Текст книги "Временная соседка (ЛП)"
Автор книги: Сара Адамс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
12. ДРЮ
Прошлой ночью я совсем не спал. Я ходячий мертвец, и я чувствую эту метафору во многих отношениях. Всю ночь мои мысли крутились вокруг Джесси, рассматривая наш разговор со всех сторон и задаваясь вопросом, что я должен был сделать по-другому. Я напугал ее, прыгнул сразу на слишком много шагов вперед. Я почувствовал оттенок дружбы и стал жадным. Я хотел всего этого – знать все. Я бы не спал всю ночь, скачивая из нее столько информации, сколько она позволила бы.
Мое собственное желание узнать ее в некотором роде потрясло меня. Я не понимал до того момента, как мне дали кусочек доброты, как сильно я подавлял свою надежду на... дружбу... отношения... гражданское знакомство с Джесси? Я не знаю, как это назвать. Какая-то смесь всего этого.
Сейчас я на кухне готовлю завтрак, а Джесси еще не вышла из своей комнаты на весь день. Я слышал, как она спустилась вниз около часа ночи и смотрела телевизор, все еще борясь с бессонницей. Я прослушал весь этот эпизод с Сайнфелд, пытаясь набраться смелости, чтобы выйти и снова поговорить с ней или сесть рядом с ней и, наконец, посмотреть вместе, как мы и планировали.
Если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что она будет прятаться весь день. Она накажет меня за попытку перейти черту. Вернись туда, в зону ‘Я тебя ненавижу’. Я больше не хочу находиться в этой зоне. Я не хочу так сильно драться. Этих нескольких минут реального разговора было недостаточно, и это только поцарапало поверхность того, чего я от нее хочу. Теперь мне хочется покопаться, узнать о Джесси все, что только можно. Я археолог, и все, что мне нужно, это чтобы кто-нибудь принес мне лопату и одну из этих маленьких щеток для пыли.
Я разбиваю четыре яйца, взбиваю их и выливаю на сковороду. Они шипят и лопаются, и их аромат наполняет воздух. Я переворачиваю их на сковороде, и как только я выкладываю их на тарелку, я слышу шаги позади себя. Это Джесси. Мое сердце колотится, и по причинам, которые я еще не до конца понимаю, мне хочется улыбнуться при виде ее здесь, на кухне. Она не наказывает меня.
На ней джинсы и простая обтягивающая серая футболка, ее шишка торчит, как маленький баскетбольный мяч. Я смотрю на нее, а она смотрит на меня. Она моргает, я моргаю. Поскольку она не делает попытки что-либо сказать, я тоже не осмеливаюсь заговорить. Честно говоря, я не знаю, что бы я сказал. Мне жаль? Я не. Я действительно хочу знать о маме Джесси, и ее отце, и ее семье, и какой у нее любимый цвет, и приходилось ли ей носить брекеты в старшей школе, и останется ли она до конца титров фильма или встанет и выбежит до того, как выстроится очередь вверх.
Я смотрю, как глаза Джесси опускаются на яичницу на тарелке, которую я держу, и вижу в них желание. Я достаю из шкафчика другую тарелку и кладу на нее половину своей порции. Она внимательно наблюдает, нерешительно приподняв бровь. Стараясь не делать резких движений, я ставлю тарелку на стол и пододвигаю ее через стойку к Джесси. Ее губы сжимаются, когда она рассматривает яичницу-болтунью, как будто, если она принимает их, она принимает больше, чем просто завтрак. Она права. Это мирный договор в виде мягких, вкусных, желтых белков.
Никогда еще на моей кухне не было так тихо и в то же время так громко. Я слышу ее дыхание. Я слышу, как мое собственное сердце бьется у меня в ушах. Сегодня между нами что-то изменилось, и каждая клеточка моего тела остро осознает это. Никто из нас ничего не говорит, но я не чувствую, что мы должны это делать. Это наше перемирие. Мы только и делаем, что ссоримся и ссоримся, и это мы говорим: давайте сегодня ничего не будем портить словами.
