Текст книги "Поздний цветок"

Автор книги: Сандра Джоунс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

9

Все говорили одновременно, а Эбби стояла на пороге кухни и удивлялась, как ее угораздило попасть в такую странную полосу жизни. Ну и что же ей теперь делать: снова залечь в постель и впасть на несколько лет в летаргический сон или ввязаться в драку? Впрочем, есть еще один вариант – стать послушницей в каком-нибудь религиозном ордене. Предпочтительно в таком, где дают обет молчания.

От непосильных дум у нее разболелась голова. Это что-то новенькое… К болям в желудке она уже привыкла, а вот голова у нее раньше не болела.

– Эбби, у тебя есть лимон? – спросила Джун, вопреки семейным традициям предпочитавшая по утрам лимонад. – А где мерный стакан?

– Джон, если хочешь, чтобы я постирала твои шорты, брось в корзину с грязным бельем. Я собираюсь загрузить машину.

Отец послушно стянул мятые, отрезанные до колен джинсы, и Эбби вытаращила глаза на огненно-красные трусы в синих разводах – очевидно, один из не слишком успешных маминых творческих изысков.

Тяжелая как камень голова, в животе урчит, а тут еще милые родичи хозяйничают на кухне. Эбби подошла к буфету, заглянула в кувшин с арахисом: так и есть, осталось совсем чуть-чуть. И шоколадное молоко кончилось. Спрашивается, чем теперь завтракать?

Мама поднесла к носу кастрюльку.

– Душа моя, что это за навозная гуща?

– Пчелиный воск для…

– Эбби, надеюсь, ты не ешь эту гадость? – перебила ее Джун, потрясая коробкой с кукурузными хлопьями. – Никакой пользы! Одни пустые калории.

Мей перешагнула через корзину с грязным бельем и выхватила коробку у сестры из рук.

– Пустые? Значит, можно есть сколько влезет и ничуть не поправишься?

– Что за столпотворение? – спросила Эбби. Никто ее не услышал, и она повысила голос: – Я спрашиваю, какого черта вы все тут торчите? С ума можно сойти!

Наступила мертвая тишина. Все разом повернулись в ее сторону. Мама поморгала густыми русыми ресницами и ласково спросила:

– Душа моя, с тобой все в порядке?

– Перед уходом на работу Генри предложил нам позавтракать, но миссис Новотни так и не появилась, – объяснил отец.

– Трейси тоже очень занята, – вмешалась мама. – У нее в связи со свадьбой прибавилось хлопот. А сегодня она должна успеть привести в порядок все белье. Детка, а ты знаешь, что она Дева? И при этом, вообрази, Солнце, Луна, Марс и Меркурий. Бедная женщина!

Джун захлопала своими бесхитростными голубыми глазищами и обратилась к Мей:

– А что ты делала утром в комнате Генри? Держу пари, Эбби хотела бы знать, как тебя туда занесло. Правда, сестренка?

Но Эбби не стала больше слушать. Она ушла в спальню и закрыла за собой дверь. А примерно через полчаса вернулась – в свадебном костюме медового цвета и в бронзовых лодочках. В одной руке у нее была шляпная коробка и толстый конверт, а в другой чемодан, на плече старая кожаная сумочка. (Она так и не выбралась в магазин и не успела купить новую сумочку под цвет туфель.)

Стоически выдержав шквал вопросов и дождавшись, пока смолкнет гул голосов, Эбби сказала:

– Ешьте, что найдете, и вообще делайте, что хотите. А мне нужно срочно поговорить с Генри. И вот еще что: сегодня я домой не вернусь.

Отец нахмурился, Джун вытаращила глаза, Мей открыла было рот, но передумала. И только мама загадочно улыбалась и смотрела на старшую дочь так, словно хотела сказать: «Ну, что я говорила!».

Пола занесло далеко от Попларз-роуд. Он колесил уже несколько часов. Обычно он устраивал такие гонки, когда хотел прочистить мозги. И надо сказать, раньше этот метод действовал безотказно. Однако на этот раз ему предстояло справиться не с сюжетом, а с чем-то посложнее. И никакая езда ему не помогла.

