Текст книги "Хранитель"

Автор книги: Сара Ланган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 16
Никто, кроме него не знал о конце света

Уже почти пробило полночь, когда Лиз и Бобби вошли в кафе, где, кроме них, оказалось еще человек пятнадцать. Шестеро из них, работники в светло-голубых халатах, пили кофе, собравшись за одним столом рядом с кассой. За прилавком сидела продавщица, читая «Золотые яблоки» Юдоры Уэлти в мягкой обложке.

Стены кафе были выкрашены в голубой цвет, который, как говорил Бобби, ссылаясь на какую-то книгу, должен производить успокаивающий эффект. Такое ощущение, что люди были леммингами, которым посветишь в глаза – и они чувствуют именно то, что ты ждешь от них.

Бобби все время думал о Сюзан. Он не мог забыть странный запах: табачный дым, смешанный с вонью бумажной фабрики. Всякий раз, вдыхая воздух в ее легкие, отчего грудь Сюзан поднималась, он чувствовал, что дарит человеку жизнь, совершает чудо. Но когда приехали врачи и осторожно взяли обмякшее тело с двух сторон, Бобби осознал бессмысленность своих действий: шея сломана, голова лежала на плече… Он делал искусственное дыхание трупу, надеясь получить результат. До сих пор на его губах оставался табачный привкус.

Он позвонил домой и все рассказал отцу, поведав также, пока никто не слышал, о своем первом опыте в искусственном дыхании. Отец радостно присвистнул: «Молодец, сын, горжусь! Вот что значит врачебная кровь!» Самое ужасное – Бобби тоже собой гордился.

* * *

Отец сразу предложил приехать, но Бобби (сейчас уже пожалев об этом) сказал, что не стоит. Мол, семейное дело. Он и сам не был уверен, что его присутствие уместно. Странно, и Лиз, и Мэри вели себя не так, как полагалось в данной ситуации. Бобби хотел предложить Мэри свою куртку или найти для нее одеяло, или пусть она хотя бы подставит мокрые волосы под сушку для рук в уборной. «Миссис Мэрли, поговорите с вашей дочерью», – думал он. На Лиз не было лица, он видел, что девушка в шаге от истерики.

«Пожалуйста, миссис Мэрли, вам стоит позаботиться о дочери, потому что я не знаю, что еще сделать для нее…»

Если бы отец был рядом, он бы смог все это произнести – красиво, уверенно, тоном поистине мудрого человека. Он бы выспросил у мистера Уиллоу, что, черт побери, произошло на самом деле, и никто не смог бы помешать ему вопросами типа: «А кто ты такой, чтобы спрашивать? Молчи в тряпочку!»

Бобби посмотрел на Лиз, сидевшую за столом напротив него. Она смотрела одичавшими глазами и, когда кто-нибудь рядом начинал громко смеяться, подскакивала на месте. Она должна немедленно успокоиться, иначе снова лишится чувств. Когда Лиз упала в обморок в доме Сюзан, Бобби попытался привести ее в чувства, но, казалось, держал на руках безжизненное тело. Он заплакал. К тому времени, как приехала «скорая», Лиз все еще была без сознания – страшнее картины Бобби даже представить себе не мог. Ему это показалось концом света, о котором знал только он один.

Он откашлялся, и Лиз вздрогнула, словно только что вернулась в реальный мир.

– Я могу попросить отца приехать.

– Зачем?

– Ну, он здесь работает. Он уже успел позвонить кому-то: сказал, что ты близкий друг семьи. Я подумал, с ним будет спокойнее.

– А что он сможет сделать, Бобби? – надрывно спросила Лиз, словно вот-вот закричит на него.

– Ладно, забудь.

– С моей матерью все в порядке. Она выдержит.

– Знаю.

– Но ты ведь хочешь позвать отца из-за нее? По-твоему, мы и так слишком дерганные, чтобы дальше справляться в одиночку!

– Нет, я предлагал не поэтому.

– Прекрасно!.. Послушай… завтра вся школа будет говорить о Сюзан. Но у них нет права…

Разумеется. Без этого никак не обошлось бы. Лиз обожала иметь при себе страшные тайны и личные трагедии, принадлежавшие только ей. Она словно считала себя избранной за то, что страдала больше остальных. Каждый раз, когда Бобби жаловался на усталость или неудачный день, она говорила: «Да, понимаю… но это все шелуха, Бобби! Вот у меня умер отец, сестра – сумасшедшая. Рано взрослеют лишь те, кому пришлось пережить нечто похожее…» И так далее, и тому подобное.

