355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сандра Мэй » С первого взгляда » Текст книги (страница 1)
С первого взгляда
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 00:26

Текст книги "С первого взгляда"


Автор книги: Сандра Мэй



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Сандра Мэй
С первого взгляда

1
ЛИЛИ РОУЗ ЧЭДВИК

«Будь поосторожнее со своими желаниями, гусенок. Иначе они могут и сбыться…»

Так всегда говорила Джуди. Ну часто, по крайней мере, говорила.

Смешно – стоило прожить целую жизнь, тридцать семь лет, чтобы понять: Джуди была права и с желаниями надо быть повнимательнее. Только вот теперь уже поздно, потому как желания исполнились. Почти все. И почти все оказались неправильными.

Очень хочется посоветоваться с Джуди – но Джуди далеко, в Канаде, сидит в своем лесу и счастлива, наверняка счастлива, потому что никогда не мечтала о несбыточном и всегда умела рассчитывать свои силы и возможности. Чему учила и Лили, но наука впрок не пошла. Видимо, Лили просто не хватило смелости…

Да, конечно. Старший оперативник убойного отдела полиции Чикаго, боевой офицер, агент прикрытия – а смелости все же не хватило.

Лили Роуз Кларисса Чэдвик, тридцать семь лет, белая, незамужняя, отставной офицер полиции, проживает в Литл-Санрайз, штат Монтана. Волосы белокурые, с рыжеватым оттенком, глаза серые с зелеными крапинками, над левой бровью шрам, рост средний, телосложение нормальное…

Прошло уже семь лет с тех пор, как она уволилась из убойного отдела. Сменила место жительства, работу, прическу, привычки, стиль одежды. Занялась собственным малюсеньким бизнесом в малюсеньком городке посреди громадного лесного штата Монтана, честно прошла весь путь, который положено проходить тем, кто селится в подобных городках. Заслужила уважение соседей, заимела собственный уголок в баре Флосси – между прочим, это важно, чертовски важно, потому что подчеркивает ваш социальный статус куда отчетливее, чем счет в банке или налоговая декларация.

Теперь вот и с личной жизнью вроде бы налаживается, но почему, почему опять приходят сны о том, что хотелось бы забыть раз и навсегда, вычеркнуть из памяти и из жизни, запретить приходить по ночам в виде застарелого, пахнущего кровью и порохом кошмара?..

Лили Роуз вздохнула и решительно отложила большую тетрадь, в которую два часа назад собиралась записать расходы и доходы своего маленького магазинчика. Посмотрелась в зеркало – и тут же мысленно выругала себя: нормальная женщина должна смотреть на свое собственное лицо, а не высматривать в зеркале, не стоит ли кто-нибудь у нее за спиной. Старые привычки, проклятые старые привычки, в борьбе с которыми она провела эти семь лет. Даже в ресторане она по-прежнему садится спиной к глухой стене, чтобы был полный обзор дверей и большей части зала. Кларк в последний раз изволил выразить недоумение, почему это милая Лили все время смотрит ему за плечо.

Лили сморщилась, словно от кислого, хотя мысли о Кларке должны были по идее вызывать совершенно другие ассоциации. Потому что Кларк – это… Кстати о Кларке.

Кларк был ее последней попыткой жить, как все нормальные люди. Бойфренд – если мужчину за сорок можно так называть женщине под сорок.

О, если бы Джуди была рядом! Лили ни на секунду не сомневалась, что Джуди изошла бы ядом при первой же встрече с Кларком. Начать с того, что полностью его звали Кларк Гейбл. Да-да, ни больше ни меньше. Разумеется, он был ни при чем – просто его маменька, драгоценнейшая и несравненнейшая Моди Ферроу, в свое время вышла за местного почтмейстера Питера Гейбла по очень большой любви. Питер свою белокурую и – будем откровенны – весьма недалекую женушку обожал, пылинки с нее сдувал, работать не позволил, и потому юная тогда Моди сидела дома и запоем смотрела кино по телевизору. Постепенно в ее белокурой головке сложился вполне отчетливый образ Мужчины Ее Мечты. Это не были ни Пол Ньюман, ни Хэмфри Богарт, ни Берт Ланкастер – один слишком красив, другой слишком порочен, третий слишком типичен. Моди выбрала лопоухого и насмешливого Брета Батлера из «Унесенных ветром». Фатоватые усики и глаза с поволокой манили и обещали несбыточное блаженство, в результате чего произошло страшное: Моди почти возненавидела своего простодушного мужа и быстренько убедила себя в том, что он загубил ее жизнь. Такое бывает довольно часто, в данном случае все обошлось относительно малой кровью, потому как Пит ни о чем не подозревал, продолжал работать как вол, обожал свою жену и пребывал в уверенности, что чувства взаимны. Через семь лет брака у них родился сын, которого безутешно горюющая по Брету Батлеру Моди и назвала Кларком. Вскоре Пит умер от сердечного приступа, так что маленький Кларк рос исключительно под присмотром матери.

