Текст книги "Сокрушенный (ЛП)"

Автор книги: Сара Гримм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Я должна больше отдыхать, но отдых видится мне лишь потерей времени. Времени, которое я могла провести, смеясь и живя. Времени, которое я могла провести с Джо. Он улыбается больше, чем когда бы то ни было – печаль, которая была такой очевидной в его глазах, пропала. Он проводит все меньше и меньше времени, уставившись на бутылку виски, как на давнюю потерянную любовницу, и больше времени пишет, гуляет со мной под звездами или занимается любовью. Он отдаляется от той тьмы с каждым днем все больше, и я хочу этого даже сильнее, чем спать. Я хочу этого больше всего на свете.

Думаете, это для всех одинаково, не имеет значения, насколько долгую жизнь они прожили? Пожилые люди хотели бы знать, когда их время пришло? Задаются ли они вопросом, почему у них не может быть еще одного дня, еще одного месяца, черт, еще одного года? Или это свойственно только молодым? Думаю, для всех, это последнее, о чем бы они хотели думать. Одно последнее мгновение их долгого опыта.

Только послушайте меня, стала такой сентиментальной. Боже, если бы я только могла пнуть свою собственную задницу, я бы пнула! Я была в этом чертовом автобусе слишком долго. Пора выйти наружу в поиске острых ощущений. Время встретить смерть лицом к лицу и сказать ей, чтобы она поцеловала мой зад!

Снаружи стоит гольф-машина, оставленная одним из сотрудников стадиона, когда Гари вызвал их. Интересно….насколько она быстро ездит?

Число дней с тех пор, как я решила жить: 73

Число дней с тех пор, как я встретила Джо: 30

Текущий уровень паники: 6/10

Глава 15

9 мая

– Ты кажешься счастливой, Эм.

Эмма была в ванной, наносила макияж, когда позвонила Элисон. Удивившись звонку телефона, который она отдавала Гари прошлой ночью, она бросилась в гостиную и схватила его со стола, чтобы сигнал не разбудил Джо. Она предпочла бы не знать, когда Гари вернул оба телефона в номер, ведь телефон Джо тоже был тут. Вместо этого она встала у стены с окнами на балкон, откуда открывался вид на город.

– Я счастлива.

– Ты кажешься уставшей. Ты хорошо спишь?

Эмма протяжно выдохнула.

– Да, мамочка.

– Прекрати. У вас ведь есть пара дней в Чикаго, прежде чем отправиться дальше, верно? Судя по графику, что ты мне присылала.

– Верно.

– И как вы собираетесь провести это время? – спросила Элисон, дразнящим тоном.

Эмма улыбнулась.

– Спим, занимаясь любовью, и повторяем это.

– Звучит божественно.

– А разве нет?

– Три дня.

У нее и Джо есть три дня, чтобы никуда не ходить и ничего не делать.

Эмма планировала провести большую часть этого времени в постели, насколько это возможно. Долгие непрерывные часы сна, следующие за занятиями любовью. Потому что это больше не просто секс. Конечно, Джо может назвать это трахом, и часто так делает во время грязных разговоров, но это большее, чем просто быстрое приятное освобождение от сексуальной неудовлетворенности или напряжения. Намного больше. Их влечение всегда было запредельным, но теперь, когда чувства играли определенную роль, каждое прикосновение, каждая нежность значила так много.

– Эмма, ты вздохнула только что?

– Нет! – Она определенно вздохнула.

– Ты только что призналась, что проснулась двадцать минут назад, и все еще мечтаешь забраться обратно в постель?

– Как ты можешь винить меня в этом?

Эмма прислонила голову к окну и пробежалась кончиками пальцев по своему животу, представляя, что это касания Джо, от этого она резко вдохнула.

– Он заставляет мое тело вставать и петь Аллилуйя. – Теперь была очередь Элисон вздохнуть. – В любом случае, почему ты стараешься меня поддеть? Можно подумать, ты не можешь забраться обратно в постель с Кевином.

– Вообще-то, не могу. Кевин на работе.

Вот это новость.

– Сегодня суббота. С каких это пор Кевин работает по выходным?

– С тех пор как ему поручили серьезное дело. Это превосходно для него. Я просто…мы должны были провести день вместе, а теперь я не знаю, чем себя занять. Я бы испекла что-нибудь, но мой главный покупатель в двух штатах от меня.

