Текст книги "Кошмар фейри (ЛП)"

Автор книги: Сара Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Я чувствую зависть? – прошептал Скуврель. Я почти верила, что он был настоящим. Он сказал бы что-нибудь такое.

– Что скажет Экельмейер? – с нажимом спросила я, не желая поддаваться безумию.

– В прошлый раз он приговорил взрослых к смерти.

– А детей? – спросила я, голос был тихим, но, казалось, разнесся эхом над молчащей толпой. Я ожидала, что на их лицах будет потрясение, как у меня, но мое дыхание застряло в горле, когда я посмотрела на них. Они молчали не от шока. На их лицах была мрачная решимость.

– Он забрал их с собой, – сказал Олэн.

Я склонилась и шлепнула его по макушке. Его шлем зазвенел от удара.

– Олэн Чантер, ты позорище! – я выпустила свою ярость в слова. – Тебе должно быть стыдно! – я повернулась к толпе, указала на них пальцем, чтобы подчеркнуть свои слова. – Вам всем должно быть стыдно! Мы – не такие!

Скуврель восторженно зашипел:

– Приведи его ко мне, маленькая охотница, и я заплачу позором за позор. Мы сможем повеселиться, будем вместе учить его пресмыкаться.

«Сохраняй разум, Элли. Прошу».

– Но они любят фейри! – крикнул кто-то, и будто дамбу прорвало, вокруг послышались крики и шепот, толпа ожила.

Любители фейри! Как глупо звучало. Фейри были жестокими и опасными. Они могли сделкой лишить жизни, и они прибивали к дереву и воровали детей, но они хотя бы не притворялись при этом хорошими.

– Вы хуже! – закричала я в ответ. – Они злые. Но вы выбираете зло, когда могли выбрать добро. Разве это не хуже? Разве вы не хуже?

– Тебе нужно уйти, Элли, – сказал Олэн, склонившись над лошадью и схватив меня за воротник. – Пока мне не пришлось арестовать и тебя.

– Ты безумнее своего отца, – сказала я, выдерживая его яростный взгляд сквозь повязку, моя нижняя губа дрожала.

– Он заставил меня начать подозрения насчет твоей симпатии к фейри, – он толкнул меня так, что я упала с лошади в толпу. – Или мне придется повесить тебя с ними, – он повернулся к лошадям. – Ха!

Он снял мой плащ с голов ломовых лошадей и шлепнул их по шеям, повел их к своему дому на площади города. Толпа пропустила его, сапоги пинали меня со всех сторон, пока они шли мимо. Я осталась комком грязи и боли, мой лук был сломан, стрелы рассыпались, и только клетка осталась целой, защищенной моим сжавшимся телом.

Я с болью поднялась с земли, сжимая пострадавший живот, и смотрела, как они шли в центр Скандтона. Раздались крики. Поднялся дым. Они подожгли яркую телегу.

– Двор Смертных веселее, чем я думала, – сказала фейри в моей клетке. – Я думала, что вы все тупые, но смертные любят боль так же, как мы. Они пытают невинных так же легко. Думаю, они примут Леди Кубков, когда она придет во всем великолепии и сделает им предложение.

Я поежилась от ее слов, потому что она была права. О, она была права. И это разбивало мое сердце.

Может, не важно было, поймаю я сестру или нет. Может, Двор смертных заслуживал суда фейри. Может, я даже помогу им с этим.

Глава десятая

Матушка Чантер была неаккуратной хозяйкой, и я была благодарна за это, забрала зеркальце с камина и спрятала в плащ, а потом выскользнула наружу и убежала в лес.

Я нашла укромное место в роще ив и вытащила зеркальце, ладони дрожали.

– Так любишь себя? – сказала Лейтенант, сидя в клетке, жуя кусочек яблока, который я ей дала.

– Тихо, – прошипела я.

Я хотела доказать, что была безумна или нет? Я не знала, но сердце колотилось, как барабан, я подула на поверхность мутного серебряного зеркальца и вытерла рукавом.

Как только я подняла его, прикусив губу от напряжения, я увидела его лицо.

– Зеркальце в моей руке, кто на свете всех милее? – сказал он с ухмылкой.

– Скуврель? – прошептала я.

– Молодец. Угадала с первой попытки! – он подмигнул.

