Текст книги "Охотники"

Автор книги: Сара Алдерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

3

Я сидела на краю кровати. Голова от смены часовых поясов еще кружилась, но внутри все гудело, словно во сне я подзаряжалась от высоковольтной линии. Разбудили меня голоса внизу. Один принадлежал Джеку: я слышала, как он весело болтает и смеется. Другой звучал мягче, глубже, и этот голос я узнала бы где угодно, даже во сне. Он пробрался в сновидения и вытолкнул меня в явь. Алекс.

В комнате было темновато – за окном смеркалось. Я посмотрела на часы – половина восьмого. А казалось, проспала всего минут десять. Перемена часового пояса чувствовалась во всем теле, но куда сильнее меня тревожил голос внизу. Сердце часто стучало, щеки загорелись. Я нацелила взгляд на выключатель и прищурилась – свет загорелся и тут же погас. Выбранив себя, я встала и включила свет рукой.

Часть души – большая часть – звала немедленно сбежать по лестнице. Мне вдруг стало необходимо увидеть Алекса сию секунду. Как будто последних три года я провела на дне океана, на одном глотке воздуха, а теперь увидела небо или кислородный баллон всего в нескольких шагах от себя. Но примятые подушкой волосы и жеваная футболка придавали мне не лучший вид, и тщеславие победило. Еще пара минут ожидания не убьют меня, зато Алекс, глядя на меня, не припомнит содержимое мусорного бачка.

Только вот что надеть? Я не слишком хорошо соображала, когда собирала вещи, наугад выхватывая из ящиков то одно, то другое. Похоже, у меня теперь найдется одежка для любого занятия, кроме разве что лыжной прогулки. Я вытащила голубовато-синее шелковое платье. Понятия не имею, на что я рассчитывала, выбирая его, но ведь заранее никогда не знаешь. Еще нашлась школьная блузка, которая тут же полетела в мусор. Пусть не напоминает, где мне сейчас полагалось быть! В конце концов я натянула джинсы и сменила мятую футболку на пурпурный жилетик и повернулась к зеркалу над туалетным столиком. Волосы дыбом – я улеглась, не высушив их, и теперь походила на Элиса Купера, только блондинистого. Пришлось спешно причесаться, раздирая щеткой спутанные концы волос. Обычно я обходилась без косметики, но сегодня надо произвести впечатление. Немножко туши для ресниц и, пожалуй, блеск для губ. Румяна ни к чему, это уж точно. Я пошарила глазами по столику в поисках косметички, не нашла и тихонько застонала. Замечательно! Просто превосходно! В кои-то веки мне понадобилось потрясти кого-то красотой, прибавить себе лет, и вот, косметичка осталась за пять тысяч миль!

Отражение в зеркале не радовало. Вчера походила на покойницу, а сегодня слишком даже живая – как будто чем-то взбудоражена. И уж тут ничего не поделаешь. Я покусала губы, чтобы стали поярче, в надежде отвлечь внимание от пылающих щек, глубоко вздохнула раз-другой… Выдержу!

Я вышла на площадку и что было силы вцепилась в перила лестницы. Как это я умудряюсь управлять неодушевленными предметами, если меня не слушаются собственные ноги? Голоса из кухни замолкли посреди фразы. Я чувствовала себя актрисой, выходящей на сцену перед целым миром, не зная слов, даже не прочитав роли. Услышав, как отодвигаются стулья, я запрыгала через ступеньку, увидела сверху макушку Алекса и задохнулась, – а на следующем шаге оступилась и очертя голову полетела вниз. За долю секунды перед тем, как врезаться в стену, еще успела подумать, что встреча получилась не совсем такой, как мне представлялось каждый час каждого дня последних трех лет.

