Текст книги "Сокрушенный (ЛП)"

Автор книги: Сара Гримм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 18

20 мая.

У Эммы снова застучало в висках, когда они вернулись к стадиону, и она поднялась на ступеньки автобуса. Гари сослался на то, что ему нужно проверить свою команду, и сбежал. Она понятия не имела, было ли это правдой или просто способом дать Эмме и Джо немного времени побыть вдвоем. В любом случае, она была рада.

Джо сидел на дальнем из двух диванов, руки на стол перед собой, в правой руке его любимая кружка– синяя с белой полосой и надписью «дрочила» спереди. Кружка всегда заставляла ее улыбаться, и эта ночь не стала исключением.

Он был одет лишь джинсы. Один взгляд на него и ее сердце пустилось бежать. Горло сжалось.

– Джо.

Его взгляд ни разу не покинул ее лица, когда он встал, сократил расстояние между ними и медленно обнял. Его тепло окружило ее, когда он прижал Эмму к своему телу, укладывая ее голову себе под подбородок.

– Мне так жаль, Солнышко. Чертовски жаль.

Вот где она хотела быть. Прямо здесь, завернувшись в его руки. Она прижалась носом к его шее и вдохнула. Только его запах, ни намека на виски. После того как она ушла, он больше не употреблял, и сейчас он кажется протрезвевшим.

– Я искал тебя, – сказал он, делая глубокий вдох. – Когда не смог найти, то подумал, что ты оставила меня. Я запаниковал. Начал писать и звонить Гари, но...

– Он отключил телефон.

Джо выругался. – Ну конечно же.

– Почему, Джо? – Она откинулась назад, чтобы посмотреть в его глаза. – Виски. Молчание… Скажи, почему?

–Эм…

Она одной рукой обхватила его лицо и заставила его посмотреть на нее.

– Прошу, скажи мне правду.

– Я должен был посмотреть, смогу ли вернуться обратно к этому. – Он не сводил с нее взгляда, и его глаза были наполнены болью и печалью. – Смогу ли я выжить, когда у меня не останется ничего, кроме этого… когда ты уйдешь.

О, Боже. Дыхание сбилось, сердце застряло в горле. Она сдвинулась, отошла от него, а он ей позволил. Слова Гари всплыли в голове.

– Ты не хотел быть там.

Джо покачал головой.

– Я ненавижу то место и мужчину, которым привык быть. Ты заставила меня хотеть большего, Эм. Ты первый человек за очень долгое время, который заставил меня захотеть стать лучше. Когда я с тобой, я забываю…

– Забываешь о чем? – прошептала она.

– Что я недостаточно хорош для тебя.

– Как ты можешь так говорить? Как ты мог даже подумать об этом? – Боже правый, он не единственный пытался быть кем-то, кем не был. Хранит секреты, прячет правду, потому что боль от потери его пугала ее так же сильно, как и мысли о том, как мало времени у нее осталось.

Она смотрела куда угодно, только не на него. На эту чертову кружку, пол. Горло сдавило, слезы снова обжигали ее глаза.

Монстр в голове зарычал.

Эмма потерла шею, успокаивая чудовище. Она посмотрела на Джо, его темные глаза смотрели на нее.

– Ты лучше тех людей, которыми окружаешь себя, хоть ты убедил себя в обратном.

– Это не так.

Проклятье. Она задвинула назад свою собственную боль и сосредоточилась на нем.

– Вот почему ты держишь их рядом? Потому что ты правда веришь, что ты недостаточно хорош? – чувствуя необходимость коснуться его, она положила руку на его твердый пресс. – Конечно, ты чувствуешь себя ненужным, потому что ни один из них не дает тебе ничего взамен. Но это неправда. Это обман. Ты важен. Ты особенный – но не по тем причинам, по которым они пользуются тобой. Не только потому, что ты можешь играть на гитаре и петь.

– Эмма.

Она задрожала, когда отчаяние накрыло ее.

– Послушай меня. Услышь то, что я говорю. Тебе нужно избавиться от всех этих пиявок. Избавиться от всего этого токсичного дерьма. Проживи свою жизнь. Прекрати быть рок-звездой, которой, как ты думаешь, все хотят, чтобы ты был. Будь мужчиной, которым, я знаю, ты на самом деле являешься. Мужчина в этой комнате, прямо сейчас – вот кем ты являешься. И это мужчина, которого я люблю.