На своего прототипа Кларк Гейбл из Литл-Санрайз не походил ни в коем случае. Можно сказать, был полной ему противоположностью. Белокурый и голубоглазый, субтильный и застенчивый, привыкший слушаться мать абсолютно во всем и во всем с ней советоваться. Собственно, именно из-за Моди он и оставался холостяком – как говорила известная змея Флосси, с каждым годом все более незавидным. Сорок лет воздержания от половой жизни – это немножечко чересчур.

О, Джуди, Джуди, где же ты?! Уж ты-то наверняка разузнала бы о Кларке все дотого, как вступить с ним в отношения, да и в отношения эти с ним вступила бы только под наркозом! А Лили Роуз… Лили Роуз понятия не имела об обычных мужчинах, потому что всю сознательную жизнь провела в обществе мужчин весьма специфических. Никто из ее бывших коллег не сравнивал ее с «экзотической орхидеей», не дарил ей цветов и конфет в коробке, перевязанной атласной ленточкой, – о нет, те мужчины звали ее исключительно по фамилии, считали «в доску своим парнем» и иногда приглашали попить пивка в выходной. Ибо эти мужчины, как и сама Лили Роуз, служили в полиции, более того – в убойном отделе, а там с орхидеями дело имеют редко. Правда, был еще один – но о нем мы вспоминать не будем.

Да, это все к тому, что застенчивый и в высшей степени приличный джентльмен по имени Кларк Гейбл показался начинающей новую жизнь Лили тем самым вполне подходящим кандидатом на роль ее партнера… спутника жизни… Ну бойфренда… Хахаля. Кекса! Мужика, с которым она будет жить в одном доме, спать в одной постели и, возможно, когда-нибудь почувствует себя хоть немножечко счастливой.

В конце концов, на это ведь все надеются, не так ли? И не одна она такая дура, чтобы ошибиться в своих предположениях. Нет-нет, совместная жизнь – это вполне возможно, а вот счастье…

Кларк был скучным, как головная боль, раздражающим, как боль зубная, и настолько приличным, что просто отшить его не представлялось возможным. Не говоря уж о милой Моди, его маменьке. Вот уж кто подарил бы Джуди незабываемые моменты счастья! Ибо Джуди больше всего на свете любила упражняться в доведении до нервного срыва вот таких вот дамочек – и упражнения давали свои результаты, уж будьте уверены.

Кстати о Джуди…

Семья Чэдвик была нормальной, в смысле среднестатистической. Мама – биолог, папа – геолог, оба учились в одном университете, познакомились в кампусе, поженились еще до окончания курса, потом родилась Лили. Вся жизнь родителей проходила в разъездах по разным труднопроходимым уголкам земного шара, Лили до определенного возраста моталась вместе с ними, но потом перед Чэдвиками встала проблема образования. Не их, а Лили. В школу надо было идти, вот что.

У мамы была программа исследований, у папы был неразведанный пласт золотоносной руды в Боливии, бабушек и дедушек в семье не осталось – пришлось скрепя сердце обращаться к Джуди.

Джуди была сводной сестрой папы. Младшей сводной сестрой. В некотором роде – персоной нон грата и паршивой овцой.

Джуди Чэдвик учиться не желала, ездила на устрашающих размеров байке, носила кожаные штаны и куртку-косуху, буйные черные кудри повязывала банданой с черепами, на жизнь зарабатывала игрой на бас-гитаре в какой-то очень металлической и очень тяжелой рок-группе. Ругалась как портовый грузчик, дралась как мужик, не боялась ничего на свете, курила – словом, из всех неподходящих нянь была самой неподходящей.

