Текст книги "Временная соседка (ЛП)"

Автор книги: Сара Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

16.ДЖЕССИ

Ну, я здесь. На шикарном мероприятии Дрю по сбору средств БЕЗ НЕГО. У одной из его пациенток сегодня утром начались схватки, так что он весь день мотался туда-сюда между своей практикой и больницей. Я думала, что нам придется отказаться от мероприятия (и от моего эпического плана мести), но он написал мне около двух часов назад, что встретит меня здесь и возьмет мой билет с кухонного стола.

Излишне говорить, что я была не в восторге от идеи явиться одной.

Так вот почему я прячусь в неудобной холодной ванной, как неудачница. Я непрерывно писала Дрю, пока готовилась, чтобы этого не случилось. Ты придешь вовремя? Я написала по меньшей мере пять разных сообщений по мере того, как приближался час выхода из дома. Да! – отвечал он. Все еще вовремя? спрашивала я, прежде чем переступить порог машины. Ага! Увидимся там, сказал он.

И вот, когда я входила в сияющий бальный зал самого шикарного мероприятия, на котором я когда-либо была, кроме выпускного бала сто тысяч лет назад, Дрю написал мне сообщение: Пробки. Придется опоздать. Очень жаль. Я хотела упасть на землю и ползти оттуда, но было уже слишком поздно. Меня заметили слишком много высокопоставленных врачей и влиятельных пар.

Я бросилась в ванную, и именно там я до сих пор задерживаюсь, делая вид, что одержима своими волосами, мою руки и заново наношу помаду каждый раз, когда сюда входит кто-то новый. Мои руки превратятся в сморщенные сливы к тому времени, когда Дрю наконец-то придет.

Женщина заходит в туалет во второй раз и настороженно смотрит на меня, и я понимаю, что пора покинуть свой пост уборщицы. Я сглатываю и еще раз смотрю на себя в зеркало, жалея, что не купила более скромное платье, которое мне пытался продать интернет-магазин, а не это. Как будто оно знало. Чванливые продавцы могли каким-то образом видеть меня через компьютер и молча совали свои носы, пытаясь впихнуть в мою корзину свое серое безжизненное платье для беременных. Но нет. Я смотрела «Танцы со звездами» и чувствовала себя резвой. Поэтому я купила облегающее черное платье с высоким разрезом до колена, которое оказалось рядом с тем, которое должна купить женщина на моем сроке беременности.

Я шиплю, когда кручусь, чтобы посмотреть на себя через плечо. Когда это моя задница стала такой большой? Серьезно. Она массивная. Как будто у персикового эмодзи появились импланты и ямочки. Женщина выходит из кабинки и прослеживает мой взгляд до моей задницы, пока моет руки.

"Скажи мне прямо – моя задница слишком большая в этом?"

Если вы думаете, что у нас будет момент сестринского общения, то это сон. У этой женщины такой вид, будто я полностью оскорбила ее чувства и планирую эпическую отповедь. Она отрывает кусок бумажного полотенца и вытирает руки, прежде чем сказать: "Это определенно не то платье, которое я бы выбрала для вас".

Отлично. Сейчас я буду плакать, когда мисс Демур выйдет из ванной в своем восхитительном золотом платье, бедра выступают из-под ткани, маленькая упругая попка дергается вверх-вниз при каждом шаге. Она не обиделась, что мое платье слишком вызывающее, она обиделась, что я запихнула свое материнское тело в это вызывающее платье.

Как только я снова остаюсь одна, я достаю свой телефон из клатча и звоню Люси по FaceTime. "Ну же, ну же, ну же", – нетерпеливо шепчу я, пока телефон продолжает звонить. Я знаю, что у меня не так много времени, пока кто-нибудь еще не войдет.

Наконец, Люси отвечает, и я говорю: "Слава Богу. Люси, я похожа на пустяковую блудницу?".

Она сидит на своем диване, закусывает попкорном и носит очки. Я так завидую. "Ты снова смотришь много исторических драм BBC?"

"Не в тему. Правда?" Я кручусь и делаю ей хороший удар по заднице.

Она свистит. "Посмотри на эту попку! Ты выглядишь убийственно!"

"Нет. Ты лжешь. Я выгляжу как двуспальная кровать".

