Текст книги "Временная соседка (ЛП)"
Автор книги: Сара Адамс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Сара Адамс
Временная соседка
Серия: Это случилось однажды в Нэшвилле – 2
1 . ДЖЕССИ
Линия гудит три раза, прежде чем Люси отвечает. “Эй, Джес...”
“ОН НЕ ПОЯВИЛСЯ!” Я тут же кричу на свою лучшую подругу.
Люси хихикает. Ей повезло, что ее сейчас нет рядом со мной, иначе я бы ущипнула ее за нежное место под мышкой за то, что она так легкомысленно отнеслась к этому.
“Кто не пришел? Твой дедушка или мой брат?”
“Дрю. Твой несносный брат!”
“Прекрати орать!” Люси кричит в ответ.
“Я не могу!”
“Почему бы и нет?!”
“Потому что я завелась! Это способ Дрю отомстить мне за то, что я так сильно его ненавижу. Он согласился помочь мне сегодня, планируя выставить меня дурой перед моим дедушкой. Держу пари, прямо сейчас он идет навстречу закату с коварной улыбкой, одетый в белый льняной костюм.”
«Ладно, во-первых, еще утро. А во-вторых, ты на самом деле совсем его не знаешь.”
Я хмурюсь.
«Ты же не думаешь, что он надел бы белый льняной костюм? Я уверена, что он...»
"Нет. Я имею в виду, что я уверена, что у него есть веское оправдание, потому что вчера вечером, когда я позвонила и попросила его помочь тебе, он даже не колебался, прежде чем сказать "да". Ты пыталась дозвониться ему сегодня утром?”
“Ха! Пыталась ли я =дозвониться до него?! Всего пятнадцать раз. Все это время оно отправлялось на голосовую почту. Признай это, Люси, твой брат – первоклассный придурок, и я была права, что не доверяла ему.”
В чем я не признаюсь Люси, так это в том, что это моя собственная вина за то, что я когда-либо позволяла себе полагаться на человека, который больше всего на свете хотел бы разрушить мою жизнь. Впрочем, я не могу его винить, потому что это чувство взаимно. Поверьте мне, если бы в мире был буквально кто-нибудь еще, кого я могла бы попросить выдать себя за моего фальшивого жениха, я бы это сделала. Вчера вечером я даже спросила случайного парня в продуктовом магазине, но, как ни странно, он сказал "нет". На самом деле, это было не столько "нет", сколько то, что он быстро уходил от меня, сжимая в руке бутылку с горчицей. Я была вынуждена полагаться на Дрю, потому что у меня не было времени и возможностей, а это ужастно.
Прошлой ночью мой дедушка (человек, который вырастил меня) позвонил, чтобы сообщить мне, что он удивит меня и приедет на выходные утром (то есть сейчас). Обычно я была бы в восторге от возможности увидеть своего самого любимого человека в мире, но это НЕ тот случай, когда меня вот-вот уличат в том, что я большая жирная беременная лгунья. Лжец, лжец, штаны для беременных горят!
У меня даже не было веской причины лгать своему дедушке – он никогда не заставлял меня чувствовать, что мне нужно быть кем-то, кем я не являюсь, чтобы получить его любовь. Но по какой-то причине, когда мне пришлось позвонить и сказать ему, что я беременна, я запаниковала и сказала, что тоже выхожу замуж.
Теперь, по правде говоря, я тоже думала, что выйду замуж. Я была наивно убеждена, что мой парень в то время отправился в турне со своей группой, потому что ему нужно было некоторое время, чтобы переварить это важное событие в своей жизни, а потом он вернется. Я подумала, что ему нужно устроить небольшую (читай: огромную, мега, ужасно злую) истерику из-за этого внезапного изменения в его жизненном плане, а затем он бумерангом вернется ко мне. ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ: Он этого не сделал. По-видимому, некоторые бумеранги не возвращаются обратно.
Мой бывший парень Джонатан сбежал так же, как и мой отец, и теперь, после нескольких долгих месяцев, я наконец смирилась с осознанием того, что он не вернется. (Джонатан, не мой отец. Я потерял всякую надежду на возвращение этого человека, когда все еще пила из чашки.)