– Ты всегда можешь все отправить мне. Я имею в виду, я бы не жуя проглотила бы их, если бы это значило занять тебя чем-то, чтобы отвлечь тебя от одиночества.

– Ты настоящий друг, – сказала Элисон смеясь.

– Я знаю, так что?

Элисон еще сильнее засмеялась.

– Ты и твое пристрастие к сладостям... Они были настолько хороши?

– Они превосходно пахли. Хотя ребята добрались до них раньше меня.

– Серьезно? Это не похоже на тебя. Ты не особо любишь делиться.

Так и есть.

– Посмотрим, что я смогу сделать. – Эл глубоко вдохнула и выдохнула. Ее тон стал серьезным. – Как ты себя чувствуешь? Головная боль беспокоит?

– Нет. – Явная ложь, поскольку одна назревала прямо сейчас, но не нужно беспокоить Элисон. – Мне не требовались лекарства неделю.

– Хорошо. Ты же говоришь мне правду?

– Я в порядке, Эл.

– Я не об этом спрашивала.

– Нет, но это лучшее, что… – Эмма увидела отразившееся в окне движение, и повернулась. Ее тело бросило в жар. А сердце подпрыгнуло. Она понятия не имела, о чем хотела сказать. Джо стоял в дверном проеме между двумя комнатами. Он улыбнулся ей и отпил из термо-кружки, которые предоставляет отель. Чай, теперь она это знала, никакого кофе. Свежий после душа, он был без футболки и босой, одетый всего лишь в джинсы, едва висящие на бедрах. С разноцветными глазами и полными губами, с драконом, рычащим на его груди чуть ниже отпечатков от каблуков, которые она надевала прошлым вечером, он был на редкость прекрасен.

– Эм? – Спросила Элисон. – Дай-ка угадаю. Судя по тому небольшому судорожному дыханию, что ты издаешь, мистер Секси только что вошел в комнату.

Эмма снова вздохнула. Эл была права, ее дыхание дрожало.

– Точно.

– Он голый?

Вопрос был совершено, не типичен для ее подруги, поэтому Эмма рассмеялась.

– Нет!

– Очень плохо.

– И не говори. Хотя он выглядит чертовски горячо в одних только джинсах.

Джо выпрямился и отошел от дверного проема. Его глаза ни разу не покинули ее лица, пока он приближался. С каждым шагом Эмме все труднее было сохранять глубокое дыхание. Она когда-нибудь привыкнет к тому, что его вид делает с ней?

– Скажи мне кое-что, Солнышко. – Его загрубевший ото сна голос скользнул по ней, протанцевал по ее нервным окончаниям, словно лаская. Он опустил свободную руку ей на спину, изгибая талию, чтобы пройтись поцелуями вдоль ее шеи. – Как это возможно, что каждое утро ты смотришь на меня будто в первый раз, хотя твой рот и руки опробовали всего меня?

– Боже, Эм. – прошептала Элисон. Сердце Эммы подпрыгнуло еще раз.

– Закрой уши, Эл, ты не должна была этого слышать.

Его рука пронеслась с одной стороны, глаза опережали ее.

– Ммм, не думай, что я возражаю. Это здорово повышает мою самооценку. – Пальцы прошлись по основанию ее груди, дразня, пока соски не загрубели. Она почувствовала, как они превратились в две твердые горошинки.

– Твоя самооценка не нуждается в повышении.

– Как скажешь. А тот взгляд, каким ты одарила меня утром? Этот взгляд определил мое настроение на весь день.

– И какое же это настроение?

Злая ухмылка промелькнула на его лице.

– Озабоченное.

Эмма издала пораженный смешок, который быстро обернулся охом, когда он обхватил ее попу и притянул к своему телу, в то же время посасывая кожу на ее шее.

– Быстро поцелуй меня, пока парни не пришли сюда.

Она уткнулась носом в его кожу и вдохнула его аромат, приподняла голову, ее глаза почти закрылись. А затем она резко их открыла.

– Подожди! Ребята придут сюда?

– В любую минуту.

– Дерьмо! Я же еще не одета.

– Я заметил, – прорычал он. – Поверь мне, я заметил.

– Вот же хрень. – Эмма вырвалась из его объятий, ее глаза метнулись к двери в номер, когда раздался звук открывания замка. – Ты мог бы предупредить меня.

