Текст книги "Женитьба дядюшки Жиля (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Я слушаю тебя, – Мадлен села на лавку напротив Жан-Люка, рядом с Жакеттой. – У меня не так много времени, так что – переходи сразу к сути, пожалуйста.

– Мадлен, – он, как будто, не ожидал, что она сразу заговорит о деле и пару мгновений изучал её своими почти чёрными глазами, – возвращайся домой.

– Это куда? – поинтересовалась она.

– Ну… на улицу Сент-Этьен. А у тебя есть другой дом? – изумился он.

– Конечно. Варансон. И кто, как не ты, говорил мне – забирай свой выводок, и проваливай?

– Ну, я это, – он даже смутился немного как будто, – я же не всерьёз, как ты могла подумать-то! Я ж не думал, что ты сразу сбежишь! Если бы подумал, то и не сказал бы, веришь?

Мадлен не верила, но это было совершенно не важно. С чего это вдруг полный поворот? Он же прямо слюной брызгал, когда говорил, что теперь тут – его дом, и нечего в нём лавки просиживать и полы протаптывать, ни ей, ни девочкам.

– Ты был очень убедителен, – покачала она головой. – Извини, но – нет. Я не вернусь на улицу Сент-Этьен.

– Но ведь Вьевилли не будут кормить тебя всю жизнь, – пожал плечами Жан-Люк. – Погуляла – и будет. И девчонок возвращай домой – нечего им приживалками по чужим домам болтаться, они ж наши, тем более Аделин маг!

Ох ты ж, даже вспомнил, что Аделин – маг. В этом, что ли, всё дело?

А он тем временем продолжал.

– Ты вообще могла бы выйти замуж за одного из нас, кто тебе больше по душе!

Ну вот, приехали. Ещё только не хватало!

– Это за кого? За Оноре или за Гектора?

– Да за кого хочешь, – смутился он.

– Ни за кого не хочу, – отрезала Мадлен. – Говори уже, что надо, и разойдёмся.

– Да просто хотел попросить прощения и вернуть тебя домой. Дом-то без тебя тоже скучает, веришь?

Вот в это Мадлен была готова поверить без вопросов. Уж конечно, там некому командовать хозяйством, вот и заметили, что её нет!

– И девчонок твоих мы любим, на самом-то деле. Аделин уже скоро надо будет жениха искать, и что, ты, можно подумать, сможешь сама ей кого-то найти? А она маг, ей бы кого поприличнее, и не забывай, я служу при дворе, у меня больше возможностей, чем у тебя!

Мадлен похолодела – что, им нужна Аделин? С Жан-Люка сталось бы обещать её в жёны кому-нибудь, не прямо сейчас, конечно, но – в будущем. Деву-мага благородного происхождения могут взять и без приданого, смотря кто её захочет.

– До её замужества ещё много воды утечёт, – покачала она головой. – Нет, Жан-Люк, я не вернусь. Если ты не справляешься с хозяйством – найми ещё людей. Про Аделин забудь – мужа ей найдёт Жанно, и уж получше, чем мог бы ты. Про остальных – тоже забудь. Я желаю тебе доброго здоровья, и не желаю больше тебя видеть, – Мадлен поднялась, вынуждая его встать.

– Мадлен, ты что, обиделась? Ну так прости, я ж не хотел тогда тебя обидеть! Очень уж был расстроен тем, что Ангерран преставился. Мы ж всегда к тебе по-доброму относились!

Уж конечно, так по-доброму, что как вспомнит – так вздрогнет.

– Отправляйся, и я надеюсь больше тебя не встречать, – сказала Мадлен, направляясь к двери.

– Ты пожалеешь о своей строптивости, – он впился в неё взглядом, но куда ему до хромого принца!

Тот умеет, и его преосвященство Лионель умеет. А этот – нет.

– Ты сам всё решил, за меня и за девочек. Ступай.

Жан-Люк хотел было взять её за руку, но под взглядом Жакетты смешался. Сунул пальцы за пояс.

– Смотри, не передумай! Я с тобой по-доброму, понятно? Больше не буду!

– И слава богу, что не будешь, – припечатала она. – Идёмте, ваше высочество. Господа, Жан-Люк де Кресси уже уходит, – Мадлен кивнула стражникам у двери, – проводите его, будьте добры.

