Текст книги "Сокрушенный (ЛП)"

Автор книги: Сара Гримм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Декорации собирались воедино. На сцене один мужчина скручивал барабанную установку Кирка, вытаскивая каждую часть из кейсов хранения так, как если бы обращался со взрывчаткой. Неудивительно, так как только что позади него справа появился сам барабанщик, вращая палочку в руках прежде чем набить ритм в один из микрофонов. Его ноги двигались в разном ритме. Эмма на мгновение остановилась и засмотрелась, рассеяно соображая, какая песня сейчас играла в его голове.

Персонал стадиона был занят, расставляя ряды раскладных кресел на полу , в то время как другие выставляли временные ограждения со всех сторон сцены, чтобы удержать фанатов подальше от группы или просто отгородить разрешенную зону. Некоторые из них поднимали головы в приветствии, но большинство работали, не обращая внимания на что-либо вокруг. Раз за разом все то же самое, предположила она.

В центре всего этого стоял Гари, карта в руках, глаза сканируют каждую мелочь, пока он набрасывает заметки. Она последовала за ним, когда он пошел обходить зал, не прекращая строчить на бумаге. Когда они вернулись туда, откуда начали, Эмма уселась в нижний центральный ряд со стороны сцены.

Она закинула ноги на решетку, отделяющую ее секцию от танцпола.

– Ты бывший военный, верно?

Стоя в проходе рядом с ней, Гари не удостоил ее даже взгляда.

– Что заставило тебя сказать это?

– То, как ты смотришь, то, как ты двигаешься – весь такой бесшумный и подозрительный. И эти чертовы брюки.

Он оглядел свои штаны.

– Каким образом мои брюки говорят тебе, что я бывший военный?

– Они просто говорят.

Он усмехнулся.

– Ты кажешься расслабленным, но ты всегда во внимании и знаешь то, что происходит вокруг.

– Как я уже говорил раньше, это моя работа.

Она съехала ниже на своем месте, пока не нашла удобную позицию. Радостно наблюдать, как все соединяется воедино, но она не могла представить, что значит делать это день за днем.

– Это больше, чем просто работа, это неотъемлемая часть того, кто ты есть.

Гари не прокомментировал.

Его молчание красноречивей слов.

– Я так и думала. Так где ты был, Королевский флот? Спецназ? Наемник?

Его брови взлетели вверх.

– У тебя богатое воображение.

– Ты и представить себе не можешь, насколько, – промямлила она, скрещивая руки на животе. – Ну ничего. Можешь не говорить мне. Я создам свою собственную версию твоего прошлого.

– Избавь меня от деталей. Уверен, что не хочу этого знать.

И все же он должен оторвать взгляд от своей бумаги. Она щелкнула сзади по ней. Нет, это даже не заставило его взглянуть вниз на нее.

– Что такое, здоровяк, боишься?

– Ужасаюсь, – ответил он, как будто это и имел в виду.

Эмма засмеялась. Смеялась она долго и усердно. Прямо до тех пор, пока Кирк не сел за свою ударную установку. Он понажимал ногой по педалям, постучал по каждому барабану, как будто бы проверяя тональность, и прикрутил тарелки. Затем он крутанул своими палочками – обеими одновременно – и БАМ! Звук его барабанов разнесся по всему залу, грохот басов эхом отозвался у нее в груди.

Она выпрямилась на месте, опустив ноги на пол и наблюдая. В полном восторге, очарованная безумным движением всего этого, то, как каждая конечность синхронизируется с остальными, пока звук, который он издает, не станет плавным и устойчивым. Находясь позади сцены, с Джо перед ним, она ,честно говоря, никогда не обращала пристального внимания на то, как создается его звучание. Когда он стал единственным на сцене, она не могла отвести взгляда от него.

– Эмма? – тон его голоса подсказал ей, что он уже не в первый раз к ней обращается.

– Что? Прости. – Появились его ямочки, и она не могла ничего с собой поделать, только улыбнулась в ответ.

– У меня встреча с остальными ребятами моей команды. Пойдешь со мной или останешься здесь?

Ее взгляд проследовал обратно на сцену.

– Я остаюсь.

– Дай мне свой телефон.

Вытащив его из кармана, она передала ему.

