Текст книги "В паутине греха"

Автор книги: Сара Сил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Не думаю, дорогая моя, что вы забыли, это во-первых, а во-вторых, не думаю, чтобы у вас хватило здравого смысла ставить подобные эксперименты, – мягко сказал он, и Эмма поспешно отвела взгляд – прежде, чем он мог бы прочесть в них правдивый ответ. Нет, она ничего не забыла, она должна была признаться в этом себе самой, хотя ей этого очень не хотелось. «Надо же – какая судьба, – мрачно подумала она. – Первая любовь и такая странная».

– Я же вам говорила прежде, что я не особенно здравомыслящий человек. – Это было все, что она смогла сказать, надеясь, что ответ прозвучит достаточно туманно, чтобы его можно было истолковать как угодно.

– Я тоже так думаю, – ответил он, и в голосе его зазвучал смех, – и, раз уж на то пошло, у меня сейчас здравого смысла тоже не намного больше. Мне давно пора отвести вас к врачу, вместо того чтобы болтаться по выставке и нести всякий вздор, между тем как рука у вас, чего доброго, распухнет. Пойдемте посмотрим, не убавилось ли работы у этих ребят из «Скорой помощи».

К тому времени, как Эмме обработали руку и она выпила по настоянию Макса чашку крепкого чая, судейство в классе боксеров закончилось, и Мэриан с нетерпением ожидала у края ринга, пока Доусон разбирался с длинной очередью менее удачливых участников, жаждавших услышать его мнение относительно их собак.

– Где вас обоих носило? – сердито спросила Мэриан. – Я думала, что вы идете со мной по рингу.

– Сначала надо было показать Эмму врачу, – сказал Макс, а Мэриан бросила на него недоверчивый взгляд.

– Ну конечно, – отрезала она. – Я попытаюсь спасти Фрэнка от этих надоедливых новичков, а потом мы можем пойти посмотреть суку.

Доусона, однако, поторопить не удалось. Он решительно отмахнулся от Мэриан. Когда он наконец освободился и подошел к ним, то лишь затем, чтобы сказать, что собаку можно будет посмотреть только через час или даже позже, поскольку сегодня ее не выставляют и хозяйка приурочила свой приезд ко времени закрытия выставки. Он выразил Эмме соболезнование по поводу случившегося, оценивающим взглядом посмотрел на забинтованную лапу Флайта и предложил отправиться в клубный бар, чтобы убить время.

– Да, давайте пойдем и утопим все наши печали, – фыркнула Мэриан. – Просто ужасно, Фрэнк, что Флайт захромал, и именно на выставке.

– Да, обидно. Но это не меняет твоих планов относительно продажи, полагаю? – спросил Доусон, бросив на нее взгляд, в котором промелькнул алчный огонек.

– Ну-у-у, а какую цену ты мне предложишь?

– Очень заманчивую, как я уже говорил, при условии, конечно, что с ним все будет в порядке. Как вы считаете, нога у него заживет как следует, Грейнджер?

– Не вижу причины, почему бы и нет, но сегодняшнее происшествие не может на нем не сказаться, – коротко ответил Макс, а Мэриан ехидно прокомментировала:

– Этого бы никогда не случилось, если бы Эмма внимательно относилась к своей работе. На него же не упал шатер, он просто запутался в цепи.

– Нельзя винить в этом бедную девочку, – сказал Доусон, и в его глазах появился злорадный блеск. – Может быть, она была занята чем-то другим. – Он бросил на Макса быстрый, проницательный взгляд, и по его лицу побежали игривые морщинки от едва сдерживаемого смеха.

Но Мэриан это замечание показалось чересчур близким к истине, и она ответила слишком поспешно:

– Очень может быть. Эмма, надо вам сказать, чересчур впечатлительна.

Наступила короткая и неловкая пауза; Эмма почувствовала, как кровь приливает к ее лицу, а Доусон проговорил, игриво грозя пальцем:

– Подобные замечания, моя дорогая, следует делать наедине, а не то вас могут неправильно понять. А теперь предлагаю всем пройти в бар, там мы можем перемывать косточки и судьям, и участникам сколько душе угодно. Это ведь самое приятное, что бывает в конце выставки, не так ли?

