Текст книги "Английская поэзия"

Автор книги: Самуил Маршак

 
–   Проснись поскорее,  мой лорд,  мой  супруг,
Надень свой тяжелый доспех.
Пусть люди  не скажут,  что Дугласа дочь
Обвенчана тайно от всех.
 
 
Проснитесь,  проснитесь,  мои  сыновья,
Седлайте коней вороных.
Пусть люди не скажут,  что Дугласа дочь
Венчалась тайком от родных!
 
 
Беглянка несется на белом  коне,
А рыцарь – на сером за ней.
В руке его – меч,  на поясе – рог,
И  оба торопят коней.
 
 
Назад оглянулся  и  слушает он,
Что слышится в поле глухом.
Там слышится топот и ржанье  коней  —
Семь рыцарей скачут верхом.
 
 
Мой  шелковый  повод,  подруга,  возьми.
Держи  моего жеребца.
Средь чистого поля я встречу один
И  братьев твоих,  и  отца!
 
 
Стояла  она,  смотрела  она,
И  горько ей было смотреть,
Как шестеро  братьев один за другим
Должны  за нее умереть.
 
 
Стояла  она,  смотрела она
И слез удержать не могла,
Когда наконец ее старый отец
Свалился  с  крутого седла.
 
 
–  Опомнись,  опомнись,  безжалостный  лорд.
Постой,  не  рази до  конца.
Я  нового друга могла бы  найти,  —
Найду ли другого отца?
 
 
Сняла она с  шеи  узорный  платок
Голландского полотна.
Но алая  кровь из отцовской груди
Бежала,  как струйка вина.
 
 
– Ты  хочешь ли дальше поехать со мной
Иль,  может,  вернешься  к  родне?
–  Поеду  с  тобой,  мой  единственный  друг,  —
Других не оставил ты мне!
 
 
Опять они  скачут вперед и вперед.
Луна над полями  взошла,
С коня он спустился у бледной воды
И  снял  свою даму с  седла.
 
 
Вот оба склонились уста освежить
Студеной водою ручья.
Но кровью горячего сердца его
Под ним обагрилась струя.
 
 
– Ты   ранен,  ты  ранен,  – сказала  она,  —
И кровь твоя в воду бежит!
–   О  нет,  дорогая,  пурпурный  мой  плащ,
В воде отражаясь, дрожит.
 
 
Опять они скачут при свете луны,
Несутся всю ночь напролет.
У темного  замка  сошел  он  с  коня
И  крикнул,  стучась у ворот:
 
 
–  Открой  поскорее,  сударыня-мать,
Усталого сына впусти.
Желанную  гостью на краткую ночь
Ему довелось привезти.
 
 
Спеши приготовить для  сына постель,
Вели  ее мягче постлать.
Жену молодую со мной положи —
И долго  мы будем спать!
 
 
Он тихо скончался ночною порой,
Подруга –  в предутренней мгле.
Пусть горестный жребий влюбленной четы
Не ждет никого на земле!
 
 
У церкви  Марии  беглянка лежит,
А рядом – погибший любовник.
Над ней белоснежная  роза цветет,
Над ним – темно-красный шиповник.
 
 
Кусты разрослись и ветвями сплелись,
И  в мае цветут они  оба,
И  шепчут они,  что лежат в их тени
Два друга,  любивших до гроба.
 

 
Жила старуха в Ашере  Велл,
Жила и  не грустила,
Пока в далекие края
Детей не отпустила.
 
 
Она ждала от них вестей
И вот дождалась вскоре:
Ее три сына молодых
Погибли  в бурном море.
 
 
– Пусть дуют ветры день и ночь
И рвут рыбачьи  сети,
Пока живыми  в отчий дом
Не  возвратитесь,  дети!
 
 
Они вернулись к ней зимой,
Когда пришли  морозы.
Их шапки  были из коры
Неведомой  березы.
 
 
Такой  березы не  найти
В лесах родного края —
Береза белая росла
У врат святого рая.
 
