Текст книги "Пока дышу, я твой"

Автор книги: Сандра Фремптон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

8

Лето было в разгаре, и служащие офисов в обеденный перерыв спешили в парки, где с аппетитом поглощали бутерброды, сетуя на то, что придется возвращаться на работу в такую чудесную погоду.

Прошло две недели с тех пор, как они с Николасом гостили у Изабелл, и он все еще не вернулся из Бостона. Когда он звонил, Соренза клялась себе, что в следующий раз будет говорить с ним без нервной одышки и заиканий, но все было тщетно.

Наконец Николас сообщил ей, привычно растягивая слова, что прилетает в Новый Орлеан сегодня около шести. Он бы хотел пообедать с ней, если, конечно, она не занята. Он заедет за ней в восемь, и они могли бы пойти в один клуб, хорошо поесть и потанцевать, дабы отметить его возвращение. Как она смотрит на это?

Наконец-то представилась отличная возможность отказать ему, обрадовалась Соренза. Они не виделись довольно долгое время, и то, что она не откликнется ожидаемым образом на его предложение, наверняка заденет его самолюбие. Она будет с ним доброжелательна, но холодна.

– Пообедать?.. С удовольствием.

– Отлично.

Нет, не отлично! Глупая, чувствительная дурочка!

– Ты была хорошей девочкой без меня? – после некоторого молчания спросил Николас.

Что ж, она уже совершила одну оплошность. Не стоит их множить из-за того, что один только звук его голоса приводит ее в трепет.

– Ну, я старалась делить ласки поровну между всеми моими любовниками. Как, по-твоему, это называется «быть хорошей девочкой»? – Соренза произнесла эти слова на одном дыхании и поблагодарила Бога за то, что Николас не видит ее пунцовых щек и дрожащих рук. – А ты?

– Работал не покладая рук, без отдыха и перерыва, – пожаловался он.

– Наверное, благодаря своей безотказности? – не без ехидства спросила Соренза.

– Возможно. Так я буду вознагражден за примерное поведение?

– Примерное поведение уже награда.

– Но не та, которую я ожидаю. Увидимся в восемь, Соренза. Пока.

Несколько секунд она стояла, уставившись на телефонную трубку. Сумасшедшая! И идиотка при том!

Без десяти восемь Соренза уже была причесана, одета и внешне выглядела абсолютно спокойной. Но ее колотил внутренний озноб, и, меряя шагами спальню, она тщетно приказывала себе успокоиться. Снова и снова подходила она к зеркалу, чтобы еще раз осмотреть себя, как будто до этого не провела перед ним два с лишним часа, накладывая макияж и украшая себя всячески.

Впервые в жизни Соренза зачесала волосы наверх, и теперь лишь несколько прядей спускались колечками по ее стройной шее. Немного теней и туши сделали глаза необычайно выразительными, а красный блеск для губ придал им чувственности и соблазнительности. Это было как раз то, что нужно.

Открытое, длиной до колен, платье из алого шелка выглядело, пожалуй, чересчур вызывающе, но так выгодно оттеняло светлую кожу и золотистый цвет волос, что Соренза все-таки решилась надеть его. Будучи скромной от природы, она никогда не осмелилась бы купить такое платье, даже зная, что оно ей к лицу, если бы не Изабелл, которая буквально заставила ее приобрести «эту находку» в одном из дорогих бутиков.

Сейчас, окинув себя в сотый раз оценивающим взглядом, Соренза улыбнулась и мысленно сказала своей кузине спасибо. Она выглядела умопомрачительно, сексапильно и элегантно в этом облегающем фигуру платье, которое дополняли алые босоножки на высоком каблуке и восхитительная серебряная сумочка…

Резкий звук дверного звонка заставил Сорензу оторваться от созерцания собственного отражения в зеркале. Она подошла к двери и, не посмотрев в глазок, открыла ее. На пороге стоял Николас. От волнения у Сорензы пересохло в горле, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы казаться веселой и беззаботной.

– Как ты прекрасна!