Я мрачно посмотрела на него и стала кричать шепотом:

– Мне плевать, как ты делаешь это. Мне плевать, что это за магия. Мне плевать, сошла ли я с ума, но мне есть, что тебе сказать!

– А у меня есть ухо, чтобы это услышать. Жаль, что одно, – его глаза пылали, пока он говорил, словно напоминали мне о его жертве. Если он думал, что это изменит мои намерения, он мог подумать еще раз!

– Ты женился на мне! Обманом!

Он рассмеялся.

– Это было не против твоей воли, Кошмарик. Ты произнесла слова.

– Потому что ты обманул меня!

– Я живу за счет лжи и обмана. Ты знала это обо мне, – его улыбка была слишком заразительной для того, на кого я злилась.

– Что заставило тебя это сделать?

– Ах, Кошмарик, ты смотрела на меня с таким желанием, что я не увидел иного выхода, как даровать тебе твое самое темное желание – меня.

Я покачала головой. Конечно, он так подумал. Ему казалось, что весь мир смотрел на него с желанием.

– И видишь, что вышло? – парировала я. – Я продала тебя, потому что не знала, что обладала тобой!

Он рассмеялся, глаза хитро блестели.

– И теперь ты знаешь. Что ты со мной сделаешь, Кошмарик?

Я хотела скрестить руки на груди, но держала зеркальце. Я решила упрямо выпятить подбородок.

– Не пытайся меня отвлечь. Говори, что тебе от этого? Ты знаешь, что я зачахну и умру лет через семьдесят. У меня нет чар или морока твоего народа. Нет повода жениться на мне.

– Ты уже должна знать, Кошмарик, что я ничего не даю просто так. Даже информацию. Если хочешь чего-то от меня, придется заключать сделку. Надеюсь, я не заберу что-нибудь важное у тебя, – его глаза блестели. Ему было весело?

– Ты женился на мне без сделки! – заявила я. А потом огляделась. Кто-нибудь слышал? Даже в лесу нужно было оставаться осторожной. – Что я получила из этого?

Он был возмущен.

– Меня, Кошмарик. Я – твой главный приз. Это как обнаружить золотые копи, но не желать копать. Это меня путает. Мне напомнить тебе, какой я чудесный приз?

Я придвинула зеркальце ближе к лицу.

– Напомнить? Тебе нужно сначала это доказать. Ты ужасное запутанное существо, и хоть я стала… тебе другом… – казалось странным признавать это, – я не собиралась выходить за тебя! Ты забрал у меня свободу, когда женился на мне. Думаю, я хотя бы заслуживаю знать, почему. Это должно быть частью сделки!

– Разве мало, что я хочу тебя как постоянного союзника? Разрушитель миров, устраивающая хаос так, что даже я, Валет Дворов, это уважаю? Этого мало?

– Это причина? – с вызовом спросила я.

– Не хочешь узнать? – соблазнительно спросил он. – Твоя сестра хотела узнать. Она отдала смертность за ответ Кавариэля.

– Я думала, что человек должен ценить бессмертие, а не смертность, – прошептала я.

– Видишь? У меня можно многому научиться, – дразнил Скуврель тоном. – Разве это не стоит брака со мной? И ты уже получила мою помощь и вечную дружбу. Твоя награда выше, чем у смертных королев.

– Да, я чувствую, как мне повезло, – сухо сказала я.

– Как и должна, – согласился он, источая удовлетворение.

– Но чего ты ждешь от меня? Ты же не… не думаешь… что я рожу от тебя детей?

Его смех был жестоким.

– Фейри не рожают детей. Мы воруем детей. Ты это знаешь.

– И чего ты ждешь от меня? – прошипела я.

– Всего, – сказал он серьезным тоном, который пугал меня. – А теперь, Сладчайший кошмар, я не могу задерживаться. Из-за твоей жестокой сделки я должен служить другому, а он более жестокий, чем я. И ему не нравится, когда его заставляют ждать, – он сделал паузу. – О, и блестяшку, через которую ты со мной говоришь, сохрани. Я скучал по нашим словесным сражениям эти долгие месяцы. Правда или ложь? Тебе нравится быть моей женой.

Отчаянная паника проступила на его лице, и я не успела ответить, он пропал, и зеркальце потемнело.