Брата своего Ричарда, отца Лили, она любила, ласково звала «ботаником» и созванивалась с ним примерно три раза в год. Маму Лили, Клэр, терпеть не могла, считала занудой и принципиально не передавала ни приветов, ни поздравлений с Рождеством и прочей ерундой.

Тем не менее на просьбу брата присмотреть за маленькой Лили Джуди откликнулась неожиданно бодро и вполне охотно. Уже потом, много лет спустя Лили начала подозревать, в чем тут дело. Джуди обожала шокировать публику – а роль няни давала ей возможность развернуться. Добропорядочные матери-домохозяйки и отцы-клерки вздрагивали и сбивались испуганной стайкой в углу школьного двора, когда байк Джуди с ревом тормозил перед крыльцом и увешанная цепями чернокудрая ведьма лихо спрыгивала с него, точным щелчком отправляя окурок в урну…

Впрочем, все это было потом. Сначала случилась беда. Лили успела отходить в подготовительный класс всего полгода, когда родители погибли.

Они любили друг друга, любили свое дело и умерли в один день – когда река Парана вышла из берегов после сильного ливня и смыла биологическую станцию вместе с мамой и папой – Ричард как раз приехал навестить жену. Лили об этом узнала много позже, а догадаться не могла – Джуди сделала все, чтобы девочка как можно дольше оставалась в неведении.

С Джуди было весело, с Джуди было интересно, и Лили почти не вспоминала родителей и не удивлялась, чего это они так долго не едут. Она была экспедиционным ребенком и философски относилась к столь долгой разлуке. Тем более что с Джуди соскучиться было невозможно.

Только годы спустя Лили Роуз Чэдвик поняла, чтосделала для нее Джуди, ее сводная тетка. Чем пожертвовала, от чего отказалась. Сразу и не раздумывая – как только Джуди и умела. Она была талантливой гитаристкой, ее как раз пригласили на кастинг в Сан-Франциско, в студию самого Великого и Ужасного Оззи Осборна, – но Джуди не колебалась ни секунды, выбирая между карьерой и маленькой племянницей. Она выбрала Лили – и ни разу не пожалела об этом и не упрекнула девочку. Джуди не признавала слов «если бы» и «все могло бы сложиться иначе», она исповедовала совсем другой принцип: если хочешь чего-то больше всего на свете – добейся этого во что бы то ни стало, а не можешь добиться – плюнь и больше не думай об этом.

Она и о смерти родителей рассказала Лили так, что любой школьный психолог застрелился бы от ужаса. Просто посадила девочку позади себя на байк, вывезла далеко за город, в лес, и там просто и четко произнесла:

– Вот что, гусенок! Ты уже взрослая – целых девять с половиной лет – и я думаю, тебе можно доверять. Понимаешь, получается так, что мы с тобой остались одни на всем белом свете. Твои родители… они не вернутся.

– Почему? Они меня тебе насовсем отдали?

– Ну да. Насовсем. Понимаешь, Лили Роуз, их больше нет. Они погибли.

– И… их больше никогда-никогда не будет?

– Ну, видишь ли, я бы так не сказала. В каком-то смысле они стали даже ближе к нам, чем раньше. Теперь они всегда будут рядом, станут наблюдать за нами, радоваться твоим успехам и огорчаться неудачам.

– А поговорить я с ними смогу?

– Сможешь. Главное – хотеть очень-очень сильно, чтобы они тебя услышали и подали знак, что слышат.

– А какой знак, Джу?

– Не знаю, малыш. Это же знак для тебя, не для меня. Может, они тебе приснятся. Может, погладят лучом солнца из-за тучи. Упадут яблоком на ладонь. Веткой орешника хлестнут Билли Боба, когда он опять дернет тебя за косичку.

– И еще Гэри Старка.

– Чего? А, ну да. И его тоже, само собой. Вот что, ты погуляй, подумай и, если надо, поплачь. Не стесняйся – слезы даны человеку не зря. К тому же здесь никого нет, кроме нас. Валяй, реви.

– Джу… а если мне захочется поплакать в школе?