 
Раздуйте,  девушки,  огонь,
Бегите за водою!
Все  сыновья мои со мной,
Я  нынче пир  устрою!
 
 
Постель широкую для них
Постлала мать с любовью,
Сама закуталась в платок
И села к изголовью.
 
 
Вот на дворе  поет петух,
Светлеет понемногу,
И  старший  младшим говорит:
–   Пора нам  в путь-дорогу!
 
 
Петух  поет,  заря  встает,
Рогов я слышу звуки.
Нельзя  нам ждать – за наш  уход
Терпеть мы будем муки.
 
 
– Лежи,  лежи,  наш  старший  брат,
Еще не  встала зорька.
Проснется  матушка без нас
И будет плакать горько!
 
 
Смотри,  как  спит  она,  склонясь,
Не  ведая тревоги.
Платочек с плеч  она сняла
И  нам укрыла ноги.
 
 
Они  повесили на  гвоздь
Платок,  давно  знакомый.
–   Прощай,  платок!  Не  скоро  вновь
Ты  нас увидишь дома.
 
 
Прощайте все:  старуха-мать
И девушка-служанка,
Что рано по двору бежит
С тяжелою вязанкой.
 
 
Прощай,  амбар,  сарай  и  клеть
И  ты,  наш  пес любимый.
Прости-прощай,  наш  старый  дом
И весь наш край родимый!
 

1

 
Послушайте повесть
Минувших времен
О доблестном  принце
По имени Джон.
Судил  он  и  правил
С дубового трона,
Не ведая правил,
Не зная закона.
 
 
Послушайте дальше.
Сосед его близкий
Был  архиепископ
Кентерберийский.
Он  жил-поживал,
Не нуждаясь ни в чем,
И  первым в народе
Прослыл  богачом.
 
 
Но вот за богатство
И  громкую славу
384Зовут его в Лондон
На суд и расправу.
Везут его ночью
К стене городской,
Ведут его к башне
Над Темзой-рекой.
 

2

 
–  Здорово,  здорово,
Смиренный  аббат,
Получше  меня
Ты  живешь,  говорят.
Ты  нашей  короне
Лукавый  изменник.
Тебя мы лишаем
Поместий  и денег!
 
 
Взмолился епископ:
–  Великий  король,
Одно только слово
Сказать мне позволь.
Всевышнему богу
И людям  известно,
Что трачу я деньги,
Добытые честно!
 
 
– Не ври  понапрасну,
Плешивый  аббат,
Для всякого ясно,
Что ты виноват,
И знай:  навсегда
Твоя песенка спета,
Коль на три вопроса
Не дашь мне ответа.
 
 
Вопросы такие:
Когда я на троне
Сижу в золотой
Королевской короне,
А справа и слева
Стоит  моя  знать,  —
Какая цена мне,
Ты должен сказать.
 
 
Потом разгадай-ка
Загадку другую:
Как скоро всю землю
Объехать могу я.
А в-третьих,  сказать
Без запинки  изволь:
Что думает
Твой милосердный  король.
 
 
Тебе на раздумье
Даю две недели,
И столько же будет
Душа в твоем теле.
Подумай,  епископ,
Четырнадцать дней,  —
Авось на пятнадцатый
Станешь умней!
 

3

 
Вот едет епископ,
Рассудком нетверд.
Заехал  он  в  Кембридж,
Потом в Оксенфорд.
Увы,  ни  один
Богослов и философ
Ему не решил
Королевских вопросов.
 
 
Проездил  епископ
Одиннадцать дней
И  встретил  за мельницей
Стадо свиней.
Пастух поклонился
Учтиво и низко
И молвил:  – Что слышно,
Хозяин  епископ?
 
 
–  Печальные вести,
Пастух-,  у  меня:
Гулять мне на свете
Осталось три дня.
Коль на три вопроса
Не дам я ответа,
Вовеки  не  видеть
Мне белого света!
 