– Меня отвлекли.

Дверь начала открываться, а значит, у одного из них был ключ, у Гари, вероятнее всего. Эмма побежала, будто от выстрела, запрыгивая в спальню и хлопком закрывая дверь. Она прислонилась к ней и судорожно вздохнула.

– Придурок, – промямлила она автоматически. Это было за мгновение до того, как она поняла, что Элисон еще на связи, тихо посмеивается.

– Дай-ка угадаю. Ты единственная, кто не одет.

Эмма вздохнула.

– Не полностью, я надела трусики.

Элисон пропала, смеясь так сильно, что начала похрюкивать.

– Эл, я повешу трубку, если ты не прекратишь. – Она обернулась вокруг в поисках одежды. Ей нужна одежда, быстро, прежде чем один из этих идиотов не решит, что ему нужна ванная. Вытряхивая все из своих сумок с покупками на кровать, она зарылась в свои приобретения.

– Точно, извини.– Эл прочистила горло. – Так Джо зовет тебя Солнышком?

– Да. – Где-то в этой куче были средней потертости джинсы, в которые она просто влюбилась. Конечно, она потратила слишком много денег на что-то настолько дырявое, как эти джинсы, но они сидели на ней так же хорошо, как кожаные штаны, и были чертовски удобными, что оправдывали свою стоимость. Вот, кусочек синей джинсовой ткани под грудой шелкового нижнего белья. Она сорвала бирки и натянула джинсы.

– А как ты его обычно называешь?

– Ты только что слышала, как я его обычно называю, – ответила Эмма, зарываясь обратно в кучу в поисках футболки.

– Серьезно? Ты шепчешь это ему в ухо, когда он…

Эмма застыла, пряма в середине процесса по застегиванию ее лифчика.

– Когда он что, Эл? Ты даже не можешь сказать это, не так ли?

– Когда он внутри тебя. Видишь, я могу сказать это. – Она прошептала это, как будто молния ударит в нее, если она скажет это немного громче. Эмма попыталась проглотить свой смех, но у нее ничего не вышло.

Не желая повреждать деликатную ткань, она откусила бирки с ее кремовой блузки– немного великовата, свободная и слегка просвечивающая, вот почему ей понадобился лифчик. Надеть ее, не бросая телефона, было труднее, чем натянуть джинсы.

– Почему это ты внезапно так заинтересовалась моей сексуальной жизнью?

– Я просто думаю, что это очень мило, что он называет тебя Солнышко. И отвратительным, что ты зовешь его придурком. Хотя, должно быть, ему это нравится, раз ты все еще рядом с ним.

– Ага, я все еще сама пытаюсь понять это. А что ты говоришь Кевину, когда он… внутри тебя? – спросила она, подражая шепоту Элисон.

– Ничего. – Эл, казалось, стыдилась самой этой мысли.

– Ничего? Что он говорит тебе?

– Ничего!

– Серьезно? Никаких дрянных разговоров? Никаких поощрительных слов шепотом?

– Нет, – сказала Элисон на выдохе. Она определенно была смущена. – Ничего такого.

– Боже, правда?

– Ты говоришь так, будто это плохо.

– Нет, просто… Он внутри тебя. Это ощущение одно из… – Эмма задрожала только от мысли, как это здорово, когда Джо внутри нее. – Ну, здесь трудно подобрать слова. Потом, когда он начинает двигаться, задействуя при этом руки, губы… – Она вздохнула. – Как ты можешь молчать?

– А как ты можешь не молчать?

– Я слишком занята ощущениями, чтобы заботиться о том, что создаю шум. Обычно, я повторяю его имя. «Джо, Джо, о Боже, Джо!» – поддразнила она, выдавая Элисон абсолютную правду, хотя знала, что от этого Элисон будет некомфортно. И к черту это, если она сможет избавить Эл от ее скуки, это будет бонусом. – Иногда я просто кричу, когда он доводит меня до оргазма.

Эл притихла.

– Серьезно, милая, тебе стоит открыть рот и поощрить Кевина. Он поблагодарит тебя за это.

– Я-то знаю, я всегда чертовски признателен за это.

– Дерьмо. – Эмма крутанулась, чтобы найти Джо, стоящего в спальне с ней, непринужденно прислонившегося к двери. По крайней мере, у него хватило такта закрыть дверь, поскольку она переодевалась. – Джо! Я просто...