Пол никогда не стремился быть святым – хотя бы потому, что это чертовски скучно. Но, узнав, каким низким, подлым типом он может стать при соответствующих обстоятельствах, был шокирован.

Прошлым вечером, вырвавшись из общества Джона Моргана, который битый час доставал его, рекламируя свои экологически чистые чаи, и милых дам, которые выстроились в очередь у дверей двух ванных комнат, Пол сумел-таки урвать пять минут для разговора с Генри. Он понимал, что момент не самый подходящий, но время поджимало.

Было уже поздно. За ужином Морганы воздали должное местному вину, что давало о себе знать, а Генри по непонятной причине был злой как сатана.

Может, его вывела из себя неугомонная стриптизерша: во время ужина она что-то страстно нашептывала ему на ухо. А может, всему виной папаша Морган, зудевший ему в другое ухо о преимуществах «райского чая». А может, бедолага Генри хотел в туалет, а Пол силком загнал его в спальню и заявил напрямик:

– Генри, ты не можешь жениться на Эбби.

– Прошу прощения, не понял?

– Хэнк, выслушай меня наконец! Пойми, она не хочет выходить за тебя замуж. Неужели ты не видишь?

– Нет, отчего же, прекрасно вижу! Просто наивно полагал, что ты изменился, а ты все такой же: ничуть не уважаешь чужую собственность. Ты по-прежнему…

И тут Пола прорвало.

– Черт тебя побери! Нет, это просто чудовищно! Приятель, она женщина! А не предмет мебели, который ты прикупил по случаю, поскольку он подходит к ковру в парадной гостиной! Эбби живая, а ты ее душишь! Да когда она с тобой, она даже дышать полной грудью боится – вдруг что не так сделает!

– Это она тебе сказала? – осведомился Генри.

– Ну что ты несешь! Да это и так видно!

– Значит, это Мей мутит воду?

– При чем тут Мей? – изумился Пол. – Хэнк, ты что, меня не слушаешь? Я говорю об Эбби. Оставь ее в покое, прошу тебя!

– Нет, это ты оставь меня в покое! – заявил Генри и, хлопнув дверью, выскочил из комнаты.

Мей? Что еще за бред? Старшая, Эйприл, еще куда ни шло. Она уже была замужем и, видно, снова готова отправиться на охоту. Но Мей? Она настолько далека от таких игр, что даже смешно думать об этом!

Однако, поразмыслив, Пол решил, что подозрения Генри не лишены оснований и довольно правдоподобны. Во всяком случае, для банального сюжета.

Когда Пол затормозил у особняка Фэрфаксов, занимался рассвет. Он проездил всю ночь. Ключ был там же, где его прятали двадцать лет назад. Пол тихо вошел в дом, на цыпочках поднялся по лестнице и провалился в сон на несколько часов.

Эбби еще ни разу в жизни не останавливалась в отеле. Одинокая школьная учительница должна быть экономной и уметь жить по средствам. А ее бюджет позволял всего лишь скромную комнатку в мотеле. Однако в последние дни она позволила себе выйти за рамки бюджета: один костюмчик цвета верескового меда потянет на такую сумму, которую она обычно тратила на всю одежду за год.

Ну и наплевать! Сегодня не тот случай, чтобы думать о деньгах. И утром, когда она будет оплачивать счет за номер из последних сбережений, не пожалеет ни об одном пенни.

Черт возьми, ведь это медовый месяц. Медовый месяц для нее одной. И не будет никакого съезда страховых агентов, чтобы он провалился! И у нее огромная кровать и ванная с джакузи размером чуть ли не с ее гостиную. Сейчас полежит в ванне, а потом завалится спать. Или закажет в номер еще одну пиццу, кока-колу и мороженое. И как только додумается, как пользоваться этим навороченным пультом управления, включит телевизор и станет смотреть кино для взрослых или низкопробную мыльную оперу. Ну а утром поедет домой и спокойно сообщит семье: извините, свадьба отменяется, так что, будьте любезны, уезжайте восвояси.

Эбби вздохнула и взяла из коробки еще один кусок пиццы.