 
–  Милорд,  не  печалься.
Бывает и так,
Что умным  в беде
Помогает дурак.
Давай-ка мне посох,
Кольцо и  сутану,
И я за тебя
Перед троном предстану.
 
 
Ты – знатный  епископ,
А я – свинопас,
Но в детстве,  мне  помнится,
Путали нас.
Прости мою дерзость,
Твое  преподобье,
Но все говорят,
Что мое ты подобье!
 
 
–  Мой верный  пастух,
Я тебе отдаю
И  посох,  и  рясу,
И  митру мою.
Да  будет с тобою
Премудрость Господня.
Но только смотри
Отправляйся сегодня!
 

4

 
Вот  прибыл  пастух
В королевский дворец.
–  Здорово,  здорово,
Смиренный  отец,
Тебя во дворце
Я давно поджидаю.
Садись – я загадки
Тебе загадаю.
 
 
А ну-ка послушай:
Когда я на троне
Сижу в золотой
Королевской короне,
А справа и слева
Стоит  моя  знать,  —
Какая цена мне,
Ты должен  сказать!
 
 
Пастух королю
Отвечает с  поклоном:
–   Цены я не знаю
Коронам  и тронам.
А сколько ты стоишь,
Спроси свою знать,
Которой случалось
Тебя продавать!
 
 
Король усмехнулся:
–   Вот ловкий пройдоха!
На первый  вопрос
Ты  ответил  неплохо.
Теперь догадайся:
Как скоро верхом
Могу я всю землю
Объехать кругом.
 
 
–  Чуть солнце взойдет,
Поезжай  понемногу
И следом за солнцем
Скачи всю дорогу,
Пока не вернется
Оно  в небеса,  —
Объедешь ты в двадцать
Четыре часа!
 
 
Король засмеялся:
–   Неужто так скоро?
С тобой согласиться
Я должен без спора.
Теперь напоследок
Ответить изволь:
Что думает
Твой милосердный  король.
 
 
Что ж,  – молвил пастух,
Поглядев  простовато,  —
Ты думаешь,  сударь,
Что видишь аббата…
Меж тем  пред тобою
Стоит свинопас,
Который аббата
От гибели  спас!
 

1

 
Вернулся мельник вечерком
На мельницу домой
И видит:  конь под чепраком
Гуляет вороной.
 
 
–   Хозяйка,  кто  сюда верхом
Приехал  без  меня?
Гуляет конь перед крыльцом,
Уздечкою звеня.
 
 
–   Гуляет конь,
Ты говоришь?
–   Гуляет,
Говорю!
–   Звенит уздечкой,
Говоришь?
–  Уздечкой,
Говорю!
 
 
С ума ты спятил,  старый плут,
Напился ты опять!
Гуляет по-двору свинья,
Что мне  прислала мать.
 
 
–  Прислала мать,
Ты говоришь?
–  Прислала,
Говорю!
–   Свинью прислала,
Говоришь?
– Прислала,
Говорю!
 
 
–  Свиней немало я видал,
Со свиньями знаком,
Но никогда я не видал
Свиньи  под чепраком!
 

2

 
Вернулся мельник вечерком,
Идет к своей жене
И видит новенький  мундир
И шляпу на стене.
 
 
–  Хозяйка,  что за командир
Пожаловал  в мой дом?
Зачем  висит у нас  мундир
И шляпа  с  галуном?
 
 
–   Побойся  бога,  старый  плут,
Ни сесть тебе,  ни встать!
Мне одеяло и чепец
Вчера прислала мать!
 
 
Чепец прислала,
Говоришь?
–   Прислала,
Говорю!
–   И  одеяло,
Говоришь?
–  Прислала,
Говорю!
 
 
–  Немало  видел  я,  жена,
Чепцов и одеял,
Но золотого галуна,
На них я не видал!
 

3

 
Вернулся мельник вечерком,
Шагнул  через  порог
И видит пару щегольских
Начищенных сапог.
 
 
–  Хозяйка,  что  за сапоги
Торчат из-под скамьи?
Свои я знаю сапоги,
А это  не мои!
 