Он помотал головой, и она остановила его, коснувшись щеки. Эмма подошла ближе, чтобы его рука опустилась на ее бедро, он выдохнул и притянул ее к себе.

– Я люблю тебя. – Отчаяние покинуло ее голос, когда она нежно прижалась к нему. – Мужчину, с которым танцевала под звездами, хотя тот думал, что ни черта не умеет танцевать.

Он усмехнулся.

– Который целовал меня до потери пульса, чтобы отвлечь меня всякий раз, когда мы находились в лифте.

– Это нетрудно.

– А однажды в самый разгар интервью, прямо в процессе ответа на вопрос, ты обнял меня. Думаю, журналист язык проглотил, а ты даже не моргнул. Ты просто притянул меня в тот момент, когда за нами закрылась дверь. В средине того, что должно было занять все твое внимание, ты все равно думал обо мне, и неважно, как ты относишься к себе: в тебе есть что-то особенное.

Его руки заскользили по ее телу, одна обхватила сзади ее голову, другая проскользнула под футболку, чтобы остановиться на голой коже поясницы.

– Я всегда думаю о тебе, Солнышко. Я люблю тебя.

О, Боже. Он сказал ей эти слова. Эмоции застряли в горле. Из глаз потекли слезы. Эмма прижалась лицом к его груди.

– Эм?  Что я такого сказал? Черт. Я беру их назад.

– Лучше бы тебе этого не делать, – приглушенно сказала она.

– Не плачь, Эм. Пожалуйста.

От дрожи в его голосе она заплакала еще сильнее.

– Я не могу видеть слезы. Я сделаю все что угодно. Я… спою ту глупую песню, которую ты так сильно любишь.

И он начал петь. Его голос прозвучал только для нее.

– Слишком поздно, чтобы спасти себя от падения...

– Прекрати, – прошептала она.

– Я рискнул, и ты изменила мой образ жизни...

– В ней так не поется.

– Но ты неправильно меня поняла...

– Нет, правильно. – Она оторвалась от его груди, потянулась и поцеловала его, потому что у нее возникло ощущение, что если он закончит куплет, она точно будет не в состоянии остановить слезы.

– Что? Тебе не нравится, как я пою?

– Я люблю, когда ты поешь, – улыбнулась она, запустила руки в его волосы и снова поцеловала.

Целовала его, пока он не обхватил ее лицо своими большими руками и не стер слезы с ее щек. – Это глупая песня.

– Это красивая песня.

– Ты красивая. – Он поцеловал сначала один опухший глаз, затем другой. – Мой лучик  солнца. Останься со мной после турне. Полетели со мной в Англию.

Нет. Она отпрянула назад, паника усилилась.

– Я прокачу тебя на своем Кенигсегге. Мы будем танцевать в холлах моего дома в Претсбури.

– Джо, я…не могу. Я не буду…

Боль мелькнула в его глазах.

– Не оставляй меня, Эм, – сказал он мягко, слишком мягко. – Ты мое спасение.

Это было слишком. Что она делает с ним. Боль ее молчания стала причиной двух реакций. Она заплакала, а Монстр использовал ее слабость, чтобы усилить свою хватку.

– Джо. – Было трудно говорить, почти невозможно произнести слова. – Ты должен увидеть в себе то, что вижу я. Ты должен спасти себя сам. Я не смогу всегда быть рядом с тобой.

Он откинул свои длинные волосы с лица, глаза умоляли.

– Не говори так.

Боль в голове усилилась – ожила, начала по-своему пульсировать. Руки бесконтрольно задрожали. Хуже, намного хуже, чем когда-либо раньше.

– Джо, я..  – зрение помутилось. Сердце забилось в ужасающем ритме.

Доктор предупреждал, что такое случится. Что однажды боль станет слишком сильной, чтобы вынести ее. Что скорее всего это произойдет из-за стресса или физической нагрузки. И все же это не смогло коснуться боли в ее сердце, ведь оно болело за мужчину, у которого был свой собственный ад. Джо знал, что она собиралась сказать ему, и это причиняло ему такую боль, что все в нем дрожало.

Комната закружилась.

– Нет,– прошептала она.

– Эм?

– Нет. Не сейчас. – Глубокий вдох не помог. Она выталкивала из себя слова, ей нужно было сказать их, прежде чем ее схватит приступ. – Я скрывала от тебя кое-что, Джо. Прости меня.

Его образ растаял, и все погрузилось в темноту.