Итак, когда я позвонила своему дедушке и сказала ему, что у него скоро будет правнук, я также могла бы упомянуть, что выхожу замуж. Поскольку слово "бредовый" не очень красиво, мы скажем, что именно надежда заставила меня солгать – надежда, что моя жизнь не пойдет по тому же пути, что и у моей мамы.
Удивительно, но до сих пор я довольно хорошо поддерживал эту ложь. Я несколько раз ездила домой в Кентукки навестить своего дедушку с тех пор, как объявила о своей предстоящей свадьбе... но, к сожалению, мой дорогой, дорогой замечательный жених всегда был слишком занят работой, чтобы иметь возможность приехать. Работа престижного юриста никого не ждет! (И да, я понятия не имею, почему я также превратила Джонатана в адвоката. Я думаю, что в тот момент какая-то часть меня, должно быть, знала, что он никогда не вернется.) Как бы то ни было, все было прекрасно и шикарно, пока вчера вечером мой дедушка не устроил мне неожиданную поездку.
Затем Люси уговорила меня симулировать отношения с ее братом, которому я мечтаю дать слабительное с помощью неожиданной доставки кофе в его офис. Дрю, физическое воплощение того, что чувствует человек, когда ему поручают обязанности присяжного. Но подождите, это еще не все!
Дрю – это:
• Человеческая версия зернышка попкорна, застрявшего у вас в зубах.
• Человек настолько скучный, что ест сельдерей на десерт.
• Единственный человек в мире, с которым было бы приятнее пробежаться босиком по следу из остроконечных Лего, чем вести тридцатисекундный разговор.
На случай, если кто-то все еще в замешательстве, я абсолютно не выношу доктора Заносчивого Маршалла.
Я снова раздвигаю занавески и смотрю на подъездную дорожку, как подглядывающий. Если Дрю подъедет прямо сейчас, он увидит мое лицо, прижатое к стеклу, из-за чего у меня будет поросячий нос и горящие смертью глаза, и он упадет духом при виде этого. Я вынуждена снова опустить занавес, когда мама, катающая своего малыша в коляске, видит меня и выглядит так, словно может вызвать полицию.
“Джесси, я уверена, что у Дрю есть хорошее объяснение. Я знаю, ты полна решимости ненавидеть его, но я обещаю, что он один из хороших.”
"Нет. Мой дедушка – единственный хороший холостяк, оставшийся в мире, и если бы те старые бабушки в бинго были умными, они бы его схватили. Так что нет…Я не верю, что Дрю – один из хороших людей, и я уверена, что он сделал это нарочно. Он злится на меня за то, что я швырнула пакет с подгузниками ему в лицо, и это месть”.
“Какие подгузники? Нет, знаешь что? Я не хочу знать. По крайней мере, расскажи мне, что случилось, когда появился твой дедушка, а Дрю там не было.”
Сверчки. Я не говорю ни слова, и я надеюсь, что Люси подумает, что линия оборвалась, сдастся и продолжит свой день.
“Джесси-и-и”. Она произносит мое имя так, словно только что узнала, что я съела все печенье из банки. “Что произошло, когда он появился?”
Я драматично вздыхаю. “Он этого не сделал, ясно? Он позвонил мне сегодня утром и сказал, что проснулся от того, что спустило колесо, и его пришлось отбуксировать к механику. Он сказал, что ему придется отложить визит в другой раз.”
“О, боже мой! Тогда почему, черт возьми, ты так расстроена из-за Дрю? Он тебе даже не был нужен!”
Я моргаю. “Потому что он этого не знал! Я никогда не говорил ему, потому что хотел посмотреть, появится он или нет. А он этого не сделал, так что ХА!”
“Ты невероятна”. Я знаю, что Люси сейчас качает головой. “Эта ненависть должна прекратиться. Вы оба ведете себя как дети, и я больше не могу этого выносить. Кроме того, тебе нужно сказать своему дедушке правду.”