 
– Ты  пьян  как стелька,  старый  плут!
Иди скорее спать!
Стоят под лавкой два ведра,
Что мне  прислала мать.
 
 
–  Прислала мать,
Ты говоришь?
–   Прислала,
Говорю!
–   Прислала ведра,
Говоришь?
–  Прислала,
Говорю!
 
 
–   Немало ведер я видал
На свете до сих пор,
Но  никогда я не видал
На ведрах медных шпор!
 

 
Королева Британии тяжко больна,
Дни  и ночи ее сочтены.
И позвать исповедников просит она
Из  родной,  из  французской  страны.
 
 
Но пока из  Парижа попов привезешь,
Королеве  настанет конец…
И король посылает двенадцать вельмож
Лорда-маршала звать во дворец.
 
 
Он  верхом прискакал к своему королю
И колени склонить поспешил.
–   О  король,  я  прощенья,  прощенья  молю,
Если в чем-нибудь согрешил!
 
 
–  Я  клянусь тебе жизнью и троном  своим:
Если ты виноват предо  мной,
Из дворца моего ты уйдешь невредим
И прощенный  вернешься домой.
 
 
Только плащ францисканца на панцирь надень.
Я оденусь и  сам,  как монах.
Королеву  Британии завтрашний день
Исповедовать будем в грехах!
 
 
Рано утром король и лорд-маршал тайком
В королевскую церковь пошли,
И кадили вдвоем и читали  псалом,
Зажигая лампад фитили.
 
 
А потом повели  их в покои дворца,
Где больная лежала в бреду.
С двух сторон подступили к ней два чернеца,
Торопливо крестясь на ходу.
 
 
–  Вы из  Франции оба,  святые  отцы?  —
Прошептала жена короля.
–  Королева,  –  сказали  в  ответ чернецы,  —
Мы сегодня сошли  с корабля!
 
 
–  Если так,  я покаюсь пред вами в грехах
И верну себе мир и покой!
–  Кайся,  кайся!  – печально  ответил  монах.
–  Кайся,  кайся!  –  ответил другой.
 
 
– Я неверной женою была королю.
Это первый  и тягостный  грех.
Десять лет я любила и нынче люблю
Лорда-маршала  больше,  чем  всех!
 
 
Но сегодня,  о  боже,  покаюсь  в грехах,
Ты пред смертью меня  не покинь!..
–  Кайся,  кайся!  –  сурово  ответил  монах.
А другой отозвался:  – Аминь!
 
 
Зимним  вечером ровно три  года назад
В этот кубок из хрусталя
Я украдкой  за ужином всыпала яд,
Чтобы всласть напоить короля.
 
 
Но  сегодня,  о  боже,  покаюсь в грехах,
Ты  пред смертью меня не  покинь!..
–   Кайся,  кайся!  – угрюмо  ответил  монах.
А другой  отозвался:  – Аминь!
 
 
–   Родила я в замужестве двух сыновей,
Старший принц и хорош и пригож,
Ни лицом,  ни  умом,  ни  отвагой  своей
На урода отца не похож.
 
 
А другой  мой  малютка плешив,  как отец,
Косоглаз,  косолап,  кривоног!..
–   Замолчи!  – закричал  косоглазый  чернец.
Видно,  больше терпеть он  не  мог.
 
 
Отшвырнул  он  распятье,  и,  сбросивши  с  плеч
Францисканский суровый наряд,
Он  предстал  перед ней,  опираясь  на меч,
Весь в доспехах от шеи до пят.
 
 
И другому аббату он тихо сказал:
–   Будь,  отец,  благодарен  судьбе!
Если б клятвой себя я вчера не  связал,
Ты  бы нынче  висел  на столбе!
 

 
Цыгане явились на графский двор,
Играя на тамбурине.
Так звонко  гремел их веселый хор,
Что в замке проснулась графиня.
 
