Текст книги "Злодей (ЛП)"

Автор книги: Саманта Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава 10

– Поверить не могу, что ты меня уговорил. – Моё беспокойство всё возрастало.

– Мы должны встретиться с ней вместе. Почему бы не сейчас.

Лицом к лицу с матерью Генри. Вдвоём. На воскресном ланче. Приёме в саду. Что бы это ни значило.

– Почему в вашем кругу каждый уик-энд проходит какое-нибудь мероприятие?

Он пожал плечами.

– Благотворительность, политические кампании, праздники…

– У этих людей слишком много свободного времени.

Он усмехнулся.

– Пожалуйста, только не говори такое при моей матери.

– Я ей не нравлюсь, Генри. И ничто из того, что я скажу или сделаю, этого не изменит.

– Ну, ей придется одуматься, потому что ты никуда не уйдешь. Именно поэтому ты здесь. Так что пусть видит.

Я кивнула, прислоняясь к нему чуть ближе.

– Знаю. Прости. Просто нервничаю.

– Лекси где-то здесь, – сказал он, зная, что её присутствие меня успокоит.

Пока мы шли по лужайке, люди останавливались, чтобы поприветствовать Генри, некоторых из них я встречала раньше на мероприятиях, других видела впервые, и они были заинтригованы встречей с женщиной, ради которой Генри отказался от холостяцкой жизни. Я спросила у Лекси, что надеть на подобное мероприятие, и мы вместе прошлись по магазинам. Было приятно видеть, что подруга верно меня сориентировала. Все женщины были одеты в похожем стиле – элегантное летнее платье с кардиганом или блейзером поверх, так как погода становилась прохладной.

На мне было голубое, облегающее тело, платье из эластичного материала. Подол заканчивался чуть выше колен, демонстрируя длину ног, с вырезом под горло и короткими рукавами. Сексуально, но сдержано.

Также Лекси дала мне маленькие пластиковые колпачки для каблуков, чтобы туфли не увязали в газоне.

– Генри, Надия. – Рэндалл Лексингтон неожиданно возник рядом, щеголевато одетый в синий кашемировый свитер и коричневые брюки. Он пожал сыну руку и наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку.

Я немного расслабилась от мысли, что нравлюсь, по крайней мере, одному из родителей Генри. По его словам, отец пытался уговорить Пенелопу изменить своё отношение. Судя по всему, у него не очень получалось.

– Прекрасно выглядишь, – сказал Рэндалл, отстраняясь. – И я рад, что никто не обратил тебя в бегство.

Все прекрасно понимали, кто конкретно этот «никто».

Генри крепче сжал мою талию.

– Если бы она убежала, я бросился бы следом.

Я закатила глаза, а Рэндалл разразился резким хохотом.

– Кто ты и что ты сделала с моим сыном?

– Тоже хотела бы это знать. – Пенелопа незаметно приблизилась к нашей компании.

Она всегда так делала. Появлялась из ниоткуда, словно по волшебству.

Как Злая Королева из сказки.

– Пенни, – тихо предупреждающее сказал Рэндалл.

Она бросила на него скучающий взгляд, но пододвинулась ближе. Он машинально обнял её, и она ещё сильней прильнула к нему. Их публичное проявление чувств поражало.

Я обратила внимание, что многие пары из окружения Генри на публике вели себя чопорно и отчужденно друг с другом. И была ошеломлена, увидев, что ледяная Пенелопа Лексингтон стала исключением из правил.

– Мама, – сказал Генри, покорно отпуская меня, чтобы наклониться и поцеловать её в щеку.

Выражение лица женщины слегка смягчилось, но затем снова застыло, когда он незамедлительно вернулся, скользнув рукой вокруг моей талии.

– Ты всё еще здесь. – Её взгляд остановился на мне.

– Мама. – Настала очередь Генри предупредить.

Но какой бы пугающей она ни была, я не хотела, чтобы Генри думал, будто я нуждаюсь в защите от неё.

– Миссис Лексингтон, рада вас видеть.

– Лгунья.

– Пенни, – простонал Рэндалл.

– Я не собираюсь изображать, будто счастлива, что Генри встречается с этой женщиной, и моё решение окончательно.

– Ты все время делаешь вид, что люди тебе нравятся, Пенни. Терпеть не можешь половину персон на этой вечеринке, и все же будешь улыбаться, делать комплименты, и лгать сквозь зубы.