"Ты похожа на богиню плодородия".

"Тогда почему я чувствую себя слоном, наряженным для цирка?".

"Потому что в твоем теле постоянно бушуют гормоны. Но клянусь тебе, Джесси, ты прекрасно выглядишь. Дрю уже видел тебя?" В ее глазах появился озорной блеск.

"Нет. Он опаздывает, что совсем не помогает моим нервам. Я могу выглядеть крутой, но я не думаю, что выдержу, если он скажет мне, что я выгляжу отвратительно, и он будет слишком смущен, когда его будут видеть со мной".

На лице Люси появилась медленная ухмылка. "У меня такое чувство, что он заставит тебя почувствовать себя не иначе как прекрасной, когда приедет".

Я прищурилась на экран. "Почему ты так выглядишь?"

"Например?"

"Как будто у тебя изо рта должно торчать канареечное перо?".

Я бросаю последний взгляд в зеркало и пытаюсь запихнуть свое переполненное декольте обратно в платье, но от этого становится еще хуже.

"Нет, остановись, ты их злишь. Они пытаются взбунтоваться, раздуваясь еще больше". Супер. «Просто расслабься, Джесси. Ты великолепна».

По крайней мере, я выгляжу стильно с ног до головы. Мои светлые волосы завиты в мягкие волны в стиле 1920-х годов, которые обрамляют мое лицо, а одна сторона заколота назад. Мой макияж глаз темный и дымчатый, и даже я могу признать, что выгляжу готовой к подиуму. Затем мой взгляд падает на бархатное черное платье и вздувшийся живот.

"Нет. Я приду к тебе. Сделай побольше попкорна".

"Подожди! Джесс..."

Я завершаю звонок, прежде чем Люси успевает запротестовать, и бросаю телефон в свою маленькую сумочку. Я покачиваю своей персиковой попкой, выходя из ванной, готовая оставить за собой дымящийся след. Дрю может вышвырнуть меня из своего дома, если мне наплевать, и эта выходка, которую я запланировала на вечер, уже не стоит того. Честно говоря, я переосмысливала это всю неделю. Все решено – лучше Леви будет будить меня каждое утро, чем Дрю увидит меня в этом платье.

Я открываю дверь ванной комнаты и покидаю стерильное люминесцентное освещение, чтобы шагнуть в теплую роскошь богатства. Боже мой, сейчас я – беременная версия «Красотки». Я чувствую, как меня охватывает ужас, когда взгляды устремляются на меня, когда я пытаюсь грациозно проскользнуть к входным дверям. Я чувствую себя незащищенной и смущенной, когда пытаюсь избежать зрительного контакта с каждым, мимо кого прохожу. Почему они смотрят? Серьезно, кажется, что все смотрят. Мне хочется плакать. Нет, я собираюсь заплакать.

И тут я вижу его.

Через весь зал, на расстоянии целого бального зала, я замечаю Дрю, стоящего прямо у входа. Святой красавчик, Бэтмен. У них в больнице есть дежурные стилисты, которые только и ждут, чтобы превратить врачей в знаменитостей с красной ковровой дорожки в одно мгновение? Конечно, первое, что я замечаю, это волосы Дрю. Они уложены с помощью помады с атласным блеском и развеваются от его лица в удивительно причесанном виде, который каким-то образом идеально соответствует моим собственным ретро-вибрациям. Сначала я думаю, что он Кэри Грант для моей Дорис Дэй. Но потом мой взгляд пробегает по его мускулистому телу, заключенному в облегающий, хорошо скроенный темно-синий, почти черный костюм, который выглядит так сказочно неуместно среди всех этих душных костюмов, и я понимаю, что мы – бунтари на этом мероприятии. Он – Джеймс Дин для моей Мэрилин Монро.

Дрю выглядит высоким, стройным и сильным, непринужденно беседуя с человеком, который остановил его возле двери. Мне кажется, этот человек даже не знает, что такое неуверенность в себе, потому что ему никогда не приходилось ее испытывать. Он – это все, чего хотят все, и все, чего хочу я.

Это официально. Я ухожу отсюда.