 
Танцуя,  сбежала она на крыльцо,
И  громче  цыгане  запели.
Увидев ее молодое лицо,
Они ее сглазить успели.
 
 
–  Шелка дорогие  снимите  с  меня,
Подайте мне шаль простую.
Пускай  от меня отречется  родня,  —
С цыганами в степь ухожу я.
 
 
Вчера мне служанки стелили  кровать
У мужа в богатом доме.
А нынче  в амбаре я лягу спать
С цыганами на соломе!
 
 
– Пойдешь ли со мною,  – спросил ее Джек,
Скитаться  в ненастье  и  стужу?
Клянусь я ножом,  не  вернешься  вовек
Ты в замок оставленный  – к мужу!
 
 
– С тобою я рада весь мир обойти
И плыть по морям-океанам.
С тобою готова погибнуть в пути,
С моим кареглазым цыганом!
 
 
Дорога бежит по лесам,  по  горам,
То низко бежит,  то  высоко,
Но вот выбегает она к берегам
Шумящего в скалах потока.
 
 
–   Бывало, я в воду спускалась верхом,
И лорд мой  был рядом со мною.
Теперь перейду я поток босиком
С тяжелым мешком за спиною!
 
 
Покинутый  граф  воротился домой.
Скликает он нянек и  мамок.
Ему говорят:  – На шатер кочевой
Она променяла твой  замок.
 
 
–  Седлайте живей вороного коня.
За ним  не угнаться гнедому.
Пока ее нет на седле у меня,
Дорогу забуду я к дому!
 
 
Дорога бежит по лесам,  по горам,
То низко бежит, то  высоко.
Но вот выбегает она к берегам
Шумящего в скалах потока.
 
 
–   Вернись,  молодая  графиня,  домой.
Ты будешь в атласе и в шелке
До смерти  сидеть за высокой стеной
В своей одинокой светелке!
 
 
–   О нет, дорогой!  Не  воротишь домой
Меня  ни  мольбою,  ни  силой.
Кто  варит свой  мед, тот сам  его пьет.
А я его крепко сварила!
 

РОЖДЕНИЕ РОБИН ГУДА

 
Он  был  пригожим  молодцом,
Когда служить пошел
Пажом усердным в графский дом
За деньги и за стол.
 
 
Ему приглянулась хозяйская дочь,
Надежда и гордость отца,
И тайною клятвой они поклялись
Друг друга любить до конца.
 
 
Однажды летнею  порой,
Когда раскрылся лист,
Шел у влюбленных разговор
Под соловьиный свист.
 
 
–   О  Вилли, тесен  мой  наряд,
Что прежде  был  широк,
И  вянет-вянет нежный  цвет
Моих румяных щек.
 
 
Когда узнает мой отец,
Что  пояс тесен  мне,
Меня  запрет  он,  а тебя
Повесит на стене.
 
 
Ты завтра  к окну моему приходи
Украдкой  на склоне дня.
К тебе с  карниза я спущусь,
А ты  поймай  меня!
 
 
Вот солнце  встало и зашло,
И ждет он под окном
С той стороны,  где свет луны
Не озаряет дом.
 
 
Открыла девушка окно,
Ступила на карниз
И  с  высоты на красный  плащ
К нему слетела вниз.
 
 
Зеленая чаща приют им дала,
И прежде чем кончилась ночь,
Прекрасного сына в лесу родила
Под звездами  графская дочь.
 
 
В тумане утро занялось
Над зеленью дубрав,
Когда от тягостного сна
Очнулся старый граф.
 
 
Идет будить он верных слуг
В рассветной тишине.
– Где дочь моя и почему
Не поднялась ко мне?
 
 
Тревожно  спал я  в эту  ночь
И  видел  сон  такой:
Бедняжку-дочь уносит прочь
Соленый  вал  морской.
 
 
В лесу густом, на дне морском
Или  в степном  краю
Должны вы мертвой иль живой
Найти  мне дочь мою!
 
 
Искали  они и ночи  и дни,
Не зная покоя и  сна,
И  вот очутились в дремучем лесу,
Где сына качала  она.
 
