Текст книги "Женитьба дядюшки Жиля (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

И ей бы очень не хотелось, чтобы её девочки, попав на такой вот праздник, не знали, куда деваться от неловкости и неумения. Поэтому – нужно пробовать самой. Просто танцевать и разговаривать. Вдруг получится? А потом – учить их.

Жакетта в ответ заулыбалась, и рассказала – она тоже, оказывается, почти не умеет танцевать. Так вышло, она стала учиться совсем недавно. Как, граф Саваж не рассказывал госпоже Мадлен её историю? Значит, надо будет рассказать.

Объявили ту самую аллеманду, и тут же к ним подскочил граф Эскар, и раскланялся, и подал руку, предварительно коснувшись запястья губами – прямо как при дворе. Мадлен сделала реверанс и подала ему свою руку, тоже сначала поднеся её к губам.

Шаги в целом несложные, о них можно не думать. Можно присмотреться к кавалеру. Он темноволос, темноглаз, и не пожирает её взглядом, как принц, а поглядывает осторожно и изредка, но поглядывает, даёт понять – что она в центре его внимания. Одет роскошно – видимо, не бедствует. Жемчуг на дублете ровный и крупный, рисунок вышивки – прихотливый. Много колец на пальцах – и гладкие, и с рисунком, не видно, каким, и два – с камнем. И ещё от него пахло – не обычным запахом мужчины, пусть даже и следящего за собой, а вот прямо – какими-то притираниями. Как будто – немного цветочного масла, и ещё чего-то, в целом – запах гармоничный, но – какой-то сладковатый. И – этот наносной запах смазывал впечатление от его собственного. Любопытно. Интересный вариант. Ну да, некоторые придворные кавалеры даже глаза подводят, говорят – им это нравится. Покойный муж и его братья о таких говорили недобро, ну да они и к серьге в ухе Жанно поначалу попытались прицепиться, одного раза хватило, больше не заикались.

Мадлен не заметила, что танец закончился. Поняла только, когда её кавалер остановился и, не выпуская её руки, поклонился. Она спешно ответила – ещё подумает, что она совсем деревенщина. Впрочем, про неё пусть что хочет, то и думает. Пока. А вот девочкам уже совсем скоро нужны будут её безупречная репутация и какая-то основа для выхода в свет – там должны знать хотя бы её, Мадлен. Значит… никуда не уезжать, пользоваться добротой Вьевиллей и заводить знакомства?

– Госпожа Мадлен, дорого бы я дал, чтобы узнать ваши мысли, – улыбался Эскар.

Довольно хищно улыбался, если уж на то пошло.

– Они просты, как летний ветер – я думаю о дочерях, и о том, что старшей уже через несколько лет выходить в свет и представляться ко двору.

– Если ваши дочери унаследовали вашу красоту – то им просто не будет равных, – улыбался Эскар. – Может быть, теперь вы согласитесь прогуляться – хотя бы до фонтана во дворе и обратно? Ваши друзья вскоре вновь получат вас в безраздельное пользование.

Друзья? У неё? Нет у неё друзей, подумала Мадлен, и поняла – насколько это грустно. У отсутствующего здесь брата – есть, и она сейчас пользуется именно его дружескими связями – на благо себе и девочкам. А у Ангеррана друзей не было. Что он мог дать дочерям? Да ничего.

Но кажется, она отвлеклась и снова прослушала слова своего кавалера, а он, видимо, принял её молчание за согласие, и уже вывел её из зала во внутренний двор и вёл к фонтану. Сейчас там не было играющих детей, и вообще сгущались сумерки.

– Вы снова где-то в дебрях ваших мыслей, прекрасная госпожа де Кресси, – говорил он. – Вас совершенно невозможно очаровывать сладкими речами – вы их не слушаете. Может быть, с вами нужно быть откровенным?

– Будьте любезны, – она насторожилась.

Слова об откровенности обычно не означали ничего особенно хорошего.

– Вы очень красивы и вы свободны. За вашей спиной не стоит никакого злого мужа. Вы сама себе хозяйка, и можете сами решать – отвечать ли на предложение мужчины.

– Предложение? – нахмурилась она.

Вот ещё не хватало!