“Я уже это сделала”, – бормочу я себе под нос.
“Как это было?” Она теперь такая набожная.
“Я сказала, что уже сказала ему, что у меня нет жениха. Ну, на самом деле, он догадался об этом. Он попросил перенести встречу на следующие выходные, и когда я сказала ему, что, по моему мнению, Джонатана не будет в городе в эти выходные, и в последующие выходные, и в последующие выходные, он сказал мне, что уже знал и почти догадывался с самого начала, что жениха не было. Я думаю, это было подозрительно, что Джонатан ни разу за семь месяцев не появился рядом в то же время, что и мой дедушка.” Должным образом отмечено: в будущем мне нужно придумывать лучшую ложь.
На самом деле, сейчас я чувствую себя немного глупо из-за того, что вообще придала этому такое большое значение. Я думала, он так гордится мной, потому что я выхожу замуж, создаю семью, иду по пути типичной американской мечты. Но пойми это – он просто гордится мной за то, что я есть я. Его нисколько не волнует, что у меня нет мужа; он просто счастлив, что видит, как я становлюсь мамой. От этого заявления мое сердце раздулось до размеров Техаса. В очередной раз мой дедушка доказал, что никто не сможет превзойти его доброту.
“Это потрясающе, Джесси! Так что теперь все, что осталось, – это простить Дрю.”
Простить Дрю? ха! “О, дорогая, эта вражда только началась”.
“Очень зрело”. Я слышу, как в ее тоне закатываются глаза. “Вот что я тебе скажу…почему бы тебе не пойти и не съесть немного маринованных огурцов, как ты любишь, а я попытаюсь связаться с Дрю, чтобы выяснить, что происходит? А потом, может быть, мы сможем вернуться к тому, чтобы простить друг друга”.
“Фу —нет обоим. Теперь моя тяга перешла на обжигающе горячие чипсы”.
“Знаешь, меня действительно бесит, что ты постоянно ешь все, что хочешь, и почти не выглядишь беременной. Я была слоном на твоей стадии беременности.”
Я ЗНАЮ, ЛЮДИ! Я маленькая для женщины на третьем триместре. Я поняла. Все постоянно упоминают об этом, и это заставляет меня чувствовать себя ужасно. Они все смотрят на меня так, будто я морю себя голодом, и мой бедный ребенок никогда не будет здоров и не поедет на Олимпиаду из-за меня! Я просто маленькая, ясно?! Мой врач даже предложил написать мне записку, чтобы я держала ее в сумочке, в которой говорилось, что мой ребенок имеет идеальные размеры, а мой размер более чем приемлем для здоровой беременности. Ладно, может быть, мне пришлось умолять и умолять (и рыдать), чтобы она написала это, но это не имеет значения – этот листок бумаги заламинирован в моей сумочке, так что каждая унизительная слеза, которую я пролила, того стоила. Той старушке в продуктовом магазине пришлось полностью проглотить свои слова, когда я достала их и показала перед ее самодовольным, всезнающим лицом.
Когда я не отвечаю, Люси спрашивает: “Джесси? Ты в порядке?”
Я пытаюсь скрыть это, но не могу. Я резко шмыгаю носом и смахиваю слезу со щеки, потому что я очень чувствительна к своему размеру. И в основном все, что угодно и все время.
“О нет, ты плачешь?”
"нет."
“Да, это так”.
“Нет, это не так”, – говорю я сквозь явные слезы. “Я никогда не плачу”.
”Мммм“.
"Плач “ это для лохов”. Мой голос срывается и дрожит – дурацкая беременность.
“О, малышка”, – говорит Люси, и в ее тоне нет ничего, кроме нежности.
«что?» – спрашиваю я, направляясь в ванную, чтобы оторвать кусок туалетной бумаги и промокнуть глаза, пока тушь не успела потечь.
Я не знаю, что на меня находит в эти дни. В одну минуту я в полном порядке, а в следующую я смотрю рекламу эректильной дисфункции и плачу, потому что это так чертовски мило, что эти пары держатся за руки, нежась в своих ваннах бок о бок! И даже не заставляй меня начинать с рекламы собачьего корма, полного щенков.