Я невольно зажмурилась, сжавшись в предчувствии удара. И налетела на что-то массивное, только это была не стена. Я потихоньку открыла один глаз. Алекс обнимал меня за плечи – так поймал. Я упиралась в него ладонями. Он качнулся на каблуках, не отпуская меня. Надо было бы убрать руки, но они, как раньше ноги, отказались слушаться. Вот он – буквально весь мой, как мне мечталось, только в мечтах на мне было меньше одежды. Какая мускулистая у него грудь – не хуже, чем в моих фантазиях. Макушкой я как раз доставала ему до плеча. Хотелось примостить туда голову, да так и остаться, но уголком глаза я увидела Джека и не хотела, чтобы он заметил, какое обалделое блаженство написано у меня на лице. Я выпрямилась и резко отстранилась, Алекс меня выпустил. Я ахнула. Он был еще красивее, чем мне помнилось. От голубых как льдинки глаз на загорелом лице у меня внутри все перевернулось. Пришлось ухватиться за перила, чтобы не упасть снова.

– Рад тебя видеть, Лила. – Алекс хихикнул.

Я горестно улыбнулась в ответ.

– Ага, и я. – Способность к связной речи меня покинула.

– Обнимемся как следует? – Он распахнул руки.

Я шагнула к нему. Объятия были знакомыми, теплыми и, по правде сказать, неожиданно болезненными. Нет, он не сделал мне больно, но ударивший в голову знакомый запах, прикосновение, оживившее так много воспоминаний, заставили меня вздрогнуть, словно кто-то вдруг включил на полную мощность звук молчавшего телевизора.

– Давно не виделись. Ты отлично выглядишь, – сказал Алекс, вернувшись в кухню.

Он отодвинул для меня стул, и я села, а он, высокий и подтянутый, остался у кухонной стойки. Джек подошел к плите, на которой что-то варилось.

– Ну, так что за дела? – спросил Алекс. – Что за бегство в Южную Калифорнию? Лондон слишком скучен для подростка, и ты решила проверить, не окажется ли веселее в военном городке?

Вряд ли его подговорил Джек, Алекс никогда не делает того, чего сам не хочет.

– Ну да, что-то в этом роде, – пробормотала я. Мне сейчас не хотелось отвечать на вопросы. Не стоило задираться и насчет «подростка». Я вернулась к людям, которых любила больше всех на свете. Я чувствовала себя цельной. И такой счастливой, какой давно уже не бывала.

– Ну, и когда ждать Сару? – обратился Алекс к Джеку.

Счастье было недолгим. Моя улыбка растаяла, а грудь сжало так, что чуть не треснули ребра. Какая еще Сара?

– Она на работе. Обещала подъехать завтра, – ответил через плечо Джек.

– Жаль. Ей не терпелось познакомиться с тобой, Лила. Ты ее полюбишь, – бросил Алекс в мою сторону.

Это меня добило. Сердце дернулось и замерло. У Алекса есть девушка, и он произносит ее имя и слово «любить» в одном предложении.

– Нашлась женщина, которая приручила Джека, – продолжал Алекс. – Отдаю ей должное, до сих пор это никому не удавалось.

Я помотала головой, чувствуя, как снова встрепенулось сердце.

– О чем это ты? – пробормотала я и повернулась к Джеку. – У тебя… есть девушка?

Насколько я знала Джека – а в моем знании явно зияли пробелы величиной со сверхновую, – постоянство было ему свойственно не больше, чем мне – прилежание в учебе. Ухаживания, флирт, шалости на одну ночь – да, но от постоянных отношений Джек обычно удирал с визгом. А может, я не права? Может, за последние три года я перестала его понимать?

– Ага, сестренка, именно девушка, – подтвердил он.

У меня отвисла челюсть. Я встала и пробралась к столику у плиты, чтобы заглянуть ему в лицо.

– Подробности!

– Зовут Сара. Достань горчицу.

Он повернулся, чтобы поставить на стол шкворчащую сковородку.

– Сара, а дальше? Я не знаю, где у тебя горчица. Не увиливай.