 – Я тоже свободен, и я восхищён вами, дорогая госпожа де Кресси. Я готов петь вам оды и дифирамбы, и не только петь – если вы позволите утешить вас в вашем суровом одиночестве. Уверяю вас, я достаточно искусен, чтобы вы быстро забыли вашего неуклюжего мужа – вряд ли он в любви был лучше, чем во всём остальном.

– Я не понимаю вас, – отрезала Мадлен.

То есть на самом-то деле она прекрасно всё понимала, но предпочитала, чтобы все вещи были названы своими именами. Чтобы потом никто не мог сказать – ах, я совсем не то имел в виду.

– Вы не можете быть настолько наивны, прекрасная Мадлен. Или вы наоборот – искушены? Хотите назвать всё прямо? Извольте. Вы прекрасны, и я хочу вас – сейчас. И потом тоже. В идеале – насовсем, но вдруг мы не устроим друг друга в любви? Вы свободны, и ничто не мешает вам попробовать. И никто. И я постараюсь не разочаровать вас, – он поднёс к губам её пальцы, легко дотронулся.

Именно чуть дотронулся – вовсе не так, как принц до того.

И его сладковатый запах стал настолько приторным, что Мадлен чихнула.

– Простите, господин граф. Я не хочу вас обидеть, но – нет. Между нами не может быть ничего.

– Отчего же? Вполне может. Позвольте себе захотеть – хоть немного, и дальше вам понравится, уверяю вас. Вы ещё будете просить меня повторить, вот увидите!

– Не хочу ничего видеть, и ни о чём просить тоже не хочу. Благодарю за танец, приношу извинения за всё остальное, – Мадлен вырвала руку из его пальцев и хотела было подхватить юбки – о проклятущие тяжёлые юбки! – и бежать к дверям в зал, но он перехватил её, прижал к себе и впился в её губы редкостно неприятным поцелуем.

Мадлен попробовала вырваться – не получилось. И тогда она вспомнила науку Жанно – несложное действие, которое можно выполнить, даже если у тебя руки несвободны. Только нужно расслабиться на мгновение, и…

Эскар, скотина, тут же воспользовался этим мгновением и принял его за сигнал к действию. Его поганый язык ткнулся ей в рот, а дальше она сосредоточилась и зажала ему нос, да так, что он тут же отпрянул от неё и принялся хватать воздух ртом, а ещё его дёрнули сзади и оторвали от неё совсем.

– Думать забудьте об этой даме, Эскар, – холодно произнёс хромой принц, держа его на некотором расстоянии от земли.

И при этом – не касаясь Эскара даже кончиком пальца.

Жиль понимал, что такие вот праздники существуют в том числе и для того, чтобы решать на них дела, что это не им придумано, и не им будет изменено. Но всё равно злился – сейчас бы сесть рядом с прекрасной Мадлен и побеседовать – просто так и ни о чём. Он не очень-то умел ни о чём, не слишком хорошо помнил, как флиртовать с благородными дамами, но был готов рассказывать забавные истории, которые когда-либо случались с ним – или на его глазах. Однако же, один из его парней, Сен-Мишель, принёс просьбу зятя – подойти переговорить, и следовало это сделать.

Маршала интересовало положение дел в графстве Безье – которое недавно по ходатайству означенного маршала плюс племянника Лионеля было передано во временное управление Жилю, племяннику Лионелю, как королевскому дознавателю, и ещё брату Мадлен Саважу, как супругу единственной наследницы покойного графа. Ну да, в Безье развёлся разбойничий притон – с лёгкой руки подлеца Антуана, который покойному графу даже и сыном-то не был, как оказалось, и как сам Жиль первым делом и выяснил. И они втроём, да ещё с госпожой графиней Саваж, в девичестве Безье, и с друзьями того Саважа – детьми великого герцога Фаро наводили там порядок пару недель назад. Навели, но – относительно. Антуан нашёл в процессе свой конец, из его офицеров тоже кого прибили, кого вздёрнули, потому что нечего разбойничать. Жаль, Саважа подстрелили, но это – рассчитанный риск, когда идёшь в бой, никогда нельзя знать, каким выйдешь, и выйдешь ли вообще.

