Текст книги "Стрела Купидона"

Автор книги: Сара Крейвен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Фиби долго смотрела на него и молчала. Затем, опомнившись, выдернула свою руку.

– Нет! – сказала она. И повторила еще раз: – Нет! Это невозможно. Начнем с того, что я не няня. Я совершенно не умею ухаживать за ребенком.

– Это все?

– Того, что я сказала, достаточно.

Он покачал головой.

– Не для меня. Я уверен, вы справитесь.

– У меня уже есть работа, которая мне нравится.

– Больше нет. Я беседовал с вашей миссис Престон сегодня, когда обедал, и она мне рассказала о том, что ее племянница возвращается обратно и как она сожалеет, что вынуждена вас уволить. Так что с этим проблем нет.

– Как вы посмели обсуждать меня подобным образом – за моей спиной? Как, черт бы вас побрал, посмели? – вскричала Фиби.

– Вы находите, что я позволил себе слишком много, учитывая, что речь идет о благополучии Тары? – Взгляд его серых глаз спокойно и уверенно встретился с ее взглядом. – Я жду следующего предлога для отказа. О

на вздохнула.

– Да просто ничего из этого не выйдет. Вы… вы же ничего обо мне не знаете, действительно ничего.

– У вас доброе сердце, у вас также есть честность, хотя она иногда приводит к тому, что вы говорите лишнее. Я знаю, вы любите мою дочь и заботитесь о ней. А самое главное, я доверяю инстинкту Тары.

– Ах, как вы все расписали! – сердито сказала Фиби. – Вероятно, сейчас я должна расплакаться от умиления.

– Я не думаю, что вы так легко можете расплакаться, маленькая ворчунья, – миролюбиво возразил он. – Подумайте об этом. Я говорю о шести-семи неделях. Неужели вы не сможете вытерпеть меня такой срок? Ради Тары?

– Именно ради нее я и не могу сделать это, – ответила она. – Я уже говорила вам, ей не нужна бесконечная череда людей, проходящих через ее жизнь. – Ей нужен один и очень близкий человек, который будет рядом с ней всегда. – Она попыталась унять волнение, чувствуя, как колотится сердце. – Не няня, а мама.

– Одна у нее однажды была. И вот как все обернулось. Но я с вами согласен. И, как уже говорил, я упорно работаю над этой проблемой. Но требуется время. К тому же одну серьезную ошибку я уже совершил. Теперь же намерен все сделать правильно.

Нет, запротестовала она мысленно, если вы намерены жениться на Хейзл Синклер, вы попадете из огня да в полымя!

Опасные мысли! То, какую женщину выберет Доминик Эштон, не имеет ко мне никакого отношения. Это не должно меня волновать. Поэтому Фиби сдержалась и промолчала.

– И когда я снова женюсь, то не только ради того, чтобы подарить Таре маму, – продолжал он. – Осуждайте меня за эгоизм, если хотите, но прежде всего мне нужна жена.

– Это естественно.

– Но до тех пор Тара нуждается в заботе, и я хотел бы, чтобы вы серьезно обдумали мое предложение. Ради Бога, Фиби, вы не можете считать, что ваше нынешнее положение идеально. Какими бы ни были ваши планы, вам необходима другая работа, и как можно скорее, черт побери!

– Я знаю об этом, – ответила она. – Но не нуждаюсь в благотворительности. – Особенно в вашей.

– А я вам ее и не предлагаю. Альтруизм будет с вашей стороны, поверьте мне. – Он немного помолчал. – Послушайте, очевидно, между нами имел место небольшой конфликт, и если я повел себя слишком круто, прошу прощения.

– Уверена, вы хотите быть добрым…

– Практичным, – поправил он.

– …но я совершенно неподходящий человек – во всех отношениях. – Она допила тоник и встала. – А теперь я действительно хочу домой!

– Разумеется.

Остаток пути они провели в напряженном молчании.

Как только они въехали в Весткомб, Доминик прижался к обочине дороги в ответ на настойчивое требование сирены, донесшееся сзади.

– У кого-то беда, – заметил он, когда мимо них промчалась пожарная машина.

На моей улице, подумала Фиби.

Доминик въехал на улицу, которая была перекрыта полицейской машиной. Ее водитель подошел к ним.