– Месяцы? – спросила я, но он уже пропал.

– Разве ты не знаешь, что Фейвальд работает не так, как мир смертных? – сказала Лейтенант, выбросив зернышко яблока из клетки. – Месяцы для него – дни для тебя. Представь, сколько веселья я пропустила, пока ты держишь меня в плену тут.

– Все мы пленники, – буркнула я. – Ты не слышала? Меня обманом заманили в брак.

– И ты закончила игру? – спросила она без интереса.

– Какую игру? Вы, фейри, много играете, сложно за всем уследить.

Она закатила глаза.

– Игру брака. Если не закончишь игру за год, брака будто и не было.

– А если закончу игру? – спросила я, ощущая холод телом.

– Тогда брак может разорвать только смерть.

– Вы так верны друг другу? – удивилась я. Многие браки оставались на всю жизнь в Скандтоне. В деревне нашего размера было мало вариантов. Но даже так некоторые пары жили порознь. Некоторые даже отказывались от бывших браков и выбирали новые жизни с другими людьми. Странно, что фейри так не делали.

Она фыркнула.

– Ты не поняла. Если ты передумаешь позже, один из вас должен закончить брак смертью – смертью спутника – чтобы Убийца родни не пришел вырвать бьющееся сердце из твоей груди.

– Как мило, – сухо сказала она. – Вижу, почему ты не спешишь выходить замуж, Лейтенант.

Она вздохнула.

– Можешь звать меня Валот, раз ты кормила меня. Так меня зовут. Я сохраню твою тайну в обмен на еду. Редкая сделка с Сумеречным двором.

Она звучала подавленно.

– Мою тайну? – спросила я.

– Любой, кто узнает, что ты замужем, попробует расторгнуть союз до того, как он стал вечным. Это игра. Забавный способ проверить, могут ли обман и хитрость помешать тому, что ты затеял. Сложно сопротивляться такому вызову. Потому многие фейри скрывают не завершенный брак.

– А если я его не завершу? Что тогда? – спросила я.

Она пожала плечами.

– Он пропадет. Если кто-нибудь нарушит брак, ты будешь должна приз.

– Приз? Какой приз?

– Игра не смешная без приза. Обычно можно договориться о том, что это будет, но ценность должна быть равной твоей жизни.

– Ты шутишь!

Она приподняла бровь и скривила губы.

– Не путай меня со своим ценным Валетом. Я не шучу. Я создана купаться в крови и пить жизнь своих врагов. Я – мышцы и острые зубы. Я – клинок и стрела. Я – жестокость.

Я кивнула, скрывая эмоции на лице. Она была серьезна. Очень серьезна.

– Конечно, – согласилась я. – Я ошиблась.

– Именно.

Я ощущала вину за то, что убрала ценную вещицу матушки Чантер в свой карман, когда взяла клетку Валот. Я оставила себе зеркальце, но это было безумно, потому что кто звал сам проблемы в свою жизнь? А Скуврель всегда был проблемой. Я думала, наш брак мог просто растаять. Что мы могли сказать, что это была ошибка. И потому мне не нужно было думать, что означал брак с фейри. И что от меня ожидалось. И что меня могли заставить делать.

Я задрожала, мне вдруг стало ужасно холодно.

Глава одиннадцатая

Я ждала до ночи, потому что тогда делались плохие поступки – по крайней мере, то, что другие могли посчитать плохим.

Если честно, я не знала, могла ли навредить кому-то в деревне – человеку с семьей и друзьями, которые могли оказаться моей семьей и друзьями – но при этом я злилась достаточно, чтобы захотеть.

Я не смогла починить разбитый лук, а строить новый было долго. Потому к моей ноге был пристегнут охотничий нож и старый лук, который я нашла, проверяя следы. Мне пришлось поменять на нем тетиву, и я не была уверена в том, хорошо ли из него стрелялось, но я надеялась, что выстрел из него был достаточно болезненным для кого-то вблизи. Этого уже хватило бы.

Я взяла с собой еду – столько, сколько смогла взять, чтобы мама или матушка Чантер не заметили – и одеяла, которые сорвала с веревок в деревне. Этот поступок не был честным, да. Но я и не ощущала себя сейчас честной. Они были свернуты в пустом бревне на западе от деревне, потому что, если получится, туда я поведу людей – на запад, к извилистой тропе в горах к полуразрушенной телеге и дубу. Только так я могла увести их отсюда. А я не собиралась смотреть, как напыщенный рыцарь с несгибаемыми правилами казнит людей за то, что они, по мнению народа, были связаны с фейри. Я не могла это допустить, пока я была тут.