 
«Баюшки-баю,  мой  милый  сынок,
В чаще зеленой усни.
Если  бездомным ты  будешь,  сынок,
Мать и отца не вини!»
 
 
Спящего  мальчика поднял  старик
И ласково  стал  целовать.
– Я рад бы  повесить отца твоего,
Но жаль твою бедную мать.
 
 
Из чащи домой я тебя принесу,
И пусть тебя люди зовут
По имени  птицы,  живущей  в лесу,
Пусть так и зовут:  Робин  Гуд!
 
 
Иные поют о зеленой траве,
Другие  – про белый лен.
А третьи  поют про тебя,  Робин  Гуд,
Не  ведая,  где ты  рожден.
 
 
Не  в отчем дому,  не в родном терему,
Не  в горницах  цветных,  —
В лесу родился Робин Гуд
Под щебет птиц лесных.
 

РОБИН ГУД И МЯСНИКИ

 
Спешите  на  улицу, добрые люди,
Послушайте  песню  мою.
О  славном  стрелке,  удалом  Робин  Гуде,
Для  вас я  сегодня  спою.
 
 
В лесу на рассвете гулял  Робин Гуд.
Вдруг слышит он топот копыт.
Мясник молодой  на лошадке  гнедой
На рынок рысцою трусит.
 
 
–  Скажи,  молодец,  – говорит  Робин  Гуд,  —
В какой ты живешь стороне
И что за товар ты везешь на базар?
Ты  больно понравился мне.
 
 
–  Мне  некогда,  сударь,  рассказывать вам,
В какой я живу стороне,
А мясо  на рынок везу в  Ноттингам
Продать там по сходной цене.
 
 
–  Послушай-ка,  парень,  –  сказал  Робин  Гуд,
А сколько  возьмешь ты с меня
За все  целиком:  за мясо с  мешком,
Уздечку,  седло  и  коня?
 
 
–  Немного  возьму,  – отвечает  мясник,  —
Чтоб в город товар не везти.
За мясо  с  мешком и  коня  с ремешком
Пять марок ты мне заплати.
 
 
–  Бери  свои деньги,  –  сказал  Робин  Гуд,  —
Бери  заодно  с  кошельком
И  пей  за  меня,  чтобы  с  этого дня
Счастливым я стал мясником!
 
 
Верхом  прискакал  Робин  Гуд в  Ноттингам,
Проехал у всех на виду,
К шерифу пошел  –  и деньги на стол
За место в торговом  ряду.
 
 
С другими купцами он сел торговать,
Хоть с делом  он  не  был  знаком,
Не  знал,  как  продать,  обмануть,  недодать.
Он  был  мясником-новичком.
 
 
Но шибко торговля пошла у него.
Что хочешь плати – и бери!
За  пенни свинины он  больше давал,
Чем  все остальные  за три.
 
 
Он только  и  знал  –  зазывал,  продавал,
Едва успевал  отпускать.
Он  больше  говядины продал  за час,
Чем  все остальные за пять.
 
 
– Дворянский  сынок,  –  мясники  говорят,  —
В убыток себе продает.
Он,  видно,  отца  разорит до  конца,
Бездельник,  повеса и  мот!
 
 
Подходят знакомиться  с  ним  мясники.
–  Послушай,  собрат и  сосед,
На рынке одном мы товар продаем.
Должны разделить и обед.
 
 
–  Мы  все  мясники,  –  отвечал  Робин  Гуд,  —
Одна небольшая семья.
Сочту я за честь попить и поесть
И  чокнуться  с  вами,  друзья!
 
 
Толпою к шерифу пришли  они  в дом,
Садятся обедать за стол.
– А младший наш брат,  – мясники  говорят,  —
Молитву за  нас  бы  прочел.
 
 
–  Помилуй  нас,  Боже,  –  сказал  Робин  Гуд,  —
Дай хлеб нам  насущный  вкусить
И выпить винца,  чтоб согрелись сердца!
Мне  не о чем больше просить.
 
