Текст книги "Красный дворец (ЛП)"

Автор книги: Сара Далтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Я прошла по комнате, касаясь бумаг и книг, чтобы узнать, есть ли тут что-нибудь ценное, а нашла длинный зловещий кнут. Я подняла его за рукоять и рассмотрела. В голове тут же пронеслось изображение: король склонился над Казом и бьет его кнутом. Каз никогда не говорил, что его бил король, но я бы не удивилась, узнав, что он опустился до избиения детей. Жар прилил к щекам, я уронила кнут на пол.

– Мей, милая, это мы искали? – спросил Аллертон. Его глаза скользнули от кнута к моим пустым рукам.

– Не знаю, – вздохнула я. – Инстинкты привели меня сюда, но они исчезли. Я не знаю, что делаю. Что Водяному нужно от замка? Почему только я не уснула?

– Спокойнее, Мей. Думай о том, что ты знаешь, а не о том, чего не знаешь, и так мы сможем заполнить пробелы.

– Я знаю, что все спят. Знаю, что Водяной в замке. Мои силы не могут сломать проклятие, меня затягивает в видения. В первом я увидела Каза еще мальчиком, он прятался от брата и боялся отца. В следующем Эллен избивал ее отец. А потом я встретила Бердсли, который боялся своих изобретений. Он помог мне с кольцами на двери комнаты королевы.

– И что все это тебе говорит?

– Видения важны. Король плохой. Бердсли сделал для короля что-то, чего боится сам…

– Вот! – Аллертон хлопнул в ладоши. – Вот и ключ. Если Бердсли сделал что-то, чего он боится, для короля, это важно. А если это важно, то Водяному это нужно.

– И я должна понять, что изобрел Бердсли. Но как?

Аллертон пожал плечами.

– А еще это означает, что Водяной дает подсказки в видениях. А хотя нет. Не обязательно. Подсказки были лишь в видении с Бердсли, там я их хотя бы заметила. А еще загадки, – я простонала. – Это так путает.

– Водяной – игрок. И он любит управлять людьми. Он хочет, чтобы ты задалась вопросом, во что верить. Он хочет запутать тебя как можно сильнее. Так он терзает свою жертву, разрушая сознание.

– Я ему не позволю, – сказала я, пытаясь отринуть тревоги и сосредоточиться на том, что еще я знаю, что в замке еще есть секреты, и если разговор с Бердсли был правдивым, то они приведут к королю.

Я склонилась над столом, копаясь в документах. Большая их часть была чеками. Здесь было подтверждение, что король послал много денег в Джакани, но должен он был еще больше.

– Это может быть связано с бриллиантами? – спросила я Аллертона. – В каждой таверне ходят слухи, что король создает в тайне бриллианты, чтобы продавать их в Джакани. Говорят, шахты в Джакани иссушены, а рабы гибнут на солнце.

Аллертон скрестил руки.

– Это связано с деньгами и властью. Красный дворец обветшал, и ему нужно продавать камни, чтобы возместить стоимость ремонта. Так он мог угрожать Джакани бриллиантами, но и оказывать давление на Цину.

– Даже не знаю, – сказала я. – Это почти и не секрет, это точно не объясняет, чего так боялся Бердсли, – я продолжила копаться в бумагах, не зная, что ищу. За такое меня могли казнить, и от этой мысли горло сжималось. – Стоп, а это что? – я вытащила широкий лист бумаги из-под стопки. На нем были диаграммы, цифры, какие-то чертежи. – Рисунки похожи на механического паука, что преследовал нас. А ниже… смотри-ка, – я протянула бумагу Аллертоне. – Приказ кузнецам Цины делать такие детали, – я скривилась. – Он почти ничего им не платил. Чуть больше, чем платят рабам. Отец зарабатывал почти столько же, продавая дерево.

Аллертон покачал головой.

– Он же тиран. Но зачем ему столько оружия? Если он торгует с Джакани, зачем делать армию?

Я читала дальше бумагу.