Теперь настала очередь Мэриан покраснеть, и Эмма, хотя и знала, что Доусону доставляет удовольствие устраивать мелкие пакости, сейчас была благодарна за его вмешательство. Однако услышать возражения от Макса она не ожидала.

– Эмме необходимо ехать домой, с нее на сегодня хватит, да и собаке тоже, – отрезал он. – Я бы посоветовал вам отправиться сейчас же, Мэриан. Я вполне могу остаться и осмотреть эту суку, когда ее привезут.

– Да, конечно, только… мы же договорились… я хотела доставить всем удовольствие. По-моему, глупо проделать такой путь и не остаться еще на часок. А кроме того, я хочу немного развлечься – в качестве компенсации за неудачу с Флайтом. – Мэриан снова преобразилась в маленькую девочку. Она переводила взгляд с одного мужчины на другого, и в ее глазах читалась детская просьба быть снисходительными к ее капризам.

– Тогда предлагаю простую альтернативу, – быстро сказал Макс. – Эмма вместе с собакой могут уехать со мной сейчас же, а кто-нибудь из ветеринаров может дать свое заключение по поводу вашей суки. Совершенно безразлично, какой ветеринар подпишет свидетельство, если его квалификация это позволяет.

– Но я же хотела, чтобы это был именно ты! Может быть, Эмма возьмет твою машину, тогда ты можешь остаться, а я тебя потом отвезу? Ну конечно! Отличное решение. Как это мы не подумали об этом раньше? – сказала Мэриан, но ее потрясающая самоуверенность была поколеблена, когда Макс ответил с плохо скрываемым раздражением:

– Эмма не в состоянии вести машину, к тому же я не позволю садиться за руль моей машины кому попало. Если ты хочешь остаться с Доусоном, единственное, что я могу сделать, – это избавить тебя от твоей служащей и от собаки, предоставив тебе возможность вернуться, когда заблагорассудится.

– Послушайте! Если дело во мне, то я могу и сама добраться поездом. Пожалуй, так будет даже лучше! – воскликнула Эмма, опрометчиво обратив общее внимание на себя, а Макс холодно на нее посмотрел.

– Не говорите глупостей! – отрезал он. – Это будет кошмар, а не поезд. Можете ехать на заднем сиденье вместе с псом, если предпочитаете его общество моему, как вы уже намекали.

– Хорошо, – сказала Эмма, вдруг почувствовав, что этот нелепый спор окончательно утомил ее, и, хотя она была рада, что ее наконец оставили в покое, выражение лица Макса не сулило приятной дороги.

Мэриан уже тянула Макса за собой в сторону, сказав, что она хотела бы переговорить с ним о Флайте, прежде чем он уедет, и Эмма осталась наедине с Доусоном, который рассматривал ее с озорным любопытством.

– Ну что же, эту маленькую проблему решили если не ко всеобщему удовольствию, то, по крайней мере, к моему, – сказал он. – Наш великолепный ветеринар, по-моему, слегка обижен твоим нежеланием принять его предложение подвезти тебя.

– Он был обижен тем, что Мэриан оставила его ради вас, – парировала Эмма, прекрасно знавшая его умение любое дело поворачивать в свою пользу. – Вряд ли можно ожидать от него особого энтузиазма после того, как он потратил столько времени ради ее удовольствия.

– Неужели ты так ничего и не поняла в мужчинах с того времени, когда зеленой девчонкой работала у меня? – мягко спросил он.

Глядя в его узкое, неопределенного возраста лицо, она вдруг почувствовала, что больше не испытывает к нему ни неприязни, ни недоверия, и просто ответила:

– Может быть, и нет; но, по крайней мере, я узнала о них достаточно, чтобы не повторять больше своих ошибок.

– Ну, не важно, – сказал Доусон. – Я только хочу пожелать тебе удачи. И постарайся хорошенько использовать эту свою дорогу домой, если, конечно, твое сердечко имеет к этому хоть какое-то отношение. Ты на меня не сердишься?

– Не сержусь, – ответила она и, к своему удивлению, поняла, что сказала правду. Он был тщеславен, самодоволен и часто неразборчив в средствах, но в нем все-таки было что-то привлекательное.