Тетка неожиданно присела перед Лили на корточки, взяла за плечи – и пронзительные черные глаза полыхнули мрачным огнем.

– А вот это – не стоит. Лопни, но держи фасон, гусенок. Как бы ни было больно – улыбайся. Держи удар и улыбайся. Поняла?

– Поняла. Джу?

– А?

– А ты меня не бросишь?

– Никогда и ни за что. На этот счет можешь даже не задумываться.

Лили и не задумывалась – ведь Джуди обещала. На самом деле, опять же с годами, Лили Роуз узнала, сколько бюрократических ловушек и рогаток пришлось преодолеть ее бесшабашной тетке, сколько вытерпеть унижений, покорно соглашаясь с мерзкими тетками из органов опеки и надзора за сиротами…

Джуди была рядом с ней всегда, каждую минуту ее маленькой жизни. Ходила в школу, знала всех одноклассников Лили, возилась с их классом, придумывала им школьные вечера, ставила спектакли, организовала рок-группу. Летом они садились на верный байк – и катили по бесконечным дорогам Америки, из штата в штат, куда глаза глядят. Джуди научила Лили любить жизнь, не бояться ничего на свете и верить в то, что люди, в общем и целом, – хорошие. А еще – играть на гитаре, водить мотоцикл и стрелять из любого оружия.

Вероятно, именно страсть к оружию и породила в голове взрослеющей Лили Роуз потрясающую идею: поступить в полицейскую академию. Джуди, по обычной своей методе, не спорила и не переубеждала, просто пожала плечами и сказала:

– Валяй. Только потом не жалуйся.

– Ты не против, правда?

– А при чем здесь я? Это твоя жизнь, твой выбор, твое право – тебе и решать. Копов я не очень жалую, особенно патрульных на трассе, но, надеюсь, тебя в дорожную полицию не возьмут.

– Я и не пойду. Я буду ловить настоящих преступников!

Потом были колледж и академия, Лили Роуз уехала жить в Чикаго, с Джуди общалась только по телефону, хотя и очень часто… словом, началась взрослая самостоятельная жизнь. Приезжая домой. Лили с каждым разом чувствовала себя все более чужой в родном городе, да и характер у нее изменился, стал намного жестче и суровее. Джуди все, разумеется, видела и понимала. В один из приездов Лили Роуз Джуди усадила ее напротив за рассохшийся стол в саду и заявила, как всегда прямо и без обиняков:

– Вот что, гусенок, ты уже выросла. У тебя отросли настоящие крылья – тебе лететь своей дорогой. Мне тоже не катит изображать из себя старушку-крестную, ждущую ненаглядную малютку у порога и благолепно стареющую в этом самом ожидании. Я продаю дом.

– Джу! Но как же?..

– Помолчи. Дом твой, но жить ты в нем будешь едва ли. А деньги пригодятся, тут и говорить не о чем. Так что дом продаем, и я уезжаю в Канаду.

– Куда?!

– В Канаду. Это такая сопредельная страна – там полно озер, лесов, медведей и индейцев. Один мой старинный дружок отписал мне свое ранчо в Абитиби – название тебе ни о чем не скажет, это у волка в заднице. Там шикарный бревенчатый дом, в нем студия звукозаписи, конюшня, гараж для моего железного коня, свора волкодавов, три коровы, куры с утками – и ни одной живой души на десять миль вокруг. Представляешь, как круто там будут звучать мои записи?

Джуди Чэдвик в тот год исполнилось тридцать семь лет. Как Лили Роуз сейчас… Она легко и без сожаления в очередной раз сожгла мосты – и уехала в Канаду, предоставив Лили самостоятельно совершать все свои ошибки и добиваться успехов. Это не было бессердечием – просто Джуди больше всего на свете ценила личную свободу любого человека. Право на выбор.

Лили Роуз вздохнула и сердито покачала головой. Что ж, несмотря на предоставленную свободу выбора, она, судя по всему, отчасти повторяет судьбу Джуди. По крайней мере, в том, что касается переезда в маленький, затерявшийся среди лесов городок. Только вот Джуди уехала потому, что мечтала так жить, а Лили Роуз…

А Лили Роуз просто убежала.

