Текст книги "Два одиночества"
Автор книги: Сандра Джоунс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Можно подумать, я пришел сюда обмениваться кулинарными рецептами! Хотя, черт его знает, зачем я сюда приперся... Во всяком случае, явно не затем, чтобы отведать фирменную куриную лапшу Терри Торхаут.
Но она смотрела на него с таким озабоченным видом, что он взялся за ложку.
– Отменный супчик! – буркнул он через минуту-другую. – Вкусно.
– Куриные грудки и спинки, кожу я снимаю, – радостно сообщила Терри, – много лука и сельдерея, морковка и чуточку лимонного сока. Фред очень любит такую лапшу.
– Не сомневаюсь. Особенно всасывать ртом лапшинки из тарелки, – поддержал разговор Кейн.
– Откуда вы знаете? Вы что, тоже так делали, когда были маленьким?
Она смотрела на него с таким изумлением, что Кейн чуть не подавился.
– Наверное, все дети так делают. Передайте мне, пожалуйста, крекеры.
Какое-то время они ели молча. Кейн не сводил глаз с влажных, розовых губ Терри... Интересно, какой у них сейчас вкус? Куриной лапши или вкус Терри?
Нет, у меня точно едет крыша!
6
Через десять минут Кейн в жутком расположении духа попрощался с Терри. Пока доехал до своего офиса, настроение стало еще хуже. Он ни с того ни с сего огрызнулся на Санни, милейшую и исполнительную секретаршу, и вместо приветствия свирепо покосился на Беннета, когда тот высунул из своего закутка лысую голову. Потом принялся чинить перекосившуюся дверцу громоздкого шкафа для документов и, пребольно прищемив палец, громко ругнулся.
– Встал не с той ноги? – осведомился Беннет.
– Когда будешь в другой раз покупать мебель для офиса, не увлекайся старым хламом, – пробурчал Кейн.
– Хламом?! – притворно возмутился Беннет. – Много ты понимаешь! Да ведь это антиквариат. Или по крайней мере ретро.
– Ну ладно, шутки в сторону. Что у нас с чертежами по строительству опорного моста?
– Пока ничего. Санни говорит, сломалась копировальная машина. Послали за новой.
– Ну вот! Только этого нам не хватает!
– Да не волнуйся ты так! Все успеем. – Беннет покосился на распухший палец Кейна. – Приятель, ты бы лучше подержал палец под холодной водой. Сразу полегчает.
Жаль, что нельзя так же легко и просто вылечить все прочие части тела, подумал Кейн. Например, голову.
В начале шестого он решил позвонить женщине, с которой изредка встречался с тех пор, как вернулся в Блэкберн. Шейла работала исполнительным секретарем в одном благотворительном фонде и была лейбористкой до мозга костей. Обожала группу «Куин» и не брала в рот спиртного. Будь ей известно, что благотворительный фонд, где она работает, основан двоюродной бабушкой Кейна, Трейси Портер Райли, Кейн бы к ней и близко не подошел. Но Шейла не так давно переехала в Блэкберн и знала лишь то, что Кейн занимается строительными подрядами, живет один, не пьет и в умеренных дозах в состоянии выносить ее политические и музыкальные пристрастия.
Шейла Стикс была на редкость красива и даже ее более чем экстравагантные наряды и огромное количество бижутерии ее не портили. Вопреки своим жестким политическим установкам, она отличалась свободой нравов и напрочь отметала условности. Уже при первом знакомстве Шейла сама предложила Кейну встретиться еще раз, но, когда Кейн отклонил ее приглашение встретиться, ничуть не обиделась: уверенности в себе у нее было выше крыши.
Сегодня вечером все может сложиться иначе, думал Кейн. Сегодня ему необходим кто-то, с кем бы он сумел забыть зеленоглазую брюнетку с проседью, которая так крепко подцепила его на крючок.
Терри осторожно положила сборник сказок на прикроватный столик. Фред помогал ей возиться в саду, устал и теперь сладко сопел, прижав к себе любимую игрушку. Стоило ей перевернуть вторую страницу, как у него начали слипаться глаза, а на третьей по глубокому и ровному дыханию Фреда она поняла, что он уже крепко спит.