Он обворожительно улыбнулся и, прежде чем она успела что-нибудь ответить, заключил ее в объятия. Его губы нежно, но настойчиво касались ее лица, шеи, плеч, и эти ласковые поцелуи словно говорили о том, что он имеет на это полное право.

– Ты – предел всех моих мечтаний, – произнес Николас, наконец оторвавшись от нее.

– Всех? – хитро спросила Соренза, надеясь, что он не заметит дрожи в ее голосе. – А как же блондинки, рыжие и брюнетки?

Несколько секунд Николас молчал. Потом рукой коснулся ее волос.

– Сейчас у меня на уме только шатенка с серыми глазами. – Его взгляд скользнул по ее лицу. – С маленьким носом, пухлыми нежными губами, которые так и просят…

Дотронувшись указательным пальцем до его рта, Соренза заставила его замолчать.

– Знаешь, – сказала она, смеясь, – эти пухлые нежные губы только что оставили яркий отпечаток на твоих губах. Советую тебе вытереть их, перед тем выходить из дому.

Николас взял ее за руку и провел в гостиную.

– Еще один, последний, и я последую твоему совету…

На этот раз поцелуй длился дольше и был еще нежнее и восхитительнее. Он закружил Сорензу в водовороте страсти, она пылко отвечала на ласки Николаса, а ее тело сладострастно содрогалось от каждого его прикосновения. Все ее существо повиновалось импульсам, исходящим от него, и эта власть над ней отдавалась в ее душе болью и упоением одновременно. Каждое новое движение его разгоряченного тела приводило Сорензу в восторг, и, несмотря на увещевания разума, она ничего не могла с собой поделать.

Не то чтобы это служит мне оправданием, подумала она, когда Николас отпустил ее. Просто это так, и никуда от этого не денешься.

– Мне надо подкрасить губы.

Соренза отступила на шаг, как будто опасаясь, что он снова прижмет ее к себе. Ее щеки пылали.

– Конечно, – кивнул Николас, вынимая из кармана белоснежный платок и стирая помаду с лица. – Иди, я никуда не тороплюсь.

Сидя в такси, которое простояло внизу все то время, что они целовались, Николас взял ее за руку и стал расспрашивать о том, как она провела день, а потом рассказал, чем занимался последние две недели. Легкая, непринужденная беседа длилась, пока они не подъехали к знаменитому ночному клубу на Бурбон-стрит, из которого доносились звуки джаза. Значит, Николас отнюдь не в шутку как-то заявил, что займется ее образованием.

Они сели за столик, который находился в некотором отдалении от оркестра, почти напротив танцевальной площадки. И Николас, заказав бутылку шампанского, откинулся на спинку стула.

– Я рад, что твоя нога наконец-то зажила, – сказал он, глядя на нее дерзко и задорно. – Теперь мы сможем заниматься этим чаще.

Соренза удивленно взглянула на него, уловив в его словах намек на то, что произошло в холле и гостиной ее квартиры.

– «Этим» – это чем? – все-таки решила уточнить она.

– Ну, будем выходить куда-нибудь, танцевать, – ответил он, как будто бы не поняв ее вопроса.

– Надеюсь, не в ущерб работе, – произнесла Соренза после некоторого замешательства.

– Которая не будет занимать слишком много времени. – Николас посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом. – И нам надо позаботиться об этом… Ведь друзья должны часто видеться. – Тут его губы тронула ленивая улыбка.

– Друзья? – Соренза не знала, как на это реагировать.

Николас открыто наблюдал за ней, и это доставляло ему удовольствие. Он знал, как задеть ее. Соренза с деланным равнодушием пожала плечами и сделала глоток шампанского, которое принес официант. Николас наклонился к ней, и его взгляд стал совершенно серьезным.

– Ты нравишься мне, Соренза, – хрипло сказал он. – И я хочу, чтобы ты это знала. Сначала, признаюсь, я просто решил пофлиртовать, но потом… потом все изменилось. Я ни к чему не собираюсь тебя принуждать. Но я хочу тебя, и то, что я чувствую…

О чем он говорит? Соренза сделала еще один, на этот раз большой глоток шампанского. Никогда нельзя предугадать, что он сделает или скажет в следующий момент. Сейчас он серьезен, через минуту смеется. Настоящий хамелеон.