– Зачем столько стараний для не своего Двора, Смертная? – спросила Валот.

– Потому что это правильно, – сказала я, готовясь.

– Другие из твоей деревни не согласны, – сказала она с нажимом. – И я следила за тобой. Ты крадешь и врешь. Ты забираешь и выбираешь. Ты не лучше них, не лучше нас.

– Это твое мнение, – заявила я.

– А если мы судим тебя по твоей совести? По твоей смертности? – спросила она, все еще спокойная, несмотря на бурю моих эмоций. – Ты сможешь выстоять такую оценку?

Я проигнорировала вопрос. Мне не нравилось напоминание, что я не придерживалась даже своего мнения о правильном и неправильном. Но это могло помочь. Верно?

– Я оставлю тебя тут, – сказала я, решив оставить ее в дереве с орлиным гнездом. Я накрыла тканью ее клетку, чтобы отогнать птиц. – Там, куда я иду, могут лететь стрелы. Я не хочу, чтобы ты пострадала при этом.

– Я не доверяю бескорыстию, – сказала она приглушенно под тканью.

– Как хочешь. Я делаю это для тебя.

– Тогда дай мне ответить на услугу. Для завершения игры брака нужно выполнить четыре пункта. Первый – взять его руку в ответ – любым способом. Если ты этого не сделала, то ты даже не начала игру.

– Спасибо, – буркнула я. Но сердце уже сжалось. Я помнила ясно, как вода в реке, как взяла Скувреля за руку и поцеловала ладонь перед тем, как он толкнул меня в каменный круг. Конечно, он был удивлен.

Я с трудом удержалась от желания вытащить зеркальце из кармана и поискать его перед тем, как уйду. Это было безумно, ведь он мог поймать меня вторым пунктом, каким бы он ни был. Переживать о его мыслях было как мотыльку переживать из-за огня. Глупо и опасно.

Я отогнала желание и попыталась настроить себя к тому, что меня ждало.

Ночью стражи были вялыми. Проникнуть в деревню в тени у света их костров было до смешного просто. Если эта деревня была такой же, откуда я ушла, то люди все время пробирались так в лес и встречались с возлюбленными или друзьями. Даже если не идти по дорогам, между домами и оградами хватало места, чтобы легко проникнуть в деревню.

И теперь я была у бараков или тюрьмы – того, что было у дома Олэна. Я скользила в тенях, прижавшись спиной к грубому камню стены его дома. Голос Хельдры донесся из открытого окна:

– Если есть шанс, что они знают, как пройти в каменный круг, Олэн, нужно им воспользоваться, – говорила она.

– У меня приказы, Хельдра.

– Пфф! – она звучала возмущенно. – Приказы! Я говорю о нашем сыне!

– Я не буду нарушать их. Сэр Экельмейер доверился мне.

Теперь она звучала отчаянно:

– Олэн Чантер! Фейри тебя заберут, если ты не используешь каплю власти, которая у тебя есть, чтобы вернуть нашего мальчика!

Я еще не слышала Хельдру такой расстроенной. Я дрожала от ее слов. Потому что я ощущала бы себя так же, если бы мой малыш был в Фейвальде. Я не ожидала, что буду соглашаться с Хельдрой Тэтчер.

– Если бы я хотел жениться на безумной, Хельдра, я женился бы на Элли Хантер. Теперь оставь меня. Мне нужно написать письмо сэру Экельмейеру, – его голос был холодным.

– Ты издеваешься, Олэн. Я не в настроении для этого, – в ее словах звенели слезы.

– Как и я. Кто из нас тут Рыцарь, Хельдра?

Я закатила глаза. Если бы он так говорил со мной, он уже искал бы новое место для сна. Может, он принял правильное решение насчет брака.

Брак! С запутанным фейри! Мне нужно было понять, что с этим делать… но не сейчас. Я покачала головой, прочищая ее. Я не ошиблась, заключив сделку на его службу. Правда. Он был виноват, что женился на мне, не сказав мне.