– Приказ требует секретности. Если кого-нибудь поймают на разговоре об этих оружиях, его приговорят к смерти! Так тут говорится. Но это странно. Похоже, что король заказывает оружие для армии. Но зачем?

 

Глава седьмая: Другой взгляд

Аллертон молчал, пока я обыскивала покои короля. Мы не нашли больше ничего о заказе оружий или механических пауках. Ничего не уточняло содеянное Бердсли. Я не могла представить, кого король собирается атаковать с такой армией. Но мы узнали, что он берег оружие на потом. Может, он ждал чей-то атаки. Мысли тут же вернулись к Джакани. Они были самыми воинственными в Эгунлэнде, у них было много шахт и рабов. Они продавали соль и бриллианты. Я понимала, почему король хочет управлять их богатствами, особенно с такой разрухой в Цине. Но, насколько я понимала, королю Джакани нужны были в союзниках, ему нужны были деньги. А потому смысла в войне с ними не было.

Аллертон продолжил уроки. Водяной часто атаковал мысленно, но мог напасть и в реальности, а чтобы уничтожить его, мне нужны были мои силы. Но как бы я ни старалась, я не могла призвать огонь. Зато я смогла создавать маленький ураган, размером с книгу или тарелку, научилась управлять его движением. Ветер слушался меня лучше всех элементов. Я подозревала, что это связано с моим характером. Я не была холодной или горячей, я была сильной, дикой и непокорной.

– Хорошо, Мей. Ветром ты управлять научилась. Насколько я знаю, многим рожденным с мастерством это давалось сложнее всего.

– А огонь? С огнем им управляться было проще? Почему я не могу его призвать?

– Это зависит от сердца. Те, что вспыльчивы и легко злятся, умеют призывать пламя, – рассмеялся он. – Это приносило много хлопот Борганам.

– Но меня легко разозлить, – сказала я. – Почему у меня не получается?

– Ты испытала огромную потерю, – сказал он. – И боль изменила твое сердце. Тебя все еще легко разозлить?

– Многое изменилось после смерти отца. Но я не знаю. Я не знаю, что я.

– А знает ли хоть кто-нибудь? – ответил он. – Ты сама бы поняла это с возрастом. Никто из нас не знает, что делает. Мы лишь выбираем из того, что умеем. Человек, что говорит тебе, что знает все, просто лжет.

Я вздохнула. Неприятно, но я должна была сказать.

– Может, причина того, что я не могу создать пламя, в том, что мне помогает человек, убивший моего отца.

Аллертон отвел взгляд, его челюсть сжалась. Таким безропотным я его еще не видела.

– Я не могу изменить прошлого, Мей. Надеюсь, однажды ты поверишь, что я сожалею об этом.

Я покачала головой, вспоминая, как вел себя Аллертон тогда в палатке. Даже если сейчас он был моим защитником, я не могла отменить своей реакции на него. А если я не могла отвлечься от этого, как я вообще смогу с ним работать? А ведь я должна была помнить и о Казе, и об остальных придворных.

– Почему ты мой защитник? Почему не кто-нибудь другой?

Он замолчал и окинул меня взглядом.

– Из всего лагеря я подхожу больше всех. У меня больше всех знаний. Я изучил больше книг, чем остальные. Но я понимаю, что, несмотря на мои старания, на то, что я – глава Борганов, я не могу не упомянуть это, нашу первую встречу уже не изменить. Ты сможешь увидеть меня не монстром, виновным в смерти твоего отца?

Я думала над этим какое-то время.

– Я пытаюсь, но не думаю, что готова.

Слова повисли в воздухе. И они увеличили дистанцию между нами.

– Почему ты не используешь его? – сказал он сквозь сжатые зубы.

– Что?

– Используй свой гнев ко мне. Ты не сможешь ранить мою душу. Используй его на мне. Сожги меня, – его янтарные глаза сверкали.