– Простите, сэр, дорога закрыта. Вам придется ехать назад. В одном из домов тушат пожар.

– Да, я понял, – мрачно сказал Доминик, напряженно вглядываясь в глубь улицы. – Но вы должны нас пропустить. Пожар в доме этой женщины.

– Что вы говорите? Мы так поняли, что владелец дома – мистер Хансон. Он сейчас там сам не свой.

Фиби сидела неподвижно, ее глаза сосредоточенно следили за пожарными, заполнившими улицу возле Хоторн-коттеджа, за их непрестанно снующими фигурами. Задыхаясь от дыма, она сказала охрипшим голосом:

– Я арендатор…

– Сожалею, мэм. Парни справились с огнем, но ущерб причинен значительный. По моему мнению, здесь все придется снести.

Ей кое-как удалось вылезти из машины на дорогу. Доминик поддерживал ее под руку.

– Это ваша вина. – Откуда-то из темноты возник Артур Хансон с перекошенным лицом. – Искра из вашего камина. Я привлеку вас к ответственности за небрежность…

– Я не зажигала огонь. Меня вообще не было дома. – Ее голос задрожал от ужаса, когда она глянула на почерневшую кирпичную кладку и пустые глазницы окон, на обрушившуюся крышу. – Моя одежда, мои вещи…

– Моя ценная мебель! – Хансон не находил себе места от ярости. – Вы еще за это поплатитесь!

К ним подошел начальник пожарной охраны:

– Причиной, по-видимому, стала неисправность проводки. Вам ведь делали предупреждение, мистер Хансон!

– Выключатель в гостиной! – вспомнила Фиби.

– Вполне вероятно, мисс. Радуйтесь, что вы не пострадали. Мы ничего не смогли вынести из вещей, кроме коробочки из белой жести. Она ваша?

– Да. – Фиби почувствовала, как слезы потекли по лицу. – В ней хранились мои документы, фотографии.

Он кивнул:

– Я принесу ее вам… У вас есть где переночевать?

– Да! – ответил за нее, Доминик и крепко обнял Фиби.

– В таком случае скажите, пожалуйста, адрес, сэр. Завтра мне надо побеседовать с молодой леди, и страховая компания будет интересоваться.

– Норс-Фиттон-хауз в Фиттон-Магне.

Слезы затуманили ее взор, мысли путались.

Она смотрела на Доминика, пытаясь возразить, но ни один звук так и не слетел с ее пересохших губ.

– Не будьте дурочкой, – сказал он мягко, как только начальник пожарной охраны отошел. – Какой у вас выбор? Я сейчас отвезу вас к себе домой.

Все, казалось, расплылось, утратило реальность. Единственное, что у нее осталось, находилось в жестяной коробочке.

Фиби все еще крепко сжимала ее, когда Доминик ввел девушку в свою гостиную и бережно усадил на диван. Она видела, как он ворошил тлеющие поленья, разжигая огонь в камине, как Кэрри торопливо принесла поднос с чаем и поставила его на столике перед ней.

Доминик сел рядом.

– Не думайте сейчас об этом. Здесь вы в безопасности.

Она оцепенело покачала головой.

– Я уже все потеряла. Все на свете, кроме этой коробочки. Довольно забавно, не так ли? – И Фиби начала смеяться. И смеялась до тех пор, пока слезы ручьями не потекли по ее лицу.

Откуда-то издалека она услышала, как Кэрри сказала:

– Истерика. Я позвоню доктору Фостеру.

Потом Фиби почувствовала, что Доминик крепко обхватил и поднял ее. Ее лицо плотно прижалось к его плечу. Она почувствовала возбуждающий аромат его кожи, такой чужой и все-таки до боли знакомый. Горькие, безудержные рыдания прорывались из самых глубин ее существа.

Он успокаивал ее, гладил по спине, по спутанным волосом.

– Все хорошо, – шептал он, повторяя эти слова снова и снова, будто какую-то молитву. – Все будет хорошо.

Когда плакать больше не было сил, она обмякла в его руках и, глядя на пляшущие языки пламени, думала, что могла оказаться запертой, как в ловушке, в горящем доме и задохнуться от дыма.

Когда Кэрри привела доктора и Фиби поймала ее быстрый, удивленный взгляд, то поняла, что все еще сидит на коленях Доминика. С горящим от неловкости лицом, она тяжело поднялась на ноги, стараясь не смотреть на него.

