Текст книги "Пока дышу, я твой"

Автор книги: Сандра Фремптон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Он сделал вам больно?

Это был вопрос, на который – Николас знал это – он не имел права.

– Я не хочу об этом говорить.

– Хорошо, – спокойно согласился он. – Но все, что я сказал раньше, правда. Этот Труман – ваше прошлое, а вы должны жить настоящим.

Он не понимает, о чем говорит. Соренза посмотрела на него долгим задумчивым взглядом. То, что она пережила, – страшно, но ужаснее всего, что это случилось с ней в восемнадцать лет.

– Вы консультировались с психоаналитиком? – спросил Николас через несколько секунд.

– Полагаете, что никто и шагу не может ступить без психоаналитика? – с раздражением бросила Соренза и чуть мягче добавила: – Кажется, я уже сказала, что не хочу это обсуждать.

– Но вы хоть с кем-нибудь делились своими проблемами?

Сорензе не хотелось ни секунды думать о Саймоне. Ее тошнило от воспоминаний о нем. Она тяжело сглотнула и отчеканила:

– Предпочитаю никогда этого не делать.

Расскажи она кому-нибудь правду, ей бы все равно не стало легче. Даже сейчас, когда прошло десять лет, она бы так не поступила. Есть вещи, о которых рассказывать другому человеку просто унизительно.

– Я совершила большую ошибку, выйдя за него замуж, и это все, что вам надо знать.

Черт возьми, она так ничего и не рассказала! Николас ничем не выдал своего разочарования.

– Да, вы правы, – с легкостью произнес он. – Однако вернемся к нам с вами…

– К нам с вами? – недоуменно спросила Соренза. – Но нет никаких «нас с вами»!

– Еще как есть! Вы можете называть это как угодно, но ваше тело с самого начала знало, чего хочет, даже до того, как ваш разум понял это, – бархатным голосом произнес Николас, многозначительно подняв бровь.

– Вы имеете в виду секс, – заявила Соренза, – и больше ничего.

В его глазах вспыхнул игривый огонек.

– А что в этом плохого, моя кошечка?

– Пожалуйста, не называйте меня так. Все обращаются ко мне по имени.

– Но я не все, – медленно произнес Николас. – Не так ли?

Так! Ее кожа покрылась мурашками.

– Кроме того, ваше красивое имя у всех на устах, оно всем привычно. А «кошечка» звучит мягко и тепло, и чертовски сексуально. Впрочем, давайте же наконец закончим выяснять отношения, – предложил он. – Белл уже, наверное, заждалась нас.

– Не могу поверить, что вы буквально напросились к ней на выходные, – расстроенно произнесла Соренза.

– Да, это так, – довольный собой подтвердил Николас. – А кроме того, вам придется поверить, что вы еще ничего не видели в жизни, Соренза.

5

Теплым июньским вечером, когда в воздухе, напоенном ароматами лета, слышался звонкий щебет птиц, автомобиль Доуэлла подъезжал по мощенной булыжником аллее к дому Изабелл и Джорджа Даймонд. Соренза всю дорогу предавалась грустным размышлениям и была рада, что ее спутник молчит и ей ничего не надо говорить. Она не рассказывала Николасу о жилище кузины, и, когда его взору открылась лужайка, а на ней роскошный особняк, увитый розами, он в восхищении произнес:

– Вот это да!

Слова Николаса несколько ослабили напряжение, возникшее между ними во время пути.

– Чудесно, правда? – сказала Соренза и добавила: – Позади дома есть еще изумительный цветник, где растут нарциссы и тюльпаны. Это место всегда казалось мне раем на земле.

– Легко могу поверить, – кивнул Николас. – Однако подобный особняк дорого стоит, – заметил он, глядя на вход с колоннами и огромные окна. – Я и не подозревал, что преподавателям университета так хорошо платят.

– Джордж не простой преподаватель, а профессор. Но на свой заработок он все равно не смог бы выстроить такой дом – тут вы правы. Особняк достался ему в наследство от отца, который удачно сыграл на бирже и купил этот участок вместе с домом. Сам Джордж – известный специалист в своей области, но, как все ученые, настолько рассеян, что никогда не помнит ни какое сегодня число, ни какой день недели. Как говорит Белл, он не от мира сего. Она для него больше мать, чем жена. Родители гордились бы Джорджем, если бы были жи…

Николас повернулся к Сорензе и, протянув руку, дотронулся до ее нежной щеки, заставив прерваться на полуслове.