Пол узнал, где Эбби, только в четыре часа дня, а в пять уже был в городе. Не так-то просто было выйти на ее след, даже с помощью всего клана Морганов и всезнающей секретарши Генри, которую Пол допросил первой.

– Извините, господин Флинт, но мисс Морган не сказала, куда едет. Передала конверт для мистера Фэрфакса, и все. Хотя скорее это был пакет.

– Пакет?

– Ну да. В конверте прощупывалась коробочка. Судя по размеру, с кольцом. Когда мисс Морган пришла, мистер Фэрфакс был на конференции и…

– Во сколько она была здесь? – в нетерпении перебил ее Пол.

– В двенадцать десять, – ответила суперсекретарша.

Не стесняясь в выражениях, Пол выругался. Черт! Никакой зацепки. Он уже допытывался у Генри, и тот, не вдаваясь в подробности, нехотя признался, что Эбби вернула ему кольцо.

Ну и что дальше? А дальше тупик. Обращаться в полицию? Дать объявление о пропавшем допотопном «моррисе» коричневого цвета с помятым правым крылом? Пол вспомнил, как Генри хвастался, что договорился насчет ремонта машины Эбби, пока они будут в Дартмуре; мол, сделает ей сюрприз, вернее свадебный подарок.

Боже праведный! Неудивительно, что невеста сбежала!

– Уходила она при полном параде, – сообщил утром Джон.

– А в руке у нее был чемодан, – дополнила Мэри.

– А еще она сказала, что завтра вернется, – завершила сквозь всхлипы Мей, размазывая по щекам макияж.

А ведь этой Мей есть из-за чего плакать! – кипятился Пол. Видно, Эбби узнала, что шустрая сестрица вешается на шею ее жениху, вот и сломалась! Хотя он на ее месте свернул бы шеи жениху с сестричкой!

Пораскинув мозгами, романист все-таки вычислил, где искать свою героиню, и отправился прямиком в отель Хелстона. И тут он снова наткнулся на стену.

– Да, у нас остановилась мисс Эбби Морган, – сказала сурового вида регистраторша. – Ее номер сообщить не имею права. Если она вас ждет, извольте, мы вас проводим к ней.

Пришлось наплести какую-то фигню и ретироваться. Ну и что теперь делать? И Пол решил позвонить своему литературному агенту. В конце концов, Джошуа такой ушлый тип, что наверняка что-нибудь придумает.

– Джошуа? Это Пол Флинт. У меня к тебе просьба. Как бы мне…

– Пол, куда ты запропастился? Я тебя третий день разыскиваю. Ты где?

– Я в Корнуолле, точнее в Хелстоне, и мне срочно нужно…

– Погоди! Когда ты сможешь приехать в Инвернесс? По-моему, нами всерьез заинтересовался Фостер, но пока мы не заключим с ним контракт…

– Джошуа, а ты не можешь заткнуться и выслушать меня? Я хочу, чтобы ты сделал для меня всего один звоночек! А я даю слово послезавтра предстать пред твои ясные очи. Старик, это вопрос жизни и смерти. – Для пользы дела можно и приврать, ведь не зря он популярный романист!

– Послушай, ненаглядный мой, ты мне нужен живым, причем уже завтра. Опоздаешь – пеняй на себя. Договорились?

– Черт с тобой, твоя взяла!

Час спустя, нацепив для таинственности темные очки, Пол снова не спеша вошел в отель и, убедившись, что на месте суровой регистраторши сидит юного вида особа, подошел к ней и спросил:

– Будьте любезны, вам должен был позвонить мой агент мистер Джошуа Циммерман, а моя секретарша… мисс Морган приехала пару дней назад. Вы не подскажете, в каком номере ее разместили?

– Мисс Морган? – Девица опустила глаза и провела пальцем по списку. – Да, у нас, но она прибыла только сегодня утром.

Пол сгреб рукой роскошную шевелюру – этот проверенный временем жест действовал неотразимо на всех представительниц слабого пола – и, изобразив на лице глубокую печаль, воскликнул:

– Какая жалость! Видно, не успела на рейс в Инвернессе… И теперь нам не удастся наверстать… – Он махнул рукой с видом христианского всепрощения и продолжил: – Ну да ладно, это не ваша вина. Будьте любезны, пришлите к ней в номер кофе, ну и еще свежие «Таймс» и «Обсервер». И вот еще что: репортерам обо мне ни слова. Договорились? – И Пол, приспустив на нос очки, смотрел на девицу до тех пор, пока та не заерзала.