Джо сидел у изголовья больничной кровати и, не отрываясь, смотрел в глаза самой прекрасной женщины. Та, что вошла в его жизнь, его сердце, и изменила его мир. Вывела из темноты. Спасла его. Он посмотрел в ее глаза и поклялся сделать все, чтобы спасти ее. Он отдал бы за это свою известность, состояние. Если это удержит Эмму в его жизни.

Ничто из этого не имеет значения. Ничто, если она уйдет.

Наблюдать, как она падает, было самым ужасным происшествием, которое он когда-либо видел. Ее трясло, она плакала, а затем просто обмякла. Спасибо, Господи, он успел подхватить ее, прежде чем она ударилась головой об пол. Она пробыла без сознания по крайней мере 30 минут. Столько времени ему потребовалось, чтобы натянуть футболку и обуться, пока Гари нес ее в машину, держал по дороге в больницу и внес ее туда.

Джо не хотел отходить от Эммы, но Гари настоял, что нет необходимости афишировать это, что кто-нибудь мог сделать фото, как Джо выносит из автобуса девушку в бессознательном состоянии.

Как будто Джо волнует эта огласка. Все, что его заботило, – здоровье женщины, которая наконец то пришла в себя около минуты назад, сжав пальцами его футболку, как это она обычно делала. В ее глазах застыла смесь боли и страха, и он не мог прекратить прикасаться к ней. Убрал волосы с ее лица. Успокаивая их обоих.

– Что вы делали, когда она отключилась?– спросил доктор. Похоже, он еще не заметил, что Эмма пришла в сознание, а Джо не чувствовал потребности отвечать ему.

Он сосредоточился на Эмме вместо мужчины, который задавал вопросы.

– Я только сказал, что люблю ее. Она плакала, пыталась сказать мне что-то, что я не хотел слышать.

– Что...

– У нее головные боли. Они лишали ее дееспособности.

– Она принимает какие-то препараты?

– От головной боли, да. Она вкалывает их.

– Вы знаете, как они называются?

Он читал название раз или два, но не мог вспомнить.

– Не знаю.

Эмма продолжала молчать. Слеза скатилась из уголка ее глаза, и он стер ее большим пальцем.

– У нее тряслись руки. – Он говорил ей, одновременно и доктору, ему было нужно, чтобы она знала. – Они начинали трястись без какой-то видимой причины. Она думала, что я не замечаю, но я с самого начала знал.

– Как часто это случалось? Как долго длились судороги?

– В основном один-два раза за день. От 30 до 60 секунд. Максимум пару минут.

Отпустив его футболку, Эмма переплела свои пальцы с его.

Джо закрыл глаза и задумался.

– Это началось снова перед тем, как она потеряла сознание. Хуже, чем раньше. Ее всю трясло.

– У нее был приступ, – предположил доктор.

Другая слеза появилась, скатилась по виску в волосы.

Он понизил голос, смахивая слезу костяшками пальцев, проводя по щеке свободной рукой.

– Я не хотел слышать то, что ты должна была мне сказать.

Доктор оторвался от своих записей.

– Мисс Трэверс.

Джо продолжил говорить.

– Пока ты не озвучила это, я мог и дальше притворяться, что ничего не вижу.

– Мисс Трэверс, если бы вы могли ответить на несколько вопросов, мы смогли бы решить, как вас лучше лечить.

– Мои.. –  она прочистила горло. – Моя медицинская карта..

– Не здесь, – прервал мужчина.

Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Затем еще один, прежде чем открыть их снова.

– Флешка в моей сумке. На ней мои медицинские записи.

Доктор приблизился, явно шокированный. – Вы носите медицинские записи с собой?

– Я планировала путешествие за границу. – Эмма снова закрыла глаза. Она повернула голову так, что ее лицо практически скрылось за рукой Джо, лежащей на подушке. – Вы можете выключить свет, пожалуйста?

Джо вместо доктора пересек комнату и выключил потолочные лампы.

Эмма громко выдохнула.

Доктор щелкнул другим выключателем, и лампа под шкафчиком у умывальника зажглась, укрывая комнату от полной темноты.

– Мисс Трэверс.

– Позвоните доктору Даниэлю Холистеру в Кливлендскую больницу. – Эмма обхватила пальцы Джо в тот же момент, когда он вернулся на свое место у изголовья кровати.

– Я позвоню. А пока, если вы ответите на несколько вопросов, я смогу лучше решить, как вылечить вашу боль.