– Повторяла мое имя. Почему, как ты думаешь, я пришел сюда?

Эмма потерла сзади свою шею.

– Элисон, мне пора. Я скоро перезвоню тебе, окей? – Разъединившись, она бросила телефон на кучу одежды на постели и посмотрела на Джо.

– Ты не должен так подкрадываться к людям.

– Мне жаль.

– Нет, не жаль.

Он улыбнулся.

– Я так понимаю, твоя подруга не настолько разговорчивая, как ты?

– Я всего лишь поддразнила ее.

– Я слышал. Мы все слышали.

Ее лицо загорелось.

– Потрясающе.

– Интересная ты женщина, Солнышко. Ты можешь говорить с ней о таких интимных вещах как то, что ты говоришь, когда я заставляю тебя кончать, но краснеешь, узнав, что я слышал часть вашего разговора? – Он оттолкнулся от двери и подошел ближе, пробежался тыльной стороной пальцев по ее разгоряченным щекам. – Ты не права.

– Я... в чем не права?

– Хочешь узнать, что действительно ты выкрикивала в лимузине прошлой ночью? – Его голос стал грубым, и от этого ее трусики стали мокрыми. – Что ты шептала мне на ухо, когда я доводил тебя до оргазма? – Ее легкие закрылись. Стало невозможно дышать. Он склонился ближе, прижался губами к ее уху и прошептал ей ее же слова, так же тяжело дыша . – «Джо… Боже, ты так хорош… Трахни меня, Джо… Сильнее…Джо. Джо!» – Эмма задрожала, тело запульсировало от того воспоминания, от грубого тембра его голоса. Она шире раскинула руки по его груди, прикасаясь как можно к большей поверхности его кожи, как только могла. – Правда, был момент, когда ты кричала. Черт, ты кричала так громко, что даже когда я приглушил тебя поцелуем, тебя все равно было слышно за пределами лимузина. Все это время ты тянула мои волосы так сильно, что я думал, ты вырвешь их прямо с корнями.

Она тихо рассмеялась, более возбужденная, чем ей бы хотелось признать.

– Я не слышала, чтоб ты жаловался.

– И никогда не услышишь.

Обхватив его лицо, она поцеловала его. Он положил руку ей на бедро, скользнул вокруг, обхватывая ее попу и притягивая ближе к себе. Углубляясь в поцелуй, он грубо впился в ее рот, переплетая их языки, дразня ее, прижимаясь своей эрекцией к ее животу.

– Мило, – пробормотала она напротив его губ. – Один из моих любимых способов сказать доброе утро.

– Раздевайся, и я дам тебе самый любимый.

– Неееет. – Она растянула слово, отступая на шаг. – Нет уж, они уже достаточно слышали.

Он выдохнул.

– Ты убиваешь меня, Солнышко.

– Неужели. Ты пригласил их в наш номер и теперь страдаешь от неудобства.

Она посмотрела на его джинсы: эрекция оттопырила пуговицу на ширинке, – она не смогла удержаться и провела пальцами по всей длине. Его пресс напрягся.

– Боже, Эмма.

Она улыбнулась.

– Кстати, почему они здесь?

– Мы собирались немного пошуметь.

– Правда?

– Пойдем, – сказал он, потянув ее за руку. – Тебе понравится.

Она ожидала, что увидит группу и Гари, расположившихся в гостиной их номера, но ее удивило, что они принесли с собой инструменты. Акустическая гитара Джо лежала на пустом месте в дальнем конце комнаты. Стив и Зак расположились слева, каждый со своей собственной акустической гитарой в руках. Бобби сидел справа от Джо, настраивая свою электрическую бас-гитару без усилителя, Кирк следом за ним, крутя барабанными палочками. Гари занял одиночное кресло в углу, ближнем к двери, лицом зарывшись в журнал. Судя по всему, Джо имел в виду музыку, говоря о шуме. Он был прав. Она получит от этого удовольствие. Эмма отпустила его руку и посмотрела, как он прошел к стулу и занял свое место.

– Доброе утро, Эмма, – поприветствовал Кирк, широко улыбаясь. Она улыбнулась в ответ.

– Что такое, Эм? – спросил Стив. Поскольку он поддразнивал ее больше других, она, еще до окончания его предложения, знала, что он собирался прокомментировать то, что все они подслушали. – Джо так жалко удовлетворят тебя, что тебе пришлось взять все в свои руки?

