Текст книги "Красный дворец (ЛП)"

Автор книги: Сара Далтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Мне уже больно, – сказала я. Его пальцы так сильно давили на руку, что я уже представляла синяки, что останутся на запястье. – Отпустите меня Бердсли, слышите?

Скрип и громкий щелчок. Рот Бердсли открывался и закрывался, глаза расширились в ужасе. Его темно-синие одежды свисали на пол, тело дрожало.

– Он идет, – прокряхтел он. – Говорю тебе, он идет.

– Что это значит? Я не понимаю…

Но я могла и не говорить, ведь шум стал таким громким, что мой голос тонул в нем.

– Что это? – прокричала я.

– Он идет за мной, – Бердсли все же отпустил мою руку и повернулся на звук. – Я так и знал.

Послышался хруст камней, словно кто-то шел по ним огромными ногами. Коридор дрожал, со стен сыпалась пыль. Бердсли попятился, цепляясь за меня, когда он оступился. Он замер позади меня.

Словно все замедлили. Я знала, что должна бежать, но ноги не двигались. Мышцы напряглись, они были готовы к движению. Но я не могла двигаться. Сердце билось о грудную клетку, и когда коридор снова содрогнулся, мне пришлось опереться о стену, чтобы не упасть. Снова скрип и щелканье… оно доносилось со стороны зала.

Длинный тонкий медный прут появился из-за угла. За ним последовал другой такой же формы и размера, а потом еще и еще. Мне уже казалось, что в глаза двоится, в коридоре появлялось слишком много таких штук. И каждая царапала камни.

Пол содрогался, когда за этими ногами последовало металлическое крупное тело. И когда я увидела это, что-то внутри оборвалось. Мои колени задрожали, думаю, лицо побледнело.

– Мей, это опасно. Нам нужно… – Бердсли схватился за мою тунику и попытался оттащить меня.

К нам бежал огромный механический паук.

 

 

Глава пятая: Страх изобретателя

Скрип лап паука о камень заставил меня содрогнуться. Он приближался, а клацанье отдавалось дрожью в ногах. Ладони промокли от пота. Отчаянный страх поднимался во мне и заполнял, пока я представляла, что случится с моей ногой, если паук вцепится в нее своими острыми металлическими жвалами.

И хотя я знала, что это – видение Водяного, я не могла одолеть этот страх. Я не могла представить, что паук просто уйдет. Я не могла так рисковать.

Бердсли подхватил одной рукой свои одежды, пошатнувшись, его старые ноги онемели. Я схватила его за свободную руку и потащила дальше по коридору. Вес паука сотрясал стены. Старые щиты и декоративное оружие стучали о кирпичи. Гобелены падали с крючков.

При мысли, что он преследует нас, меня подташнивало, он был выше, чем таверна в Цине и шире, чем телега фермера в Хальц-Вальдене. Он был в пять раз больше хижины, где жили мы с отцом, он занимал весь проход Красного дворца, а лапы придвигали его все ближе к нам. И эти жвала…

Нужно было укрыться в комнате с крепкой дверью, которую он не сломает. Но где?

Острая лапа его ударила по моей лодыжке, я закричала от боли. Бердсли умудрился ускориться, его старое тело покачивалось на каменных плитах. Я попыталась бежать быстрее, желая выжить. Мы повернули налево, отправившись к спиральной лестнице, надеясь, что резкая перемена направления замедлит паука хоть немного. Я задыхалась, а Бердсли ослабел, но мы спускались по ступенькам так быстро, как только могли. Я оглянулась и увидела, что паук пытается прорваться на лестницу. Его восемь лап запутались в маленьком пространстве. Изменение направления помогло нам оторваться, и это расстояние могло спасти нам жизни.

Этажом ниже Бердсли указал костлявым пальцем на дверь справа, защищенную замком из колец. Я кивнула, и вместе мы принялись их поворачивать. Бердсли знал нужную комбинацию. Я задумалась, сколько секретов королевской семьи он хранит, при этом секреты, что важно, не должны были знать другие члены семьи.