Он нажал пару кнопок, его большой палец протанцевал по экрану с такой скоростью, что девчонки-подростки позавидовали бы, прежде чем вернуть ей.

– Набери мне, если тебе что-нибудь понадобиться, окей?

Он добавил свое имя в ее контакты. По крайней мере то имя, каким его все называют.

– Хорошо.

Он бесшумно двинулся прочь, пересекая стадион и исчезая за сценой.

Эмма забросила ноги обратно на ограждение, возвратив внимание на сцену, и приготовилась насладиться шоу.

Сорок пять минут спустя она все еще была здесь, когда Джо ее нашел. Он сменил свою джинсовую рубашку с длинными рукавами на хлопковую с короткими. Футболка облегала его плечи и грудь, ткань лежала свободно на его прессе. На голове солнечные очки, которые сдерживали его волосы от попадания в глаза, и выглядел он чертовски сексуально, прогуливаясь через зал, улыбаясь ей. Она прямо-таки вздохнула.

– Вот ты где! – он перешагнул ее ноги и уселся рядом с ней. – Что ты здесь делаешь?

– Я помогала Гари с проверкой, затем осталась смотреть, как Кирк играет на барабанах.

– Кирк играл? – спросил он, поднимая бровь, взгляд обратился к пустой барабанной установке.

– Около получаса, пока команда ставила декорации. После того, как он закончил, я переписывалась с Элисон, послала ей несколько фото, что сделала. Она хотела фоток, поэтому… – Эмма пожала плечами. Элисон была ярым сторонником запечатления каждого воспоминания и истории, что проходили, чтобы вспоминать их позже в любое время. Мало что в недавнем прошлом Эммы стоило запечатления, поэтому она никогда не вырабатывала у себя эту привычку.

– Ты посылала ей какую-нибудь мою?

– Нет.

– Нет? – Он покачал головой изображая отчаяние. – Ты ранишь меня, Солнышко.

Она закатила глаза и ткнула ему в грудь. – У меня нет фото с тобой.

– Нет? Значит мы должны исправить это, да?

Он забрал ее телефон и вытянул в селфи-стиле, наклоняясь к ней, чтобы они оба попали на снимок.

– Улыбочку.

Его запах – такой неопределенный и в то же время такой мужской – охватил ее, и она утратила внимание. Она должна была смотреть на телефон, но вместо этого уставилась на его рот: губы шевельнулись, и он подарил ей свою лучшую улыбку – немного изогнутую с одного края, которая всегда заставляет ее хотеть сорвать с себя всю одежду. Ее кожа горела, а сердце забилось сильнее.

Заметив ее отвлеченность, Джо повернул голову, взгляд медленно проследовал по ее лицу. Его улыбка сбилась, сменилась пламенным взглядом желания, от которого перехватило дыхание.

– Эмма, – сказал он очень тихо.

Он поцеловал ее, длительное, затяжное прикосновение его губ к ее, и она вздохнула. Открывая свой рот для него, она впустила его внутрь. Он прошелся языком по ее нижней губе, а потом принял ее приглашение, целуя до тех пор, пока им обоим не потребовался воздух.

Покачиваясь, она пробормотала первое, что пришло ей в голову.

– Черт.

Он тихо рассмеялся.

Она улыбнулась в ответ, затем поняла, что сжала в кулак футболку на его плече, чтобы притянуть его еще ближе к себе. Отпуская его, она пальцами разгладила ткань. – Прости.

– Не извиняйся. Ты не услышишь жалоб от меня. – Он вернул внимание к телефону. – Так какую из этих мы отправим ей?

– Что это значит? О мой Бог, ты все это время делал снимки?

У него появилась злая, озорная усмешка, когда он остановился на одной фотографии, почти неприличной. Жар разлился внутри. Такую она не могла бы послать никому, даже Элисон.

– Нет. Ни одну из них.

– Мм…Мне нравится вот эта.

Эмма потянулась за телефоном, и он убрал его в сторону, прежде чем она могла дотронуться до него, поворачивая экран так, что она больше не могла видеть его.

– Джо, – предупредила она.

Он нажал на кнопку, чтобы приложить фотографию, которую он выбрал, к тексту, затем начал печатать.