Я глубоко вдохнула и уставилась на Аллертона, вспоминая первую встречу. Это было так ярко, словно случилось лишь мгновение назад. Он шел по лагерю Борганов со стражей. Я смотрела, а внутри клокотала ненависть, я знала, что его окружают те же люди, что напали на деревню. Они убили моего отца и похитили рожденную с мастерством. По его приказу. Из-за Аллертона. Забрали бы меня, но жертвой стала Эллен. И они, сражаясь, убили единственного человека, которого я любила. Они убили того, кто растил меня, приглядывал за мной, учил меня жизни.

Я вспомнила, как пламя лизало небо на похоронах отца, и я почувствовала, как в животе разжигается пламя. Я сосредоточилась на этом жаре, проводя его к груди, но стоило позволить ему захватить меня, как в памяти всплыло лицо Каза. Мы сидели у костра и говорили, смеялись. Я видела, как он вел себя, и хотела стать лучше. Я не хотела быть только мстительной. Жар угас, и я опустила голову.

– Я не могу.

Аллертон нахмурился.

– Дурочка! Разве ты не видишь, сколько жизней в опасности из-за того, что ты не можешь разозлиться и использовать огонь?

– А нельзя уничтожить Водяного другим путем? Почему я не могу сделать этого ветром? – я хрипло дышала. На лбу выступил пот. Я должна была использовать больше сил, чем представляла. Но я чувствовала, что руки и ноги слабеют, мне хотелось опуститься на холодный каменный пол комнаты. Все расплывалось, комната темнела…

…и послышался голос.

Что длится мгновение, но помнится всю жизнь?

Что воскрешает тех, кто ушел?

Что остается отражением в голове?

Что различно у других, но одинаково для тебя?

Меня затягивало в видение.

* * *

Сосны и березы. Я узнала эти деревья по пряному запаху. Воздух был знакомым. Дом. Я открыла глаза и увидела сплетенные ветви, тропинку, услышала топот копыт.

Я ушла с тропы, едва успев скрыться. Я выдохнула, сжимаясь в комок за кустами. Копыта удалялись, и я привстала. Вдали виднелась кобылица с каштановой шерсткой, она остановилась. И еще две лошади замерли позади нее. У первого наездника была накидка. И песочного цвета волосы.

Не совладав с любопытством, я пошла вперед. Что-то знакомое было в этих лошадях и их наездниках. И тут я в шоке зажала рот ладонями. Невысокая девушка с темной кожей стояла рядом с каштановой кобылицей. От этого вида я застыла. Я видела себя. Да и юноша… был Казом. Это была наша первая встреча.

– А на что это похоже? Я упала, – послышался раздраженный голос. Сердце ёкнуло. Это мой голос? Значит, я звучала так дерзко и по-детски.

– Странный народ в Хальц-Вальдене, – сказал Каз. – И грубый. Это так ты обращаешься к принцу?

Мое отражение чертыхнулось. Я заметила настороженность в ее глазах, она пыталась взять себя в руки. Она боялась, маленькая и испуганная, немного наивная. Она еще не знала, что ее отец вот-вот умрет. И мое сердце болело за нас обеих.

– Простите, Ваше Величество.

– Высочество, – исправил он. – Но это худший реверанс, что я когда-либо видел, но и этого хватит. Признаюсь, что мы заблудились и опаздываем. Страж увидел редкого белого оленя, мы захотели поохотиться на него. Отец захотел бы себе его голову…

– Да как вы посмели, – мое отражение в ярости сжимало кулаки.

Принц раскрыл рот.

– Прошу прощения? – кожу принца покалывало от возмущения, и я поняла, что чувствую и его. Я чувствовала и видела то же, что и он. Девушка перед ним казалась ему любопытной. Он хотел узнать больше, но она же его раздражала. Она понравилась ему своим остроумием. Но он же видел в ней дикого зверька: дикого кота, что не хочет быть прирученным, который ко всем относился настороженно.

– Как вы посмели охотиться на моего оленя?

– Твоего оленя? Вообще-то ты не можешь приручить оленя, – он приблизился на лошади и с любопытством смотрел на нее. Я помнила, что в тот момент считала его заносчивым и избалованным. Теперь же я видела, что он заинтересован. – Ты.