Николас снова откинулся назад и тихо спросил:

– Это тревожит тебя? – Его серо-зеленые глаза смотрели на нее пристально и выжидающе.

Она нервно улыбнулась.

– Конечно нет. Каждому приятно, если он кому-то нравится, разве не так? Нет ничего плохого в симпатии одного человека к другому.

Соренза предпочла бы, чтобы Николас опять вернулся к теме отношений без взаимных обязательств. Этот мужчина не для нее, и не стоит выдумывать то, чего нет.

– А если симпатия перерастает во что-то большее? – настаивал он.

Николас опять загнал ее в тупик, и, не зная, что ответить, Соренза отвела глаза.

– Ясно.

– Что тебе ясно? – с вызовом спросила она, мгновенно возвращая к нему взгляд. Ей действительно надо было это знать.

Помолчав немного, он сказал:

– У нас еще все впереди, правда? – Его слова прозвучали скорее как утверждение, но он все же ждал ответа.

К счастью для Сорензы, в этот момент появился официант с меню, и она одарила его такой ослепительной улыбкой, что молодой человек удалился в полном замешательстве.

Николас взял меню из ее рук и, нежно взяв за подбородок, посмотрел ей в глаза.

– Ты рассказала мне о своей матери, Соренза. А отец, что он был за человек?

Взгляд потемневших серых глаз и упрямое молчание были яснее всяких слов.

– Ладно. Забудем об этом. – Николас отпустил ее подбородок и вернул ей меню. – Я бы что-нибудь посоветовал, но ты все равно меня не послушаешь, так что лучше не буду.

Увидев улыбку на его лице, Соренза облегченно вздохнула.

– В тот раз это было глупо с моей стороны, – признала она. – Но ты показался мне тогда очень высокомерным.

– А сейчас? – поинтересовался он.

Сейчас ты милый и хороший, подумала Соренза. С тобой очень легко. С другой стороны, если бы ты не умел прикидываться белым и пушистым, когда этого требуют обстоятельства, ты вряд ли преуспел бы в бизнесе.

– Доля высокомерия в тебе все еще осталась, – съехидничала Соренза и помолчала, прежде чем добавить: – Просто я к этому уже привыкла.

Николас лукаво улыбнулся.

– О, есть еще очень много вещей, к которым ты могла бы привыкнуть, поверь мне.

Было ли это от шампанского или от того, что она, красиво одетая, сидела сейчас рядом с самым потрясающим мужчиной на свете, но Соренза искренне наслаждалась этим вечером. На ее глазах Николас превратился в настоящего светского льва и был сейчас воплощением любезности и предупредительности.

Красивый и раскрепощенный, он казался еще привлекательнее, чем прежде. Танцуя, он так сильно прижимал Сорензу к себе, что ей казалось, что еще мгновение, и она растает в его руках от блаженства или от того же самого блаженства вознесется на небеса. Танец превратился в удивительную, пьянящую смесь движений и эмоций, впитывая которую Соренза все больше и больше теряла голову. Он не понимает, что творил со мной, думала она, несколько раз сбиваясь с ритма и ругая вслух сломанную ногу, а про себя свою слабость…

Было уже поздно, когда они возвращались домой. В такси Николас обнимал Сорензу за талию, а ее голова покоилась на его плече.

Когда они подъезжали к дому, пары шампанского вместе с впечатлениями от танцев почти выветрились из головы Сорензы, и единственное, чего ей безумно хотелось в тот момент, это пригласить Николаса домой, но не только на чашку кофе. Разум твердил ей, что отдаться ему сейчас было бы глупо и легкомысленно, душа же жаждала нежности и ласки. Какой смысл оставаться в одиночестве, если можно упиваться счастьем в объятиях такого потрясающего мужчины?

Наконец такси остановилось у подъезда ее дома, и Николас помог ей выйти из машины. Подойдя к водителю, он о чем-то попросил его, и Сорензе стало горько: Николас не собирался оставаться.