Алекс через мою голову потянулся к шкафчику. Пришлось пригнуться, чтобы не ударило дверцей. При этом я коснулась щекой его руки. Мысли вдруг свернули на другое, а сердце опять застучало. Надо мной хлопнула дверца, и Алекс протянул Джеку банку горчицы. За эти секунды его профиль до мельчайших подробностей отпечатался в моей памяти, как круг солнца на фотобумаге. Он был совсем близко; мне стоило на какой-нибудь дюйм склонить лицо, чтобы коснуться губами его шеи. Я устояла перед искушением погладить легкую щетину на подбородке. Недавно Алекс коротко, по-военному подстриг темно-русые волосы – что недавно, было заметно по светлой незагорелой полоске вдоль линии волос на загривке. В уголках глаз пролегли морщинки, подозрительно намекавшие, что он сдерживает смех. Я отлично понимала, как жалко выгляжу.

Алекс, словно почувствовав пристальный взгляд, обернулся, и я отвела глаза, уставившись через его плечо на бифштексы, которые выкладывал на тарелки Джек.

Вдруг что-то теплое обхватило меня за талию, между поясом джинсов и блузкой, выдернуло из-за столика и мягко опустило на пол. Я вскинула голову. Конечно, он тоже вырос, даже на дюйм или на два перерос Джека. Алекс убрал руки с моей талии и коротко улыбнулся.

– Поужинаем?

Потом отодвинул для меня стул, и я чуть не рухнула на него. Алекс придвинул меня к столу и сел по другую сторону рядом с Джеком.

Я собралась с силами и переключилась на брата.

– Ну давай, рассказывай. Что за Сара? Где ты с ней познакомился?

– Она работает с нами, в одной части. – Он покосился на Алекса.

– Отличная девушка, – вставил тот.

Мне не понравилось, что Алекс хвалит девушку, пусть даже чужую. Скажем, Сара – не его девушка, но это еще не значит, что у него нет своей. Правда, если бы была, Джек, наверное, не назвал бы его дом «холостяцким гнездышком»? Понятия не имею, какой вариант хуже. Все равно что играть в русскую рулетку с полным барабаном.

– Но ведь женщин в морскую пехоту вроде бы не берут? – Это я знала точно, посмотрела в «Гугле».

– Не берут. Она не в пехоте. Она нейробиолог.

Теперь я просто опешила.

– Нейробиолог? Зачем вашему подразделению нейробиолог?

Алекс украдкой переглянулся с Джеком. Как будто он тоже с интересом ждал ответа. Оригинально!

– Ну, вроде бы так положено, – неловко вывернулся мой брат.

Неужели? Странными же делами занимается современная армия. Я прищурилась:

– Значит, у тебя роман с девушкой, которая изучает мозг? Может, это такой эксперимент?

– Ха-ха!

– А сколько ей лет?

Наверняка университетский курс нейробиологии не укладывается в три года. Значит, Джек завел женщину старше себя.

– Двадцать шесть. – Он взглядом посоветовал на этом остановиться. Я проглотила первые просившиеся на язык слова.

– И давно вы встречаетесь? Где она живет?

– Восемь месяцев. А живет на базе.

– Ты же говорил, что ваши на базе не живут?

Ага, я его поймала!

Он ответил без запинки:

– Наши не живут. Она живет. Ей лучше на базе.

– Почему? – спросила я.

– Ты не передашь горчицу? – вмешался Алекс, потянувшись через стол и кинув на Джека суровый взгляд. Потом повернулся ко мне. – Кстати о том, кто где живет…

Теперь уже я строго глянула на него. Я всегда понимала, когда эти двое виляют. Как в тот раз, когда, войдя к Джеку в спальню, чуть не застукала их за просматриванием «Плейбоя». Тогда они так же переглядывались.

Слова Алекса повисли в воздухе. Оба смотрели на меня, и в глазах был вопрос – один на двоих. Атака с обоих флангов. Чтобы выиграть время, я отрезала кусочек мяса. У столового ножа было зазубренное лезвие. Я отодвинула тарелку и уставилась на нож. Есть мне вдруг расхотелось.

– Лила, может, расскажешь, в чем дело?

