Текст книги "Хранитель"

Автор книги: Сара Ланган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Ты ведь знаешь, я ни слова про них не сказал, хоть мне и самому не нравится обстановка. – Директор, видимо, ждал подтверждения, но Пол молча слушал его. – Забудь обо всех правовых вопросах – пустая трата времени.

Пол встал.

– Тебе наврали.

Кевин повернулся к нему – впервые без улыбки. Он приблизился к учителю и посмотрел ему в глаза.

– Да, ты прав, ерунда. И я не затем пришел. Видишь ли, ты нравился ребятам – не из-за совместных походов в буфет, а потому что честно выполнял свою работу. А теперь они приходят ко мне и просят их перевести, потому что ты ходишь по классу шатаясь.

– Что значит «шатаясь»?

– Это значит алкоголь, Пол.

– Кто сказал?

– Я говорю.

– Ты ошибаешься.

– Так просвети же меня.

– Я работаю, как прежде. Оцениваю эти чертовы работы и каждый день учу по четыре класса.

– Ты пьян.

Пол посмотрел вниз. Из полуоткрытого ящика торчал термос.

– Они просто злятся, что не получают хорошие отметки, пока не заслужат их. Им кажется, что выпускникам все можно, а я должен терпеть.

Кевин наклонился еще ближе. От него пахло салатом из тунца.

– Как ты сказал? Будь добр, помедленнее, я записываю.

Такое поведение крайне удивило Пола. Мелкий бюрократ со всеми его страшными костюмами и придурковатой улыбкой никогда в жизни не работал учителем, а разговаривал с ним сейчас как с бомжем из подворотни. Неужели Пол так сильно изменился, что Бруттон мог позволить себе нечто подобное? Вероятно, это происходило постепенно или, наоборот, резкой вспышкой. Пол ничего не ответил.

– Считай, что я тебя предупредил. Ты мне не нравишься, поэтому второго раза не будет.

С этими словами Брутгон вышел, закрыв за собой дверь.

Пол извлек из ящика термос и, выпив залпом оставшееся, отложил бумаги и закрыл глаза. Если оценивать этот день по десятибалльной шкале, думал он, больше тройки поставить не получится. Мелодия хороша… только вот слова недостаточно выразительны.

Надо бы домой пойти, что-нибудь съесть. Но ему не хотелось возвращаться. Пол осмотрел класс, в который приходил уже семнадцать лет подряд. Отсюда же он каждый вечер шел обратно, к Кэтти. Каждый вечер… так было, есть и будет. Аминь. На стенах висели копии статей из «Уоллстрит джорнал», который он покупал на свои кровные, и ни один из учеников не трудился взять тексты на дом. Среди вырезок были расклеены плакаты вроде «Не забудьте записать, это важно», или вот еще один, с Дядей Сэмом, где написано: «Ему нужен ты!» Он угрожающе показывал пальцем, как Марк Твен, переодетый для карнавала.

Пол не мог больше находиться в школе и отправился в бар «У Монти».

ГЛАВА 3
Запертая зверь

Джорджии О’Брайен потребовалось восемнадцать лет, чтобы приспособиться к своим зубам. Они были настолько большие и острые, что в детстве она не могла закрыть рот до конца и по утрам просыпалась на мокрой подушке. Пол Мартин, страшный задира в те времена, дразнил ее крокодилом.

К двадцати семи годам перезрелый организм Джорджии наконец-то обрел гармонию, и зубы отлично вписались в ее немаленький рот. Иногда она думала, что во внутриутробные витамины матери, ныне покойной, подмешивали гормон роста: Джорджия была очень высокой, шесть футов. Естественно, найти обувь нужного размера не представлялось возможным. Если в «Чоп Моп Шоп» – парикмахерскую, где она работала, – приходил новый клиент, редкость для Бедфорда, он или она обязательно спрашивали: «Скажите, вы – ирландка?» или «Вы из Старого Света?» На что Джорджия отвечала: «Нет, с Борнео».

У нее были рыжие волосы, а у сына, Мэтью, каштановые – как у отца, морского пехотинца, коим он, правда, никогда не был… Если бы Джорджия жила в портовом городе в пятидесятые годы, она бы всем рассказывала «Басню о трагической гибели отца Мэтью в море». Все же лучше, чем признаться, что на самом деле он проезжий тип, старше нее на двадцать лет. Долгое время она даже не знала его фамилии. Джорджия познакомилась с ним еще малолеткой, напившись в баре. А потом на заднем сиденье пикапа, как в дешевых фильмах про белых проституток… да, такое случается.