2
МЕЧТЫ ОБ АРИЗОНЕ

Песок. Песок. Песок, песок, песок, песокпесокпесокпесок…

На востоке – красные горы. Совершенно неинтересные, не живописные и не привлекательные. Красные остроконечные горы. Над горами небо цвета песка, и потому хорошо, что горы есть – без них хрен поймешь, где кончается песок и начинается небо.

Ах да, еще кактусы. И стервятники – высоко в небе цвета песка.

Упоительный пейзаж!

Крейг Донован вытер пот со лба и мрачно уставился поверх руля своего внедорожника на извилистую ленту шоссе. Лучше уж на асфальт смотреть – все ж цивилизация.

Он не уставал поражаться величию американского духа. Самое гениальное достижение Штатов – отличные дороги, пронизавшие буквально всю страну, словно кровеносная система. Донован даже думать не хотел, что чувствовали те парни, что прокладывали здесь эту самую дорогу – но ведь проложили же! В самом сердце Аризоны, в красной безжизненной пустыне – отличное шоссе.

Донован чуть сбросил скорость и скосил глаза на карту, лежавшую на соседнем сиденье. Поворот должен быть уже скоро, потом еще пятнадцать миль до заправки – господи, откуда здесь заправка и как они на ней живут, там же преисподняя, за окном-то! От заправки его проводят – кто проводит? Куда проводит?..

Крейг Донован всю свою сознательную жизнь работал в спецслужбах. В самых различных, но в основном связанных с национальной безопасностью. Казалось бы, привык к боевым условиям, но… На самом деле он редко выбирался в такие вот дикие места. Все злодеи, шпионы и диверсанты предпочитают оживленные мегаполисы, а не красные горы посреди красной пустыни. Впрочем, сейчас Донован ехал не к шпионам и диверсантам. Совсем наоборот. Можно сказать, к коллеге…

Заправка нашлась – жутковатое строение, напоминающее декорацию какого-нибудь апокалипсического фильма про последствия ядерной войны. Внутри обнаружился на удивление симпатичный бар с действительнохолодным пивом, а также бармен – гигантского роста и объема негр в клетчатой рубахе, джинсовом комбинезоне и ковбойской шляпе. Он печально проследил за тем, как холодное пиво перемещается из бутылки в глотку Крейга Донована, а затем с интересом уставился на бумажку, которую Донован придвинул к нему поближе. Читал он долго. Потом вздохнул, выпятил и без того толстые лиловые губы и зажмурился. Донован с интересом следил за этой мимической игрой, затем тактично кашлянул.

– Так что, мистер…

– Мерриуэзер. Том Мерриуэзер, к вашим услугам, сэр. Еще пива?

– Нет, я за рулем. Эта бутылка тоже была лишней. Как насчет проводить меня к…

– ДЖОИ!!!

Донован непроизвольно присел на табурет – гигант явно мог подрабатывать иерихонской трубой. В ответ на трубный глас раздалось шуршание, потом из боковой двери появился худенький мальчишка лет тринадцати, черноволосый и черноглазый, но белый… или латиноамериканец.

– Да, па?

– Доча, есть дело.

Донован прикрыл глаза и решил ничему не удивляться. Генетика – дело темное.

– Джои, малышка, этого мистера надо проводить к Дику. Бери ноги в руки и чеши.

– Хорошо, па. А Дик знает?

– Бумажка написана его рукой, но… Если начнет стрелять, отбегай и падай.

Джои, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся вполне миловидной девицей лет пятнадцати, с оливковой кожей и абсолютно мальчишечьими повадками, фыркнула, нахлобучила на голову бейсболку и направилась к выходу, не обращая больше на Донована никакого внимания. Торопливо поблагодарив гиганта и расплатившись за пиво, Донован поспешил за своей провожатой и выяснил, что она уже залезла в машину и сидит на водительском месте. Донован кашлянул.

– Мисс… э-э-э… Джои, а вы уверены, что…

– А как еще я могу показать вам дорогу, мистер? Это же пустыня.

– Но вы же как-то ориентируетесь…

– Я – дома. Садитесь. Будет трясти.