Подхватила её высочество Жакетту под руку и пошла в коридор. Одиль двинулась за ними.

А в их комнатах стоял дым коромыслом. Оказывается, какой-то неизвестный человек пробрался во внутренний двор, где гуляли дети, и пытался уговорить Луизу покинуть дом Вьевиллей вместе с маленькой Шарлоттой – за вознаграждение. Луиза обрушила на его голову всевозможные проклятья и позвала стражу, но тот сделал вид, что дурачок и ничего не знает. Правда, его всё равно увели.

Ну вот, час от часу не легче. Что это вообще такое и как дальше жить?

Жиль появился на пороге Пале-Вьевилль с племянником и де ла Моттом, и застал там суету. В полумраке караулки начальник стражи тряс какого-то парня, по виду – обыкновенного горожанина, таких во всякой лавке пять из пяти.

– Кто это и чем он вам не угодил, Севиль? – поинтересовался племянник, выпуская пару магических шаров для освещения.

– Понимаете ли, ваше преосвященство, этот оборванец пытался увести из дворца меньшую дочку сестры графа Саважа, с нянькой вместе. Хорошо ещё нянька сообразительная, крик подняла и стражу позвала. И я хочу узнать – зачем это ему понадобилось.

– Дочку госпожи Мадлен? Ту, самую маленькую? – не поверил Жиль.

Подошёл, взял парня за шиворот и встряхнул. С руками-то у него всё в порядке, чай, не ноги.

– Не уморите его совсем, дорогой родич, – заметил за плечом Лионель. – Давайте лучше расспросим его хорошенько.

О да, этот племянник – мастер расспрашивать хорошенько, он умеет. Ему можно в этом деле доверять.

Жиль вернул парня ногами на пол, но подумал, что если будет нужно – приподнять и встряхнуть можно всегда.

– Как тебя зовут? – спрашивал тем временем племянник обманчиво мягким голосом.

– Андре, – проговорил тот. – Андре Туссен.

– И откуда ты взялся на наши головы, Андре Туссен?

– Случайно, – начал было тот, но поперхнулся и закашлялся.

– Знаешь, Андре, кто я? Королевский дознаватель. А это знаешь, кто? – племянник кивнул на Жиля. – Королевский маг. Нам врать бесполезно. Говори, как есть.

Как есть оказалось мутно. У этого Андре Туссена был старший брат, а у брата – закадычный друг, и этот-то друг проживал и работал в Пале-Вьевилль – чистил и растапливал камины. Поэтому-то Андре смог проникнуть во дворец и передать Луизе, няньке на службе у госпожи де Кресси, что их с девчонкой очень ждут в доме на улице Сент-Этьен. И пообещать вознаграждение – если она с ним по доброй воле пойдёт и девчонку приведёт. А для чего то братьям де Кресси – про то ему неведомо, он человек маленький, всего-навсего ходит за конём господина Жан-Люка, и то его пока ещё не насовсем взяли и обещали в шею выгнать, если вдруг что не так.

А когда пойманный закончил говорить, то Севиль, начальник охраны, добавил:

– А ведь помянутый Жан-Люк де Кресси тут был, недавно только ушёл. Говорил с госпожой Мадлен, чего-то от неё хотел, кажется – чтоб к ним домой вернулась. Вроде угрожал под конец, так говорят те, кто был поблизости.

– И госпожа Мадлен пошла с ним говорить? – нахмурился Жиль.

– Пошла, – подтвердил начальник охраны. – Но не одна, а с дочкой вашего высочества.

О, и здесь Жакетта помогла, необыкновенная девочка, за что только господь наградил его такой чудесной дочерью!

– Значит, госпожа Жакетта обладает сведениями из первых рук, – заключил племянник. – С ней бы поговорить, а потом уже – с госпожой Мадлен. Не нравится мне вся эта деятельность господ де Кресси. Сами, можно сказать, выставили за порог вдову своего брата со всеми детьми, а теперь передумали? Как-то нехорошо это выглядит, да и является таким же, наверное.

– А с этим что делать? – кивнул Севиль на пленника.

– В подвал? – нахмурился Жиль.