Я так долго хранила тайну в себе, что уже не могла ее выпустить. И не находила слов. Кроме того, я ведь завязала, значит, и говорить не о чем. Я могла придумывать тысячу оправданий, но настоящая правда была в другом: не хочу, чтобы Алекс смотрел на меня, как на ненормальную. Хватит и того, что он видит во мне сестру друга.

Я набрала воздуха в грудь и сделала первую попытку:

– В школе сейчас подготовка к экзаменам. Мне просто пришло в голову, что неплохо бы поехать и познакомиться с колледжами.

– С колледжами? – Джек нахмурился.

– Ну, знаешь, в которые поступают после школы. Или, скажем так, которые бросают, когда кого-нибудь подцепят.

– Очень смешно. Ты сегодня в форме, Лила. А почему ты решила искать колледж так далеко?

Он явно был недоволен. Я покосилась на Алекса. Тот перестал жевать и сейчас исподволь разглядывал меня. Хотела бы я знать, о чем он думает!

– По-моему, здешние колледжи лучше. Университет Сан-Диего заслужил хорошую репутацию. Или Южно-калифорнийский… – на этом я иссякла.

– Лила, я не уверен, что Калифорния – хорошая идея.

Слова брата ударили меня как пуля, все во мне замерло.

– Я… но… я не могу остаться в Англии.

– Слушай, дело не в том, что ты мне здесь не нужна. Просто… – он тоже не сразу нашел слова. – Это не самое безопасное место.

Ну, еще бы, Южный Лондон, конечно, безопаснее! Следовало сразу рассказать ему о том нападении. Может, тогда он понял бы, что в его аргументах хромает логика. Но это значило бы открыть свою тайну. Да и так у Джека с логикой слабовато. Ошенсайд, конечно, не уголовный район. Большущая военная база за первым поворотом наверняка действует на любого преступника, кроме самых тупых, как полицейская сирена и мигалка. Но тогда зачем ему такая навороченная сигнализация? Может, Ошенсайд и вправду криминальная столица, а я просто чего-то не знаю? И все-таки…

Джек вдруг сощурился, отложил вилку и нож.

– Это из-за мальчика, что ли?

Что?.. С чего вдруг? Мои мысли споткнулись на совершенно неожиданном повороте беседы.

– Мальчика? Какого?.. Нет!

Неужели он знает про Алекса? Что, у меня на лице написано? Неужели они оба догадались? Я не один год обдумывала побег домой под предлогом колледжа и затеяла это, конечно, не ради достоинств американского образования, а именно ради «мальчика». Хотя мальчиком его уже не назовешь.

– Тогда с чего ты так внезапно сорвалась? Нельзя было подождать? Тебе до колледжа еще целый год.

Да, тут он меня поймал…

– Уехала среди ночи, даже не позвонила, только е-мейл послала… А что бы ты стала делать, если бы я его не получил?

– Добралась бы автобусом.

– Лила! – Джек уже всерьез сердился. – Нельзя скакать через полмира, никого не предупредив!

– Я тебе сообщила, – оправдалась я, – и Марии оставила записку.

– Е-мейл забудем, а записка экономке не в счет. Ты же знала, что она позвонит отцу, а он – мне. Он был… скажем, не слишком доволен. – Джек давно не разговаривал с отцом, и я вполне представляла, как от напряжения между ними гудели в трубке помехи.

– Я обещал ему о тебе позаботиться – однако завтра первым делом позвони ему.

– Джек, обязательно сейчас об этом говорить? – Вечер катился к черту. Алекс выглядел очень серьезным, а я была сыта по горло. Понятно, что звонить папе придется, но при телефонном разговоре всегда можно повесить трубку. От Джека и Алекса так легко не отделаешься. Ясное дело, обоих учили вести допрос. Они показывали высший класс.

– Лила, а если бы меня не оказалось дома? Что бы ты стала делать?

Я оглянулась на Алекса. Его лицо оставалось по-прежнему непроницаемым, и не похоже было, что он готов броситься мне на помощь.

– Наверное… ну, не знаю. Я об этом не думала.