– Ну, тогда еще раз – удачи тебе… – Он вдруг наклонился и поцеловал ее. – Ты ведь не станешь держать на меня зла за это, ради нашего старого знакомства, правда?

В этот момент Мэриан повернулась, и хотя то, что она увидела, ей не особенно понравилось, это дало ей возможность подкрепить свои обвинения.

– Очень плохо, – сказала она Максу, выслушав заключение о состоянии Флайта с надлежащей долей обеспокоенности в голосе. – Если бы Эмма вела себя поумнее, ничего бы не случилось.

– Она вряд ли могла бы предотвратить грозу и падение шатра, – довольно сухо заметил он.

– Конечно нет, но она могла бы успокоить Флайта, если бы занималась своим делом как следует. Были и другие случаи – эта оплошность с калиткой, то, как она намеренно настраивает Флайта против меня. Я могу рассказать о тысяче и одной неприятности, которые она мне доставила… Она слишком много о себе воображает, делая ставку на репутацию своего отца, и я просто возмущена. По какому праву моя собственная сотрудница обращается со мной так, словно я совершенно ничего не понимаю…

– Зачем же в таком случае держать такую работницу? – бесстрастно спросил Макс. – Если вы не удовлетворены ее работой, есть очень простое решение.

Она неуверенно посмотрела на него, прекрасно сознавая, что все ее жалобы действительно продиктованы скорее разочарованием по поводу событий сегодняшнего дня, чем обидой на Эмму, и ответила, недовольно надув губы:

– Я подумала об этом, но Фрэнк не позволит мне этого сделать, – сказала она и с удивлением увидела, как взорвался Макс.

– Доусон не позволит тебе?! – воскликнул он. – Ради всего святого, какое он имеет право диктовать тебе, кого принимать на работу?

У нее на щеках появились ямочки, и она, довольная тем, что совершенно случайно разбудила в нем искру ревности, с наигранной скромностью ответила, глядя на него широко раскрытыми глазами:

– Видишь ли, Фрэнк помогает мне советами. Он говорит, что я неверно начала и что сделаю очень большую глупость, если расстанусь с Эммой. Он очень уважает ее таланты собаковода, пусть даже она в свое время восприняла его интерес к своей персоне слишком серьезно, а я уважаю его мнение.

– Его мнение, возможно, совпадает с его интересами. Возможно, он преследует свои цели, время от времени давая подходящий совет, – сказал Макс, глядя через плечо Мэриан, и, обернувшись, она увидела, как Доусон порывисто обнял Эмму, и та, похоже, ничего не имела против.

Мэриан почувствовала, как у нее загорелись щеки, поняв истинную причину недовольства Макса, но быстро перехватила инициативу.

– Возможно, ты прав, – сказала она, улыбнувшись Доусону и Эмме. – Боюсь, что Эмма слишком уверовала в силу своего очарования, во всяком случае, это объясняет ее нежелание ехать с тобой, не так ли? В конце концов, она ведь в свое время работала у Фрэнка, а он все еще очень привлекательный мужчина…

Дорога домой, как и предсказывал Макс, действительно оказалась безрадостной. Попытки Эммы завязать разговор наталкивались на такую ледяную вежливость, что вскоре она замолчала, забившись в угол машины и стараясь отодвинуться от Грейнджера как можно дальше. Эмма смотрела на профиль мужчины, тщетно пытаясь проникнуть в его мысли.

– Нечего злиться, что я попыталась сделать все, чтобы не нарушить планы Мэриан. В конце концов, мне платят за то, чтобы я выполняла распоряжения и считалась с мнением хозяйки, – сказала она, делая последнюю попытку установить с ним контакт, но его довольно едкий ответ ее не воодушевил.

– Я, должно быть, неверно истолковал ваши добрые намерения. Ваши возражения удивили меня больше, чем ваша предупредительность.

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Неужели? Вы совершенно ясно дали понять, что не хотите возвращаться домой со мной. На что вы рассчитывали? На возможность возобновить прежние отношения с Доусоном?