С другой стороны, что хорошего скажет его папа? Пожмет плечами, словно не понимая, о чем идет речь, приобнимет ее, заберет из больницы и накачает снотворным.

– Я знаю, что ты чувствуешь, – сказал Бобби.

– Нет, не знаешь. Ты пытаешься, но не можешь. В этом вся проблема – ты слишком изнежен.

Прежде чем ответить, Бобби спокойно напомнил себе, где они находились, как тяжело пришлось Лиз и что сейчас она не следила за языком.

– Это неправда.

– К сожалению, ты ошибаешься.

– То есть ты хочешь сказать, что я считаю себя великим, да?

– Нет.

– Или тебе кажется, я стану тратить время на того, кто мне не нравится? Ты и вправду так думаешь? Стал бы я тут сидеть! У меня вообще-то нет другой причины!

На лице Лиз отразилось удивление, а Бобби в этот момент посетила мысль, которую он не смог сразу отогнать: «Я, Бобби Фулбрайт, могу общаться с любым из старшей школы, кто не выше пяти футов. И нечего на меня так смотреть».

Он осадил себя: нельзя думать плохо о том, чья сестра только что сломала шею. Тем более если страдает твоя девушка.

– Нет другой… причины?

– Я не это хотел сказать.

– Но сказал же.

– Прости меня…

– С чего бы это! Ведь ты именно так и думаешь, верно?

– Нет…

Он прикоснулся к ее рукам. У Лиз была мягкая бледная кожа, не сгоравшая летом, и короткие белые пальчики. Бобби мог бросить ее, как только окончит школу, и тогда останется еще меньше связей с этим городом. Но такого желания почему-то не возникало.

Лиз поднялась.

– Твоя мама сказала, что сама придет, если что, – напомнил Бобби.

– Я знаю. Но мне нужно в туалет. Ненадолго. Прости, я рада, что ты здесь, но я должна…

– Хорошо, – ответил он, а затем подумал: «Эй, это же Лиз. Ты знаешь, как успокоить ее. И отец тут не нужен».

Бобби встал и поцеловал ее. Лишь только их губы соприкоснулись, Лиз отскочила и выбежала из комнаты – как в четвертом классе, когда она пала жертвой злой шутки.

ГЛАВА 17
Столкновение

Близилась полночь. Уже несколько часов Джорджия О’Брайен сидела в больнице у кровати сына, охраняя его безмятежный сон. Отец был прав: она действительно превращалась в одну из тех матерей, которые не в состоянии оставить свое сокровище без присмотра дольше чем на пять секунд. Вот они и изображают собой тяжелый навес. Все, пора идти домой.

Перед уходом мать еще раз взглянула на Мэтью. Он вырастет совсем не похожим на нее. Джорджия примерно знала, каким должен быть мужчина, если в детстве он – примерный мальчик, не падает с крыш и не пьет грязную воду из Мессаланской реки. Повзрослев, он останется маленького роста, будет носить толстые очки и обязательно покинет этот пустой мертвый город. На новом месте ему будет гораздо лучше, он станет прекрасным человеком. Джорджия очень надеялась, что Мэтью вовремя одумается.

На выходе из больницы Джорджия увернулась, обходя Лиз Мэрли. Узнав ее, она продолжила идти, затем повернулась, догнала и легонько похлопала девушку по плечу.

– Лиз Мэрли, привет! Я когда-то была твоей няней, – сказала она. – Как у тебя дела?

На бледных щеках Лиз вспыхнул румянец. Джорджия вспомнила, что около года назад видела ее в «Чоп Моп Шопе» и нашла совсем не привлекательной. Сейчас она с улыбкой заметила, что ошиблась.

Лиз удивленно вздрогнула.

– О, простите, я не знала, что здесь еще кто-то…

– Джорджия. Помнишь меня? Я сидела с тобой.

– Ах да, конечно… мне стоило сразу вспомнить. Просто я сейчас сама не своя. Извините, пожалуйста. Как вы поживаете? – спросила Лиз. Опустив глаза, она смущенно поводила по полу носком кроссовки.