Она не соврала, хорошая девочка. Трясло изрядно. Пристегнутый и вцепившийся в сиденье Донован летал к потолку и обратно, бился локтем об дверцу и еще успевал молиться – как умел. Потому как девочка Джои уверенной ручонкой направила внедорожник прямиком к красным горам, на поверку оказавшимся скалистыми, крутыми и чертовски высокими. Между ними вилась тропа – возможно, ее стоило бы назвать дорогой, не будь она такой неровной и усыпанной каменными глыбами разной величины. Джои не обращала на камни ни малейшего внимания, Донован ее прекрасно понимал – машина-то не ее.

Потом они выскочили опять на равнину, читай – в пустыню, и тут Джои позволила себе пошалить, то бишь разогнаться до восьмидесяти миль. Донован закрыл глаза, тем более что за окнами все равно не на что было смотреть – одна красная пыль клубами.

Тут внедорожник остановился, и Джои звонким и на редкость пронзительным голосом завопила:

– Ди-и-ик!!! ДИК!!!

Голосок у нее был явно в папу – не столь трубный, но весьма пронзительный.

Пыль осела, и Донован увидел прямо перед капотом внедорожника вполне идиллическую ограду из оструганных кольев. За оградой в произвольном порядке торчали развесистые кактусы, между ними вилась дорожка, выложенная по бокам камнями, в конце дорожки стояла хижина. Приземистое, но крепко сбитое здание под ослепительно-белой, сверкающей крышей, спереди нечто вроде террасы, на террасе кресло-качалка и маленький холодильник. Донован растерянно оглянулся – ни одного столба в округе не наблюдалось, электричество…

Электричество поступало аж из двух независимых источников – причем оба, учитывая климат Аризоны, были вполне надежны. Позади дома торчали и плавно вращались четыре здоровенных ветряка, а белоснежная крыша на самом деле представляла собой одну большую солнечную батарею. Донован почесал в затылке. Похоже, этот стервец и тут ухитрился неплохо устроиться… вон, даже колодец у него имеется, а вот и огород – так странно видеть посреди пустыни зеленые листья.

Джои легко перескочила через идиллическую ограду и завопила еще звонче:

– Дик! К тебе приехал пижон из города! Если ты щас не выйдешь, он изжарится!

Донован вылез из машины и тут же признал правоту бестактной девчонки. Здесь было истинное пекло. Самое место для грешников, каковыми они с Диком и являлись.

Он торопливо прошагал по дорожке и нырнул в обманчивую тень крыши террасы. В этот момент дверь распахнулась и в грудь Доновану уперся стол помпового ружья. Прекрасное оружие, хотя несколько тяжеловатое. Впрочем, смотря какая рука его держит.

В данный момент рука была мускулистая, дочерна загорелая и совершенно явно опытная. Вторая рука в опыте первой не уступала и сжимала «люгер» – тоже не самая легкая пушка в мире. Донован вздохнул и просительно произнес:

– Дик, ну не удостоверение же мне предъявлять, а?

Из полутьмы выдвинулся обладатель мускулистых рук. Что ж, почти не изменился, если не считать сивой щетины на щеках, чего он раньше себе не позволял, да изрядно отросших волос, стянутых в хвост и обильно тронутых сединой. В остальном – все как обычно: серо-зеленые сердитые глаза, орлиный нос, красиво очерченные губы, высоковатые скулы, мощная шея, шесть футов роста, двести пятьдесят фунтов мышц, сухожилий и крепких костей – словом, Ричард Хантер, бывший оперативник уровня Z, ныне отставной тунеядец, который до зарезу нужен Крейгу Доновану по очень важному делу…

– Дик, опусти пушку… пушки. У меня на оружие аллергия.

– Хм… Ладно. Заходи. Хотя нет! Джои, девочка, иди в дом и посмотри… ну посмотри что-нибудь. Мы посидим на свежем воздухе.

Джои бодро проскакала мимо Донована, и тот с завистью отметил, что девчонка даже не вспотела. Из дома тянуло приятной прохладой, в спину поддавал раскаленный ветер пустыни. Донован вздохнул.

– Она могла бы посидеть в машине, там кондиционер.

Джои немедленно возникла на пороге с горящими глазами.

– Правда? Можно? Дик, он разрешает! А можно, я пару кругов нарежу вокруг ранчо? Здесь все ровно, не волнуйтесь, мистер, а вожу я хорошо.

– Я знаю. Можно.