Внутри я узнала огромную кровать и орнамент на столе, мы были в покоях королевы. Я снова была здесь, но в этот раз без Аллертона. Видение привело меня сюда. Этому должна быть причина.

– Что это такое? – спросила я.

Бердсли вытер пот со лба и опустился на кровать.

– Я… создал его. Король хотел, чтобы я придумал оружие, что было бы страшнее любого другого в Эгунлэнде. И я сделал это.

– Во имя богов, Бердсли, зачем надо было делать его таким большим?

Он покачал головой.

– Я сделал королю хуже. Я помог ему совершать страшное.

Мне не нравилось мрачное выражение лица и глаз Бердсли. Я двинулась к нему, намереваясь сказать что-нибудь приободряющее или положить ладонь на его руку, чтобы успокоить, но послышался ужасающий треск. Пронзительный писк, словно прищемили свинью, исходил из-за двери, я содрогнулась.

– Это… то существо? Оно может так пищать? – сказала я, отходя от двери. Бердсли оказался рядом.

– Я создал его таким, что он должен управляться хозяином. Но… боюсь, у него появилось собственное сознание. Я всегда этого боялся, – его голос дрожал.

Треск стал громче, паук пытался пробиться через дверь.

Скрип металла о металл оглушал, я зажала руками уши. Но шум резко прервался. Острая лапа паука разрезала дверь. Паук попытался вытащить лапу, но она застряла в щели, и он завизжал в панике.

– Нам нужно убираться отсюда! – завопила я.

Бердсли двинулся в ванную.

– Здесь есть выход, я его сделал. Но замок на двери.

Я колебалась лишь мгновение.

– Мне… нужно узнать комбинацию. Точно! Потому я здесь.

Паук умудрился вытащить лапу, но теперь он собирался расширить щель челюстями. Жвала гремели, пожирая металл.

– Нужно спешить. Бердсли, что за комбинация? – я отцепила от стены меч и двинулась к пауку, направляя лезвие на него. Меня нельзя было назвать мастером меча, и я хотела бы, чтобы Каз сейчас был рядом. Он смог бы сразиться с этим монстром.

– О, дай-ка вспомню, – старик потер подбородок дрожащими пальцами. – Давно это было. А дверей очень много.

Паук просунул несколько лап в отверстие. Он ворвался, падая на расписной стол, что развалился на части. Я в ужасе смотрела на это.

– Вы знаете комбинацию. Вы можете, – подбадривала его я.

– Идем к двери. Я вспомню, когда увижу.

Я продвигалась к двери, уклоняясь от огромных лап паука. Его челюсти щелкали рядом с дверью, и я ткнула в них мечом, пытаясь оттолкнуть его. На месте глаз у него были стеклянные вставки. Может, получится попасть хоть по одному… Я двинулась вперед, замахнувшись мечом. Удар пришелся на лапу, от металла пошли искры. Пауку хуже не стало, но дрожь прошла по запястью, посылая боль по всей руке.

Я была перед дверью, паук потянулся ко мне челюстями, но дверь сдержала удар. Я вскинула меч и ударила по жвалам. Металл слегка погнулся, но запястье заныло сильнее. Я вскрикнула и почти выронила меч.

– Бердсли, скажите уже!

– Ой-ей. О, боги. Я не уверен… держись. Там три кольца?

– Да! – крикнула я. Сердце бешено билось. Я пригнулась и отбежала вправо, едва избежав еще одной атаки паучьей лапы. Она рухнула на сундук, на пол вывалились красивые платья.

– Дай-ка подумать. Левое открывает дверь, среднее ведет к принцу Казимиру, да… правое кольцо, Мей. Но я не могу вспомнить… там должны совпасть выемки.

– Бердсли! Надо… стойте, – и я вспомнила, как касалась резьбы на зеркале. Да, там были выемки, они явно были связаны с этим кольцом. Конечно!