Джо поглумился.

– Больше похоже, что она хвасталась своей подружке моим сексуальным мастерством.

– Всем плевать на твое чертово мастерство. – Зак поднял взгляд с аккордов, которые он проигрывал, и сфокусировался на Эмме. – Я хочу знать о тех синяках на груди Джо.

Ее лицо снова покраснело. Иногда она действительно ненавидела свою бледную кожу. Зак засмеялся.

– Видите, теперь мы перешли к более интересной теме.

Не обращая на него внимания, она выдвинула деревянный стул из-за стола и поставила его рядом с Гари, со вздохом разваливаясь на нем. Вытянула ноги перед собой и пошевелила пальчиками, улыбаясь своему насыщенному малиновому лаку, на больших пальцах красовались яркие неоновые бабочки со стразами.

Гари отклонил верхушку журнала и проследил за ее взглядом. Он посмотрел на ее ноги, снова на нее, потом покачал головой и вернулся к чтению.

– Что? Тебе не нравится?

Стив ударил по корпусу гитары.

– Я понял! – Он вернул свое внимание к Джо. – Она приготовила плетку для тебя за то, что вчера ты был редкостным дерьмом.

– Лучше бы тебе надеяться, чтоб это было не так, – ответила она, кладя лодыжку на колено и тыча пальцами ног в Гари, просто чтобы пораздражать его. – Или я просто обязана выпороть вас всех.

– Нельзя говорить такое в комнате, полной мужчин, – пробормотал Гари, ухмыляясь.

Резко вскочив, Зак приземлился ногами на диван. Он вытянул руку с гитарой в воздух.

– Я доброволец, в знак уважения!

– Боже. – Эмма сдержала смех. Она не знала, что удивило ее больше: поразительный трюк Зака или настроение в комнате. Одновременно все начали говорить, пытаясь перекричать друг друга. Вскоре последовал смех, затем кто-то – она не была уверена, был это Стив, Зак или каким-то образом они все одновременно – стали играть. Разговоры прекратились, и началась музыка. Голос Джо наполнил комнату. Одна песня объединялась с другой, потом еще с одной. К пятой Эмма не могла перестать улыбаться. Она посмотрела на Гари, который закрыл журнал и наблюдал так же, как и она.

– Это что-то новенькое.

Он наклонил голову.

– Они постоянно это делают. Хотя прошли уже месяцы с прошлого раза. По крайней мере десять.

– Да? Они не играют свою музыку?

– Это одно из правил. Играть что угодно, кроме их собственной музыки, это помогает им быть вместе и веселиться. Никаких споров о стиле или темпе. Просто делают то, что любят больше всего.

Гари отошел и возвратился с двумя бутылками воды из холодильника, затем вручил ей одну. А вместе с ней и упаковку с обезболивающими. Она взяла их и вздохнула.

– Как ты узнал?

– Ты потирала шею сзади.

Неужели? Она проглотила таблетки.

– Спасибо тебе.

– Не за что. Еду могут принести в любую минуту. Это должно помочь. – Он остался стоять, поглядывая на свой телефон каждые несколько минут.

– Гари?

– Да?

– Я должна спросить на счет телефонов. Когда ты принес их обратно? – Эмма не смотрела на него, находя рассматривание обертки на ее бутылке более безопасным чем то, что она может найти на его лице, в зависимости от его ответа. – Это ведь было не прошлой ночью?

– Эмма, ты выглядишь немного обеспокоенно.

– Хотелось бы мне знать, смогу ли я когда-нибудь взглянуть тебе в глаза снова, – призналась она.

Он откинул голову назад и засмеялся. Эмма выругалась. Она встала и повернулась в сторону спальни.

– Постой. – Он улыбнулся ей. – Это было утром, так лучше? Я решил, что тогда будет больше шансов застать вас обоих спящими.

Слава Богу. Доставили еду и все поели, только по очереди. Когда один уходил наполнить тарелку, другие подхватывали его часть. Музыка ни на секунду не останавливалась, хотя иногда она продолжалась без слов. Вдохновившись, Эмма достала свой дневник и начала рисовать. Она только начала зарисовывать руки Кирка, то, как он держит палочки, когда набивает ритм на подлокотнике дивана, когда Зак позвал ее:

– Эмма? Есть какие-нибудь пожелания?

