Текст книги "Режиссёр смерти: Последний дебют (СИ)"

Автор книги: Сан Кипари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 8: Ужас. Часть 1: Лицо

Кайдерск, 1 февраля, 1043 год

Время 08:46

Второй этаж: коридор

Часы гудели в тишине: тик-так, тик-так... Гул этот давил на нервы. Включился свет на этаже.

Стюарт нахмурился, приоткрыл глаз и потёр его ладонью.

– Чего?.. – он посмотрел на свою руку и удивился: скотч, которым связали его руки перед сном, был разрезан. Вскочив с постели, он с ужасом осмотрелся, заметил возле постели Бориса отрезанное лицо и воскликнул: – Нет! Нет, нет, нет!

Он тотчас бросился к постели Максима Убаюкина и пал перед ним на колени. Перед ним лежал удушенный и изуродованный труп без лица; стеклянные глаза были закатаны, в которых отражался блеск ламп, но не блеск жизни, рот с кровавой пеной был приоткрыт и словно пытался прошептать прощальные слова.

– Чёрт! – прошипел Уик, поморщившись при страшном обличии трупа. Резкой стрелой его пронзило воспоминание о Сэмюеле, которого он нигде не увидел. – Господин Лонеро?!

Осмотрев все комнаты, Стюарт с опаской приоткрыл дверь на лестницу и к своему ужасу обнаружил на площадке лежащего в небольшой луже крови композитора.

– Господин Лонеро!

Он сел на корточки рядом с телом и в панике начал его трясти за плечо. Конечно, его разумная сторона понимала, что это бесполезно, ведь перед ним с большей вероятностью лежит труп. Или?..

– А?.. – бледный, как поганка, Сэмюель перевернулся на раненную спину и заспанными глазами посмотрел на Стюарта.

– Вы живы?! – изумился скрипач, поднявшись на ноги.

– Я... я уснул...

– Уснули?! Вы ранены!

– А?..

Стюарт вновь перевернул приятеля на живот и осмотрел его рану. Похоже, она не задела важных органов, однако это не объясняло живучести Сэмюеля.

– Я ранен?..

– Да! Я не понимаю, как вы ещё живы!

– Да, я живу...

– Вам не больно?

– Нет, я ничего не чувствую...

– Совсем ничего?

– Совсем...

Сэмюель поднялся на ноги, отряхнулся и потянулся.

– Осторожнее, господин Лонеро! Не повредите себя ещё сильнее.

– Всё в порядке, Стю, не переживай...

– Легко сказать, да трудно сделать. Надо сказать Табибу, чтобы он обработал вам рану и перебинтовал ваш торс, – он призадумался, прикусил палец и наконец снял с рук скотч, отбросив его в сторону. – Скажите, что вы здесь делали?

– А? Ну, меня сюда позвали ночью, а дальше я ничего не помню...

– Кто позвал?

– Э-э... я не помню...

– Чёрт! Вспоминайте! Вас скорее всего позвал сюда убийца, чтобы расправиться с вами, но вам просто ужасно повезло остаться в живых!

– А-а... Я помню только наш план с Илоной...

– План? Что за план?

– Она хотела поймать убийцу с поличным, сфотографировать его и связать, и я обещал ей помочь с этим, потому вызвался сторожем...

– И?

– Ну, как видишь... А где Илона?..

– Я не знаю, я не видел её.

– Не видел?.. Ох, голова кружится...

Сэмюель пошатнулся и, уперевшись о плечо приятеля, едва удержался на ногах. За дверью послышалось шуршание, и вскоре к ним вышел испуганный и бледный Пётр Радов, воскликнув:

– Труп! Там труп!

– Я знаю, – ответил Стюарт, а вот Сэмюель широко распахнул глаза и задрожал:

– Т-труп?.. Но... кого убили?..

– Максима! – всё восклицал Пётр, тяжело дыша и переводя дух. Страшный образ трупа до сих пор маячил у него перед глазами. –Oh,commec'estcruel.. (фр.: О, как жестоко!..) Ему оторвали лицо, лицо!.. Я... я накрыл его одеялом, чтобы никто по пробуждению не увидел этой страшной картины и не испугался...

– Ч-что?..