Терри вздохнула. В который раз она спрашивала себя, верно ли поступила, вернувшись в старый родительский дом. Ведь Джон, пожалуй, согласился бы купить ей недорогой коттедж, но, само собой разумеется, оформил бы его на свое имя. А разве можно в чужом доме чувствовать себя как дома?
Конечно, останься она в Вустере, Фред поступил бы в частную школу, ведь его записали туда чуть ли не с самого рождения. Но вряд ли бы он там долго проучился: рано или поздно Джон нашел бы повод избавиться от лишних расходов. И Фреду пришлось бы расстаться со школьными друзьями, как пришлось расстаться с отцом и домом, где он провел первые годы жизни.
Нет, она поступила правильно! Надо с самого начала думать о том, каким будет продолжение. Много лет назад так сказал один из школьных учителей. Терри уже забыла, по какому поводу, но фраза врезалась в память.
Руководствуясь этим принципом, она начала новую жизнь с того, что вернулась в родительский дом – несколько обшарпанный, на отшибе, зато до боли родной, да еще и с приличным участком земли. Не Бог весть что, но, когда родители предложили ей здесь поселиться, Терри была счастлива. Места в доме хватает, и Фреду есть где резвиться, а у нее появился свой огород и садик. К тому же всего в получасе езды, в Спрингфилде, жили ее тетя Мэгги и дядя Стэнли.
Со временем Фред привык к муниципальной школе, куда она его отдала. Правда, сначала не обошлось без слез. Но потом, когда ребенок убедился, что каждый день, когда он возвращается из школы, дома его ждет мама, все наладилось.
Хорошо, что у Фредди появились друзья. А вот ей самой общения явно не хватает. У жизни за городом есть один существенный недостаток: отсутствие близких соседей. Временами Терри даже боялась забыть, что ее зовут Терри, а не мама.
Вот поэтому она и набросилась на Кейна Найтона, как утка на устричную скорлупу. Терри повернула ночник так, чтобы свет не падал Фреду на глаза, и вышла из комнаты, оставив на всякий случай дверь приоткрытой.
А ведь в Кейне и впрямь есть что-то от устрицы! Такой же замкнутый, живет в собственной скорлупе. И она понятия не имеет, что в этой скорлупе скрыто, но внутренний голос подсказывает: вкус у этой устрицы потрясающий. И тот, кто сумеет снять скорлупу, не пожалеет. Хотя, с другой стороны, зачем ей мужчина, который не любит детей? К чему попусту дразнить себя вкусом запретного плода?
Терри вернулась в кухню и занялась глажкой белья. В свое время ее мать в борьбе за собственную независимость заявила, что гладить – предрассудок. Нэнси Торхаут поклялась сжечь гладильную доску – как символический жест и как жертвоприношение на алтарь Синтетики, – но потом удовольствовалась тем, что запихнула доску подальше в кладовку.
Терри усмехнулась. А ведь жизнь и в самом деле развивается по спирали! Она проверила пальцем, нагрелся ли утюг. Прошло двадцать с лишним лет, все отказались от кримплена и полиэстера – и вот она опять гладит на той же кухне и на той же гладильной доске.
И опять мечтает.
Пройдет еще лет двадцать, и новое поколение деловых женщин снова заявит, что гладить, значит, попусту терять драгоценное время, а вот мечтать они наверняка будут все так же.
Расправив рубашку сына, Терри принялась гладить, представляя, что вместо маленькой, детской, на доске большая мужская рубашка – белая или бежевая... И от нее исходит свежий, холодноватый аромат мужской туалетной воды. А вместо зажимов, придуманных для детских пальчиков, на ней пуговицы. Она представила себе, как одну за другой расстегивает все пуговицы, и вспомнила о том...
– О чем лучше забыть, – произнесла вслух Терри и с грохотом опустила утюг на металлическую подставку.
Что это она вдруг размечталась? С каких это пор обыденные домашние дела стали пробуждать в ней пустые грезы о крепком надежном мужском плече, в которое так сладко уткнуться?
И обо всем прочем, о чем ей давным-давно пора забыть. В ее жизни есть и всегда будет один-единственный мужчина – Фред.