Доктор Фостер был добр и немногословен. Он заверил, что слезы явились превосходной терапией, и прописал постель, какао и в завершение мягкое успокаивающее.

– А для начала горячую ванну, – добавила Кэрри, провожая ее наверх.

Фиби с наслаждением погрузилась в горячую душистую ванну. Комната сверкала чистотой; мягкие, теплые полотенца и шелковый темно-красный халат дожидались ее.

Халат оказался великоват. Она подвернула рукава и туго перепоясалась, потом, еле передвигая ноги, поплелась в спальню. Она подумала, что халат принадлежит Доминику, и чувствовала себя в нем неловко. Но выбора не было.

Кровать постелена, и какао стояло на ночном столике вместе с таблетками, оставленными доктором.

– Теперь вы должны хорошо поспать, и завтра все покажется не таким страшным, – приободрила ее Кэрри.

Фиби послушно опустилась на подушки:

– У меня осталась лишь одежда, в которой я вышла из дома. Никогда не думала, что это может произойти со мной.

– Не волнуйтесь, – сочувственно посоветовала Кэрри, выключая свет. – Мистер Доминик позаботится обо всем. Вот увидите.

Да, подумала Фиби, засыпая. Этого-то я и боюсь.

А когда она уснула, опять оказалась во власти тревожных снов. В них, как спасение, к ней являлись руки Доминика Эштона, которые обнимали ее, надежно защищая. И в кромешной темноте она почувствовала, как потянулась к нему, повторяя шепотом его имя.

Когда на следующее утро Фиби открыла глаза, она не сразу сообразила, где находится, и в смятении вскочила. Затем, вспомнив события прошлого вечера, со слабым стоном вновь опустилась на подушки. Это было так похоже на еще один кошмарный сон. Ее дом сгорел, а она в доме Эштона, в одной из его комнат, в его халате.

Она увидела маленького, изрядно потрепанного плюшевого медвежонка с голубой ленточкой, сидевшего на ее постели.

Невольная улыбка тронула губы: нетрудно догадаться, кто оставил здесь игрушку.

Взгляд Фиби упал на часы. Уже одиннадцать! Утренний кофе в кафе начали подавать почти час назад, а ее еще там и не было.

Должно быть, это те проклятые таблетки, думала она, торопливо откидывая одеяло. Но может быть, за первое опоздание миссис Престон простит ее?

В дверях ванной Фиби остановилась, замерев. Прошлым вечером она оставила здесь свою форменную одежду, но сейчас ее не было. Кто-то, скорее всего Кэрри, убрал ее.

Ну что же, придется найти Кэрри и забрать свои вещи, иначе она не успеет и к тому времени, когда начнут подавать ланч.

Стараясь не наступать на полы халата, Фиби вышла из комнаты и спустилась вниз, но не услышала ни единого звука, как будто сон, от которого она пробудилась, был волшебным и дом все еще находился в его власти.

Доминик Эштон бесшумно возник в дверях своего кабинета и стоял руки в боки, глядя на нее.

– Доброе утро!

– Ах! – Фиби поднесла руку к горлу, плотнее запахнув халат. – Я… я, честно говоря, искала Кэрри.

– Она ушла. – Он слегка улыбнулся ей. – Вам идет этот халат. Если вас это беспокоит, он новый. Я никогда не надевал его. Вы хорошо спали?

– Очень хорошо, – напряженно ответила она. – Но я опоздала на работу.

– Я звонил туда и объяснил, что вы не придете. Миссис Престон была полна сочувствия и сказала, что это заставит Дебби вернуться назад в свою упряжку.

– Вы не имели права говорить ничего подобного! Я должна зарабатывать себе на жизнь.

– Полагаю, не в кафе-кондитерской «Клоувер», – невозмутимо сказал он. – Но это мы обсудим позднее. А сейчас вам надо позавтракать.

– Я не голодна, – оборвала она.

– Правда? – Его улыбка стала шире. – А смотрите, будто готовы откусить мне ухо.

– Я просто ищу свою одежду.

– Кэрри постирала ее. Она еще не высохла.

– О, нет! – взмолилась Фиби. – Ну что же тогда мне делать?

– Расслабиться и позавтракать, – предложил он спокойно. – Выходной вам не повредит.