Сосредоточься, Элли!

– Я ненавижу тебя, Олэн! – рявкнула Хельдра. – Ненавижу за безразличие. Но не брошу, потому что двое других детей нуждаются во мне, и, хоть я дура, ты – их отец. Но если ты потеряешь еще хотя бы одного, я заберу меч из твоей руки и статус рыцаря так быстро, что ты не поймешь, как прожил так долго.

Олэн вздохнул, и дверь хлопнула, а я убежала от теней под окном к теням у двери бараков. Я возилась с замком в темноте, пыталась пробраться раньше, чем Хельдра выйдет во двор. Было заперто. Я вытащила нож, чтобы попробовать взломать им замок, но Хельдра сбежала по крыльцу дома, свет луны сиял на ее капюшоне.

Я отпрянула в тени, прижалась к краю двери, надеясь, что она меня не увидит.

Она вскинула голову и посмотрела на тени в сторону, где я пряталась.

Ой.

Она прошла к двери бараков. Что-то сияло в ее руке.

Ключ.

Хватило бы мне наглости ударить Хельдру по голове и забрать его? Я не любила Хельдру. Но не была уверена, что могла побить ее. Особенно, сейчас. Она жила так, как чуть не стала жить я – теперь я понимала, как такая жизнь душила бы меня и разочаровывала.

Она добралась до двери, вставила ключ в замок. Момент истины.

Я не успела поднять руку, она заметила меня в тенях. Ее глаза расширились, а потом она подняла руку, словно останавливала меня, и осторожно посмотрела поверх моего плеча.

– Ты собираешься открыть круг и вернуть моего мальчика? – прошипела она, хмурясь.

Постойте. Она не собиралась кричать? Не хотела напасть на меня?

– Я пытаюсь, – прошептала я.

– Старайся сильнее, – отчаянно прошептала она. – И забери ключ, а то это обернется для меня бедой.

Она развернулась и пошла к калитке, ведущей на улицу.

Я выдохнула и повернула ключ в замке, вытащила его и открыла дверь. Кто бы подумал, что Хельдра Тэтчер будет помогать мне спасти семью Путников? Мир перевернулся.

Я нашла их вокруг крохотного огня за решеткой камина в бараках. Десятки кроватей стояли рядами по бокам от камина, но семьи Путников не было на них. Вместо этого они спали на плечах и коленях, тихо плакали, обнимаясь у костра.

Сочувствие впилось занозой в мое сердце.

Проклятый Олэн и его дурацкий сэр Экельмейер!

И проклятый Скандтон!

Они были не лучше Верекса или Кавариэля. Не лучше моего дорогого мужа Скувреля и его ужасных уловок. Они были просто хуже в том, что делали. Они были как ребенок, топчущий цветы, радуясь разрушению. А эта бедная семья была цветами.

– Шш, – прошептала я, когда женщина посмотрела на меня. – Нужно уйти, пока меня тут никто не заметил.

– Телега, – начала она, но я прервала ее жестом.

– Пропала. Берите то, что можете унести. У меня есть одеяла в дереве, если мы дойдем так далеко.

Она кивнула, мужчина тоже кивнул. Они осторожно разбудили маленьких детей. Это были три мальчика, не старше семьи, не младше трех, и их карие совиные глаза растопили мое сердце.

– Идемте, маленькие охотники, – прошептала я. – Нужно уйти вместе. Сможете молчать?

Три кивка, большие глаза смотрели на меня.

– Кто ты? – спросил младший.

– Я – Кошмар ваших врагов, – прошептала я и подмигнула. – И ваш друг.

Его улыбка сверкнула в сумраке.

Я улыбнулась, стараясь выглядеть уверенно для них.

– Теперь за мной, маленькие охотники. И ступайте тихо!

Я скользнула за дверь, повела малышей в ночь, их родители двигались за мной шеренгой. Олэн не оставил стража у бараков. Он доверял ключу, своей жене и деревне. Может, даже доверял мне. Но я не ощущала вины за это. Он пленил невиновных.

Мы добрались до края западной дороги, лошадь заржала неподалеку, и младший мальчик позвал:

– Полька!

Его мать упала на колени, зажала рукой его рот, в ее глазах блестел страх.

В тот же миг один из стражей на краю деревни сказал:

– Что это было?