– А зачем он нам в подвале? – усмехнулся племянник. – Ещё и кормить там его, паразита. Давайте лучше отпустим. Его не били, синяков и ссадин нет, вернётся он без девочки – вот пусть господа Кресси и думают, как он отсюда ушёл, что нам рассказал, а о чём смог умолчать. Можно ему даже небольшую денежку дать.

– Вы коварны, – усмехнулся Жиль.

– Какой есть, – поклонился племянник.

Когда за Андре Туссеном захлопнулась дверь наружу, Лионель сказал:

– И слежку за ним, немедленно.

Севиль кивнул, отдал распоряжение – и двое его людей выскользнули на улицу.

Теперь можно было разговаривать с дамами.

Жакетта пришла в гостиную сестрицы Катрин, где уже расположились и Жиль, и Лионель. Вежливо приветствовала тётку и кузена, оглядела Жиля, приложила два пальца к его правому виску. Очень своевременно – вернувшаяся было боль поутихла.

– Госпожа Жакетта, чего хотел от нашей гостьи болван Кресси? – сразу взялся за дело Лионель.

– Чтобы она вернулась домой. И он не обманывал – ему в самом деле этого хотелось, – усмехнулась Жакетта. – А госпоже Мадлен – вовсе нет. Что-то он говорил о том, что в доме без неё плохо, что её готов взять за себя любой из его младших братьев, и что он желает найти жениха для старшей дочери госпожи Мадлен, Аделин. Наверное, потому, что у девочки бесспорные магические способности. И под конец вправду угрожал – говорил, что сейчас с ней по-доброму, а больше так не будет. Госпожа Мадлен от всего отказалась и ушла, а его вывели.

Жиль просто кипел – какова наглость! Мало того, что эти  насекомые вообще поднимают глаза на госпожу Мадлен, так ещё и пытаются ею командовать! Он жалел, что сам не видел этого де Кресси – чтобы уже показать ему, на каком он свете, и где на этом свете его место по праву рождения.

Лионель оставался спокоен – истинный церковник. И дознаватель.

– Благодарю вас, госпожа Жакетта, за подробный рассказ. Нужно будет отдать приказание – чтобы никого из Кресси и близко к дому не подпускали. Мы не желаем их здесь видеть. А сейчас, я думаю, нужно поговорить с госпожой Мадлен. Родич, вы со мной?

Жиль подумал, что ему очень хочется пойти и поговорить с госпожой Мадлен. Но он предполагал, что вряд ли она обрадуется, увидев его – после вчерашнего-то. Поэтому…

– Я  вчера поступил с ней не слишком благородно, – вздохнул Жиль. – И сегодня разве что передал свои извинения.

Жакетта улыбнулась.

– Она их приняла.

– Вот и хорошо. Нет, если возникнет необходимость – я готов помочь ей любым возможным для меня образом. Но – только если возникнет необходимость.

– Пусть так, – усмехнулся племянник, – я буду иметь это в виду.

Луиза причитала. Одиль ругала братцев Кресси всех разом и каждого из четверых по отдельности, и живых, и покойного. Николь стояла с вытаращенными глазами, схватившись за голову и разинув рот. Шарлотта и Мари облепили Мадлен с разных сторон, и отцепить их можно было только под страхом смерти. Аделин сидела на полу, выпускала осветительные шарики и приговаривала: этот дядюшке Оноре по лбу, а этот – дядюшке Гектору за шиворот, а этот – дядюшке Жан-Люку в задницу. Мадлен не удержалась, рассмеялась, хоть и понимала – нельзя, с Аделин станется что-нибудь такое повторить в людях, и ещё сестёр подучить. Но так хотелось уже просмеяться или проплакаться – после всего, что обрушилось на неё за последние два дня. Или две недели. Или даже чуть больше… Но – не сейчас.

Мадлен смотрела и понимала, что у неё нет сил прекратить всё это буйство чувств вокруг. Поэтому просто смотрела, слушала – и немного смеялась.

– А почему только дядюшке Жан-Люку в задницу? Всем им в задницу, – со знанием дела громко сообщила всегда самая воспитанная из девочек, Мари.

 И надо же было, чтоб именно в этот момент постучался и вошёл его преосвященство де Вьевилль! Оглядел хаос вокруг. Камеристки замолкли, Шарлотта сильнее вцепилась в юбку Мадлен, Аделин от неожиданности уронила все свои шарики на пол.