Ничего бы со мной не случилось! – хотелось заорать мне. Между прочим, я давно уже сама о себе забочусь!.. Я опустила взгляд на тарелку. От слез щипало глаза. Вот уж не ждала такого мгновенного перехода от болтовни к родительскому выговору – да еще от кого? – от собственного брата!

– А следовало бы подумать.

Что он хочет сказать? Что мне не надо было приезжать? Что я ему здесь не нужна? Раздался звон упавших на тарелку ножа и вилки и скрип стула по линолеуму, когда я рывком отодвинулась от стола. Не хочу больше терпеть этот допрос. Мне нужен воздух!

Я дернула заднюю дверь и вывалилась наружу. Алекс что-то сказал Джеку, скрипнул стул. Надо было собраться с духом, пока кто-то из них не вышел за мной. Оглядевшись, я увидела, что выскочила на заднюю веранду. Перила доходили мне до пояса – я облокотилась на них, разглядывая силуэты двух пальм, покачивавшихся на фоне розовато-лилового неба. Потом дверь позади тихонько открылась, но шагов я не услышала. Чуть повернула голову… В шаге от меня стоял Алекс.

– Лила? – тихо, почти шепотом произнес он. – Ты как, нормально?

– Да, отлично.

Он положил ладонь мне на плечо, и я закрыла глаза, когда все тело развернулось в одном вздохе.

– Он не хочет, чтобы я здесь жила!

Я ждала уверений, что мне это просто почудилось, однако услышала другое.

– Не в том дело. Он за тебя волнуется. Ты свалилась как снег на голову, оправдываясь каким-то дурацким предлогом, колледж, видите ли…

– Это не предлог… – Но возражение даже мне самой показалось слабым.

Алекс искоса взглянул на меня и чуть улыбнулся.

– Лила, сколько мы с тобой знакомы? Ты не думаешь, что я вижу тебя насквозь?

Надеюсь, не совсем уж насквозь.

– Ты приехала и можешь остаться, сколько тебе надо. Я попрошу Джека пока от тебя отцепиться, но потолковать с ним все же следует. Он твой брат.

Он сказал: «Можешь остаться, сколько тебе надо». Хм… понимает ли он, что это значит – навсегда?

Впрочем, Алекс прав. С Джеком нужно поговорить. Нужно объяснить ему, что я уже не ребенок. Что, если я решу поступать в местный колледж, он не сумеет мне помешать. Если придется, закушу губу и выдержу еще год в лондонской школе, но окажусь здесь в тот же день, как сдам последний экзамен. Беда в том, что, если этим двоим я не нужна, можно с тем же успехом оставаться в Англии.

Снова стукнула дверь – к нам вышел Джек. Он быстро прошел мимо Алекса, хлопнув его на ходу по спине, словно говоря: «Спасибо, дальше я сам». Алекс уловил намек и вернулся на кухню. Мне ужасно хотелось пойти за ним, но Джек уже стоял рядом. Я опустила голову ему на плечо и вздохнула, почувствовав ладони брата у себя на спине.

– Извини, сестренка. Понимаешь, твой е-мейл меня напугал. Только и всего. Мне показалось, раз ты так сорвалась, наверняка что-то случилось. Мне не нравится, что ты сбежала из дома.

– Не из дома, а домой – большая разница.

– Побег есть побег, Лила.

– Ничего не случилось, Джек. Ты за меня не бойся.

– Все равно буду бояться. Я каждый день о тебе беспокоюсь. Ты же моя младшая сестренка.

– Я уже не маленькая, Джек.

– Для меня ты всегда останешься маленькой сестренкой.

С этим я и не думала спорить.

– Я правда рад, что ты здесь, Лила. – Он поцеловал меня в висок. – Я по тебе скучал. Оставайся, сколько захочешь, хоть неделю, хоть две. Обсудим все утром.

Неделю? Две? У меня упало сердце. Это слишком, слишком мало!