Подошёл ещё и Лионель – правильно, он тоже лицо заинтересованное и во всём участвующее. Кто бы подумал, как живописна бывает жизнь коадьютора Льенского архиепископства!

Маршал, как оказалось, заинтересовался делом вот прямо сейчас с подачи короля и королевского совета – Жиль знал о запланированном на утро заседании, не знал только, что кому-то стукнуло в голову послушать про дела в Безье. Ну что – расскажем, даже и как есть можно рассказать, и племянник, кажется, думает примерно о том же. Лионель глянул на Жиля и принялся рассказывать – и походило это не на рассказ сына отцу, а на отчёт дознавателя королевскому маршалу. Кратко, без лишнего, сугубо по делу. Какие разрушения, скольких казнили на месте, кого сочли возможным приставить к делу.

Зять-маршал покивал, поблагодарил, сказал, что представил себе, что там, и пусть они завтра то же самое рассказывают королю и совету, а он, если будет нужно, поддержит. Можно было отправляться обратно в зал и расставлять силки на госпожу Мадлен. Жиль надеялся, что Жакетта и де ла Мотт не дали ей сбежать к детям.

Сбежать и не дали, но и не запрещали танцевать со всякими проходимцами! Жиль с изумлением увидел, как госпожу Мадлен ведёт в танце Габриэль д'Эскар – один из приближённых принца Генриха, младшего брата короля. Вот только ещё не хватало всяких смазливых юнцов из окружения наследника престола!

– Что это? – спросил Жиль у де ла Мотта, кинув на завершавшую танец пару.

– Госпожа Мадлен танцует с Эскаром, – подал плечами тот. – Лионель предупредил его, чтоб без фокусов.

Лионель предупредил – это хорошо, конечно, но Эскар – болван и наглец, и вряд ли станет слушать предупреждения. Точно – схватился за руку госпожи Мадлен и тащит её наружу, во внутренний двор, а там уже темновато! Жиль подхватил де ла Мотта – едва ли не за шиворот – и осторожно пошёл следом.

Вовремя, очень вовремя, потому что Эскар целовал госпожу Мадлен, а она, судя по всему, пыталась вывернуться из его рук.

Жиль дёрнул его, не задумываясь, просто чтобы оттащить от неё. И похоже, что она тоже добавила – потому что закашлялся и хватал воздух ртом, а вроде не должен был. Наша фея не так уж и беззащитна, какой хочет показаться? Хорошо, конечно, но чем она раньше-то думала, когда пошла с ним наружу?

И вот сейчас она стоит и закрыла лицо руками, а он висит в воздухе и дрыгает тонкими ножками – очень забавно, если кому такое нравится. Жиль полюбовался немного, а потом снял воздействие – и от неожиданности тот плюхнулся на дорожку. И приложился о булыжники – ничего, если маленькая девочка поплакала и пережила, то этот поганец тем более переживёт.

– Ваше высочество, – начал он было что-то возмущённо говорить, но его прервал появившийся из темноты Лионель.

Над ним висело несколько осветительных шаров, следом спешила Жакетта.

– А ведь вас предупреждали, Эскар. Проваливайте, чтоб я вас в этом доме больше не видел, – и смотрит так нехорошо, племянник умеет.

Тут Эскару только и оставалось, что подняться и податься к дверям в дом. Он разве что злобно оглянулся на них всех, а потом вдруг схватился за задницу и припустил по дорожке. Жиль оглядел своё воинство и сощурился на довольную рожу де ла Мотта.

– Что ты с ним сделал?

– Запустил пару жуков в штаны, – радостно сообщил тот, сжал ладонь, потом раскрыл и продемонстрировал усатого жука размером с пол-мизинца. – Съесть не съедят, но, может быть, покусают, и вообще мало счастья, когда у тебя в штанах что-то ползает.

– Где ты их взял? – изумился Жиль.

– В Лимее такие водятся, – подмигнул тот. – Здесь вроде тоже. Покажу в обмен на знание, где добыть розы в нужный момент.

Тоже тот ещё паршивец, но этот хотя бы свой паршивец.

Эскар скрылся в доме, Лионель и Жакетта переглядывались и смеялись, госпожа Мадлен так и стояла, закрыв руками лицо.