– Пожалуйста, не надо.

Еще одна кнопка нажата.

– Дерьмо. Скажи, что ты не сделал этого.

Телефон в его кармане просигналил. Он подмигнул ей.

– Я не сделал.

– Ты послал их себе? – в этот раз, когда она потянулась за телефоном, он отдал его.

Эмма посмотрела вниз на экран, на отправленные фото и улыбнулась. Фото, сделанное в то время, когда они прервали поцелуй и только оторвались друг от друга. Случайно сдвинув, ему удалось запечатлить их губы в миллиметре друг от друга, ее рука сжимает его футболку, когда она с трепетом уставилась на него. И не было другого способа описать ее взгляд. У нее снесло голову от поцелуя.

– Твои щечки покраснели, – сказал Джо мягко. – Это от неловкости или возбуждения?

– Полагаю, что понемногу того и другого. – Когда она оторвала взгляд от телефона и посмотрела на него, в его глазах снова был жар.

Откуда-то донесся грохот, сопровождаемый повышенными голосами. Джо моргнул пару раз, затем накрыл ладонью свою ширинку и поправил свой член, слегка вертясь на своем месте и прочищая горло. – Мне не следовало думать о том, как ты становишься мокренькой, пока мы окружены сотней людей.

В его голосе было столько разочарования, что Эмма захихикала. Она все еще улыбалась, когда выбирала те немногие фото, которыми могла поделиться с Элисон.

Джо вновь повертелся, наконец забросив ноги на ограждение впереди них.

– Так вот на что это похоже, быть по эту сторону сцены.

– Ты никогда раньше не сидел перед сценой?

Он покачал головой .

– Ты вообще когда-нибудь был на концерте, где не был исполнителем?

– Неа.

– Правда? Сколько же лет тебе было, когда Доминик нашел тебя? Кстати, как он?

Джо медленно, осторожно выдохнул и положил руку на ее ногу, поглаживая большим пальцем колено. – Ему уже лучше, спасибо, что спросила.

Ее телефон привлек внимание входящим сообщением. Эмма прочитала его и засмеялась.

– Что сказала твоя подруга?

Она повернула телефон, чтобы он мог прочитать сам:

«ОГО, Эм! Он так охренительно выглядит!»

– Охренительно?

– Эл не ругается, по крайней мере не в ежедневных разговорах. Ты, вероятнее, стал бы причиной того, что ее барабанные перепонки лопнут.– Она пролистала фотографии, пока не нашла ту, где они с Элисон. – Это она.

– И ты. – Используя свободную руку, он забрал телефон. – Я знаю этот образ.

– Конечно. Это фото сделано в ночь твоего концерта в Кливленде.

Пока правая рука продолжала гладить ее ногу, он левой пролистал оставшиеся концертные фото. Их было немного. Найдя одну, которая судя по всему ему понравилась, он отправил ее себе.

Телефон в его кармане засигналил одновременно с ее восклицанием:

-Эй.

– Это хорошее воспоминание. У меня должно быть это фото.

– То, как я назвала тебя самовлюбленным придурком, – приятное воспоминание для тебя?

Его рот изогнулся в невеселой усмешке.

– Может быть, не та часть, но вся ночь в целом, да. – Он скользнул рукой выше по ее бедру.

Эмма глубоко вздохнула и удержала его руку за запястье, останавливая его от возможности скользнуть еще выше.

– Сотни людей здесь с нами, помнишь? – она подняла его руку и вместо этого положила себе на плечо, переплетая их пальцы.

Джо прижал ее ближе.

– Мне было 19, когда Дом нашел меня и ребят, играющих в пабе в Брайтоне.

– Только 19?

Он пожал плечами.

– Это все фото, что у тебя есть?

Была ее очередь пожимать плечами.

– Я не любитель фоткаться. Предпочитаю жить настоящим и не беспокоиться о прошлом или будущем.

– А фото – это воспоминания и таким образом они становятся прошлым? -спросил он, в голосе замешательство и неверие.

– Полагаю, что так. – Неуверенно, она забрала свой телефон и удержала его на коленях, смотря в зал, а не на него. – Звучит глупо, когда это произносишь ты. У меня не особо много было моментов, которые я хотела бы запечатлеть.