4

Часа в два ночи я подскочила на кровати, сжимая в кулаках скомканное покрывало. Сердце колотилось, словно после бега с препятствиями, даже в ушах стучала кровь. Я не сразу сообразила, где нахожусь. Выждала, пока глаза привыкнут к темноте, и, узнав спальню, расслабилась. Адреналин понемногу рассасывался. Я свесила ноги на пол и посидела, всматриваясь в расплывчатые тени.

Я привыкла к кошмарам. После маминой смерти меня месяцами преследовал один и тот же сон: как она в панике бежит по дому в залитом кровью платье. В тех снах я всегда бежала за ней, видела, как она почти вслепую налетает на мебель и спотыкается о нижнюю ступеньку лестницы. Потом она оглядывалась на меня через плечо и кричала, кричала мне в лицо…

Последний кошмар был покруче. Все как обычно, только при высоком разрешении, так что я чувствовала запах крови; кровь пахла ржавчиной и перезрелыми вишнями. Я видела заусеницы на деревянных перилах. Обычно мои кошмары заканчивались, когда она вскрикивала, оглянувшись. Сейчас, вместо того чтобы проснуться, я перенеслась в другое место. Я была уже не у нее за спиной, а наверху, и видела ее смерть издали. А потом увидела саму себя, в школьной форме, в рваных колготках, с круглыми от страха глазами, с ножом, которым чуть не выколола глаз малолетнему грабителю. На зазубренном лезвии была кровь, теплые липкие струйки текли по моей руке. Это меня и разбудило.

Я расчесала пальцами волосы, сдернув съехавшую ленточку-резинку. Нужно раздобыть воды. Смыть картины сна и, между прочим, прекратить психовать из-за того, что я сотворила или чуть не сотворила с тем лондонским мальчишкой.

Я на цыпочках вышла в коридор. У Джека свет не горел. Я знала, что ему завтра рано на службу, поэтому как можно тише спустилась по лестнице. Вышло, однако, не слишком тихо, – ступеньки под ногами скрипели. На полпути я остановилась и прислушалась.

У него в спальне царила тишина. Выходит, не так уж трудно перехитрить оперативника спецназа. Шаркая босыми ногами по кухонному линолеуму, я добралась до холодильника и простояла минут пять, глядя на снимок смеющейся мамы и стараясь впечатать этот образ поверх картины из сновидения. Может, и Джек держал его здесь, пытаясь вытеснить другие, страшные образы своего воображения. Наконец я открыла дверцу и окунулась в искусственный холод, наслаждаясь пробежавшими по рукам мурашками.

– Ты что, проголодалась?

Я взвизгнула и поспешно зажала рот ладонью.

– Какого черта! Ну, ты меня напугал, – прошептала я, в полуобмороке повиснув на дверце холодильника. Вряд ли моему сердцу на пользу такие частые всплески адреналина.

Алекс стоял прямо у меня за спиной. Бог знает, давно ли он меня выследил. Придется мне пересмотреть свое мнение о подготовке морской пехоты. Я наградила его выразительным взглядом и кое-как добралась до стула.

– Извини. – Включив верхнюю лампу, он посмотрел на меня с беспокойством.

– Ладно, порядок, – пробормотала я, моргая от яркого света. – Это просто от неожиданности. Я думала, ты уехал домой.

– А у нас, понимаешь… – он запнулся, и я подняла взгляд. – У нас по работе возникла непредвиденная ситуация. Джек поехал разбираться, вот я и решил поспать на диване, – вдруг ты проснешься, а он пропал.

Я с улыбкой покачала головой.

– Обычно в таких случаях обходятся записками.

Алекс красовался в тех же синих джинсах, только рубашку сменил на белую футболку. Мне было по-настоящему больно оторвать взгляд от его плеч и рук – словно срываешь пластырь с век. У края рукава чернела та же татуировка, что у Джека, и мне хотелось погладить ее пальцами, накрыть ладонью.