– Да, он мой, а потому никто не тронет его и не убьет.

Стражи потянулись к мечам, но Каз остановил их. Мне было больно видеть их. Я помнила их тела в таверне. Бедный Каз. Они были его друзьями. Я была тогда поглощена своим горем, не замечая, что и ему больно. И для меня стало открытием, как боль не дает увидеть страдания остальных. Я понадеялась, что больше такого не случится.

Зачем мне показывали этот момент? Да, теперь я видела его с другой стороны. В этот раз я была ближе к Казу. И хотя я не была в его теле, я видела себя его глазами. Меня всегда удивляли его действия. Он относился ко мне, как к равной, что до этого делал только мой отец, но в тот же миг я была неприятностью, а потом лишь стала другом. Теперь же я видела, что была интересна ему. Словно он никогда не встречал кого-то похожего и хотел узнать, почему я такая.

– Конечно, нет. Слава богам. Я бы не хотела быть на месте этой дурочки ни за какие коврижки.

Принц переглянулся со стражами.

– Хочешь сказать, что моя будущая невеста – дурочка? Она же не… уродлива?

Я помнила, как слова Каза задели меня. Он казался мне тогда недалеким. Теперь же я видела юношу, что боялся будущего, свадьбы с незнакомкой. Когда я скрывала мастерство от жителей деревни, я тоже боялась свадьбы с принцем, которого совсем не знала. Почему бы и Казу не бояться?

– Толстая? О, боги, она – свинья? Отец говорил, что она – самая красивая девушка в деревне. Но, без обид, глядя на тебя, я уже ни на что не надеюсь.

В тот момент он заставил меня признать себя уродливой. Каз думал, что я была обычной, когда увидел меня. Но теперь я видела его глазами, и там не было этих чувства. Теперь я понимала, что он пытался сохранить лицо, что он совсем не считал меня уродливой. Его щеки даже слегка порозовели, словно он думал совершенно иначе.

Странно.

– Некоторые считают, что важнее сама личность.

– А она – хорошая личность?

– Нет, – ответила я. – Она ужасная.

Я скривилась от своих слов. Так по-детски. Так глупо. Вместо того, чтобы ходить по лесу и пачкать мамино платье, я должна была провести последние часы с отцом, ценить все то, что он сделал для меня. А я показала непослушание, разозлила на весь день.

Я отошла от Каза, но осталась в лесу Ваэрг. Всадники уехали, и я чувствовала, как глаза покалывает от слез. Я хотела кричать на Водяного, что во всем этом не смысла. Зачем он показал мне нашу с Казом первую встречу? Что это означало? И, что важнее, могла ли я этому верить?

Я еще не вернулась в покои короля, а сидела на траве в лесу Ваэрг, размышляя над увиденным. А если Водяной пытался отвлечь меня от моей цели? Конечно, было заманчиво видеть, что я с самого начала понравилась Казу. Но что дальше? Водяной заточил меня в Красном дворце по какой-то причине, и уж явно не для того, чтобы я страдала из-за юноши, с которым мне не быть вместе.

Но Водяной не контролировал страх людей, что проклял. Я знала, что он показывал наши худшие страхи, воплощая их в видения, но не предсказывал будущее, как я когда-то боялась. Может, и с этими видениями было так же? Может, если я как-то преодолею страхи всех здесь, это разрушит проклятие?

Я в возбуждении вскочила на ноги. Теперь у меня был план. Если я научусь управлять видениями, в которые меня затягивает, может, я смогу изменить и грядущее, помешать тому, чего хотел Водяной. Вот только я не знала, как это сделать.

Воздух разрезал низкий стон, как у раненого животного. Я тут же отозвалась.

– Анта!