– Что насчет твоих родителей? Твоей семьи?

Даже при том, что ее глаза были направлены на сцену, где шли последние приготовления, уголком глаза она могла видеть, как он смотрит на нее.

– Я была единственным ребенком. Мои родители умерли 3 года назад. Автомобильная авария

– Боже, Эм, я сожалею.

– Это жизнь – никто из нас не останется в живых. – У некоторых людей долгие годы жизни, заполненные семьей и друзьями. У других не будет и шанса пожить. Это был факт, с которым она смирилась годами ранее, когда судьба забрала ее родителей, затем разбила ее о холодную, жестокую реальность, которой оказался рак. Проблема в том, что холодная жестокая реальность никогда не ранила так сильно, как сейчас, когда она сидит рядом с потрясающим мужчиной, с которым стала близка. Потому что неважно, как сильно она желает, чтобы было иначе, или как сильна их связь, у них нет будущего.

– Проклятье, я предпочитаю жить сегодняшним днем, – прошептала она, и потому, что он до сих пор смотрел на нее, а она не хотела, чтобы он видел слезы в ее глазах, она положила голову ему на плечо.

Он притянул ее чуть ближе к себе.

– Большинство фотографий на моем телефоне присланы мне. – Нежные поглаживания его большого пальца по ее пальцам были успокаивающими. – Я не любитель селфи. Я каждый день вижу себя в зеркале. Почему я должен хотеть, чтобы мой телефон был заполнен моей собственной рожей?

– А у тебя хорошо получается.

– Селфи? Приходится. Для фанатов, понимаешь? Иногда они чересчур настойчивы, и я делаю снимки для них. – Он встал, перешагивая ее ноги, прошел в проход. – Пойдем со мной.

Разочарование поселилось в ее животе. Она наслаждалась его объятиями. Приняв руку, она пошла с ним.

Они обошли вокруг сцены, через охранные рамки, и поднялись по ступенькам, выходя прямо к барабанной установке Кирка. Она взяла инициативу, прогуливаясь против часовой стрелки вокруг сцены, проводя пальцами по стойкам с гитарами, микрофонам, колонкам. Останавливаясь ненадолго, чтобы прочитать сет-лист, записанный на полу, она последовала за ним, когда он слегка подтолкнул ее, и двинулась в центр сцены.

– А это мое видение, – сказал он, осматривая зал. – Мой мир.

Там было достаточно света, направленного на них, чтобы она прищурилась, осматривая весь стадион. Все выглядит настолько иным с этого ракурса, больше, огромнее. Ряд за рядом, кресла располагались перед ней, тянулись от одного края до другого в верхнем и нижнем ярусах. Она пыталась представить, как это выглядит, когда все эти места заполнены кричащими фанатами, но это не укладывалось у нее в голове. – Я и вообразить себе не могла.

– Врубай, Лео, – позвал Джо, и прожектора вспыхнули жизнью. Кружась и танцуя, вращались от одной стороны сцены до другой. Яркий луч света устремился к ним, ослепляя своей интенсивностью.

Она отвернулась, моргая до тех пор, пока глаза не привыкли.

– Как ты вообще что-то видишь?

– Я не вижу. Не многое во всяком случае. Необязательно видеть, чтобы чувствовать этот порыв. Толпа дает энергию, которая почти осязаема.

– Я предпочитаю смотреть с другой стороны. От этой у меня мигрень.

Он улыбнулся ей, снял солнечные очки с головы и надел ей.

– Лучше?

– Намного.

Яркий прожектор, направленный на них, потемнел. Больше не нуждающаяся в очках, Эмма подняла их на лоб.

Сосредоточенный на чем-то далеком, Джо снова засмотрелся на зал.

– Когда-то это было моим любимым местом.

– Было?

Пару шагов и он уже стоял на переднем краю сцены.

– Ты была прямо там.

Она посмотрела туда, куда он указал, и удивилась, как это может выглядеть настолько далеким от того, что она помнит. В ее воспоминании она могла потянуться и дотронуться до него, но отсюда это казалось невозможным. От темноты остальной части зала или от яркого света над ними, она не могла видеть первый ряд достаточно хорошо, что вероятней не помогло ей с оценкой расстояния.