“Осталось всего два месяца”, – говорит она, зная, насколько я полностью пережила беременность. Она знает это, потому что я отправляю ей это первым делом каждое утро. Соедините это с моей ненавистью к ее брату, и это действительно чудо, что она до сих пор не вычеркнула меня из своей жизни. Меня посещает ужасная мысль: может быть, она мой друг только потому, что я ее босс? Я владелец салона Honeysuckle, где работает Люси, но, конечно, она дружит со мной не только по этой причине... Боже, теперь я плачу еще больше. Это просто смешно. Дрю! Мне нужно продолжать думать о Дрю, чтобы я могла направить все свои эмоции на ненависть, а не на слезы.
“Это все еще кажется таким далеким”, – говорю я, безуспешно пытаясь подавить свои эмоции. “Два месяца с таким же успехом могут быть вечностью, пока у меня бессонница, а этот ребенок продолжает пинать меня под ребра”.
”Он скоро выйдет".
“Он?” Я спрашиваю, как будто, может быть, Люси провела секретное УЗИ, о котором я не знаю, и определила пол моего ребенка раньше меня.
“Или она”.
“Но ты сказала сначала ОН. Как ты думаешь, это мальчик?” Я могла бы закончить эту игру в угадайку, просто спросив своего врача, но я еще не готова узнать.
У Люси нет возможности ответить на этот вопрос. “О, это он! Дрю пищит на другой линии. Я перезвоню тебе и передам, что он скажет.”
“Не беспокойся”.
“Ты хотя бы хочешь, чтобы я попросила его позвонить тебе?”
“Нет”, – говорю я, закрывая крышку унитаза и садясь. “Он не дозвонился, потому что я уже заблокировал его номер. Ну, я заблокировала его после того, как отправила ему милое маленькое сообщение, которое, я уверена, ему понравилось.” Это был катарсис, и я не жалею об этом, независимо от того, насколько разочарована во мне Люси.
Она глубоко вздыхает. Бедняжка до мозга костей устала от всей этой борьбы. “Хорошо, хорошо, я перезвоню тебе через несколько минут и не скажу тебе, что он говорит”. Она мне скажет. Люси не может держать все в себе. Для нее это физически невозможно.
"Ладно. Эй, Люси? Ты прекрасна, и я люблю тебя!”
“Мммм”, – бормочет она, прежде чем сказать, что любит меня в ответ, потому что Люси такая милая, она не способна не ответить взаимностью, а затем вешает трубку.
Я опускаю плечи и смотрю на простую голубую стену передо мной, стараясь не позволить чувству одиночества подкрасться ко мне слишком близко. Затем громкий хлопок, сопровождаемый шипением под раковиной, заставляет меня выпрыгнуть из своей кожи. Я бросаюсь к туалетному столику, падаю на колени и, не успев толком подумать об этом, распахиваю шкафчики. Вода. Так много воды брызжет, как из открытого пожарного гидранта, заливая мое лицо, тело и ванную комнату резким, жгучим потоком.
Замечательно. Просто замечательно.
2. ДРЮ
НА 3 ЧАСА РАНЬШЕ
Я мертв.
Я ходячий зомби после ночи из ада. Я не уверен, было ли полнолуние или что-то еще, но у трех моих пациенток вчера начались роды примерно в одно и то же время. Одна закончилась экстренным кесаревым сечением около 2 часов ночи, а две другие (благослови их Бог) рожали естественным путем в общей сложности около двадцати часов. Последние тридцать с чем-то часов я практически жил либо в своей клинике, либо в больнице, потому что не хотел находиться слишком далеко от своего пациента, у которого были осложнения, но теперь, когда шторм миновал, все, что я хочу сделать, это пойти домой, принять душ и отключиться на несколько часов. Может быть, всю оставшуюся жизнь.