– Ба! Почему тут кровь?! – отпрянул от приятелей Пётр, заметив на полу лужицу крови, а затем он перевёл взор на ночную рубашку композитора. – Ба, Сёма! Тебя ранили?!

– Да, его ранили. Я изначально подумал, что господина Лонеро тоже убили, так как он лежал здесь без сознания в луже крови; его ранили в спину, – Стюарт приоткрыл дверь и посмотрел на спящих коллег, пересчитав их по головам. – Её здесь нет... Пётр, разбуди Табиба и передай ему господина Лонеро, а я скоро вернусь. Также осмотрите каждого спящего, вдруг заметите что-то странное и подозрительное.

– Но куда ты? – спросил Радов.

– На поиски Штуарно. Её нет среди спящих.

– Это тот дерзкий фотограф?

– Да.

– М... Боже... У меня плохое предчувствие...

– У меня тоже. Надеюсь, что нам лишь кажется.

– Я... я пойду с тобой, – встревожившись, сказал Лонеро, но Уик наотрез отказался от его компании.

– Вам нужно обработать рану. Идите.

Стюарт мотнул головой и бросился на первый этаж, ибо его туда вело странное чутьё, по пути подняв разбитый полароид неизвестно живого ли фотографа; Пётр и Сэмюель вернулись в коридор, разбудили испугавшегося Табиба и тот обработал рану композитора, перевязав его торс бинтами с запястий, ибо чистых бинтов ни у кого не было.

Глава 8.2. Мусорка

Тяжело дышавший от волнения Стюарт, споткнувшись на последней ступени, влетел в фойе и сразу же ощутил острый, как лезвие ножа, запах крови. Подняв глаза, он узрел страшно тошнотворную картину: все стены были разукрашены ярко-алым, на полу виднелась непрерывная толстая кровяная дорожка, ведущая на кухню, а рядом с ней надпись: «Любовь до самой смерти» и блестящий нож. Скрипач закашлялся, подавил в себе рвотный позыв и осторожно направился по дорожке на тёмную кухню, дверь которой была приоткрыта, будто звала к себе и приглашала зайти внутрь места преступления.

Подозрения Стюарта, к сожалению, сбылись. Из большого мусорного ведра в углу торчали согнутые шоколадные ноги: правая ступня была босая, на второй был ярко-алый тапочек. Уик подошёл ближе и увидел, как внутри мусорки лежала, завёрнутая в несколько рваных скатертей, мёртвая и изуродованная до неузнаваемости Илона Штуарно. Судя по всему, её тело завернули в скатерти и уродовали через них, чтобы не испачкаться кровью.

– Чёрт возьми... – с досадой и сожалением прошипел он и прикусил губу. Ужас обуял всё его сознание при виде этого бедного маленького тельца, что раньше активно бегал по этажам и всё фотографировал. Он хотел отвести взгляд, но почему-то не мог этого сделать и продолжал рассматривать некогда живую девушку, её изрезанное лицо с закрытыми глазами, и тоненькую шейку.

Стюарт, прекратив рассматривать укутанное, словно в одеяло, тело, аккуратно вытащил его из мусорки, положил на пол и развернул. На глаза ему сразу же попался сжатый правый кулачок, и он вспомнил, как Илона с Сэмюелем рассказывали ему про русый клок волос в сжатой руке Эллы. Еле сумев раскрыть маленькую мёртвую ладошку, он замер, сжал находку в своей ладони и прижал её к груди с лихорадочным вздохом. Теперь он точно знает, кем является этот страшный душегуб. Он нашёл убийцу. Он нашёл последнее доказательство.

Вдали послышались тяжёлые шаги, и Стюарт спрятал находку в нагрудный карман ночной рубашки. Обернувшись, он в свету дверного проёма увидел бледного Сэмюеля. Глаза блондина округлились, стоило ему опустить взор на пол, где навзничь лежала мёртвая девушка. Он переводил взгляд от приятеля к трупу и не мог поверить глазам.

– Господин Лонеро...

– Илона?..

Сэмюель осторожно подошёл ближе, не сводя мутных круглых глаз с тела возлюбленной. Нет, это ложь! Она не должна быть мертва! Буквально вчера она признавалась ему в любви, подарила свой кулон – семейную реликвию и целовала его тёплыми губами, а сейчас это бездыханное изуродованное холодное тело, которое больше никогда не прикоснётся к нему своими маленькими ладонями, больше не обнимет, больше не улыбнётся. Грудь его тяжело вздымалась и опускалась, глаза расширялись и мутнели сильнее. Блеск жизни, что так отчаянно горел в них из последних сил, пропал.