– Я не помню, что пел тогда.

– Потому что ты не пел.

– Колючка, – сказал он смеясь, а затем притянул ее ближе.

– Ты пел «Отчуждённость».

– Правда? Похоже на то.

Она скорчила рожицу.

– Она ужасна.

– Что? – он напрягся от удивления. – Это не так.

– Одиночество прокрадывается, как туман, обугливая твою душу, поглощая свет. Это ужасно. Она такая депрессивная.

Левый уголок его рта приподнялся в усмешке.

– Это то что я пел?

– Это была последняя строчка, прежде чем наступила тишина и ты встал тут, недвижимый. Было ощущение, что тебя просто выключили.

Он откинул голову назад и засмеялся. Смех такой сильный, что он почти согнулся пополам.

– Боже, обалдеть! Неудивительно, что я забыл слова.

Его смех был слишком заразительным, хотя она даже не представляла, что он нашел такого смешного.

– О чем ты говоришь?

– Я пел о том, что был поглощён тьмой, когда посмотрел в зал, и увидел тебя, улыбающуюся мне, как лучик солнечного света.

– Это слишком сентиментально.

– Ага. Но это правда. – Он провел кончиками пальцев от ее скулы до подбородка, перевернул руку и проследовал обратно тыльной стороной. Затем он начал петь эту ужасную депрессивную песню своим невероятно сексуальным голосом.

Это пробудило воспоминание.

– Подожди. – Она накрыла его рот своей ладонью, чтобы он перестал петь. – Ты сказал это мне.

Когда он облизнул ее ладонь, она убрала руку, вытирая об его футболку.

Он усмехнулся.

– Что я сказал?

– Ты действительно лучик солнца, не так ли? Ты сказал это, после того как я вылетела из твоей гримерки и сказала тебе отвалить. Я думала, это был сарказм.

– Ну что ж, Солнышко, – сказал он, дотянувшись до ее руки. – Ты подумала неверно.

Проклятье, она не знала, что сказать. Она затихла, поскольку ее мозг изо всех сил пытался придумать достойный ответ. Он просто стоял тут и смотрел на нее.

Затем ее живот выбрал самый удачный момент, чтоб заурчать, нарушив тишину. Он поднял бровь, и она пожала плечами.

– Пара пончиков – это все, что я сегодня ела.

– Давай найдем тебе что-нибудь поесть.

Не отпуская ее, он повел ее за руку к дальнему концу сцены. Оглянувшись через плечо, Эмма посмотрела в зал на место, где она сидела в середине первого ряда. Со светом, который кружится и танцует вокруг…как он вообще заметил ее? Условия должны были быть идеальными; шансы, что это случится, ничтожно малы. Но это случилось. Каким-то образом это случилось.

– Джо?

Он придержал кулису и отошел в сторону, так чтобы она могла пройти первой.

– Да?

– Если сцена больше не самое любимое место, то где же оно?

Взгляд, которым он посмотрел на нее, заставил ее сердце остановится на мгновение. Вообще все остановилось, когда он ответил нежно:

– С тобой, Солнышко.

19 апреля (дневник)

Помните того мальчика в старшей школе, с которым каждая девочка хотела свидания? Красивый, харизматичный, с улыбкой, от которой тают сердца? Парень, который как-то, по какой-то необъяснимой причине, которую ты до конца не понимаешь, хочет тебя? Конечно, это мимолетно и не в последний раз, но на мгновение он твой и ты счастлива.

Это то, что происходит у меня с Джо.

Я должна была улететь в Нью-Йорк. Вместо этого я направляюсь в Батон Роудж. Он не просил меня присоединиться к нему, он точно не говорил это вслух. Я заглянула глубже, боль и ранимость в его глазах. Я увидела больше; правду, от которой, я бежала.

Я нужна Джо, и он нужен мне.

Я хочу его, и он хочет меня.

Все так просто, и в то же время сложно.

Я, может, и не понимаю, почему и для чего, но я решила, что это неважно. Я не знаю, как долго это продлится – два дня, неделю или шесть. Это неважно. В тот момент времени – этот момент – он хочет меня, а я собираюсь ухватиться обеими руками и наслаждаться.