– А ты как?

– Хорошо…

– Кого-то навешаешь?

– Сестру.

– Сюзан?

– Да, с ней все в порядке… точнее, нет. – Лиз сочувственным жестом провела по затылку ладонью. – Она ударилась головой.

Взглянув на кроссовки девушки, Джорджия догадалась, что красная грязь на них – это кровь Сюзан.

– Что случилось?

– Я знала, что ей не понравится, если я приеду с Бобби, но я боялась ехать одна. А он такой милый… и не заслужил таких проблем. – Лиз подняла глаза и посмотрела на Джорджию. – Она ненавидит меня. Как и всех остальных.

По спине Джорджии пробежал холодок при воспоминании о страшном сне и о том, как Сюзан ухмыльнулась Мэтью перед его падением. «Виновата ли она?»

– Расскажи мне, что произошло, – попросила Джорджия.

– Мы с Бобби нашли Сюзан, и он сразу позвонил в больницу. А моя мама даже не сказала спасибо. – Лиз ждала от Джорджии каких-нибудь комментариев, но та лишь кивнула. – Сюзан была не очень популярна в старших классах. Я тоже. Не знаю, чем я нравлюсь Бобби. Мама сказала, что позовет нас, когда что-нибудь выяснится, но сейчас я не там, где должна быть. Мне надо оставаться в кафе с Бобби. Он хотел поцеловать меня, но перед этим делал Сюзан искусственное дыхание, и я почувствовала ее запах на его губах. – Лиз снова взглянула на Джорджию, надеясь услышать подтверждение, но потом снова отвела взгляд. – Господи, моей сестре плохо, а я все о Бобби! Я говорю сейчас как идиотка!

– Ничего, ты просто вымотана.

– Я постоянно думаю о ней, не могу перестать. – На глазах Лиз выступили слезы. – Иногда мне кажется, что Сюзан и не человек вовсе. Бессмертная… другая, не как все. Понимаете… я хочу, чтобы она умерла.

Джорджия побледнела от ужаса: не из-за признания Лиз, а потому что чувствовала то же самое.

Лиз грустно улыбнулась.

– Вы, наверное, думаете, я сошла с ума. Простите и забудьте все, что я наговорила. Скажите лучше, как у вас дела? Мы так давно не виделись!

Джорджия зарделась, вспомнив, как когда-то давным-давно присматривала за Лиз и ее сестрой. Она много лет не думала об этом.

– Да, столько времени прошло… мне так хотелось увидеть тебя, узнать, какой ты стала. Сказать, что я сделала все, что могла.

Лиз, кажется, не поняла. Насмешливо взглянув на Джорджию, она сделала резкий вдох, будто ее ударили.

– Да. Конечно.

– Так… что же случилось с сестрой? – спросила Джорджия, выдержав неловкую паузу.

– Вы же видели. Ваша мама рассказала всему городу, а Дэнни Уиллоу даже приходил к нам домой.

Джорджия откашлялась и посмотрела в потолок.

– Хм, я имею в виду… как она оказалась в больнице.

– Говорят, несчастный случай. Бобби полагает, это убийство, но я знаю, что папа не мог. Он ведь умер.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Лиз притихла. Затем сказала:

– Может быть, я тоже ненормальная, как Сюзан.

– Нет, – неуверенно возразила Джорджия.

Призадумавшись, девушка неопределенно пожала плечами, будто ей было все равно, что про нее думали.

– Вы не обнимете меня? – спросила она.

Джорджия протянула руки, и Лиз так сильно сжала ее, что женщина с трудом выдохнула. Лиз заплакала.

Джорджия не могла понять: как получилось, что почти взрослая женщина, с которой она так долго не виделась, рыдала на ее плече; и почему она сама решила вернуться и начать разговор с Лиз. Через ее плечо Джорджия смотрела на людей в кафетерии, поедавших поздний ужин. Некоторые пили кофе, крепко обхватив руками чашку. Она подумала: каково это – работать в больнице? В другом, параллельном мире, где ничего, кроме настоящего момента, не имеет значения. Вся жизнь проходит в стенах огромного здания, среди белых халатов, оборудования и коридоров, пропитанных запахом моющего средства «Топ Джоб».