Он поднял факел и пошел к нам.

– Идите на запад за деревья, ждите меня там, – шепнула я, опустила повязку и пошла в тенях к стражу. Было проще смотреть духовным зрением.

– Это просто я, – громко сказала я, привлекая внимание, чтобы Путники могли уйти в лес.

– Хантер? – спросил один из стражей, поднимая факел выше.

Я смело шагнула в свет его факела и застыла. В моем духовном зрении он чуть мерцал.

Это было нормально.

Но не было нормально то, как его края будто распутывались и сплетались снова.

Как у фейри.

Глава двенадцатая

Мое сердце билось в горле, он вытащил меч. Другой страж вышел из-за него, подняв арбалет, целясь в меня.

Вот их внимание и у тебя, Элли. Что теперь? Могла я на самом деле навредить… или убить? Людей из Скандтона? Но я не узнавала этих двоих. Они были не из тех, с кем я выросла. Это что-то меняло? Они все еще люди, Элли. У них есть матери и отцы, может, даже жены и дети. Ты можешь им навредить? Это сделает тебя лучше Хуланны?

Я сглотнула.

Другой страж тоже распутывался по краям. Что это значило? Они уже не были людьми? Я могла навредить или убить тому, кто не был человеком. Могла.

Я сделала паузу.

Чем я думала? Я заставляла себя видеть кого-то не человеком, чтобы навредить? Я была не лучше фейри. Как и все мы. Что мы собирались делать?

Я встряхнулась и шагнула вперед.

– Конечно, это я, – презрительно сказала я. – А кто еще это мог быть?

– Что сказать? – осторожно сказал страж с арбалетом. – Сэр Чантер приказал усилить комендантский час. А ты не дома. Может, это даже не ты. Говорят, существа с вершины горы могут менять лица.

– Фейри? – спросила я, и он вздрогнул. Интересно. Я не слышала такой легенды, если он не имел в виду морок. Я впустила насмешку в тон. – Они могут сделать себя невероятно красивыми. Я выгляжу невероятно красиво?

– Нет, – сказал страж с мечом и немного покраснел. – Простите, мисс, но нет.

– И я так думаю, – я сделала еще два шага, делая вид, что не переживала из-за арбалета, который дрожал в руках владельца.

У края деревьев я услышала треск ветки. Страж с арбалетом стал поворачиваться, и я быстро шагнула вперед и забрала у него арбалет. Его палец скользнул по спусковому крючку, и снаряд дико улетел в ночь, попал по флюгеру на ближайшем доме.

– Если хотите сторожить деревню от фейри, нужно быть сильнее, – твердо сказала я. – Вы даже не знаете, как прямо держать арбалет, тем более – попадать по мишени. Я была в шаге от тебя, а ты промазал!

Увереннее, Элли. Пусть видят, что ты во главе. Так делал это Скуврель.

– Но я… – начал страж, и я услышала еще треск в лесу, так что повысила голос, чтобы заглушить его.

– А ты! С мечом. Ты просто стоял как дурак! О чем вы оба думали? Когда фейри побегут из каменного круга и спустятся по горе на единорогах, все разрезая бронзовыми мечами или пикируя с неба на крыльях из дыма, вы будете попадать арбалетом по флюгерам, поднимать факелы, раскрыв рот, или сможете поднять тревогу и предупредить деревню об опасности?

– Я…

Я перебила его протест.

– Какой у вас сигнал? Колокол на столбе? Почему вы не позвонили?

– Мы тут стражи, а не ты, – сказал страж с мечом, взяв себя в руки. Из дома неподалеку донеслись звуки спора, жители обсуждали, стоит ли им проверить флюгер.

– Да, – я подошла ближе, как сделал бы Скуврель, если бы был тут, и улыбалась так же жестоко. – И из-за того, что я не сторожу деревню, вам нужно правильно делать это. Потому что, признают это люди или нет, я все еще Охотница, и если вы не убережете мой народ, я буду охотиться на вас и заставлю вас заплатить за халатность.

– Вот и нет, – сказал спокойный голос за мной. Я повернулась и увидела Олэна с мрачным лицом, он высоко держал лампу. Но в моем духовном зрении он все еще был сутулым нервным парнем, каким я его знала. Он трепетал, пока говорил. – Тут нет Охотника, Элли.