– Позвольте вам помочь, – догадалась первой Жакетта.

Подошла к Мадлен, взяла за руки, убрала их от лица и принялась поправлять платье – шнурки там и завязки, и причёску, и всё это с невозмутимым видом, ну да, она же горничной была, она умеет. Всё-то она умеет, чудесная девочка.

А госпожа Мадлен вздохнула и расплакалась. То есть всхлипнула. Жиль махнул де ла Мотту – проваливай, мол, но недалеко – и они с Лионелем тоже пошли в дом.

– Госпожа Мадлен, он как-то повредил вам? Если так, то я его наизнанку выверну, а потом уже отправлю к его принцу, – нахмурился Жиль.

– Нет, нет. Благодарю вас. Я сама не справилась бы. Я не умею, – проговорила она.

– Никто не умеет, кроме Анжелики, – пожала плечами Жакетта. – Для того с нами мужчины.

– Я не думала, что он… вот так сразу.

– И не думайте, госпожа Мадлен, – Жиль шагнул к ней и подал руку. – Если позволите сопровождать вас – то никто другой и глаз поднять не посмеет.

Она вздохнула и приняла руку, а Жакетта ободряюще ей улыбнулась. Можно идти, там как раз зовут на ужин.

За столом Жиль усадил госпожу Мадлен возле себя. И следил, чтобы у неё всё время что-нибудь было и на тарелке, и в бокале. И любовался её красивыми руками и тем, как изящно она ест. Она же не поднимала взгляда и разве что благодарила.

А после ужина они с де ла Моттом должны были развлечь гостей фейерверком. Предложил накануне Орельен – и оказалось, он уже такое делал. Прикинули, чем можно удивить, хоть бы и магов – и оказалось, что на пару они могут довольно много и довольно красиво. Просто звёзды, искры и разнообразные цветы, и ящерицы-саламандры, и ещё какие-то огнеупорные твари, и пара драконов, выдыхающих пламя – отчего нет, в ночном тёмном небе вся эта ерунда выглядит просто отлично. Гости зятя-маршала пришли в восторг и хотели ещё, но Жилю не было дела до них – он смотрел на госпожу Мадлен. Она смотрела восторженно, и на Орельена, и – что более ценно – на него. И рука её не дрожала, и сама она улыбалась.

– Очень красиво, ваше высочество. Спасибо, виконт, это было незабываемо.

Жиль улыбнулся – и пустил пригоршню сияющих звёздочек кружиться вокруг неё, сверкать на её волосах, рукавах, юбке. А потом ещё – пёрышки, лёгкие и пушистые. И кажется, это было правильно – такого восхищённого взгляда, таких сияющих глаз он у неё не видел, да и наверное – ни у кого не видел. Другие гости постепенно ушли обратно в зал, а она – не торопилась.

Он не заметил, как привычно потянулся к ней – не руками, нет, подвластными силами притяжения, чтобы приманить, привлечь, опутать и уже не выпустить. Она и не заметила – любовалась сверкающими огоньками.

А потом… взгляд в глаза, и он чуть было не поцеловал её – или всё же попробовал? И тут же – жёсткий блок. Как по голове получил, честное слово, даже в глазах потемнело на мгновение, и на ногах не удержался.

Великий Жиль де Роган сидел на мощёной булыжником дорожке и смотрел, как прекрасная Мадлен убегает в дом. Голова раскалывалась, перед глазами плясали искры, он не мог не только подняться, а даже и просто смотреть в одну точку, и чтобы та точка не шаталась.

Ничего, Жакетта же поможет, наверное – успел он подумать перед тем, как окончательно потерять сознание.

На следующий день Мадлен не показывала носа из спальни. Разве что утром вышла девочек поцеловать – да и всё. Даже завтракать не стала, кусок в горло не лез. И наружу велела передать, что нездорова.

Вообще, конечно, нужно было как-то себя собрать – а то что это такое, совсем рассыпалась. Нужно почитать и пошить с Аделин и Мари. Нужно позвать Шарлотту и довязать с ней шнурок на вилке, из которого потом сплести ей пояс. Да просто нужно самой дочитать книгу, или закончить вышивку на воротнике для своей новой сорочки, всё больше пользы будет.