Я узнала бы этот крик боли везде. Я побежала сквозь лес, цепляясь за ветки платьем. Я вспомнила, как убегала от отца, беспокоясь об Анте, о том, что с ним могло случиться. Он мой страж, так сказал Аллертон. Он защищал меня, помогал мне расти. Меня заполняли воспоминания, пока я пробиралась сквозь переплетенные ветви: Анта-олененок смотрит в окно, я была ребенком, и он опускал голову, чтобы я могла соскользнуть с его спины, а позже мы неслись по лесу, свободные, как птицы.

– Анта!

Послышался еще один крик. И тут же яркий полдень стал непроглядной тьмой. Я едва видела тропу, пока двигалась по лесу. Мышцы ныли и заставляли замедлиться, я несколько раз споткнулась. Руки были обожжены крапивой, в которую я упала, но я не обращала внимания. Я двигалась вперед, боясь того, что найду, но не в силах отступить и оставить его.

Я сбавила шаги и смогла слышать свое дыхание и треск веток. Где я? Я могла быть близко к смертельному туману или лозам, что высасывают кровь, а то и к нимфе. Я могла быть где угодно. Но я продолжила идти дальше. Намереваясь найти единственного настоящего друга.

Низкий стон. Такой тихий, что это напугало меня.

Дрожащими пальцами я раздвинула ветки куста и прошла через них. И тут я увидела его, лежащего на опавших листьях. Я упала на колени рядом с ним, все внутри сжалось от страха. От страха потерять его. Я забыла, что была в видении. Были только я и мой друг, которого никто не должен был так ранить. Дыхание Анты согревало мою ладонь. Он фыркнул. А потом я почувствовала тепло его крови. Она была повсюду, она впитывалась в землю леса, покрывая его шерсть. Я не могла найти рану, но я понимала, что он ранен серьезно, что он даже может…

 

Глава восьмая: Маленький принц

Анта.

Я не успела даже прокричать его имя, как меня вернуло в покои короля. Запах одеколона короля смешивался с чернилами и кожей. Земля подо мной казалась слишком твердой, а ладони покалывало от возмущения. Голос Аллертона звучал откуда-то издалека, словно шептал призрак.

Я села. Анта. Что случилось с ним? Я вытерла пот со лба тыльной стороной ладони. Почему я нашла его одного в лесу, истекающего кровью? Не это произошло, когда я отвела Каза в Хальц-Вальден. Да, он был ранен, но случайной стрелой и не так сильно, как это было в видении.

Водяной добавил мои страхи в видение Каза? В этом не было смысла.

– Мей? Ты в порядке?

Я уставилась на него, а потом опустила взгляд на покалывающие ладони.

– Ожоги от крапивы. Значит, это правда. Это правда! – я вскочила на ноги. Аллертон смотрел на меня в ужасе.

– В чем дело, Мей? – он молил ответить жестами.

– Мне нужно попасть к Анте, – я двинулась к двери в комнате короля и начала крутить кольца замка. Но тщетно, ведь я не знала комбинацию.

– Мей, что ты делаешь? Ты не можешь так уйти, Водяной…

– У него Анта!

– Успокойся и расскажи, что было в видении в этот раз? Ты ведь понимаешь, что нельзя верить всему, что показывает Водяной?

Я пропустила его слова мимо ушей и направилась к коридору. Но остановилась и передумала. Возвращаться в покои королевы долго, и если я попытаюсь найти в ее туннелях выход, то могу заблудиться в поворотах.

– Должна быть подсказка, – я принялась копаться в вещах короля, уже не заботясь, что он обнаружит это. Я сбрасывала бумаги и книги на пол, с маниакальной яростью копаясь в них.

– Что ты ищешь? – осведомился Аллертон. Он стоял рядом со мной, приоткрыв рот.

– Что-то, что поможет покончить со всем этим. Водяной что-то хочет, и я найду это и разберусь с ним.

– Мей, расскажи, что ты видела. Глубоко вдохни и поговори со мной, – сказал он.

Но меня охватывала паника, и я не могла думать адекватно. Загадки крутились в моей голове, я чувствовала кровь Анты на руках, видела серебряные глаза Каза. Воспоминания снова сделали меня девушкой с раной в сердце, которая, как мне казалось, зажила. Но слезы пылали, не проливаясь из глаз.