– Разумеется, мистер Флинт. Сию минутку. Я все поняла: кофе, «Таймс» и никаких репортеров. – Она улыбнулась особенно мило. – Мистер Флинт, а вы не могли бы дать мне автограф? Для моей мамы. – Девица понятия не имела, кто этот нахальный тип, но на всякий случай решила не упускать шанса.

– С удовольствием! – Пол подавил смех и неразборчиво нацарапал свою фамилию на бланке отеля, кивнул посыльному и прошествовал к лифту.

Перед дверью номера отпустил посыльного, дал ему чаевые – достаточно большие за такую услугу, но не слишком, чтобы вызвать подозрения, – и толкнул плечом дверь.

Остановившись на пороге, в одной руке темные очки, в другой потертая летная сумка, Пол смотрел на фигурку в мятой розовой пижаме, сиротливо сидевшую посреди огромной кровати перед почти пустой коробкой пиццы. Стрелка кондиционера указывала на арктический мороз.

Эбби плакала. Слезинки в два ручейка бежали по веснушчатым щекам. На ней была та же самая пижама, в которой Пол впервые увидел ее и оценил. Отвернувшись от экрана телевизора, сообщающего прогноз погоды, Эбби подняла на него красные от слез глаза. И внезапно Пол почувствовал, что и сам чуть не плачет.

– Эбби! – охрипшим от волнения голосом проговорил он. – Солнышко…

– Это нечестно! – выдохнула она и вытащила из кармана смятый бумажный платок. – Как вы меня нашли? Уходите, пожалуйста!

Пол бросил сумку и очки на ближайший стул и подошел к кровати. Она отвернулась и уставилась на экран. Кончик носа у нее покраснел, губы побледнели, а на подбородке виднелась полоска засохшего томатного соуса. Эбби явно замерзла. Милая картина – веснушки на гусиной коже.

Пол подошел к кондиционеру и передвинул стрелку на норму. Адреналин в крови зашкаливал, и он ощутил резкий упадок сил, как после успешно выполненного боевого задания. Итак, он ее нашел. Что дальше?

Какого черта! Спрашивается, что он в ней нашел?! Он знал десятки женщин гораздо красивее Эбби Морган. А на одной даже женился. Многие из этих дамочек были и интереснее, и умнее, не говоря уже о том, что намного успешнее в жизни. Хотя все зависит от того, что подразумевать под успехом…

Каким образом Эбби Морган сумела проникнуть ему в самое нутро? И даже влезть в его сны? С тех пор как Пол поцеловал ее, он постоянно пребывал в полу возбужденном состоянии, чего с ним не случалось уже много лет!

– Леди, что же вы со мной сотворили? – пробормотал он себе под нос. – И что нам теперь с этим делать? – Он покачал головой, достал носовой платок и, подойдя к кровати, осторожно стер ей с подбородка соус от пиццы.

Эбби глубоко вздохнула и попыталась напустить на себя крайне независимый вид. Будь она не в старой пижаме, да еще в той самой, в которой она впервые столкнулась с Полом Флинтом, у нее бы это лучше получилось. А ведь в чемодане у нее новая красивая ночная сорочка! Она привезла с собой весь свой гардероб. И вообще, собиралась надеть свадебный наряд – это был бы некий символический жест. Но когда она съела три четверти огромной пиццы и двойную порцию шоколадного пломбира, приправленного орехами и вишней, у нее пропало всякое желание наряжаться в новый костюм. (А может, она в него и не втиснулась бы.)

– Уходите. Я не хочу вас видеть. – И она бесстрашно взглянула ему в глаза.

– Врете.

– А вы слишком много о себе воображаете! – Глаза резало от слез, и Эбби пребольно ущипнула себя и дала обет ущипнуть еще больнее, если уронит еще хотя бы одну слезинку. Она не нытик. Хватит! Что сделано, то сделано.

– Солнышко, что случилось? Позвольте мне вам помочь.