– Как вы могли подумать такое?! Я знаю, Мэриан кое на что намекала, но это все выдумки Доусона, он вбил ей это в голову потому, что его самолюбие было задето, но вы не имеете права думать, что…

– Не имею права? – перебил он ее, подыскивая нужное слово. – Он с такой фамильярностью поцеловал вас на прощанье, и вы ровным счетом ничего не имели против! Вряд ли меня можно обвинить в преувеличении: вы знаете, как вам выгодно себя вести, гораздо лучше, чем я предполагал.

– Если бы я не знала вас лучше, – с завидным самообладанием сказала она, несмотря на то что мысли вихрем вертелись у нее в голове, – я бы подумала, что вы ревнуете, хотя мысль эта совершенно абсурдна.

– Вы не знаете меня совершенно, Эмма Пенелопа, так что оставьте ваши выводы до тех времен, когда познакомитесь со мной получше, – сказал он. И хотя он обратился к ней с привычной насмешливостью, объединив два имени, в голосе его не было и намека на снисходительность.

Флайт, пошевелившись на заднем сиденье, тихонько заскулил от боли, а Эмма повернулась к нему, пытаясь его успокоить. Она и сама ощутила боль, сделав неосторожное движение поврежденной рукой, и тихонько охнула.

– Если уж вы заговорили о ревности, – вдруг проговорил он, – то с ревностью часто путают уязвленное самолюбие. Никому не нравится, когда его унижают.

– Вы бы лучше вспоминали об этом, когда сами прибегаете к своим излюбленным приемам, – ответила она. – Вряд ли вы имеете право жаловаться на то, что вас обижают.

– Нет? Ну, возможно, просто наше неверное представление о собственной персоне заставляет нас реагировать подобным образом без всякой видимой причины на то, что нам предпочитают общество кого-то другого. Вы, моя дорогая, показали это совершенно ясно, не желая ехать со мной. Вы что же, боялись, что я могу покуситься на вашу добродетель, чтобы не так скучать в дороге?

Эмма вздохнула. Доусон пожелал ей удачи и сказал, чтобы она получше использовала время, которое проведет в пути, но у нее было слишком мало опыта в подобных делах, чтобы вывести рассерженного мужчину из состояния, причин которого она не понимала.

– Вы мне не ответили, – услышала она голос Макса и не сразу вспомнила, о чем же он спрашивал.

– Вы, насколько я слышал, всегда стараетесь угодить тем, на кого работаете, – вдруг сказал он, прежде чем она решила, что же ему ответить, и в ее сердце внезапно вспыхнула ярость. Так значит, он, как и все остальные, слушал все эти сплетни, пока сидел у ринга рядом с Мэриан… Миссис Спунер, деликатно намекавшую на то, что ее муж склонен увлекаться молоденькими сотрудницами…

– Для меня не имеет особого значения ни то, что вы слышали, ни то, что вы себе вообразили по поводу услышанного, – сказала она, даже радуясь, что злость помогает ей высказать ему все, – но, что бы ни означала ваша мужская точка зрения, я вовсе не собираюсь, говоря вашими словами, угождать вам, чтобы возместить моральный ущерб. Я, конечно, понимаю, что гроза спутала все карты, в то время как вы уже решили поддаться на уговоры Мэриан, но если вам так хотелось оставить Доусона с носом, то не следовало уезжать уж очень рано. Он так резко нажал на тормоз, что машину занесло на мокром шоссе, и Эмма увидела, что они резко выехали на обочину. Макс выключил двигатель.

– До чего же вы глупы и упрямы, – в гневе воскликнул он. – Разве я не говорил сегодня, что приехал исключительно из-за вас? Неужели вы думаете, что мне есть хоть какое-нибудь дело до сплетен кучки болтливых баб, которым больше нечего делать, кроме как хвастаться своими собаками и копаться в мелких дрязгах своего крохотного мирка? Я намерен хорошенько проучить вас.

Потрясенная внезапной страстью его порыва, Эмма, сжавшись, сидела в углу, слушала, как дождь стучит в окно, и недоумевала: неужели он решил взять реванш за все неудачи сегодняшнего дня?

– Ну, что? – едва сдерживаясь, выдохнул он, не услышав от нее ответа. – Я вас напугал или вам все равно?