– Повредит, если я, в конце концов, останусь без работы.

– Не будьте пессимисткой. Найдется что-нибудь получше этой работы. – Он сделал паузу. – Кстати, Тара шлет вам сердечный привет и говорит, что увидится с вами после школы.

– Маловероятно, – резко ответила Фиби. – Как только я получу свою одежду, я отсюда уйду!

Воцарилось молчание, потом он спросил:

– Чего вы так боитесь?

– Ничего. Я… я просто чувствую, что чересчур злоупотребляю вашим гостеприимством.

– Не лгите, Фиби, – сказал он дружелюбно. – У вас это плохо получается. А теперь пойдемте на кухню, и я приготовлю вам кофе.

От одной мысли о кофе у нее потекли слюнки, поэтому она отправилась за ним на кухню.

Фиби села за длинный чистый стол и стала смотреть, как Доминик засыпает кофе в электрическую кофемолку.

Потом он открыл холодильник, вопросительно глянув на нее.

– Бекон? – предложил он. – Омлет, тост?

Она заколебалась, затем кивнула:

– Благодарю вас!

Оказалось, Эштон прекрасно готовит. Свежайший бекон был хорошо прожарен и источал восхитительный аромат, тосты получились нежными и хрустящими, а омлет таял во рту. Налив кофе им обоим, он уселся напротив девушки.

– Вы, конечно, совершенно правы, – произнес он, наблюдая, как жадно она все уплетает. – Это постыдная попытка подлизаться к вам.

Фиби сделала поспешный глоток и чуть не поперхнулась.

– Вы ведь ведете нечестную игру, согласитесь? – сказала она, вытирая глаза рукавом халата.

– Вы только подумайте, Фиби! Ваш дом разрушен, а вашей работе, похоже, пришел конец. Куда же вы отправитесь, когда уйдете отсюда? И что вы вообще намерены делать?

– Не знаю. – Фиби покончила с последним кусочком и положила на стол нож и вилку. – Но это мои проблемы, и я с ними как-нибудь справлюсь.

– Вы предпочитаете сгнить в аду, а не принять руку помощи от меня.

– Это неправда. Прошлой ночью вы дали мне крышу над головой. Я вам благодарна.

– В таком случае сделайте кое-что для меня. Возьмите на себя заботу о Таре. Когда она узнала, что вы спите здесь, то пришла в бурный восторг.

Фиби закусила губу:

– Она оставила мне своего плюшевого медвежонка на кровати.

– Как дар в знак приветствия. Она убедила себя, что вы здесь останетесь надолго. Неужели вы действительно сможете пренебречь детской привязанностью? Синди предательски бросила ее. Вы собираетесь поступить так же?

– Это самая бесчестная форма шантажа.

– Не совсем. Кое-что мне пришлось оставить про запас. Я сказал Таре, что, если вы приедете вместе со мной забирать ее из школы, это значит – вы остаетесь.

Доминик собрал грязную посуду и сложил в посудомоечную машину.

– Сейчас я должен уйти, – бросил он через плечо. – Чувствуйте себя свободно, будьте как дома. Походите, осмотритесь, привыкнете к дому, а позже мы поговорим.

– Мистер Эштон, – начала она.

– Доминик, – напомнил он ей, остановившись в дверях. Его пристальный взгляд встретился с ее. Он тихо сказал: – Примерно шесть недель из вашей жизни, Фиби, для ребенка, который нуждается в вас. Неужели это так много?

Он вышел, и спустя мгновение она услышала, как за ним захлопнулась парадная дверь.

Как он уверен в своей победе! – взбешенно подумала она. В том, что предложил единственно возможное решение их проблем. О, если бы только я могла вернуть назад свою одежду, ушла бы из этого дома! А может, нет, не ушла бы. Ведь речь идет о Таре. Вот он, камень преткновения, поняла она, горестно вздохнув.

Фиби нехотя поплелась в гостиную и задержалась у окна, уставившись в него отсутствующим взглядом. По серому хмурому небу неслись тучи, и деревья гнулись на суровом ветру. Там, за окном, был холодный неприветливый мир, а дом, принявший ее под свой кров, предлагал защиту, от которой было трудно отказаться.

Трудно, но возможно.