– А с чего вы взяли, будто мне нужна помощь? У меня все в порядке.

– Не сомневаюсь, – ласково сказал он, продолжая стоять над ней как ястреб, стерегущий свою добычу.

– Ну ладно! Да, я наломала дров, заварила кашу и все такое! И вообще, ничего не умею и ничего не могу сделать как надо. Зато теперь я хоть что-то сделала!

Пол не мог с ней согласиться: она сделала все отлично. Прощальное «прости» Генри, «привет» своей семье и на закуску провозглашение независимости. Блестяще! Он гордился Эбби и, к собственному удивлению, вовсе не был удивлен.

– И что же, например, вы не умеете делать? – осторожно полюбопытствовал он.

– Ничего! – Эбби развела руками. – Хотела принять ванну, да и то побоялась: вдруг ударит током? Ведь я еще никогда не пользовалась джакузи. И не могу сообразить, как работает этот чертов пульт, а еще я всегда терпеть не могла электронные часы! – Выпалив все это взахлеб, она потупилась, стараясь не смотреть на Пола в черных узких джинсах и полотняной рубашке с расстегнутым верхом.

– Мадам, вам повезло: я весь к вашим услугам! – Пол чарующе улыбнулся. – Думаю, с телевизором и электронными часами я справлюсь. И даже с джакузи.

– Да, вы мастер на все руки! – угрюмо пробормотала она. – Однако я вас на свой медовый месяц не приглашала. И вообще, у меня нет настроения общаться, так что не смею вас больше задерживать.

– Медовый месяц? – переспросил Пол и сел на уголок кровати.

Эбби вытерла мокрые глаза и засунула бумажный платок в нагрудный карман, тем самым приковав внимание Пола к тому волнующему обстоятельству, что под пижамой у нее ничего нет. Пришлось какое-то время изучать узор на стеганом покрывале – чтобы привести себя в чувство.

– А что, по-моему, неплохо придумано, да? Раз я не еду в Дартмур, почему бы не устроить себе отпуск до начала занятий прямо в Хелстоне? – Эбби судорожно, со всхлипом, вздохнула и пожалела, что не прихватила из ванной всю пачку носовых платков. Да, всего не предусмотришь! – Нужно же мне побыть одной, чтобы привести в порядок мысли. Логично?

– А что случилось с Дартмуром?

– Вы и так все знаете. – Она подозрительно покосилась на Пола.

– Знаю.

Пол покосился на пустую вазочку из-под мороженого, на коробку с пиццей, опустевшую на три четверти, и взял себе ломтик. Пицца была холодная, но он никогда не отличался привередливостью.

– А вы всегда так едите? – спросил он, прожевав и проглотив кусок. Соус был ужасный, тесто сухое. – Неудивительно, что ваш бедный желудок не выдержал.

– Желудок у меня в полном порядке.

– Знаю.

– Но вы сами только что сказали…

Пол отложил недоеденный кусок и, взяв ее ладонь, осмотрел ссадину на среднем пальце левой руки.

– Эбби, я с самого начала знал, что вас мучает. И даже начал побаиваться: вдруг вы не успеете вовремя принять решение.

Чувствуя, как стремительно тают в ней силы сопротивления, Эбби вздохнула.

– Я тоже, – шепнула она.

– Хотите об этом поговорить?

– Тут говорить не о чем.

– Значит, вы все поняли? – Пол взглянул на нее и замолчал, не желая на нее давить.

– Я поняла, что не люблю Генри. Значит, было бы нечестно выходить за него замуж. Я не смогла бы стать для него хорошей женой. А ведь он, как и все, заслуживает счастья.

– Вы правы. Думаю, хорошей женой вы для него не стали бы.

Эбби скользнула взглядом по его загорелому лицу, заглянула в его удивительные глаза, от которых у нее все внутри теплеет, а по спине бегают мурашки.

– Кроме того, я не подошла его матери. Генри сказал вам? Я так и написала в записке, которую отдала его секретарше вместе с кольцом. Мол, вряд ли миссис Фэрфакс будет счастлива, живя с нами под одной крышей.