 
–  А ну-ка,  хозяйка,  – сказал  Робин  Гуд,  —
Друзей угостить я хочу.
Давай нам  вина,  и по счету сполна
За всех я один заплачу.
 
 
–  Вы  пейте  и  ешьте,  –  сказал  Робин  Гуд,  —
Пируйте весь день напролет.
Не  все ли  равно,  что стоит вино!
Беру на себя я расчет.
 
 
– Дворянский  сынок!  –  говорят мясники,  —
Он  продал  именье  отца
И весь свой доход за будущий год
Решил промотать до конца.
 
 
– Давно ль,  – говорит  Робин  Гуду шериф,  —
Ты  в наши  приехал  места?
Как жив и здоров и много ль голов
Рогатого держишь скота?
 
 
–  Рогатого много держу я скота —
Две сотни  голов или  три,  —
А впрочем,  наведайся в  наши  места
И  сам  на него посмотри.
 
 
Пасется  мой скот по лесам,  по лугам,
Телята  сейчас у коров.
И,  если  захочешь,  тебе  я  продам
Задешево сотню  голов!
 
 
Садится  шериф  на гнедого  коня,
Три  сотни червонцев  берет
И  едет верхом  за лихим  мясником
В леса покупать его скот.
 
 
В Шервудскую чащу въезжают они —
Охотников славных приют.
–  Спаси  меня,  Боже,  –  воскликнул  шериф,  —
Коль встретится нам  Робин  Гуд!
 
 
По узкой тропе  они  едут вдвоем.
И  вдруг увидал  Робин  Гуд:
Лесные  олени  меж темных ветвей
От них врассыпную бегут.
 
 
– Вот здесь и живет рогатый мой  скот!
Тут несколько сотен  голов.
Коль можешь купить,  – тебе уступить
Я сотню-другую готов!
 
 
Протяжно  в рожок затрубил  Робин  Гуд,
И разом явились на зов
С двух разных сторон и Маленький Джон,
И семеро лучших стрелков.
 
 
–  Что  скажешь? – спросил его  Маленький Джон. —
Каков твой  приказ,  Робин  Гуд?
–  Пожаловал  к нам  Ноттингамский  шериф.
Пускай ему ужин дадут!
 
 
– Что ж,  милости  просим,  почтенный  шериф,
Тебя поджидаем давно.
Отличным жаркйм мы тебя угостим.
А ты  нам  плати  за вино!
 
 
Дрожащий  шериф  протянул  кошелек,
Не молвив ни  слова в ответ.
И так же без слов отсчитал  Робин  Гуд
Три сотенки звонких монет.
 
 
Потом  он  шерифа повел  за собой,
Опять  посадил на коня
И  крикнул  вослед:  –  Поклон  и  привет
Жене  передай  от меня!
 

РОБИН ГУД И ШЕРИФ

 
Двенадцать месяцев в году,
Считай иль не считай.
Но самый  радостный  в году
Веселый  месяц май.
 
 
Вот едет,  едет  Робин  Гуд
По травам,  по лугам
И  видит старую вдову
При  въезде  в  Ноттингам.
 
 
–  Что  слышно,  хозяйка,  у  вас  в  городке?  —
Старуху  спросил  Робин  Гуд.
–  Я  слышала,  трое моих сыновей
Пред казнью священника ждут.
 
 
–  Скажи  мне,  за что осудил  их шериф?
За что,  за  какую  вину:
Сожгли  они  церковь,  убили  попа,
У мужа отбили  жену?
 
 
–  Нет,  сударь,  они  не  виновны  ни  в  чем,
–  За что же  карает их суд?
– За то,  что  они  королевскую лань
Убили  с  тобой,  Робин  Гуд.
 
 
– Я  помню тебя и твоих сыновей.
Давно я  пред ними  в долгу.
Клянусь  головою,  –  сказал  Робин  Гуд,  —
Тебе я в беде помогу!
 