Единственное, что нужно сделать, – это рассказать ему правду, подумала она. Напомнить ему о той голой, пьяной девочке, которую он нашел в своей кровати шесть лет назад. Как выгнал ее, как она бежала, не чувствуя под собою ног.

Шесть недель из ее жизни – вот чего он у нее просил. Все, что он от нее хотел. Ни больше, ни меньше.

«Неужели это так много?»

Возможно, и так, подумала она. Ценою этих шести недель могли стать ее сердце и душа.

Она все еще стояла, застыв как изваяние, когда вернулась Кэрри.

– Я кое-что вам принесла, моя дорогая. – Кэрри свалила фирменные пакеты, которые были у нее в руках, на один из диванов. – Не думаю, что они в вашем вкусе, ну уж как-нибудь перебьетесь, пока не сможете подобрать себе что-нибудь сами.

Заглянув в пакеты, Фиби увидела комплекты нижнего белья, две пары черных леггинсов и несколько свитеров великрлепных расцветок. Там же был сверток с юбкой в серую с розовым клетку и розовой шерстяной блузкой. Еще она обнаружила носки, колготки и скромные, но изящные черные ботинки по щиколотку, а также самые необходимые туалетные принадлежности, включая щетку и расческу.

– Но я не ничего этого не просила! – воскликнула Фиби почти испуганно.

– Ну не вечно же вам расхаживать в этом халате! Это выглядит странно. – Кэрри сунула пакеты ей в руки и легонько подтолкнула: – Идите и оденьтесь. А потом я покажу вам, где что находится.

– Я не остаюсь, – быстро сказала Фиби, но, когда увидела разочарование на лице пожилой женщины, поспешно поправила себя: – По крайней мере, я еще не решила, но не думаю…

– Иногда, – строго проговорила Кэрри, – люди думают так долго, что запутываются окончательно. – Она помолчала. – Но если хотите знать, что думаю я, вы именно тот человек, который нужен мисс Таре. – Она долго смотрела в лицо Фиби. – И может быть, она то, что нужно вам. Ведь для вас все это не ради забавы.

Наверху Фиби быстро натянула леггинсы и свитер и причесала волосы.

Ее смущала забота пожилой женщины. Кэрри выбрала именно ту одежду, которая была к лицу Фиби. Давно уже у нее не было такой красивой добротной одежды.

Когда Фиби спустилась, Кэрри одобрительно кивнула и, не желая слушать возражений, увлекла ее в подробную экскурсию по дому. Фиби стало интересно. В свое первое посещение она почти ничего не видела, кроме гостиной, в которой было полно народа. К ее большому облегчению, Кэрри не стала показывать ей спальню хозяина, а лишь указала на ее закрытую дверь, когда они проходили мимо.

На детской половине Фиби получила четкие инструкции по уходу за одеждой и игрушками Тары, ей показали, что где хранится.

– Вам не придется все здесь чистить. Для этого три раза в неделю приходит миссис Ватсон из поселка. Но вы должны следить, чтобы комнаты были аккуратно прибраны, – наставляла ее Кэрри. – Мисс Тара не слишком следит за тем, чтобы класть вещи на место, поэтому вам придется проявить настойчивость

«Не имеет значения! – хотелось завопить Фиби. – Потому что я не остаюсь. У меня не хватит смелости. Потому что я в себе не уверена».

Но она молчала, лишь слабо улыбалась и кивала головой.

На обед подали домашний мясной суп с овощами и гренками, а на десерт свежие фрукты. Несмотря на душевные переживания, Фиби съела все, что перед ней поставили.

Ей показали, как обращаться с посудомоечной и стиральной машинами. Затем под строгим взором Кэрри она ловко и аккуратно расправилась с корзиной белья для глажения и пришила пуговицу на детское платьице.

– Подумать только, дни становятся все короче. – Кэрри покачала головой, выглянув в окно. – Скоро совсем стемнеет, а я оставила несколько вещей на веревке в саду. Принесите их мне, будьте умницей.

Резкий суровый ветер закрутил большую часть одежды вокруг бельевой веревки и буквально сбивал Фиби с ног.

Сквозь его пронзительное завывание она услышала, как Эштон тихо позвал:

– Фиби.

Он стоял в нескольких ярдах от нее. Даже в угасающем свете дня она увидела, что лицо у него совершенно измученное.

– Я собираюсь забрать Тару из школы. Вы поедете со мной?