– Мей, – сказал Аллертон. Его голос стал выше от возмущения. – Хватит игнорировать меня. Я должен знать, что случилось. Что тебя так напугало? Ты впустила в мысли Водяного? Он разозлил тебя?

– Нет, – ответила я, двигаясь по комнате и сбивая вещи на пол.

– Врешь. Сосредоточься.

– Нет, я должна помочь тем, кому нужна.

Он стоял и смотрел на меня, а я пыталась избегать его янтарного взгляда. Он был бессильным, и мы оба это знали. Без телесного облика он не сможет меня принудить.

– Не уверен, что смогу быть твоим Защитником, – сказал он после паузы.

Я замерла и повернулась к нему.

– Что ты сказал?

– Я не могу тебе помочь. Между нами слишком много плохого, и я не смогу заслужить твоего доверия, а Водяного нужно скорее убить. Я мешаю тебе развиваться. Ты не можешь открыться, пока я здесь. Посмотри, ты напугана чем-то увиденным, но не можешь мне рассказать. А я не могу ничего понять.

Я раскрыла рот, понимая, что должна что-то сказать. Но не могла. Он был прав.

– Я должен уйти, – сказал он. – Дать тебе разобраться с этим самой.

Мои глаза расширились.

– Ты бросаешь меня?

Он покачал головой.

– Не совсем. Я буду приглядывать за тобой. И буду здесь, если понадоблюсь.

– Но ты сказал, что ты мне не защитник.

 – Я могу присматривать за тобой, – загадочно сказал он.

– Но я останусь одна?

Аллертон не ответил. Он стал прозрачнее.

– Постой, – сказала я. – Я… – нужно было уговорить его остаться.

– Прощай, Мей. Мне жаль, – сказал он, медленно тая.

Я смотрела, как он растворялся дымкой, а на сердце было тяжело. Нужно было крикнуть, что я не это имела в виду, но часть меня задумалась о его правоте. Как нам быть стражем и рожденной с мастерством, если я ему не верю? Я потерла обнаженные руки, пытаясь согреться. Пустая комната пугала.

Последнее видение испугало меня сильнее всех остальных. Я не знала, было ли это из-за близости мне людей, или из-за близости дома в видении, или это Водяной истощил меня, но мысли были спутаны. Я была в отчаянии.

Нужно сосредоточиться на возвращении Анты. Я думала, что он в безопасности вне замка, в конюшнях короля. Но теперь было ясно, что безопасности не было нигде. Я не могла скрываться от Водяного вечно. Хватит прятаться в королевских покоях. Пора столкнуться со своими страхами.

Я искала подсказки на столе короля. Комбинация замка у королевы скрывалась за зеркалом. У короля могло быть нечто схожее. Его стол был центром комнаты. Я представила, каким важным он себя за ним чувствует. Это было на него похоже, в его жестоком стиле. Я пробежала пальцами по поверхности, а потом по внутренней стороне, пытаясь найти резьбу. Но дерево было гладким.

Когда я выдвинула ящичек, то он оказался не таким длинным, как я представляла. И тут я заметила маленькие кольца замка, здесь комбинаций было меньше. Повезло бы мне угадать? Я коснулась пальцем кольца на задней части ящичка под стопкой бумаг. У короля должно быть много тайников с замками Бердсли. Вряд ли он мог запомнить столько комбинаций. Я пробежала пальцами по краю ящичка. Да! Вот! Как и на зеркале королевы, у короля были едва заметные подсказки. В этот раз я рисковать не хотела. Может, комбинации еще понадобятся. Я взяла листок из ящичка и начала записывать комбинации, что уже знала, а потом спрятала листок в карман.

Открыть тайный ход теперь было просто. Когда я убрала фальшивое дно ящичка, то нашла там лишь один скрытый предмет: маленький блокнот размером со священные книжки в Хальц-Вальдене, что были толстыми и помещались в ладонь. Я вытащила его и раскрыла на первой странице.