Я успокоила себя и повернулась к кольцам. Времени не оставалось. Паук пролез в дверь еще двумя лапами, обе целились в меня. Я могла останавливать удары мечом, но не вечно.

Пальцами я пробежала по крайнему кольцу. Крайние должны были соединиться с внутренним кольцом, я вспомнила. Я помнила рисунок. Чтобы их сдвинуть, нужно было давить всем весом.

Я взвыла, кольца не поддавались. Чтобы подвинуть хоть немного, пришлось задействовать все силы. А паук с треском прорывался в дверь, а мне нужно было сосредоточиться на кольцах.

– Мей. Осторожно!

Но Бердсли крикнул слишком поздно. Одна из лап паука ударила меня по голове, отбрасывая на полу. Я пыталась встать, а он схватил меня двумя лапами и поднял в воздух. Я размахивала мечом, пытаясь ударить паука, но металл не поддавался. Я была беспомощной. Я могла только бить по лапам, высекая искры; металл звенел о металл.

– Мей! – крикнул Бердсли. – Бей по глазам. Это слабое место.

Но я была слишком далеко от его глаз. Нужно было ждать, корчась в воздухе, чтобы он решил поднести меня ближе, а лапы сжимали меня все крепче, впиваясь в ребра.

– Я не могу… дотянуться…

Бердсли бросился вперед, двигаясь быстро и целеустремленно. Он вскинул голову и несся по каменному полу. Пропало мрачное выражение. Этот новый Бердсли казался моложе. И его энергия придала мне надежду.

Костлявые пальцы, что недавно цеплялись за мою руку, теперь сжимали тяжелый на вид подсвечник. Он взобрался на кровать, поравнявшись с механическим монстром. Взмахом руки он попал прямо по глазу паука.

Удар сотряс паука, и он выронил меня. Я со стуком упала, ударяя плечо. Я закричала, но не могла терять время. Вместо этого я вскочила на ноги и заковыляла к двери. Мы вырвались ненадолго из смертельной хватки, а теперь я должна была открыть потайную дверь, чтобы мы сбежали.

Еще один поворот. В этот раз Бердсли помогал мне двигать кольцо, но нам все еще было сложно, ведь я повредила руку. Паук отпрянул, когда Бердсли разрушил один его глаз.

– Еще немного, – сказал он, его голос звучал устало.

Мы всем весом надавили на кольцо, заставляя его двигаться. Пот стекал по вискам, все тело ныло от усилий. Бердсли хрипел, схватившись за грудь.

Мы почти закончили, поворачивая последний раз, когда паук ударил по двери изо всех сил, прорываясь челюстями в дыру. В этот раз он цапнул меня за бок, потекла кровь из открытой раны. Я отшатнулась, глаза расширились от ужаса.

– Мей! – Бердсли смотрел на меня испуганно.

– Не надо, – сказала я. – Откройте дверь.

Он кивнул. Его глаза были печальными, но я проигнорировала это. Еще рывок, и кольцо встало на место. Я услышала стук открывшейся двери.

Но паук не унимался. Бердсли поспешил ко мне, уводя прочь, но я увидела, как паук прорвался в дыру. Огромное тело заполнило комнату. Он скрежетал, от челюстей поднимался пар. Бердсли крепко держался за мою рубашку, уводя меня в крошечную ванную, а потом и в открывшийся туннель. Там он потянул за рычаг, и проход закрыл камень.

Скрежет и визг паука теперь был далеким. Вместо этого темноту заполняло наше тяжелое дыхание. Мы спаслись, но кровь все еще текла из моей раны.

* * *

Фонарь отбрасывал длинную тень на стены туннеля. Он закручивался, следуя за лестницей. Но тут туннель пошел в другую сторону. Этот путь был не только способом сбежать, он был лабиринтом скрытых комнат и путей. Мое сердце заныло, я подумала, мог ли здесь быть ход за пределы проклятия. В глубине души я понимала, что шансов почти нет, но так хотелось, чтобы Водяной что-нибудь упустил. Может, я смогу найти помощь. Смогу ли я сделать это, находясь в страхе Бердсли? Я не знала, но попробовать стоило.