Кейн расстался с Шейлой у дверей ее квартиры, снова отклонив ее приглашение зайти, выпить чашечку кофе с бисквитом, послушать музыку и все такое. Перепрыгивая через две ступеньки, он спускался вниз, а мысли снова и снова возвращались к Терри.
После куриной лапши она угостила его кофе с домашним печеньем с корицей. Печенья столь необычной формы он еще никогда не ел. Это были разрозненные ручки, ножки и головки человечков из песочного теста.
– Целые я отобрала для Фредди, а сама ем обломки, – пояснила Терри. – Ну что, не побрезгуете? Вкус-то все равно у них одинаковый... Просто Фред помогает мне их лепить, вот я и оставляю ему те, что получше. Ну а брак ем сама.
Кейн понял, что она хочет сказать. Сын для нее превыше всего. Он сгрыз несколько ручек и ножек, запивая кофе, и, поблагодарив Терри за угощение, ушел, а в голове гвоздем сидела мысль: какого черта он сюда приперся?!
Впрочем, он прекрасно знал ответ. И ответ этот его не радовал. Да, как пораскинешь мозгами, говорил себе он, раздеваясь и укладываясь спать, становится ясно, что влип. И серьезно.
Кейн долго ворочался без сна в постели, а перед глазами стояла то Шейла – высокая, гибкая, со стильной прической и в экстравагантном наряде, благоухающая экзотическим ароматом дорогих духов, то домохозяйка в хлопковом комбинезоне с неровными зубами, от которой пахло мылом, куриной лапшой и корицей...
Прошла неделя. Большую часть времени Кейн проводил на стройплощадке. Пару раз ему пришлось прогонять мальчишек, которые, похоже, решили, что бетонные сваи, котлован и трубы созданы специально для их развлечений.
Рабочие не укладывались в график, и Кейн прикидывал, скоро ли сможет снять с этой площадки бульдозер, грейдер и бетономешалку и перебросить на другой объект. Время поджимало. Стояла необычная для конца октября теплая погода.
Откинувшись на спинку сиденья, Кейн снял каску, отер лоб и взглянул в темнеющее небо. Только дождя не хватает! Он рассеянно похлопал по карману рубашки. Курить он бросил давно, но сейчас не пожалел бы десяти фунтов за сигарету. Ему пришло в голову, что в умеренных дозах некоторые пороки лишь на пользу мужчине: ведь они помогают побороть искушение отведать запретный плод.
Кейн заметил у котлована какого-то мальчишку и, выскочив из грузовика, заорал во всю глотку:
– Эй ты! Какого черта тебе здесь надо?
Парнишка – щупленький и темноволосый – проворно юркнул в отводную трубу.
Сын Терри? Примерно такого же роста, темноволосый, худенький... Вряд ли: дом Терри отсюда далековато.
– Парень, ты что, не понимаешь, что такие игры до добра не доведут? – гаркнул Кейн, подходя поближе. – Ну-ка, быстро вылезай и убирайся отсюда, пока цел! – приказал он и, наклонившись, ухватил ногу в кроссовке.
Вытащив мальчишку наружу, хорошенько тряханул его за плечи и оглядел со всех сторон – все ли с ним в порядке. Черт! Это строительный объект, а не детская площадка. И его рабочие не нанимались приглядывать за живущими по соседству пацанами. Спрашивается, куда смотрит мамаша этого малого? Она что, считает, кто-то обязан нянькаться с ее чадом?
Тут из-за горы песка выскочил второй мальчуган, чуть постарше. Видно, лазил на бульдозер, а теперь явился на подмогу к младшему.
– Парни, вам что, больше делать нечего? Какого черта вы тут ошиваетесь? Ну-ка, говорите быстро, где вы живете!
Старший мальчуган – на вид лет десяти – подошел поближе и, махнув рукой в сторону бульдозера, заявил:
– Сэр, мы просто смотрели на машины. И ничего не трогали. Честное слово!
– Неужели?! А почему я должен вам верить? – суровым тоном спросил Кейн. – Вдруг вы что-нибудь стянули?
Отлупить бы обоих как следует – чтобы неповадно было шататься по стройплощадке!
– Ничего мы не стянули, – обиженным тоном возразил старший. – Если хотите, обыщите.