Даже просто пытаясь пройти по главному коридору больницы, я чувствую себя так, словно иду по искореженной комнате на фабрике Вилли Вонки. Все движется по туннелю, и свет кажется странным, как будто я плыву, но в то же время меня тянет. За последние несколько лет я проработал много долгих часов, но этот отрезок кажется мне самым трудным на сегодняшний день. Обычно я могу отдохнуть по крайней мере час или два в одной из дежурных палат, даже когда я нужен в больнице для длительных перерывов. Но не в этот раз. Это была одна странная ситуация за другой, и я был человеческим прыгучим мячом, прыгающим повсюду.
Когда я прохожу мимо торгового автомата, я понимаю, что не ел... ну, я понятия не имею, как долго. Я едва знаю, какой сейчас день. Мой желудок хватает меня за воротник халата и кричит, чтобы я его покормил. Меня так и подмывает прижаться к стеклу и вздремнуть одну крошечную минутку, прежде чем упадет протеиновый батончик. Но у меня нет такой возможности.
“Привет, доктор Маршалл!” Медсестра по имени Шеннон появляется рядом с торговым автоматом, с задорным хвостиком, свежая для своей смены. Поскольку я чувствую себя так, словно смерть согрелась, ее утреннее изобилие вызывает у меня желание поморщиться. “Я слышала о том экстренном кесаревом сечении, которое вы сделали ранее для близнецов – э—э-Мазинг! Жаль, что меня не было здесь, чтобы увидеть это”.
Я наклоняюсь и засовываю руку в щель, откидная крышка царапает мою ладонь, когда я вытаскиваю протеиновый батончик, и я удивляюсь, почему они до сих пор не нашли лучшего способа приготовления этих вещей.
"Да. Все прошло хорошо. Спасибо.” Я пытаюсь улыбнуться, но у меня ничего не получается. Очевидно, мой мозг больше не посылает сигналы моему лицу. Должен. Получить. Дом.
Я перекидываю рюкзак через плечо и начинаю разворачивать протеиновый батончик, направляясь к дверям. Шеннон идет в ногу со мной, и я нахожу это странным. Мы никогда не разговаривали за пределами общения с пациентом или обмена любезностями.
“Круто! Итак... есть какие-нибудь веселые планы на эти выходные?”
“Спать”, – говорю я, откусывая от батончика. Обычно я бы лучше старался вести беседу, но не сегодня. Я не могу. Я собираюсь плюнуть на все и свернуться калачиком на этом мерзком больничном полу, а потом проспать минимум восемь часов.
“О, да! Держу пари, вы устали. Что ж...”
Я вижу раздвижные двойные двери. Я почти сваливаю отсюда.
Шеннон делает два дополнительных шага, чтобы немного продвинуться вперед, чтобы она могла повернуться ко мне лицом, идя задом наперед. “После вашего прекрасного сна, если вам скучно и нужно чем-то заняться, я рядом. Позвоните мне.” Она морщит нос в том, что должно быть милой улыбкой, прежде чем вручить мне свой номер на клочке бумаги и уйти, но мне это не нравится. Ни капельки.
Во-первых, я не собираюсь звонить ей, потому что у меня есть политика не связываться ни с кем, с кем я работаю. Просто так я все делаю. Это облегчает жизнь и избавляет от драматизма в моей карьере. Во-вторых, я не собираюсь звонить ей, потому что, если мне удастся получить какое-то время простоя в эти выходные, я использую его, чтобы абсолютно ничего не делать.
Моя сестра Люси и ее четырехлетний сын Леви жили со мной примерно месяц назад, когда она вышла замуж за моего лучшего друга Купера. До того, как она жила со мной, Купер был моим соседом по комнате, а до этого я жил в одной комнате с несколькими другими парнями из медицинской школы. Прошло много лет с тех пор, как я живу один, и я готова наслаждаться своим пустым домом в свободное время. Может быть, я буду ходить в нижнем белье. Нет – голый! Да, вот именно, я стану нудистом, когда вернусь домой. Свободен сидеть со своей голой задницей где захочу.
Я в шести футах от выхода, когда другая медсестра встает у меня на пути. Ради любви.