Его преосвященство собрал их в ладонь и подмигнул Аделин.

– Госпожа Аделин, вы позволите мне зайти?

– А… да, – кивнула дочь. – Заходите.

– Девочки, ступайте, нам с его преосвященством нужно поговорить, – Мадлен попыталась быть суровой, но кажется, у неё не вышло.

Правда, помогла Одиль – собрала всех, больших и малых, и увела в комнату девочек.

– Госпожа Мадлен, с вами и детьми всё в порядке? – друг Жанно смотрел участливо.

– Да, благодарю вас, – торопливо кивнула Мадлен. – Располагайтесь, пожалуйста.

– Непременно, – улыбнулся тот. – Расскажите, что случилось сегодня. Я уже знаю кое-что, но пока не понял, кто всё это затеял и для чего.

– Да я сама не поняла. То есть понятно, конечно, что дом у них зарос, потому что некому слугами командовать, а сами они не разбегутся, ну так для этого можно нанять управляющего! А нет денег – придумать, где добыть. Пойти на службу к кому-нибудь – кто знатнее или богаче, в конце концов. Я-то зачем!

– К вам они привыкли, наверное, им сложно вообразить кого-то нового в своём доме. А вы, как я понимаю, решали все их насущные хозяйственные вопросы.

– Верно, – кивнула Мадлен. – Но раз уж на то пошло, Гектор или Оноре могут найти себе жён, уж наверное кто-нибудь может польститься на их благородное происхождение!

– Да и Жан-Люк тоже, – кивнул господин Лионель.

– Он – нет. Вы не знаете этой истории? – рассмеялась Мадлен.

– Нет, представления не имею, что там. Рассказывайте, госпожа Мадлен.

– Он как раз женился тем самым образом, около четырех лет назад. На незнатной, но богатой девице. Эдмонда – так её звали – принесла недурное приданое, но – в деньгах. Она надеялась на блестящую придворную жизнь, и думала, что милостью его величества её капитал преумножится, но всё оказалось совсем наоборот – на четверых де Кресси её денег было не так уж и много, потому что они как с цепи сорвались – понеслись заказывать себе новые наряды, покупать коней, играть в кости и карты, и что там ещё можно делать. Даже на ремонт городского дома не хватило, хоть я об этом и говорила, но кто бы меня слушал! И когда за пару лет от тех денег не осталось ничего, да так, что Жан-Люк заложил даже её жемчужные бусы, она взяла свои оставшиеся украшения и те деньги, что смогла найти в доме, и сбежала. Кажется – с кем-то из приятелей Жан-Люка по службе у графа де Февра.

– Ничего себе история, – качал головой господин Лионель. – И  что сказал по этому поводу господин Жан-Люк?

– Он был в ярости, – вздохнула Мадлен.

Почему-то все подумали, что в этом побеге виновата Мадлен, хотя они с Эдмондой даже и не дружили особо. Ангерран запер её в спальне, два дня не позволял её кормить и не давал видеться с девочками, а Шарлотта была ещё совсем крошкой, ей и двух лет не исполнилось. Если бы не Жанно, который заинтересовался, почему она не отвечает по магической связи, и явился к ним домой это выяснить – кто знает, сколько бы Мадлен так просидела. Жанно братья де Кресси боялись, поэтому выпустили её и тут же попрятались – чтобы не схлопотать, с его тяжёлой рукой они к тому моменту были знакомы – все четверо. Он против них обычно даже магией не пользовался – говорил, нет нужды.

Хорошо, что на свете есть Жанно. И его друзья.

– Знаете, госпожа Мадлен, у меня есть для вас предложение. Не отказывайтесь сразу, подумайте, – сказал господин Лионель. – У меня есть охотничий дом, он в полутора днях пути от столицы и очень хорошо защищён. Во время беспорядков там останавливались их величества, сейчас там гостит королева Рокелора с ближними дамами. Я предлагаю вам отправиться туда и некоторое время там побыть. У меня не бывает никакой светской жизни, там тихо, спокойно и очень уединённо. Вас и ваших девочек там никто не потревожит.