На шестом месяце беременности Джорджия стала разыскивать его, наводить справки, полагая, что он захочет узнать о существовании ребенка. Но когда она позвонила, он даже не вспомнил ее, и оскорбленная женщина бросила трубку. Возможно, это было несправедливо по отношению к будущему сыну, но жизнь вообще штука тяжелая.

* * *

В тот день у Джорджии был выходной. Мэтью вернулся из школы, и она предложила ему вместе отправиться в «Парижский театр», где уже второй раз за месяц крутили «Человека-паука». Мальчик отказался, настояв на походе в парк. Что ж, понятно почему: он знал, что не встретит там одноклассников, которые застыдят его, аж девятилетнего, за прогулку с мамой.

Парк, естественно, пустовал. От ледяной измороси волосы Джорджии тотчас превратились в кудри, как у клоуна. Повсюду лежал рыхлый снег, заваливший все газоны, дороги и крыши домов в Бедфорде.

Наконец среди заснеженных просторов показались высокие балки качелей. К великой радости Мэтью, они целый час расчищали в перчатках дорожку, затем мальчик победно уселся и начал раскачиваться – с очевидной уверенностью: если взлететь очень высоко, то очутишься в каком-нибудь другом месте. Это чувство усталости от жизни в четырех стенах было хорошо знакомо Джорджии.

Когда в Бедфорде наступал длинный сезон холодов, каждое утро приходилось по полчаса греть машину, и жители забывали, что такое тепло. Но под конец зимы воздух становился мягче, люди словно заново рождались. Это происходило не только в доме Джорджии, где ее отец и сын бесцельно шатались из комнаты в комнату, но и во всем Бедфорде. Казалось, вот-вот взорвется шар, полный временно застывшей энергии.

Джорджия хорошо знала, что нынешний дождик – всего лишь прелюдия к вечернему ливню, который заполнит Мессаланскую реку, потечет по улицам, мосту и шоссе. Так бывало каждый год, сколько она себя помнила. А через семь дней потоп закончится, мир окрасится в яркие цвета, и она будет менять у знающих людей свои зимние ботинки на пару сандалий.

Женщина посмотрела на небо. Тучи собирались довольно быстро, и дождь мог начаться скорее, чем она ожидала.

– Эй, Мэт!

– Что?

– Пора домой.

– Ну! Я хочу остаться! Можно еще хотя бы полчасика?

– Нет.

– А пятнадцать минут? Или пять? Хотя бы одну!..

– Хорошо, – сказала Джорджия, глядя на часы. – У тебя ровно одна минута.

Тогда вообще уходим, – сердито буркнул он.

Они жили в пяти кварталах к югу от Мэйн-стрит, рядом со стоянкой для жилых автоприцепов. Люди, получавшие материальную помощь от Армии Спасения, разбили здесь лагерь. У некоторых были свои животные – безобразные кошки и собаки с ободранной шерстью. Они бродили по улице, хищно озираясь по сторонам. Джорджия не притрагивалась к ним и старалась держаться подальше от этого странного места. Иногда рядом с трейлерами она замечала Сюзан Мэрли, смотревшую таким же голодным взглядом, как звери. Она снимала квартиру неподалеку, но при встрече Джорджия никогда с ней не здоровалась.

Прошлой ночью Сюзан приснилась ей. Джорджия пешком возвращалась домой по Мэйн-стрит, и вдруг тротуар превратился в вязкое месиво. Деревья почернели. Она пыталась бежать, но ноги утопали, трясина засасывала ее все глубже. Она хотела крикнуть, но из открытого рта не вырвалось ни звука. Вокруг – ни души. Тут появилась Сюзан и направилась к ней, оставляя за собой кровавый след. Она держалась за раздувшийся живот, и Джорджия поняла: девушка беременна. Вот-вот родится что-то жуткое, безобразное…

От страха Джорджия проснулась. Часы показывали шесть утра, а с мрачного неба уже падали первые капли.

* * *

Ливень ударил в полную силу. Маленькие ручейки текли по лицу Мэтью, капли падали с кончика носа, но он все равно упирался.

– Подумаешь, дождик! Почему мы не остались? – скулил он, захлестывая ногой лужи.

– А вдруг бы я растаяла?