Ее ответ был мгновенным, на автомате: ее самая любимая песня, с тех пор, когда они с Элисон просмотрели марафон из восьми вампирских фильмов.

– Don’t Let the Sun... (let the sun goes down – не позволяй солнцу опуститься – прим.пер.)

– О, черт побери, нет. – простонал Джо. – Это ужасная песня.

– Вовсе нет!

Он просто посмотрел на нее.

– Хорошо. Dust in the Wind. (Пыль на ветру – прим.пер.)

– Канзас! – воскликнул Зак.– Это мы можем устроить.

Джо смотрел на нее, разрывающийся между развлечением и раздражением.

– Что за депрессивные песни? Я больше никогда не хочу слышать, что ты назовешь одну из моих песен ужасной.

– Какую песню? – спросил Кирк.

– «Отчужденность», – ответил Джо за нее. – Она ненавидит ее.

Гари поднял взгляд от своего журнала.

– Она чертовски депрессивная.

– А «Пыль на ветру» нет?

Гари пожал плечами. Зак и Стив начали играть, два инструмента, сливающихся в звучании в один. Мелодия окружила ее, захлестнула, взбудоражила душу. Она полюбила эту песню с первого раза, как только услышала ее. Она говорила с ней на уровне, который, она знала, Джо, со всеми его поддразниваниями, не смог бы постичь. Волоски на руках встали дыбом.

– Как там поется? – спросил Джо с улыбкой.

Эмма начала петь, и его улыбка исчезла. Он не сводил с нее взгляда, а его глаза были наполнены восхищением, удивлением и еще большим голодом. Она не знала, то ли рассмеяться, то ли пересечь комнату и жестко поцеловать его.

Кирк взял на себя второй куплет. Боже, у него поразительный голос. Она могла напевать, удерживать ритм и делать правильные переходы, но она и в подметки не годилась Кирку. Затем Джо гармонично присоединился к нему, и ее мир перевернулся. Он был прав. Это чертовски депрессивная песня.

Ничто не длится вечно, неважно как сильно человек этого хочет. Жизнь заканчивается. Все в конечном счете рушится и превращается в пыль. Это была правда, которую она давно поняла. Но слышать эти слова из уст мужчины, которого она любила…внезапно ей стало нехорошо от этой правды. И никогда не станет. Дерьмо. И что теперь делать?

Она начала учащенно дышать. Похоже, нужен пакет, чтобы дышать, глубоко дышать. Сердце начало колотиться в груди. Легкие сжались.

Она была влюблена в Джо. Когда это случилось? Эмма вскочила бы на ноги и побежала в спальню, если бы здравый смысл не притормозил ее. Ей не нужно лишнего внимания, просто выбраться отсюда. Наружу, где она сможет подышать. Побег был единственным вариантом. Эмма медленно направилась в спальню. Она бросила свой дневник на гору одежды, разбросанной по кровати, затем присела с краю, чтобы достать новые коричневые замшевые ботинки из коробки и обуться. Схватив подходящий жакет, она направилась к двери, потирая рукой лицо.

У нее вышибло почти весь воздух, когда она ударилась в тяжелую стену из мускул. Джо.

Он обхватил руками вокруг ее предплечий.

– Что-то не так?

Она хотела засмеяться. К черту, она хотела разреветься. На вид такой безвредный вопрос, и все же он вызвал самую странную реакцию в ней. Она уставилась на его грудь, прикидывая, как долго она сможет остаться запертой в этой комнате со всеми ними.

– Мне нужно прогуляться.

– Снаружи?

– Да.

– Прямо сейчас? – тихо спросил он.

– Да, прямо сейчас. – Он слышал ее быстрое дыхание, чувствовал легкую дрожь в руках.

– Посмотри на меня. – Он приподнял ее подбородок. – Что-то напугало тебя.

– Угу, – призналась она. Не было смысла лгать по этому поводу.

– Я провожу ее, – вызвался Гари.

Эмма потерла лоб тыльной стороной большого пальца. Когда же это случилось? Ей даже не позволялось пойти самой прогуляться? Есть ли ‘о черт, что теперь?’ момент побыть наедине с собой?

-Нет. Я прекрасно справлялась сама все эти годы. Думаю, я смогу управиться с прогулкой под солнцем без большого сильного парня рядом, защищающего меня.