Что? Принять покровительство господина Лионеля? Вроде и нет в этом ничего предосудительного, всё же, он – лицо духовное, но… Вот прямо в его дом? С девочками?

– Но наверное… это не слишком удобно?

Он рассмеялся.

– Как говорит ваш брат, госпожа Мадлен, спать на потолке неудобно, простыни на пол валятся. И ещё кое-что делать – там же.

Ох, Жанно может сказать, это точно. Мадлен не удержалась, представила, рассмеялась.

Кажется, именно этого ей и не хватало – она смеялась и никак не могла остановиться, а потом ещё и заплакала. Господин Лионель взял её за руку и держал – просто держал, Жанно бы сделал так же. Нет, Жанно бы ещё обнимал и гладил по голове, а рыдать на груди у высокопоставленного духовного лица…

Впрочем, господин Лионель всё понял правильно, и Мадлен с удивлением обнаружила себя именно что рыдающей у него на груди. Отстранилась.

– Простите меня, ваше преосвященство.

– Не за что вам просить прощения, дорогая госпожа Мадлен. На вас обрушилось столько, что не всякий закалённый воин вынесет, а вы переносите все удары судьбы с большой стойкостью. Поэтому – подумайте.

Мадлен в растерянности взглянула на него. Лионель де Вьевилль – её ровесник, но – как будто старше даже и своего дяди-принца. От него пахло тайнами, загадками, большой властью, и где-то под всем этим дремала ещё и сила – большая сила, как у Жанно. Угрозой или чем ещё сомнительным или странным, подобно дяде-принцу, от него не пахло совсем.

– Я скажу вам… вечером. Хорошо? – пробормотала она.

– Хорошо, – улыбнулся он. – Не торопитесь, подумайте.

Совершенно светски поцеловал ей руку, стремительно поднялся и ушёл.

Мадлен умылась, вернула на голову свалившийся давным-давно чепец и пошла проведать девочек. Они смирно обедали – Николь командовала, а Луиза рассказывала им какую-то поучительную историю про трёх поросят, один из которых жил в домике из соломы, второй – из веточек, а третий – из камня. И когда волк пришёл съесть всех троих, они спаслись только благодаря каменному дому третьего брата. Так может быть, ей тоже надо отправиться в каменный дом и в нём переждать и волков, и непогоду, и что там ещё бывает?

Для уверенности она ещё попробовала вызвать по магической связи Жанно, и у неё получилось. Он был бодр, хоть и бледен, очень рад её слышать, и тут же велел рассказывать все новости. Она рассказала – всё, без утайки, о визите Жан-Люка и о предложении Лионеля – тоже. Жанно сказал не думать ни мгновения и соглашаться – дом отличный, дорога безопасная, её там не найдут никакие де Кресси, а потом уже и он приедет, и будет видно, что дальше.

И только когда они завершили разговор, Мадлен поняла, что ни слова не сказала о хромом принце и его сватовстве, потому что проклятые Кресси отодвинули всё это далеко-далеко. Ладно, ещё успеется. Они это ещё обсудят.

Лионель де Вьевилль, младший сын королевского маршала, коадьютор Льенского архиепископства и королевский дознаватель, был рад, что жизнь подкинула ему очередную загадку. Конечно, дел хватало и без того – и всякие мелочи, ежедневно происходящие при дворе, и дела графства Безье, требующие постоянного участия. И ещё в охотничьем доме гостит её прекрасное величество Маргарита, кузина Марго, и её хорошо бы навещать хотя бы пару раз в неделю. Она, конечно, уверяет, что совсем не скучает, но Лионель ей не верил – недаром её двор считался самым весёлым из всей королевской семьи. Уж конечно, ей не хватает привычных развлечений.

Но история с госпожой Мадлен и братьями де Кресси тоже требовала внимания и участия.

Конечно, в Пале-Вьевилль будет усилена охрана, и посторонних внутрь не пустят, даже если они чьи-то там друзья или, не приведи господь, родичи, кузены или малые дети. Но какова наглость-то – попытаться увести ребёнка с нянькой, можно сказать, на глазах у всех!