Взяв ее под руку, он помог ей подняться по ступенькам. Соренза открыла дверь, и в следующий миг оба оказались в темноте холла. Порывисто прижав ее к себе, Николас стал жадно целовать ее лицо и шею. Его руки исследовали изгибы ее тела, а она дрожащими пальцами, проникнув под рубашку, ласкала мускулистую грудь. Его поцелуи становились все более страстными, тело напряглось и теснее прижалось к ней.

Сорензе показалось, что еще несколько секунд, и он овладеет ею. Да и она хотела того же – чтобы он сделал ее своей. Вдруг совершенно неожиданно Соренза почувствовала, как Николас осторожно отстраняет ее от себя.

– Я должен идти, – прошептал он, как будто извиняясь.

Она могла бы попросить, чтобы он остался и любил ее, чтобы заплатил таксисту и вернулся, но не сделала этого. Лишь сжала руки в кулаки так, что ногти больно впились ей в ладони.

– Я позвоню, – хрипло сказал Николас. – Хорошо?

– Хорошо.

Соренза смотрела на него широко открытыми глазами, прилагая неимоверные усилия, чтобы снова не прижаться к нему. С ней творилось что-то непонятное и потому пугающее.

На прощание Николас обвел контур ее губ указательным пальцем и опять поцеловал. Затем распахнул входную дверь и быстрым шагом направился к машине. Соренза стояла безвольная, опустошенная и молча смотрела ему вслед. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.

Николас обернулся и помахал ей. Соренза попыталась помахать в ответ, но рука беспомощно повисла вдоль тела.

Когда фары в последний раз осветили плиты тротуара и машина скрылась за поворотом, Соренза все еще смотрела в пустоту и ее душили слезы.

По другую сторону дороги она увидела выпрыгнувшую из кустов полосатую кошку, которую неотступно преследовал рыжий кот. Кошка шла неторопливо и важно, изредка поглядывая назад, дабы убедиться, что ее поклонник все еще здесь.

– Тебе легко, – с завистью пробормотала Соренза. – Никаких волнений, никаких переживаний по поводу того, захочет ли он тебя завтра утром. Никаких обещаний и клятв…

Она вернулась обратно в холл и закрыла дверь. Надо же, уже начинает разговаривать с кошками! Нет, ей срочно надо что-то предпринять, не то она сойдет с ума.

Тот вечер стал точкой отсчета в веренице проведенных с Николасом дней, включая длинные выходные, когда они гуляли по набережной, катались на яхте и ездили на воскресные обеды к Изабелл и Джорджу.

Солнце продолжало радовать обитателей Нового Орлеана, и парки были полны счастливых розовощеких малышей и их загорелых мам в открытых платьях. Все вокруг казались довольными и улыбались, включая Сорензу. Она постоянно напоминала себе, что ни хорошая погода, ни ее безоблачные отношения с Ником не могут длиться долго, но ничего не могла поделать с состоянием беззаботного веселья, которое не покидало ее.

Соренза начинала подозревать, что Николас хочет от нее большего, нежели постель. Но когда спрашивала себя, что будет делать, если это действительно так, то приходила в замешательство и откладывала ответ на потом.

Она была знакома с Саймоном пять месяцев до того, как вышла за него замуж, и если и ожидала от него сюрпризов после свадьбы, то только приятных. Николаса Соренза знала меньше, но уже несколько раз за последнее время ловила себя на том, что думает о нем только хорошее. Уж не наступает ли она опять на знакомые грабли?

Сорензу интересовало, будет ли он ждать завершения строительства комплекса, чтобы перейти к следующей ступени их отношений. Возможно, спать с коллегой по работе было не в его правилах. Он, казалось, был не из тех, кто смешивает работу с личной жизнью. Но тогда их «платоническая дружба», как некогда он назвал этот период их отношений, будет длиться многие месяцы.

И действительно, Николас вел себя не так напористо, как раньше. Правда, иногда он целовал ее с такой бешеной страстью, что у нее перехватывало дыхание, но чаще обращался с ней чересчур нежно, как с хрупкой вещью, которую боялся разбить. Таким образом Николас заставлял Сорензу чувствовать себя желанной и одновременно оставлял в ней ощущение внутренней неудовлетворенности. Может, он делал это нарочно, чтобы окончательно завлечь ее в свои сети?