– Да.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Она взяла себя в руки и схватила корзину с бельем.

Эштон сказал кратко:

– Возьмите свое пальто. Встретимся через пять минут на парковке перед домом. – Повернулся и ушел, оставив ее изумленно смотреть ему вслед.

Он ждал ее рядом с маленьким «пежо».

– Вам придется пользоваться им, пока будете работать у меня. – Он вручил ей ключи. – Давайте посмотрим, что вы умеете.

– Вы хотите, чтобы я вела? – Фиби открыла рот от неожиданности.

– Вы говорили, у вас есть права. Я должен убедиться сам, что вы хорошо водите, если будете возить мою дочь.

– Да… да, понимаю. – Она скользнула за руль, с волнением ожидая, когда он займет место около нее. – Это было давно…

– У вас есть возможность потренироваться.

К ее облегчению, машина мгновенно завелась и мягко тронулась с места.

– Куда мы едем? – спросила она, выезжая по узким переулочкам на шоссе. Она была рада, что ей пришлось полностью сосредоточиться на том, что она делала. Это помогало отвлечься от близости Доминика.

– Сначала – в «Парковую школу» Весткомба, а затем на Дервент-стрит, где Тара берет уроки игры на пианино.

– Понятно, – кивнула Фиби. – Это – через несколько домов от кафе-кондитерской.

– Вероятно, поэтому Синди вообразила, что может рискнуть оставлять там Тару без присмотра.

– Да, но ничего ужасного не произошло…

– Хотелось бы согласиться, – холодно ответил он.

Они немного помолчали, затем он продолжил:

– Кстати, могу сказать, что мне нравятся перемены в вас.

Фиби почувствовала, что краснеет.

– Я… я должна об этом поговорить.

– Звучит угрожающе, – беспечно откликнулся он. – Вам не понравился выбор Кэрри?

– Дело не в этом. Я не желаю, чтобы кто-нибудь покупал мне одежду.

– Но ваши вещи сгорели, – резонно заметил Доминик. – И, право же, я не мог позволить вам провести оставшуюся жизнь в моем халате, как бы обольстительно вы в нем ни выглядели, – вкрадчиво добавил он.

Фиби сочла более безопасным оставить это замечание без внимания.

– И все же, – упрямо сказала она, – мне потребуется вечность, чтобы расплатиться с вами.

– Считайте это частью вашей работы, – ответил он, явно не желая продолжать разговор. – Форменная одежда прилагается.

– Такая одежда не имеет ничего общего с формой, и вы это знаете. – Фиби сделала над собой усилие. – Прошу вас, позвольте мне взять чеки, и я заплачу за все вещи, как только смогу.

– Пожалуйста, не старайтесь создавать впечатление, будто вы выпрашиваете милостыню, – съязвил он. – Я встречался сегодня с начальником пожарной охраны, и он подтвердил, что причиной пожара была неисправность электропроводки. Вероятно, у вас есть основание предъявить иск вашему хозяину о возмещении ущерба.

– Сомневаюсь, что он такого же мнения.

– Возможно, у него не будет выбора. – Доминик сделал паузу. – И, конечно, ваша зарплата. Мы ее практически еще не обсуждали.

Он назвал сумму, которая едва не заставила ее бросить руль.

– Это очень много, – запротестовала Фиби. – У меня даже нет соответствующей квалификации.

– Ровно столько я платил Синди. У вас доброе сердце и чувство ответственности – два качества, которые, вынужден признать, ей были чужды. Я считаю, что вы стоите таких денег. Это помимо жилья и питания, конечно, – добавил он.

– Возмутительно! – запальчиво сказала она.

– Хотелось бы знать, отчего у вас такое низкое мнение о себе.

Она закусила губу так, что почувствовала вкус крови.

«Парковая школа» Весткомба представляла собой высокое квадратное здание из красного кирпича. Дорога рядом с ней была заставлена «лендроверами» и джипами, и их владельцы, в большинстве своем женщины, прекрасно одетые, приветствовали друг друга. Фиби почувствовала себя

посторонней, хотя заметила нескольких девушек своего возраста, которые, вероятно, тоже были нянями.

Издалека донесся резкий звонок, и из школы стали появляться группы смеющихся, оживленно болтающих детей.

Тара показалась одной из последних, и Фиби сразу обратила внимание на то, что девочка шла одна, глядя себе под ноги.