Джесси осторожно берет тарелку, а затем подносит кусочек яичницы к своим полным, нежно-розовым губам. Она ухмыляется, держа вилку, и я загипнотизирован, позволяя себе посмотреть на нее новыми глазами. У меня всегда был фильтр вокруг Джесси, да-она-милая-но-ее-сердце-холодно-как-лед, через который я рассматривал каждую встречу с ней. Теперь я вижу ее без этого, и в ней есть уязвимость, и страх, и болезненное детство. В нем есть юмор, сила и игривость. Теперь, когда я снял этот фильтр, я не уверен, что когда-нибудь смогу надеть его обратно. Джесси начинает приобретать для меня смысл, и она становится только красивее по мере того, как попадает в фокус внимания.
Мы оба заканчиваем наш завтрак в тишине, практически все время глядя друг на друга, и, как ни странно, мне так комфортно за всю мою жизнь. Ей приходится подойти ко мне поближе, чтобы поставить тарелку в раковину после того, как она доедает яичницу. Моя спина прислонена к части прилавка рядом с ним, и я не собираюсь двигаться. Джесси медленно идет вперед, одна нога перед другой, как будто она чувствует, что между нами что-то гудит, и боится подойти слишком близко. Я наблюдаю за каждым ее шагом, а она наблюдает за мной. Без слов, которые могли бы отвлечь нас, каждый из нас прекрасно понимает другого.
Волосы на моих руках встают дыбом, когда она ставит свою тарелку в раковину и ее рука касается моей. Она останавливается рядом со мной, мы оба смотрим в разные стороны, и медленно ее глаза поднимаются на меня. Я задерживаю дыхание. Что теперь? ее взгляд вопрошает.
Я слегка пожимаю плечами и улыбаюсь.
Она тоже улыбается, и это самая красивая вещь, которую я когда-либо видел. Это свет, проникающий в пустынную, сырую пещеру. Это первый вкус арбуза летом. Это бабочка-монарх, садящаяся тебе на палец.
И точно так же, как все эти вещи, это мимолетно.
Я смотрю на ее рот, когда ее улыбка исчезает. Она отступает, коротко кивает, берет ключи со стойки и выходит из дома. Все, что я могу сделать, это хмуро смотреть на входную дверь и провести остаток дня, зацикливаясь на этом молчаливом взаимодействии. Я прокручу это в голове сто два раза, пытаясь расшифровать, значило ли это что-то, но правда в том, что это, вероятно, ничего не значило. Может быть, я проснусь позже и пойму, что это был странный сон. В любом случае, я знаю, что после этого не смогу смотреть на Джесси по-прежнему.
13. ДЖЕССИ
“Шшшш, мне кажется, я слышу в гараже!” Я рассказываю Люси, моему не слишком охотному сообщнику по преступлению. Можно было бы подумать, что подруга поможет другой подруге разыграть Дрю по доброте душевной, но нет. Мне пришлось выменять ночь на няню. Впрочем, это шутка с ее стороны, потому что я бы все равно присмотрела за Леви.
Мы оба замолкаем, услышав звук подъезжающей машины, и занимаем позицию.
“Это не учения! Я повторяю – это не учения!”
“На кого ты так кричишь? Это всего лишь я!”
“Мне очень жаль! Я просто нервничаю. Я действительно хочу провернуть это дело”.
Сегодня я обмениваю свои услуги няни на то, чтобы Люси подыграла мне и притворилась моей акушеркой. Вот в чем фокус: она не собирается быть обычной акушеркой. О нет. Она будет моим “гуру рождения”. Это то, что мы полностью придумали и намерены вывести Дрю из себя.
Мы с Дрю не разговаривали друг с другом после драки прошлой ночью. Тем не менее, мы видели друг друга, и это было очень нервирующе. Я не знаю, является ли это еще одной из наших странных битв или чем-то другим, но мы больше не разговариваем друг с другом. Буквально. Мы взаимодействуем, но только молча.
На следующее утро после ссоры мы вместе съели яичницу, и мне показалось, что это нечто гораздо большее. Может ли завтрак быть чувственным? Часть меня думает, что я схожу с ума в этом доме, и, возможно, он тоже. Это как водоворот, который засосал нас обоих и выплевывает нас слегка сумасшедшими. Два дня назад у одной из пациенток Дрю начались роды, так что он вернулся домой только в час ночи. Я не ждала его или что-то в этом роде, я просто не могла заснуть из-за этой сумасшедшей бессонницы. Но когда он вернулся домой, он бросил один взгляд на меня на диване, его глаза метнулись к пустой подушке рядом со мной, и его брови вопросительно поднялись. Я кивнула, и он сел. Мы никогда не прикасались друг к другу, никогда не разговаривали, только смотрели телевизор бок о бок, пока оба не заснули, просматривая повторы Сайнфелда.