Соренза не сомневалась, что рано или поздно им придется расстаться, поэтому, говорила себе, что еще одно свидание ничего не изменит.

Одним жарким июльским утром на пороге дома Сорензы появилась Изабелл, и по выражению лица кузины она сразу поняла, что что-то случилось. Задыхаясь от волнения, Изабелл сообщила, что Джорджу предложили место в Афинском университете и он не собирается от него отказываться. Теперь, когда дети с ними не живут, он не может упустить возможность оказаться ближе к объекту своих исследований. Естественно, это означает, что им придется переехать.

Тут кузина пару раз всхлипнула, затем разразилась рыданиями. С одной стороны, ей не хотелось препятствовать мужу, и, кроме того, она сама была не прочь пожить в Греции. Но с другой, ей придется покинуть всех своих друзей и знакомых и заново привыкать к чужим людям. «Стоит ли нам ехать?» – спрашивала она Сорензу.

Обняв Изабелл, Соренза усадила ее на диван и угостила шоколадным тортом и чашкой кофе. Через полтора часа, когда кузине надо было уходить, та повеселела и взбодрилась.

Конечно же они поедут в Грецию, думала Соренза, провожая взглядом такси, в котором сидела Изабелл. С ее способностью притягивать к себе людей она обзаведется кучей друзей через несколько недель. Что же касается ее, Сорензы, то ей будет не хватать взбалмошной родственницы. Только сейчас Соренза поняла, насколько сильно к ней привязана.

Закрыв дверь, она подошла к письменному столу, на котором в беспорядке лежали бумаги. В осуществление проекта отеля были вовлечены многие организации и предприятия, и Сорензе приходилось регулярно посещать строительные фирмы, специалистов по оформлению интерьеров, ландшафтных дизайнеров. Одновременно она улаживала дела с другими заказчиками. Ей просто не хватало часов в сутках, чтобы со всем справиться. Может быть, виной этому Ник, с которым она проводила большую часть свободного времени?

Соренза хмурилась, убирая со стола тарелки и чашки. Сделав себе еще кофе, она снова села за работу.

Однако вскоре тишину квартиры нарушил резкий дверной звонок. Открыв дверь, Соренза увидела Николаса, и сердце ее тревожно забилось от дурного предчувствия.

– Привет, – тихо произнес он. – Мне надо с тобой поговорить.

– Что-то случилось? – быстро спросила она.

Он кивнул и поцеловал ее. Прикосновение его губ, мимолетное и небрежное, заставило Сорензу напрячься.

– Я срочно вылетаю на Сейшелы, – сказал Николас, – так что сегодняшний ужин отменяется.

Она заставила себя скрыть охватившее ее разочарование.

– Проблемы по работе?

Николас покачал головой.

– Марк Коул, тот, у кого я должен был быть шафером на свадьбе, попал в беду, – сказал он. – Устав от роскоши, молодые решили поиграть в робинзонов и провести медовой месяц на одном из как бы необитаемых островов. Ныряя с аквалангом за тамошними черепахами, Марк сильно ударился головой и чуть не утонул. Сейчас он в больнице в Виктории, и врачи опасаются за его жизнь. Я знаю его жену Мадлен столько же, сколько и самого Марка. Сегодня ночью она позвонила мне, вся в слезах, и я пообещал вылететь немедленно. Я и так в долгу перед ними из-за свадьбы.

– Это ужасно, – пробормотала Соренза. Она видела неподдельное горе в потемневших глазах Николаса и не знала, чем ему помочь. – Мне так жаль.

– Марк и Мадлен были рядом со мной, когда отец женился. Если бы не они, мне пришлось бы гораздо труднее.

Взяв за руку, Соренза увлекла его за собой в гостиную и заботливо усадила на диван.

– Марк тебе бы понравился, – сказал Николас. – У его семьи полно денег, но это не испортило его. Он веселый, добрый, увлекается многими видами спорта. И, видимо решив, что ему все по плечу, на этот раз был недостаточно осторожен. Для него лучше умереть, чем остаться калекой. Он этого не переживет.