– Персик со сливками, – произнес он еле слышно. – Очень американский и все же с французским ароматом. Ваши родители тоже гордились бы вами… – Соренза рассказала ему несколько недель назад, когда они были в больнице, что еще ребенком осиротела, но ему хотелось знать больше. – Как они умерли?

Молодая женщина ответила так, как они всей семьей договорились некогда отвечать:

– Мама умерла от кровоизлияния в мозг, а отец не мог жить без нее…

– Он покончил с собой?

Она кивнула, слегка покраснев. Ей никогда еще так трудно не давалась эта ложь. И Соренза испытала огромное облегчение, увидев Изабелл, которая стояла на ступенях и махала им рукой.

– Белл зовет нас.

Соренза повернулась, чтобы открыть дверцу машины, но Николас задержал ее руку и тихо сказал:

– Вам пришлось нелегко в жизни.

– Бывает и хуже. – Он заставлял ее чувствовать себя еще более несчастной, а ей этого не хотелось. – У меня была чудесная тетя, мать Белл, которая всегда баловала меня. Есть Марк, мой троюродный брат, который тоже старался скрасить мою жизнь. Он обычно приезжает сюда с женой, если знает, что я здесь. Они живут почти рядом.

Зачем она ему это рассказывает? Можно подумать, он ее близкий друг. Соренза не хотела, чтобы Николас знакомился с ее родственниками и узнавал о ней еще больше. Она отодвинулась от него, сердясь на себя и на всех остальных. С тех пор как они с Саймоном расстались, Соренза держала всех мужчин, даже самых безобидных, на расстоянии, а сейчас вдруг ни с того ни с сего разоткровенничалась. Глупо! И все благодаря Белл. Кузина, конечно, милейшее существо на свете, но сейчас у Сорензы не было желания вспоминать о ее достоинствах.

Она надеялась, что Джордж и Николас с первого взгляда не понравятся друг другу. Соренза всегда проводила время в компании Изабелл, особенно когда дети надолго уезжали из дому, потому что Джордж, если не был в университете, день и ночь торчал в кабинете. Если и на сей раз все будет так же, то, может быть, Николас вскоре заскучает и не задержится здесь надолго? В конце концов он привык к кочевому образу жизни.

– Вы опять хмуритесь.

Николас обошел капот машины, открыл перед Сорензой дверцу и помог ей выйти.

– Улыбнитесь Белл. Вы же не хотите расстроить свою добрую кузину?

Она выругалась, чтобы ошеломить его и поставить в неловкое положение, и, ободренная маленькой победой, дерзко улыбнулась. Затем, прихрамывая, направилась к парадной двери, проклиная повязку на ноге за то, что не может пройти перед ним элегантной походкой.

Вопреки ее ожиданиям, Джордж и Николас понравились друг другу с первого взгляда. Николас проявил такой живой интерес к его работе, что на радостях маститый ученый перебрал спиртного. Соренза не могла спокойно смотреть, как кузина светится от счастья, словно мать, ребенка которой заслуженно похвалили.

– Я собираюсь показать Нику сад, – объявила Соренза, когда ей надоело смотреть на этот спектакль.

Она поставила бокал с коктейлем на стол и похромала к стеклянной двери, ведущей на улицу.

– Вам необязательно так открыто насмехаться над ним, – возмущенно сказала Соренза, когда они достаточно далеко отошли от дома.

– Но мне действительно было интересно его слушать, – возразил Николас. Он усадил Сорензу на прогретую лучами солнца скамейку под старым раскидистым деревом. – Отдохните и расслабьтесь, вы слишком напряжены, – добавил он с легким упреком в голосе.

Расслабиться? Как, если он все время рядом? Никогда в жизни она не чувствовала себя такой скованной, как сегодня.

Две синицы клевали что-то в кормушке, которую Изабелл повесила на дереве, и Соренза долго смотрела на них, пытаясь унять возбуждение. Ей надо пережить эти выходные и не позволить ему ничего лишнего.

Николас сел рядом с ней, положив руку на спинку скамейки, и Сорензе показалось, что она ощущает электрические токи, исходящие от нее. Сейчас, когда он был так близко, она снова ощутила его чудесный, щекочущий ноздри аромат, и что-то внутри нее шевельнулось.