Утром, когда я проснулась, его там не было, но на кофейном столике стояла дымящаяся чашка горячего кофе и записка, в которой говорилось: "Это полкафф, сходи с ума". Вчера вечером после работы, когда мы оба стирали, у нас был еще один короткий молчаливый взгляд вниз. Я отнесла корзину в прачечную, но Дрю уже был там и только что бросил туда свою одежду. Он увидел меня, а затем мотнул головой в сторону стиральной машины, сказав мне, чтобы я вставила свою вместе с его. Честно говоря, это был самый эротичный опыт в моей жизни, когда мы вместе стирали белье. Боже, теснота! Смешение цветов, когда я знаю, что это сводит его с ума! В тот момент, когда он наклонился ко мне, чтобы закрыть крышку стиральной машины, и его грудь коснулась моей спины – ДАВАЙ!! Я здесь умираю.
И я упоминала, что Дрю снова распаковал все мои вещи? Солонка и перечница BFF (best friends forever) снова стоят на кухонной столешнице. Мои пушистые пледы наброшены на его угольно-черный диван. Мои вещи целуются с вещами Дрю, куда бы я ни посмотрела, и это его рук дело. Это метафора чего—то – я чувствую это нутром.
Так что теперь осталась одна неделя и один день до сбора средств, на котором я должна присутствовать вместе с ним, и я полна решимости избавиться от любой напряженности между нами. Я не могу позволить никаким дружеским чувствам к Дрю помешать мести, которую я запланировала на ночь мероприятия.
Люси устраивается на полу позади меня, и я прислоняюсь к ней спиной. Она поднимает руки над моей головой, музыкально шевеля пальцами. Она тут же начинает хихикать.
“Не надо! Ты не можешь смеяться, Люси. Ты выдашь нас!”
“Вот почему я не хотела делать это с тобой. Я не могу лгать. Я сейчас расхохочусь”.
Я смотрю на нее снизу вверх. “Хорошо, на днях я прочитала статью об импровизации, и там говорилось, что если вам хочется смеяться на сцене, думайте о сплошном цвете и ни о чем другом. По-видимому, это помогает.”
Люси кивает один раз. “Поняла. Подождите, это не работает. Желтый заставляет меня смеяться еще больше”.
“Хорошо, думай о красном”.
Странный смех булькает у нее в горле. “Намного хуже! Черт возьми, красный – это веселый цвет.”
Она права. Красный цвет такой чертовски забавный. Вероятно, потому, что мы одеты в этот цвет самым веселым образом. Мы собираемся все испортить. Я это чувствую. Я никогда не умела сохранять невозмутимое выражение лица, и все знают, что у Люси это тоже плохо получается, так что мы обречены. Сейчас войдет Дрю, и я выпалю: "ЭТО ВСЕ ШУТКА!" ХА—ПОПАЛСЯ!
За исключением того, что мы слышим скрежет двери на кухне, и внезапно мне не хочется смеяться. Меня тошнит. Честно говоря, я не уверена, чего я пытаюсь добиться этим розыгрышем. Все остальные должны были действовать ему на нервы, раздражать его. На этот раз все по-другому. Это чувствуете как-то... нет , не берите в голову. Не позволяю себе идти туда. Я разыгрываю Дрю, поэтому, когда он слишком остро отреагирует и выйдет из себя, мне напомнят, почему он мне не нравится. Да, это все. Я делаю это, чтобы вернуть его в неприятную категорию моего мозга.
Мы слышим, как открывается дверь. Дрю заходит на кухню и бросает ключи на пол. Каждый звук кажется резким и резким. Я знаю, что он еще не видел нас, потому что мы стоим лицом к отверстию, ведущему из гостиной на кухню, и мы не видели лица Дрю. Люси толкает меня локтем в бок и начинает издавать громкий медитативный звук омммм. Время шоу.
Как и ожидалось, голова Дрю появляется из-за угла, брови приподняты, на лице недоверчивое выражение, когда он смотрит на нас с Люси. “На что, черт возьми, я только что наткнулся?” – спрашивает он, звук его голоса почти пугает меня после трех дней молчания. Он полностью входит в комнату, выглядя слишком сексуально в своем черном хирургическом костюме и с темной двухдневной щетиной на подбородке. Забудьте о Заке Эфроне – Дрю – тот, кто выглядит восхитительно.