Она продолжала обнимать мягкое тело Лиз. Если кто-то из работников их видел, то вряд ли заинтересовался. Они наверняка каждый день по многу раз наблюдали подобное.

Лиз выпрямилась.

– Простите…

– Зачем извиняться. Все в порядке.

– С-спасибо… вы очень хорошая.

– Рада помочь. Хочешь побыть одна?

– Вообще-то… я была бы рада, если бы вы остались.

– Хорошо. – Джорджия мягко убрала волосы с лица Лиз. – Так что же произошло?

Девушка пересказала события прошедшего вечера. Как только она закончила, Джорджия спросила:

– И где он сейчас?

– Кто?

– Пол.

Лиз не поняла ее.

– Мистер Мартин, твой учитель.

– О, не знаю. Офицер Уиллоу сказал, что увидится с ним позже.

– Но если Сюзан умирает, кто-то ведь должен сообщить ему?

– Мне неудобно звонить учителю. И маме это вряд ли понравится. – Лиз взглянула на Джорджию, и та покраснела. Какой же все-таки маленький город!

– Хочешь, я это сделаю? Просто расскажу, что происходит. Полу надо быть здесь.

– Да, вы правы… но может быть, позже? Давайте немного здесь посидим.

– Да, – ответила Джорджия. – Конечно.

ГЛАВА 18
Телефонный звонок

Несмотря на несчастье Сюзан Мэрли, слезы Лиз и небольшое путешествие в прошлое, самым неприятным для Джорджии оказался тот факт, что она без труда вспомнила номер телефона Пола Мартина. Она не очень часто звонила ему – только ночью, когда его жена спала. Однажды трубку взял злой Эндрю, старший сын. Джорджия не стала разговаривать. А чуть позже, когда отношения не успели толком завязаться, они расстались.

Однажды в «Олсенс Дайнер» она спросила, как Пол собирается бросить больную жену и двух маленьких детей. Он ответил, что пока не знает, но что-нибудь придумает. «Мне нужно лишь твое слово, Джорджия! Об остальном я позабочусь!» – нетерпеливо сказал он. Будто Фома неверующий, вложивший персты в раны Христа.

Конечно, здорово, если бы они смогли втроем жить счастливо до конца дней своих и все такое, но бессмысленно было даже думать об этом. Джорджия знала: Пол не бросит жену. Какое-то время ему нравилась такая мысль, но, приходя домой, к женщине, которая не могла самостоятельно встать с постели, он передумывал.

В приемной, в нескольких шагах от семьи Мэрли, Джорджия по памяти набрала номер Пола. Это как комбинация замка в школьном шкафчике: пальцы свободно двигаются на ощупь.

– Алло, Пол? – спросила она, когда он взял трубку.

– Джорджия. – Он сразу узнал ее. Но говорил шепотом: должно быть, в доме все уже спали.

Джорджия расслышала какое-то движение, тихий удар, ругательство. Похоже, Пол пробирался с трубкой в туалет на первом этаже, где, усевшись на пушистое розовое сиденье, сможет продолжить разговор.

– Чем обязан такой чести? – спросил он, переводя дух.

– Я в больнице.

– А что случилось?

– Мэтью головой ударился.

– Если надо, могу прямо сейчас приехать.

– Нет, он спит. Все в порядке. Дело в Сюзан Мэрли. Не знаю, говорил ли тебе Дэнни Уиллоу, но она не доживет до утра.

На другом конце наступило молчание. Зашумела вода в бачке.

– В кого же я такая дубина… – прошептал Пол. – Когда это случилось?

Джорджия захотела потребовать немедленных объяснений. Почему он был сейчас не в больнице? Заботится о семье? А что тогда делал с Сюзан Мэрли? Что с тобой произошло, Пол? Но Джорджия решила воздержаться от вопросов, дабы не погрязнуть в долгую дискуссию. Она знала, что дай Полу открыть рот – и ты сразу увидишь мир его глазами. Взять, к примеру, туже бумажную фабрику. Мартин мог несколько часов подряд разражаться тирадами о ней, пока Джорджия не останавливала его со словами: «Слушай, мне все равно!» Похоже, Пол всерьез полагал, что указывать на плохие вещи – значит исправлять их.

– Ты пьян, – сказала она.