Девчонка метнулась к внедорожнику, а Донован беспечно поинтересовался:

– У тебя ведь не слишком большое ранчо, верно?

– Верно. Всего каких-то сто акров земли… Да не бойся ты, она действительно хорошо водит. Я сам ее учил.

– Тогда ладно. Слушай, она и в самом деле дочка того здоровенного… афроамериканца?

– Она приемыш. Родители – нелегальные иммигранты из Мексики. Отца застрелили при задержании, мать умерла от туберкулеза. Места здесь дикие… Короче, Том и Мэри девочку забрали, она была тогда совсем маленькая. Потом Мэри укусила змея, она тоже умерла, и Том остался с Джои один. Когда я приехал, Джои было восемь.

– Ясно. Значит, тут ты и спрятался…

Глаза Дика потемнели, густые брови сошлись на переносице.

– Донован, я уволился, ясно? Вышел в отставку. Долгов перед родной конторой не имею, жить могу где захочу.

– Ясно, ясно, не шуми. Конечно, в каком-то смысле здесь очень красиво… наверное, закаты хороши.

– Тьфу ты! Чего приехал?

– Давай зайдем в дом, я тебя умоляю! Такое ощущение, что кобура уже приварилась к ребрам…

В доме было прохладно, чисто и пусто. Узкая кровать в углу, небольшой стол, два стула, вдоль одной из стен верстак, заваленный инструментами. Допотопного вида радиоприемник под окном, вместо антенны – ржавая проволока, тянущаяся куда-то под крышу. Окна наглухо закрыты самодельными ставнями. В углу – большой холодильник. Донован к нему и кинулся, достал бутылку воды и с наслаждением припал к горлышку. Дик Хантер сел возле стола и терпеливо уставился на бывшего коллегу. Напившийся и повеселевший Донован уселся на второй стул и ласково посмотрел на Дика.

– Значит, тебе здесь нравится?

– Ну?

– И ни один другой штат тебя не привлек своими достопримечательностями и красотами?

– Донован, ты испытываешь мое терпение.

– Я просто пытаюсь понять, прав ли я в своих предположениях…

– Как всегда – нет. И не напрягай мозг, тебе вредно.

Донован ухмыльнулся и достал из внутреннего кармана пиджака слегка намокший от пота пакет. Бросил на стол перед Диком.

– Что это за хрень?

– Открой и посмотри.

– Крейг, я у-во-лил-ся…

– А кто сказал хоть слово о работе? Просто посмотри на документы и скажи свое мнение.

– Оно у меня должно быть?

– Дик, не изображай из себя девицу на заднем сиденье тачки… ты полагаешь, я сюда ехал, чтобы показать тебе виды Ниагарского водопада?

– А при чем здесь девица на заднем сиденье?

– А при том, что она прекрасно знает, зачем туда села, но делает вид, что она вовсе не такая. Ты тоже примерно представляешь, какие документы ямогу показать тебе, но делаешь вид, что ты – недалекий фермер из Аризоны. Взгляни на бумаги.

Дик Хантер сердито мотнул головой и распечатал конверт. Через несколько секунд лицо его окаменело, на скулах заходили желваки. Он просмотрел документы дважды – первый раз очень быстро, второй раз – чуть медленнее. Донован знал, что за это время Дик Хантер запомнил каждую строчку, каждую цифру в этих бумагах. Старые привычки, знаете ли. Плюс профессионализм. Можно не бриться и не стричься, сидеть посреди пустыни и слушать джаз по раздолбанному ламповому приемнику – но это все равно не отменит того факта, что восемь лет назад Ричард Хантер считался лучшим оперативником убойного отдела полиции Чикаго и именно поэтому и был привлечен к сотрудничеству Агентством национальной безопасности, сотрудником которого являлся Крейг Донован. Вполне вероятно, Ричарда Хантера ждала блестящая карьера – но спустя всего год он уволился из полиции и уехал в неизвестном направлении. После той операции…

Дик поднял голову и глухо произнес:

– Этого не может быть. Я! Я лично пристрелил эту сволочь. Он не мог выжить. Ты понял, Дон?