– Я… я не знаю, что вы хотите услышать в ответ, – заикаясь, произнесла она наконец.

– Так-таки и не знаете? Могли бы извиниться за прошлые необдуманные поступки… сослаться на ошибки ранней молодости, но, возможно, при сложившихся обстоятельствах объяснения – пустая трата времени. Вряд ли я имею право требовать каких-либо объяснений, поскольку вы мне ничем не обязаны, мы ведь всего лишь знакомые.

– А с какой стати мне извиняться? – холодно спросила она. – Как вы сами заметили, я вам ничем не обязана; моя жизнь и то, как я живу, – исключительно мое личное дело.

Он был слишком рассержен, чтобы удовольствоваться столь кратким и бесстрастным ответом, и саркастически заметил:

– Конечно, и в таком случае я должен извиниться за непрошеное вторжение. Но не кажется ли вам, что ваш друг Доусон слишком стар и потаскан, чтобы вновь пробудить былые юношеские мечты?

Она почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо, и, прежде чем успела сообразить, что делает, размахнулась и влепила ему звонкую пощечину. На какое-то мгновение она вдруг испугалась, что сделала именно то, что могло бы заставить его претворить в жизнь свою угрозу проучить ее, но он лишь поудобнее устроился за рулем и включил зажигание.

– Я, наверное, заслужил это, – заметил он, и, что странно, в его голосе не было даже намека на злость. Эмме стало стыдно за свою несдержанность.

– Извините, – сказала она, – я никогда в жизни не делала ничего подобного.

– Думаю, что нет, Эмма Пенелопа, – сказал он с обычной насмешливо-терпеливой интонацией и снова стал самим собой.

– Говорят, что все когда-то происходит впервые, так что я на вас не держу зла. Пожалуй, я даже узнал кое-что интересное. Между прочим, наш друг Доусон, случайно, не женат?

– Он в разводе, и я не понимаю, какое до этого дело вам, – ответила она, будучи слишком усталой, чтобы придать своему ответу надлежащий оттенок презрительности.

– Ну, я все-таки чувствую себя ответственным за вас, – сказал он. – В конце концов, ведь это я нашел вам эту работу, присматривал за вами. Я вас даже зашивал, если только это говорит в мою пользу.

Она предприняла последнюю попытку отстоять свою независимость, освободить его от каких бы то ни было дальнейших заблуждений.

– Вам нет никакой необходимости чувствовать себя ответственным за меня или присматривать за мной, что бы вы под этим ни подразумевали, – сказала она, вновь обретая самообладание. – Надеюсь, вы уже поняли, что я в состоянии самостоятельно принимать решения, и, если вы со мной не согласны, вы все равно ничего не сможете с этим поделать.

– Вы уверены? Ну, кое-что я все-таки могу сделать, чтобы проверить на прочность вашу хваленую независимость. Я бы, например, мог попросить вас выйти за меня замуж, поскольку не верю, что ваш пожилой ухажер намерен двигаться именно в этом направлении. Не надо так удивленно на меня смотреть, я не заставлю вас смущаться и отказывать мне, бедное дитя, – сказал он и потрепал ее по голове, словно щенка, которого надо было приободрить, а затем, не дожидаясь ответа, включил газ и вывел машину на шоссе.

Глава 9

Остаток пути Эмма помнила очень смутно, поскольку по дороге уснула и проснулась, лишь когда Макс подъехал к своей клинике в Чоуде, собираясь осмотреть лапу Флайта, прежде чем отвезти их обоих – Эмму и собаку – домой.

– С вами все в порядке? – спросил Макс, закончив осмотр, и его вопрос прозвучал мягко, но как-то безразлично. Сейчас, в белом халате, окруженный аккуратными рядами полок с инструментами и оборудованием, среди всей этой стерильной чистоты, он больше не был похож на человека, способного поддаться силе чувств и прочим человеческим слабостям, и Эмме, еще не вполне отошедшей от сна, показалось, будто все услышанное в машине приснилось ей.