 
Вот едет,  едет Робин  Гуд
Дорогой  в  Ноттингам
И  видит:  старый  пилигрим
Плетется по холмам.
 
 
–  Что слышно  на  свете,  седой  пилигрим?  —
Спросил  старика  Робин  Гуд.
–  Трех братьев у нас  в  Ноттингамской тюрьме
На смерть в эту ночь поведут.
 
 
–  Надень-ка  одежду  мою,  пилигрим.
Отдай-ка свое  мне тряпье,
А вот тебе сорок монет серебром  —
И  пей  за здоровье мое!
 
 
–  Богат твой  наряд, – отвечал  пилигрим,  —
Моя одежонка худа.
Над старым в беде и  над нищим  в нужде
Не  смейся,  сынок,  никогда.
 
 
–  Бери,  старичок,  мой  богатый  наряд.
Давай  мне одежду свою,
И двадцать тяжелых монет золотых
Тебе я  в  придачу даю!
 
 
Колпак пилигрима надел  Робин  Гуд,
Не  зная,  где  зад,  где  перед.
–  Клянусь  головой,  он  слетит с  головы,
Чуть дело до дела дойдет!
 
 
Штаны  пилигрима  надел  Робин  Гуд.
Хорошие были штаны:
Прорехи  в  коленях,  прорехи  с  боков,
Заплата  пониже  спины.
 
 
Надел  Робин  Гуд башмаки  старика
И молвил:  –  Иных узнают
По  платью,  а этого  можно узнать,
Увидев,  во  что он  обут!
 
 
Надел  он  дырявый,  заплатанный  плащ,
И только осталось ему
Клюкой подпереться да взять на плечо
Набитую хлебом суму.
 
 
Идет,  хромая,  Робин  Гуд
Дорогой  в  Ноттингам,
И первым  встретился ему
Шериф  надменный  сам.
 
 
–   Спаси  и  помилуй,  – сказал  Робин  Гуд.  —
На  старости  впал я в  нужду.
И если ты честно заплатишь за труд,
К тебе в палачи я  пойду!
 
 
–   Штаны  и  кафтан ты  получишь,  старик,
Две  пинты  вина  и  харчи.
Да пенсов тринадцать деньгами я дам
За то,  что  пойдешь в  палачи!
 
 
Но  вдруг повернулся  кругом  Робин  Гуд
И  с камня  на камень  – скок.
–   Клянусь  головою,  – воскликнул  шериф,
Ты бодрый  еще старичок!
 
 
–  Я  не  был,  шериф,  никогда  палачом,
Ни  разу не  мылил  петлю.
И будь я  в аду,  коль на службу пойду
К тебе,  к твоему королю!
 
 
Не  так уж я  беден,  почтенный  шериф.
Взгляни-ка на  этот мешок:
Тут хлеба краюшка,  баранья  нога
И  маленький  звонкий  рожок.
 
 
Рожок подарил  мне мой друг Робин  Гуд.
Сейчас  от него я  иду.
И если рожок приложу я к губам,
Тебе протрубит он беду.
 
 
–  Труби,  –  засмеялся  надменный  шериф,
Пугай  воробьев и  синиц.
Труби  сколько хочешь,  покуда глаза
Не  вылезут вон  из глазниц!
 
 
Протяжно  в рожок затрубил  Робин  Гуд,
И  гулом  ответил простор.
И видит шериф:  полтораста коней
С окрестных спускаются гор.
 
 
И  снова в рожок затрубил  Робин  Гуд,
Лицом повернувшись к лугам,
И видит шериф:  шестьдесят молодцов
Несутся верхом  в  Ноттингам.
 
 
– Что  это за люди?  – воскликнул  шериф.
– Мои! – отвечал  Робин  Гуд.  —
К тебе  они  в гости явились,  шериф,
И даром домой  не уйдут.
 
 
В ту ночь отворились ворота тюрьмы,
На волю троих отпустив,
И вместо охотников трех молодых
Повешен  один  был  шериф