Кейн прекрасно понимал, почему этих мальчишек – как и всех нормальных детей – словно магнитом тянет на стройплощадку, и, несмотря на весь свой грозный вид, разозлиться как следует не сумел.
– Ребята, а вы, часом, не задумали угнать грузовик или еще что по мелочи?
Вытаращив глаза, ребята испуганно переглянулись, а потом оба снова уставились на Кейна. А вокруг было столько клевых игрушек – бульдозер, грузовик, экскаватор, автокран... Какой мальчишка не мечтает прокатиться на такой технике! Да, редко кто устоит против подобного искушения! – усмехнулся про себя Кейн. Значит, придется позаботиться о мерах предосторожности.
– Что попритихли? Меня не проведешь! – Кейн пригрозил им пальцем. – И зарубите себе на носу: ни к чему не прикасаться. А то схватитесь за какую-нибудь штуковину, а вам раз – и оторвет руку. Понятно?
– Понятно. Сэр, только мы и вправду ничего не трогали! – снова заверил тот, что постарше. – Скажите, а с каких лет можно водить вон те желтые экскаваторы?
И Кейн неожиданно для себя самого пустился в пространные объяснения, провел получасовую экскурсию по всей стройплощадке, растолковал, как и чем опасны игры с техникой, и даже самолично подсаживал обоих на сиденья машин. Попадись он на глаза инспектору по технике безопасности, тот бы за подобную экскурсию стер его в порошок.
Напоследок Кейн заставил ребят поклясться, что больше они на стройплощадку ни ногой, посадил обоих в грузовик и доставил домой. Там он сказал пару ласковых слов мамашам, которые только к этому времени удосужились хватиться своих отпрысков.
Что это со мной происходит? – недоумевал Кейн по дороге домой. Но, что удивительно, на душе у него стало спокойно как никогда – словно призраки прошлого утратили над ним свою власть.
После гибели Шона Кейн сознательно разрушал себя. И не только пьянством. Откровенно говоря, Габби поступила мудро, когда его бросила. Горе не сблизило их, а лишь ускорило неизбежный разрыв. Потеряв сына – самое дорогое, что было у него в жизни, – Кейн утратил интерес ко всему. И ему стало наплевать и на свое дело, и на чувство собственного достоинства.
Потом, начав карабкаться наверх, он избрал весьма нехитрый способ самозащиты – избегал детей и женщин. Особенно тех, которые, как ему казалось, представляют для него опасность.
Почему же все вдруг изменилось? Почему он утратил остатки здравого смысла? Он что, полный идиот?! Зачем собрался снова искушать судьбу? Неужто рискнет надеть обручальное кольцо во второй раз?
Но ведь такую женщину, как Терри Картер, можно встретить только раз в жизни. Да, у нее есть сын и это несколько осложняет дело, ну и что? Теперь это осложнение вдруг перестало казаться Кейну таким уж неприятным.
На этот раз он не удосужился предупредить ее о своем визите заранее. Положившись на случай, принял душ, побрился, надел свежую рубашку бежевого цвета, черный джемпер, коричневые вельветовые слаксы и ветровку. Почему-то на этот раз он поехал не на собственной машине, а на грузовичке. В прошлой жизни он облачился бы в костюм с галстуком. И отправился бы с визитом на более представительной и более дорогой машине.
Хотя в прошлой жизни он был Керк Кейн Найтон Райли, а не Кейн Найтон.
Терри открыла ему дверь босая, в махровом халате оливкового цвета (с отворота трогательно свисала цепочка из английских булавок). Волосы, еще влажные после душа, рассыпались по плечам. У нее за спиной с экрана телевизора какой-то тип вещал, как формировать крону у яблонь, а из кухни доносился запах воздушной кукурузы вперемешку с дымком.
Терри удивленно округлила глаза и даже чуть приоткрыла рот.
– Вы?! – Она перевела дыхание и уже спокойнее сказала: – Добрый вечер, Кейн! Проходите, пожалуйста.
– Я вам не помешал? – Он переступил порог. – Вот оказался тут поблизости. Случайно.
– Понятно. – Терри закрыла за ним дверь и, чуть отступив в сторону, снова пригласила: – Проходите.