– Может, все обойдется. – Соренза сочувственно обняла его за плечи.

– Будем надеяться. – Николас откинулся на спинку дивана и устало провел ладонью по лицу. – Мадлен звонила в час ночи, и с тех пор я так и не уснул. Не могу поверить, что это случилось.

– Когда твой самолет? – спросила она.

– Через пару часов, – ответил он.

– Ты поел?

Николас отрицательно покачал головой.

– Тогда я сделаю нам кофе и приготовлю чего-нибудь перекусить, хорошо?

– Спасибо, – произнес он и неожиданно добавил: – Знаешь, я не хочу уезжать от тебя, хотя понимаю, что должен.

Внезапно Сорензе захотелось быть с ним предельно откровенной.

– Я тоже не хочу, чтобы ты уезжал. Никогда.

Николас провел пальцами по ее лицу и шее, нежно лаская гладкую кожу. А в следующую минуту Соренза ощутила во рту его настойчивый язык и токи желания побежали по ее телу. Он целовал с такой дикой страстью, что ее тело содрогалось при каждом прикосновении. В последние несколько месяцев между ними бывали минуты близости, но такого блаженства Соренза еще не испытывала. Сейчас она наконец призналась себе, что желала этого с того самого дня, когда впервые увидела Николаса. Их связывала невидимая нить, они словно предчувствовали, как хорошо им будет вместе.

Ее дыхание стало прерывистым, а тело гибким и податливым. Оно слушалось каждого движения Николаса. Желание сопротивляться исчезло, и единственное, что руководило Сорензой, – это стремление к высшему счастью, которого она так давно ждала.

– Ты красивая, Соренза, такая красивая! – Его губы скользили по ее шелковой коже, обжигая. – В тебе все прекрасно. А ты словно этого не понимаешь. Ты сводишь меня с ума.

Он внимательно всмотрелся в ее лицо и снова прошептал:

– Ты такая красивая.

Соренза посмотрела ему в глаза, которые приобрели сейчас свинцовый оттенок.

– Я не просто хочу встречаться с тобой, – прерывисто сказал он. – Мне нужно больше. Я люблю тебя, Соренза. Я пытался с этим бороться со дня нашего первого поцелуя, надеялся, что ты не такая, какой показалась мне в начале. Но ты именно та, которая мне нужна.

Соренза замерла, ее глаза расширились от изумления. Этого не могло быть. Николас сам сказал ей, что ему не нужны обязательства.

– Ты что, не веришь мне? – спросил он, прочитав сомнение на ее лице. – Не веришь?

Соренза молчала. Язык не слушался ее.

– Н-не знаю, – наконец прошептала она.

Николас выпрямился и уставился на Сорензу сверлящим взглядом.

– Ты не чувствуешь ко мне того же самого? – спросил он напрямик. – Да?

Она потупилась.

– Я не знаю, что чувствую. – Судорога в горле мешала ей говорить. – Все… все произошло так внезапно.

– Не так уж внезапно, – криво усмехнулся Николас. – В прошлом у меня было много женщин, я дарил им подарки и спал с ними сотни раз.

– Тогда почему ты уверен, что сейчас все по-другому? – невольно вырвалось у Сорензы. – Что это не быстро проходящий каприз?

– Ты действительно хочешь знать?

Его пытливый взор скользил по ее лицу и требовал лишь одного ответа.

– Да.

– Потому что еще ни с кем мне не хотелось просыпаться рядом каждое утро, и так до конца моих дней, – просто объяснил он.

За его словами последовала тишина, от которой у Сорензы зазвенело в ушах.

– Почему ты так боишься меня? – спросил наконец Николас.

Стук сердца глухо отдавался в ее висках. Им не надо было говорить об этом сейчас, когда его друг в опасности и ему надо лететь за тысячи миль. Это было жестоко по отношению к ним обоим.

– С чего ты это взял?

– Ты не должна меня бояться. – Николас коротко и невесело усмехнулся. – Я никак не пойму, откуда в тебе этот страх. Сначала я думал, что это связано с тем, что у тебя давно никого не было. Но нам ведь хорошо вместе, правда?