Каким-то чудом я не разражаюсь смехом, когда представляю, как мы с Люси выглядим с его точки зрения. Ее пальцы все еще парят над моей головой, как будто она посыпает меня пылью эльфов, и мы с ней обе одеты в эти супер жуткие, полностью красные хлопчатобумажные платья, которые я нашла на Amazon. Они полностью поглощают нас целиком и заставляют выглядеть так, как будто мы принадлежим к еще более страшной версии "Сказки служанки".
Люси продолжает омммм, как мы репетировали, пока я произношу свою реплику. “Не то чтобы я должна тебе что-то объяснять, но ранее на этой неделе Люси получила сертификат моего гуру по рождению. Мы сосредотачиваемся на подготовке к родам”.
“Вот именно”, – говорит Люси высокомерным голосом, которого я никогда раньше от нее не слышала. “А теперь проваливай, Дрю. Мне нужно, чтобы Джесси сосредоточилась. Согласно моему обучению, важно, чтобы духовные волны, которые мы создаем между Джесси и ребенком, не прерывались внешними силами”.
Зеленый. Черный. Оранжевый. Бордовый – о боже, это не работает, я думаю обо всех цветах, и мне требуется все мое мужество, чтобы не посмотреть в полные ужаса глаза Дрю и не рассмеяться.
“Извините– одну секунду”. Он поднимает палец. “Ты сказала ... гуру по рождению?”
“Ммхмм”. Это все, что я могу выдавить. Если я открою рот, то разразлюсь взрывом смеха.
К счастью, Люси чувствует мое отчаяние и берет инициативу в свои руки удивительно героическим образом. “Да, ты правильно расслышал. Благодаря gurusofbirth.net , Теперь я сертифицирована для проведения духовного рождения Джесси”.
Дрю чувствует запах чего-то подозрительного и скрещивает руки на груди, прищурившись. “Что это ты там делаешь своими руками?”
“О, это”, – говорит Люси своим дзенским голосом, продолжая поливать меня. “Это энергия рождения богини. Только гуру рождения может полностью использовать его силу, но я решаю даровать ее Джесси”.
“Угу. И что он делает?”
Люси задирает нос повыше. “Если посыпать им макушку Джесси, он пронизывает все ее существо и соединяется с нерожденным ребенком, сигнализируя ему о том, что конец беременности близок”.
О, она хороша. Все это было полностью сфабриковано. Браво, Люси. Ты упустила свое призвание.
Губы Дрю приоткрыты, но он выглядит так, словно понятия не имеет, с чего начать. Наконец, он убирает руку и проводит ею по лицу. Я не могу сказать, верит ли он в это представление или нет.
“И что это за красные наряды? Почему вы оба носите это?”
Чувствуя, что я хорошо справляюсь со своим весельем, я отваживаюсь ответить, напуская на себя самое раздраженное выражение лица. “Я знала, что мы должны были сделать это, пока тебя не было! Люси, я же говорила тебе, что твой брат будет только осуждать.” Я сажусь, и Люси помогает мне. “Это ритуальные одежды, Эндрю. Они предназначены для того, чтобы избавиться от беспокойства и одеть меня в честность и доверие к своему телу. Они защитят меня от боли во время родов”.
Вы знаете тех мультяшных персонажей, у которых, когда они злятся, отрываются головы и кружатся по кругу, а из ушей валит дым? Да, это не Дрю. Он выглядит более дзенским, чем мы с Люси. На самом деле, его супер-спокойствие немного пугает меня.
“Защитить тебя от...” Он замолкает, выражение его лица озадаченное. Его взгляд перемещается на Люси. “И теперь ты сертифицированный...”
“Гуру рождения”, – заканчивает она за него. “И, да, это так. Я была настроена скептически, когда Джесси впервые рассказала мне об этом, но после того, как я посмотрел все видео на YouTube, я была продана ”.
“Видео на YouTube?” – недоверчиво повторяет он, явно все еще пытаясь решить, издеваемся мы над ним или нет. Но когда он оглядывается и видит распечатанное свидетельство о рождении “гуру” с именем Люси, внутри него что-то обрывается. Я вижу это в его глазах.