– Мне ничего не надо.

Доктор вздохнул.

– С вашим уровнем боли...

– Нет. Позвоните доктору Даниэлю Холистеру. Он скажет вам.

– Что он мне скажет, Мисс Трэверс?

Она проигнорировала доктора и посмотрела в глаза Джо.

– Эм?

– У меня рак.

Джо замер от удара, поскольку его тело пыталось побороть шок. Потом он так быстро поднялся на ноги, что металлический стул, на котором он сидел, проскользнул по полу с отвратительным скрежетом. Он едва отметил вспышку боли на лице Эммы, когда отпрянул от нее, как будто физическая дистанция могла смягчить удар, который, он знал, она собиралась огласить. Он продолжал двигаться, до тех пор пока больше некуда было убегать, стена в буквальном смысле остановила его побег.

– Опухоль мозга.

Колени ослабли, и он заскользил вниз по стене.

– Обширная глиобластома.

Для него эти слова ничего не значили, но доктор переместился с ноги на ногу и вздохнул.

Джо положил локти на колени и уставился в пол, поскольку боль прожигала его. Чье-то тяжелое дыхание нарушило тишину в палате. Спустя мгновение он понял, что шум исходит от него.

– Вы ничего не можете сделать. Вы понимаете? – прошептала Эмма.

Джо молился, чтобы она говорила не ему, потому что он не понимал. Никогда не поймет. (ты и вы на английском звучат одинаково – прим.перев.)

– Ничего, кроме как дать нам немного побыть вдвоем. Прошу.

Он услышал шорох и понял, что доктор сдвинулся с места. Дверь открылась и плотно закрылась. Он так и остался на полу, откинув голову назад к стене и закрыв глаза. Напряг мышцы и ждал следующего удара.

– Я должна была сказать тебе, – прошептала Эмма.

– Я не хотел знать.

– Я боялась. Я и сейчас боюсь. Я не хотела, чтобы ты жалел меня.

Она уже говорила это однажды. В самом начале.

– Я знала, что полюблю тебя. Я уже была на полпути к этому, когда запрыгнула в самолет до Батон-Роудж. Но я и представить не могла, что ты полюбишь меня.

– А чем, по-твоему, мы тут занимались?

– Я думала, тебе станет скучно, и ты двинешься дальше.

Он подавил смешок. Будто она могла ему наскучить. Она радовала, возбуждала, приводила в восторг его всеми возможными способами – физически, мысленно и эмоционально.

–  Я должна была держаться подальше от тебя.

Если бы она так поступила, где бы он был? Пьяный и зарывшийся в какой-нибудь безликой незнакомке, в отчаянной попытке вырваться из темноты.

Вместо этого его заполнила паника, что без нее его жизнь просто могла бы вернуться к этому.

– Есть же курсы лечения, клинические испытания или что-то в этом роде.

– Нет.

– Черт возьми, у меня куча денег, Эм. Я могу..

– Ты не можешь, – сказала она мягко, и слишком близко. – Прости меня.

Он открыл глаза и увидел ее рядом. На коленях перед ним в этой чертовой больничной рубашке, от которой она выглядит еще более бледной и хрупкой. Рука с капельницей чуть сзади сжимает стойку, на которой крепятся пузырьки с лекарствами, другая рука убирала волосы с его лица, смахивала слезы. Он даже не понял, что плачет.

– Прости меня, – повторила она мягко.

Она присела между его колен и свернулась на его груди, он обнял ее и вздохнул. Даже обессиленная, своими прикосновениями она приносит ему частичку покоя.

– Я боялась оставаться одна, и была слишком слабой, чтобы держаться подальше от тебя. Ты заставлял меня ощущать себя так же, как и до моей болезни. До того, как в моей голове появился Монстр, медленно пожирающий меня.

– Боже, Эм.

– Я пыталась сказать тебе в Чикаго.

Ее слезы пропитали ткань его футболки.

– Я знаю.

– А потом снова в...

– Я знаю. Я не позволил тебе.

– Я все равно должна была. Должна была сказать, что умираю.

Огромная ноша обрушилась на него. Дышать стало невозможно.

– Пожалуйста, – попросил он. – Прошу, прекрати говорить.

В ушах звенело. Пальцы онемели.

И больше некуда было бежать от холодной, суровой реальности. Эмма не просто больна. Она умирает.

Как можно нежнее Джо обнял ее, притягивая девушку ближе и плотнее.