– Эй! – позвала Фиби. – Мы здесь.

Девочка подняла голову, и задумчивое, немного тоскливое выражение ее лица бесследно исчезло, словно по волшебству.

– Фиби! – Она бросилась вприпрыжку через дорогу. – Ты остаешься! Правда? Я так сильно хотела, и это сбылось!

– Что ж, надеюсь, ты об этом не пожалеешь! – Фиби крепко обняла ее в ответ. – Но я могу быть и очень строгой.

– Можно, мы поедем домой и поиграем еще в одну игру? – нетерпеливо спросила Тара.

– У тебя урок музыки, а потом ты должна сделать домашние задания. – Фиби решила сразу применить драконовские методы.

– Папочка, я действительно должна ехать на урок? – заныла Тара.

Он нежно щелкнул ее по носу:

– Да, любовь моя. Миссис Блейк ждет тебя.

– Но я хочу показать Фиби свои игрушки.

– У тебя будет еще много времени для этого.

– Ты не уйдешь? – заволновалось девочка. – Люди всегда уходят.

Фиби почувствовала, как что-то екнуло у нее внутри.

– Я останусь до тех пор, пока буду нужна тебе, – медленно проговорила она.

Доминик дотронулся до ее руки:

– Будет лучше, если я представлю вас миссис Фрэнкс, учительнице Тары.

Он подвел ее к высокой женщине, стоявшей прямо за школьными воротами и оживленно беседовавшей с небольшой группой мам.

– Еще одна молодая женщина, – сказала мисс Фрэнкс со звонким смехом и смерила Фиби взглядом, в котором непостижимым образом сочетались любопытство и отчужденность. – Хотелось бы думать, что она более надежна, чем предыдущая, мистер Эштон. Понимаете, мы в «Парковой школе» считаем, что стабильная домашняя обстановка крайне необходима для душевного равновесия ребенка, – поучала она.

– Да? – В голосе Доминика послышались холодные нотки. – Я тоже так считаю. – Он повернулся и размашисто зашагал к машине.

Но Фиби задержалась на минуту.

– Тара осваивается в школе? – спросила она.

– Естественно! – Миссис Фрэнке возмутилась. – Мы гордимся тем, что можем заставить самых застенчивых новичков чувствовать себя как дома. Почему вы спрашиваете?

– Просто она вышла одна, сама по себе, – ответила Фиби, чуть запинаясь. – И я удивилась…

– Не слишком ли рано делать такие выводы? – Учительница опять заливисто рассмеялась. – Обыкновенно дети в этом возрасте находят себе друзей без вмешательства взрослых.

– Я не собиралась вмешиваться. Я просто беспокоюсь.

– И, возможно, немного переусердствовали? Думаю, вы можете без опасений оставлять Тару под нашу ответственность на время школьных занятий. – Миссис Фрэнке отвернулась: – Ах, миссис Даусон, я надеялась, что увижу вас сегодня. Что касается дополнительного чтения Мелани…

Фиби вернулась к машине. Возможно, я попусту волнуюсь, подумала Фиби. И к тому же…

– Мне пойти с тобой? – спросила она Тару, припарковав машину на Дербент-стрит.

– Я считаю, ей еще рановато выступать на публике, – шутливо произнес Доминик. – Мы пойдем прогуляться, пока она будет заниматься.

Миссис Блейк оказалась высокой женщиной со спокойным, веселым лицом, и Фиби она сразу понравилась. Миссис Блейк же одарила девушку оценивающим взглядом и крепким рукопожатием.

– Хотелось бы встретиться с вашей предшественницей, – тихо сказала она Фиби, пока Тара искала свои ноты и забиралась на вращающийся стул возле пианино. – Делать вид, что она здесь, и принуждать ребенка врать! – Она сердито фыркнула. – Непростительно!

Фиби уже мечтала задержаться в этом уютном доме и послушать, как играет Тара. Сознание того, что Доминик ждет, страшило ее. Она и без предстоящей прогулки проводила уже слишком много времени в его компании. Сунув руки в карманы, Фиби неспешно пошла ему навстречу вниз по Дербент-стрит и вышла на главную торговую площадь, которая была празднично украшена в преддверии Рождества.

В прошлом году Фиби отвратительно провела рождественские праздники и подозревала, что и в этом они будут такими же.