Джо поднял бровь.

– Кажется, она не понимает, что может произойти с женщиной ее внешности в таком городе, как этот, – пробормотал Гари.

– Какого черта все это значит? Как я выгляжу?

Стив и Зак начали предлагать варианты. Эмма слушала в пол уха.

– Женственная.

– Миниатюрная.

– Немного хрупкая.

– Слабая.

– Красивая. – Сейчас это был другой голос, и не могло быть ошибки в том, кому он принадлежал. Эмма обошла Джо и сосредоточилась на Бобби. Он пожал плечами. – Ты же хотела знать, что имел в виду Гари. Это то, о чем он говорил. Красивая женщина вроде тебя, прогуливающаяся одна в незнакомом городе, – это опасно. Я не знаю, почему он просто не может сказать это тебе напрямую.

Кирк кивнул.

– Солнышко, что ты будешь делать, если мужчина размером с Гари пристанет к тебе?

– Ударю коленом по яйцам. Что может произойти и с тобою через пять секунд, если ты не отпустишь меня.

Джо вздохнул.

– Парни?

Они встали и ушли.

– Нет! Ты…– Проклятье, это не то, что она хотела. – Что ты делаешь? Тебе же было так хорошо. Ты проводил время с парнями.

– Я с парнями каждый день. Ты хочешь пойти прогуляться, мы пойдем прогуляться. Просто дай мне несколько минут, ок?

– Нет. – Она покачала головой. – Я не хочу, чтобы ты шел со мной.

– Почему нет?

Потому что это было именно то, что она хотела. Проводить время с ним. Никаких автобусов или саундчеков или замкнутых пространств со слишком большим количеством глаз и ушей. Никаких бешеных фанатов или пятиминутных сборов, прежде чем они должны быть где-то еще. Только они вдвоем. Наедине.

– Да что с тобой происходит? – спросил он с ужасающей нежностью. – Уже в третий раз за два дня у тебя слезы из-за меня. Я имею в виду, в первый раз я был вправду виноват. Я был тем еще ублюдком, но… Может у тебя начинаются...

– Нет.

-... Месячные? Я могу понять, женские гормоны и все такое. Знаешь ли, у меня есть сестра.

– Боже. – Она уткнулась лицом в его грудь. Как он может быть таким милым, и в то же время чертовски раздражающим? – Мне жаль твою сестру. Вероятно, ты был ужасным братом.

– Нее, я фантастический брат. – Он проводил рукою вверх-вниз по ее спине. – Тебе нужно что-нибудь? Тампоны или что-то еще, мороженное, картофельные чипсы, покрытые шоколадом… Я, голый?

Она пыталась не засмеяться и у нее не вышло.

– Остановись. Это не гормоны. У меня не начинаются месячные. У меня их не бывает.

– Совсем? – Он выглядел настолько сбитым с толку, что она рассмеялась вновь.

– Совсем, раз уж мы заговорили об этом.

– Это вообще нормально для здоровья?

– Ээ! – Она не знала, что было сильнее. Желание задушить его от отчаяния или принять его предложение, где он голый. – Просто… иди одевайся. – Очевидно, это был единственный способ прогуляться с Джо. Сейчас, если бы они только смогли осуществить это без того, чтобы его узнали. – И постарайся не выглядеть таким похожим… на себя.

Одна сторона его рта приподнялась в улыбке.

– Сделаю все возможное.

Пять минут спустя он вышел из ванной, натянув черный джемпер с длинными рукавами, чтобы спрятать татуировки из вида. Он заправил футболку в штаны, подцепил солнечные очки за ворот и убрал волосы с лица. Эмма открыла было рот, но закрыла его, когда не смогла подобрать слов, затем снова открыла.

– Это мужской пучок?

Он покачал головой.

– Это он. – Она провела языком по внутренней стороне щеки, а затем ухмыльнулась. – Посмотри на себя, весь такой метросексуал.

Он вздохнул.

– Уверен, слово, которое ты искала – хипстер.

– Разве? Или это просто делает тебя менее мужественным?

– Ты же сама хотела, чтобы я не выглядел похожим на себя.

– Да, но ты, оказывается, знаешь, как сделать мужской пучок.– Она наклонила голову. – Есть что-то еще, что я должна знать?

– Ага. – Он уставился на нее. – Ты сводишь меня с ума.