Я неловко поежилась, но решила быть такой же прямолинейной, как мать Генри.

– Мы с Генри вместе. Вы не избавитесь от меня, как бы грубо со мной ни обращались. Так что, вы можете либо притвориться, что принимаете этот факт, либо поставить нас всех в неловкое положение. Это, однако, приведет только к тому, что люди начнут сплетничать о нас, и о вас. Хуже того, жалеть. Бедняжке Пенелопе Лексингтон приходится мириться, что эта девушка встречается с её сыном. – Рука Генри на моей спине напряглась. – Или вы могли бы улыбнуться и притвориться, что довольны выбором Генри, и настолько выше их всех, что только ваше мнение имеет значение.

Родители Генри на мгновение замолчали, но Рэндалл слегка улыбнулся.

Пенелопа смотрела на меня, словно впервые видела. А затем кивнула.

– Ты права.

– Слава Богу, – пробормотал Рэндалл.

Вняв моему совету, Пенелопа изобразила приветливую улыбку и стиснула зубы.

– Ты большая интригантка.

– Мама, – огрызнулся Генри.

– Улыбнись, дорогой. – Она усмехнулась, оглядываясь. – Может, мне и не нравится твоя дикторша из прогноза погоды, но, по крайней мере, она понимает, как здесь всё устроено.

Я взглянула на Генри, обескураженная, но успокоенная, что публичного унижения не последует. Он посмотрел на меня сверху вниз извиняющимся взглядом. Ему было не за что просить прощения, и я поцеловала его, чтобы сказать об этом.

А также чтобы досадить его матери.

*** 

Мерзкий вкус заполнил рот, я старалась не подавать вида, правда, но Боже мой.

– Сюда. – Кейн заметил выражение моего лица, схватил за руку и развернул спиной к толпе, а лицом к лесу, окружавшему дом. – Выплёвывай.

– Фу, мерзость. – Я последовала совету, вытирая рот и быстро оборачиваясь обратно, словно ничего не случилось.

Генри трясся от сдерживаемого смеха, а Кейн ухмылялся.

Лекси сочувственно улыбнулась.

– Я пыталась тебя предупредить.

Она пыталась.

Предупредить меня, что квадратное пирожное с апельсиновой начинкой было худшим, что она когда-либо пробовала в жизни.

– Ты не сказала, что на вкус это как потные яйца.

Генри выплюнул содовую, которую только что отхлебнул, и Кейн с Лекси отскочили от него в сторону.

– А на что именно похожи потные яйца? – спросил Кейн так серьезно, что я усмехнулась.

– Попробуй и узнаешь.

– Расскажи-ка мне, откуда, чёрт возьми, ты знаешь, что эта закуска на вкус как потные яйца? – вытирая подбородок салфеткой, спросил Генри.

– Мы действительно будем это обсуждать? – Лекси огляделась, чтобы убедиться, что никто не обращает на нас внимания.

– Потому что, пробовала потные яйца. – Я пожала плечами, как будто это было очевидно.

– О, дорогой Боженька. – Лекси посмотрела на небо, как будто действительно взывала к нему.

– Не мои, – возмутился Генри.

– Нет, красавчик, твои яйца в порядке.

– Просто в порядке?

– Теперь меня немного тошнит. – Кейн с болезненным видом указал на свой живот.

– Они более чем в порядке, – поспешила я успокоить своего парня. – Лучшие шары на свете.

Лекси и Кейн в ужасе уставились друг на друга.

– Этого просто не может быть.

– Так у кого были потные яйца?

– Это происходит. На самом деле происходит, – сказал Кейн.

Мы с Генри проигнорировали его.

– Парень, с которым я встречалась. Недолго, все закончилось сразу после потных шаров.

– Надо думать, так и есть. – кивнул Генри. – Жаль, что с тобой такое случилось.

– Мне жаль, что с нами случился этот разговор, – сказала Лекси Кейну.

Генри подмигнул мне, и я спрятала озорную улыбку, потягивая шампанское, чтобы избавиться от заплесневелого вкуса во рту.

*** 

Я не удивилась, что Кейн и Лекси вскоре нашли повод сбежать от нас, но это того стоило. Особенно в свете того, что делал для меня Генри.