– Вы выглядите такой серьезной, что я думал, хотите опять мне устроить выговор.

Она покраснела.

– За эти двадцать четыре часа слишком многое произошло. Едва ли от меня можно ожидать, что я буду прыгать от счастья.

– Но вы не должны выглядеть и так, словно вас собираются вести на казнь. Неужели мысль о том, что вам придется заботиться о Таре, так травмирует вас?

– Нет, разумеется, – испуганно возразила Фиби. – Она – чудесный ребенок.

– И вы не обнаружили свидетельств, что Кэрри упражняется в колдовстве в угольном сарае?

Она невольно расхохоталась. Он помолчал, потом сказал совсем другим голосом:

– Что я вам сделал, Фиби?

У Фиби перехватило дыхание от столь прямого и неожиданного вопроса.

– Вы были очень добры, – ответила она официально. – Вероятно, я просто не отреагировала, как подобает, на… неожиданную перемену. Но, по крайней мере, сейчас эта перемена к лучшему. В прошлом у меня было не так уж много радости.

– Вы все еще печалитесь из-за вашего отца?

– Да. Думаю, тяжелее всего то, что меня не было рядом с ним, что он умер среди чужих людей.

– Это была не ваша вина. Вы можете мне не верить, но бывает и худшая участь.

– Что может быть хуже?

– Умереть, зная, что тот, кого ты любил, не отвечал тебе взаимностью, что ты отдал свою жизнь, свою энергию ничтожной твари. Вот что ужасно!

Фиби поняла, что он говорит о своем отце. Время не смягчило его гнев.

– Когда я обнаружил, что совершаю такую ошибку, я немедленно прекратил это, – продолжал он почти доверительно. – Даже если бы мне пришлось жить одному всю оставшуюся жизнь, я бы не пожалел о сделанном.

– Но вы не одиноки. – В ее сознании возник образ Хейзл Синклер, но был тотчас изгнан. – Вы… у вас есть Тара.

– Это, – возразил он очень мягко, – совсем не одно и то же. А у вас, Фиби? Вы не ребенок. Закончили университет. Должен же был быть некто значительный в вашей жизни.

– Никого серьезного, – уклонилась от ответа Фиби.

– Вы хотите сказать, что воздвигаете преграды не только для меня? Но, несомненно, кто-то пытался постичь вашу тайну?

– Возможно, они были достаточно наблюдательны, чтобы понять, что ее нет. Что я просто…

– Обыкновенная девушка без секретов? – закончил он холодно. – Это не наблюдательность. Это сознательная слепота. И я предупреждаю вас, Фиби Грант, что намерен открыть все ваши секреты.

Ее охватила дрожь. Она остолбенела и повернулась, уставившись невидящим взглядом в празднично украшенную витрину магазина.

– Ну что ж, позвольте мне предостеречь вас в ответ, мистер Эштон. То, что я взялась за эту работу, не значит, что я потерплю какое-либо вмешательство в мою личную жизнь. Я не разрешу использовать себя для вашего развлечения.

– Я произвел такое впечатление? – быстро отступил он. – А ведь я чрезвычайно серьезен.

– И я тоже. – Фиби повернулась к нему и посмотрела в глаза. – Мы два самостоятельных человека, мистер Эштон, которые некоторое время должны будут жить на соседних параллелях. Но в параллелях важно то, что они не пересекаются. И это именно то, что мне нужно. Несмотря на вашу щедрую зарплату и прекрасный дом, я ничего больше не приму.

– Понимаю. – Минуту-другую он молчал. – Это условие препятствует дружбе, которую однажды я вам предложил?

– Вы мой работодатель, – сказала она. – Я временная няня вашей дочери. И все. Хватит об этом.

– Вы явно не в меру разгорячились, – критически заметил Доминик. – Что-то заставляет меня задуматься, кого именно из нас вы так усиленно пытаетесь убедить. – Он взглянул на часы. – В интересах параллелизма встретимся с вами на Дербент-стрит через полчаса.

Как бы то ни было, она определила их будущие отношения и с настоящего момента должна быть в полной безопасности, подумала Фиби. Но почему же в таком случае она дрожит, словно лист на ветру? И почему всматривается в многолюдную улицу, пытаясь увидеть высокую фигуру Доминика?