В гостиной к запаху кукурузы и дыма примешивался аромат кофе.
– Вот я и решил заехать. Вдруг, думаю, застану вас дома.
– Правильно подумали. – Терри хохотнула. – Где же еще мне быть? Хотя, если честно, я так и не поняла, что вас ко мне привело.
– Просто захотел вас увидеть, – признался Кейн.
Он не решался снять ветровку, хотя в доме было тепло. Старый, облицованный кирпичом камин слегка дымил. На пуфике стояла тарелка с воздушной кукурузой, на низком столике пустая чашка, а ковер был усеян деталями паззлов, машинками и книжками.
Не извиняясь за беспорядок, Терри молча убрала с кресла сборник пиратских историй и велела:
– Снимайте куртку. А я тем временем приготовлю еще воздушной кукурузы. Хотите? На прошлой неделе купила на распродаже этот агрегат... Я давно такой искала. С тех пор как переехала сюда.
Господи, ну что за чушь она несет?! Неудивительно, что у него такой вид, будто он вот-вот сбежит!
– А в детстве мы с братьями жарили кукурузу прямо в камине. А вы?
Кейн смотрел на нее, не говоря ни слова. Может, он и поджаривал кукурузу в камине, но сейчас ему было не до кукурузы. Он представлял, как выглядит Терри под этим оливковым балахоном и фланелевой ночной рубашкой.
– Ну что же вы не снимаете куртку? У нас жарко. Я забыла отключить отопление, когда разожгла камин. – Она запахнула потуже ворот халата и спросила: – Вам кофе со сливками и с сахаром?
– Нет.
– А как?
– Никак. Терри, не надо ни кофе, ни кукурузы... – Он помотал головой. – Но все равно спасибо.
Терри бросила на него такой огорченный взгляд, что он пожалел, что отказался от угощения. Она выскочила на кухню, а Кейн подошел к камину и заглянул внутрь. Подрегулировал тягу, и, когда в гостиную вернулась Терри с подносом – кофе, сыр и обломки печенья с корицей, – дымоход уже тянул как следует.
Кейн уселся на другое кресло, подальше от огня, и тут же вскочил: там лежал кубик конструктора. Да, когда ему взбрело в голову поехать к Терри, все представлялось несколько в ином свете.
– У вас плохо тянул камин, – пробормотал он, глядя, как ее щеки вспыхнули нежным румянцем. – Но я подправил.
В отблесках пламени глаза Терри казались глубокими и темными, словно два омута. Кейн понял, что не может отвести от нее взгляд.
– Спасибо. А я думала, что это нельзя исправить. – Она вздохнула. – Кейн, ведь вы... вы не откажетесь погрызть со мной за компанию эту расчлененку?
Кейн улыбнулся, а она торопливо сняла с подноса вазу с печеньем, и несколько обломков с жестким стуком упали на столик. Проклятье! Только она приняла решение даже не вспоминать больше об этом типе, как он – нате вам! – явился собственной персоной, да еще и без приглашения. И вновь ее взбудоражил. Интересно, как слабая плоть может обрести покой в этом мире, полном соблазнов и искусов?!
Они пили кофе, время от времени бросая друг на друга настороженные взгляды. Оказавшись рядом с Терри, Кейн никак не мог сообразить, о чем и как с ней говорить. Какой же он кретин! Взял и приперся без звонка. Нет, все-таки надо держаться от нее подальше, а то он за себя не ручается!
Ну и чего же он от меня хочет? – недоумевала Терри. В первый раз – то есть во второй – они встретились случайно. И, окажись на ее месте любая другая женщина, он бы точно так же защитил ее от пьяного.
Ну а потом, в следующий раз? Тогда их тоже свел случай. Подумаешь, столкнулись в банке... Но эта встреча повлекла за собой другую. Кейн сам предложил вместе поужинать! И они мило провели время в ресторане, но – видит Бог! – он ни разу ни полусловом не обмолвился, что хочет ее.
А ты как думала? – ехидно подсказал внутренний голос. Ты не из тех женщин, что заставляют мужчин сгорать от страсти. Правда, однажды ее захотел Джон. Но тогда она была молода и только что создала себе новый образ. Верно говорят, имидж – это все! Впервые в жизни Терри тогда жила вдали от дома, ощущая себя иной, совсем не похожей на прежнюю недотепу Терри, и вела себя соответственно.