– Тогда обучи своих стражей защищать деревню, – сказала я, толкая арбалет в его грудь. – И мне не понадобится быть Охотником.

От страха мои колени дрожали. Их была целая деревня, а я – одна. Но я все видела перед глазами те невинные карие глаза – глаза детей, которых арестовал мой бывший друг. Маленькие охотники ждали меня в лесу. Мне нужно было дать им время.

Олэн сжал мое запястье, забрал арбалет и бросил его стражу, чьим и было оружие. Страж трепетал, как угасающий огонек, в моем зрении, его края спутывались еще сильнее следующие мгновения. Олэн не сводил меня взгляда, и для моего духовного зрения его глаза были полны огня.

– Они выполняют работу. Не они устраивают беспорядки. Ты. Иди домой, Элли.

Я знала, когда молчать – и это нужно было делать сейчас, пока он давал мне то, чего я хотела – разрешение уйти по дороге в лес и помочь Путникам. Я сжала губы.

Олэн притащил меня ближе, до боли сжимая мое запястье.

– И, Элли, надеюсь, ты никак не связана с тем, что я нашел в бараках.

– Что ты нашел? – невинно спросила я, и он прищурился.

– Ничего. Я ничего не нашел.

Я постаралась изобразить смятение и возмущение – как было бы, если бы я не сделала те бараки пустыми, и если бы я не знала, о чем он говорил.

– Тогда тебе не стоит на меня злиться.

Он злобно поджал губы, его дух ярко вспыхнул на миг, а потом потускнел, и он оттолкнул меня.

– Просто иди. И, если мои стражи увидят, что ты нарушаешь комендантский час, тебя запрут в бараках.

Я с трудом смолчала, но сделала это. Я держала рот на замке, пока разум кормил меня умными ответами. Был бы тут Скуврель, он все им высказал бы, а потом стер нахальный вид с лица Олэна. Но я не осмелилась так делать.

И мне нужно было перестать желать, чтобы мой муж-фейри был тут. Я все усложняла этими эмоциями. Эмоции были как рыба. Они ускользали из рук и утекали по реке раньше, чем ты успевал вдохнуть.

Опасно, Элли. Корми этим внутренний огонь.

Я уверенно вышла из деревни, заставляя себя не оглядываться, а потом тени скрыли меня полностью. Даже так, когда я оглянулась, Олэн еще стоял в свете огня, смотрел мне вслед. Я сглотнула, подняла повязку и надеялась, что смогу тихо добраться до Путников. Еще больше я надеялась, что он не верил, что я спасла их, по крайней мере, пока я не увела их в убежище.

Глава тринадцатая

Когда я вернусь домой, будет беда. Олэн точно должен был понять, что это я украла Путников – так ведь? И мне было все равно. Руки и ноги так устали, что могли отвалиться, и я несла только самого маленького ребенка – его милая голова с темными кудрями лежала на моем плече, его спина была изогнута, чтобы удобней было обвивать ногами мой пояс, пока я придерживала его руками.

Я еще не представляла себя матерью, но с малышком на руках что-то во мне растаяло. И вызвало вопросы. Что означал настоящий брак со Скуврелем? Помимо того, что это был брак с жителем ада – ужасное запутанное существо, которое я звала другом – у него не могло быть детей. Вообще.

Я сжимала факел в руке, придерживая малыша – духовный огонь не вредил ему. Он озарял путь достаточно, чтобы мы могли идти в темной ночи среди камней.

За мной двое взрослых Путников тяжело дышали. Мы ничего не говорили с тех пор, как я нашла их в лесу, сжавшихся вместе. Даже когда я вытащила одеяла и еду, и мы закутали детей в теплые одеяла и связали припасы в узелки, чтобы их несли родители.

Послышался шепот, когда первый из детей споткнулся, так устал, что упал и заплакал. Его мама успокоила его, и мы продолжили идти в тишине, но теперь с детьми на руках.

К счастью, духовный факел отгонял гулей, и хоть я слышала их тоскливый вой в ночи, они не приближались к яркому сиянию.

Кому-то нужно было сделать что-нибудь с ними. Даже в моем детстве они не были вот так, не под контролем. Если Рыцари сменили Охотников, то Рыцарям стоило заняться этим. Общество не могло выжить с дикими гулями на границе. Они не вредили взрослым, но забирали детей, если получали шанс. И они порой осмеливались заманить старших к смерти.