Я оглядываюсь вокруг, судорожно пытаясь найти меню или что-то, что я мог бы держать перед своим лицом, но ничего нет. Ничего. Что нужно сделать девушке, чтобы найти высокий папоротник или фикус, за которым можно стоять? Как насчет тяжелой портьеры? Черт бы побрал эти передачи BBC, забивающие мою голову неправдоподобной чепухой. У них всегда есть множество папоротников, которыми можно укрыться.

Когда я снова поднимаю глаза, Дрю уже смотрит на меня. Поймана. Даже отсюда я могу сказать, что он совершенно не обращает внимания на мужчину, который болтает без умолку. Взгляд Дрю сосредоточивается на мне и пробегает от моих волос до пальцев ног – так пристально, что я чувствую его глаза, как будто это его руки.

Мурашки пробегают по моим голым рукам, когда его глаза снова встречаются с моими, и медленная улыбка расплывается по его губам. Его голова покачивается из стороны в сторону, как бы говоря: «Это на тебя похоже". Он прерывает зрительный контакт со мной достаточно надолго, чтобы отстраниться от мужчины рядом с ним, а затем его взгляд возвращается обратно, фиксируясь на мне, пока он идет через бальный зал.

Мое сердце колотится в груди, и я благодарна, что нахожусь в комнате, полной врачей, чтобы они могли реанимировать меня, когда от сексуального взгляда Дрю Маршалла я потеряю сознание.

Когда он подходит ближе, я чувствую, что подаюсь вперед, желая подбежать, обвить его шею руками и провести поцелуями по его чисто выбритой челюсти. Полегче, Джесси. Ты сегодня на задании. Бедный Дрю, он совершенно не замечает ловушки, в которую он неосознанно попадает, ловушки, которую я расставила в тот момент, когда он представил эту идею о том, чтобы я выдавала себя за его девушку. Сегодняшний вечер – это мой шанс сравнять счет после того, как он бросил меня на произвол судьбы перед моим дедушкой (да, я знаю, что дедушка не пришел – подробности, подробности), и я подавлю свои растущие чувства. То, что сегодня он сексуален как грех, и я могу испытывать к нему чувства, а могу и не испытывать, не означает, что я собираюсь отказаться от своих планов. Это значит, что мне нужно удвоить их.

Дрю останавливается прямо передо мной, и я стараюсь, чтобы у меня не подкосились колени. Я никогда в жизни так не нервничала.

"Ты опоздал", – говорю я голосом, который, надеюсь, не выдает моей дрожи.

Дрю потрясает каждое нервное окончание в моем теле, когда его рот складывается в полуулыбку, а его рука поднимается, чтобы слегка провести кончиками пальцев по волнам моих волос, задевая висок и щеку, а затем опускается вниз по всей длине моей руки. Его рука останавливается, чтобы сомкнуться с моей, и инстинктивно мои пальцы смыкаются вокруг его пальцев в собственнической, первобытной хватке, которой я не горжусь. Говорят, первое правило в розничной торговле – убедить покупателя подержать заинтересовавший его предмет, потому что его мозг будет подсознательно считать его своим. Видимо, этот принцип применим и к людям. Дрю теперь чувствует себя моим.

Он наклоняется вперед, его гладкая челюсть касается моего лица, и он шепчет: "Ты абсолютно прекрасна".

Его хриплый, тихий, "только для меня" голос пробивает себе дорогу сквозь мои хрупкие эмоции и разрушает меня в процессе. Дрю отстраняется, но держится ближе к моему лицу, чем мы когда-либо были. Я могу столкнуться его носом со своим. Я чувствую запах его мужского одеколона, вижу черные мушки в его темно-синих глазах, чувствую, как натянулась струна между нашими ртами. Я могу наклониться вперед совсем чуть-чуть, и наши губы соприкоснутся. Они должны соприкоснуться.

Я благодарю свои счастливые звезды, когда голос раздается рядом с нами и разрубает наше мгновение пополам. "Доктор Маршалл!"

Мы с Дрю отстраняемся друг от друга, но он не позволяет мне убрать свою руку. Он знакомит меня со своей коллегой-женщиной, которая прервала нас. Ее зовут доктор Сьюзан Лэндри, и я думаю, что должна знать, кто она, но мой разум просто говорит: "Бла-бла-бла, рука Дрю так хорошо ощущается в моей руке. Какая у него мужественная рука. Я хочу поднести ее к лицу и смотреть на нее. Это большая рука, что, как известно каждой женщине, только усиливает привлекательность мужчины.