Джорджия схватила мальчика за руку, поторапливая, но сын оттолкнул ее.

– Ой, прости, забыла. Ты же теперь совсем большой.

– Ма-ам! – протянул он в ответ.

– Хорошо, ладно. Вот, видишь? Никаких рук.

Она выразительно спрятала их в рукава, изобразив таинственное исчезновение. Мэтью закатил глаза, но явно был доволен «фокусом». Джорджия ускорила темп, чтобы хоть так заставить сына двигаться быстрее, и уже обогнала его, как вдруг за спиной раздался всплеск, и через долю секунды ее брюки покрылись холодными брызгами. Она резко повернулась. Мэтью всеми силами изображал на лице невинность.

– Ах, та-ак? Ну, держись. – Спеша «отомстить», Джорджия как следует ударила по луже своими чрезмерно длинными ногами. Мальчика с головы до пят окатило грязным фонтаном.

– Ой… незадача.

– Мама!

Он с разбегу уткнулся в ее живот, не торопясь уходить сразу. Джорджия мягко обняла его.

– А, не ожидал от меня? Думал, я старая неуклюжая мамаша? – весело спросила она.

Отлипнув, Мэтью побежал вперед, к следующей луже, и в предвкушении реванша ждал, пока мать подойдет ближе.

– Ох, тебе сейчас достанется! – крикнул он.

Так они брызгались до самого дома, но, несмотря на все старания сына, Джорджия смогла выстоять, не попав под «обстрел».

* * *

Они подошли к маленькому аккуратному деревянному дому, и Джорджия позвонила. Вот-вот отец должен открыть дверь. Мэтью прижался к ней сзади.

– А у тебя ключей нет? – спросил он, стуча зубами от холода.

– Нет, я забыла.

– А вот я всегда беру их с собой в школу! Прихожу и, если никого нет, могу сам открыть дверь.

– Знаю, дорогой, ты молодец.

– Так почему ты свои забываешь?

– Потому что ты невероятное исключение из всех правил, Мэтью.

– Чего?

– Не важно, проехали.

Вздохнув, Мэтью решил пока развлечься. Ему нравилось прыгать по кирпичным ступеням, которые вели к входной двери. Всего их было восемь, и он весело перескакивал с одной на другую.

Джорджия громко постучала.

– Мам, его нет дома.

– Должен быть. – Она барабанила до боли в костяшках.

– Его нет, – повторил Мэтью. – Сегодня четверг, он ушел на свою встречу.

Да, теперь она вспомнила. Отец помогал решать проблемы, связанные с закрытием фабрики. По четвергам он отправлялся в офис, руководя оттуда конференц-связью с Бостоном.

– М-да, кажется, ты прав, – сказала Джорджия. – Придется лезть через окно. Там есть одно удобное, с задней стороны.

– Я меньше тебя и легко туда заберусь.

– Нет, лучше оставайся здесь. Жди под дверью, обсыхай.

– Да, но если окно закрыто, я могу подняться по решеткам в свою спальню. Я уже так делал, у меня хорошо получается!

– Мэт, прошу тебя, не говори мне об этом. Ты же знаешь, что нельзя, – сказала Джорджия, нахмурившись. На самом деле она не сердилась – Мэтью вечно вытворял подобные штуки: лазил по крышам и деревьям, носился по дому и прыгал так, словно был сделан из резины.

– Ну хорошо, – неохотно уступил он. В интонации звучало: «Мам, ты явно не догоняешь».

– И хватит скакать вверх-вниз по этим ступенькам! Поскользнешься – будем тебя по частям собирать. – С этими словами Джорджия скрылась за углом.

– Ой-ой-ой, – пробормотал Мэтью ей вслед.

* * *

Первое же окно в задней части дома было открыто. Джорджия протиснулась внутрь, как в старых фильмах про Эббота и Костэлло, плюхнувшись на пол гостиной.

– Да уж, сама грациозность.

Она быстро встала, отряхнулась и пошла к парадной двери. Мэтью все еще играл на лестнице, когда Джорджия вышла на крыльцо.

– Мэт, перестань! – крикнула она уже с неподдельной злостью. – Давай домой!

В этот момент на дорожке рядом с домом появилась женщина – Сюзан Мэрли, одетая как для барбекю в честь Дня независимости: босоножки на высоких каблуках, синее платье и сверху – ничего. Кудрявые светлые волосы, выпрямленные дождем, спадали до пояса. Под тяжестью воды ее голова чуть запрокинулась назад – так, что хорошо были видны изящная шея и нижняя часть подбородка.