– Вы на самом деле просили меня выйти за вас замуж или мне это приснилось? – спросила она, сознавая, что вопрос звучит не только абсурдно, но и навязчиво, и сразу же почувствовала, как внутри у нее что-то съежилось, услышав, как он ободряюще ответил:

– Нет, не просил, так что забудьте обо всех запутанных событиях сегодняшнего вечера, и давайте я отвезу вас домой.

– Да. Айрин, должно быть, давно хочет уйти. Она не любит оставаться сверхурочно, – сказала Эмма, продолжая стоять посреди кабинета, словно все еще не могла решить, что ей делать дальше.

Надевая пиджак, он задумчиво смотрел на девушку, задавая себе вопрос о том, что она запомнила из происшедшего по дороге, и думая, какой юной она выглядит сейчас, с ее сонными, правдивыми глазами, отрешенно уставившимися на него из-под по-детски нахмуренного лба, и бледными, подрагивающими от усталости губами.

– Я подвезу Айрин в деревню, после того как мы устроим на ночь Флайта, а вы, Эмма Пенелопа, немедленно отправитесь в постель. – С этими словами он сунул поводок Флайта ей в руку, выключил свет в кабинете и осторожно подтолкнул ее к выходу.

Однако, когда они добрались до Эрмина-Корт, к Эмме вернулось чувство долга. Мэриан уже звонила и сказала, что приедет поздно и, возможно, привезет с собой новую суку, поэтому надо приготовить вольер и кто-нибудь должен дождаться ее приезда, чтобы сразу же разместить собаку. Айрин сказала, что приготовила вольер и, на всякий случай, – еду, но мисс Клей придется дожидаться приезда хозяйки, потому что мама Айрин просто представить себе не может, чтобы дочь опоздала на последний автобус.

– Чепуха! – нетерпеливо воскликнул Макс. – Ничего с мисс Миллз не случится, если она сама отведет собаку в вольер и запрет за ней дверь, поскольку больше и делать нечего. Оставьте ей записку. Мисс Клей сегодня и так досталось, хватит с нее грозы и прочих неприятностей. Ей необходимо лечь в постель. А твоя мама совершенно права. Собирайся, и я подвезу тебя домой без всякого автобуса, – быстро закончил он, а когда девушка ушла, повернулся к Эмме: – Не вздумайте ее ждать, понятно? Мэриан наверняка явится поздно, раз она обедает с Доусоном, и нечего по этому поводу превращать себя в мученицу.

– Мученичество… героизм… вечно вы твердите одно и то же, – пробормотала Эмма.

– Да, твержу. Оставьте хоть раз свои ошибочные представления о долге и отправьтесь спать.

– Ни за что! – ответила она, внезапно вновь обретая работоспособность. – Мне платят за то, чтобы я выполняла распоряжения хозяев. Человек, выбирающий себе подобный род деятельности, должен знать, что у него ненормированный рабочий день.

– В таком случае, чем скорее вы найдете себе другое занятие, тем лучше, по-моему. Вы не созданы для того, чтобы работать как машина.

– Я вряд ли подхожу для чего-нибудь иного, кроме…

– Кроме чего?

– Ничего. Просто я не поняла, что вы имеете в виду.

– То, о чем я подумал, лучше оставить до более подходящего случая, – сказал Макс, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. В это время подошла Айрин, готовая к отъезду.

Когда они уехали, Эмма вернулась к Флайту, чтобы удостовериться, что ему удобно и его можно оставить одного. Несколько минут она разговаривала с псом, говорила ему, какой он молодец, что получил диплом, и уверяла его, что скоро он станет полным чемпионом выставки в Чоуде. «Флайт выиграет… он должен выиграть…» – вслух проговорила она. На следующее утро она поднялась рано и сразу же пошла проверить, как чувствует себя Флайт. Пес все еще сильно хромал, но во всем остальном выглядел вполне нормально и с удовольствием, до крошки, подчистил завтрак. Пока он ел, Эмма задумчиво смотрела на пса, размышляя о его будущем. Она надеялась, что вчерашняя реакция на происшедшее – лишь временное явление, и все же главное – поведение, ведь как бы хорошо Флайт себя ни чувствовал, если он испугается и откажется работать на ринге, никаких шансов на получение третьего диплома не останется.