– Я чувствую твою боль, самец. Действительно чувствую.

– Боже. – Он потряс головой и зарылся в свою спортивную сумку, переложил свой бумажник в задний карман и нацепил черную кепку на голову. Ее смех умер. – Черт.

– Ну что теперь?

– А тебе идет. – Он посмотрел на нее нечитаемым взглядом, надевая очки и не комментируя это. – Такой сексуальный.

– Ты меня доконаешь. – Он протянул ей руку, и она приняла ее, когда они направились к лифту. – Куда бы ты хотела отправиться?

Хотя бы на время как можно дальше от отеля, куда – не имеет значения.

– Мы могли бы отправиться на Великолепную Милю.

– Куда?

– Великолепная миля. Место для шоппинга в Чикаго.

Его брови нахмурились, когда он нажимал кнопку вызова лифта.

– У тебя куча одежды со вчерашнего выхода и ты хочешь опять туда?

– Мне нужна новая пара шпилек. Прошлой ночью дождь уничтожил ту пару, что у меня была. – Губы Джо скривились в улыбке плохиша. Эмме внезапно захотелось, чтобы он еще не надевал свои очки. Она обожает смотреть в его глаза. – Или, если хочешь, мы могли бы отправиться в салон и сделать тебе маникюр. Это действительно бы сплотило весь этот метро-стиль, который на тебя надет.

– Хипстер, – пробормотал он, снова нажимая кнопку вызова.

– Неважно.

– Боже. – Он снял очки и потер руками лицо. – Дай-ка угадаю. Думаешь, мне нужно сделать еще и депиляцию.

– Черт побери, нет!

Двери лифта открылись.

– Это хорошо, потому что никакого воска не будет рядом с моими яйцами. Никогда.

– Так же, как и других женских рук, – прорычала Эмма. – Что могло бы случиться при восковой депиляции.

Его губы растянулись в широкой улыбке.

– Ого. – Он завел ее спиной в лифт и прижал к углу, используя свое тело так, чтобы она не видела ничего, кроме него. – У кого-то сегодня проснулось собственническое чувство.

Это правда, и ей это не особо нравилось. Но он пробежалась ладонями спереди по его джемперу, от предплечий до пресса и ниже.

– Это мое, – заявила она шёпотом, когда обхватила его пах, наслаждаясь тем, как быстро он вдохнул воздух и тем, как пошевелилось там от ее прикосновения.

– Ты не услышишь возражений от меня.

Тихий звук заставил ее спину выпрямиться. Она уставилась на Джо, затем услышала снова. Веселое хихиканье. Ее лицо покраснело.

– Джо?

– Да, Солнышко?

– Мы одни в лифте?

Его улыбка все сказала за него.

– Поздновато беспокоиться об этом.

– Дерьмо.– Она уперлась лицом в его грудь и засмеялась. Что еще она могла сделать?

Джо проснулся в кромешной темноте. Один в постели.

После проведенного дня с Эммой в его руках, когда они свободно гуляли в центре Чикаго, они вернулись в номер и провели остаток дня смеясь, занимаясь любовью и засыпая, только чтобы проснуться и повторить все снова. Он никогда не испытывал ничего подобного. Быть полностью погруженным в женщину или заботиться больше о том, чтобы вызвать ее улыбку, или сорвать вздох с ее губ. Это было важнее, чем просто кончить. Это было совершено новое и ужасающее явление. Он отчаянно нуждался в этом снова. Конечно, он взглянул на часы: было 2:30 утра. Если бы он знал, куда убежала Эмма.

– Солнышко? – Джо вылез из кровати и потянулся. Нигде не было и пятнышка света, чтобы помочь ему в зрительном поиске или дать намек на ее местоположение. Даже жалюзи, ведущие на балкон, были натянуты. Она никогда не делала этого. Эмме нужен свет, окно в наружный мир. Она не создавала темноты, не закрывала помещение так тщательно, неважно насколько просторное было место. Происходит что-то очень плохое.

– Эмма?

Дверь в ванную закрыта, душ работал. Теперь он пошел на звук, он изумился, как он мог пропустить это. Но когда он пересек комнату и потянулся за ручку, он понял, что под дверью не было полосы света. Он вошел в ванную, и благодаря тому, что он проснулся в той же темноте, что встретила его теперь, он мог прекрасно видеть.