Сюзан повернулась и, со странной усмешкой взглянув на Мэтью, пошла дальше. Скоро она скрылась из виду. Джорджии стало не по себе, к горлу подкатил комок, и она едва не расплакалась. «Как растить ребенка в таком страшном мире?., – думала она. – Где ангелы и чудовища живут бок о бок!»

– Ма-ам? – позвал Мэтью. Он не заметил появления Сюзан.

– Ах… да, дорогой. Что там? – спохватилась Джорджия, делая вид, что в глаз попала соринка.

– Смотри, как я могу!

Мальчик спрыгнул вниз по всем ступеням и мягко приземлился. Затем изобразил театральный поклон, и она захлопала в ладоши.

– Ух ты, здорово! Ну все, пошли внутрь. Я замерзла.

Он поднял на маму глаза и расплылся в хитренькой улыбке. Джорджия поняла, что он собирается сделать. Время вдруг остановилось, все пришло в замедленное движение – она видела каждую каплю дождя, желтую куртку сына, показавшуюся слишком яркой… и около шести футов между ним и верхней ступенью.

– Стой!..

Слишком поздно: Мэтью прыгнул вперед. Джорджия протянула руку, чтобы поймать сына, но лишь задела по плечу, и он потерял равновесие. Она попыталась еще раз – пальцы скользнули по гладкому нейлону куртки. Мальчик упал, громко ударившись затылком о нижнюю ступеньку.

Страшный звук эхом раздался по всему телу. Женщина мигом бросилась к сыну. Он привстал, обиженно выпятив губу. Джорджия облегченно вздохнула – так громко, что походило на рыдание.

О чем он только думал?! Как можно прыгать ВВЕРХ по скользкой лестнице?

– Сейчас же иди сюда, Мэтью О’Брайен!

Она отшлепает его, накажет, отправит в свою комнату, и никакого телевизора до… конца жизни!

Мальчик поднялся. Куртка была заляпана грязью.

– Ты… толкну-ула меня! – невнятно произнес он, смотря в одну точку. Зрачки сильно расширились.

Джорджия побледнела и с дрожью в голосе позвала его:

– Ну-ка подойди ко мне.

Мэтью шагнул вперед и, пошатнувшись, рухнул прямо ей на руки. Пальцы нащупали теплую жидкость. Тихо моля небесные силы о пощаде, она осторожно перевернула сына. Рваная рана. Затылок был разодран, свисали лоскуты кожи, виднелась белая черепная кость. Кровь текла по спине Мэтью, покрывая снег алыми разводами.

Джорджия прикусила губу, едва сдерживаясь. Она не хотела, чтобы сын понял по ее лицу, насколько все серьезно. Травма головы… от них ведь всегда много крови, да? Он же не впадет в кому?

Она тряхнула Мэтью, пытаясь привести в чувства.

– Как ты? Ответь мне!

Он не реагировал.

– Мэтью, прости меня, я была не права! Скажи, как ты себя чувствуешь? Голова кружится?

– Что?.. – слабо спросил он, закатив глаза.

В ужасе Джорджия поняла, что бодрый веселый мальчик, которого она любила-больше жизни, превратился в беспомощное создание, медленно покидавшее этот мир прямо на ее руках.

Времени было в обрез. Ринувшись в дом, Джорджия схватила с кухонного стола забытые ключи и повезла сына в больницу Корпуса Кристи в восьми милях к югу от Бедфорда.

* * *

Соорудив из свитера повязку, она обмотала Мэтью голову. Всю дорогу женщина трясла мальчика за плечо, не давая уснуть. Джорджия не знала, правильно ли поступает, но ради спасения сына была готова на все. На шоссе она постаралась ехать медленно – дождь барабанил по лобовому стеклу, и дальше двух метров ничего не было видно.

Доехав до больницы, Джорджия быстро припарковалась на площадке для «скорых» и понесла сына в обшарпанное здание с надписью «Мид-Мэн Медикал». К ним сразу подбежала медсестра и показала дорогу в смотровую палату. Там Джорджия уложила Мэтью на длинный стол, крепко прижимая рану.

– Мэт, ты меня слышишь? МЭТЬЮ!!! – Она впала в истерику, пытаясь докричаться до сына.

– А?.. – слабо откликнулся он. Глаза чуть приоткрылись.