Ого, как долго я думала о руках Дрю? Подозреваю, что долго, потому что сейчас и Дрю, и доктор Лэндри смотрят на меня, а я не знаю, что сказать. Я моргаю на женщину. "Простите. Мозг беременной. Я пропустила то, что вы сказали".

Она смеется, и ее добрая улыбка обезоруживает. Я немного расслабляюсь. "Я просто сказала, что очень рада познакомиться с девушкой Дрю! Он так много говорил о тебе на этой неделе".

Да, это неприятно слышать. Удивительно, но это не неприятно, но определенно неприятно. Я поднимаю взгляд на Дрю и вижу, как слегка расширяются его глаза. Очевидно, теперь я говорю на языке глаз Дрю, потому что понимаю, что это тот самый человек, ради которого нам суждено быть в фальшивых отношениях.

Держа руку Дрю, я беру другую и обхватываю его бицепс, прислоняюсь к нему и обнимаю его руку. Боже, Дрю. У него тут просто смешные мышцы. Меня определенно отвлекает то, как мое тело сейчас реагирует на тело Дрю, но я продолжаю вежливо улыбаться и начинаю расставлять ловушки.

"Только на этой неделе, детка? Ну, я думаю, тебе будет о чем поговорить, раз мы наконец-то съехались".

Брови доктора Лэндри поднимаются. "О, ничего себе. Это серьезно. Поздравляю вас обоих. Но я думаю, что кроме новоселья вас есть с чем поздравить". Ее взгляд падает на мой живот, и по какой-то причине мы с Дрю никогда не обсуждали, как поступить с этой частью уловки. Мой инстинкт подсказывает, что он хотел бы, чтобы я убедилась, что все знают, что это не его ребенок, но знаешь что, приятель? Ты меня подставил, и пришло время платить.

Я потираю живот и смотрю на него так, будто вся моя вселенная висит на его мизинце. "Спасибо. Надеюсь, у ребенка будут глаза Дрю. Я никогда не видела такой глубокой синевы".

Лицо Дрю слегка побледнело, а его рука напряглась под моим прикосновением. Ой! Неужели твоя ложь только что стала немного сложнее, Дрюски-Вуски?

Он напряженно улыбается. "Не уверен, что это возможно", – говорит он с легкой усмешкой, явно пытаясь дать понять нашей дорогой Сьюзен, что он не собирается становиться биологическим отцом.

Из того времени, что я провела рядом с Дрю с тех пор, как Люси и Купер стали встречаться, я также знаю, что он презирает публичное проявление любви. Каждый раз, когда они целуются или обнимаются, Дрю гримасничает.

Именно поэтому я подхожу еще ближе и касаюсь кончиком носа мочки его уха (для справки, у меня нет проблем с этим, но от этого меня даже тошнит). "Перестань пытаться сдерживать свои надежды. У детей все время оказываются папины глаза".

"Ну, ребята, вы просто слишком..." Я вижу, как доктор Лэндри с трудом подбирает слово. "Мило. Поздравляю вас обоих, и увидимся за столом во время ужина".

"Увидимся там", – говорит Дрю спокойным, вежливым голосом. Когда она отходит достаточно далеко, он резко смотрит на меня, его голос даже близко не похож на спокойный или вежливый. "Что это, черт возьми, было?"

"Что?" Я невинно подмигиваю ему. Я просто маленький ягненок на пастбище.

Дрю оглядывается по сторонам и, видимо, понимает, что в пределах слышимости еще слишком много людей, поэтому он вырывает свою руку из моего захвата и кладет свою ладонь мне на поясницу, направляя нас в сторону туалетов, но не тех, где я пряталась раньше. Нет, ему каким-то образом удается найти для нас уединенный туалет с одной кабинкой.

Как только мы вошли, он закрыл за нами дверь, и теперь я застряла в этой крошечной камере с самым привлекательным мужчиной на свете. Но я не буду его целовать. НЕ БУДУ. Сегодняшняя игра заключается в том, чтобы вернуть Дрю Маршалла на его законное место, где-то далеко, далеко от моего разума и сердца.