Я в отчаянии.

Похоже, это дневник короля. И начинался он с этих ужасных слов. Этого я не ожидала.

Нужно, чтобы Бердсли избавил меня от этого страха раз и навсегда.

Я не стала читать дальше. Внутри были личные чувства, что странно, ведь я сомневалась, есть ли у короля здравый ум. Я не хотела знать безумный бред короля-деспота. Мне нужна была комбинация, чтобы я ушла. Я быстро листала страницы и нашла трофей на последней. Король записал комбинации к дверям Красного дворца. Я спрятала блокнот в карман и взяла со стены новый меч. Он был легче предыдущего, но острее.

С новым оружием открывать дверь стало проще. Вскоре последнее кольцо встало на место, и механизм со щелчком открылся. Я взялась за ручку двери и замерла, ответственность была лишь на моих плечах. Я и не думала, что мне будет не хватать Аллертона. Но так и было. Я пошевелила затекшими плечами и проверила рану на боку, тупая боль от которой не исчезала, рассмотрела обожженные руки. Нельзя и дальше падать в эти видения. Меня могут убить там. Нет уж. Хватит. Я хотела встретиться с Водяным и покончить со всем этим.

Я открыла дверь и шагнула в коридор.

Тишина.

Я не была уверена, что там мог ожидать меня большой, покрытый слизью жук. Но я выдохнула с облегчением и тихо помолилась, чтобы не столкнуться с врагом раньше, чем я буду готова к этому.

Я успокоила колотящееся сердце, глубоко дыша, и скользнула за угол с мечом наперевес. Я знала, что должна пользоваться своими способностями, но сталь была надежнее. Она была тяжелой, но мне нравилось это чувство. Резная рукоять напомнила о Казе, и сердце сжалось. Мне нравились его вопросы. Мне не хватало его голоса.

Тишина давила на меня. Я не слышала Водяного. В лесу Ваэрг он ползал по тропам, и панцири на его теле щелкали. Этот шум преследовал меня в кошмарах. Это осталось мне на память от леса Ваэрг. А еще воспоминание о Финне с ножом в груди.

Я сглотнула.

Куда я иду?

Я быстро двигалась по замку, стараясь ступать как можно тише по каменным плитам. Где-то скрипнула дверь. Ветерок? Или Водяной идет за мной? Может, я ошиблась. Последнее видение запутало меня, толкнуло к ошибкам. Я отринула сомнения и пошла дальше.

Пора решать, что делать. Нужно было разом расправиться с Водяным. И все должны были выжить. Страх дразнил меня. Я так и не овладела огнем. А ведь, по словам Аллертона, именно этого боялся Водяной. Но Аллертон ушел. Он бросил меня, и мне нужно теперь действовать самой.

Лестница исчезла под моими ногами. Я задыхалась, падая мимо кухонь к печам в подвале. Я слишком хорошо знала это место.

Я вскинула руку, чтобы вытереть пот со лба, а меня тянуло по коридорам.

– Нет, – прошептала я. – Только не сейчас. Нет!

Я поглощаю сердца.

Я – в твоих кошмарах.

Я – в твоих братьях и сестрах.

Я – в тебе.

Ты уже решила мои загадки, рожденная с мастерством? Или необразованная сельская девочка может лишь разбрасываться словами? Тебе нужен проводник. Позволь провести тебя. Позволь направить тебя…

Я вернулась в покои королевы. В руке я держала иголку и нитку. В другой – сверток ткани, расшитой нежными розами. Солнце светило снаружи. Я села на подоконник, забравшись на него с ногами. Окно было открыто, оттуда был прекрасно виден город. Захватывающее зрелище. Высокие магазины были выкрашены в яркие цвета, красный и коричневый, и усеяны вывесками и надписями. За ними виднелись вспаханные поля. На некоторых уже взошли ростки, некоторые оставались темными. Еще дальше простирались зеленые поля Эгунлэнда, ограниченные лесом. Север был известен своей зеленью, и выглядело все просто прекрасно.