Николас вытянул длинные ноги и с упоением в голосе произнес:

– Здесь удивительно хорошо. Так спокойно, что кажется, мы одни в целом мире.

– Я и не думала, что вам нравится покой. – Это вырвалось совсем неожиданно, и Соренза тут же пожалела о своих словах.

– Да? – спросил он, наклоняясь к ней. – Почему же?

Молодая женщина вспыхнула.

– Из-за вашей репутации, – сказала она, предчувствуя, что сейчас он будет ее расспрашивать, и не ошиблась.

– Какой репутации?

– Ну… вы много работаете.

– Ясно. – Соренза не совсем поняла, что ему ясно, но он продолжил: – Как это ни удивительно, Соренза, но я не робот. Я устаю, как и все остальные.

Его внимательный взгляд заставил ее опустить глаза. Ей стало неловко.

– Я понимаю.

– Не думаю.

Они долго сидели молча, наслаждаясь сладким запахом жасмина, разлитым в теплом воздухе. Пчелы жужжали в цветах, отдавая явное предпочтение розам, звонкие трели соловья доносились из кустов сирени.

Почему она никогда не приезжала сюда с Саймоном? Соренза так стиснула пальцы, что ей стало больно. Может, из-за учебы в университете, из-за бешеного ритма жизни и постоянного общения с друзьями? Или она испугалась, что разлад в их отношениях с Саймоном станет слишком очевидным и Белл обо всем догадается? От острого глаза кузины не ускользнуло бы сходство мужа Сорензы с ее отцом.

Она убрала с лица прядь волос. По крайней мере, у ее отца было оправдание… Нет, не оправдание, поправила себя Соренза, а причина, которая многое объясняла в его поведении. И он любил ее мать, мучительной, извращенной любовью, но любил. Саймон же вырос в богатой семье, где ему потакали во всем и все позволяли, он был капризным, избалованным ребенком.

– Все еще вспоминаете его? – Его голос прозвучал приглушенно, но спокойно. Соренза подняла глаза на Николаса. Он накрыл ладонью ее стиснутые пальцы. – Он сейчас здесь, не так ли? Молчаливая тень у вас за спиной.

Соренза молча отвела взгляд. Откуда он знает, о чем она думает?

– Вы все еще любите его?

– Люблю? – В ее голосе прозвучало столько ненависти и презрения, что ответ стал очевиден.

Выходит, он не о том беспокоился. У Николаса отлегло от сердца.

– Если он вам безразличен, то почему тогда играет такую большую роль в вашей жизни?

– Я уже говорила вам, что не хочу обсуждать это, – дрогнувшим голосом произнесла Соренза. – Мне холодно, пойдемте в дом.

– Нет, – возразил Николас, крепче сжимая ее пальцы. – Я не хочу вызывать у вас неприятные воспоминания. Я просто пытаюсь понять вас. Когда мы вдвоем, я постоянно ощущаю незримое присутствие кого-то третьего. Это ведь он, Саймон Труман?

Она не пошевелилась, но он ясно ощутил, как ее тело напряглось. Николас хотел докопаться до истины, но его не покидало чувство вины за то, что он мучает ее. Он не должен был таким путем докапываться до правды.

– Вы не имеете права устраивать мне допрос.

Она права, чертов дурак!

– Имею, – тем не менее упрямо возразил Николас. – Вы здесь сейчас со мной, а не с ним, и третий лишний нам не нужен.

Он не мог найти другого объяснения, ибо знал, что в сущности своей мужчины все одинаковые, кроме таких созданий из другого мира, как Джордж Даймонд.

– Я вас сюда не приглашала! – огрызнулась Соренза.

– Хотите, чтобы я уехал?

Его вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Это последнее, чего Соренза желала в этом мире, но она произнесла дрожащим голосом:

– Да, это именно то, чего я хочу.

Стон вырвался из груди Николаса. Он резко привлек Сорензу к себе и стал целовать, пока она не перестала сопротивляться и не обмякла в его руках. Ее поцелуи, сначала осторожные и легкие, становились все чувственнее. Не помня как, она оказалась лежащей на его коленях, ее руки обвивали его шею. Тесно прижатая к его груди, она чувствовала, как бешено колотится его сердце…

Голос Изабелл, зовущий их, заставил Сорензу резко выпрямиться и, испуганно моргая, в недоумении уставиться на Николаса.