"Что это было там?" Его голос низкий и гулкий, и его парадные туфли щелкают по полу, когда он приближается ко мне.

Я делаю отступающий шаг, и моя спина ударяется о стену. "Ничего. Я думала, ты хочешь, чтобы я была твоей девушкой".

"Ты почти обсосала мочку моего уха. Это уже слишком, тебе не кажется?"

Я пожимаю плечами, не желая предупреждать его слишком рано. "Ладно, значит, ты не любишь, когда твои женщины ласковы – поняла. Я не буду ставить тебе засосы за столом".

Его глаза сузились. "Мне нравятся ласки, между прочим. Только не так сильно в середине разговора с коллегой".

"Не любить ласку – это нормально. Некоторые люди не умеют этого делать, и это нормально". Почему я его так подначиваю?

Его глаза вспыхивают, и он подходит так близко, что кончики его туфель касаются кончиков моих. Кроме того, мой живот касается передней части его пиджака, и почему-то это кажется невероятно интимным. "Я прекрасно умею проявлять привязанность. Нет, на самом деле, у меня это отлично получается. Если бы я захотел", – его глаза опускаются к моему рту, – «я мог бы показать тебе лучшую чертову привязанность в твоей жизни».

Покажи мне!

Нет... не показывай мне.

ПОКАЖИ МНЕ.

"Я не знаю. Мне кажется, ты ужасно защищаешься".

Он смотрит на меня и улыбается – волк, одетый в дизайнерский костюм. "Ты дразнишь меня прямо сейчас. Почему, Джессика?" Его рука поднимается и опускается на стену позади меня, пригвоздив меня к месту. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу и говорю себе: "НЕ СДАВАЙСЯ, ЖЕНЩИНА". "Сейчас мне кажется, что ты играешь со мной в игру. На какой результат ты надеешься?".

Я поднимаю подбородок вверх, как кинжал, хотя все, чего я хочу, это расплавиться на его руках. "Я не знаю... как ты думаешь, что это должно быть?"

Он затихает на три вдоха, и поскольку он так близко, я чувствую все три вдоха на своих губах. Напряжение между нами ощутимо и гудит в каждом дюйме меня. Я хочу схватить Дрю за рубашку и притянуть его лицо вниз на последний дюйм, но вместо этого я упираюсь руками в стену ванной, желая, чтобы они оставались на месте.

"Почему ты позволил Сьюзен думать, что это мой ребенок?"

Вопрос потряс меня на мгновение, и я надеюсь, что он не увидит этого на моем лице. "Я думала, ты этого хотел. Это очень украшает историю о преданной девушке".

"Это настоящая причина?"

Нет. Настоящая причина в том, что я хочу запутать его во лжи так крепко, чтобы, когда ему наконец придется из нее выбраться, он был унижен. Это настоящая причина. Это первый шаг.

...не так ли?

"Ммхмм", – хмыкаю я, все еще не в силах удержаться от того, чтобы не взглянуть на его рот, не желая останавливать себя, представляя, каким был бы его поцелуй. Твердый? Сладкий? Нежным? Жестким?

НЕТ. ПЛОХО, ДЖЕССИ.

Губы Дрю изогнулись вверх, потому что я смотрела на него, и он знает почему. Одна из его рук опускается к моему бедру, и я чувствую, как его пальцы вдавливаются в мой бок. Я не могу позволить этому случиться. Это разрушит все, чего я пытаюсь достичь, и все же...

Может быть, один поцелуй ничего не повредит.

К сожалению, стук в дверь ванной застает нас обоих врасплох. Дрю кусает губы в улыбке, задерживая взгляд на мне еще на секунду, прежде чем покачать головой и опустить манжеты пиджака. Хорошо. Отлично. Никаких поцелуев сегодня. Все идет по плану.

Но когда он поднимает одну бровь и протягивает мне руку, я колеблюсь в своем плане возмездия. Я планировала это еще до того, как узнала Дрю по-настоящему, до того, как мы стали друзьями... теперь я думаю, стоит ли это делать. Интересно, могу ли я позволить себе насладиться этой ночью в качестве его притворной девушки... могу ли я позволить себе влюбиться в Дрю?

Нет.Я не хочу.