– Так ваш худший страх – быть атакованным одним из изобретений, – сказала я.

Бердсли вздохнул.

– Хотел бы, чтобы все было так просто. У меня много страхов. Когда ты будешь моего возраста, то будешь воспринимать их, как должное. Некоторые касаются изобретений, некоторые – меня. Некоторые относятся к тому, что мои изобретения сделают с другими. Они уже принесли много проблем. Если бы я не позволил королю убедить меня, что дворец может работать на угле, Цинна не пострадал бы. Фермеры молятся богам, чтобы я поскорее умер. Клянусь, порой в ночи я чувствую это. Я чувствую их ненависть.

Я сглотнула и прижала кусок ткани одежды Бердсли к ране. Было больно, но еще хуже была слабость, в любой момент я могла провалиться в сон и уже не вернуться.

– Но я еще не могу оставить вас. Я словно должна узнать что-то о Красном дворце. У вас ведь есть секрет? Что-то, что вы никому не скажете?

Спина Бердсли напряглась.

– Почему ты так думаешь?

– Я не понимаю, зачем бояться своих изобретений и их вреда людям, но упрямо скрывать свои секреты. Может, я смогу вам помочь? – сказала я.

Он покачал головой.

– То, что я наделал…

– Бердсли, сосредоточьтесь. Скажите, что вы наделали.

Но его глаза не были видны из-за тени. И я не была уверена, что смогу что-нибудь узнать от него.

– Начнем хотя бы с туннелей. Зачем они здесь? И куда ведут?

– Королева, – сказал он. – Она всегда знала, каков ее муж. Она всегда подозревала, что он гнилой внутри, жестокий. Она хотела безопасности своей семье. Она хотела знать, как сбежать из Красного дворца. Туннели – большой секрет. Король никогда не приходит в ее покои, а посылает за ней… потому здесь их не найдут.

– Кого не найдут?

– Туннели, конечно. И смотровую площадку. Здесь все секреты, – он снова вздохнул. – Он не знал ничего о тайной двери. У него тоже есть такая. Но о ее двери он не знает.

– Что? – спросила я, растерявшись. – О чем вы? Что за секреты?

– Все секреты…

Голос Бердсли таял. Уши закладывало. Мир начал расплываться.

– Нет, – крикнула я. – Нет, мне нужно узнать больше.

Но меня тянуло под землю. Я словно падала, я была беспомощна. Последовал другой голос:

Мей?

Я тут же увидела силуэт, что мгновенно узнала. Водяной.

Он был не посреди коридора замка или леса Ваэрг. Он был окружен светом, но я могла разглядеть все его тело. От черных панцирей на теле до длинной шеи и толстой грудной клетки, до длинных ножек, что поспешно бежали, когда он двигался, а рот был полон острых зубов. Он ждал меня. Я это чувствовала.

Мы скоро встретимся, рожденная с мастерством, когда будем готовы. Я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня. Если ты поможешь мне, я помогу тебе в ответ.

– Никогда, – прошептала я. – Никогда я не помогу тебе. Я лучше умру.

Земля ощущалась под лопатками. Голова болела. Плечо болело. Бок ощущался влажным, его покалывало.

Мей?

Меня словно вытащили из одного сна в другой.

– Мей. Ты должна проснуться. У тебя идет кровь.

Я увидела янтарные глаза, а потом лысину.

– Аллертон.

– Да, да, это я. Но для начала нужно обработать рану. Я не могу помочь тебе, ведь не могу ничего поднять.

Когда я села, бок пронзила боль.

– Не может быть, – пробормотала я. – Но это был механический паук. Я никогда… и не думала…

– Мей, быстрее приложи что-то к ране. Ты потеряла много крова.

Теперь было понятно, почему мне было так плохо. Я искала что-нибудь, чтобы закрыть рану, и пришлось взять покрывало с кровати королевы. Пока я рвала его на полоски, внутри все крутило. Если король узнает, что я уничтожаю его имущество, я лишусь головы. Но выбора не было, или так, или я смотрела бы, как моя кровь вытекает на каменный пол замка.