Не флиртовал с другими женщинами.

Он, конечно, всегда был вежлив и дружелюбен, но его манера поведения существенно изменилась. Кое-кто обратил внимание, другие, казалось, считали это милым, награждая нас умиленными взглядами. А некоторые смотрели неодобрительно, словно я воплощение дьявола.

Несмотря на то, что сама хотела этого, я почему-то чувствовала себя неловко.

– Мы можем на минутку зайти внутрь? Найти тихое место?

Генри озабоченно нахмурился, но кивнул и тут же повел меня в дом прочь от толпы. Мы бродили по коридорам, пока он не остановился перед двойными дверями.

– Это кабинет Джеффа.

– Кто такой Джефф?

– Муж Лидии.

– Кто такая Лидия?

Он усмехнулся.

– Ты даже не знаешь, на чьей мы вечеринке?

– Неа.

Зайдя внутрь, он закрыл дверь, и я была поражена, насколько маленьким оказалось помещение. В любом нормальном доме кабинет был бы огромным офисом, но в этом – нет. Комната была мужской и уютной в сравнении с изящным женственным стилем остальной части дома. Много темного дерева, темных тканей и большое количество книг.

Генри остановился возле стола Джеффа, наблюдая, как я обхожу комнату.

– Так зачем тебе понадобилась тишина?

Правильно.

Зачем.

Я замерла и неохотно повернулась к нему. Он решит, что я сошла с ума.

– Меня беспокоит, что ты ни с кем не флиртуешь.

Он удивленно поднял брови почти до линии роста волос.

– Прошу прощения?

– Не то, чтобы я этого хотела, – поспешила сказать я. – Но переживаю, что ты изменился ради меня.

К счастью, он выглядел скорее удивленным, чем сердитым.

– Конечно, я изменился ради тебя. Так же, как и ты для меня.

– Нет, я этого не делала, – удивленно выпалила я.

– Да, так и есть. – В его взгляде смешались любовь и желание. – Ты не хотела. Не верила. Но ослабила оборону, и дала мне это. – Он жестом указал между нами. Я затаила дыхание, и он продолжил: – Мне по силам не посылать женщинам сигналы, что они мне интересны, тогда как абсолютно не заинтересован. Или сделать так, чтобы ты знала, я хочу только тебя. И я смог, потому что ты приложила гораздо больше усилий, дав шанс человеку с не лучшей для моногамии предысторией.

 Меня пронзила любовь к этому мужчине, я хотела рассказать об этом. И все же не могла. Может я и опустила защиту.

Но не всю.

Генри похлопал по большому столу.

– А теперь иди сюда.

Я вскинула бровь.

– Ты хочешь, чтобы я сидела на чужом столе? Что вы задумали, мистер Лексингтон?

– Просто хочу поговорить.

– Лжец. – Я ухмыльнулась, но пересекла комнату, к его удовольствию покачивая бедрами, и села на стол. Платье натянулось и задралось вверх по бедрам. Генри прищурился от порочных намерений, раздвинул мои ноги и втиснулся между ними. Я инстинктивно обвила ногами его бедра, наши глаза встретились, когда он скользнул руками под ткань платья по обе стороны от моих бедер. Он двинулся выше, поднимая платье, пока оно не собралось вокруг талии.

– Нам правда не стоит этого делать.

– А теперь еще раз с чувством. Дерзкая девчонка. Единственная, кого я вижу. – Его голос стал глубже от эмоций. – Всегда только ты, Надия.

Мной овладел собственнический порыв, я обхватила его за шею сзади, чтобы прижать его рот к своему. Он одобрительно хмыкнул, посылая вибрации по моему телу, когда ответил на требовательный поцелуй.

Я хотела пометить Генри. Погубить для любой другой женщины. Если когда-нибудь в прошлом он сбегал, чтобы заняться сексом на одном из этих проклятых мероприятий, я хотела, чтобы именно этот раз он запомнил больше всех других.

Генри прервал поцелуй, отстранившись только для того, чтобы схватить подол платья и дернуть его вверх. Я подняла руки, помогая. Наряд полетел ему за спину за пару секунд до того, как он расстегнул лифчик.