“Конечно, ты бы не поддержал меня”. Я собираю несколько фальшивых слез, пытаясь подтолкнуть его к этому, и теперь Дрю выглядит сбитым с толку.
“Сейчас, сейчас...” Люси гладит меня по спине. “Не позволяй ему разрушить твое психическое успокоение своим негативом”.
”Психическое успокоение?!" Его голос почти сотрясает стены. “Что ты ей дала?”
Люси остается всегда правильным гуру, несмотря на его повышенное состояние. “Самый мощный рецепт для родов в мире – флюиды радости, передаваемые через вдумчивый зрительный контакт”. Флюиды радости?! Ладно, это действительно звучало так, как будто она только что вытащила его из своей задницы.
Я беспокоюсь, что Люси, возможно, зашла слишком далеко, и Дрю, наконец, поймет, что мы просто разыгрываем его, но нет, он выглядит совершенно разъяренным. Мы приближаемся к мультяшному гневу. Кончики его волос вот-вот загорятся и превратят его в следующего персонажа Marvel, который сражается с гуру рождения по всему миру. Чего... не должно было случиться. Он должен был разоблачить наш блеф после флюидов радости. Я чувствую легкое беспокойство.
“Джессика, можно тебя на пару слов? На кухне.” Он указывает за спину, как будто я непослушный щенок, которого нужно посадить в ее ящик, пока она не перестанет рвать все подушки и есть цветные карандаши.
Я поднимаюсь с земли с помощью Люси, а затем бросаю на него возмущенный хмурый взгляд. “Все, что ты хочешь мне сказать, ты можешь сказать при Люси...” Дрю быстро разворачивает меня и начинает подталкивать меня вместе с ним на кухню. “Эй, осторожнее! Здесь беременная леди. Ты не можешь просто швырять мной, как тряпкой...
Дрю разворачивает меня лицом к себе и одним быстрым движением поднимает меня и сажает на стойку. Очевидно, он может двигать мной, как тряпичной куклой. Как ему удалось сделать так, чтобы это выглядело так легко и грациозно? Он буквально только что поднял двух человек! Может быть, он переживает один из тех эпизодов сверхсилы, вызванных адреналином.
Он кладет руки по обе стороны от меня и прищуривает свои темно-синие глаза. Моя кожа вспыхивает, и я уверена, что мое лицо становится того же цвета, что и одежда моего гуру. Ооо, он невероятно пахнет, когда вот так близко наклоняется ко мне. Интересно, каким одеколоном он пользуется и заметил бы он, если бы он внезапно пропал. Могу я провести пальцем по его челюсти? Будет ли она колючей? Его глаза слипаются, а челюсть тикает. Сейчас, наверное, самое время посмеяться и сказать ему правду, но я хочу посмотреть, как далеко я смогу зайти, прежде чем он поймет, что это розыгрыш. Кроме того, я, кажется, не могу найти слов, когда он так близко.
Сама того не желая, мой взгляд опускается на его губы. Если он спросит, я скажу, что просто проверяю, чтобы убедиться, что они все еще там. Да! Вот они! Жар пробегает между нами, и мурашки покрывают мою кожу. Я слышу, как моя внутренняя плохая девочка говорит мне наклониться вперед и взять эти сексуальные губы в свои. Я хочу обвить руками его шею и повиснуть на нем, как маленькая обезьянка. Он крепкий. Он мог справиться со мной.
Но рационально мыслящая часть моего мозга напоминает мне, что я беременна и уязвима, а Дрю как раз из тех мужчин, с которыми мне не нужно связываться. Он тот парень, которому ты отдаешь свое сердце на первом свидании. Он тот, ради кого ты влюбляешься по уши и совершаешь иррациональные поступки, например, делаешь татуировку на ягодице только потому, что ничто другое не кажется адекватным символом твоей любви.
Я знаю это о Дрю с того самого дня, как Люси впервые рассказала мне о своем брате и показала его фотографию. Прошло несколько недель, прежде чем он совершил какую—нибудь глупость, но я сразу же решила возненавидеть его – потому что знала, что если не заставлю себя увидеть все его плохие качества, он мне слишком сильно понравится. Как женщина, только что пострадавшая от еще одного мужчины, я не собиралась позволять этому случиться. Я никогда больше не позволю себе испытывать безрассудный роман с мужчиной. Нет, где-то позже я хочу выйти замуж за разумного мужчину, за того, кто заставляет меня улыбаться, но никогда не вызывает сильных чувств. Я хочу с кем-то разделить жизнь, но я никогда не хочу беспокоиться о том, что буду чувствовать себя опустошенной, если потеряю его.