– Ты ведь не хочешь, чтобы я уехал, – прошептал он, и его глаза заблестели. – Скажи это. – Николас поцеловал ее в кончик носа. – Скажи.

– Я не хочу, чтобы ты уехал, – как завороженная откликнулась она.

– Хорошо.

Изабелл снова позвала их в дом. И Николас бережно поставил Сорензу на ноги.

– Хорошо, потому что у меня не было намерения уезжать. – Он ухмыльнулся, нарочно, чтобы рассеять атмосферу волшебства и вернуться к реальности. – Больше никаких расспросов и ссор. Теперь мы будем просто приятно проводить время в обществе друг друга.

Соренза озадаченно посмотрела на него. Перед ней был хамелеон, который менял окраску так быстро и неожиданно, что она не успевала следить за ним.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Николаса.

– Тебе нечего бояться, – успокоил он Сорензу. – Мы взрослые люди. Мы пытаемся лучше узнать друг друга, и никто из нас не хочет никому причинить боли. Так ведь?

Это тебе так кажется. Один из взрослых людей – Николас Доуэлл, а с ним надо быть настороже.

– Пойдем, – сказал он, и в его голосе послышалась усталость. – Я проголодался. Надеюсь, Белл вкусно готовит.

– Замечательно. – Эта тема нравилась Сорензе больше. – Имея сыновей-вундеркиндов и мужа-гения, кузина довела свой врожденный дар до совершенства и стала превосходным кулинаром. С ней не сравнится даже твой Луис. Кстати, Белл и в вине знает толк.

Лицо Николаса расплылось в улыбке. Он стал похож на довольного жизнью кота.

– Кажется, я неплохо проведу эти выходные. Музыка, хорошее вино и женщина.

– А лучше было бы – женщины, музыка и хорошее вино, – ехидно заметила Соренза.

Непослушная прядь опять выбилась из прически, и она остановилась, чтобы поправить ее:

Взгляд Николаса скользнул по ее высокой груди, осиной талии и длинным стройным ногам, одну из которых не портила даже повязка.

– Ты права, – хрипло произнес он.

Еда была изумительная, как и пообещала Соренза. За бокалом вина разговор шел очень весело, и даже Джордж время от времени вставлял остроумные замечания. Соренза поймала себя на том, что впервые за последние несколько часов позволила себе расслабиться.

Николас умеет к каждому подобрать свой ключик, думала она, видя, как Белл расцвела от его комплиментов, а Джордж ждет не дождется, когда же они наконец вернутся к росписям тронного зала кносского дворца на Крите. Но Саймон тоже умел очаровать и расположить к себе любого.

Эта мысль больно кольнула ее в сердце, и Соренза разозлилась на себя за то, что позволяет воспоминаниям портить себе настроение. Она оставила его в прошлом, а сейчас ей казалось, что Саймон опять где-то рядом, у нее за спиной, как сказал Николас. Похож ли он на ее бывшего мужа?

Она посмотрела на Николаса. Тот полностью завладел вниманием хозяев дома, рассказывая одну из многочисленных забавных историй, героем которой являлся сам.

Саймон никогда не стал бы смеяться над собой. Но, кто знает, может, для Николаса это всего лишь способ завоевать расположение людей? Саймон был высоким, темноволосым и красивым, как Николас. И тоже богатым. Как и в Николасе, в нем таилась некая притягательная сила, которой не могла противостоять ни одна женщина.

Но Саймон, ко всему прочему, был жестоким, недальновидным и грубым деспотом, который тщательно скрывал мерзкие черты характера под внешней привлекательностью и задорно-мальчишеской манерой поведения. Он был мечтой всех ее университетских подруг, и, когда Соренза вышла за него замуж, они позеленели от зависти.

Кто бы мог подумать, что этот обаятельный молодой человек превратится в садиста и будет устраивать скандалы по каждому пустяку? Квартира, которую они снимали, стала для Сорензы местом тяжелых испытаний, и только на лекциях или в компании друзей она чувствовала себя в относительной безопасности.

Почему она так долго выносила это? Возможно, верила, что все изменится, или отчаянно боялась, чтобы не повторилась история ее родителей. Каждый раз, когда между ними происходила ссора, она обещала себе, что попробует стать Саймону лучшей женой в мире. Наверное, думала, что это все-таки ее вина. Саймон хороший. Все так говорили…

– …не так ли, Соренза?