Но не получалось ничего, вот совсем ничего.

Вчерашний позор… о, она-то думала, что позор – это когда Жанно отлупил Ангеррана прямо во дворце, на виду у толпы любопытствующих придворных. Но нет, там не только она была причиной. А здесь…

Сначала кошмарный граф Эскар. Зачем только она ему сдалась! И почему он такой непонятливый – сказала же, что он ей через порог не нужен, к чему вот это всё? Ей уже не семнадцать лет, за спиной не стоит отец, который говорит, что так правильно, так надо и не отказывай возможному жениху, смотри поласковее. И кстати, замуж-то граф ей не предлагал, только переспать. Тьфу. Называется – попробовала потанцевать и поговорить с чужим мужчиной! Не умеет – нечего и начинать. У неё что, на лбу написано, что с ней так можно?

И надо же было такому случиться, чтоб спас её хромой принц! Да как спас-то – у того графа проклятущего только пятки сверкали. И принцесса Жакетта тут же стала помогать, и его преосвященство. Хорошо ещё, что больше в саду никого не было, но наверное же смотрели в окна!

А принц… Мадлен сначала было выдохнула, потому что подле него и впрямь безопасно. Человека, который с лёгкостью может так поднять тебя над землёй, что ты только ножками дрыгать и сможешь, мало кто захочет иметь среди врагов. На неё поглядывали, но – не подходили. И не просили принца представить её. И это было – замечательно.

Ещё лучше оказался фейерверк, который принц устроил на пару с Орельеном де ла Моттом. Такой красоты она отродясь не видела, и пожалела только, что девочек рядом нет, им бы точно понравилось, особенно Аделин, она бы непременно захотела научиться так же.

А после, когда все разошлись… вот это было самое тяжёлое. Когда всю эту красоту принц обрушил на неё, будто она какая королева или фея, которой это нужно. Что уж, она и не думала, что такое может быть с ней – и роза, и чудесное спасение от негодяя, и звёздочки эти золотистые! Но…

Принц посмотрел на неё так, будто она – и не человек вовсе, а сокровище в сундуке, и протянул к ней руку, и она глянула в его глаза – и не смогла противиться силе притяжения. В тот момент он мог делать с ней, что угодно, она была бы только рада. И ни одной мысли о том, что будет после, что они здесь не одни, что вокруг – чужой дом и где-то её дети!

Мадлен не поняла, что случилось потом, но – будто она была связана с ним натянутой нитью, и эту нить перерезали. Она не удержалась на ногах, он, правда, тоже, но её подхватил де ла Мотт, хотел куда-то там отвести, но она вырвалась и убежала. Теперь уже – к себе. Не видеть ужасного принца, не слышать его голос, и чтобы за руку он тоже не держал!

К счастью, платье не пострадало. Одиль помогла раздеться, лиф и юбку аккуратно сложили на стул, развязали все шнурки и ленты, осталось только отдать. Но пока Мадлен не чувствовала себя в силах выйти – ни сама, ни отправить Одиль со своим поручением.

И неизвестно, сколько бы она ещё так просидела, но дверь отворилась, и смущённая Одиль пропустила в спальню Жакетту де Роган. Что ей тут надо?

– Здравствуйте, госпожа Мадлен, – улыбнулась принцева дочка. – Господин Жиль прослышал, что вам нездоровится, и послал меня вам помочь. Вы позволите? Я целитель, я умею.

Дочь принца – целитель? Впрочем, почему бы и не быть дочери принца целителем?

Госпожа Жакетта села на табуретку возле постели, взялась за одну руку Мадлен, потом за другую – но в этом не было ничего особенного, просто слушала ток крови. Взялась за виски, положила ладонь на лоб – тоже что-то слушала.

Пахла она хорошо. Было там какое-то непоколебимое спокойствие, как у принцессы Катрин, и жизнерадостность юности, и влюблённость – наверное, так она ощущается, когда у других, не у тебя. Ну да, у госпожи Жакетты есть жених, наверное – по сердечной склонности, у него ж ничего нет.

– Госпожа Мадлен, я не вижу ничего особенного, кроме упадка сил. И, кажется, упадка духа.

– Всё так, – кивнула Мадлен. – Наверное, завтра я буду в порядке.