– Господин Лонеро...

– Илона!.. – с ужасом закричал Сэмюель, пал на колени, приподнял и крепко обнял ледяное тельце. Прижав бледные губы к серому лбу, он пытался ощутить хотя бы толику тепла в нём, но тщетно: жизнь угасла, оборвалась пару часов назад, и он ничего не сделал, чтобы предотвратить это. Он не смог уберечь её, не смог защитить! Зачем он так беспечно последовал за убийцей? Зачем дал себя ранить?! И смерть возлюбленной только его вина, ничья больше.

– Господин Ло...

– Прошу, Стюарт, молчи! Молчи, молчи, молчи! Я не хочу верить в реальность происходящего!

Тяжёлые слёзы стекали по его белому лицу. Он зажмурился и сильнее прижал возлюбленную к своей тяжёлой от страшного чувства вины груди. Ему хотелось осознать, что это был всего лишь кошмарный сон; не хотелось верить в жестокое настоящее. Он впервые в жизни полюбил кого-то и причём ответно, и так быстро лишился своего счастья. Кулончик жалобно засверкал, словно скорбел о мёртвой хозяйке.

Спустя некоторое время к ним спустились огорошенные ужаснейшим видом фойе Табиб Такута и Пётр Радов. Доктор находился в полуобморочном состоянии, но держался изо всех сил, а солист больше беспокоился за чужие моральные состояния, нежели за очередное убийство. Но, увидев, как Сэмюель обнимает второй труп, Пётр шокировано замер.

– Deuxième... meurtre?.. (фр.: Второе... убийство?..)

Но ему никто не ответил. Все молчаливо смотрели на тихо рыдающего Сэмюеля, чьи плечи содрогались при каждом коротком вздохе, и не знали, как утешить, подбодрить друга. Стюарт, как бы он ни был холоден, не был бессердечным: сердце его больно сжималось при виде приятельских слёз, и воспоминания о покойной Элле подкрадывались к встревоженному разуму. Прижав холодные пальцы к горячему лбу, он судорожно вздохнул.

– Господин Лонеро...

– Я в порядке, – сухо ответил композитор и повернулся лицом к приятелям, всё ещё прижимая мёртвое тело возлюбленной к груди. Глаза, что раньше напоминали безоблачные светлые небеса, заволокли тучи, хладнокровие застыло на бледном лице. Поднявшись, он взял Илону на руки. – Надо отнести её в комнату.

– Сёма...

– Всё в порядке. Осматривайте место преступления.

– Тебя сопроводить?

– Нет. Спасибо за предложение, Табиб, но я просто хочу немного побыть наедине с Илоной. Я хочу проститься с ней.

И, ничего более не сказав, смотрящий в пустоту Сэмюель направился с трупом на руках к лестнице, где тотчас скрылся. Дверь за ним тихонечко закрылась.

Стюарт, Табиб и Пётр, проводив его взглядами, переглянулись. Никто и не подозревал об истинных чувствах Сэмюеля и его разговоре с Илоной за день до её смерти.

– Кажется, его сильно потрясла смерть этого фотографа... Но почему? Она ведь дразнила его... – сложил брови домиком Пётр.

– Они сдружились, я думаю, – предположил Табиб. – Может, смерть Илоны стало последней каплей. Мы не железные и он тоже. В конце концов, он был одним из немногих, кто пытался поддерживать в нас надежду на хороший исход. Он не выдержал, сломался, главное, чтобы не окончательно.

– Никогда не видел господина Лонеро в таком состоянии... – прошептал Стюарт. – Кстати, Пётр, где твой шарф? Непривычно видеть тебя без него. Ты же, вроде, в нём уснул.

– А? – Радов ощупал свою голую шею. – А я-то думаю, что не так. Но где мой шарф не знаю...

– ...погоди, твой шарф красного цвета? – нахмурился Такута.

– Да.

– Тогда поздравляю: твоим шарфом задушили Убаюкина!

– Ч-что?!

– Я, когда ты скрылся на лестнице, решил глянуть на труп (о чём, если честно, пожалел) и увидел на шее красный шарф. Конечно, у меня возникли вопросы, но тошнота была сильнее вопросов.