Она опять оказалась за изысканно сервированным столом Изабелл, и на нее вопросительно смотрели три пары глаз.

– Извините, – пробормотала Соренза, стараясь изобразить улыбку. – Я думала о работе.

– Не о моей, надеюсь? – лениво-равнодушно спросил Николас, но его глаза засветились недобрым огоньком.

– Нет, с твоей все в полном порядке.

Она повернулась к кузине.

– Извини. О чем ты говорила?

Беседа возобновилась, но всякий раз, повернувшись к Николасу, Соренза ловила на себе его задумчивый взгляд.

Ближе к полночи все четверо поднялись по резной деревянной лестнице на второй этаж. И супруги Даймонд чинно удалились в свою спальню, оставив Сорензу наедине с Николасом.

– Спокойной ночи, Соренза.

Николас наклонился и поймал губами ее чувственный рот. Его язык скользил мягко, но настойчиво, пытаясь проникнуть все глубже. Охваченный страстным желанием овладеть ею, Николас пылко ласкал разгоряченное лицо молодой женщины, шею, покусывал мочки ее ушей. Тепло разлилось по телу Сорензы. Он прижал ее к себе с такой силой, что ей трудно стало дышать. Казалось, им овладело безумие. Но вдруг он остановился и опустил руки.

Ноги с трудом держали ее, перед глазами все плыло, когда она стояла перед ним, пытаясь прийти в себя, а он смотрел на нее голодным взглядом.

– Когда мне было чуть больше двадцати, я встречался с одной девушкой, и сильно обжегся, – отрывисто сказал Николас. – С тех пор я не позволяю чувствам вырываться наружу. Я не даю никаких обещаний. Я просто остаюсь верен той, с которой встречаюсь, и ожидаю от нее того же. Честность и верность без сожалений и взаимных обвинений. Неплохая философия, не правда ли?

Она молча смотрела на него. К чему он ведет? К тому, что хочет закрутить с ней один из многочисленных романов? Без всяких обязательств и обещаний? Ее мозг отказывался понимать, что происходит, и она предпочла увильнуть от темы.

– И что, женщинам это нравится?

– Конечно. – В его голосе звучало удивление. – Многие женщины признают, что любовь живет недолго в реальном мире. Когда люди женятся, их отношения постепенно сводятся к недоверию и сомнениям. – Николас пожал плечами. – Поэтому у нас так много разводов. Но бывает, что люди устраивают друг друга как любовники. Это реально и честно и не зависит от того, доверяют ли они друг другу или нет.

– Ты что же, предлагаешь мне стать твоей любовницей? – возмутилась Соренза.

– Ты хочешь меня, Соренза. А я хочу тебя с той самой секунды, как мы встретились. Ты не замужем. Я одинок. Так что мое предложение вполне естественно.

Она не понимала, что творится в ее душе, но едва сдержалась, чтобы не ударить его.

– Извини, но я не завожу роман на месяц.

– Знаю. – Он притянул молодую женщину к себе. Его пальцы нежно и успокаивающе пробежались по ее спине. – И уважаю тебя за это.

Соренза ощутила, как тепло и сила его тела постепенно возбуждают ее, и хриплым от желания голосом произнесла:

– Но… Только не говори, что здесь нет никакого «но». Держу пари, ты скажешь, что с тобой никогда раньше такого не случалось, что мы действительно подходим друг другу, а это такая редкость. Я права?

Вместо ответа Николас порывисто прижал ее к стене и начал исступленно целовать. Соренза чувствовала, как напряглись его мышцы, когда он попытался сломить ее сопротивление. Еще секунда – и она готова была открыть дверь своей спальни, чтобы отдаться этому безумию.

Внезапно Соренза опомнилась. Руки, обвивавшие шею Николаса, безвольно упали.

– Не надо, Ник! Я не хочу!

У него было много женщин, и ему казалось, что он знает их достаточно хорошо, но страх в глазах Сорензы поразил его до глубины души. Шагнув назад, он застыл на месте, продолжая держать Сорензу за плечи.

– Да что, черт возьми, он с тобой сделал? – воскликнул Николас, но, взглянув на ее белое как мел лицо, еле слышно произнес: – Извини, извини, я знаю, ты не хочешь об этом говорить.

– Я не могу, – слабо возразила Соренза и повторила: – Я не могу говорить об этом.

Его лицо стало непроницаемым.