– Господин Жиль просил передать вам свои извинения – он не должен был пытаться привлечь вас к себе магическим путём. Вы ему очень нравитесь, – улыбнулась принцесса. – Он не очень знает, как вам понравиться, вот и делает… разное.

– Он… желает мне понравиться? – изумилась Мадлен.

Никто в этой жизни не  желал ей понравиться. Все приказывали или требовали.

– Да, это правда. Его немного заколдовали, – улыбнулась госпожа Жакетта, – он не может причинить вам вред, или попытаться заставить, поэтому он может выглядеть глупо или странно. И вчера в итоге ему досталось ещё поболее, чем вам. И даже сильнее, чем Эскару от него.

– И кто это такой смелый, что заколдовал его?

– Анжелика. Супруга вашего брата. Наверное, единственный человек в мире, от кого он такое стерпел.

Всё это звучало странно – супруга брата, заколдовала принца, чтоб не причинил ей вред. Что вообще происходит?

– Понимаете, господин Жиль – он вообще неплохой человек. Он просто всю жизнь прожил, не как ему положено по праву рождения, а как пришлось, потому что как положено – ему было скучно. Вот он и развлекал себя… как мог и как умел. А как все люди – не умеет. Не держите на него зла, пожалуйста.

– Я… я не держу, – всё это звучало очень странно. – А почему вы называете его – господин Жиль?

– Я ещё не привыкла к тому, что у меня есть отец, – рассмеялась госпожа Жакетта. – Мы познакомились совсем недавно.

– А… ваша матушка? – неужели умерла?

– Она благополучна, спасибо. Мои родители никогда не были женаты. Моя мать была служанкой в замке Безье, и ещё – бастардом, единокровной сестрой покойного графа Флориана. Сейчас она – супруга нового управляющего замком. Я выросла служанкой, и была камеристкой госпожи Анжелики. А потом познакомилась с господином Жилем, когда госпожа Анжелика и граф Саваж отправились в Безье, поговорить с её братом, и попались в ловушку господина Жиля недалеко от замка Акон. Он признал меня дочерью и одобрил мой план – учиться в Фаро, и скоро я это сделаю. Мы поженимся с господином Орельеном, и после свадьбы вместе с ним отправимся туда

Вот как, оказывается! Принц признал дочь от служанки и выводит её в свет, как бывает-то! И вся его родня её приняла. Конечно, дочь – маг, но всё равно!

Может быть, он не такой уж нехороший человек? Просто… не как все? Так ли это плохо?

Даже если и не плохо, но – страшно. Вчера, когда он заморочил ей голову фейерверком, и заглянул в глаза – она  почувствовала себя перед ним абсолютно беспомощной, ещё хуже, чем перед Ангерраном – тот-то был понятен, а от этого неизвестно, чего ждать. Не зря говорят – глаз на мужчину не поднимать. А на мага – и вовсе.

Поэтому… примем извинения и сделаем вид, что ничего не было.

Наутро Жиль с трудом разлепил глаза. Вот, теперь он знает, как бывает, когда идёшь против магической клятвы. Кошмарная Анжелика, втянула его дьявол знает во что! Тьфу, зачем он только связался с этой сестрой Саважа, раз с ней так трудно? Зачем она вообще ему нужна? Мало ли незамужних или вдовых особ в приличных семействах? Нужно было всего лишь попросить сестрицу Катрин подыскать кого-нибудь подходящего, и вообще самому можно не участвовать в процессе, такая знатная и влиятельная дама решит всё сама, без его участия. Невесту можно впервые увидеть в церкви перед обрядом и поселить в доме, а то и вовсе увезти в Акон, и пусть себе там живёт, как привыкла, только родит ему ребёнка – или двоих детей. И всё, хватит авантюр.

Хорошо, что вчера Жакетта и впрямь смогла помочь, а то кому-то пришлось бы ещё тащить домой его бесчувственное тело. И так сестрица Катрин охала и кудахтала, и предлагала никуда не спешить, а остаться у неё. Нет уж, зализывать раны лучше дома!