– Господи, убийца решил подставить ещё и меня?!

– Похоже, что да.

– Dégoutant! (фр.: Отвратительно!)

Молчавший весь их разговор Стюарт осматривал кухню в поиске новых улик, однако ничего не нашёл и, оставив Петра и Табиба, отправила на третий этаж. С щемящим сердцем пройдя мимо комнаты Эллы, он приоткрыл дверь в комнату Штуарно и тихонько зашёл внутрь. Сэмюель сидел спиной к нему на коленях перед кроватью, на которой лежала Илона, и держал её маленькую ладошку в своей руке.

– Прости меня, я не смог защитить и уберечь тебя от катастрофы, – шептал он в пустоту, надеясь, что Илона слышит его с той, далёкой стороны. – Я виноват в этом... виноват во всём. Я, как дурак, поплёлся за ней, ничего не подозревая, и дал себя ранить, тем самым подставив тебя, хотя я обещал, что мы вместе поймаем убийцу и закончим этот кровавый проект. Знаешь, солнышко моё, я всегда нёс только смерть и разрушения дорогим мне людям, и ты не стала исключением, к сожалению... Я сейчас сижу, как дурак, и думаю, как бы сложилась жизнь, останься ты в живых... Принёс бы я тебе страдания? Или наша жизнь сложилась бы лучше?.. Я не знаю. И никогда не узнаю. Прости меня, если сможешь, хотя я знаю, что мне нет прощения. Нет, не прощай меня никогда. Не прощай. Я виноват, я знаю. Я виноват.

Стюарт стоял позади него и с сожалением смотрел на приятеля. Ему хотелось хоть как-то облегчить его страдания, но что он может сделать? Что мог сказать? Он не знал и не понимал уже ничего.

Сэмюель внезапно обернулся к Стюарту лицом. Вена взбухла на его лбу, однако прожигающие глаза его были совершенно пусты; в них не было никаких эмоций. Скрипач шумно сглотнул.

– Господин Лонеро, я...

– Прости меня, Стюарт. Я причиняю всем только боль и страдания.

– Нет...

– Да. Я никого не могу уберечь. Если бы не я, ты бы не ввязался в этот проект; если бы не моя неудача, никто бы не пострадал. Если бы не я, она была бы ещё жива...

– Господин Лонеро, но вы не виноваты.

– Стюарт, посмотри правде в глаза; не отрицай её. Я уже принял настоящее. Не снимай с меня вину, когда я действительно виноват. Нам осталось идти только вперёд.

– Господин Лонеро...

– Мы ведь отыщем убийцу?

– ...да, – Стюарт прижал руку к нагрудному карману, ощутив рельеф улики. – Да, мы отыщем убийцу. Я вам обещаю. Мы отомстим за всех.

Сэмюель криво улыбнулся, опустил голову и поднялся на ноги.

– Идём, Стю, нам надо разбудить остальных и сообщить о смертях.

– Хорошо, идём, но перед этим я хочу вас спросить. Кто носит серьги?

– Серьги?..

– Да, из оставшихся в живых.

– Ну, Ева, Пётр вроде... А тебе зачем?

– Потом узнаете.

Приятели вышли из комнаты, тихонько закрыли дверь и спустились на второй этаж.

Глава 8.3. Последняя улика

Когда приятели спустились на этаж, там уже были Табиб, Пётр и проснувшийся первее всех Лев Бездомник, что стоял, скрестив руки на груди, и с сочувствием смотрел на ранее живого коллегу. Остальные мирно и достаточно крепко спали, даже не подозревая, что рядом с ними лежало мёртвое тело.

– Я отнесу его в комнату, чтобы никто не видел этого ужаса, – сказал Лев, аккуратно укутал Максима в простыню, вернул ему отрезанное лицо на место и вместе с Петром, что пожёвывал незажжённую сигарету, отправился на четвёртый этаж.

Серый Табиб посмотрел на Сэмюеля и спросил:

– Ты как?

– Я... я в порядке, – отмахнулся он. – А ты-то сам как?

– Сойдёт. Меня пугает, что чем дольше я нахожусь в этом проклятом месте, тем сильнее я схожу с ума и простодушнее начинаю относиться к чужим смертям. Вернее, я уже легче переношу их.