Жизнь – со всеми взлетами и падениями – я бегу сломя голову к тебе.

Больше нет времени на что-то еще.

Число дней с тех пор, как я решила жить: 59

Число дней с тех пор, как я встретила Джо: 16

Текущий уровень паники: 4/10

Глава 11

20 апреля

«Алиби Слепого» собирались на сцену. Они готовились в гримерке Джо. Вся группа плюс Гари и несколько человек из охранной команды разместились в комнате, накапливая энергию, которую ненарочно впитывала и Эмма. Чувство возвышенности, которого она никогда не испытывала, – как наркотик, но с меньшими побочными эффектами.

Каждый без умолку болтал, смеялся и шутил. Все, кроме Джо. Он становился все более тихим с каждой минутой приближения концерта, сосредоточился, как только вышел в коридор. Это было захватывающе.

Гари возглавил путь к сцене, Джо и ребята следовали за ним. Оставшиеся охранники рассредоточились вокруг них, удерживая любого фаната, кто пролезал через ограждения, чтобы находиться ближе. Их было несколько: девушки, вопящие о любви и их высшем предназначении, мужчины, выкрикивающие слова вроде «герои». Вспышки камер, брошенные трусики – серьезно, она всегда считала, что это миф – но группа продолжала идти, игнорируя хаос вокруг.

Толпа была неугомонной, их энергия осязаема, прямо как и говорил Джо. Эмма ударилась в нее, как в стену, когда встала позади сцены и поднялась на короткий пролет лестницы. Один из охранников передал по рации, что группа готова.

Свет на стадионе погас.

Сердце Эммы забилось быстрее, поскольку ее тоже вовлекли во всю эту суматоху.

Скрытая темнотой, группа вышла на сцену и заняла свои места. Джо остался позади. Техник передал ему наушник, который он закрепил в правом ухе. Парень наклонил голову, как будто слушая что-то или кого-то, затем поднял вверх большой палец и кивнул. Он передернул плечами, попрыгал на месте, разминаясь, и потряс руками – расслабляя мышцы.

Волнение зрителей нарастало, гомон толпы усилился.

Кирк начал набивать бит на барабанах, затем Бобби присоединился к нему.

Мужчины засвистели, женщины закричали. Это было громко, шум оглушал.

Даже с таким малым освещением Эмма могла видеть, как тело Джо завибрировало. Стив и Зак начали вступительные аккорды песни, их гитары сливались идеально. Джо двинулся вперед, забирая беспроводной микрофон у какого-то человека, и бесшумно прошел через затемненную сцену, как делал много раз за годы выступлений.

Сердце Эммы слилось с ритмом музыки. Томительное ожидание стало болезненным до тех пор, пока навязчивая мелодия группы не осталась единственным раздающимся звуком в зале. Все могли видеть тень впереди сцены и с нетерпением ждали того, за чем пришли. Музыка оборвалась, и все погрузилось в тишину. И вдруг, когда ей уже показалось, что сил ждать больше не осталось, весь свет в помещении вспыхнул; из черного пространства в резко ослепляющее всего за доли секунды. Группа пришла в действие, когда зажегся стадион. Толпа взревела и вскочила на ноги.

В центре сцены Джо улыбнулся своим зрителям и сразу же издал свое фирменное рычание.

У Эммы мурашки побежали по коже. Только прошлой ночью он издавал этот звук, двигаясь между ее ног. Казалось, это урчание начиналось у его ног, вибрациями проходя по всему телу, прежде чем вырваться из горла. Она переминалась с ноги на ногу, более возбужденная, чем хотела бы признаться. Ее соски затвердели, болезненно, самым наихудшим образом.

Боже правый, как она собирается продержаться все шоу, когда только первая минута уже сделала ее мокренькой?

Мужчина тоже знал, что делал с ней. Он посмотрел через плечо, сосредоточив внимание на ее месте, и улыбнулся своей высокомерной, великолепной улыбкой прежде чем начать петь.

– Придурок, – ласково прошептала она.