“Доктор Маршалл! Я так счастлива, что встретила вас!”
Что происходит? Это что, шутка? Неужели все знают, что я вот-вот умру от истощения, и они разыгрывают меня? Потому что, честно говоря, медсестры так со мной не разговаривают. У меня всегда есть твердая, неприступная стена.
“Эй...” Я замолкаю, потому что не знаю ее имени.
“Хизер! Я Хизер. На прошлой неделе я помогал вам при рождении семьи Мерфи.”
“О, это верно. Извини, Хизер.” Неверно. Я ее не помню.
Она улыбается шире. “Да, без проблем. В любом случае, просто... хотела узнать, может быть, вам будет интересно выпить в какой-нибудь момент? На 2-й авеню есть действительно отличный бар, который я давно хотела псетить.”
Я что, в какой-то сумеречной зоне? Что. Это происходит?
“Э—э-э... спасибо за предложение, я действительно ценю это”. Я действительно ценю это?! Я что, отказываюсь от предложения о работе? “На самом деле у меня есть правило, что я не встречаюсь с коллегами. Это просто упрощает все, понимаешь?”
На этот раз я заставляю себя улыбнуться, хотя, боюсь, это больше похоже на гримасу. Ну что ж. Все должны убраться с моего пути, чтобы я мог пойти спать. Хизер не убирается с моего пути. Она твердо стоит на пути.
“Конечно, и это отличное правило”. Ее плечо застенчиво приподнимается. “Но, конечно, вы могли бы сделать исключение хотя бы на этот раз”. Ее ресницы трепещут, и от этого мои глаза кажутся еще более сухими. “Держу пари, мы могли бы действительно хорошо провести время вместе”.
Хорошая работа. Незаметная, как товарный поезд, Хизер.
Я не горжусь этим, но сейчас я нахожусь в режиме выживания, поэтому я вытаскиваю свой телефон из кармана и смотрю на экран, притворяясь, что мне звонят в шесть утра. “Извините, я не думаю... О, извините, я должен ответить”.
Она, конечно, выглядит удрученной, но я не задерживаюсь достаточно долго, чтобы дать ей шанс ответить. Я крепче закидываю рюкзак на плечо и прижимаю телефон к уху. Я делаю два шага, а затем Сири громко спрашивает: “Чем я могу вам помочь?”
Милый. Гладкий.
Я не оглядываюсь, чтобы посмотреть, слышала ли Хизер. Я в бешеном темпе иду к своему джипу, надеясь, что больше ни одна женщина не появится из воздуха и не сделает мне предложения. Определенно не то, о чем я когда-либо думал раньше. Я добираюсь до своего старого джипа, бросаю сумку на заднее сиденье, а затем сажусь на пассажирское сиденье и закрываю за собой двери. Я не уверен, что происходило в той больнице, но очевидно, что все сошли с ума.
Откинув голову на подголовник, я размышляю о том, чтобы вызвать Uber, потому что знаю, что водить машину в таком состоянии небезопасно. Я приоткрываю глаза достаточно, чтобы попросить подвезти меня, а затем снова откидываюсь на спинку сиденья, готовясь задремать, пока он не приедет.
ПОСТУКИВАЙ, ПОСТУКИВАЙ, ПОСТУКИВАЙ.
Мои глаза распахиваются, и я вскакиваю так быстро, что получаю удар хлыстом. Что-то сердито щелкает у меня на шее. Это, однако, наименьшая из моих забот прямо сейчас. Нет, вместо этого я потираю больное место на шее, поворачиваясь, чтобы посмотреть на доктора Сьюзан Лэндри, одного из других врачей, который работает в той же практике, что и я.
Чувствуя себя в безопасности, что это не другая медсестра, которая вот-вот подойдет ко мне, я опускаю окно.
Она хихикает, глядя на темные круги у меня под глазами. ”Ты выглядишь ужасно".
“Спасибо, что заметила. Я тоже чувствую себя ужасно.”