– Это плохо...

– Это плохо, но в то же время хорошо. Хорошо в плане, что я больше не падаю в обмороки при виде хотя бы капельки крови... В общем, это всё очень странно и непонятно.

Вскоре, когда Лев с прокуренным Петром вернулись, пробудились и остальные: Марьям Черисская с детским лепетом потянулась, Борис Феодов широко и шумно зевнул, а Ева Вита потёрла заспанные глаза; казалось, она не выспалась.

– С добрым утром, – улыбнулся Борис, но увидев бледные лица, перестал лыбиться. – Ну чё? Всё-таки трупешник?

– Не поверишь, их даже два, – сказал Пётр, уперев кулаки в бока.

– Чё?! Два?!

– В смысле два?.. – ужаснулась Ева.

Марьям испуганно оглянулась и поняла, что среди них не было Илоны и Максима.

– Нет Макса и Илоны! Они мертвы?

– Да, – кивнули все.

– То есть вы хотите сказать, что это всё-таки был не Стюарт? – нахмурилась она и поднялась, поправив платьице.

– Да, не я, – ответил Стюарт. – Я был связан, и ты сама можешь подтвердить, что Максим перед сном меня тщательно обыскивал и не нашёл при мне никаких острых предметов, чтобы я мог перерезать скотч и убить кого-то.

– Ч-чёрт, ну почему это не ты!? Мы ошиблись и поплатились за это! Но за что Максима и Илону?..

Все пожали плечами и покачали головами. Один лишь Старт мрачно смотрел на проснувшихся и думал о чём-то. Пётр ткнул его локтем в бок.

– Эй, о чём задумался, сыщик?

– Да, так... потом узнаете, – он на мгновенье опустил и резко поднял глаза на коллег. – Думаю, нам всем стоит привести себя в порядок, прежде чем мы заведём серьёзный разговор.

– Да, ты прав, – поднялся Борис. – Кстати, а где тела-то нашли?

– Максима здесь: его убили во сне, а Илону на кухне.

– И как их убили?

– Узнаете за разговором.

– Ох, точно, – поднял палец Табиб. – Весь первый этаж в крови, так что будьте аккуратны. Мы ведь пойдём есть?

– Да, стоило бы перекусить.

– Я тоже так думаю.

– Да, что-нибудь быстренько поедим, – ответили все вперебой.

– А почему весь этаж в крови? – полюбопытствовала Марьям.

– Илону жестоко зарезали, – ответил Стюарт и посмотрел на мрачного Сэмюеля, что прожигал суровым взором пустоту и сжимал кулаки до белых костяшек. Никогда он не видел своего приятеля в настолько дурном расположении духа, да вообще в дурном расположении духа! Впервые этот светлый человек не улыбался, впервые злился при приятеле, да и сам Лонеро очень давно не чувствовал жгучей ярости, что бурлила в его венах, и от непривычки находился в полуобморочном состоянии: он то бледнел, то краснел, то пошатывался, то стойко держался, – в общем, ему было очень плохо и физически, и морально.

Приведя себя в порядок в своих комнатах и переодевшись, все спустя полчаса собрались на втором этаже и молчаливой толпой направились на первый этаж. Табиб и Марьям при виде крови чуть не упали в обморок, но сдержались; Ева и Борис рассматривали кровавые стены; Лев закрыл глаза и быстрее всех зашёл в столовую, чтобы не видеть страшного зрелища, которого он боялся, как огня. Самые отважные и стойкие Стюарт, Пётр и Борис, когда все сели за стол, вышли на кухню и принесли всем булочек с чаем, ибо другой еды у них уже не было.

Завтрак был очень мрачен: никакие разговоры не клеились, и всеобщее настроение оставляло желать лучшего. Все понимали, что им срочно надо отыскать убийцу, иначе такими темпами никого не останется в живых, и также все предчувствовали, что это последний день их заточения. Борис Феодов и Лев Бездомник кое-как пытались поднять всеобщий настрой, говорили, что сегодня они точно выберутся и отомстят Затейникову, что им осталось продержаться немного, шутили и смеялись, но никто не отвечал на их попытки ни улыбкой, ни словом.