Вошел доктор – низкорослый коренастый мужчина с седыми волосами. Оттолкнув Джорджию в сторону, он торопливо снял окровавленную повязку с головы мальчика.

– Как это случилось? – спросил он.

– Ну, понимаете… он прыгнул, и я хотела помешать…

На секунду Мэтью очнулся, промямлив:

– Упал я. И ф-ф-фсе…

– Ясно, – пожав плечами, отрезал врач и приступил к осмотру.

* * *

– Кофе, пожалуйста, – обратилась Джорджия к продавщице в больничном буфете. Маленькая женщина, одетая в голубой халат, отвлеклась от журнала и взглянула на посетительницу. Вид у Джорджии сейчас был не очень – насквозь промокшая, в пятнах крови, она походила на викинга, вернувшегося домой с битвы. Она робко показала на чашку. Пожав плечами, женщина пробила покупку.

Доктор сказал, что с Мэтью все будет в порядке. Возможно, небольшое сотрясение, ничего серьезного. Крови он потерял немного, большая часть запеклась к тому времени, как они доехали до больницы. Мэтью пережил шок от падения, поэтому был неадекватен. Состояние стабильное, но лучше провести ночь в больнице. К счастью, отец Джорджии оформил на Мэтью страховку через фабрику «Клотт».

– Вы не волнуйтесь, – сказал доктор Конуэй, похлопав ее по спине. – У этих детишек вместо костей – одни хрящики.

Джорджия держала Мэтью за руку, пока накладывали швы. От изнеможения он уже не мог ни плакать, ни сопротивляться. После операции под волшебным действием демерола Мэтью спокойно уснул. Заполнив необходимые документы по страховке, Джорджия оставила отцу сообщение, что все обошлось и вечером она ему расскажет.

Она пила кофе, унимая дрожь во всем теле, чтобы сесть за руль и поехать домой. Ничего удивительного не случилось, думала она, это была далеко не первая травма. В прошлом году Мэтью сломал руку, пытаясь пролезть в свою спальню через окно. Зачем? Ему просто хотелось узнать, получится ли. А в три года он съел пузырек дедушкиного «Дигиталиса» – лекарства в соблазнительной конфетной оболочке. Мэтью потом весь вечер тошнило, а Джорджия молилась, чтобы отцу не стало плохо с сердцем без таблеток.

Она вздохнула. Похоже, придется свыкнуться с таким положением вещей. Если Мэтью вырастет похожим на нее, то будет пьяным приходить с молодежных вечеринок и шляться бог знает где после комендантского часа. Если же какая-нибудь девушка «залетит», он, возможно, захочет стать полноправным отцом. И это будет правильно.

Покончив с кофе и остатками сахара на дне чашки, Джорджия подумала, что в эти трудные времена помощь морского офицера была бы очень кстати.

ГЛАВА 4
Нечто в лесу

В тот мартовский четверг ранним утром Лиз Мэрли проснулась и, потерев глаза, откликнулась на мамины возгласы снизу:

– Уже встаю!

Она почему-то ужасно себя чувствовала: ноги болели, голова раскалывалась. Как будто Дрема явился к ней посреди ночи и огрел пыльным мешком. Стыдно даже думать, но… может, удастся убедить маму в загадочной инфекции вроде суточного гриппа и не пойти сегодня в школу? Нет, в третий раз за месяц это вряд ли прокатит.

Ночью Лиз приснился кошмар. Воспоминаний о нем почти не осталось, что-то про Сюзан и отца. На глазах еще не высохли слезы, горло болело – видимо, было настолько страшно, что она плакала во сне. В памяти всплыли отдельные картинки: снег, кровь, розы на папиной могиле… Вместо того чтобы думать о кошмаре, Лиз начала считать: одна Миссисипи, две Миссисипи, три Миссисипи… двадцать Миссисипи. Простая математика всегда помогала взбодриться и сосредоточить мысли на новом дне.

В доме было тихо, с кухни доносился запах жареных яиц. Спальня Лиз нисколько не изменилась со вчерашнего вечера: на стенах – все те же постеры «Иглз» и «Уайт страйпс», а напротив кровати с плаката улыбался Джек Уайт, солист группы.

– Привет, незнакомец, – прохрипела Лиз, смотря на него одним глазом.