Это был вопрос, и она ответила на него:

– Да.

– Я выжидал, держался на расстоянии, пытаясь показать тебе, что все будет в порядке. Хотел заставить тебя расслабиться, узнать меня ближе. Но сегодня… – он резко остановился и пригладил волосы, – сегодня, я знаю, ты – моя.

У нее кружилась голова.

– Так что же не так, милая? – продолжил Николас. – Почему ты не знаешь, что чувствуешь? Точнее, почему не позволяешь себе знать? Это связано с твоим бывшим мужем, да? Что, черт возьми, он с тобой сделал?

Соренза закусила губу. Эмоции заглушали голос разума, мысли путались в ее голове. Как могла она объяснить Николасу, что с ней происходит, если сама этого не понимала? Но она должна была попытаться, в конце концов он имел на это право. Соренза тяжело вздохнула.

– Саймон… Саймон был ненормальным, – произнесла она дрожащим голосом.

– В каком смысле ненормальным? – недоуменно спросил Николас.

– Он… он… – срывающимся голосом начала Соренза и замолчала. Потом начала снова: – Я должна рассказать все с самого начала. Мы познакомились на первом курсе университета. У него было все, чтобы очаровать любую девушку: красота, остроумие, обаяние. Он один из всех студентов ездил на шикарной спортивной машине… Звучит так, будто я легкомысленная вертихвостка, – грустно улыбнулась она.

– Нет, это нормально для молоденькой девушки, которая впервые влюбилась, – мягко возразил Николас.

Она внимательно посмотрела на него, удивленная его пониманием.

– И? – произнес он, желая услышать продолжение.

– И Саймон выбрал меня. Его поразило то, что до этого я ни с кем не была близка.

Николас посмотрел на красивую молодую женщину с испуганным взглядом серых глаз и почувствовал, как его обуяла ярость. Что бы ни сделал этот тип, его мало было повесить!

– Потом мы поженились, потому что… – она заставила себя продолжить, – потому что я считала, что иначе спать с мужчиной нельзя. Вплоть до того момента Саймон был само очарование, но потом все изменилось. Почти в одно мгновение. Он… – Соренза закрыла глаза, потому что не могла смотреть на Николаса, – стал жестоким. Не из-за чего. Но только когда мы были одни. Все вокруг считали его идеальным мужем, а я была молода и винила во всем себя. Я старалась угодить ему, но, оглядываясь сейчас назад, думаю, этим еще больше раздражала его.

– Он бил тебя? – спросил Николас, и желваки заходили на его скулах.

Она кивнула.

– Но так, что не оставалось следов. Саймон был хитер. После развода его тетка, одна из всей семьи, рассказала мне, что он всегда был злым и жестоким, с самого детства, но родители обожали его и потакали ему во всем. Он походил на деда, который закончил свои дни в психиатрической лечебнице.

Сорензу колотила дрожь, и от мысли, что она рассказывает кому-то о Саймоне, к горлу подступила тошнота.

– Что же заставило тебя уйти? Ведь это ты его бросила? – осторожно спросил Николас, чувствуя, что она на грани нервного срыва.

– Я застала Саймона в постели с другой и, когда он ударил меня, ответила ему тем же, – прошептала она. – Это взбесило его. – У Сорензы снова возникло ощущение, будто с нее срывают одежду. – Он попытался…

У нее не хватило сил договорить, но Николас все понял.

– Соседи взломали дверь и оттащили его от меня.

Она тряхнула головой, пытаясь прогнать ужасные воспоминания.

Николас обнял ее и прижал к себе, но стыд и унижение не давали ей расслабиться. Если бы не соседи, Саймон изнасиловал бы ее в ту ночь. На ней уже почти не осталось одежды, и не было сил сопротивляться.

К счастью, соседи – молодая супружеская чета – оказались настоящими друзьями. О том, что произошло, они сказали только адвокату, и то когда Соренза попросила их об этом. Это было единственное, что помогло ей сохранить остатки самоуважения.

– Где он сейчас? – глухо спросил Николас.