Эмма неохотно оставила его одного и отправилась выполнять обычную работу, отметив про себя, что сегодня, похоже, весь день придется убирать и вытирать мокрые от дождя вольеры.

Мэриан за завтраком была не в настроении – на нее, похоже, действовала погода.

– Что за лето! – ворчала она. – От этой погоды у меня появляется желание забросить все дела с собаководством и начать какое-нибудь новое дело где-нибудь, где всегда светит солнце.

Эмма уже привыкла к такого рода настроению, которое бывало у ее хозяйки после неудач на выставке, но, вспомнив слова мистера Миллза о надвигающихся переменах, с некоторым беспокойством спросила, что задумала Мэриан.

– Ну, что-нибудь более интересное, чем все это, – туманно ответила Мэриан, – что-нибудь такое, что дало бы возможность встречаться с людьми, путешествовать. В Америке, например, я могла бы заняться экспортом, там можно поставить дело на широкую ногу.

– Это вам Доусон сказал?

– Ну, он же все знает, не так ли? Он такой живчик, наш Фрэнк, – крупные сделки по купле-продаже, сотрудничество с клубами собаководов и плюс к тому – «дома отдыха» для собак.

– Если быть точными – один «дом отдыха».

– Эрмина-Корт станет вторым. – Мэриан бросила на Эмму многозначительный, слегка шаловливый взгляд.

– Думаю, эта идея также принадлежит Доусону.

– А разве она плоха?

Эмма ответила не сразу, стараясь сдержать первоначальный порыв высказать свое предостережение, которое наверняка было бы отвергнуто.

– Пожалуй, не плоха, – рассудительно сказала Эмма. – Но как насчет Доусона? Он тоже будет жить здесь?

Мэриан, мгновенно забыв о своем мрачном настроении, расхохоталась.

– Эмма, видела бы ты свое лицо! Ты что же, собиралась предостеречь меня? Даже если он и будет жить здесь, я отнюдь не глупенькая девчонка-подросток, у которой кружится голова при приближении любого сколько-нибудь привлекательного мужчины. И потом – я не думала об этом всерьез. Почему ты краснеешь? О! Извини… не хотела оскорбить твои чувства.

Но это как раз то, что она сделала, подумала Эмма, досадуя на себя за то, что покраснела, и за то, что столь буквально восприняла слова, высказанные всего лишь как предположение.

– Но если вы говорите не всерьез, то вряд ли имеет смысл обсуждать все это, не так ли? – с прохладцей спросила она. – Кстати, вы, я думаю, отдаете себе отчет в том, что Флайт, возможно, не будет готов к выставке в Чоуде?

– Глупости! – легкомысленно воскликнула Мэриан. – Грейнджер говорит, что повреждение незначительное, а то, чтобы он был в форме, будет зависеть от тебя, не так ли? А теперь, если ты закончила завтрак, пойдем взглянем на него.

– Так вы все-таки не купили эту суку? – спросила Эмма по дороге к питомнику. – Доусон, должно быть, разочарован, что потерял такие солидные комиссионные.

– Оставь свои насмешки для Фрэнка, дорогая, он привезет суку завтра.

Обхаживая вечером Флайта, Эмма с беспокойством отметила, что в воздухе витает какое-то ощущение грядущих перемен. Непредсказуемое поведение Макса, праздная болтовня Мэриан о «доме отдыха» для собак, а теперь еще и Доусон приезжает, и, возможно, не только для того, чтобы лично доставить покупку клиентке.

Однако, когда Доусон приехал на следующий день, его поведение было безупречным. Он прогостил два дня и оставил самое приятное впечатление. С Мэриан был внимателен, но без лишней лести, а встречая Эмму, не пытался смутить ее двусмысленными замечаниями.

Впоследствии Эмме пришло в голову, что Макс появился в очень неподходящий момент – как раз тогда, когда Доусон помог ей спуститься с лестницы и довольно долго не отпускал ее, но не стоило же из-за этого вести себя с ней столь резко, вновь выражая свое осуждение.