На письменном столе валялась домашняя работа по тригонометрии, которую она даже не открывала. Черт, это будет уже третья двойка за две недели. Что ж, как обычно, ничего нового – школа вместе со всем Бедфордом по-прежнему вызывала рвотный рефлекс. Хорошо, что хоть Бобби есть и закончились турниры по баскетболу – можно будет после уроков сходить вместе в кафе.

Девушка вылезла из кровати и натянула халат. За окном шел дождь – значит весна совсем близко. А за ней – лето, осень и… ура!!! Прощай, школа, здравствуй, колледж! С чемоданами, счастливая, она запрыгнет в автобус «Бедфорд – Ороно» и больше никогда не вернется! Забывшись радостью и не чувствуя холодного линолеума под ногами, Лиз поскакала в ванную комнату.

Она застыла на месте, увидев отражение в зеркале. Что это?.. Приподнявшись на цыпочки, девушка подалась вперед. От страшной догадки по спине пробежал холодок. На ее горле пылало огромное красное пятно. От него словно щупальца отходили следы пальцев.

Лиз прислонилась к стене и закрыла глаза. Одна Миссисипи, две Миссисипи, три… так, успокойся, сказала она себе. Просто расслабься. В мире и так полно всяких гадостей, хватит выдумывать новые! У тебя куча своих проблем. Не сошьешь вовремя дурацкую рубаху – завалишь никому не нужное домоводство – и все, плакала твоя стипендия в УМО. [3]3
  УМО – Университет штата Мэн, Ороно.


[Закрыть]В итоге Бобби – студент, а ты – официантка. Так что прекрати нагнетать обстановку!

– Лиз, ты опаздываешь!

– Иду, мам! – крикнула она, придавая голосу радость.

Шесть Миссисипи… Лиз еле сдерживала подступившие к глазам слезы. Здесь три варианта, подумала она. Первый – в годовщину смерти отца она свихнулась и теперь страдает галлюцинациями. В роли маленьких зеленых человечков – окровавленная сестра. Второй – это сон. Третий – все произошло на самом деле.

Поразмыслив, Лиз выбрала менее страшный – второй вариант. Да, точно. Всего лишь сон, бывает. Но что тогда с горлом? Можег быть, простуда? Или аллергия на простыни? Она расчесала шею, пытаясь избавиться от раздражения. Мало ли что!

– Лиз, мне самой подняться?

– Нет, мам, я уже встала!

Стоя под душем, она продолжала медленно считать. Пятьдесят Миссисипи… сон, только сон. К тому времени как Лиз привела себя в порядок, натянула свитер с большим воротником и спустилась к завтраку, кошмар забылся. В памяти остался только мрачный, неприятный осадок. «Все, забудь и успокойся!»

* * *

Лил дождь. Она шла в школу, смотря только перед собой и проговаривая одну и ту же фразу. Ни упавшее перед носом дерево, ни разбившийся автобус не удивили бы сейчас Лиз. Надень красные туфельки, стукни трижды каблуком о каблук и повторяй за мной: «Это был только сон… только сон… только сон».

За обедом в школьной столовой Бобби спросил, все ли с ней в порядке.

– Да, отлично, – сказала Лиз, широко улыбаясь. Перестаралась.

– Ты уверена? Выглядишь измотанной.

– А… ну… ты знаешь, в сериале «Одинокие сердца»… на следующей неделе Райен вернется к Мариссе, которая стала шлюхой и тайком выпивает. Меня это больше всего расстраивает.

– Хм… что-то с тобой не то.

* * *

– Видите, насколько полезны числа! И они действительно существуют, – тараторила учительница на пятом уроке. Что-то про постройку домов – Лиз не слушала, погрузившись в мысли о Сюзан.

Как долго они не виделись? Вдруг сон был знамением? Она помнила расплывавшееся на снегу пятно крови. На лбу выступили капли пота.

* * *

– Мне нужно к сестре сегодня вечером. Подвезешь? – спросила Лиз Бобби, встретив его на перемене в коридоре.

– Ты серьезно? Я думал, мы в кафе пойдем. Что-то случилось?

Она усмехнулась. Притворная загадочность отлично действовала на маму, но только не на Бобби.

– Это страшная тайна. И если я скажу тебе, меня сварят в кипящем масле.

– Кто?

– Мормоны! Очень кровожадные люди. Во всем виноваты их невыносимые жены.

Бобби нахмурился. Его «радар», настроенный на Лиз Мэрли, безошибочно срабатывал, когда она что-то скрывала. Впрочем, это было ее нормальное состояние.