Он зарылся головой в ее волосы и сломался.

Через полчаса Джо все еще сидел на полу, Эмма в его объятьях, спала на руках. Медсестра зашла десятью минутами раньше, стрельнула в него неодобрительным взглядом, ответила на его вопрос и больше не возвращалась.

Он подумывал о том, чтобы переложить Эмму в постель, но так и не сдвинулся. Риск разбудить ее или, что хуже, причинить боль  был слишком велик. Он настолько физически и эмоционально выжат, что уже не был уверен, что сможет подняться с ней в руках.

– Я не останусь тут, – тихо сказала она.

Шепот поразил его. Он не понял, что она проснулась.

– Никто не сможет заставить меня. Даже ты.

Тело под его руками напряглось. Дыхание участилось. Паника отразилась в ее голосе.

– Они хотят оставить меня, закроют меня в палате и...

– Они хотят, чтобы тебе было удобно, – успокаивал он.

Ее трясло, она плакала. Стоило слезам начать литься, и она больше не могла их остановить, даже когда задремала. Медсестра сказала, это из-за боли. Все, что он знал, разрывало его надвое. Он должен был сделать так, чтобы она почувствовала себя лучше, помочь ей любым способом, каким только мог. И если это означает позволить им дать ей что-либо, значит так и будет. Не то чтобы он имел право принимать медицинские решения за нее, но он мог уменьшить ее страх. Приложить все усилия, чтобы сохранить ее спокойствие, в то же время помогая ей увидеть, что она нуждается в обезболивающем. Он не мог вынести ее страдания.

– Они захотят напичкать меня наркотиками. – Ее рука сжала футболку. А в голосе слышалась истерика. – Ты не понимаешь. Они превратят меня в пускающую слюни массу человеческой плоти, которая понятия не имеет, какой сегодня день или где находится. Я не собираюсь уходить подобным образом, Джо.

– Все в порядке, Солнышко.

– Нет. Я не хочу умирать здесь. Я хочу домой. Я хочу быть в своей постели.

Дверь открылась, и зашла медсестра с маленьким подносом в руке. Она поставила поднос рядом с раковиной, затем надела пару силиконовых перчаток из коробки, висящей на стене. Затем она приблизилась к ним, потянувшись к запястью Эммы – к опознавательному браслету, который ей дали по прибытии.

– Я не хочу!

Медсестра молча отошла, а Эмма сильнее сжала футболку и посмотрела на него.

– Я не хочу этого. Они не могут...

– Эм.

Она никак не могла стать еще ближе, но все равно пыталась, хватаясь за его руки, футболку.

– Нет, – прошептала она. – Нет. Пожалуйста, я не хочу этого.

Бл*дь. Он не был настолько силен. Она практически сходила с ума от страха.

– Что вы ей даете? – спросил он медсестру.

Она смазала тампоном со спиртом трубку на полпути к катетеру, затем вставила иглу и ввела лекарство в трубку.

– Ей нужен отдых.

– НЕТ!

Джо обхватил лицо Эммы и посмотрел ей в глаза. Она была в ужасе, тихо умоляя его не позволять им напичкать ее наркотиками, но было уже слишком поздно. Препараты сделали свою работу. Конечности ослабли, дыхание выровнялось.

А паника осталась.

– Я не хочу, – прошептала она.

Потом Эмма отключилась.

– Это действительно лучшее, что можно сделать для нее, – заявила медсестра, избавившись от иглы и перчаток. – Я и представить не могу ту невероятную боль, которую она, должно быть, испытывает.

Здесь была физическая и эмоциональная боль. Доктор сосредоточился на физической. Но, наблюдая за тем, как паника поглощала Эмму от мысли быть напичканной лекарствами и окруженной комфортными условиями, принудила Джо сконцентрироваться на эмоциональном аспекте боли.

– Мой друг все еще за дверью?

– Вы имеете в виду вашего телохранителя? Младшие сестры шепчутся, что вы чертовски знамениты.

Он не отреагировал.

– Да, он еще там.

– Позовите его, пожалуйста.

Джо пытался прижать Эмму ближе, удержать ее, пока она отдыхала, но это было практически невозможно. Что бы там ей не дали, она была похожа на поломанную куклу. Даже во сне она никогда не была такой вялой. Они сделали с ней в точности то, о чем она предупреждала—напичкали ее препаратами, отключили сознание. Превратили в пускающую слюни массу человеческой плоти.