Когда я сумела вернуть мысли на менее опасный курс, то заметила, что он смотрит вниз и на лице у него вопрос. Я вдруг вспомнила, что на мне одна футболка, которая не достает до колен и едва прикрывает синяки, оставленные велосипедом. Но Алекс смотрел не на мои голые ноги и не на синяки.

– Ого, знакомая футболка!

Господи! Внутри я вся сжалась. Щеки обдало жаром. Я заставила себя непринужденно оттянуть подол футболки, словно сама забыла, что на мне надето. Как будто я не знала! Как будто не я несколько часов назад, раздевшись, натянула эту футболку, в которой спала почти каждую ночь. Не задумываясь и уж точно не догадываясь, что прежний хозяин этой футболки увидит меня в ней среди ночи.

Я простодушно округлила глаза.

– А, ты об этом?

Алекс сосредоточенно разглядывал полустершийся девиз штата Вашингтон на груди футболки. Жаль, что он не слинял совсем.

– Моя старая футболка, я точно помню!

– Да что ты? – Голос у меня взлетел на октаву вверх, и я спешно понизила тон. – А я думала, Джека… Нашла ее случайно и вроде как приютила. – Я рискнула поднять на него глаза. Алекс смотрел озадаченно. – В ней уютно спать.

– Ага, вижу. – Теперь он уже улыбался.

Надо менять тему, пока цела.

– Ты как, не хочешь чаю?

– Да, хорошо бы, спасибо.

Наливая чайник, я чувствовала, как его взгляд прожигает мне спину.

– Действительно было так плохо?

Я обернулась, нахмурившись.

– Ты о чем?

– В Лондоне. Жить с папой. Я вижу, что ты несчастлива. И по твоим е-мейлам чувствовал. Расскажи, как там.

Я чуть не выронила чайник.

– Ничего особенного. Просто там я не дома, понимаешь?

Алекс ничего не сказал, но и взгляда не отвел.

Как ему объяснить? Если я хочу и впредь с ним видеться, лучше не признаваться, что была несчастлива без него. Ух, как все сложно! Особенно когда он таращится, словно и впрямь хочет увидеть меня насквозь. От такого взгляда мысли путаются.

– В Вашингтоне я всегда чувствовала себя своей. В родной семье. У меня были ты и Джек… – Я рискнула глянуть на него. Алекс коротко улыбнулся и снова помрачнел. – В Лондоне я никого, кроме папы, не знала, а он почти не бывал дома. И еще я долго не могла разговаривать, словно онемела. – Голос у меня сорвался. – К тому времени, как это прошло, я оказалась… отдельно, не такой, как все, вроде как не вписалась в компанию.

Слишком много было такого, о чем нельзя говорить. Вот, например, под «не такой, как все» я подразумевала не американский акцент и погибшую мать, а внезапно прорезавшуюся необъяснимую способность двигать вещи взглядом. Вероятно, она относит меня к категории «людей со странностями». Черт возьми, это еще мягко сказано!

Повисла неловкая пауза. Я отвернулась, включила чайник и полезла в шкафчик за чайными пакетиками.

– Я очень мало о тебе знаю, – произнес Алекс.

Я прикусила губу. Он и не представляет, насколько прав.

– Что за черт?

Я завертела головой, не понимая, что заставило Алекса выругаться. Он морщился, глядя на мою правую ногу. Свободной рукой я кое-как одернула футболку, прикрыв уродливый черный синяк, который, словно пятно нефти, расползался по бедру.

Алекс присел, кончиками пальцев отвел мою руку и прощупал пятно до колена, точно врач, проверяющий, нет ли перелома. Он действовал быстро и методично. Неужели такая реакция на травму стала у подготовленных морских пехотинцев рефлексом? Если так, придется почаще набивать синяки. Я резко втянула воздух: больно не было, но от его пальцев ногу словно простреливали легкие искры.

Он убрал руку.

– Извини.

Вообще-то, извиняться следовало мне. Я могла бы простоять так всю ночь и еще немножко. Одернув футболку, я отвернулась, скрыв от Алекса синяк. Мне было неловко глядеть ему в лицо – как бы он не увидел в моих глазах заготовленную ложь!