Я обмотала полосками ткани рану. Она была глубокой, но не такой ужасной, как я себе представляла после битвы с пауком.

– Что случилось? – спросила я Аллертона. – Откуда у меня рана? В видении я сражалась с пауком. Но это лишь видение.

– Ты лежала на полу без сознания, иногда бормоча имя «Бердсли». А рана появилась внезапно, словно тебя порезали мечом.

– Это был не меч. Это были жвала паука, одного из изобретений Бердсли.

– Кто такой Бердсли? – спросил Аллертон, хмурясь.

– Создатель замка. В видении он показал мне комбинацию для тайной двери, мы прошли в туннель. Их там гораздо больше, чем мы думали. Он сказал, что там можно найти все секреты дворца.

– Не нравится мне это, – сказал Аллертон. – Секреты любит и Водяной. Он – самое сильное существо в лесу Ваэрг, а потому всегда ищет способ увеличить свою силу.

Я закончила с перевязкой. Рана болела, но я могла стоять. Я приковыляла к двери, чтобы рассмотреть кольца. Воспоминание о пауке, порывающемся сквозь дверь, вспыхнуло в голове. Я содрогнулась.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказал Аллертон. – Поспать. Я постараюсь разбудить тебя, если услышу Водяного. Но тут мы в безопасности.

Во мне горело любопытство. Я хотела вернуться в туннель и узнать, о каких секретах говорил Бердсли. Но Аллертон был прав. Я должна была отдохнуть, чтобы набраться сил. Я взобралась на кровать королевы, не успев подумать, что испачкаю все кровью.

Пока я засыпала, я громко сказала:

– Видения уносят меня, куда захотят. Я не… могу, похоже, управлять ими. И они такие разные. Иногда пугают, иногда – нет. Но если меня можно ранить через видение, значит, я могу там и умереть.

 

Глава шестая: Вес ответственности

 Я проснулась и обнаружила, что Аллертон сидит на полу, закрыв глаза и скрестив ноги.

– Что ты делаешь? – спросила я.

– Связываюсь со своим телом, дорогуша, – один глаз приоткрылся, из-под век показался бледно-оранжевый цвет. – Хотел проверить, что все в порядке.

– И как там?

– Выглядит нормально, да, – он открыл глаза и вытянул ноги. – Но даже будучи душой я чувствую боли своего возраста. Может, сила связана не только с сознанием, но и с телом. Как рана?

– Хорошо, – сказала я. – Когда я была в лесу Ваэрг с Сашей, она сказала, что я исцеляюсь быстрее, чем другие люди. Это из-за моей силы?

– Конечно же. Природа отвечает на твой крик о помощи. И дает тебе то, что нужно, чтобы все было хорошо.

Я задумчиво похлопала по повязке. С мастерством я сильно рассчитывала на природу. Но для чего я вообще существую? Порой мне казалось, что я – буря, что высасывает энергию из всего вокруг. А иногда – что я ураган, разносящий магию по королевству.

– Нужно время, чтобы привыкнуть к магии, Мей, – сказал Аллертон. – Когда это все кончится, тебе нужно прийти в лагерь Борганов и узнать больше о том, кто ты. Мы изучали таких, как ты, веками. И хотя я еще не работал с рожденной с мастерством, есть старейшины, что имеют в этом опыт. Есть книги и учения. Учить много, но ты все же должна открыться этому.

Я инстинктивно сжала кулаки, вспомнив разгром в лагере. В тот миг я приняла смерть отца. Я не могла думать о лагере без привкуса печали. Но я знала, что он прав, часть меня желала узнать больше о том, кто я. А потому нужно было держать болезненные воспоминания подальше. Я должна была видеть в Аллертоне человека, что ошибся, а не направленно убил моего отца. Смогу ли я? Не уверена.

– Не знаю, – тихо сказала я.