Гари вошел внутрь и прислонился к закрытой двери. Он один раз взглянул на Эмму и потер рукой лицо.

– Что они с ней сделали? Я слышал, она просила… Черт.

Гари зашагал, очевидно, чувствуя себя неуютно. Таким Джо никогда не видел друга. Он всегда был слишком собранным, чтобы показывать эмоции.

– Она не хочет находиться здесь, – сказал ему Джо.

– А кто хочет? – он передернул плечами, встряхнул руками и начал ходить взад-вперед в замкнутом пространстве; его действия напоминали Джо то, как он расслаблялся перед спаррингом. – Ты действительно хочешь этого для нее?

Гнев Гари был безошибочным, как и его намерения. Его кулаки хотели во что-нибудь врезаться. Джо стало интересно, кто же победит в этой борьбе – его лицо или стена.

– Я ничего из этого не хочу для нее. – Он был с другом предельно честным, зная, что Гари так же заботится об Эмме. – Если б я мог поменяться с ней местами, я бы не мешкал.

– Проклятье. – Гари медленно, осторожно выдохнул, затем снова прислонился к двери. Его взгляд вернулся к Эмме. – Когда придет мое время, я бы хотел, чтобы мои глаза были широко открыты, чтобы я мог смотреть смерти в лицо, пока не превращусь в птичку.

– Боже, Гари.

– Я не хочу быть таким обдолбанным, что не смогу увидеть, как она придет. Так же, как и Эмма не хочет этого. Тебя это не касается, Джо.

– Как это, черт побери, не касается меня? Я только нашел ее и теперь… – Теперь ему придется отпустить ее. Так, как она хочет. Даже если это и значит, что он должен наблюдать за ее страданиями. – Мне нужно немного воздуха. Машина все еще здесь?

– Да.

– Ты останешься с Эммой?

– Да.

Они оба посмотрели на нее, и все внутри Джо сжалось. Он провел костяшками пальцев по дорожкам от ее слез на щеках и нахмурился.

– Возьми ее.

Гари поднял ее и аккуратно переложил на кровать. Он накрыл девушку одеялом и передал Джо ключ-карту.

– Кирк сказал Марвину заселить нас в отель на одну ночь. Водитель в курсе, в который.

Джо взял карту. – Я поговорю с доктором, потом сделаю несколько звонков. Кто-то должен сообщить ее подруге Элисон, что случилось.

Гари кивнул.

– Останься с Эммой. Она захочет уйти. – Боже, как он хотел выбраться из этой проклятой крошечной коробки без окон. В ней можно задохнуться. Не удивительно, почему Эмма не хочет оставаться здесь. Но ей нужно, по крайней мере сейчас. – Мне все равно, что ты для этого сделаешь, но она останется здесь.

– Джо. – Джо остановился, рука на двери.

Он повернулся к Гари. – Она важнее всего.

Гари наклонил голову в знак согласия.

– Согласен.

– С этого момента твоя работа – защищать ее. Даже если это означает удержать ее здесь, когда она проснется и попытается уйти. Ясно?

– Ты хоть понимаешь, что у меня ни единого шанса заставить ее послушать меня. И я не буду использовать силу.

Конечно, он не понимал, но Гари был прав. Никто не может заставить Эмму делать что-нибудь, если она не хочет. Это он и любил в ней больше всего, даже когда ее поведение бесило его до чертиков.

– Дай ей знать, что я вернусь. Я должен...

– Сделать несколько звонков. Я понял. Попробуй немного отдохнуть? Выглядишь так же плохо, как и она.

Джо взглянул на Эмму. Он хотел свернуться рядом с ней в кровати, обхватить ее руками и удержать. Но это ей не поможет. Он должен найти какой-нибудь способ помочь ей.

– Джо?

– Да?

– Иди. Она не будет искать тебя. По крайней мере, пока препарат не выветрится.

– Я должен помочь ей, – прошептал он.

– Иди.

19 мая (Дневник)

Когда узнаешь, что болен раком, понимаешь, что многие вещи тебе неподвластны.

Смерть не одна из них.

Я могу выбрать, как умру.

По крайней мере, где именно.

На выбор: в стерильной, безжизненной больничной палате или в собственном доме.

Я выбираю свой дом и свою постель посреди комнаты с витражными окнами.

С видом на мир, который я оставлю позади.

Число дней с тех пор, как я решила жить: 89

Число дней с тех пор, как я встретила Джо: 46

Текущий уровень паники: 6/10