Справедливости ради нужно сказать, что и до Джона кое-кто из мужчин проявлял к ней интерес, думая, что в ней есть что-то особенное. Ну и конечно же очень быстро разочаровывался. А роман с Джоном затянулся надолго по одной простой причине: он предложил ей стать его женой прежде, чем понял, что она все та же Терри Торхаут, и она приняла предложение.
Терри горько усмехнулась. Все как в сказке: часы пробили полночь и для нее бал кончился. И вот она снова в своем собственном закоптелом жилище – постаревшая, но едва ли поумневшая...
– Кейн, а вы... вы видели в последнее время какие-нибудь стоящие фильмы? – светским тоном поинтересовалась Терри, но тут же, застонав, прикрыла глаза. – Господи, ну что за чушь я несу?!
– Нет. А почему?
– Что «нет»? И что «почему»? – уточнила Терри.
– Я не видел ничего стоящего. И почему вы считаете, что несете чушь?
Терри сидела на кушетке, наглухо запахнувшись в халат и поджав под себя ноги. Кейн привстал, извлек из-под себя кость домино, покрутил ее в ладони и пересел на кушетку рядом с Терри.
– Похоже, кресло заминировано.
– Извините. – Терри смущенно улыбнулась. – Вечером Фреду нездоровилось, и я уложила его спать пораньше. Обычно он убирает за собой игрушки.
Кейн в этом сомневался. И даже очень. Но возражать не стал. Терри явно не принадлежит к категории строгих мам. Наверняка балует мальчишку – чтобы компенсировать отсутствие отца, – и ничего плохого в этом нет. Если не перебарщивать и вовремя остановиться.
– Кейн, а ведь я до сих пор не знаю, чем вы занимаетесь...
– Вы не спрашивали.
– Но ведь сейчас спросила. Хоть и в косвенной форме.
– Я подрядчик. Занимаюсь железобетонными конструкциями и тяжелыми машинами.
Терри чуть расширила глаза, явно не поняв что к чему, а Кейн, не думая о том, что делает, коснулся ее босой ступни и взял ее в ладонь.
– Моя работа – это тяжелое оборудование и строительная техника. Мы расчищаем участки земли для строительства, прокладываем дороги, возводим небольшие мосты и все такое... Короче, как увидите котлован, горы песка и огромные желтые машины, это мы.
Кейн все говорил и говорил, а его пальцы, словно сами по себе, поглаживали ступню Терри. Постепенно – так постепенно, что оба не заметили, как это случилось, – его голос стих. А пальцы медленно продвигались по подошве ее ноги: задержались в выемке, погладили пятку, изучили форму каждого пальца...
Терри прерывисто задышала. Глаза у нее расширились, губы чуть подрагивали. Кейн прикрыл глаза, откинулся на спинку кушетки и вздохнул – так глубоко, что дрожь прошла по всему телу.
Он весь горел от желания. Даже горло свело. Как же ему хотелось распахнуть полы этого дурацкого халата, развязать пояс и расстегнуть одну за другой пуговицы ночной рубашки из фланели в горошек!
Внезапно маленькая ступня выскользнула из его ладони, Терри выпрямилась и, избегая на него смотреть, промямлила:
– Кейн, может, вы... может, хотите еще кофе? Это особый сорт. С добавкой лесного ореха и еще чего-то... по-моему, каких-то специй...
Но оба прекрасно знали, что он хочет вовсе не кофе. И она тоже. Кейн так и не понял, то ли он силой усадил ее к себе на колени, то ли она сама там расположилась, но результат был налицо. По их телам пробежал огонь.
Терри вся дрожала. Теперь, когда она сидела у него на коленях, губы ее оказались слишком высоко, и Кейн опустил ее на подушку, припав к ее рту. Наконец-то ему стало удобно.
Более чем удобно.
Ее губы – теплые и мягкие – на вкус отдавали кофе и корицей. От волос исходил запах дыма и тех самых духов, которыми она надушилась на вечер встречи выпускников. Вот вам и «Черная магия»...