Когда Лионель допрашивал пойманного Андре Туссена, он поставил на него невидную простому человеку магическую метку – обычная слежка обычной слежкой, а самому тоже не лишним будет иметь возможность проследить – и, может быть, подслушать. Скажем, разговор того самого Туссена с его хозяином Жан-Люком Кресси, за конём которого парень, как оказывается, приглядывает. И даже если Туссен вернётся в дом на улице Сент-Этьен не сразу, от него ведь всё равно захотят доклад – где был, что делал, почему не преуспел. И если Лионель что-то понимал в людях – захотят как можно скорее.

В общем, так и произошло. Туссен из Пале-Вьевилль подался вовсе не к де Кресси, а домой, и стал уговаривать старшего брата куда-нибудь его спрятать, потому что де Кресси, мол, и сами впутались во что-то непотребное, и его туда же затянули. А он человек честный, бога гневить не хочет, и нарываться на Вьевиллей не хочет тем более, потому что он не дурак, и что де Кресси против Вьевиллей? И похоже, Вьевилли сильно заинтересованы в той вдове, что сбежала от де Кресси, так что пусть Жан-Люк сам с ними и бодается, если совсем страх потерял.

Всё это Андре Туссен изложил старшему брату и попросил найти ему какое-нибудь убежище, чтоб отсидеться – потому что найти могут как Кресси, так и Вьевилли. И если Вьевилли хотя бы знают, что он хотел им напакостить, но не успел, то Кресси не в курсе, как он попался. С другой стороны, могли бы и подстраховать его как-нибудь – в конце концов, не в домик лесника отправили, а в гнездо могущественных магов, могли бы и о какой-никакой защите позаботиться.

Лионель слушал и усмехался – надо же, какой сообразительный малый, просто сокровище! Только каким местом раньше-то думал, когда согласился проникнуть в то самое гнездо могущественных магов – своей головой или задницей коня Жан-Люка де Кресси?

До конца дня Лионель ещё узнал, что означенные де Кресси встревожились, когда Туссен не явился на улицу Сент-Этьен. Сначала Жан-Люк послал в дом его матери кого-то из своих людей, но тому не открыли, а потом – явился сам, да с отрядом, и пригрозил, что разнесёт дом по камушку, если его не пустят на порог. Пустили только после того, как тот поклялся именем своей матери, что не причинит вреда семейству Туссен, и – только его одного.

Жан-Люк сначала просто спросил – чего это его конюх не явился, как положено, работать – или его, как и обещали, выгнать взашей? Да ещё пустить слух, что приворовывает, чтобы его потом ни в один приличный дом не взяли?

Правда, тут за Андре вступился старший брат, и прямо сказал – что нечего парня в своих тёмных делах использовать, а особенно – против магов, против магов пусть господа де Кресси сами идут, раз такие смелые. Или, может, у них какая защита есть? Так надо было Андре ту защиту дать, прежде чем посылать его в рассадник магических чудовищ. Это ж надо было додуматься – сопляка отправить без ничего в дом маршала Вьевилля, да там даже последняя амбарная крыса магией владеет, это ж всем известно!

И похоже, что тот старший брат объяснял свою позицию не с голыми руками, потому что Жан-Люк как-то прямо удивительно не возражал. Вдруг пошёл на попятный, сказал, что вопросов к Андре не имеет. И вообще предпочёл бы, чтоб тот вернулся работать – потому что кто-то должен смотреть за его, Жан-Люка, конём. И может быть ещё за конями других братьев. Что это – желание отомстить на своей территории? Недостаток прислуги? Или ещё что-то, о чём Лионель пока не имеет никакого понятия?

Но ясно, как день, что нужно копать дальше. Следить за этим парнем, Андре – хотя бы ещё пару дней, следить за особняком Кресси – кто туда приходит, к кому и зачем, и за самими братцами Кресси тоже бы последить. За Жан-Люком – особенно. Лионель прямо жалел, что не застал его в Пале-Вьевилле и не одарил такой же меткой, как и его конюха. Но впрочем, не исключено, что он ещё появится на горизонте, там и поглядим.

И ещё как будто было что-то сказано, что-то важное, у Лионеля осталось ощущение, будто он это упустил. С другой стороны, если и в самом деле важное – ещё вылезет.