И когда я снова смотрю в темно-синие джинсовые глаза Дрю, я знаю, что он был бы потрясающим.
“Я не могу поверить, что ты позволил моей в высшей степени неквалифицированной сестре принимать роды у тебя”. голос Дрю звучит как низкий гром на расстоянии. Меня это потрясает.
“Д-да. Я хочу, чтобы она была моим гуру при рождении. Я все обдумала, и...
Дрю отталкивается от прилавка и поворачивается ко мне спиной, в отчаянии поднимая одну руку, чтобы вцепиться в волосы на затылке. Он снова поворачивается ко мне, выглядя более безумным, чем шершень. “Знаешь, Джесси, это новый минимум, даже для тебя. Опустилась до того, что подвергаешь своего ребенка опасности только назло мне!” Это та часть, где я должна кричать "ХА-ХА" и отвратительно танцевать вокруг него, но мне не хочется этого делать, потому что теперь я злюсь. Как он мог сказать мне такое? “И думаешь, что эта чертова одежда убережет тебя от боли! Ну же. Радостные вибрации? Я думал, ты умнее этого. Тебе нужен врач или акушерка, чтобы помочь тебе, а не самодельный гу...
“Ладно, хватит. Я уже достаточно наслушалась. И знаешь что? Я не могу тебе поверить!”
“Мне?!” – спрашивает он, приподняв брови. Притянул стебли обратно ко мне, снова положив свои большие руки на мои бедра и смерив меня своим яростным взглядом. “За что ты вообще можешь на меня сердиться?”
“Так много всего!” – говорю я, мой голос поднимается так высоко, что он скрипит. “Но больше всего я расстроена тем, что ты когда-либо думал, что я действительно способна принять такое решение! Ты не должен был мне верить! Ни на секунду. Ты должен был рассмеяться и покачать головой и сразу понять, что это было...” Сила в моем голосе теряет силу, когда я вижу, как губы Дрю начинают изгибаться в коварной улыбке. Мой гнев вырывается из меня и сменяется унынием.
“Что, Джесси?” – шепчет он, его рот всего в двух дюймах от моего.
Я делаю глубокий вдох через нос, а затем, набрав побольше воздуха, признаюсь: “Шутка”.
Широкая улыбка сменяет его свирепый хмурый взгляд, и мой желудок сжимается. Он знал, что это была шутка. Все это время он знал, и он возвращал меня.
Как будто это возможно, каким-то образом, Дрю наклоняется еще ближе, не соприкасаясь нашими губами. “Никогда не пытайся подшутить над мастером”.
Мои глаза на мгновение крепко зажмуриваются, прежде чем я снова их открываю. К сожалению, когда я это делаю, они дрейфуют вниз к своему новому любимому месту отдыха: его рту. Его прекрасный, улыбающийся рот.
“Когда ты понял, что это был розыгрыш?”
“ От слова ”гуру". Почему он все еще так шепчет? Мне нужно, чтобы он говорил на нормальной громкости, чтобы моя кожа перестала так покалывать. Так что мое сердце перестанет бешено колотиться. Так что мой разум перестанет притворяться, что это начало чего-то. “Я сказал все это только для того, чтобы заставить тебя признать это. Я бы никогда не поверил, что ты позволишь моей сестре принять роды после просмотра нескольких видеороликов на YouTube”.
Мои руки упираются в столешницу рядом с бедрами, и большой палец Дрю слегка касается моего мизинца. Намеренно? Да. Смотрите, он только что сделал это снова! Все мои женские органы ликуют, как будто их домашняя команда только что забила победный гол.
Я сглатываю. “О, хорошо”. Я кажусь пьяной. Замечательный.
А затем голос Люси прорезает этот момент из гостиной, и Дрю бросается прочь от меня, как будто мы делаем что-то не так, прежде чем Люси завернет за угол. Интересный.
“Эй, ммм, ребята? Я уже могу уйти? Розыгрыш окончен? О черт! Разве я не должна была сказать "шутка"? Я не думаю, что это было так.”
Мы с Дрю хихикаем, и он прислоняется спиной к раковине, скрестив руки на груди. “Все в порядке, Люси. Теперь шутка окончена.”