Я вернулась к работе. Иголка сновала по ткани, создавая рядом с розами нежные зеленые листья. Хороший экземпляр в мою коллекцию, может, самый лучший. Я прилежно училась этому, после того как мама ругала меня за плохую вышивку. Я глубоко вдохнула, помня, что мама была очень сложной. Сердце сжималось от любви и печали, горечи и ненависти. Она была жестокой женщиной, одержимой успехом дочери, но в то же время ревнивой. Корсет был затянут слишком туго, чтобы позволить мне вздохнуть.

– Мамуля, смотри, что я умею.

Я повернула голову на голос. Волосы песочного цвета всегда заполняли мое сломанное сердце радостью. Казимир играл на противоположной стене замка. Я тут же выронила вышивку и вскочила на ноги. Он был высоко на крепостном валу.

– Казимир, прекрати сейчас же. Залезай в окно! – я заламывала руки, ужасаясь от вида моего ребенка в таком опасном положении. – Остановись!

– Но, мамуля, Линдон сказал, что тебе понравится.

В свои шесть лет и четыре месяца Казимир, хоть и был старше, но явно был наивнее двухлетнего. Линдон же больше походил на расчетливого старика. Он был выше Казимира и жаднее, и он все еще оставался выше Казимира, пока мальчики росли.

– Нет, Казимир. Мне не нравится. Я не злюсь, но ты должен развернуться и спуститься к окну. Давай же, милый.

Сердце бешено билось, я прижала руки к груди. Где Линдон? Зачем он сказал это Казимиру? Ему было лишь четыре, но он был опытным. Я боялась, что это из-за того, что он так много времени проводит с королем. Плохое влияние.

Казимир маленькими шажками двигался к окну, и я начала успокаиваться. Когда он окажется в безопасности, я обниму его и вдохну запах его волос. Мне было больно не ощущать его тепло в своих руках, боль стремилась и к другому ребенку. Но на нее я не обращала внимания. Я никогда не понесу еще одного ребенка от короля. Знала бы я раньше то, что знаю сейчас…

Вздрогнув, я поняла, что темная голова моего второго ребенка ждет Казимира у окна. Линдон стоял, будучи слишком высоким для четырех лет, и ждал брата.

– Линдон, отойди от окна и пропусти Казимира, – крикнула я из своего окна. На окнах были прутья, но маленький Казимир мог легко пролезть между ними.

Я застыла. На лице Линдона была улыбка, из-за которой волосы вставали дыбом. Я молилась.

– Линдон, помоги брату вернуться во дворец. Линдон, делай это, или мамочка будет ругаться, – я отошла от окна, готовясь бежать по замку. Но я не успею. Слишком далеко они были. – Стража! Стража! Помогите моему сыну! – я знала, что звать стражу бесполезно. Их оставалось мало. – Финан! Помоги нам, Финан!

Линдон схватился ручками за прутья. Казимир плакал. Он понял, что наделал, и испугался. Сердце сжалось от его крика. Он так напуган. Я должна идти к нему.

Я выбежала из комнаты, двигаясь на плач. По пути я выглянула в окно. Видно было не так хорошо, как из моей комнаты, но тут я видела, как руки Линдона тянутся к Казимиру.

– Да, помоги брату, – крикнула я мягким голосом.

Я уже собиралась продолжить бег, когда заметила ладони Линдона. Он не расставил их, словно хотел бы взять Казимира за руки, он сжал их, словно собирался толкнуть его.

– Линдон! – закричала я. – Нет!

Крик разнесся по замку. Я рухнула на колени. Одной рукой я тщетно сжимала прут окна, словно могла дотянуться до него. Я никогда уже не вдохну запах его волос. Я никогда не почувствую его тепло в своих руках. Я всегда буду видеть, как он падает…

Шажки стучали по каменным плитам. Высокий ребенок появился из-за угла.

– Ты печальна, мамочка? Теперь я стану королем. Разве ты не этого хотела? Папочка так говорил.