– Всегда.

– У тебя скоро печень взорвется.

– Ой, правда? Знаешь, я не изучал в колледже биологию.

– Я тоже. Послушай, Лиз Мэрли хочет, чтобы ты приехал. Они с Мэри знают, что это несчастный случай.

– Дэнни запретил мне появляться там. Они набросятся на меня.

– Нет, Лиз сказала, что все в порядке. Но Сюзан умирает!

Сначала Пол ничего не ответил, но затем, осознав, как сильно Джорджия разочаруется, сказал:

– Думаешь, стоит приехать…

– Делай что хочешь.

– Я хочу извиниться.

– Хорошо. Я скоро уезжаю, но тебе желаю удачи и… в общем, далее по списку.

– Может, останешься?

– А Кэтти не может приехать вместе с тобой?

Он промолчал.

– Ясно. Видимо, нет.

– Ты не обязана ждать меня. Я и так много прошу, – сказал Пол. Это был скорее вопрос, нежели утверждение.

«Нет! – хотела ответить Джорджия. – Я не могу! Я давно бросила тебя. Отца только что уволили. В моей машине почти не осталось бензина, а в Бедфорде такой сильный дождь, что я не уверена, успею ли переправиться через мост обратно, если подожду еще немного. Семья Мэрли не жалует меня, и ты ошибаешься, если думаешь, что я сделаю это ради тебя. Нет!»

Но она согласилась, сказав, что будет ждать его в кафетерии. Такой ответ удивил Джорджию так же, как и молниеносное воспроизведение в памяти номера Пола.

ГЛАВА 19
Все, что растет, должно опускаться

На стене в кафетерии тикают часы. Секундная стрелка чуть подрагивает, словно хочет дать обратный ход.

Пол – в больнице, с Джорджией. Он не знает, зачем приехал, но должен снова увидеть Сюзан. Если она умрет, большая часть вины ляжет на него. Пока даже думать об этом не хочется.

Джорджия несет ему чашку кофе, пар над которой поднимается колечками, как сигаретный дым. Пол, естественно, предпочел бы выпить что-нибудь покрепче.

Она ободряюще хлопает его по спине – ей легко, потому что это больше ничего для нее не значит. «Как мило, – думает Пол. – Жаль, не могу взять тебя с собой, Джорджия. Ты – формалист и была им, когда мы общались. Милая, ты до сих пор живешь с папочкой и не можешь уйти от него, потому что тебе страшно. Можешь сколько угодно твердить себе: „Я просто хочу, чтобы у моего сына был дедушка“.»

Женщина за прилавком таращит глаза на Джорджию. Пол уже забыл, насколько эксцентрична ее внешность: люди всегда смотрели на ее губы, волосы, непомерно высокий рост… А она держалась так, словно ничем не отличалась от остальных.

Он еще раз благодарит Джорджию. Она кивает в ответ. Вот что ему в ней нравилось: если нечего было сказать, Джорджия молчала.

– Как там Мэтью?

– Жить будет.

– Я могу его увидеть? – спрашивает Пол, сам не зная зачем. Он не хочет, чтобы сын Джорджии видел его в таком состоянии. Видимо, ему просто нужно обозначить лимиты ее доброты.

– Он сейчас спит, – отвечает Джорджия. Это значит: «Но даже если бы не спал… ты никогда не увидишь ребенка, чуть было не ставшего твоим».

Она не вспоминает времена, когда Пол звонил и бросал трубку или наблюдал за ее домом.

Пол думает, что, будь в его жизни хоть один нормальный человек, он не оказался бы сейчас здесь. Он жалеет, что женился на Кэтти, что не любит ее… нет, хватит драматизировать. Лучше бы он не жил в этом городе, мрачная жизнь в котором съедает его, и он все время трясется – от нужды выпить или очистить желудок. Опять.

Пол ждет.

Джорджия идет к Лиз и сообщает ей, что приехал Пол. Они будут дожидаться в кафетерии. Лиз обещает сразу же найти их, если состояние Сюзан изменится. Когда Джорджия возвращается, на лице Пола сияет улыбка: он рад видеть ее, потому что соскучился. Она чувствует то же самое, но не хочет признавать. Джорджия осталась с Полом, потому что он одинок, хоть и заслужил это. Она не может позволить ему ждать в одиночку.