Мои тяжелые груди набухли под пристальным взглядом, соски превратились в твердые камешки. Парень обхватил их ладонями, и я со вздохом выгнула спину, когда он начал их мять. Его прикосновение посылало жидкий огонь прямиком через мой живот и вниз между ног.

– Я скучаю по ним, когда не могу их видеть, – проворчал он голосом, полным обожания, заставляя меня затрястись от смеха.

– Ты точно одержим.

Генри абсолютно серьезно кивнул.

– Да.

Усмехнувшись, я накрыла его руки своими.

– Я голая лежу на столе какого-то аристократишки, Генри. Прямо сейчас у нас нет времени, для твоих восхвалений.

– Пообещай мне кое-что, и я ускорюсь.

Раньше я бы рассмеялась, но в его голосе и взгляде было нечто торжественное, и я молча кивнула.

– Обещай, что они мои. – Он сжал ноющие груди. – Потому что я люблю их и думаю, меня убьет, если когда-нибудь случится, что другой мужчина будет делать с ними вот так.

Я притихла.

Потому что мы оба понимали, что на самом деле он говорил не о моей груди.

Я так и не сказала Генри, что люблю его.

Не потому, что не чувствовала этого, а потому, что боялась его потерять, и признание, произнесенное вслух, десятикратно ухудшит ситуацию, когда он в конце концов уйдет.

Однако... это... это я могла ему пообещать.

– Да, они твои.

Его глаза вспыхнули, в ответ он нежно потянул меня за волосы, заставляя шею и спину выгнуться сильнее, поднимая мои груди ближе к своему рту. Он наклонил голову, его голодный взгляд встретился с моим. Я вздрогнула, взволнованная, увидев отражение собственничества в его глазах, прежде чем он сомкнул горячие губы вокруг правого соска.

Я застонала от расплавленного удовольствия, побежавшего по низу живота, и вцепилась одной рукой в его затылок, в то время как другой ласкала верхнюю часть его спины, желая, чтобы на нем не было чертова блейзера поверх рубашки. Слишком много слоев! Генри сосал жестко, вызывая резкие вспышки приятной боли, а затем лизнул набухший сосок, прежде чем перейти к другому.

– Генри, войди в меня, – прошептала я.

Он посмотрел на меня и ухмыльнулся.

– Сначала рот.

Я застонала, становясь еще более влажной от одной только мысли, но также прекрасно осознавая, что мы в чужом кабинете, и в чужом доме, окруженном гостями.

– Нас могут поймать.

– Знаю. Только представь, что сюда зайдут люди, пока я стою на коленях и вылизываю твою киску. – Его голос был грубым от возбуждения. – Нас бы осудили, но ночью они представляли бы тебя голой, извивающейся на столе с моей головой между твоих ног, и они бы так завелись, Солнышко. А как иначе? Ведь ты самая сексуальная штучка, которую они когда-либо видели в жизни.

Я была потрясена, как сильно меня возбудили его слова. Мысль о том, чтобы быть пойманными, стала вдруг невероятно волнующей. Возможно, позже, когда моя голова прояснится от похоти, мне будет стыдно, но сейчас все это так будоражило.

Низ моего живота сжался, и я знала, что была более чем готова. Дыхание стало резким, когда пальцы Генри сомкнулись вокруг нижнего белья. Я перестала прикасаться к нему и положила руки на стол по обе стороны от бедер, чтобы приподнять задницу. Генри стянул с меня мокрые трусики, глядя тем дьявольским взглядом, который я уже знала и полюбила.

– Ты вся промокла. – Он прикусил нижнюю губу, мгновение изучая меня. – Думаю, в будущем мы будем чаще использовать общественные места для секса.

– Генри... перестань дразнить, – фыркнула я. – Или нас действительно поймают.

В ответ он опустился на колени и раздвинул мои бедра.

Я смотрела, потерянная и изумленная собственной потребностью, пока он лизал меня.

– Блядь, – прошипела я, извиваясь бедрами. – Генри… Генри… – каждый раз, когда я произносила его имя, он начинал лизать яростней. Затем обвел клитор языком, надавил и повторил снова, дразня и доводя меня до оргазма. Ощущения были просто невероятными. – О Боже! – я запрокинула голову и закатила глаза, а Генри скользнул пальцами внутрь меня.

Я напряглась.

Он сосал мой клитор. Жестко.