Когда все поели, Стюарт с Петром отнесли мусор и посуду на кухню и вслед за всеми вернулись на второй этаж, где разместились за столом. Около десяти минут прошло в панихидном молчании; каждый думал о своём и не мог сказать ни слова.

– Так... так как убили Илону и Максима? – решил разрезать полотно тишины Борис. Он сидел, скрестив руки на груди, и качался на стуле, и был единственным беззаботным и самым спокойным из всех присутствующих.

– Максима задушили шарфом, пока он спал, а Илону зарезали ножом, – ответил Табиб и судорожно вздохнул. – Помимо прочего Максиму отрезали лицо и положили рядом с твоей постелью.

– Ч-чё?! Лицо отрезали?! Рядом с моей кроватью?!

– Да.

– Ёмаё, надеюсь, не на живую?

– Без понятия.

– Едрён-батон... А чё это убийца таким жёстким стал?! Убил бы и оставил, так нет же! И чё ему так внезапно захотелось пожестить?..

– Не знаю; никто, кроме убийцы, этого не знает. И ещё он изуродовал тело Илоны до неузнаваемости. В общем, это теперь отвратительное и страшное месиво, а не тела.

– Во жестит...

– И это говорит человек, который сам хотел убить Максима...

– Заткнись, Петрушка, это в прошлом!

– Сам заткнись, я хочу кое-что добавить. Помимо Илоны и Максима убийца пытался убить Сёму. Утром мы проснулись со Стюартом и обнаружили его на лестничной площадке раненным в спину. К счастью, рана не смертельная.

– Ёмаё! Сёма, ты сейчас как?!

– Я в порядке, – мрачно бросил Сэмюель, потупив взор в стол.

– Ёмаё... Слушай, Сёма, какой-то ты мрачный. Чё случилось?

Композитор промолчал.

Борис причмокнул губами, поняв, что ему вряд ли ответят, и спросил, прочищая зубы зубочисткой:

– Так, а чё у нас по уликам?

Стюарт жестом обратил внимание на себя и приподнялся:

– У нас есть шарф Радова, которым задушили Убаюкина, кухонный нож, которым зарезали Штуарно, и её сломанный полароид, который мы нашли на лестнице. Господин Лонеро, расскажете про ваш план с Штуарно?

Сэмюель пристрелил холодным взором Стюарта, но решил рассказать:

– Мы с Илоной договорились, что поймаем убийцу с поличным. Илона, в отличие ото всех, не ужинала и ничего не пила, так как понимала, что в еде или воде будет снотворное. Она об этом сказала мне, и я вызвался сторожем, чтобы помочь ей поймать убийцу. Мы планировали связать его скотчем, как вы связали Стюарта, однако наш план пошёл по наклонной. Я не помню кто, но меня позвал с собой убийца и пырнул ножом на лестнице. Не помню, кто... – он прошёлся взором по лицам коллег и замолк.

– А Максим к этому моменту был мёртв? – уточнил Бездомник.

– Нет, он был жив.

– Хм...

– В общем, – вновь начал говорить Стюарт, – моя версия заключается в том, что Штуарно, после того как господина Лонеро обезвредили, привлекла внимание убийцы на себя и бросилась от него в бега. Она уронила свой полароид, на который, возможно, засняла убийцу, и сломала его, а после на первом этаже её нагнал убийца и зарезал. После он вернулся на этаж, снял с Радова шарф и убил Убаюкина, а затем перерезал мне скотч, чтобы тем самым меня подставить. Все согласны?

Все переглянулись, пораздумали и кивнули.

– Да, похоже на правду.

– Да-да...

– Ага.

– И что тогда? – спросил, нахмурившись, Табиб. – Что нам это всё даёт? Мы нашли хронологию, но не можем до сих пор назвать имя убийцы, так как он подставляет всех, кто ему попадётся на глаза! И фотография... Где она?

– Очевидно же, что убийца не тупой и уничтожил её! – ответил Борис. – Иначе зачем ему мелкую заразу убивать?

– Сэмюель, ты сказал, что убийца тебя позвал на лестницу, а после пырнул ножом. Кто этот человек? – спросил композитора Пётр. Все замолкли и уставились на замявшегося и побледневшего до смерти Сэмюеля.

– Я... я не помню... я... не помню...

– Сэмюель, на тебя все надежды! Прошу, вспомни!

– Я не могу вспомнить!