Дрю Маршалла собираются разыграть так сильно, как его еще никогда в жизни не разыгрывали.

17. ДРЮ

Мы сидим за столом, ждем, когда подадут ужин, и Джесси ласкает мое ухо. Не в чувственном смысле – хотя, возможно, это выглядит так, как и должно быть, – но это больше похоже на назойливую мошку, донимающую мое лицо. У меня руки чешутся отмахнуться от нее. Все за столом смотрят на нас так, словно они глубоко обеспокоены, и, честно говоря, я их не виню.

Я понимаю, что это моя вина. Джесси думает, что я не люблю публичное проявление чувств из-за того, что я так много болтаю с Люси и Купером, так что, естественно, она будет лезть ко мне на людях из-за этой негласной игры "синица в руке", которая идет между нами. Это как человеческая версия "Морского боя".

Я натянуто улыбаюсь и дергаю плечом, пытаясь оттолкнуть руку Джесси так, чтобы весь стол не понял, что я делаю. Но это большой круглый стол, и они все смотрят. Теперь я просто обнимаю плечом ее руку, что заставляет меня выглядеть еще более влюбленным и отвратительным. Я использую более прямой подход и накрываю ее назойливую маленькую руку своей, затем опускаю ее к ней на колени, крепко держа ее там.

Она сжимает мою руку под столом. На ее лице написано: ВПЕРЕД. Я сжимаю в ответ. НЕ ШАНС.

Мы оба одариваем друг друга мягкой улыбкой, чтобы все поверили в наш роман, который бывает раз в жизни, но под столом наши руки враждуют. Боже, она заставляет меня смеяться. И поцеловать ее.

Когда я впервые увидела Джесси в другом конце зала сегодня вечером, мой желудок упал в свободное падение. Она выглядела так классически, женственно и изящно, и мое сердце забилось в груди от радости за нее. С тех пор оно не останавливалось. Я бы поцеловал ее в ванной, если бы стук в дверь не прервал нас. Я хотел этого больше, чем когда-либо хотел чего-либо. Даже сейчас, когда я смотрю в лесные глаза Джесси, сверкающие от теплого освещения, мне хочется застонать. Я едва могу это вынести. Я хочу подхватить ее и ее озорную улыбку на руки и унести домой.

За столом продолжаются разговоры о медицине, как это было с тех пор, как мы сели за стол, и я надеюсь, что после ужина все перестанут говорить на постоянном жаргоне. Это главный недостаток врачей, собирающихся вместе на общественные мероприятия: мы не можем говорить ни о чем, кроме медицины. Так уж мы устроены. Столько лет, посвященных только учебе и запоминанию как можно большего, сделают это с человеком. Еще в школе, когда все остальные веселились и общались, мы были погружены в учебники. Самым большим социальным контактом для нас была учебная группа, которая, по сути, и есть то, чем мы сейчас являемся. Ультраэлегантная учебная группа.

Я знаю, что Джесси должно быть до смерти скучно. Может быть, если бы разговор был более интересным, она бы меньше стремилась вырваться из моей руки. Ее пальцы похожи на маленького краба, скребущегося по песку.

"Доктор Маршалл, я хотела спросить вас – что случилось с вашим глазом?" Сьюзан говорит через стол. Конечно, Сьюзан это заметила. Сейчас это скорее небольшой синяк с зеленоватыми тенями, чем неделю назад, когда Джесси дала мне его. По какой-то причине я полюбил этот синяк. Мне нравится, что Джесси подарила его мне. Мне нравится, что когда я смотрю в зеркало, я вспоминаю блеск ужаса в ее зеленых глазах, когда она подумала, что действительно причинила мне боль. Это был первый раз, когда она смотрела на меня без маски безразличия или ненависти.

Джесси загорается при этом вопросе. Она улыбается, широко сверкая глазами от возбуждения, и подпирает локтем подбородок, словно кто-то только что сказал ей, что я сейчас запрыгну на стол и устрою всем стриптиз.

Жаль Джесси, если она планирует меня уничтожить, я потащу ее за собой.

Я наклоняюсь вперед, заговорщически ухмыляясь, и наклоняю голову в ее сторону. "Я стараюсь не целоваться и не рассказывать, но, по правде говоря, она немного переусердствовала в..." Мое предложение прерывается, когда нога Джесси сталкивается с моей голенью, и она бросает на меня мрачный взгляд.