Я задрожала, кульминация пульсировала во мне, и я прикусила губы, чтобы заглушить крик освобождения.

Все еще содрогаясь от отголосков оргазма, я едва заметила, как Генри встал и расстегнул молнию на брюках. Через несколько секунд он схватил меня за бедра и подтянул к краю стола. Мои ладони были прижаты к гладкой поверхности мебели, чуть позади. Что было хорошо. Я была спокойна и готова, когда Генри резко вошел в меня.

Вскрикнула, закрыв глаза и наслаждаясь грубой, но приятной атакой на мои чувства.

– Посмотри на меня, – потребовал Генри гортанным голосом.

Я распахнула глаза в ответ на его команду, и все чувства снова обрушились на меня.

Чистое первобытное собственничество.

Мои губы приоткрылись, нарастал еще один оргазм, Генри продолжал врываться в меня, вызывая воспоминания о нашем первом разе.

– Надия, – выдохнул он, не сводя с меня горящих глаз.

– Да, – ответила я, задыхаясь.

– Ты моя.

– Да.

– Я твой.

– Да.

Хватка на моих ногах стала почти болезненной, когда толчки стали ускоряться.

– Ты должна кончить, – он задыхался, капельки пота от напряжения блестели на лбу, пока Генри сдерживал собственный оргазм.

– Да, – ответила я, задыхаясь, двигая бедрами в такт его толчкам.

Я напряглась, прежде чем следующее тугое скольжение его члена внутри толкнуло меня через край. Он обрушил губы на мои, проглатывая крик освобождения. А через пару секунд замер, целуясь, мы заглушили его долгий, глубокий стон. Его бедра дернулись напротив моих, когда он кончил.

Звук смеха за дверью заставил нас поднять головы, и реальность охладила наш пыл.

– Черт. – Генри вышел из меня и заправил член обратно в брюки, прежде чем лихорадочно обернуться в поисках моего платья и нижнего белья.

– Я думала, ты хочешь, чтобы нас поймали? – сказала я, спрыгивая со стола, когда он протянул мне мои вещи.

Он сердито посмотрел на меня.

– На самом деле нет. Никто не увидит тебя голой, кроме меня.

– Пещерный человек, – пробормотала я, натягивая трусики.

– Ты даже не представляешь насколько. – Парень начал натягивать платье мне через голову до того, как я успела приготовиться, и мои руки застряли.

– Господи, – рассмеялась я. – Генри.

– Чёрт. – Он продолжил тянуть, пока платье не вернулось на место. Только тогда он облегченно вздохнул.

Я уставилась на него, умирая от желания расхохотаться еще сильнее.

– Что это было?

– Очевидно, мысль, что нас могут застукать во время секса, всего лишь фантазия.

– Ладно, платье – это только часть проблемы. – Я сжала бедра вместе. – Мне срочно нужно найти ванную. И привести себя в порядок.

Его глаза потемнели от желания, а мускулы на челюсти сжались.

– Что ещё?

– Я всё время тебя хочу, – проворчал он, положив руку мне на спину, чтобы проводить из кабинета. – Мой член сейчас, блядь, сломается.

– Твой? – фыркнула я. – А как же моя бедная, измученная вагина?

– Ты не жаловалась, – Генри распахнул дверь, – когда на ней был мой язык.

Кто-то прочистил горло, и мы оба замерли.

Внезапно в поле зрения появилась Алекса, было похоже, что она изо всех сил старается не рассмеяться.

– Я просто шла в туалет.

– Ты одна. – Генри огляделся.

– Сейчас, да. К счастью.

– Я пойду с тобой. – Я схватила Алексу за руку. – Мне нужно в туалет.

– О, держу пари, что нужно. – пробормотала она.

Мы вместе зашагали по коридору, и я оглянулась на Генри.

Любовь.

Его глаза были полны ей.

Но было и кое-что еще.

Тоска.

Можно тосковать лишь по тому, чего, казалось, у тебя и не было.

Я у тебя есть, Генри, мне хотелось успокоить его.

Но будешь ли ты все еще хотеть меня, когда узнаешь? По-настоящему узнаешь меня.

Вместо того чтобы успокоить его, я отвернулась и пошла дальше.

Глава 11

Генри уехал в командировку на четыре дня, и, хотя мы поддерживали связь, я скучала по нему. Скучала так сильно, что была уверена, едва увидев, три слова, которые он так ждал, вырвутся из меня.