“О, хорошо!” Она выглядит успокоенной, но затем ее взгляд останавливается на его рубашке. ”Но подожди... ты не выглядишь..."
“ТЫ ОТЛИЧНО СПРАВИЛАСЬ, ЛЮСИ!” Я говорю, немного слишком громко. Я готовлюсь спрыгнуть со стойки, но Дрю ловит меня прежде, чем я совершаю прыжок, хватая за бедра, чтобы помочь мне легко спуститься. Я чувствую его руки так, словно на мне вообще ничего нет. Его прикосновение кажется опасным, и я хочу стряхнуть его, как мокрую собаку. Я прохожу мимо него, не глядя в глаза, и обнимаю Люси за плечи, ведя ее к входной двери. “Действительно. Ты справилась потрясающе. Спасибо за твою помощь”. Я пытаюсь послать ей телепатические сигналы, чтобы больше не упоминать о розыгрыше.
К счастью, она понимает и уходит, лишь тихо ухмыльнувшись и бросив последний взгляд на Дрю. Как только она уходит, мы с Дрю остаемся в гостиной. На его лице злорадная улыбка, как я и предполагала.
“Да, прекрасно, ты непревзойденный шутник. Я преклоняюсь перед тобой, великий господин.”
«Спасибо. Это все, что я хочу слышать... с этого момента, пожалуйста, каждый день”.
Я прищуриваю глаза. “Большой шанс”.
Взгляд Дрю сверкает. Он так гордится собой. “Я собираюсь переодетьс, а потом приготовлю нам ужин. Я думаю, это меньшее, что я могу сделать для того, чтобы так эпично расстроить твои планы.”
Он пятится к своей спальне, которая расположена рядом с гостиной. Мне нужно удержать его внимание примерно на десять шагов. “Вау, как благородно с твоей стороны. И какой же ужин ты готовишь для неудачников?”
“Комфортная еда. Может быть, куриный суп?” Еще один шаг. “Я даже добавлю немного крекеров и теплое одеяло, чтобы накрыть тебе колени, потому что я такой милый”.
Дрю едва успевает произнести последнее слово, прежде чем распахнуть треснувшую дверь своей спальни, в результате чего ведро воды проливается дождем на его красивую голову. Все его тело мгновенно напрягается, плечи сгорблены, мокрые ресницы моргают, как дворники на ветровом стекле, рот открыт. Я согнулась пополам от смеха, совершенно не раскаиваясь.
“Ты!” фыркаю. “Упал”. Еще одно смеющееся фырканье. “Прямо внутрь”. Мне приходится вытирать слезы от смеха. “Моя ловушка!”
Дрю все еще не двигается. Он промокший до нитки, и его медицинская форма прилипает к его мускулистому телу так, что почти кажется, что это шутка надо мной. Его голова начинает качаться из стороны в сторону медленными, обдуманными движениями. “Это был настоящий розыгрыш, не так ли?”
Я все еще смеюсь так сильно, что не могу говорить, поэтому довольствуюсь кивком.
“История с гуру была просто приманкой?”
Я снова киваю. Дрю умен и наблюдателен, поэтому я знал, что он заметит трюк с ведром воды над приоткрытой дверью за милю, если его не отвлечь. Мне нужно было заставить его достаточно высоко оценить свой собственный успех, чтобы притупить остальные его чувства, обезоружить его перед главным событием. Я великолепна, и я говорю ему об этом его собственными словами.
Театрально тыча пальцем в его сторону, я заявляю, как будто играю в пьесе Макиавелли: “Никогда не пытайся подшутить над мастером!”
А затем, к моему полному ужасу, Дрю улыбается мегаваттной улыбкой, которая ослепляет меня на всю оставшуюся вечность. Его зубы сверкают, а в уголках глаз появляются морщинки от чистого и неподдельного счастья. Его промокшие плечи трясутся, и вода стекает с прядей его волнистых волос на квадратную челюсть, и мне хочется плакать от того, какой он красивый. Дрю смотрит на меня, и он выглядит совершенно счастливым. Он не реагирует слишком остро; он не говорит гадостей – он смеется. К сожалению, он не попадает обратно в категорию неприятных.
“Молодец, Оскар. Но сейчас тебе лучше прикрывать спину, потому что я иду за тобой.”