– Мей. Ты юна, но носишь тяжелый венец. Ты должна научиться мастерству.

– Тяжелый венец? – повторила я.

– Венец ответственности, дорогуша. Его носит каждая рожденная с мастерством. Он тяжелее, чем тот, что носит король, осмелюсь так сказать. Он лишь украшенный самозванец, а ты – настоящая. И, может, это не звучит правильно, но будет звучать. Поверь мне.

Вот оно. Слово повисло в воздухе между нами. Доверие. Слово, что требовало доказательств через действия. Между мной и Аллертоном позитивного было мало, а потому я сомневалась, зародилось ли доверие вообще. Началось все с самого худшего пути – с ярости и ненависти. Я пыталась изменить отношение, но это было сложнее всего, что я пыталась когда-либо, а ведь для меня в новинку были все эти попытки дружбы, изменений. Я отвернулась от него и уставилась на расшитый гобелен на стене. На нем изображалась коронация юного принца Этельберта Третьего, если я правильно помнила имя. Я видела эту картинку в книгах отца. И он был бы горд, что я видела его здесь. Боль сжала сердце. Может, это рана добавляла мне мрачности, но я не могла даже представить дружбу с Аллертоном. Я все еще винила его глубоко в сердце.

Аллертон вздохнул.

– Ты научишься доверять мне. Не сразу. И я хотел бы, чтобы у нас было больше времени, но, боюсь, такого не будет. И потому я могу лишь показать, что я здесь – твой страж, как и твой белый олень.

– Анта?

– Да, дорогуша. Он – защитник, как и я. Он приглядывал за тобой с твоего рождения, и я уверен, что в нем есть часть духа Древних. Он волшебен. Я в этом почти уверен.

Кусочки картины становились на место. Я всегда чувствовала себя защищенной рядом с Антой. Он был постоянной величиной в моем мире. Он всегда был со мной, даже если другие отворачивались. Конечно, он был волшебным. Потому другие жители и боялись его. Они это чувствовали. Как и чувствовали магию во мне. И потому они остерегались.

Печаль вцепилась в мое сердце. Если это так, то все, кого я встречу, будут чувствовать одно и то же – настороженность. Они будут подозревать, что что-то не так, даже не зная, почему. Всю жизнь я скрывала этот секрет, верила, что он надежно скрыт. А теперь оказалось, что это не так. Они все знали. Все, кого я встречала, знали. Я другая. Они просто не знали, насколько другая.

– Магию можно ощутить? – спросила я у Аллертона. – Когда я пересекаюсь с другими людьми, они понимают, какая я?

Он прикрыл глаза в раздумьях.

– Да, думаю, они это чувствуют. Но могут не понимать, что чувствуют. Но я заметил твои силы, как только увидел, – он изучал меня взглядом. – Тебе ведь одиноко? Это и есть тот венец. Вес одиночества, – он придвинулся ближе и поднял руку, словно собирался положить ее на мою ладонь. Но передумал и спрятал ее обратно в рукав. – А поскольку одновременно несколько рожденных с мастерством быть не может, ты не сможешь избавиться от этого одиночества. Но ты все-таки не одна. Борганы всегда…

– Борганов заставили защищать магию ради королевства. Это никак не связано со мной. Вам приходится быть рядом со мной.

– И это великая честь. Ты же особенная, Мей.

– Из-за магии, а не меня самой, не из-за моего характера или внешности, потому что тут мне хвастать нечем, – сказала я, даже не собираясь жаловаться. Я просто сообщила известный факт. И я могла бы не обращать внимания на то, что не обладаю красивой внешностью, но не получалось. – Даже пророчица Ибенов сказала, что я – обычная девушка, что во мне нет ничего особенного, кроме магии.

Аллертон выпрямился и нахмурился.

– И ты веришь нездоровому подростку, сказавшему, кто ты и чего хочешь? Если да, то ты ничего и не достигнешь. Этого хотел бы твой отец?

Я вскинула голову. Упоминание отца из его уст тут же всколыхнуло во мне ярость, что скрывалась все эти недели за печалью.