Он возвращался в воскресенье, в мой выходной, а значит у меня было достаточно времени, чтобы заездить его до чёртиков после нашего воссоединения. Предполагалось, что я приду к нему домой, но этим утром раздался стук в дверь. Я посмотрела в глазок, там стоял Генри.

Я распахнула дверь и запрыгнула на него.

К его чести, он меня поймал и даже не застонал от тяжести веса. Вместо этого обхватил одной рукой за талию, а другой под попу и вошел в квартиру, словно я ничего не весила.

Он смеялся, пока я осыпала его лицо и губы поцелуями.

– Если так... – поцелуй, – ты будешь... – поцелуй, – встречать меня... – поцелуй, – каждый раз, когда я возвращаюсь… – поцелуй, – из командировки... – поцелуй, – я мог бы уезжать чаще.

Я запрокинула голову назад.

– Не вздумай. Ах! – взвизгнула я, когда он повалил нас на край дивана и упал сверху, в последнюю минуту удержав свой вес.

– Черт, я скучал по тебе. – Генри целовал меня долго и крепко, пока я не начала задыхаться, и наконец отпустил меня.

Я крепко его обняла, чувствуя головокружение и радость от того, что он дома.

– Я так скучала. – Боже, как я любила его лицо. Мне нравился его нос. Глаза. Улыбка. Я любила, обожала его улыбку.

Мы обнимались, ласкали и целовали друг друга, тихонько разговаривая о его командировке и моей рабочей неделе, пока его речь не стала медленной и сонной.

Лежа рядом на диване, я обхватила его бедро ногой, чтобы он не свалился с узкого сиденья. Он погладил мою ключицу, и я заметила темные круги под его глазами.

– Красавчик, ты такой уставший, – прошептала я.

– Так и есть. – Он слабо улыбнулся.

– Ты должен был отправиться прямиком в кровать.

– Хотел сначала увидеть тебя.

Я нежно поцеловала его, признательная больше, чем могла выразить. Правда заключалась в том, что в эти последние недели с Генри я впервые за очень долгое время не чувствовала себя одинокой. Ни капельки.

– Позволь позаботиться о тебе, – сказала я, поглаживая его небритую щеку. – Если бы ты мог получить что угодно прямо сейчас, что бы это было? Не связанное с сексом, – поспешила добавить я.

Он ухмыльнулся, его глаза остекленели от усталости.

– Солнышко, я бы не смог, даже если бы захотел.

– Тогда чего бы тебе хотелось?

– Я бы помечтал о банановом хлебе из кафе «Мука», – пробормотал он, прижимаясь ко мне.

Я ухмыльнулась ему в ухо. Банановый хлеб оказался не тем, чего я ожидала, но пекарня находилась всего в двадцати минутах ходьбы от моей квартиры в Нижнем Роксбери.

– Я схожу и принесу его тебе.

– Ты не должна.

Я поцеловала его за ухом.

– Я хочу.

– Ладно. Было бы здорово.

Как этот мужчина может быть таким сексуальным и в то же время таким умилительным? Я быстро поцеловала его в губы и перелезла через него, чтобы встать с дивана. Он был настолько сонным, что перекатился на место, с которого я встала. Как всегда, меня переполняла искренняя привязанность к нему. Чтобы не разрыдаться, как эмоциональная нюня, в которую я превратилась в последнее время, я стащила покрывало со спинки дивана и накрыла его. Затем сняла с него ботинки и поставила их на пол возле дивана.

Не прошло и пяти минут, как я вышла из своей квартиры, чтобы купить Генри банановый хлеб.

Прохладный осенний ветер трепал волосы за спиной, и я подняла воротник пальто. В этом году октябрь выдался особенно холодным, и мои зрители были не в восторге от этого. Они писали мне в Твиттере во время телешоу, некоторые умоляли порадовать их хорошими новостями, другие проклинали, словно это была моя вина, что погода в начале осени выдалась паршивая.

Честно говоря, я не возражала против холода. Я ненавидела ветер и дождь, но мне нравилось, когда по утрам сухо, свежо, и прохладно. Особенно, если солнце светило как сегодня.