– Мудрое решение. – Пол отвел глаза и прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

– А вы когда-нибудь задумывались над тем, к какой среде принадлежите? – спросила Эбби.

– Нет, я об этом не думаю. И никогда не думал.

– А вот я все время об этом думаю, – с тоской призналась она.

В комнате стало заметно теплее, но Эбби, похоже, еще не согрелась. Она сидела, обхватив себя руками, на огромной кровати и казалась похожей на несчастного перепуганного ребенка и на желанную женщину – правда, завернутую не в самую привлекательную упаковку.

Пол решил, что для начала он утешит ребенка, а потом займется женщиной. Он встал и молча скрылся в ванной. Эбби услышала шум воды. Она вытащила из пиццы маслину и пожевала ее. Потом достала из кармана мятый бумажный платок и вытерла пальцы. Пальцы остались липкими.

Какой позор! Даже не сумела достойным образом устроить медовый месяц для одной-единственной персоны!

Журчание воды в ванной приобрело новый тон, и через миг на пороге появился Пол и, отвесив поклон, возвестил:

– Мадам, ванна готова.

– А это не опасно для жизни?

– Не извольте беспокоиться! Температура воды отличная, и током вас не ударит – чтоб я сдох! Поверьте бывшему летуну на слово.

Пол сидел в номере, слушал журчание воды и мысленно рисовал картину: Эбби сбрасывает на пол пижаму, пробует воду ногой… Внутренним взором он видел, как ее восхитительная попка приближается к водовороту в ванне, как Эбби закрывает глаза и склоняется к горячему потоку, щекочущему ее нежную кожу, как острые розовые соски…

– Господи, помоги! – буркнул он, подошел к окну и уставился на голубя, разгуливавшего по карнизу. Вот к нему присоединился другой, и они сладко заворковали. – Черт! – Пол отскочил от окна и, засунув руки в задние карманы джинсов, принялся мерить шагами комнату.

Минут через пятнадцать он негромко постучал в дверь ванной.

– Эй, есть там кто живой? Я заказал кофейник горячего кофе для себя и кувшин горячего шоколада для вас, а еще бутылку вина. Для поднятия духа. Кстати, на двери ванной висит банный халат.

– Как мне сладить с этой штуковиной? Что куда повернуть?

– Вы и вправду хотите, чтобы я вошел и показал? – Одно слово – и его самолет уйдет в пике. Однако слова не последовало. – Вылезайте, надевайте халат и выходите. Я сам все сделаю. – За такие муки его надо причислить к лику святых еще при жизни.

Через десять минут Эбби сидела в кровати, облокотившись на гору подушек, с бокалом вина, а забытый горячий шоколад остывал перед ней на столе. Она согрелась, расслабилась и чувствовала себя в безопасности. И даже если это блаженное ощущение было всего лишь следствием выпитого вина, все равно она им наслаждалась на полную катушку.

Пол задумчиво крутил ножку бокала в своих больших сильных руках. Вдумчивый по природе, он наконец выбрал нужный подход.

– Какого черта вы решили, что если вы с Генри добрые соседи, то и супруги из вас выйдут не хуже? Да вы уже через месяц вымотали бы друг другу все кишки!

Пожалуй, крутовато. И вообще, долготерпение никогда не входило в число его главных добродетелей. А тут еще этот халат! Хотя он и толстый, но слишком просторный: то и дело приоткрывает то одно, то другое… Оставалась голой шея, и Пол видел холмик груди как раз там, где проходила демаркационная линия и где кончались веснушки. А если добавить к этому, что Эбби пахла душистым мылом, солнцем и женской сладостью, а веки у нее начинали закрываться, то Полу оставалось лишь уповать на свои добрые намерения.

– Зачем вы согласились выйти замуж за Генри? – уже спокойно спросил он.

– Наверное, из-за бабушки. Она была… У нее были… Можно сказать, у нее были очень высокие стандарты. И она Генри одобрила бы.

– В качестве мужа для вас? – Пол усмехнулся. – Ну это вряд ли! Ведь она вас прекрасно знала.

Пол снова наполнил бокал Эбби, и слово за слово она рассказала ему про свое детство в коммуне хиппи, где росла на воле как цветок. Рассказала и о том, какой пугающей бывает свобода, когда она ничем не ограничена.