Мне нравится Сьюзен. Она потрясающий врач, и у нас всегда были прекрасные рабочие отношения. Между нами нет никаких глупостей. Мы никогда не видимся вне работы, и у нас все на профессиональном уровне. Просто мне это нравится.
“Хотя, очевидно, медсестры там не получили памятку о том, что я выгляжу ужасно. Меня дважды приглашали на свидание за пять минут.” Я потираю шею. “Это была самая странная вещь. Я виню в этом полнолуние, из-за которого у всех моих пациенток начались роды.”
"В самом деле? Потому что я виню в этом тот факт, что, когда твоя сестра пришла и пообедала с тобой в кафетерии на прошлой неделе, она все говорила и говорила о том, какой ты одинокий и как тебе нужно найти себе девушку и остепениться”.
Я внутренне стону и проклинаю свою сестру и ее благие намерения. “Но как кто-нибудь узнает об этом?”
"Сплетни быстро распространяются в этих больничных стенах, и одна из медсестер сидела позади вас, ребята. Очевидно, к часу дня об этом знала вся комната медсестер.”
Что ж, это плохо. Я хотел избежать того, чтобы весь персонал был предупрежден о моем одиночестве. Вот почему я всегда был туманен в своей личной жизни. “Ну, я думаю, все в порядке. Я просто должен быть тверд в своем правиле.”
“Какое правило?” – спрашивает она, затягивая свой хвост цвета воронова крыла.
“Я не встречаюсь с коллегами”.
Ее брови поднимаются. “Никогда?” Что-то в том, как ее голос поднимается на октаву, настораживает меня.
«Даа это…. это просто то, что я делаю, чтобы на работе все было профессионально”.
Ее улыбка становится нервной, что странно, потому что я никогда раньше не видел, чтобы она так улыбалась. “Ну, тогда, я думаю, мне не стоит бросать свою шляпу на ринге, как я планировала”. Она пытается скрыть свое смущение мягким смешком, но это не работает. Я все еще вижу, насколько она уязвима, и я слишком устал, чтобы справиться с этим изящно. Мои глазные яблоки чувствуют себя так, словно их обдали перцовым аэрозолем.
“О…ты собиралась... пригласить меня на свидание?” Теперь я беспокоюсь, что моей политики будет недостаточно. Что, если Сьюзен обидится, что я не нарушу свое правило ради нее? Станут ли наши рабочие отношения неловкими?
Она слегка пожимает плечами, ее улыбка становится обнадеживающей. “Да, на гала-концерт по сбору средств. Я подумала, раз уж мы так хорошо ладим, и мы оба одиноки...»
«Не получится,» выпаливаю я, прежде чем у меня появляется шанс остановить себя.
Ее брови хмурятся. “Ты не сможешь?”
“Нет. На самом деле у меня уже есть планы на гала-концерт. Их нет. ”Моя девушка". Ее у меня тоже нет.
Сьюзен выглядит вполне понятно сбитой с толку. “Но ты сказал своей сестре, что не женат...”
“Только потому, что она еще не знает об этом. Это что-то новенькое. Я встречаюсь с ее лучшей подругой, и я знаю, что ей это не понравится.” ДРЮ ОСТАНОВИСЬ. “Однако мы настроены серьезно”. Я чувствую, как мой мозг качает передо мной своей метафорической головой. Ты усталый, усталый дурак.
“Хорошо, но тогда…почему ты сразу этого не сказал? Зачем упоминать о своем правиле?”
Боже мой, Сьюзен. Так много вопросов.
“Я забыл, что у меня были отношения. Как я уже сказал, это что-то новенькое. И... я недосыпаю.” Ну вот, по крайней мере, эта последняя часть реальна.
“Попался”, – говорит Сьюзан, как будто все еще не до конца мне верит. “Что ж, я с нетерпением жду встречи с ней на благотворительном вечере”. Почему ее слова звучат как насмешка? Вызов? Это плохо, но сейчас я не могу об этом беспокоиться.