– Сэмюель!

– Да, Пётр прав, ты обязан вспомнить!

– Неужели ты боишься назвать имя убийцы?

– Ты наша живая улика, Сэм!

Лонеро закрыл уши руками и замотал головой:

– Не давите на меня!

Но все, не смотря на его просьбу, продолжили уговаривать его вспомнить момент перед ранением.

Внезапно Стюарт поднялся с места и встал во главу стола.

– Вы не правы, – сурово сказал он, но ухмыльнулся. – У нас есть ещё одна улика.

Все устремили на него изумлённые взоры.

– Я хочу задать один важный вопрос одному человеку. Где твоя серьга, Ева Вита?

– Что?.. – Ева ощупала свои пустые мочки ушей. – Я их сняла, а что?

– Я про серьгу спросил, а не про серьги, – Стюарт теперь обратился ко всем: – Итак, у нас есть последняя улика! Вот она!

Он вытащил из нагрудного кармана жилета что-то, сжал это в кулак и, хлопнув по столу, положил улику. Подняв ладонь, он продемонстрировал всем голубя мира из белого золота на оторванной цепочке.

– Это серьга! Как думаете, кому она принадлежит?

Все шокировано переглянулись и устремили взоры на бледную Еву Виту. Пётр уронил пожёванную сигарету на пол.

– Это же серьга...

– Это... это подстава! Меня подставили! – тут же закричала Ева, вскочив на ноги и отпрянув от стола.

– Знаете, где я нашёл эту серьгу? – невозмутимо продолжил Стюарт. – В кулаке мёртвой Илоны Штуарно, и многим известно, что кулаки мертвецов очень тяжело разжать и сжать так, чтобы казалось, что кулак сжался перед смертью. Потому...

– Меня подставили!

– ...потому становится очевидно, что Илона боролась за свою жизнь перед гибелью.

– Это не правда!

– Русые волосы в кулаке Эллы тоже о многом говорят. Было странно убивать Максима, на которого можно было смахнуть преступления благодаря русым волосам.

– Это... это ложь! Ложь! Слышите?!

– Вспомним дело Ванзета Сидиропуло, когда гсоподин Лонеро сказал, что слышал стук чьих-то каблуков. И Ева призналась честно, что вся её обувь на каблуках, тем самым подставив саму себя.

– Замолчи!

– И Ева у нас одна из высоких людей, так что и убить Гюля Ворожейкина она была способна.

– Это не правда! Неужели вы поверите человеку, который пытается меня подставить?!

– О, я с самого начала знал, что ты – убийца, но я никак не мог доказать это остальным. Сдавайся, грязный душегуб.

Все наблюдали за словесной перепалкой и не могли проронить ни слова. Они вспоминали все предыдущие убийства и улики, которые находили, и паззл начинал постепенно складываться.

– Тварь! – зарычала Ева. Её лицо исказилось в гневе: брови свелись к переносице и почти скрестились, васильковые глаза горели яростным огнём, искусанные губы потрескались, обнажая белые зубы. В неё словно вселилось страшное существо, заменив добрую и улыбчивую женщину на самое настоящее чудовище.

– Признайся!

– Ублюдок!

Все словно по велению поднялись на ноги и уставились на Виту; их лица осветило осознание истины.

– Он меня... он меня подставляет! – плаксиво сказала она, пытаясь вызвать жалость к себе и пустить пыль в глаза, однако поздно: все были на стороне Стюарта. Поняв, что это конец, Ева вытащила из кармана чёрно-белого костюма нож бабочку. Сэмюель среагировал быстрее всех и разгневанный бросился на женщину, однако та успела запустить ножом в сторону Стюарта и сильно ранила его в плечо. Повалив Еву на пол, Сэмюель сжал ей горло трясущимися руками и, тяжело дыша сквозь стиснутые зубы, начал душить её.

– Ты поплатишься за все смерти! – цедил он. Лицо его покраснело от гнева и полопавшихся сосудов, что образовали красные веснушки. Пётр и Табиб тотчас бросились к приятелю, схватили его с двух сторон под мышки и начали оттаскивать от жертвоубийцы, крича ему, чтобы он успокоился и не совершал греха. Лев Бездомник тем временем повязал кричащую и кашляющую Еву, а Марьям крепко связала ей руки скотчем за спиной.