Жиль пришёл в себя довольно быстро, но сил не было совсем. И поэтому дома он просто вытянулся на кровати, и позвал его милость Котальдо, тот, как всякий приличный кот, обладал целительскими умениями. Хоть сначала и пришлось вытерпеть облизывание лица, шеи, рук и всего, до чего зверь дотянулся шершавым языком, но потом стало легче. И ещё после того, как Жакетта сняла головокружение и боль.

Но утром хочешь или не хочешь, а надо подниматься и отправляться ко двору. Заседания государственного совета происходили не так часто, чтобы их пропускать, да и вообще не следовало давать повод для высказываний о здоровье и возможностях придворного мага, коли уж угораздило угнездиться при дворе.

А это значило – влить в себя чашку арро и Жакеттины отвары, умыться ледяной водой, надеть на себя все эти дурацкие придворные расшитые штуки и громоздиться на Вихря при помощи охраны и де ла Мотта с Аккареном.

Тем временем Жакетта рассказала новости – кажется, она успела их получить от племянника Лионеля. Госпожа Мадлен тоже нездорова – что, и по ней прилетело? Только ещё не хватало! Жиль очень попросил Жакетту сходить и разузнать, что с госпожой Мадлен. И помочь, если в том возникнет необходимость.

А потом уж нужно было спешить во дворец.

На удивление, совет прошёл спокойно, разве что удивил вылезший из-под какого-то камня, как та змея, Филипп де Безье, младший кузен покойного графа Флориана, возжелавший себе графский титул. Правда, против него выступили единым фронтом – и зять-маршал поддержал, и племянник-коадьютор не остался в стороне. Мол, подождём выздоровления Саважа, послушаем ещё и его соображения. А у него таковые, надо полагать, будут. И вообще, глянуть на этого Филиппа посуровее – он-то не маг, нарываться не будет. У них в семье вообще с магическими способностями сложно – один в поколение, и не более того. И в поколении Филиппа это был покойный Флориан, друг-приятель Жиля, ныне, увы, покойный. А в следующем – его чудесная Жакетта, племянница Флориана. Для остальных Безье магия оставалась тёмным лесом – и хорошо.

А страх потеряют – пусть лишний раз посмотрят, что осталось от стен замка после магической атаки Анжелики де Саваж. Прелюбопытное зрелище. Конечно, ту стену следует заменить, но это когда ещё будет, а пока – отличное напоминание всем, что нечего разбойничать, и нарываться тоже нечего.

А вот после совета Жиля качественно взяли в осаду. Какая холера прослышала о том, что он к кому-то там сватался, да какое вообще кому собачье дело до него и его жизни? Нет, полезли, как мухи на мёд. Или… не на мёд. Помянутая супруга Саважа высказалась бы определённее и жёстче.

Сначала в дворцовом коридоре ему, конечно же, совершенно случайно встретилась баронесса де Тье, и при ней хорошенькая дочка  – прямо товар лицом, что называется. Дочка, как оказалось, звалась Агнессой, и страсть как хотела послушать о его, Жиля, странствиях. При этом сама девица отчётливо заворачивала голову на рыжий хвост Аккарена, и если кого и хотела послушать, так именно его, и вовсе не о чьих-то там путешествиях, а о вполне конкретных вещах, совсем иных. Да-да, на де ла Мотта придворные девицы голов не заворачивали, оценить этого талантливого разгильдяя могла только добрая душа вроде его Жакетты. И ладно.

И на самого Жиля – тоже не заворачивали. Разве что – потаращиться на страшилище, которое откуда-то там вылезло и теперь вдруг придворный маг. Не был бы Роган, как понимал Жиль, не бывать ему тем самым придворным магом, король и его братья любят если не красавцев, то хотя бы просто обычных приличных людей. А мадам Екатерину сыновья слушают далеко не всегда.

Жиль кивнул Роберу д’Аккарену и велел – проводить благородных дам, куда скажут, потом доложиться, и там будет видно, что дальше. Девица Агнесса прямо расцвела от радости – как немного надо такой девице для счастья, честное слово.

А чуть позже объявился граф Валис, провалиться б ему на этом месте. У него, кто бы мог подумать, на попечении племянница. Шестнадцати лет, прекрасна, как рассвет и что там ещё говорят в таких случаях, мечтает выйти замуж за такого достойного мужчину.