– Лиз, ты как-то странно себя ведешь.

– Все в порядке, честно! Мне просто надо увидеть сестру. Заезжай за мной к восьми.

* * *

Уроки закончились, все автобусы уехали. «Бобби, не обижайся, пожалуйста. Я хочу пройтись… Да, я знаю, очень сильный дождь. Схвачу воспаление легких – сама буду виновата… Конечно, ты прав, мистер Мартин совсем уже того… Да, взорвется, если к его дыханию поднести спичку… Все, давай, увидимся вечером». Лиз торопливо спровадила парня и пошла пешком. Но не домой, а на кладбище.

Как глупо, думала она, ведь это был всего лишь кошмарный сон! Меньше надо смотреть на ночь телевизор. Но Лиз все же добралась до цели. К тому времени она уже насквозь промокла, джинсы прилипли к ногам. Могила отца виднелась издалека: роз на ней не было, только маленький флажок-указатель. Взявшись голыми руками за холодные прутья забора, Лиз начала всматриваться в темноту.

Сосны, будто дряхлые старики, сгибались низко над землей под тяжестью снега. Это был необычный лес: диоксины от отбеливаемой целлюлозы убили за последнее время множество животных и птиц. Лиз пожалела, что не взяла с собой Бобби: ходили слухи, что среди зарослей кто-то живет. Кто-то или что-то, наблюдавшее за людьми.

Капли барабанили по капюшону. Лиз очень замерзла и хотела домой, но не могла уйти. Надо было узнать, есть ли в ее сне хоть толика правды.

Она полезла вверх по забору, утыканному острыми пиками, добравшись до которых вообразила, что если кто-нибудь резко дернет, то колья пронзят ее насквозь. И лежит Лиз Мэрли, растерзанная, в часовне Корпуса Кристи, а рядом надпись: «Выжив из ума, она отправилась на поиски утраченной истины. Лиз была действительно хорошим человеком. Вот ее левая часть – тут меньше прыщей».

Ей все же удалось перелезть на другую сторону невредимой, и она спрыгнула, приземлившись в сугроб. Густые кроны почти не пропускали дождь. Капли, будто мелкие коготки, постукивали по листьям. Находиться в этом лесу было даже забавно, как будто в пасти животного.

Лиз осмотрела снег: никаких отпечатков, ни единого следа борьбы, ни кровинки.

– Эй… – позвала она шепотом. – Сюзан? Есть кто-нибудь?

В ответ – тишина. Расхрабрившись, девушка повысила голос:

– Эй!.. ЭГЕ-ГЕЙ! – взвыла она. Хоть страх и не покидал ее, реветь было очень весело.

Но никто не откликнулся, и Лиз победно улыбнулась. Дорогие дети, что вы видите перед собой? Пра-авильно, ни-че-го! За деревьями – пусто, следов нет. Неужели действительно приснилось? Похоже на то. Она с облегчением вздохнула: значит, нервы пора лечить. Лучше было найти тут лишнее доказательство недосыпа, чем что-нибудь пострашнее. Иначе прогулка превратилась бы в кошмар наяву.

Лиз еще раз посмотрела в сторону деревьев.

– Эй, Сюзан! – позвала она.

Ответа не было – только звук дождя. «Отлично, с меня взятки гладки, я честно пыталась разобраться». Лиз выдохнула и пошла обратно к забору.

И вдруг боковым зрением она увидела что-то мутное, мелькнувшее среди деревьев. В темноте светилось бледное тело. Лиз подскочила на два фута – ее парень-баскетболист одобрил бы такой прыжок – и попятилась.

– Кто здесь? – Девушка вздрогнула от собственного голоса, пронзившего тишину.

Плотно прижавшись спиной к забору, Лиз ждала ответа и всматривалась в деревья. Но там никого не было, и она рассмеялась над собой. Глупая! Наверное, белая лиса пробежала.

Уф… Лиз повернулась лезть обратно, как вдруг среди зарослей раздался треск. Она прислушалась, на этот раз молча: если там действительно кто-то был, не стоило привлекать его внимание.

Спутанные ветви деревьев разомкнулись – и вновь переплелись. Лиз тяжело дышала, сердце остановилось, затем перешло на ритмы самбы. Деревья стояли в пятидесяти футах от нее и не качались от ветра… кто-то или что-то надавило на них. Какое-то огромное существо. Медведь?.. Ма-амочка-а!..