А пока – отправить госпожу Мадлен подальше от столицы и от двора. Упускать её из виду совсем не хотелось – всё же, какая-то тёмная с ней история, поэтому – нельзя ей ни в её Варансон, ни к госпоже вдовствующей графине в Саваж. Лучше уж поблизости, чтоб если что – далеко за ней не бегать.

Опять же, у дядюшки Жиля к ней, кажется, пробудился нешуточный интерес. А она, бедняга, отродясь ничего подобного не видела ни в девичестве, ни в замужней жизни, вот и пугается. Матушке прямо забавно смотреть, как всё это происходит – надо же, Жиль де Роган взялся играть по правилам, в его-то возрасте. Ничего, не маленький, разберётся. Оба они разберутся. Если Лионель что-то понимает в людях, то – у дядюшки очень неплохие шансы, просто нужно дать прекрасной даме возможность перевести дух. А то сначала такие перемены в жизни, а теперь – и вовсе хаос, тут не до ухаживаний и не до кавалеров, даже если обычных.

А дядюшку Жиля счесть обычным было никак нельзя.

И Лионель надеялся, что сестра Жанно сможет эту необычность оценить, и не просто рассудком оценить, а даже и влюбиться.

И отчего бы не помочь необыкновенному родичу и не очень-то счастливой красивой даме, сестре дорогого друга?

Лионель посмеялся, что становится похож на матушку – та тоже хочет, чтобы все вокруг были счастливы. И кузен Анри, и тот же Жиль, и Жанно Саваж, и его сестра.

Сестра, кстати, подумала – и согласилась принять его приглашение. Лионель подозревал, что решиться ей помог как раз Жанно, который не мог прибыть и присмотреть за всем лично, равно как и поставить на место зарвавшихся родичей Мадлен, но понимал, что в доме Лионеля её не достать.

Раз так, то можно вспомнить и о своём странном счастье, которое скрывалось от супруга в том самом охотничьем доме. И попросить Орельена помочь с порталом – для скорости.

Записку принесла доверенная служанка прекрасной Антонии. В ней значилось заносчивое: «Если вы любите меня так, как говорите, и как обещают мне ваши глаза, то вы найдёте путь для того, чтобы воссоединиться со мной».

Из сожжения записки Жиль устроил целое представление – для той горничной, конечно. В его руках полыхало пламя, оно меняло цвет, и в конце от желтоватого клочка бумаги не осталось даже пепла. Другое дело, что Жиль мог восстановить эту записку в любой момент… но о том ни прекрасной Антонии, ни её горничной знать было не обязательно.

Двадцатидвухлетний франкийский принц был принят в Ниалле, как то ему и подобало, королева Сибилла видела его не меньше чем женихом младшей дочери – старшая уже была к тому моменту просватана. Младшей же было лет восемь, что ли, до нормального брака – как до небес, да и сомневался Жиль, что отец, принц Людовик, согласится замолвить за него в этом вопросе словечко – очень уж нехорошо они в последний раз расстались.

Поэтому Жиль смотрел не на юную принцессу Теобальду, а на прекрасных дам здешнего двора.

И среди них первой была красавица Антония – муж её отправился куда-то с военным походом от имени её величества, а супругу свою без сомнений оставил под бдительным оком суровой королевы. Её величество Сибилла вдовела, но правила королевством твёрдой рукой. Сама она не давала ни малейшего повода заподозрить её в чём-то предосудительном, и от детей своих, и от приближённых требовала того же.

Поэтому супруг прекрасной Антонии спокойно отбыл на море, а она осталась дожидаться его возвращения в самой высокой башне королевского дворца. Та башня так и называлась – Башня Дам, потому что жили в ней придворные дамы – её величества и обеих принцесс. Дворец и так стоял на скале, возвышаясь над городом, а Башня Дам являла собой самую высокую точку дворца.

– Скажи, красавица, как я узнаю, в котором покое живёт твоя прекрасная госпожа? – Жиль глянул в глаза служанке так, как умел, чтобы ему ответили быстро и правдиво.

– На её окне будет свеча. Она всегда так делает, каждую ночь. Говорит – чтобы та свеча служила маяком для всех заплутавших кораблей, и может быть, кто-нибудь так же зажжёт огонь для её странствующего супруга.

Это было, конечно, очень мило, но лезть в башню снаружи Жиль не собирался.