"Кухне", – заканчивает она за меня, не разрывая зрительного контакта. "Я случайно открыла шкаф прямо ему в лицо". Что-то в ее взгляде обещает, что ее заявление сбудется, если я продолжу, но это будет не случайно.

Все понимающе хмыкают, но видно, что они ей не верят. Мое семя было посеяно, и ее лицо превращается в кипящую лаву. Я чувствую себя триумфатором. Улыбаясь, я наклоняюсь к Джесси, чтобы... чтобы что? Я точно не знаю. Все, что я осознаю, это то, что мне нужно быть ближе к ней. Провести пальцем по ее румяной щеке. Поцеловать ее. Обнять ее. Ее сузившиеся глаза смягчаются, а губы слегка приоткрываются. Мы заперты в этом моменте вместе, и все, что чувствую я, чувствует и она. Если бы я только мог немного наклониться...

Рука хлопает меня по спине. Конечно. «Дрю? А я думал, что это можешь быть ты!»

Я готов убить того, кто только что прервал этот момент между нами, когда смотрю в глаза своему старому наставнику из медицинской школы. Несмотря на то, что в то время он был врачом-преподавателем, Ричард был одним из моих первых друзей в мире медицины, и он, вероятно, единственный человек, который может избежать моих убийственных намерений в данных обстоятельствах. Когда я решил сосредоточиться на акушерстве и гинекологии, именно к нему я обратился со своими опасениями по поводу того, что я молодой мужчина в этой профессии и боюсь, что у меня никогда не будет пациентов. Он рассмеялся и сказал, что позволит мне промокнуть его плечо слезами только после того, как я попробую стать чернокожим геем в медицине или женщиной в той же профессии, которой приходится работать вдвое больше, чтобы доказать, что она не менее способна, чем мужчина. Он мне сразу понравился. Доктор Грин научил меня лучшему, что я когда-либо мог сделать как мужчина акушер-гинеколог, – это закрыть рот и слушать женщин вокруг меня. Я хорошо применяю этот принцип в своей практике, хотя в личной жизни не всегда получается.

"Доктор Грин, рад вас видеть", – говорю я, вставая, чтобы пожать руки ему и мистеру Грину. "И Генри", – говорю я, обращаясь к мужу Ричарда. "Как поживаете? Мне кажется, я не видела вас обоих с вечеринки по случаю выхода доктора Грина на пенсию". Когда я смотрю на наши сцепленные руки, я понимаю, насколько покраснели мои руки благодаря моему маленькому крабу-пинчеру. Я перевожу взгляд на Джесси и вижу, что она сидит скромно, сложив руки на коленях, как терпеливый ангел, но я знаю, что она видела следы от щипков, потому что ее губы сжаты вместе, сдерживая яростный смех.

Если Генри замечает странные красные пятна, он с изяществом их игнорирует. "Мне кажется, что мы никого не видим с тех пор, как Ричард ушел на пенсию". Он бросает на него порицающий взгляд. «Я умолял его выйти на пенсию, чтобы мы снова могли куда-то ходить. Он пошел на компромисс, разрешив нам прийти сегодня вечером».

Ричард смеется и ведет Генри вокруг стола, чтобы занять два свободных места, ближайшие ко мне и Джесси. Он выдвигает стул для Генри, заставляя меня запоздало задуматься, не сделал ли я это для Джесси. После того, как они заняли свои места, Ричард смотрит на Генри суженными глазами.

"И заставить тебя снова скучать по мне во время всех этих долгих рабочих дней? Никогда."

Генри смотрит на нас с Джесси расширенными глазами и насмешливо улыбается. "Он такой внимательный".

Мы все смеемся, а затем, стараясь быть незаметной, я перевожу взгляд на Джесси, надеясь, что она не выглядит скучающей. Потому что по какой-то причине я хочу, чтобы ей понравилось быть здесь со мной – познакомиться с моими коллегами и людьми, которые сыграли такую важную роль в начале моей карьеры. Когда я смотрю на нее, мое сердце замирает. Ее голова слегка наклонена в сторону, а в зеленых глазах искрится искренняя улыбка. Она выглядит счастливой.