От этой мысли настоящий страх пронзил сердце. Если эта ночь меня чему-то научила, так это тому, что защиту города нельзя было доверить Олэну. Как и его людям. И оставалась только я. И пока я придумывала, как поймать сестру, я не могла помогать невинным Скандтона. Или оберегать родителей.

И я не нашла способ спасти смертных детей в мире фейри. Раздражение и огонь наполняли мои шаги. Времени не хватало. И Элли не хватало. Но это не было оправданием. Я провела дни, бегая по округе в поисках оружия, когда должна была строить планы. Я все сделала не так.

Я думала как подросток и хищник, а не как фейри или моя сестра, и если я не могла научиться думать, как они, я не могла стать умнее и глубже, чем сейчас. От этого все пострадают. Может, взрослые Скандтона заслужили такое после того, что чуть не сделали с этими Путниками. Но дети такое не заслужили.

Каждый раз, когда я оглядывалась на взрослых Путников, я видела в их глазах страх и отчаяние. Я не осмелилась остановиться и сказать, что у меня был план, и что, если мы заберемся в телегу, они будут в безопасности. Я не могла останавливаться, чтобы нас не поймали. Кто знал, когда Олэн поймет, что это я освободила их? Кто знал, когда он отправит людей, не замедленных детьми на руках, за нами? Или сам погонится за нами на лошади? Хотя лошадь далеко не зайдет на этой узкой тропе.

И какой дурак называл лошадь Цветочек? Не Искра или Молния, что-нибудь под стать первому боевому коню, а… Цветочек? Олэн был ужасным рыцарем.

Если только он не отпустил меня, чтобы я помогла Путникам.

Но в этом не было бы смысла, да?

Я оглянулась, попыталась выразить взглядом надежду для Путников. Но их тревожные глаза только ускорили мои шаги. Эта часть подъёма была самой тяжелой. Особенно в темноте. И я не осмелилась зажечь настоящий огонь, чтобы помочь нам. Если кто-нибудь увидит свет, пойдет на него, то разбитую телегу могут найти. А если телегу найдут, все Путники будут в опасности.

Разум блуждал. Нужно было сосредоточиться. Мне нужно было придумать способ спасти всех детей – детей Путников, как милый малыш, спящий на моих руках, украденных детей, детей в деревне. Они не заслужили того, что приближалось. Никто из них. И хоть я уже сдалась в спасении деревни, я не могла бросить их. Не могла. Я должна была сражаться. Должна была победить.

Путь казался дольше, руки становились все тяжелее, но разбитая телега все-таки появилась впереди, и мои колени согнулись от облегчения.

– Ты не устала? – спросила женщина, присев рядом со мной, ее сын зевал в ее руках. Ее глаза были огромными в свете факела, она сияла серебром.

Я видела, как переливалась телега для духовного зрения. Она выглядела волшебно в свете факела.

– Мы на месте, – прошептала я. – Дверь в той телеге уведет вас в безопасность – к другим Путникам. Одна из них звала себя Хранительницей знаний.

– Тогда нужно спешить, – ее муж кивнул, но движения были напряженными. Не я одна была встревожена.

Я встала, уставшие ноги протестовали. Я пошла по камням к телеге, каждый шаг давался с боем.

Держись, Элли.

Почти пришли.

За мной раздался крик, и я ускорилась.

– Как нас могли увидеть? – спросил мужчина. – Темно ведь!

– Не знаю, – сказала его жена, но ее слова были приглушенными, она прошла в телегу. – Тут ничего нет.

– Идите, – прошептала я. – Дверь скрыта.

Ее муж ждал, что я пройду первой, и я поспешила за ней, споткнулась и чуть не рухнула, когда нога ударилась об землю на другой стороне. Я оказалась в кольце удивленных Путников вокруг дуба. Их костер весело сиял, был вдвое выше меня, и скрипка замолчала на пару мгновений после моего появления. Люди застыли, тяжело дыша, румяные, держась за руки, словно мы прервали танец. Так и было.

– Это правда, – выдохнул Путник, выходя в круг за мной. Облегчение и надежда смягчили его лицо. – Я не осмеливался надеяться.