– Вокруг все только и говорили о любви, но не думаю, что хиппи так уж любили друг друга. Порой мне хотелось сказать: вон тот лжет, а вот эта совсем не такая, какой хочет казаться… Но я не могла: ведь мы были одной большой семьей.

Эбби нахмурилась, а Пол, к собственному неудовольствию, обнаружил, что даже морщинки на ее веснушчатом лбу могут его возбуждать. Он повернулся, чтобы не видеть ее прямо перед собой, и попробовал подумать о чем-нибудь отвлеченном. Черт! Старается быть ей другом, а сам только и думает о том, как бы прижать ее к себе и слиться с ней воедино, а потом можно и умереть!

– Знаете, когда я была маленькой, я даже думала, что меня украли у настоящих родителей. Теперь я знаю, что многие дети рано или поздно проходят через такие сомнения.

– Вы очень похожи на Мэри, – пробурчал Пол. – И когда доживете до ее возраста, будете такой же красивой.

Эбби улыбнулась.

– И все же я все время чувствую себя вроде как… будто я ничья. – Она вздохнула и отпила глоток вина.

А когда облизнула губы, Пол закрыл глаза. Ничья? – мелькнула жаркая мысль.

Он вздохнул и, напустив на себя рассеянно-небрежный вид, сбросил туфли и лег на край кровати. Закинул руки за голову и попытался убедить себя самого, что Эбби просто случайная знакомая и что он, черт его побери, вовсе не влюблен в нее до безумия. Ничего не вышло.

Они лежали и говорили обо всем: о ее семье и о том, как она переехала жить в Северную Ирландию к бабушке, которая так и не простила дочь, сбежавшую из дому в восемнадцать лет.

– Не знаю, оформили предки брак или нет.

– Думаю, для них это значения не имеет.

– А для миссис Фэрфакс? – Эбби усмехнулась, а потом рассмеялась. – По-моему, она жутко рада, что я больше не угрожаю благополучию ее драгоценного Генри. Вряд ли я ей понравилась.

– Добро пожаловать в клуб угрожавших благополучию Генри! – хмыкнул Пол. – Эбби, а почему вы решили учить детей?

– Бабушка была школьной учительницей. Она ушла на пенсию вскоре после того, как я переехала к ней. У нее был артрит. А я очень скучала без Джун, Мей и Эйприл. И еще мне нравилась упорядоченная жизнь. Думаете, это глупо?

– Вовсе нет. – Особенно для ребенка, который начал свою жизнь в коммуне хиппи, мысленно добавил он. – Ну и как, довольны своим выбором?

Отпив глоток вина, она кивнула:

– Вполне.

И то слава Богу! Хотя, если откровенно, на преуспевающую и довольную жизнью женщину она не слишком похожа. А на большую любительницу упорядоченной жизни и того меньше.

– Мой отец был военным летчиком, – помолчав, сказал он. – Я его не знал. Он погиб в тренировочном полете за полгода до моего рождения. Незадолго до этого мама поступила в колледж. Они собирались пожениться, когда он приедет в отпуск, а он разбился. Мать бросила учебу и устроилась на работу в лабораторию. Платили какие-то гроши…

Каким-то образом рука Эбби забралась в ладонь Пола и уютно расположилась в ней теплым сжатым кулачком.

– Могу себе представить, – с сочувствием вздохнула она.

Пол пожал плечами. Он даже не мог вспомнить, когда последний раз не то что говорил, а думал об этом. Бывшая жена никогда не интересовалась его детством.

– Маме помог ее брат. Когда ей стало трудно работать из-за беременности, она переехала к нему жить. Но, надо думать, его жена не пришла от этого в восторг и постаралась ее выжить. При первой возможности мать переехала в Хелстон и начала работать в офисе. А когда мне исполнилось пять, переквалифицировалась в официантки. В ночном баре платили гораздо больше, да и днем она бывала дома. Мы переехали во флигель особняка Фэрфаксов и прожили в нем, пока я и Генри не окончили школу. Конец истории.