Жиль примерно представил, что может подумать о нём ещё одна дева шестнадцати лет. Что-то вроде того, как сказала Мари де Кресси, средняя дочка госпожи Мадлен – как скоро он её съест и не подавится. Поэтому он сурово спросил Валиса – маг ли его племянница. Ах, нет? Ну, тогда он ещё подумает, потому что подходящих дев без способностей в столице пруд пруди. А ему бы, честно говоря, мага.

Жиль говорил всё это совершенно спокойно – у Валисов в семье магов отродясь не было. И у родни их не было. Так что – Валис обойдётся.

Ну, а ему можно отправляться дальше, то есть – домой. Потому что ноги всё ещё плохо держат, и голова слаба, и вообще поспать бы, после вчерашнего.

Но на улице его ждал племянник Лионель. Он передал повеление своей матушки и дорогой старшей сестрицы – явиться на обед.

Жиль сообщил де ла Мотту, что отправляемся в Пале-Вьевилль, а поскольку он уже послал туда с утра Жакетту – тот только обрадовался. И они направили коней на площадь святого Ремигия.

Зашла Одиль, и рассказала странное – к Мадлен пришёл Жан-Люк де Кресси, очень просит разрешения с ней поговорить. С чего бы это вообще?

– Ты не спросила, что ему нужно? Он ведь первым сказал, чтоб я убиралась в Варансон, – изумилась Мадлен. – Понимаете, это мой деверь, он теперь старший из братьев Кресси, – пояснила она не успевшей уйти Жакетте. – И я не могу вообразить, о чём с ним разговаривать.

– Может быть, вы оставили в том доме что-то из своих вещей, и он их вам принёс? – хмыкнула Одиль.

– Да наверное оставила, очень уж спешно мы собирались. Но почему сегодня он вдруг обо мне вспомнил? – продолжала недоумевать Мадлен.

– Давайте, я схожу с вами, – предложила Жакетта. – Я не боевой маг, но умею кое-что из защиты. Он не сможет причинить вам вред. А вы узнаете, что от вас хотят.

Вот так. Принцесса-то не только целитель!

– Хорошо, госпожа Жакетта, – согласилась Мадлен. – Давайте сходим – с вами и с Одиль. Где он?

– Его не пустили дальше входа, раз он не пожелал приветствовать хозяев, – усмехнулась Одиль. – Не велено. И позвали меня – узнать, что он хочет. А он захотел говорить с вами.

Мадлен надвинула чепец посильнее на голову, чтоб никто ничего не подумал, глянула в зеркало – ничего особенного, только синяки под глазами, и сказала – что готова идти.

Недалеко от парадного входа в Пале-Вьевилль была устроена гостиная – для таких посетителей, которых было нежелательно приглашать внутрь, или если они вдруг сами не желали идти к хозяевам. В такой гостиной и сидел сейчас Жан-Люк де Кресси – крепко сбитый малый тридцати девяти лет, не худой и не толстый, по сравнению с покойным Ангерраном у него и брюха-то почти не было. Он обычно не забывал с утра пройтись по волосам гребнем – как-никак, бывал при дворе чаще других, и старался одеваться поярче и поприличнее остальных. Что значит старался – «Мадлен, зашей рукав! Мадлен, у меня оторвалась эта клятая завязка, наверное, ты в прошлый раз плохо её пришила! Ангерран, у меня порвались штаны и кончились деньги!» Иногда, впрочем, его покровитель при дворе, главный ловчий граф де Февр, давал ему денег, и тогда он командовал – сшить ему новых сорочек и сходить с ним к портному, чтобы заказать новый дублет или шоссы. Если не пропивал и не проигрывал всё раньше, конечно.

И сейчас Жан-Люк сидел на лавке и нетерпеливо барабанил пальцами по небольшому столику. О да, дублет ему никто не чистил, и сапоги – тоже. Нет, у Мадлен не находилось добрых слов в адрес этого брата её покойного мужа.

– Добрый день, Жан-Люк, – кивнула она, входя. – Ты знаком с её высочеством Жакеттой де Роган?

– Приветствую вас, – он услышал титул, подскочил, будто его булавкой укололи, и раскланялся. – Здравствуй, Мадлен.