Слившись губами с губами Терри, Кейн наслаждался их сладостью, а руки его тихонько, поглаживали упругие округлости ее ягодиц под мягкой фланелью. Но даже сквозь ткань он ощущал жар ее тела и нежную кожу.
Кейн еще отдавал себе отчет в происходящем. А ведь с тех пор, как он целовал женщину, прошли годы, мелькнула в воспаленном мозгу мысль. Но, похоже, так он никогда еще не целовался. Или с каждой женщиной это происходит по-разному? Раньше он никогда не задумывался над подобными вещами.
Так или иначе, но с Терри все по-другому.
Кейна пронзило желание. Но к плотскому желанию примешивалось и другое, неизведанное ранее чувство. Потребность не только брать, но и давать? Потребность выразить нечто, невыразимое словами?
Кейн покрывал поцелуями все ее лицо, нежно покусывал мочку уха. Она судорожно хватала ртом воздух, и Кейн коснулся губами ее подбородка. Точеного, упрямого подбородка, сводящего его с ума, и снова припал к ее губам.
Парень, не теряй голову! – раздался из глубин сознания внутренний голос, но Кейн не внял предостережению. Он нащупал ее груди, нежные бугорки, напрягшиеся под его руками, и почувствовал, что она вся дрожит.
– Терри, – жарким шепотом выдохнул он. – Если вы не хотите, мы не зайдем слишком далеко. Обещаю.
– Нет, я хочу! – Она перевела дыхание, и Кейн ощутил, какая нежная у нее кожа в ямочке на шее. – Хочу...
– Я тоже, – пробормотал Кейн.
Он опьянел от желания и напрочь лишился рассудка. Раньше он и не представлял, что может испытывать столь сильные чувства к женщине. Нет, в его возрасте это чистое безумие! Особенно после всего, что он пережил. Ну почему его угораздило повстречаться именно с Терри Картер?
С женщиной, у которой есть сын.
7
Терри тоже не прислушалась к сигналу тревоги, звеневшему у нее в голове. И мало-помалу он стих, перейдя в невнятный шепот, упрямо твердивший, что потом она пожалеет, ох как пожалеет...
– Зачем прятать такую красоту? – пробормотал Кейн, распахнув халат, и дрожащими от нетерпения пальцами расстегнул пуговички ночной рубашки. Обнажив грудь, простонал: – Ты такая красивая...
– Я не... – Терри осеклась.
Вспомнились слова, которые столько раз она выслушивала от мужа.
– Ты что, вообразила себя записной красавицей? Видно, вбила себе в голову, что неотразима! – с ехидцей говорил он, стремясь задеть побольнее. – Увы, детка, не обольщайся! Тебя и привлекательной-то можно назвать с бо-о-льшой натяжкой.
Терри обхватила Кейна за плечи, неотрывно глядя ему в глаза.
Если бы она могла знать, как они сейчас выразительны, ее глаза!
Это Кейн, а не Джон! – твердила она себе. И она уже не та прежняя, беззащитная толстуха в очках.
Она привлекательная, интересная и независимая женщина, черт ее возьми! И заслуживает восхищения. Да-да! И может возбудить желание в любом мужчине.
Господи, что я делаю?! Какого черта так распалился? Ведь я не собирался даже целовать ее! И все-таки поцеловал, и одного поцелуя оказалось недостаточно. Решил как следует рассмотреть и ощупать ее всю. И что теперь? Снова завернуть во фланель и поставить на место, откуда взял?
Вот идиот! Спрашивается, над кем же он подшутил?
– Терри, дорогая, я слишком стар, чтобы заниматься этим на диванчике в гостиной.
– Да... – беззвучно прошелестела она одними губами.
А ее глаза словно прилипли к зеркалу над камином. Широкие плечи и мускулистый торс Кейна, склонившийся над ней. Светло-русая голова над ее черноволосой и ее молочно-белая обнаженная грудь в вырезе сорочки. И острые, возбужденные соски, зажатые загорелыми чувственными пальцами Кейна...
Терри казалось, будто она подсматривает за посторонними людьми, и в этом было нечто столь интимное, что у нее голова шла кругом. Ни разу в жизни она не испытывала подобного возбуждения. Желание накатило на нее с новой силой, и она шепнула:
– Кейн, а вдруг мы совершаем ошибку?