Я не осознаю, что полностью повернул лицо, чтобы открыто смотреть на Джесси бог знает сколько времени, пока голос Генри не ввергает меня в реальность.

"Дрю, кто эта прекрасная молодая женщина, на которую ты так задорно смотришь?" – спрашивает он с ноткой озорства в глазах, словно ему не терпелось назвать меня при всех.

Не задумываясь, я поднимаю руку, чтобы положить ее на спинку стула Джесси, и провожу большим пальцем по ее плечу. Я замечаю, что она смотрит вниз, туда, где я провожу ленивый узор по ее коже, и могу поклясться, что ее кожа краснеет. Видите, я могу делать ласки.

Джесси быстро поднимает на меня взгляд, и ее глаза ищут мое лицо, словно она хочет убедиться в том, что Генри имел в виду. Только вот она совсем не выглядит счастливой от этого. Мне показалось, или она опускает плечо, чтобы я не мог больше касаться его пальцами?

"Это... моя девушка, Джессика Барнс. Джесси, это доктор Ричард Грин и его муж Генри. Доктор Грин был моим наставником в медицинской школе".

Великолепные, полные губы Джесси растягиваются в мягкой улыбке, и это все. Она принимает их в свою группу друзей с легкостью, которую никогда не давала мне, и мне приходится очень стараться, чтобы не ревновать. Но я ревную. Я ревную и задаюсь вопросом, что мне нужно было сделать с самого начала, чтобы получить такое же милое обращение, как Ричарду и Генри. Может быть, если бы в тот день, когда она появилась, готовая драться со мной от имени Люси, я просто поцеловал бы ее тогда там, мы могли бы избежать всех этих неприятных дуэлей.

Но даже когда я думаю обо всей этой "неприятной дуэли", я улыбаюсь, потому что, по правде говоря, мне это было необходимо. До этого момента я не понимал, насколько я устал от своей постоянной потребности оставаться профессионалом и собранным. Даже в моей семье я тот, кто решает проблемы, тот, кто ответственен, тот, кто всегда готов помочь, когда я им нужен. И не поймите меня неправильно, мне нравится быть таким парнем. Мне это очень подходит, но иногда мне просто нужно отдохнуть от этого. В моей жизни никогда не было никакой другой силы, которая показала бы мне, что есть другой путь или что я упускаю... до Джесси. После жизни, борьбы и игр с ней я понял, насколько я был лишен бессмысленной радости. Смех ради смеха. Улыбаться просто потому, что мне так хочется. Это было хорошо, и я не хочу, чтобы это заканчивалось.

Как быстрые друзья, Ричард, Генри и Джесси заключили соглашение называть друг друга по именам, и Генри не теряет времени, придвигая свой стул поближе к Джесси и погружаясь в длинную серию вопросов, чтобы познакомиться. Мы с Ричардом отправляемся к открытому бару, чтобы принести напитки к столу, и проводим следующие двадцать минут за разговорами. Я пытаюсь сосредоточиться на разговоре, но Генри продолжает смеяться над тем, что говорит Джесси, и я не могу удержаться, чтобы не переглянуться. Улыбка Джесси с ямочками бьет меня по животу каждый раз, когда я вижу ее, и мне хочется наклониться и поцеловать ее. Я понимаю, насколько более приятными были бы эти мероприятия, если бы она всегда ходила со мной. Джесси даже удается заставить остальных за столом отказаться от профессиональных медицинских разговоров, когда она оживленно рассказывает историю о том, как она случайно отрезала кончик чьего-то уха в школе парикмахеров, а затем убедила одного из врачей скорой помощи и бедного парня, лишенного части тела, позволить ей войти в машину скорой помощи и помочь перевязать его. Она ушла с места происшествия с номерами ОБОИХ парней. Только Джесси могла справиться с подобным.

Когда я слышу, как Генри спрашивает Джесси, знает ли она уже пол своего ребенка, я чувствую, что наклоняюсь ближе. Я никогда не слышал, чтобы она упоминала местоимение, говоря о ребенке, да она вообще никогда не упоминает о нем. Все это кажется очень загадочным, но я был слишком труслив, чтобы спросить ее об этом.