– А как там с антимагической защитой? – спросил он.

Королевская семья Ниаллы – не маги, хоть и могущественны, как не всякая магическая династия. Но знают о магических искусствах не понаслышке – держат придворных магов обоего полу и разных умений.

– Я слышала, что магическая защита – на внешних стенах дворца. Вход в башню сторожат охранники, они обычные люди. Все маги стерегут покои королевы, принцев и принцесс.

Ну вот и проверим, усмехнулся про себя Жиль.

Первым делом он погрузил девчонку в сон – до рассвета. К этому времени он уже должен вернуться, что там делать-то так долго, придёт – и разбудит. А потом усмехнулся и изменил свою внешность. Глянул в большое зеркало – всё верно, никто не заподозрит в камеристке гостя с севера и мага, особенно если он не забудет активировать маскирующий силу амулет, вот и проверим, насколько хорошо он работает, это его недавняя придумка. А дальше он вспомнил ощущение от той записки – прекрасная Антония держала её в руках, это было бесспорно, он не мог ошибиться – и это ощущение должно было привести его прямо к ней.

Жиль выскользнул из своих комнат и прикрыл глаза. Тьфу, как же неудобны эти дурацкие юбки, как только женщины вообще в них ходят! Но он оказался прав – до спешащей куда-то служанки нет дела решительно никому. Дважды в глубине боковых коридоров он ощущал магов – но амулет работал исправно, на него не обратили никакого внимания.

Вход в Дамскую Башню охранялся.

– Что-то ты, Нанна, нынче припозднилась, – подмигнул кудрявый парень.

– Дела госпожи, – догадался опустить глаза Жиль.

– Госпожа госпожой, а о себе забывать тоже не след,  – он взял было Жиля за руку, и тут вся маскировка едва не полетела к чертям, потому что первой реакцией Жиля было – вывернуть ту руку, на пол наглеца да поддать, и для такого дела ему бы даже магическая сила не понадобилась.

Опомнился, сообразил, кто он, где он и зачем, шлёпнул охранника по руке, поморгал. Помогло, тот разжал пальцы, и – только Жиля и видели.

И потом добраться до самого верха башни было уже плёвым делом.

Он постучался и вошёл – вряд ли меж прекрасной Антонией и её камеристкой водятся какие-то дополнительные церемонии. И оказался прав – дама, несомненно, ожидала, и он услышал дивный голос:

– Ну как? Что он сказал, Нанна? Он хотя бы попытается?

– А если нет? – прошептал Жиль, не меняя пока облика.

– Я расстроюсь, – вздохнула красавица.

Она была одета в одну лишь сорочку из тончайшего полотна, её тёмные, как ночное небо, волосы были распущены по плечам и спускались ниже талии. Окно спальни и впрямь было распахнуто, а на подоконнике стояла горящая свеча.

– Не стоит, госпожа моя, – выдохнул Жиль, принимая свой обычный облик.

– Вы? – он не смог с ходу прочитать, чего больше было в том возгласе – удивления или удовлетворения.

– Я, госпожа. Видите – я преодолел все преграды, и я у ваших ног. От вас лишь зависит, уйду я отсюда счастливейшим из смертных, или же самым несчастным человеком в вашем прекрасном городе, – Жиль изящно преклонил перед ней колено, коснулся губами подола сорочки, а потом обхватил колени под тонкой тканью.

Прекрасная Антония только вздохнула – а он уже нёс её к постели, и там уже и поцеловал, и потом ещё раз поцеловал, и снял с неё эту сорочку, чтоб любоваться всеми изгибами молодого тела, и потом снова целовал – так, что ей захотелось самой раздеть его и добраться до всего, что скрывала многослойная придворная одежда. И Жиль не знал, что там у прелестницы с супругом, но ему она была несомненно рада – и он постарался только преумножить ту радость.

Но незадолго до рассвета любовникам пришлось расстаться, потому что Жиль помнил об оставшейся в его покоях Нанне. Антония поняла и не удерживала его, хоть и пыталась расспросить – как он пройдёт теперь мимо охраны, обычно дамы и их служанки ночами никуда не ходят. Жиль велел ей не беспокоиться и ничего не говорить Нанне, когда та придёт – пока сама не очнётся.