– Может, ты и права, – севшим от волнения голосом ответил он и втянул ртом ее губы.
И когда они снова слились губами, последние крупицы разума утонули в долгом, пленительном поцелуе.
– Терри... – выдохнул Кейн, оторвавшись от ее рта. – Я думал, опасный возраст для меня позади, но теперь вижу, что ошибался.
И не в силах побороть притяжение – притяжение ее атласной кожи, вкуса губ, восхитительного женского аромата, – он целовал ее снова и снова, каждым движением языка выражая то, к чему неумолимо стремилась его плоть.
Терри застонала. Одной рукой она еще крепче обвила его шею, а другой играла его волосами. Кейн старался не наваливаться на нее всем своим весом, но на узенькой кушетке это было не так-то просто.
– Терри, сладкая моя, где у тебя тут кровать?
Она лишь замотала головой, а когда он вновь принялся покрывать поцелуями ее подбородок и шею, слабо запротестовала:
– Нет, Кейн, не надо... Прошу вас...
«Нет, Кейн, не надо»? И это в тот момент, когда он вот-вот взорвется? «Прошу вас»... Ну что ж, он – истинный джентльмен и пожелание дамы для него закон. Не надо так не надо. Нет! Не такие слова он хотел от нее услышать. И не таких слов ждал.
Впрочем, может, все к лучшему? Кейн неловко скатился с кушетки, потом поднялся и, прерывисто дыша, сел рядом с Терри. Когда она повернулась на бок и коснулась его бедра, он чуть не сбросил ее руку, но поборол себя и грубовато потрепал ее по плечу.
Черт! Разве она виновата в том, что у него нервы на пределе? Просто он слишком стар для таких игр. Да и перерывчик у него изрядно затянулся...
Терри лежала на боку, подперев голову рукой, и невидящими глазами смотрела на букет пожухших кленовых листьев, которые ей подарил на днях Фред.
Она чувствовала себя поникшей и безвольной – словно ее разом оставили все силы. Господи, ну какая же она все-таки дура! Дожила до тридцати пяти, а ума так и не нажила. А ведь могла бы вести себя подостойнее, даже если ее отвергли.
Хотя Кейн ее не отвергал! Она сама его отвергла. Ну что ж! Значит, не так она и глупа: вовремя смекнула, что влюбляться ей совершенно ни к чему.
Но в глубине души Терри чувствовала – она пропала.
– Терри? – бесстрастным тоном произнес Кейн. – Все в порядке?
Она кивнула, а потом, сообразив, что он не смотрит в ее сторону, ответила:
– Да, все в порядке.
А про себя подумала: если ты поверил, то даже еще глупее, чем я сама.
Она села и принялась застегивать пуговицы. Кейн сидел рядом, глядя в пол. Дыхание у него выровнялось. Терри пыталась не смотреть на него, но у нее ничего не получалось. Глаза снова и снова поворачивались к нему. Душу сжало тоской. Наверное, что-то подобное происходит, когда тебя настигает волна или снежный обвал. Как завороженный смотришь, а когда опомнишься, лавина накроет тебя – и спасения уже нет.
С годами Терри научилась владеть собой. Она пригладила волосы, завязала пояс халата и принялась придумывать реплику поумнее.
Размечталась! Сказать бы хоть что-нибудь членораздельное. Почему-то вдруг вспомнился первый поцелуй. Это было в выпускном классе на большой перемене, сразу после ланча. Она шла по коридору, и вдруг ее нагнал Тэд Уилси. Какое-то время они молча шагали рядом, и он даже не смотрел в ее сторону. Терри сделала вид, будто не замечает его. Тед был тот еще приколист, и она знала: стоит его зацепить – и он непременно отпустит какую-нибудь убийственную шуточку.
Внезапно Тэд прижал ее к стене и на миг коснулся ее рта своими сухими горячими губами. Опешив, она не успела и пошевелиться, а он уже мчался по коридору, вопя во всю глотку:
– Я ее поцеловал! Парни, гоните три фунта! Я выиграл!
Кто это выдумал, будто бы время лечит? Подобные воспоминания не перестают причинять боль.