В «Муке» мне посчастливилось забрать последний банановый хлеб, и я прихватила несколько булочек с корицей для себя, хотя сегодня у меня не было времени сходить в спортзал и отработать их. Взяв кофе навынос, я могла описать свое настроение только как блаженно удовлетворенное. Сегодня был один из тех дней, когда каждая негативная мысль была погребена под наивной верой, что некоторые вещи действительно могут существовать в замершем режиме «чертовски охренительно».

Думаю, могла бы прожить весь день с этим чувством.

Но кое у кого были другие планы.

Грезя о будущих воскресеньях с Генри, я была потрясена встречей с реальностью, когда повернула за угол Вашингтон-стрит и столкнулась с крепко сложенным мужчиной.

Кофе, который я несла, вылетел у меня из рук, упал на землю и забрызгал нашу обувь и ноги.

– Черт, простите, – выдохнула я, когда мы оба инстинктивно отскочили.

Затем я посмотрела ему в лицо, чтобы еще раз извиниться. От страха слова застряли у меня в горле.

Квентин Джеймс хмуро разглядывал свои ботинки и брюки.

Он поднял взгляд, раздражение в нём смешалось с чем-то похожим на самодовольство.

– Не совсем так я планировал нашу встречу.

– Что ты здесь делаешь?

Громкий шум уличного движения за моей спиной привлек его раздраженный взгляд.

– Давай пройдемся.

– Лучше не будем. – Я сделал шаг назад. – Уйди с дороги.

– Разве так приветствуют бывшего возлюбленного? – он ухмыльнулся.

Глядя в его темные глаза, я удивлялась, как могла когда-то думать, что у него глаза поэта. Боже милостивый, какой же я была идиоткой! Раньше я считала, что он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, с идеальными густыми волосами, зачесанными назад, и пухлым ртом, как у брутального парня с обложки. Однако, казалось, его беспорядочный образ жизни оставил свой след, потому что на лице появились глубокие морщины, которых раньше не было, а волосы почти полностью поседели.

Раньше у него круглый год был ровный загар, теперь он выглядел бледным, а его скулы казались впалыми, словно он сильно похудел.

– Я думала, когда ты перестал звонить и присылать цветы, до тебя наконец дошло, что нам не о чем разговаривать, не говоря уже о примирении.

– О, мы оставили это в прошлом, – он прищурился, глядя на меня, – с тех пор, как ты начала распаляться на кого-то выше в пищевой цепочке.

Меня пронзила ярость.

– Для меня это никогда не имело значения, сукин ты сын.

Он цыкнул.

– Я бы на твоем месте не злил меня, дорогая. Все твои мечты о браке с Лексингтоном в моих руках.

Так же быстро, как вспыхнула от гнева, я внезапно промерзла до костей.

– Чего ты хочешь?

Квентин нахмурился.

– У меня были небольшие финансовые проблемы. Кое-какие карточные долги.

Я ждала, чувствуя, как внутри все сжимается.

– Я наблюдал, как твои дела идут в гору и подумал, может у тебя найдутся деньги помочь мне, но ты уже не та девушка с глазами лани, которую я помню. Так что я нашел деньги в другом месте.

Отвращение к тому, что я спала с этим мужчиной, человеком, который преследовал меня много лет только для того, чтобы получить от меня деньги, скрутило желудок.

– Так какого черта ты здесь делаешь сейчас?

– У меня снова неприятности. А ты, судя по всему, практически помолвлена с одним из самых богатых людей на восточном побережье.

В ушах зазвенело. Удивление. Неверие. Какого хрена?

– Серьезно?

– Давай не будем устраивать сцен.

Боже, он был таким скользким, мерзким засранцем! Как такое могло случиться, что его грязные руки коснулись меня?

– Ненавижу тебя.

– Мне плевать. – Он нетерпеливо вздохнул. – Я просто сразу выложу тебе всё. Мне нужно пятьдесят тысяч долларов. Ты вернешься в свою убогую квартирку и скажешь человеку, который в данный момент там находится, что у тебя неприятности и тебе нужны деньги. Если не сделаешь этого, я расскажу, кто ты такая на самом деле и на что способна.

Он следил за мной. За нами. Нахлынула тошнота, и только злость сдерживала её.

– Я ничего не сделала.

В его глазах горела ненависть.

– Мы оба знаем, что это неправда. Ты разрушила жизни. Почему ты должна попасть в сказку, в то время как остальные уничтожены?