Мой водитель Uber наконец приезжает и везет меня домой, где я, спотыкаясь, вваливаюсь внутрь, чувствуя себя более пьяным, чем когда-либо, из-за воздействия алкоголя. Я бросаю свой телефон на диван вместе с рюкзаком, затем иду в свою комнату и раздеваюсь до нижнего белья. Обычно я принимаю душ, когда прихожу домой с работы, но не в этот раз. Спать. Сон – это все, что мне нужно.
Только когда я засыпаю, я чувствую ноющую мысль... как будто я что-то забываю... что-то, что я должен был сделать сегодня. Но как бы я ни старался проснуться настолько, чтобы вспомнить это, сон одолевает меня, и я сдаюсь.
***
Несколько часов спустя я просыпаюсь от толчка. Я сажусь в постели прямо, как шомпол, когда внезапно вспоминаю, что я должен был сделать сегодня. “Джесси!” Я шиплю сквозь зубы, как ругательство.
Я вскакиваю с кровати и иду прямо в гостиную, где нахожу свой телефон на диване вместе с пятнадцатью пропущенными звонками от этой самой женщины. Проклятье. У меня столько неприятностей. Я должен был прийти к ней домой в девять часов утра и притвориться ее женихом перед ее дедушкой. Это была нелепая идея, и, вероятно, именно поэтому мое подсознание придумало ту же глупую схему, когда разговаривало со Сьюзен.
Когда моя сестра позвонила вчера поздно вечером и спросила меня, соглашусь ли я на это, я сказал "да". Вероятно, потому, что я был действительно отвлечен всеми людьми, которых я должен был произвести на свет, а также потому, что мы с Джесси встали не с той ноги (и с тех пор каждый раз). Она ненавидит меня, и я увидел в этом хорошую возможность зарыть топор войны между нами и начать все сначала. Я готов простить ее, если она готова простить меня – и это говорит о многом, учитывая, как она относилась ко мне при нашей первой встрече.
Наша первая встреча произошла, когда я вернулся домой после долгой смены в больнице и обнаружил, что она расхаживает по моей подъездной дорожке, как дикое животное, готовая наброситься, как только я открою дверь. Я избегал Люси и Купера после того, как они решили встречаться, хотя я просил их этого не делать. Я вообще плохо справлялся с их новыми отношениями, по сути, холодно относился к ним в течение трех недель. Поскольку я игнорировал их телефонные звонки и отсиживался в больнице, я не знал, что моему племяннику сделали срочную операцию по удалению аппендикса. Не волнуйся, Джесси подошла и сообщила мне. Очень громко. Очень сердито. Она также бросила мне в руки пачку подгузников и сказала, что если я собираюсь вести себя как ребенок, то могу и одеться как ребенок. Предусмотрительность, которую ей пришлось вложить в это оскорбление, была поразительной.
Я никогда раньше не встречал эту женщину, и она была прямо у меня перед носом, беременный живот практически прижимался ко мне, когда она очень подробно объясняла, как именно я должен вытащить голову из задницы, перестать вести себя как шовинистический мешок с дерьмом и пойти навестить свою сестру. Так что вы можете видеть, как мне было довольно легко невзлюбить ее с самого начала, и все остальные взаимодействия между нами выглядели примерно так же. В последний раз, когда я видел ее, она съедала целую миску маринованных огурцов. Как тридцать соленых огурцов! Как медицинский работник, специализирующийся на уходе за матерями, я посоветовал ей быть осторожной с потреблением натрия. В ответ она показала мне свой любимый палец.
Теперь мы смертельные враги, и у меня был шанс покончить с этим, но вместо этого я сделал только хуже.
Целых тридцать секунд я чувствую себя ужасно. Я сильно подвел Джесси, и я хотел бы это исправить. Но потом я прочитал последнее сообщение, которое она мне прислала, и решил, что, возможно, я все-таки не хочу зарывать этот чертов топор войны.
Джесси: Я надеюсь, ты знаешь, что ты подонок. Я бы предпочел ходить с собачьими какашками, прилипшими к подошве моего ботинка, чем еще раз смотреть на твою уродливую рожу. Ты хочешь войны, Эндрю? Ты ее получишь.