Аллертон сжал губы. На миг я подумала, что так он скрывает улыбку. Словно он и хотел, чтобы я разозлилась.

– Ах, вот и дух Элфенов.

– Дух? – спросила я.

– Именно так. Дух Элфенов. Твоих предков. Они были непокорными. Даже когда люди еще не появились в Эгунлэнде, между их племенами шли войны. Территория была важна для Элфенов, но важнее была верность. И если ее нарушали, они злились. Да, потому они рубили с плеча, а всему виной их мораль.

– И я такая? – спросила я, думая о своем желании отомстить за смерть отца, о том, как я боролась с желанием разрушить Борганов.

– Кто знает, – сказал Аллертон. – Но я не верю, что нас определяет наша кровь, уж точно не полностью. Влияет и окружение. И те, кто важны для нас. Может, в тебе есть немного вспыльчивости, передавшейся от Элфенов, но я все же вижу девушку, что учится на своих ошибках.

Я раскрыла рот, но не сказала ничего. Я никогда не чувствовала себя уютно рядом с другими людьми, а потому никогда не задумывалась, какая я. И этот кусочек информации легко встал на место. Порой я чувствовала себя разбитой вазой, которую нужно было собирать по осколкам. Верила я Аллертону или нет, но я знала, что он прав, говоря, что я должна узнать больше о своих предках. Я должна была узнать, как это – быть рожденной с мастерством.

– Так мы откроем туннель? – сказал он.

Я чувствовала голод, поднимаясь с кровати королевы. Я все еще была в окровавленной рубашке, а потому пришлось сначала переодеться. При этом я проверила рану на боку. С облегчением я отметила, что инфекции не было, а в ванной нашлись чистые бинты. А потом я взяла из гардероба королевы еще одну рубашку, понадеявшись, что за такое моя голова не будет потом висеть на пике.

Перед тем, как выйти из ванной, я снова коснулась резьбы на зеркале, вспоминая рисунок, а потом отправилась к двери. Кольца оказались передо мной. И я поежилась от воспоминаний о пауке, что прорывался сквозь дверь, что укусил меня за бок. Я отогнала воспоминания и принялась за работу, повторяя рисунок. Когда я закончила, механизм издал тихий щелчок, и холодный ветерок донесся из комнаты.

– Получилось, Мей, – сказал Аллертон. Он склонил голову, словно был впечатлен.

– Мне помог Бердсли в видении.

Аллертон тут же нахмурился.

– Что не так? – спросила я.

– Странно, – сказал он. – У меня плохое предчувствие об этих видениях.

Мы направились в туннели, закрыв проход, дернув рычаг. Фонарь был на том же месте, и я зажгла его. Все было совсем как в видении, и это было жутко.

– Бердсли сказал, что здесь есть смотровая площадка. И я должна это увидеть. Как думаешь, что это значит? – сказала я. – Это как-то связано с королевой. Должна быть причина в этой потайной двери. Бердсли обновил старый замок по просьбе короля. Но об этом туннеле его попросила королева. Он думал, что она хотела иметь способ сбежать отсюда семьей. Но зачем тогда скрывать это от короля?

– Может, она боялась короля, – предположил Аллертон.

– В этом есть смысл, он страшный. Но он все же отец ее детей. Зачем ему угрожать детям?

– А зачем люди вообще что-нибудь делают? Ради денег или любви, а я не могу представить его любящим котят, что уж говорить о детях. Он скорее поиздевается над немощным и даже не почувствует угрызений совести.

Я попыталась сдержать смешок, но вышло плохо.

– Он бы нас казнил за такое. Он ведь при первой же встрече вонзил в меня стрелу.

В этот раз смеялся Аллертон.

– Узнал бы он правду. Узнал бы, что выстрелил в рожденную с мастерством… после всей это суеты с поиском… Какой же он дурак. Если и есть что-то опаснее, чем король-тиран, так это король с пустой головой.