– Ты мне не доверяешь.

– Я тебя совсем не знаю, – призналась молодая женщина, но внутри нее возникло странное, пугающее ощущение, будто она знает его всю жизнь.

Его бровь слегка приподнялась, и Сорензе показалось, что Николас пытается прочитать ее мысли. Он кивнул, но лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным.

– Я понимаю, – сказал он через секунду или две, – но мы постараемся это исправить.

– Что ты имеешь в виду? – изумилась она.

Николас хитро улыбнулся, и в его чудных глазах заиграли огоньки.

– Мы повстречаемся какое-то время, – сообщил он как само собой разумеющийся факт. – Не будем слишком спешить, пусть все идет своим чередом.

– Не думаю, что…

– Это не предложение, Соренза. – Его взгляд стал ледяным. – Либо ты соглашаешься, либо мы прямо сейчас занимаемся любовью и просыпаемся завтра в одной постели. Причем я не собираюсь прибегать к силе.

Соренза задохнулась от ярости. Наглая свинья! Но… но если подумать, в чем-то Николас был прав. Она постаралась, чтобы голос ее прозвучал как можно решительнее:

– Хорошо, я согласна. Но поцелуй на ночь – это все, чем тебе придется довольствоваться, так что, если ты воображаешь…

– Я же сказал, что мы не будем спешить. – Он стоял, слегка расставив ноги и скрестив руки на груди, и казался огромным. Огромным, сильным и необыкновенно сексуальным. – Вопреки тому, что ты обо мне слышала, я могу ухаживать за женщиной и не ждать за это вознаграждения в конце каждого свидания, – сухо добавил Николас.

Вне всякого сомнения, подумала Соренза, ведь все твои красотки сами жаждут затащить тебя в постель.

Она собралась с духом. Ей надо было объяснить ему все.

– Ник, я ни с кем не встречалась с тех пор, как рассталась с Саймоном. – Она опустила взгляд и принялась изучать орнамент на ковре. – И я больше не хочу ни с кем вступать в близкие отношения, никогда. У меня есть работа, дом…

– И ты будешь рада прожить свою жизнь спокойно, без взлетов и падений, без радостей и неудач? Я так не думаю, Соренза.

– Ты так не думаешь? – выпалила она, окинув его негодующим взглядом. – Да что ты знаешь обо мне?

– Мы опять пришли к тому, с чего начали, – со вздохом сказал Николас, внимательно глядя на Сорензу. – И я думаю, что каждый твой аргумент будет возвращать нас к этому. Так что… мы встречаемся. Без споров, без выяснений отношений, просто встречаемся. Договорились? – Он повернул ручку своей двери и, не сказав больше ни слова, вошел в комнату.

Соренза не могла поверить в происходящее и несколько минут стояла в оцепенении, беспомощно озираясь по сторонам. Николас Доуэлл обладал всеми качествами, какими только может обладать мужчина ее мечты, – красотой, мужественностью, обаянием, сексуальностью. И он последний человек, с которым она должна встречаться…

К черту! Соренза тряхнула головой. В конце концов можно и отказываться от свидания, по крайней мере иногда. Просто сказать, что занята.

Но эта мысль не успокоила ее. Наверное, потому, что она в нее не верила. Отказать Николасу Доуэллу – все равно что пытаться сохранить снеговика рядом с горящим камином.

Как бы там ни было, еще посмотрим, кто победит. Соренза вошла в свою комнату, стараясь не думать о том, что за стеной находится Николас. Возможно, он раздевается или уже в душе… Хватит! Она заставила себя прогнать эротические видения, прежде чем те полностью завладели ее воображением.

Я справлюсь, убеждала себя Соренза. Ведь пережила же я разрыв с Саймоном! Не только пережила, но и забыла о нем. Сейчас я буду диктовать условия игры. Я уже не наивная восемнадцатилетняя девочка, которая не может поверить своему счастью, потому что самый красивый молодой человек на свете признался, что любит ее и хочет о ней заботиться.

Заботиться… Она бросилась на кровать. Саймон позаботился о ней, так позаботился, что едва не довел до нервного срыва, будь он проклят!

Но в одном Николас был прав: Саймон остался в прошлом. Однако если он думает, что, наняв ее на работу, поймал в свои сети, то жестоко ошибается. Глаза Сорензы сузились, и она решительно вздернула подбородок. Ох как ошибается!