– Мне это не нравится, – сказал он, осмотрев Флайта. – Разве вы не заметили ухудшения? Если бы вы пригласили меня раньше, я бы сделал ему укол, и, возможно, мы смогли бы избежать некоторых неприятностей. А сейчас…

– Вы хотите сказать, что в рану попала инфекция? Я меняла повязку очень осторожно, – ответила Эмма, сразу позабыв о своих личных переживаниях, но он ответил коротко и нетерпеливо, готовя шприц:

– Имеют место некоторое изменение цвета тканей и небольшие выделения из раны, которые могли натолкнуть вас на мысль, что не все в порядке, но, возможно, ваше внимание было отвлечено чем-нибудь другим. Вы надолго сюда, Доусон?

– Все зависит от обстоятельств, – слегка вызывающе ответил Доусон, небрежно облокотившись о шкафчик с медикаментами, и заинтересованно наблюдая, как Макс наполняет шприц лекарством.

– Я отлично знаю, что завтра вы должны быть в Лондоне на заседании клуба, – пожалуй, слишком поспешно сказала Эмма, и Доусон на мгновение перевел свой заинтересованный взгляд на нее.

– Любое предварительное соглашение можно отменить, достаточно лишь выдвинуть убедительную причину, дорогая моя. Даже такое солидное общество, как клуб собаководов, считается с такими вещами, как, например, внезапная болезнь, – сказал он.

Эмма собралась было возразить, но Макс резко велел ей покрепче держать Флайта и прекратить болтовню. Она молча повиновалась и почувствовала облегчение, когда Доусон удалился, бормоча себе под нос что-то насчет того, что уже двенадцать часов, пора бы чего-нибудь выпить, присоединившись к Мэриан, которая ждет его в доме.

– Макс, он только привез Мэриан эту суку, – сказала Эмма, когда он заканчивал накладывать повязку, и подосадовала, что не прикусила себе язык за эти ненужные объяснения, услышав его вежливый ответ:

– Естественно. Неужели вы полагаете, будто я подумал, что это вы его пригласили?

– Ну, не знаю, что вы там подумали, но это явно не улучшило вашего настроения, – парировала она, снова переходя на личности и не придав особого значения тому, что на его лице появилась ледяная улыбка.

– В таком случае я должен извиниться, – сказал Макс, принимаясь рыться в своих запасах, чтобы оставить ей необходимые лекарства. – Боюсь, риск по чьей-то неосторожности потерять своего пациента не лучшим образом сказывается на моем настроении.

От такого прямого намека на пренебрежение своими обязанностями негодование Эммы улетучилось, и она посмотрела на него покорными, полными ужаса глазами.

– Вы же не думаете… вы не можете думать, что Флайту стало хуже оттого, что вас не позвали раньше? Честное слово, мне и в голову не приходило, что что-нибудь не так, – сказала она, и ее голос зазвучал совсем молодо и неуверенно.

– Ему от этого не легче, – резко ответил Макс, но потом добавил, уже мягче: – Тем не менее не корите себя напрасно, естественно, что вы были заняты. Значит, так: вот эти таблетки давайте три раза в день и вот эту капсулу – на ночь. Ему нужен покой и легкая диета, но если поднимется температура, звоните мне немедленно. Инъекция антибиотика должна подействовать, но в любом случае я завтра заеду.

На этот раз осуждения в его голосе не прозвучало, и, уловив намек на поддержку, Эмма почувствовала себя спокойнее и сказала Максу, уже собравшемуся уходить:

– Мэриан, вероятно, захочет переговорить с вами по этому поводу. Может быть, пройдете в дом и присоединитесь к ним?

– Не стоит. Будет жаль нарушить столь тщательно подготовленный тет-а-тет, я слишком ценю свое время, чтобы тратить его на пустые разговоры, – сказал он, и, глядя, как он идет к машине, Эмма почувствовала, как на глаза навернулись слезы досады.

Она устроила Флайта в вольере и теперь размышляла, как получше преподнести Мэриан новость о том, что Флайт может быть не готов к выставке в Чоуде, поскольку Макс отказался остаться и лично высказать свое мнение. Вдруг она увидела, как Мэриан поспешно пересекает лужайку. За ней, более медленно, двигался Доусон. Ну вот, началось, подумала Эмма, но Мэриан, казалось, была скорее удивлена, чем взволнована.