* * *

Лиз вжималась в забор, пока прутья не врезались в спину. Она прижала руки ко рту, заглушая дыхание, в надежде остаться незамеченной.

– Р-р-р-р-р… – раздалось от деревьев.

Лиз прислушалась. Звук повторился. Она не верила своим ушам: не то что собака, ни один медведь на такое не способен! Рык был хриплый, скрипучий…

«Ладно, дорогая, – сказала она себе, – вали отсюда, пока не поздно!»

Повернувшись, она потихоньку начала карабкаться вверх, но тут ветви деревьев приподнялись, и онопоказалось между ними…

– Р-р-р-р-р-р…

Господи… большое – шесть футов, не меньше. В темноте Лиз разглядела только бледные очертания тела, покрытого кожей. Шерсти не было. Существо походило на человека.

– Р-р-р-р-х-х-х… – влажное тяжелое дыхание сотрясало лесную тишину.

Туловище монстра было безобразно: широкая грудь свисала до колен, пальцы волочились по земле. Чудовище переваливалось так, словно чем-то болело или страдало излишней неуклюжестью. Опираясь на руки, оно двинулось в сторону Лиз. Ей хотелось отвернуться, бежать, но она не могла. Что это за создание? Что с ним произошло??

Из его тела будто откачали всю кровь – кожа белая-белая. И сияние… глаза. Умные. Они внимательно изучали ее. Монстр двинулся к ней, и когда их взгляды встретились, он причмокнул губами, будто проголодался.

Дрожа от ужаса и страха, Лиз отвернулась в поисках первой перекладины, но промахнулась. В панике она попыталась протиснуться сквозь забор, надавливая всем телом. Левое колено застряло между прутьями.

– Черт! – выругалась она шепотом.

Дыхание зверя с каждой секундой приближалось. Лиз начала бешено извиваться, но нога только глубже погрузилась в дыру и теперь застряла до самого бедра. В жутком оцепенении Лиз чувствовала, как монстр подкрадывался к ней.

Она задергала ногой, но извилистая железная конструкция не пускала, удерживая словно тисками.

– Р-р-р-х-х-х…

Боже, нет! Так близко, что, казалось, вот-вот горячий воздух коснется шеи. Девушка продолжала дергаться, но нога не поддавалась.

– Р-р-р-р-р… Р-Р-Р-Р!!..

Ну?.. Сколько ему еще осталось? Двадцать футов? Пятнадцать?.. По звуку ломающихся веток Лиз поняла, что тварь набирает скорость, предвкушая добычу. Все… сейчас страшилище настигнет ее. Она уже чувствовала его запах: смесь фабричного дыма с тухлым мясом.

Лиз заплакала. Что за проклятое место!!. И почему она здесь? Сюзан… ее ловушка! Вот как умрет Лиз Мэрли – застряв между прутьями забора. И это за четыре месяца до отъезда из поганого города!!!

– На помо-ощь!!! – закричала она.

Но разве можно рассчитывать на кого-то в этих лесах! Только совсем чокнутые придут сюда в поисках приключений на свою… Лиз жалобно заскулила, устав бороться. На нее пахнуло егопотом и носками. В следующую секунду этот губошлеп издал такой жирный булькающий звук, что Лиз твердо решила: она скорее откусит свои ноги и, оставшись инвалидом, протиснется сквозь проем, чем даст зверюге дотронуться до себя.

Она глубоко вдохнула и выдохнула, расслабляя мышцы. Хрюкая, монстр неминуемо приближался – возможно, был уже в пяти футах… Лиз не знала, сколько у нее осталось времени, но заставила себя досчитать до трех:

– Одна Миссисипи… – Сглотнув, она еще раз вдохнула и ненадолго задержала дыхание. – Две Миссисипи…

– Р-р-р-р-р!!!..

Онобыло совсем рядом, уже накрыло ее своей тенью. «Так, – скомандовала себе Лиз, – представь, что ты наблюдаешь издалека… ты дома, в своей кровати, тебя никто не тронет…»

– Р-Р-Р-Р-Р-Р!!!!!!!! – взвыл монстр.

Что, все? Радуется? Она в его пасти?..

– Три Миссисипи…

Нога высвободилась из железного плена. Да! Ура!!!

Быстро забравшись на перекладину, Лиз подтянулась. Чудовище успело подобраться к ней чуть ли не вплотную, загораживая собой свежий воздух. От него разило дерьмом и серной водой.