Слёзы ярости жгли глаза и нос.

– Ты отвратителен.

– Я смышлёный. Есть разница. – Он отступил в сторону, жестом приглашая меня пройти. – У тебя сорок восемь часов, прежде чем я постучусь в твою дверь.

Бросив на него последний убийственный взгляд, я поспешила мимо, желая увеличить расстояние между нами, насколько это возможно. Остаток пути до квартиры я провела, оглядываясь через плечо и крича про себя.

Я не знала, что делать.

Что, черт возьми, я наделала?

Оказавшись дома, я обнаружила, что Генри все еще спит. Оставив его, отнесла выпечку на кухню, а затем тихо закрыла дверь в спальню, чтобы переодеть заляпанные кофе джинсы. Руки все время дрожали.

Я снова прошла в гостиную и села в кресло напротив Генри, прижав колени к груди.

Сейчас, глядя на него, не было никаких сомнений в том, что я буду делать. На самом деле, в этом никогда и не было сомнений.

Я не собиралась позволять себя шантажировать, кроме того, не планировала вымогать деньги у любимого человека.

Вместо этого, я наконец, столкнусь лицом к лицу с тем, с чем, как я всё это время знала, мне придется столкнуться.

Правдой о том, кем я была когда-то.

Не той девушкой, которой можно было бы гордиться, но я больше не она. Мне оставалось только надеяться, что Генри поймет. Что простит за боль, причиненную невинному человеку.

Не знаю сколько времени я так просидела, наблюдая, как он спит, с узлом в животе ожидая, когда он проснется, чтобы столкнуть нас в суровую реальность.

Наконец я услышала, как его дыхание изменилось, он издал легкий стон и медленно повернулся на диване. Сонный взгляд остановился на мне, сидящей в углу, и он потер лоб.

– Который час?

Я взглянул на часы на радио.

– Час тридцать.

Он снова застонал и сел, запустив руки в волосы.

– Я не собирался засыпать, – сказал он, зевая.

Когда я не ответила, Генри изучающе посмотрел на меня и мгновенно насторожился.

– Что случилось?

Мои губы задрожали. Меня всю трясло.

– Кое-что, – прохрипела я и прочистила горло, – кое-что произошло пока ты спал.

Генри отбросил покрывало и опустил ноги на пол.

– Что?

Я не ответила.

– Надия, ты белая как мел. Что случилось?

– Я ходила в «Муку» и купила тебе банановый хлеб. Он на кухне. А ещё взяла несколько булочек с корицей для себя, – бессмысленно сообщила я. – И кофе. Но он пролился, потому что… я кое с кем столкнулась. С кем-то, кого когда-то знала.

Генри в замешательстве нахмурил брови.

– С кем?

– Его зовут Квентин Джеймс. Профессор Квентин Джеймс. – Я отпустила колени и подалась вперед, судорожно выдохнув. – Генри... думаю у меня неприятности. Этот человек… – я посмотрела себе под ноги. – Он… я должна начать с самого начала.

– Надия, посмотри на меня.

– Не могу. – Слезы потекли из-под век. – Мне стыдно, я не могу смотреть на тебя и видеть выражение твоего лица, когда скажу тебе то, что должна сказать. Я... училась в колледже во Флориде. Одним из моих любимых профессоров был Квентин Джеймс, и на последнем курсе мы сблизились. – Я помнила тот день, когда мы встретились в его офисе, чтобы обсудить связи, которые у него имелись в сфере телерадиовещания во Флориде. Он был немного странным, вел себя рассеянно, и сначала я списала это на то, что он не так давно расстался с женой, он упоминал об этом пару месяцев назад. Когда я спросила, что случилось, он ответил, что понимает, это неправильно, но у него есть ко мне чувства. Я была так взволнована, так наивна. У нас завязался роман. Он сказал, что они с женой расстались и он влюблен в меня. И я, как идиотка ему поверила.

– Надия, посмотри на меня.

Я покачала головой.

– Это продолжалось несколько месяцев, а затем однажды ночью мы дурачились в его кабинете, когда кто-то вошел. Его жена. – Я закрыла глаза, вспоминая, как она была сокрушена болью, застав нас вместе. Её страдание. Её обида. И что еще хуже… – Его беременная жена.