Однако Алекс просто молча придвинулся к холодильнику, открыл его и вытащил что-то из морозильной камеры. Затем, обернувшись, сдернул висевшее рядом полотенце. Туго обмотал пакетик со льдом и, придержав за плечо, усадил меня на стул. Потом встал на колени и прижал полотенце со льдом к больной ноге. Я взвизгнула от внезапного холода, но он, не обращая внимания, взял мою ладонь и заставил придержать лед.

Теперь он смотрел на меня снизу вверх.

– Что с тобой стряслось?

– Ничего особенного.

Алекс медленно выпрямился.

– Тогда почему бы не рассказать? – Между бровями у него появились хмурые морщинки. – Что? Это связано с твоим приездом?

Тут я поняла, что отшутиться не удастся. Он слишком хорошо меня знал и сразу поймал бы на вранье. А может, прикосновение его пальцев расшевелило во мне какую-то маленькую слабость. Мне уже самой хотелось рассказать.

– Ладно, тебе скажу, только обещай, что Джеку ни слова – не то я прикушу язык.

– Я не хотел бы таиться от Джека.

– Вы что, ребята-женатики, что ли? Обещай, или я ни словечка не скажу! – Он молчал, и я начала вставать со стула.

Алекс сделал полшага вперед.

– Хорошо-хорошо. Ничего не скажу.

– Ладно. – Я запнулась. – На меня напали грабители. Двое парней на великах. Ничего особенного.

Он, прищурясь, разглядывал меня.

– Так почему было сразу не рассказать?

Я сглотнула.

– Из-за Джека. Ты же понимаешь: если он узнает, то ближайшим рейсом вылетит в Лондон их искать. – Я перевела дыхание. – Слушай, нельзя защищать меня всю жизнь. Я сама умею за себя постоять. А у вас ваши военные дела: «миссия невыполнима» и все такое. Вряд ли в ваши обязанности входит нянчиться с маленькой сестренкой, а кроме того, если вздумаете со мной возиться, у вас не хватит времени устраивать всякие там диверсии.

Взглянув на Алекса, я заметила, что он сжал зубы так, что рот превратился в твердую прямую полоску. Я усомнилась, что это добрый знак, и сделала новую попытку.

– Нечего вам за меня волноваться. Говорю же, я в состоянии за себя постоять. Те двое даже не сумели отобрать у меня ай-пэд.

Он моргнул.

– Как ты с ними справилась?

Щеки у меня раздулись, как бока рыбы-фуги, и я резко выдохнула.

– Ну, наверное, я очень крутая ниндзя!

Алекс, похоже, переваривал информацию. Наверное, представлял, как я луплю юных бандитов. Я приготовилась к ливню новых вопросов и уже удивлялась, зачем вообще открыла рот.

Наконец он нарушил молчание:

– Мы не устраиваем диверсий.

– Правда?

– Правда.

Я только рада была сменить тему.

– А чем же вы тогда занимаетесь? Я думала, вы в каком-то спецназе. – Меня не особенно интересовали их повседневные обязанности. Все мои представления о спецслужбах ограничивались сериалом «24 часа» и бондианой. При мысли, что кого-то из них могут ранить, мне становилось по-настоящему больно, словно что-то втыкалось в ребра, мешая дышать, – поэтому я давно уже придумала для себя диснеевскую версию спецназа: с говорящими и поющими зверятами, которые переводят старушек через дорогу.

– Ты бы не поверила, скажи я, чем занимаюсь… – В уголке его рта мелькнула ехидная улыбка, но тут же пропала, сменившись озабоченным взглядом. – Тебе надо в постель, – вдруг сказал Алекс. – Ты, верно, совсем вымоталась.

– Это точно, – призналась я и добавила: – Спокночи.

– Я буду здесь, на диване, если тебе что понадобится. Спокойной ночи.

Уходя по коридору в свою постель, я гадала, что бы он сказал, узнав, что мне нужен только он сам, и принял бы предложение, если бы узнал?