Семьдесят минут спустя Эмма оставалась приклеенной к тому же месту. Немного менее возбужденная, чем была в начале, но все еще наслаждаясь временем, проведенным рядом с ним. Наблюдать концерт за сценой было для нее в новинку, но такое посещение концертов она бы не порекомендовала каждому. Во-первых, это болезненно громко, чего она не ожидала. Ей казалось, что будет тише, ведь все колонки направлены в зал. Да, в ушах звенело больше, чем той ночью, когда она сидела в первом ряду в центре. Второй причиной был нынешний угол обзора. Его вообще практически не было. Все, что она могла разглядеть, это их спины.

Не то чтобы на задницу Джо было неприятно смотреть. Просто она предпочитала смотреть спереди – это удивительный вид, особенно когда он менял одежду. Солист переодевал пропотевшие мокрые футболки на сухие и стоял не далее чем в трех футах от нее. Это позволяло ей понаблюдать за его гибкостью, игрой мускулов и мерцанием света на прекрасной коже. Это чудная возможность – из первого ряда наблюдать за полуголым Джо. Конечно же, она уже знала, как выглядит полностью раздетый Джо.

Черт. У нее начали течь слюнки только от мысли об этом.

Как будто вызванный ее мыслями, Джо шагнул со сцены. Он снял наушник и взял полотенце, протянутое Бэт, вытер голову и лицо. Движением, отточенным временем и практикой, Бэт стянула с него грязную футболку через голову и заменила ее новой без всякой неловкости, как раз когда он протер полотенцем свою грудь. Джо просунул руки в рукава, отдавая полотенце назад Бэт и закрепляя обратно наушник. Вся процедура занимала несколько секунд, и, очарованная, Эмма наблюдала за этим каждый раз.

Джо, казалось, никогда не замечал такого внимания, всегда возвращался на сцену так же быстро, как и уходил. Но не в этот раз. Пока Зак продолжал свое гитарное соло, Джо жадно пил из чашки, что ему протянули. Затем он повернулся и встретил взгляд Эммы.

Он усмехнулся, поманив ее пальцем, и произнес :

– Иди сюда.

Она вплотную шагнула к нему.

Без предупреждения его правая рука обвилась вокруг нее, теплая и с напряженная. Прижимая к себе очень крепко, он грубо целовал ее. Потрясенная, Эмма не сразу среагировала и осталась стоять с глупой ухмылкой , когда Джо вернулся обратно на сцену.

– Я бы не стала чересчур этому радоваться.

– Простите? – спросила Эмма, поворачиваясь к женщине слева. Люди перемещались, входя и выходя из зала в течение шоу, которое было, как ей казалось, почти завершено. Эту девушку, впрочем, она раньше не видела.

– Этот поцелуй.. – улыбка, которой она одарила Эмму, казалась менее искренней, хотя и была ослепительно яркой, – Я бы не стала чересчур этому радоваться. Ты совсем не его тип.

– Правда? Полагаю, ты его тип?

– Конечно, – ответила она с кивком, пробегая пальцами по своим длинным кучерявым волосы. У нее были крашеные блондинистые волосы и огромная фальшивая грудь. Последним она похоже очень гордилась, поскольку демонстрировала ее в платье с глубоким вырезом. Как же Эмма хотела ударить по этим глянцевым губам! И всё же она просто улыбнулась. Вся мелочная зависть вышла наружу, у этой цыпочки нет и шанса с Джо. Он не любит фальшивок.

Она повернулась спиной к сцене.

Что, казалось, должно было остановить женщину.

– Я серьезно, зачем ему такая нищебродка, как ты, когда он может получить меня?

Эмма надела обычные джинсы и футболку – на этой напечатаны имя группы и даты турне – и любимые розовые Чаксы. Каким образом это приравнивается к нищебродству?

Глаза цыпочки вернулись на сцену.

– Или, раз на то пошло, ее! Даже эта шлюха шикарнее тебя.

Шлюха, о которой она говорила, смогла пройти ограждения, прежде чем охрана смогла схватить фанатку. Она пробежала через сцену и развернулась к Джо, буквально полетев. Гэр поймал ее в воздухе до того, как она смогла бы повалить Джо, но все же девушка успела схватить и порвать футболку солиста, прежде чем ее увели со сцены.