– Разбился на машине с очередной подружкой несколько месяцев назад, – дрожащим голосом ответила Соренза. – Его тетка, та, которая с симпатией относилась ко мне, сообщила об этом в письме.

– Жаль, что он так легко отделался, – прорычал Николас.

– Возможно, – согласилась Соренза, удивляясь, почему у нее по-прежнему тяжело на сердце. Разве в книгах не пишут, что человеку становится легче, если он с кем-нибудь поделится своей бедой?

– Итак, из-за него ты решила сторониться мужчин, – заключил Николас. – Я очень хорошо понимаю тебя, но прошу, не позволяй ему и дальше портить тебе жизнь. Сейчас все по-другому. У нас все по-другому. Ведь ты чувствуешь это?

Она осторожно отодвинулась от него. Саймон говорил те же самые слова, когда просил ее стать его женой.

– Мы с тобой не такие, как все, Соренза. – Его красивые серо-зеленые глаза сейчас светились каким-то неземным, завораживающим светом. – Мы две половинки одного целого, и наша жизнь будет прекрасна, я обещаю.

Соренза до боли сцепила пальцы и пробормотала:

– Те же самые слова.

– Те же самые?

– Неважно, – покачала она головой.

– Для меня важно, – стараясь сохранять спокойствие, возразил Николас. – Мне не нравится, что ты постоянно сравниваешь меня с ним, Соренза.

– Я не это имела в виду… – Она запнулась.

Ей было прекрасно известно, что именно это она и имела в виду. Между Саймоном и Николасом было так много общего! И не только красивая внешность и богатство, но и стальная воля. Даже в самых страшных кошмарах Соренза не могла представить, что под внешним обаянием Саймона скрывается холодный и жестокий зверь. Как же она могла быть уверена в Николасе?

– Соренза, я не тот подонок, за которого ты вышла замуж, – твердо сказал он. – И я люблю тебя.

– Рассказывая мне о Кимберли, ты сказал, что любовь – это приятное заблуждение, которое существует только в воображении, – напомнила ему Соренза. – Рано или поздно сомнения и недоверие все разрушат, разве не так?

Николасу захотелось взять ее за плечи и встряхнуть за то, что она так не вовремя и некстати привела его слова. Изменилась не только ситуация, изменился он сам.

– Я просто выразил точку зрения большинства мужчин, с которой когда-то был согласен, – сдержанно произнес он. – Но сейчас я думаю иначе. Я ведь имею на это право, или это только привилегия женщин? Я хочу быть с тобой, Соренза. Всегда.

– А если ты снова передумаешь, что тогда? – с напряжением в голосе спросила она и пристально посмотрела на него.

Саймон уверял, что она испортила ему жизнь, что она ничтожество, которое никому не нужно. Последние десять лет Соренза постоянно боролась с навязанными ей мыслями, которые заставляли ее жалеть и презирать себя.

– А что, если ты не создан для семьи и будешь винить меня в том, что я заманила тебя в ловушку? Что, если я окажусь никуда не годной женой?

– Он это говорил? – спросил ее Николас. – Он говорил тебе все эти ужасные вещи?

– Неважно, – покачала она головой. – Просто я больше такого не вынесу. Прости, но я с самого начала была откровенна с тобой.

– Да, это правда, – задумчиво произнес Николас. – Ну так что же нам теперь делать?

Соренза посмотрела ему в глаза. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой несчастной.

– Ничего.

– Я с тобой не согласен, – мягко возразил он.

Соренза не смогла скрыть своего удивления. Она ожидала, что после ее слов он просто пошлет ее к черту.

– Я сказала то, что думаю.

– Это тебе кажется, что ты так думаешь. – Николас всеми силами старался побороть в себе страстное желание прижать ее к себе и поцеловать. – Я не верю, что это правда.

Он закрыл глаза и откинулся на спинку дивана, вытянув длинные ноги.

Крохотные пылинки танцевали в луче солнца, который падал на ковер большим теплым пятном, и Соренза какое-то время неотрывно следила за их беспорядочным движением. Затем нерешительно поднялась. К горлу подступил комок.