Мы шли по туннелю. По носу ударил неприятный запах, переворачивая мой пустой желудок. Когда я последний раз ела? От воспоминаний о пироге с мясом и шоколадном кексе я сглотнула. Нужно было добраться до кухни. Может, там еще осталось что-то, что не тронуло проклятие.

– Ты знаешь, куда идти? – спросил Аллертон.

Я шла тем же путем, что и с Бердсли в видении, но теперь мы оказались в том месте, где видение оборвалось, а я вернулась в покои королевы. Тут мы говорили о короле, о том, что для него делал Бердсли. И я чувствовала, что в словах Бердсли было что-то очень важное.

То, что я наделал…

Все секреты…

Все, что он сделал, было приказано королем. Если Водяной показывал мне это видение, а внутри него Бердсли указывал на короля, то, может, король был ключом ко всему? Но другие видения показывали мне разное, как у Каза или Эллен с ее отцом… все они запугивали разным образом. Я понурила голову, пытаясь увидеть смысл этого. Но я его не находила.

– На этом видение кончилось, – сказала я. – Я не знаю, куда теперь идти.

– Но ты знаешь примерную структуру замка. Можно идти в общем направлении всех туннелей. Здесь пора начинать использовать инстинкты, Мей. Ты должна призвать свои силы.

– Тогда стоит пойти в покои короля. Создатель дворца упоминал в видении кое-то, и я хочу это проверить. Он говорил о секретах. А еще, что у короля тоже есть потайная дверь. Может, я смогу ее найти.

Мы поспешили обратно по извилистому туннелю. Три раза я останавливалась и думала. Пока я была в Красном дворце, я успела хорошо изучить его, но я не была внутри комнаты короля. Я была рядом, я говорила со слугами, что доставляли ему завтрак каждое утро, но внутри не была. Ладони покалывало от нетерпения. Я была готова узнать больше о короле и причине его приказов Бердсли. Я хотела узнать, почему он хотел, чтобы замок работал на магии. Должна быть причина, и Аллертон был прав, говоря, что все могло быть связано с деньгами или властью, а то и с обоими факторами.

Мы шли по туннелям, что глубоко уходили под лестницу, огибали стены и спускались еще ниже.

– Думаю, мы близко, – сказала я, заглядывая в щель между камнями. – Это коридор рядом с покоями короля. Если мы повернем налево… да… а вот и она. Еще одна дверь! И рычаг на том же месте, – я повернула его, и стена поднялась, пропуская в ванную короля, вход оказался на том же месте, что и у королевы. – И король, и королева запросили себе скрытые туннели, но не знали о приказах друг друга. Представляешь?

– Да. Придворные любят подслушивать и подглядывать. Может, королева следила за королем, – предположил Аллертон. – И это она хотела бы скрыть.

 Пульс ускорился, когда я прошла в покои короля. Одно дело заходить в комнату королевы, ведь она бы не разозлилась, узнав причину, но король расправился бы сразу, не раздумывая. Это было опасно. Я рисковала всем ради информации. Я надеялась найти что-нибудь для борьбы с Водяным.

Комната была огромной и сверкающей, насколько это было возможно. Король не экономил на своих удобствах, не думая о голодных семьях, которых мы видели по пути в Цину.

Шелковые занавески ниспадали с потолка на пол. В отличие от остальных во дворце, эти были чистыми и новыми. Каменный пол укрывали мягкие ковры, что пружинили под ногами. Его кровать была в два раза больше, чем у королевы.

Стол был огромным деревянным чудищем, заваленным бумагами. Странно, что король работал над важными вопросами в своих покоях, но это указывало, что дела должны были храниться в тайне.

Комната была не похоже на остальные в замке, сходство прослеживалось лишь в окнах. Мне не нравилось, что король хотел, чтобы его комната была лучше, чем у всех, что, возможно, он видел ценность в том, как его воспринимает мир. Он хотел быть выше всех. И я не могла жалеть такого человека, мне не позволил бы шрам под ребрами, который лишь увеличивал ярость, клокотавшую во мне.