Он назвал Донована так же, как называл тогда, восемь лет назад. Как звал его с пяти лет – потому что они выросли вместе, вместе ходили в школу, потом в колледж, потом вместе служили в армии, и только после армии их пути ненадолго разошлись: Дик поступил в полицейскую академию, а Дон – Крейг Донован – был направлен в ЦРУ, а оттуда в АНБ. Такие дела…

Донован устало потер лоб и тихо ответил:

– Я знаю. Но это именно так.

Восемь лет назад Чикаго захлестнула волна совершенно необъяснимых преступлений. Нет, ничего нового – убийства, пальба на улицах, захват заложников, похищения людей… Просто очень быстро выяснилось, что все эти злодеяния – дело рук одного человека.

Говорят, «преступные умы» – это никакая не гипербола. Достаточно редко – к счастью – рождается среди обычных людей такое вот существо. Нормальный с точки зрения психиатрии человек, сделавший убийство своей профессией.

Опять неверно. Профессия – это дело, за которое ты получаешь деньги. Таких преступников пруд пруди, начиная от наемных убийц – профессионалов высшей пробы – и заканчивая случайно подрядившимися на грязную работу алкоголиками и наркоманами, за дозу или сотку баков готовыми на все.

Здесь было другое. Зло в чистом виде. Убийство ради убийства.

На поимку убийцы без лица и особых примет, получившего кличку Немо, были брошены поначалу все оперативники криминальной полиции Чикаго. Потом случайной жертвой стал конгрессмен – его Немо похитил на заправке, удерживал в заложниках трое суток, мучил и издевался над беззащитным человеком, а затем хладнокровно убил. С этого момента дело Немо перешло под контроль АНБ. Возможности у агентства были большие, но не безграничные, поэтому решено было привлечь полицию Чикаго. Лучшие оперативники – среди них Ричард Хантер – начали разработку операции по задержанию преступника.

Словно издеваясь над ними, Немо немедленно поменял почерк. Теперь его жертвами становились молодые одинокие женщины. Впору было открывать дело о серийном убийце-маньяке – но Немо анонимная слава не устраивала. Он оставлял рядом с телами жертв свой фирменный знак – кровавую букву N. Полиция Чикаго имела большой опыт работы с подобными преступлениями. Разработали план. В помощь Ричарду Хантеру был откомандирован один из лучших оперативников убойного отдела, офицер с большим опытом работы под прикрытием, умница и красавица… Лили Роуз Чэдвик.

Дик до сих пор просыпался иногда в холодном поту, судорожно обнимая подушку. Потому что этот страшный и тяжелый год был для него годом безумного, немыслимого, неописуемого счастья.

Как там говорят – химия, что-то в воздухе, волосы дыбом и мурашки по коже… Все это они с Лили испытали на себе. В первый же день знакомства, который закончился ночью в отеле, на смятых и растерзанных простынях.

Они стали любовниками мгновенно, стремительно – ибо это было неизбежно. С самого первого мгновения Дик знал, что это – Его Женщина. Вероятно, то же самое чувствовала и Лили, потому что отдалась Дику самозабвенно и безоглядно, не раздумывая и не сожалея ни о чем.

Целый год они выслеживали Немо – и были при этом счастливы. Встречались урывками – или жили вместе неделями. Перехватывали час-другой в дешевых мотелях, на заднем сиденье автомобиля или в загородном доме Дика. И все это время работали. Лили Роуз была профессионалом. Ничего не боялась, нарочно подставлялась в качестве случайной жертвы, поселилась в предполагаемом районе обитания Немо, вроде бы даже вычислила его личность…

А потом эта сволочь снова поменяла почерк.

Немо захватил заложников в бизнес-центре, заблокировал двери и окна, заминировав их, и каждые полчаса выкидывал на улицу тело очередной жертвы. Никаких требований не выдвигал, условий не ставил – и явно был уверен в собственной безнаказанности. Полиция окружила здание тройным кольцом, городская канализация кишела агентами АНБ. Ричард и Лили находились в оцеплении. В самый неподходящий момент раздался взрыв и на улицу повалили окровавленные люди. Прямо на Лили бежал и дико кричал худенький бухгалтер, живший в одном с ней доме. Лицо и одежда были в крови, к груди он прижимал изодранный в клочья портфель. Лили подхватила его, потащила к машине «скорой помощи», а Дик рванул в здание – и сам не знал, что заставило его обернуться.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю