Текст книги "Режиссёр смерти: Последний дебют (СИ)"

Автор книги: Сан Кипари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Стюарт внимательным взглядом прошёлся по побледневшим женским лицам.

– Дамы, вы понимаете, что я попрошу.

Скажите, какая обувь у вас есть и покажите, в чём вы сейчас.

Ева Вита: У меня все туфли и сапоги на каблуках. (На ней были туфли на каблуке).

Илона Штуарно: У меня только родна пара обуви на высокой платформе. (На ней была эта обувь).

Лебедина Грацозина: У меня сапоги и туфли на каблуках и балетки. (На ней были туфли на каблуке).

Марьям Черисская: У меня все туфли на маленьком каблучке. (На ней были туфли на каблучке).

Элла Окаолла: У меня вся обувь на плоской подошве. (На ней были тапочки).

– И что нам это дало? – спросил Максим Убаюкин.

– Вариант того, что убийца проверял, есть ли кто-то в фойе помимо охраны. К сожалению, охрана нам не поможет, ибо они заодно с Затейниковым. Итак, задам третий вопрос уже всем.

Что вы делали вечером перед сном?

Борис Феодов: Как и говорилось ранее, я пил чай с Гюлем и после сразу отправился на боковую.

Гюль Ворожейкин: Как и говорилось ранее, пил чай с Борисом и читал книгу перед сном. Уснул примерно в полвторого.

Ева Вита: Играла в карты с Илоной, после чего ещё четверть часа гуляла по этажу. Легла спать в двенадцать, никуда не спускалась.

Илона Штуарно: Играла в карты с Евой, а потом легла спать.

Максим Убаюкин: Г’епетировал в своей комнате до одиннадцати.

Марьям Черисская: Была у Эллы.

Лебедина Грацозина: Легла спать в восемь вечера из-за сильных головных болей.

Пётр Радов: Был у Табиба в комнате, после чего ушёл к себе. Уснул в полдвенадцатого.

Стюарт Уик: Лежал в постели.

Сэмюель Лонеро: Разговаривал с Цербетами и Ахероной до полпервого.

Табиб Такута: Разговаривал с Петром, почитал немного перед сном и решал судоку до двух ночи. Никуда не выходил.

Элла Окаолла: Слушала музыку и разговаривала с Марьям до двенадцати.

Стюарт пристально поглядел на Еву, отчего она вздрогнула и широко распахнула глаза:

– Что вы на меня так смотрите?

– Многие улики указывают на вас и...

– Она не может быть убийцей! – воскликнул в защиту Виты Убаюкин. – Её явно хотят подставить, это же и дуг’аку понятно!

– Тогда скажите вашу версию того, что могло произойти. У меня в подозреваемых все, но улики указывают...

– А моя вег’сия, что это ты – убийца, и г’ешил играть в следователя, чтобы сокг’ыть свои улики!

– Со мной всё это время находились Элла и Илона, я ничего не мог сделать.

– Ты специально дег’жал их возле себя, чтобы сделать вид, будто ты чист и невинен! Как ты можешь доказать своё алиби?!

– Почти у всех, в том числе и у меня, очень шаткое алиби, но многие улики указывают и на Сэмюеля, и на Виту одинаково.

– Ты...

Макса перебил внезапный грохот из комнаты возле номера Такуты. Все устремили взоры в ту сторону; Стюарт с осторожностью подошёл к двери и потянул за ручку. Дверь поддалась и...

Глава 4.2. Тринадцатый игрок

...и из комнаты вывалился невероятно высокий крупный мужчина, от которого рьяно пахло мылом, и, упав на пол, он прошипел от боли. Неизвестный был длинноволосым брюнетом со странной причёской с колтунами, огненно-оранжевым правым глазом (второй глаз его отсутствовал), продолговатым шрамом на левой стороне лица, левым порезанным ухом и густой чёрной бородой с мощными бакенбардами. Одет он был в многослойное шерстяное испестряющее старое тряпьё и фиолетовую бандану.

Незнакомец с примесью удивления и испуга вскочил на ноги и посмотрел на всех, зажавшись в дверной проём, что по сравнению с его габаритами казался маленькой арочкой.

– О, чёрт возьми, я попался! – пробасил он. – Вы... вы же не будете меня прогонять?

– Что вы здесь делаете? И... кто вы?! – вопросил ошеломлённый Стюарт. Он совершенно не думал, что помимо его коллег с ними в запертом здании мог находиться незнакомый человек.

– Ну, я... я украдкой, тихонечко, как мышечка, прокрался сюда, чтобы переночевать, а то на улице холодрыга!

– Так, ясно... А кто вы?

– Я? Я человек с говорящей фамилией – Лев Бездомник! – он театрально поклонился и посмеялся. – Ну, я рад, что вы меня принимаете и не прогоняете!

– А некуда прогонять-то, – сказал актёр Борис Феодов.

– Спасибо, спасибище! – он с тряской пожал Борису и Стюарту руки, ибо они находились поблизости. – Вы только никому не говорите, что я тут; я хочу ещё немного погреться, а потом дальше пойду странствовать и скитаться по этому бренному и жестокому миру!

– Ага, только говорить-то тоже некому!

– Как это, некому?

– Ёмаё! Ну, дружище, ты попал!..

И Борис вкратце пояснил ему всю ситуацию, в которую они всей толпой попали. Лев во время рассказа страшно бледнел, потом краснел, зеленел, а напоследок посинел и испуганно икнул.

– В смысле смертельная игра?.. Вы так не шутите со мной!

– А мы не шутим! Мы сами в шоках. Вон, в столовке труп валяется, а пахнет-то как там!..

– Его уже отнесли в комнату, – сказал поэт Гюль Ворожейкин.

– В любом случае труп у нас имеется. Осталось отыскать убийцу, пока нас всех тут не прирезали.

– Сказать-то легко, на деле это ой как сложно... – прошептал Пётр Радов, сняв шляпу. Он хоть и казался спокойным, на деле тревога рвала его сердце в клочья, как и у всех присутствующих.

– Скажите, Лев Бездомник, – вмешался в разговор Стюарт. – Что вы делали в последнее время?

– Ну... Я вчера забрался сюда, пока никого не было, и всё это время сидел в комнате, боясь, что меня найдут и выгонят.

– То есть вы не выходили из комнаты?

– Нет! Совсем нет!

– Может, слышали что-то странное или...

– Нет, я спал, как убитый! Я не убивал никого, и уж тем более не подставлял никого! Как я, такой грузный и большой, мог совершить убийство без внимания?..

– Ну, здесь я с вами соглашусь, но всё же из-под подозрения вы не выйдете.

– А вы что, типа, следователь?

– Можно и так сказать. Я в своё время учился на следователя.

– О-о-о, как тут всё серьёзно! И чёрт побрал меня прийти сюда!

Лев раздасованно топнул ногой, отчего пол немного пошатнулся.

– Коллеги, прошу прощения, что так невовремя... – начала внезапно побледневшая хореограф Лебедина Грацозина. – Но никто не хочет есть? Я понимаю, что все сейчас на нервах, но нам следовало бы перекусить хоть чем-нибудь, прежде чем заниматься умственной деятельностью. После обеда можем ещё раз осмотреть место преступления и тело убитого, а затем поговорить и обсудить то, в чём мы участвуем, ещё раз.

– Да, вы правы, – согласился актёр Максим Убаюкин. – Думаю, для нас еду припасли.

– Да! Жрать, жрать, жрать! – радостно воскликнул Борис. Казалось, его совсем не трогала возникшая пред ними страшная ситуация; он вместе с фотографом Илоной Штуарно оставался непоколебим и бодр, в отличие от остальных, что потерянно озирались по сторонам и с подозрением косились друг на друга.

– Кто умеет готовить? – на полпути к столовой спросил Лев. Он сам, Элла Окаолла, Максим Убаюкин и Ева Вита подняли руки.

– А давайте те, кто умеет готовить, приготовят всем еды, а остальные ещё раз осмотрят тело! – предложила Штуарно. Все с ней согласились.

Спустившись на первый этаж, Табиб Такута остановился в дверях и смертельно побледнел.

– Нет, я не переступлю порог этого страшного места! – воскликнул он, отпрянув от толпы.

– Пф-ф, доктор боится, доктор боится! Никогда бы не подумала, что до-октор! испугается крови! – рассмеялась Илона.

Сэмюель и Пётр с сочувствием подошли к приятелю и сказали, что останутся с ним в качестве моральной поддержки.

У столовой группа разделилась: актёры Максим Убаюкин, Элла Окаолла, Ева Вита, Марьям Черисская и Лев Бездомник отправились на кухню, Стюарт Уик, фотограф Илона Штуарно, поэт Гюль Ворожейкин, актёр Борис Феодов и хореограф Лебедина Грацозина зашли в столовую и принялись за тщательный осмотр комнаты. Стюарт внимательно наблюдал за всеми, пытаясь понять, не захочет ли истинный убийца сокрыть что-нибудь от чужих глаз во время осмотра.

Внезапно с кухни раздался крик, – Ева Вита выбежала оттуда с окровавленным чёрно-белым пальто и бросилась к Стюарту.

– Мы нашли пальто убийцы!

Все встрепенулись. Табиб и Пётр вбежали в столовую вслед за Евой.

Стюарт взял пальто и с ужасом осмотрел его – это было пальто Сэмюеля.

– Это же пальто глупого блондинчика! – изумилась и прикусила палец посеревшая Илона.

– Да! И оно в крови!

Застучали каблуки, – Лебедина Грацозина с пугающим хладнокровием подошла к актрисе и музыканту и посмотрела на пальто.

– Это не может быть Сэмюель, – сказала она. – Сразу видно, что его подставляют. Сэмюель, если был бы убийцей, не был бы так глуп.

– Но пальто же его! И тёрка тоже! – воскликнула чуть ли не плачущая Ева.

– И? Будь Сэмюель убийцей, думаешь, он бы сказал, что это его тёрка?! Не неси чепухи, Ева!

– Почему ты так зло смотришь на меня?! Я просто принесла пальто!

Лебедина промолчала и прижала ладони к красным щекам в попытках успокоить разбушевавшиеся нервы.

– Нет, это вряд ли будет Сэмюель, – сказал Стюарт. – Это слишком банально!

– У нас жизни на кону, какое банально?! – вскричал то ли прогневавшийся, то ли испугавшийся Табиб. – Под подозрением все!

Вскоре вниз спустился Сэмюель и, удивлённый, остановился в дверях.

– Моё пальто! Так вот оно гд... – он запнулся. – Оно в крови?..

– Сэмюель, почему ты не сказал, что твоё пальто пропало? – вопросил его Стюарт. Композитор испугался хладнокровия друга и замялся.

– Я... я только сейчас понял, что оно пропало... Я ходил в туалет и заметил, что в шкафу нет моего пальто, а оно вот тут...

– Значит, убийца надел твоё пальто и убил в нём Ванзета, – начала Лебедина.

– И значит, убийцей вряд ли будут Лев Бездомник и Гюль Ворожейкин, ибо они просто не влезут в пальто, – продолжил её мысль Стюарт.

– Скорее всего убийца закутался в него, чтобы не замарать свою одежду кровью.

Стюарт посмотрел на чистый подол пальто:

– Подол не в крови, значит убийца вряд ли мог быть слишком низкого роста...

Пока хореограф и следователь рассуждали, Ева вернулась на кухню и вместе с коллегами принялась за готовку, хоть у неё и тряслись руки то ли от нервов, то ли от страха; Сэмюель Лонеро, Табиб Такута и Пётр Радов вернулись к стойке регистрации; Гюль Ворожейкин вооружился тряпками, которые нашёл на кухне, и стал оттирать кровь; Илона Штуарно и Борис Феодов продолжили осмотр столовой, однако ничего больше не отыскали.

Спустя час участники совместили несколько столов, принесли еду и сели за один большой стол, дабы даже так держаться вместе. Пожелав всем приятного аппетита, все принялись за трапезу, благодаря актёров и Льва за столь чудесный обед.

– Знаете, – начал Лев, разжёвывая кусок мяса, – я раньше был шеф-поваром, пока пожар не уничтожил мой дом и мои документы. Теперь я уже второй год скитаясь в поисках места, где меня примут и не выгонят.

– Ну-с, – сказал Борис Феодов, – ты нашёл это место! Мы, конечно, тебя тоже будем подозревать, но можешь чувствовать себя частью нашей семьи!

– Кстати, а шрам и глаз ваши... – начал вопрос Гюль Ворожейкин.

– Шрам я получил в драке, глаз мне вырвал отец. Он у меня строгий был, хотел, чтобы я врачом стал, а я стал поваром, вот он и разозлился.

– Ужас какой! – с сожалением воскликнула Марьям, что сидела возле Льва. Элла и Стюарт удивлённо уставились на неё, когда она положила ладонь на его плечо и погладила Бездомника.

Отужинав, все собрали грязную посуду и отнесли её на кухню, где за помывку принялись Гюль Ворожейкин и Лев Бездомник.

Глава 4.3. Страшное предчувствие

Позже, ещё раз внимательно оглядев место преступления, Стюарт с Табибом Такутой и Сэмюелем Лонеро отправились в комнату к умершему и осмотрели труп. Доктор снова чуть не упал в обморок, но отважился и взглянул на бледное окровавленное лицо с приоткрытым ртом, откуда выглядывал ряд белых зубов, и открытыми стеклянными глазами. Ужас и боль сдавливали груди мужчин, пока они с сожалением смотрели на тело их доброго некогда товарища.

– Господи, я не могу! Мне больно смотреть на это! – воскликнул, не сдержавшись, Табиб. – Мне больно от осознания, что он буквально вчера был живой, а сейчас лежит и наверно не осознаёт, что погиб навеки, что заснул непробудным сном!

– Табиб... – Сэмюель обнял приятеля и погладил его по голове. – Всё будет хорошо! Мы выберемся и...

– И что?! Нет, Сэм, посмотри правде в глаза: мы в ловушке, откуда нет выхода, и среди нас находится кровожадный убийца, раз он решил разделаться с бедолагой Ванзетом, мать твою, тёркой! И не чьей-то тёркой, а твоей, да ещё и твоё пальто нацепили! Тебя подставляют, а ты беспечно ходишь и говоришь всем, что всё будет хорошо! – он закрыл глаза руками и чуть ли не плача прошептал: – Я не понимаю, как ты остаёшься таким позитивным в такой момент...

– Я просто верю, что всё будет в порядке. Вера – очень сильная вещь, хотя про неё постоянно забывают.

– Ве-ера!..

Стюарт молчаливо наблюдал за их разговором, погрузившись в свои думы. Отныне все, кто его окружал, попадали под пули сомнений; он не мог понять, кому доверять, а кому – нет. Даже Сэмюель и Элла не смогли укрыться от подозрения – всех он считал врагами и боялся, что его могут жестоко предать и пырнуть в спину ножом.

«Господин Лонеро может лишь притворяться добрым... но насколько долго он обводит меня вокруг пальца? Насколько долго он заодно с Затейниковым? Может, он специально оставил после себя столько улик, чтобы на него не подумали?

Табиб может лишь притворяться, что боится крови, а на деле оказаться хладнокровным и расчётливым убийцей. В конце концов, он доктор...

А Элла?.. Она вполне может быть охмурительницей. Но почему именно я? Знала ли она о моей учёбе следователя раньше? А правильно ли я сомневаюсь?..»

Мысли тяжёлыми шестерёнками скрипели в голове, пока внезапно к ним не пришла фотограф Илона Штуарно. Подкравшись, подобно мыши, она встала за спину Сэмюелю и ткнула его пальцами в бока, – композитор подскочил и испуганно вскрикнул.

– Бу! Глупый блондинчик испугался! Ха-ха!

Она залилась смехом. Мужчины посмотрели на неё с недоумением.

– Ну что вы на меня так пялите? Даже шутливо напугать нельзя, что ли?

– Мы... мы находимся рядом с трупом... – прошипел Табиб.

– И чё?

– Как что?! Надо уважа...

– Ску-ко-та! Лучше дайте-ка на труп поглядеть! И вообще жизнь без крови скучна и сера, так что радуйтесь, что в вашей жизни хоть что-то интересное происходит! – Илона прошла между Сэмюелем и Табибом и стала разглядывать покойника. – У-у, жестоко-жестоко! Тёркой шею перетереть... Это ж какая фантазия у убийцы нашего! Эй, глупый блондинчик, а ты, случаем, не убивец?

– Я? Нет, конечно! Я с Ванзетом дружил...

– Ну мало ли! А то все улики на тебя указывают!

– Его, скорее всего, подставляют, – ответил за приятеля Стюарт.

– Ну, это и страусу понятно! Я просто проверяла реакцию нашего глупого блондинчика, а то мало ли он начал заминаться!

– Почему ты меня так называешь?..

– Потому что все блондины тупые и несмышлёные! Прости, но это общеизвестный факт.

Она пожала плечами, закрыла труп одеялом и вышла с мужчинами в коридор четвёртого этажа, где за столом собрались все участники кровавого представления.

Стюарт встал во главу стола возле Эллы и прошёлся по всем внимательным взглядом.

«Так, Стюарт, думай по порядку...

Актёр Борис Феодов

Кажется безумцем, который вполне способен на убийство, особенно если знать, что у него могут быть проблемы с психикой после войны. Не слишком грузен, не слишком слаб – вполне способный на убийство человек.

Поэт Гюль Ворожейкин

Слишком высок и грузен для убийств. Спокоен и не вызывает никаких подозрений. В пальто Сэмюеля вряд ли бы влез, причём не мог бы скрытно бродить по зданию.

Актриса Ева Вита

Слишком наивна, слишком невинна... но из подозрений не выпускается. Кажется слабой, но это лишь кажется, наверняка она сильнее, чем на первый взгляд... Постоянно плачет и находится в смятении, но может ли быть это ролью, словно она играет в театре? Была влюблена в Затейникова, потому ясно, почему она грустна... но не маска ли это?

Фотограф Илона Штуарно

Скрытная особа, которая может быть потенциальным убийцей, однако подол пальто Сэмюеля весь измазался бы в крови. Могла ли она его придерживать? Вряд ли, для убийства ей нужны были две руки. Да и вряд ли бы она была настолько беспечна, скорее всего она была бы напряжена...

Хореограф Лебедина Грацозина

Умна, хладнокровна и проницательна – всё, что нужно для того, чтобы вершить зверства, плюсом то, что знала Затейникова достаточно долгое время. Вполне может быть его любовницей или, скорее всего, пешкой.

Лев Бездомник

Непонятно откуда вылезший тринадцатый игрок, причём достаточно большой и широкий. Кажется безобидным, но! если он бездомный, значит, ему нужны деньги для жизни, а деньгами его вполне мог обеспечить Затейников, будь он с ним в сговоре. Но если Лев должен был участвовать в этой игре в роли убийцы, не лучше ли было ему вообще не появляться? Может, он случайно выдал себя и ему приходится отыгрывать обычного человека?..

Актёр Максим Убаюкин

Совершенно загадочный для меня человек. Я его совсем не знаю, но его спокойствие меня, почему-то, пугает... Его улыбка, кажется, совсем странная, его стеклянные, будто неживые глаза пугают... Кто он? Откуда он? Надо заметить, что в мюзикле он играл главного злодея... Не значит ли это, что он может оказаться убийцей? Может, Затейников оставил нам такой жирный намёк?

Актриса Марьям Черисская

Высокомерная и злая женщина, но, чувствую, справедливая... Может ли она обманывать меня с Эллой? Способна ли она на такое предательство? Если она убийца, убьёт ли Эллу? Может, по её планам я следующий?..

Актёр Пётр Радов

С самого начала кажется мне подозрительным и нехорошим... Как-то быстро он привязался ко мне и господину Лонеро, словно репейник прицепился к нам и ходит, ходит... Может вполне оказаться расчётливым убийцей и...»

– Ёкарный бабай, и долго мы будем молчать?! – в нетерпении воскликнул Борис Феодов после продолжительного молчания. После его оклика все словно очнулись ото сна и с ужасом посмотрели друг на друга, всё ещё молча вглядываясь в чужие глаза и пытаясь по ним отыскать злодея, но ничего не находили. Все подозревали друг друга и всем было ужасно страшно.

– И что же скажет нам наш дорогой следователь? – со скептицизмом вопросила Стюарта Марьям. – Успел что-нибудь надумать?

– Да, и достаточно, – Стюарт прокашлялся. – У меня их подозрения могут частично выйти Илона Штуарно, Гюль Ворожейкин и Лев Бездомник, но! частично, не значит полностью. Объясню свою позицию: мы отыскали пальто, в котором убийца жестоко расправился с Ванзетом Сидиропуло, дабы не замарать свою одежду. Гюль и Лев попросту не смогут надеть его пальто, а Илона волочила бы подол пальто по полу и подол впитал бы в себя кровь, так что эти трое пока что вне сильных подозрений. Пока что это всё, что у нас имеется. На кого-то точно я не могу указать, ибо слишком мало улик.

– То есть, по-твоему, мы должны дождаться втог’ого убийства, чтобы опг’еделить убийцу?! – раздражённо вскричал Максим Убаюкин.

– Я не это имею в виду! Я имею в виду то, что у нас нет достаточно улик, чтобы указать на кого-то одного, и надо продолжать поиски выхода и новых улик! Из подозрительных у нас Сэмюель Лонеро и Ева Вита, ибо их вещи были на месте преступления, но их могут подставлять! Кольцо Евы Виты не было окровавлено, а, значит, его подложили, а господина Лонеро явно пытаются подставить!

– Предлагаю разделиться и снова осмотреть гостиницу, а то мало ли мы что-то упустили, – предложил Пётр Радов, закуривая сигарету. Хоть он и выглядел спокойным, на деле трясущиеся руки выдавали его нервозность.

Все согласились, кроме Лебедины Грацозиной. Она выглядела ужасно плохо: кожа её была белее мертвеца, под глазами проявились поцелуи бессонницы, глаза покрыла мутная кисея. Посмотрев на всех, она резко поднялась со стула и пошатнулась. К счастью, рядом с ней был Гюль, который схватил её на руки и не дал упасть на пол.

– Госпожа Грацозина! – с ужасом воскликнула Ева, бросившись к хореографу. Женщина тяжело задышала и закрыла глаза рукой.

– Всё... в порядке. Я просто себя немного нехорошо чувствую...

Ева прижала ладонь к её лбу и отпрянула.

– Да у вас самая что ни на есть горячка!

Стюарт с волнением в лице воскликнул:

– Ева, господин Ворожейкин, прошу вас, отведите госпожу Грацозину в её комнату и проследите за ней! А, остальные, отправляемся расследовать гостиницу! Вдруг мы что-то отыщем... – и добавил шёпотом: – Хотя вряд ли...

Ворожейкин и Вита отнесли Грацозину в её комнату, а остальные разделились на небольшие группки и отправились исследовать гостиницу, однако, к сожалению, они ничего не отыскали. Пётр со Львом спустились на первый этаж и попытались выломать железную дверь, но ничего не вышло. Табиб отправился на поиски своей аптечки, но понял, что её у него забрали и впал в самую что ни на есть панику.

Стюарт вместе с Эллой после осмотра зашёл в комнату к Лебедине. Гюль сидел за столиком, а Ева возле постели заболевшей. Хореограф лежала в постели, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы и жмуря уставшие глаза. К счастью, она, пока что, не бредила.

– Как вы себя чувствуете, госпожа Грацозина? – с беспокойством вопросила Элла.

– Ей очень нехорошо, – ответил за женщину Гюль. – Скорее всего, у неё температура. Где доктор с аптечкой?

– Такута не нашёл свою аптечку. Подозреваем, что её выкрали, пока мы спали, – сказал Стюарт. Заметив в руках поэта камешки для предсказаний, он спросил: – А вы что делаете?

– Пытаюсь понять, кто убийца и кто может стать следующей жертвой.

– И как? Выходит?

– Пока что камни молчат и не дают мне ответа, как бы я ни старался.

Кинув повторно камешки, Ворожейкин замер и широко распахнул глаза.

– Убийца здесь!

– Что?!

Все вскочили на ноги и ошеломлённо уставились на старика. Гюль перекинул камешки, и они показали то же самое.

– Убийца здесь! Камни не могут лгать; в этой комнате может находиться наш жестокий убийца!

– Это не я! – сразу же воскликнула Ева, отпрянув от кровати и жутко побледнев от ужаса.

Гюль внимательно присмотрелся к своим камешкам и ударил себя по лбу:

– Ох, прошу прощения, камешки сказали, что в этой комнате находится не убийца, а убитый; тот, кто может стать следующей жертвой!

Неожиданно Лебедина страшно закашляла и закрыла рот кулаком; всё тело её сотрясалось и дрожало. Коллеги с испугом бросились к её постели, однако она всех остановила жестом и красными слезящимися глазами посмотрела на Стюарта.

– Всё в порядке... – женщина на мгновенье замолкла и прошептала: – Фиолетовый цвет может значить скорбь и духовную силу... это цвет загадки и ночи... также он ассоциируется с бегством от реальности... и трауром... Чёрный цвет – цвет того, что всё... будет... хорошо... всё будет... хорошо... как сказал малыш... Сэмюель...

Она закрыла глаза и рухнула на подушку.

– Не может же быть так, чтобы она умерла от болезни?.. – испугано спросила Ева.

– Всё может быть, к нашему несчастью... – покачал головой Гюль.

Спустя некоторое время к ним в комнату пришёл Такута с градусником, который он еле-еле отыскал у себя в сумке, и померил больной температуру. Градусник показал 39,2. Доктор отправил Стюарта и Гюля за графином и стаканом воды, а Эллу и Еву попросил намочить полотенца и обтереть всё тело Лебедины. После процедур пациентка погрузилась в тревожный сон. Табиб наказал остаться с ней только Еве и Элле, а мужчин повёл из комнаты прочь.

– Если что-то произойдёт, зовите, я буду неподалёку, – напоследок сказал доктор.

Между тем Сэмюель стал свидетелем очень необычной и милой картины: Марьям Черисская, сидя на диванчиках второго этажа, после небольшой стрижки расчёсывала волосы Льву и заплетала их в большую предлинную косу.

– Вот так вот! Теперь ты очень красивый и стильный! – самодовольно улыбнулась она, уперев кулаки в бока.

– Спасибо, Марьям, – Лев повернулся к ней и обнял её, чем сильно смутил девушку.

Сэмюель радостно хлопнул в ладоши и подошёл к ним.

– Вы друг другу косички заплетаете?

– Да, – враз ответила пара.

– А можно мне присоединиться к вам?

– Конечно-конечно!

Сэмюель сел между ними, и Марьям стала заплетать ему косу, рассказывая о своей прошлой работе в ныне популярном салоне красоты. На удивление, никакие острые словечки не вертелись на её языке, наоборот она говорила ласково и чуть чего лучезарно улыбалась; щёки её покрывались клубничным румянцем, глаза живо блестели и поражали, пленили своей неземной красотой. Несмотря на всю страшную обстановку, что окружала их, они беззаботно смеялись, совсем позабыв про убийство и убийцу.

Стюарт, Гюль и Табиб, пришедшие на этаж, удивлённо посмотрели на них.

– Что вы так пялите? – нахмурилась Марьям.

– И как только вы можете быть такими беспечными?.. – прошептал ошеломлённый Такута.

– А мне заплетёте косичку? – внезапно подошёл к ним Гюль, присев на корточки. Все удивлённо уставились на старика.

Сэмюель, не раздумывая, воскликнул: «Да!» и принялся за плетение косички с правой стороны. Марьям присоединилась и со второй стороны начала заплетать вторую косичку из его чёлки.

Стюарт и Табиб решили не участвовать в этом и отправились в курильню, однако на полпути их схватил Лев и утянул в косичное безумие. По итогу все под конец часа сидели с косичками и весело скакали от темы к теме, ненадолго забыв про ужасные события.

***

Раздался стук.

Стюарт, бродящий по комнате от угла в угол, открыл дверь и встретился лицом к лицу с обеспокоенной Эллой.

– Элла?

– Дорогой, госпожа Грацозина просит тебя. Ева по её просьбе уже давно ушла, я одна за ней присматриваю, и сейчас она зовёт тебя.

– Зачем?

– Не знаю.

Они помолчали.

– Стюарт, тебе страшно?

– ...да.

– Всё... всё будет хорошо. Я рядом.

– Элла... Я боюсь больше всего на свете, что потеряю тебя, особенно в этой ужасной игре. Прошу... обещай, что не умрёшь. Я понимаю, что такое обещать нельзя, но прошу тебя...

– Обещаю, любимый, обещаю. Я буду рядом с тобой, не смотря ни на что, и даже смерть не разлучит нас, слышишь?

– Слышу и понимаю. Я тоже буду предельно осторожен и никогда не брошу тебя.

Элла осторожно взяла его за руку, которую тот с нежностью поцеловал, и повела за собой на четвёртый этаж в комнату хореографа. Лебедина полулёжа находилась в постели, укрывшись одеялом, и смотрела куда-то вдаль; взгляд её был потухший и будто мёртвый. Увидев Эллу со Стюартом, она мгновенно вернулась в реальность и слабо улыбнулась.

– Здравствуй, малыш Стюарт.

– Добрый вечер, госпожа Грацозина. Как ваше самочувствие?

– Вполне сносно, но не об этом речь. Я очень ждала тебя.

– Но зачем?

– Чтобы поговорить с тобой напоследок. Я чувствую, что дни мои сочтены.

Эти слова громом прогремели в тишине комнаты и до ужаса поразили актрису с музыкантом.

– Почему вы так думаете?..

– Предчувствие, простое предчувствие. Присаживайтесь, я хочу с вами двумя поговорить, пока у меня есть время.

Она указала на стулья, и пара, замешкавшись, заняла их.

Лебедина горько усмехнулась:

– Я умру. Я предчувствую, что стану следующей жертвой, и слова Ворожейкина о том, что в комнате находится будущая жертва, только укрепили в моём мозгу мысль о моей скорой кончине. Я хочу, чтобы рядом со мной хотя бы ненадолго присутствовали люди, которым я могу довериться, т.е. ты и Элла. Я не знаю, почему, но я чувствую с вами родственную связь, – она посмотрела на них и слабо улыбнулась. – Я и в самом деле люблю фиолетовый цвет, и вы оба фиолетовые... как интересно вышло. Фиолетовый цвет... очень красивый и редкий.

– О чём вы хотели поговорить? Не о цветах же.

– Да, малыш Стю, не о цветах. Я хочу, чтобы вы в будущем передали моему супругу, что меня больше нет в живых. Я чувствую: вы победите в этой игре и отыщете подлеца, а чувства редко меня подводят. Мне всегда говорили, что у меня есть дар провидения и, скорее всего, так оно и есть.

– Вы так уверены, что мы доживём до конца...

– Потому что вы сильны: что ты, что Элла, вы оба пылаете силой, способной спасти всех. А я иссякаю, увядаю, как цветок на своей же могиле. Я чувствую скорую смерть, не только свою, но и... – она погладила свой живот. – ...своего ребёнка.

Стюарт и Элла широко распахнули глаза.

– Вы беременны?! – враз вопросили они.

– Да, уже месяц как ношу под сердцем своё дорогое чадо. Но, увы, это наш последний вечер: завтра нас уже не станет.

– Почему вы так пассивно мыслите?..

– Потому что это правда, Элла. Я с самого начала чувствовала, что поездка моя – последняя, и что жить осталось мне недолго. И слегла я потому, что перенервничала. Хоть я и здраво понимала, что умру, нервы всё равно подвели меня. Хах... Потому я хочу, чтобы вы лично передали моему супругу: я безумно люблю и буду любить его даже после смерти и буду там, наверху, лелеять наше неродившееся дитя.

– Прошу вас, хватит... – прошептал Стюарт, схватившись за голову. Ужас перед неизвестным и мысли о смерти обуяли его, обволокли весь его ранее хладнокровный разум и медленно пожирали.

– Ты боишься, да? Не бойся; тебя никто не тронет, не посмеет. Ты силён, малыш Стю, потому не поддашься смерти так просто. Я не позволю этому случиться...

Она закашлялась.

– Но почему вы не уехали, если чувствовали опасность? –спросил Стюарт.

– От судьбы не убежишь; смерть в любом случае настигла бы меня. Смерть... Смерть такая странная и непонятная вещь, хотя она меня всегда окружала. Да, верно, ведь я и есть – Смерть... Да... да... – совсем забредила женщина.

– Господа Грацозина, – вновь обратился к ней музыкант, – ы мне говорили, что я как главный герой, но... к чему вы это говорили?

Лебедина покачала головой, и неожиданно слёзы навернулись на её глаза:

– Я не знаю. Я сама порой не понимаю, что говорю. Наверняка ты считаешь меня странной женщиной. Не осуждаю, я понимаю тебя: я даже для самой себя странная и непонятная. Что я делаю? Что я говорю? Я уже не управляю собой... Боже, за что нам это всё?.. Я никогда не желала никому зла, никогда не причиняла другим боли, так к чему нам такие страшные и бесчеловечные испытания? Я прожила так мало, так мало...

Она закрыла горячее лицо руками и горько разрыдалась. Стюарт не меньше Эллы был удивлён странным настроением хореографа. Переглянувшись, они подошли к постели.

– Госпожа Грацозина... – начала Элла, как вдруг Лебедина цепко схватила её за руку. По мертвенно-бледному лицу больной проскользнула судорога, слёзы скоротечными ручьями потекли из её чёрных, будто бездонных глаз.

– Элла! Стюарт! Не бросайте меня, умоляю! Мне так страшно, мне очень страшно! Я не понимаю, почему мне так страшно, но мне очень, очень страшно!

– Мы вас не бросим, госпожа Грацозина...

И вновь неожиданностью для пары стал внезапный громкий смех женщины; тело её страшно содрогалось, из недр испуганной души вырывался безумный хохот. Замерев, она рухнула на подушку.