От Пола Мартина сильно пахнет алкоголем. Впервые за долгое время, оказавшись так близко, Джорджия поняла, что изменилось: он сдался. Пол считает, что Кэтти сделала его таким, но нет – проблема в том, что жизнь не состоит из одного веселья. Ему кажется, что, как только он покинет комнату, люди повскакивают с мест и закатят шумную вечеринку. Пол думает, Кэтти отгородила его от праздника жизни, он мог бы стать кем-то лучше. Он не понимает, что все дело лишь в случае.

Она ждет.

* * *

Лиз медленно шагает, вырисовывая сжатые «восьмерки». Ей хочется заняться любовью прямо сейчас, на полу больницы, и она не знает почему. Да, неудобно, больно, голова бьется о твердый пол… но она уверена, что ей понравится.

Сейчас она ждет.

* * *

Бобби представляет шум дождя за окнами своей спальни. В больнице – холодно, неуютно… Он собирается выйти наружу, выкурить одну «Лаки»: чтобы быть где угодно, только не здесь. Странно, но одна-единственная мысль не вылетает из головы: пора признать очевидное – он никогда не вырастет.

Он ждет.

* * *

Мэри вообще не думает. Она даже чувствовать не может. Дочь, которую она любила, давным-давно умерла. Сейчас Мэри хочет быть дома, смотреть телевизор и пить вино. Она желает рассечь свое зрение, вонзить в него нож – чтобы весь мир почернел, и она смогла бы оттянуть реальность назад. Обнять Лиз и успокоиться!.. Но зная, что дочь оттолкнет ее, Мэри продолжает читать журнал, в который вцепилась сразу, как только приехала, но не продвинулась дальше, чем «Петрушка – наименее популярная приправа в американской кухне».

Она ждет.

Все ждут.

* * *

На фабрике в Бедфорде тихо. Дождь обрушивается с черного неба на землю тяжелыми каплями. Грома нет. Талый снег течет вдоль берегов реки, и все, похороненное долгой зимой (перчатки, пустые бутылки, ботинки со шнурками, извивающимися как черви), всплывает на поверхность, застревает в канавах или теряется в едином потоке.

В домах темно. Город тонет во мраке, вода поднимается и окружает Бедфорд. Люди готовят фонарики, укрепляют подвалы. Река скоро выйдет из берегов, долину и, главное, шоссе затопит. Ожидается самый страшный дождь в истории города.

* * *

Три часа утра, пятница. Они стоят у ее кровати. Кажется, что время замерло, настоящее смешалось с прошлым, любой звук, зависая в воздухе, плотным кольцом замыкается вокруг каждого из них.

Джорджия не хочет быть здесь. Ее попросил Пол: ему нужно еще раз увидеть Сюзан, но один он боится. Тронув его за плечо, она тихонько говорит, что подождет снаружи. Вместо ответа Пол обвивает ее рукой, и Джорджия замирает на месте, не желая слышать собственный голос в тишине.

Бобби стоит рядом с Лиз. Повторяет за Полом. Девушка чуть вздрагивает – тогда он крепче обнимает ее. Мэри – далеко позади, у самой стены.

Сюзан пришла в себя, открыла глаза. Выбрала первый объект: Пол и Джорджия. Опустив взгляд, они отступают. Сюзан видит Лиз и Бобби. Сестра пытается сделать шаг вперед, подойти к ней, но Бобби, плотно сжав руки, не пускает девушку. Зрачки Сюзан двинулись дальше, остановились на Мэри. Та исчезает.

Сны вернулись к ним: кровь на снегу, маленькая девочка с косичками, окровавленная женщина с бутылкой виски, горящая фабрика, рождающийся на свет демон… Сюзан улыбается, и все осознают, что видения посланы ею.

– Скоро… – шепчет она.

Ее звонкий голос слышен сквозь звук ламп и аппаратов, отскакивает от стен. Это первое и последнее слово, произнесенное Сюзан за прошедшие пять лет. Когда она умирает, ее глаза не закрываются. Не закатываются. Они остаются открытыми – в ту секунду, когда на экране кардиомонитора медленно начинает свой путь одна длинная линия.

Сначала никто даже не дышит. Они предчувствуют: надвигается что-то ужасное.