«Мисс фальшивые сиськи» начала смеяться, похрюкивая, как будто это была самая смешная ситуация, которую она когда-либо видела. Эмме такое поведение показалось тревожным. Одно дело – ценить участников группы как фанат или хотеть встретиться и познакомиться с ними. И совершенно другое – лапать, будто они какие-то куски мяса.

– Прими это, дорогуша, – сказала цыпочка, откинув свои волосы. – Ты совершено не того уровня.

Эмма бегло оглядела женщину. Одета в едва прикрывающий клочок кружева – что это платье или топ? – он почти не прикрывал саму «цель» пребывания цыпочки за сценой. Женщина явно хочет переспать с рок-звездой, и ей все равно, что придется для этого сделать. Это грустно, ведь под осветленными волосами и чрезмерной грудью она кажется симпатичной девчонкой. Но распутное платье и отчаянный блеск в глазах кричали о дешёвке. И желтый минетный смайлик, висевший на ее шее, подтверждал это.

Эмма прикусила язык и приказала себе не комментировать это. Когда женщина подняла бровь и улыбнулась так, что это могло значить лишь одно: она выиграла устную битву, – Эмма все же нарушила свое молчание.

– Милый пропуск, – сказала она, улыбаясь своей лучшей улыбкой. – Пришлось кое-что сделать, не так ли?…. – Она потерла пальцем нижнюю губу.

Фальшивые сиськи тут же потянулась к своей нижней губе, прежде чем смысл слов Эммы дошел до нее.

– Сука!

– Как будто ты первая, кто указывает на это.

По горло сытая всем этим, Эмма пошла прочь.

Что за мелочное чудовище. Боже, люди – отстой.

Она массировала виски, когда пошла спиной вперед и почти столкнулась с Бэт. Помощница широко улыбнулась и подняла вверх палец, но Эмма ничего не ответила. Поставить эту суку на место было слишком легко. Не поддаваться на ее вранье было бы лучше, чем уйти, но нехватка сна за последние 48 часов сказывалась на ней. И довольно-таки быстро. Тупая боль началась в основании черепа, и Эмма резко почувствовала напряжение.

Мужчина, следивший за ограждением, кивнул ей, когда она прошла мимо и повернула влево. Девушка решила сделать набег в какой-нибудь киоск за водой, но это значило вернуться обратно, туда, откуда она пришла. Вместо этого, она нырнула в первую комнату коридора, ведущего к гримеркам группы. Длинные столы с выпивкой стояли у левой и задней стены, пара дюжин человек уже наслаждались этим. В последний раз, когда она была в комнате, подобной этой, вода была спрятана под столиком сзади. Эмма направилась за ней.

Никто не удостоил ее вторым взглядом, когда она проходила через комнату, пока не достала из-под стола бутылку воды.

– Ты выглядишь так, будто бы все вокруг знаешь, – донесся мужской голос позади нее. Слишком близко к ней. Эмма отшатнулась в сторону. – Может, ты могла бы помочь мне? – Его улыбка вызвала мурашки на ее коже. – Где бы мы могли уединиться?

– Кто? – Он и его воображаемый друг? Здесь больше никого не было.

– Ты и я.

Она ударила его по руке, когда он потянулся к ее груди – то есть к пропуску, висевшему у нее на груди.

– Личное пространство – поучитесь этому.

Головы повернулись и вскоре еще больше людей присоединилось к мистеру «Заграбастые ручонки», окружив ее полукругом. Первой была рыжеволосая, которая рассказывала ей сказки о Джо и как она собиралась потрахаться с ним. Затем посыпались вопросы: «В каких отношениях она с группой?», «Могла бы она достать их автографы?», «Как насчет познакомить их с артистами?» Один парень даже пытался втолкнуть ей свой СД в руки, обещая по полной напоить ее, если она передаст его группе.

Боже правый, эти люди чертовы психи!

Она направилась через всю комнату, прорываясь сквозь толпу как только могла, и, наконец добравшись до стены, прежде чем выбрать свое дальнейшее направление, Эмма резко остановилась, когда Бобби Поулсен встал на ее пути.

– Привет, – сказал он, а на губах расползлась ухмылка Чеширского кота. – Ты ведь Эмма, верно?

Она была повторно представлена участникам группы во время саунд-чека, поэтому он точно знал, кем она была.