– Вы говорили, что ваша мама…

– Мама умерла пять лет назад. У нее был рак молочной железы. Болезнь оказалась запущенной. – Пол сказал об этом совершенно спокойно, будто и не убивался вовсе у ее постели и еще долго после ее смерти не мог прийти в себя.

– И у вас больше нет родственников?

– Никаких. – Раньше Пол не особенно расстраивался на этот счет. Черт возьми, ведь для человека так естественно переживать минуты одиночества.

Вот и сейчас он внезапно ощутил… Нет, это что-то другое. От одиночества становится тоскливо на душе. А рядом с Эбби он ощутил нечто вроде ностальгии или меланхолии. Словно солнечный луч, она пробилась в его душу и осветила все ее уголки, так давно обходившиеся без света, что Пол со временем привык к темноте.

Эбби отпила еще глоток вина. Ее голова чуть-чуть подвинулась и легла ему на плечо – легко и естественно. И чего уж естественнее – его рука обняла ее за плечи и притянула к себе.

– Обычно я не такой болтливый, – пробормотал он.

– Я тоже, – призналась она. – Во всяком случае, я редко говорю о… о личном.

– Вы имеете в виду о том, почему вас отправили жить к бабушке?

Эбби молчала так долго, что Пол уже не надеялся услышать ответ. Интуиция подсказывала ему важность момента. Камень, лежавший у нее на душе все эти годы, чуть не привел ее к чудовищной ошибке.

– Я еще никому об этом не рассказывала, – спокойным и решительным голосом прервала молчание Эбби. – Однажды к нам в коммуну пришел один мужчина. Мне тогда было одиннадцать, и у меня… ну вы понимаете… я начала меняться.

Пол сжал пальцы в кулаки и бесстрастным тоном уточнил:

– То есть у вас появилась грудь и все такое?

– Вроде того, – промямлила она. – В общем, мне было неловко рядом с ним. Хотя он никогда ничего не делал. Только как-то странно смотрел на меня. И все время мне улыбался.

Вот подонок! Пол легко представил себе, как этот гнусный тип действовал на застенчивую девочку. Почему-то его ничуть не удивило, что он может проникнуться чувствами девочки, хотя с ним ничего подобного в жизни не случалось. Может – и все тут. Он может понять чувства Эбби-ребенка, чувства Эбби-женщины и может проникнуться чувствами Эбби через пятьдесят лет!

Пол начал беззвучно ругаться, а Эбби положила свободную ладонь на их переплетенные руки и заглянула ему в глаза.

– Ничего страшного не случилось. Честно, не такая уж я и беззащитная, вы же знаете. Это было ночью, хотя фактически ничего не произошло. Так вот, в ту ночь все взрослые были на поляне, а Шон спал с нами. Все дети спали в одном помещении. Я проснулась и почувствовала его руку у меня на… Короче, я толкнула локтем Эйприл, она закричала и разбудила всех остальных. И он ушел. А наутро родители поехали в город звонить бабушке, а потом отвезли меня к ней насовсем.

Пол напряженно молчал. Почувствовав его напряжение, Эбби заставила себя хохотнуть и продолжила:

– А потом началось такое, что жутко вспомнить! Сначала я бабушку терпеть не могла. Она заставляла меня каждый день мыться в ванне. По утрам я должна была есть мерзкую овсянку, а если не хотела доедать до конца, приходилось выслушивать рассказы о несчастных голодных сиротках.

– И как вы только выжили? – пробормотал Пол. Он всего лишь тянул время, и больше ничего. Близость Эбби довела его до точки кипения. Нет, это уму непостижимо! Как обычный интерес к женщине за неделю превратился в нечто столь мощное, что жизнь без нее представляется чуть ли не адом?

Теперь, когда он нашел ее и когда она свободна, главное не спешить. Он будет идти к Эбби шаг за шагом, давая ей шанс разобраться в грузе прошлого и полностью освободиться от него.

– Как я выжила? – со смешком повторила Эбби, и Пола снова кинуло в жар. – Выжить-то я выжила, только, боюсь, не без потерь. – Она улыбнулась ему, и сердце у него помчалось вскачь. – Скажите откровенно, а вам не кажется, что у тридцатилетней девственницы Эбби Морган просто съехала крыша?