Текст книги "Женитьба дядюшки Жиля (СИ)"
Автор книги: Салма Кальк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Как же они тогда подати-то собирают, – усмехнулся Жиль.
– Как-то, очевидно, собирают. Я не лезу в дела нашего финансового ведомства, и полагаю, что кардинал Тальер способен с ним справиться без помощи армии. Впрочем, говорят, что казна переживает не лучшие времена.
– Ещё бы – и королевство переживает не лучшие времена. Почему никто до сих пор не придавил принца Марша? Без головы его армия развалится достаточно быстро.
– Займись, – вздохнул родич, подливая настойки. – Если ты думаешь, что у королевства одна голова, и та разумная – увы, я тебя разочарую. Мадам Екатерина, несмотря на весь свой ум, женщина, и не все готовы воспринимать её всерьёз. А его величество неспособен сам спланировать даже свой собственный день. Поэтому – что есть и как есть. Но если ты расскажешь её величеству о своей идее, да с интересными примерами, как ты можешь – возможно, она и согласится на тотальный пересчёт всех магически одарённых подданных. Если поймёт, какая от того может быть польза. Лично ей и укреплению династии.
– Лично ей – вряд ли. К слову, она желала получить в своё распоряжение мою Жакетту – личный целитель ей, видите ли, занадобился. А я дал ей от ворот поворот – нечего, девочке замуж надо и учиться. Так что она может меня и не послушать.
– Вот и скажи – чем больше магов выявить, тем больше целителей среди них отыщется. Глядишь, и ей какой-нибудь подойдёт. Кстати, а что думает госпожа Жакетта? Она согласна учиться и замуж?
– На удивление – да. Правда, она сама выбрала жениха, но тут уж я их обоих неволить не буду. Только надо бы добыть что-нибудь для него, а то совсем нищий, куда это годится. Должен ведь вырасти в весьма приличного мага.
– Вообще, всю эту развесёлую молодёжь нужно поощрить за смелые и решительные действия во время недавних беспорядков. Я и не думал, что сами справятся, а ведь справились – и короля спасли, и Рокелора поймали. Ну и положили сколько-то еретиков. И твоему будущему зятю вполне можно что-нибудь пожаловать. Но будет лучше, если о нём замолвим словечко не только мы с тобой, а кто-нибудь ещё.
– Например, твой младший сын или мой племянник?
– Например, – согласился маршал. – Кстати, ты виделся с племянником?
– Пока нет. Не уверен, что он обрадуется, если я появлюсь на пороге Лимея и пожелаю ему доброго здоровьица. Но – ещё надеюсь встретиться.
– Да, было бы неплохо, – согласился маршал, и разлил последние капли настойки. – За успех?
– За него.
– Ты не один приехал, я надеюсь?
– Нет, с охраной.
– Вот и славно. Послезавтра приходи сам и приводи всю свою молодёжь при параде – на праздник. Отдаём Лионеллу, точнее, ещё пока не совсем отдаём, только показываем, но уже скоро отдадим совсем, нынешней осенью. Пусть молодёжь повеселится.
Жиль изложил молодёжи соображение о необходимости повеселиться, пока означенная молодёжь грузила его на коня. Наверное, при этом они про себя ругательски ругались, но Жилю до того дела не было. Доедут домой – там Жакетта полечит проклятущую ногу.
Жакетта, как самая послушная дочь на свете, уже была дома. Выслушала и про ногу, и про праздник, и – только улыбнулась. Сказала камердинеру Венсану снять с Жиля сапоги, и пошла за какими-то волшебными притираниями, от которых стопа болела меньше. Позвала его милость Котальдо – пусть полежит возле больной ноги. Зверь отнёсся к просьбе весьма серьёзно, пришёл, потёрся об хозяйские ноги и позволил положить больную стопу на свою большую тушу и почёсывать себя пальцами.
– Жакетта, а ты знакома с госпожой Мадлен, сестрой Саважа, самой младшей?
– Нет, – покачала она головой. – Я только слышала о ней от госпожи Анжелики. А что? Она для чего-то нужна?
Жиль прямо задумался – нужна ли. Строптивая она какая-то, смотреть на него не хочет, руки выдёргивает, дай ей волю – всё время бы за детей пряталась. Но как же она красива, когда заинтересованно смотрит!
– Я буду тебе очень благодарен, если ты с ней познакомишься на празднике послезавтра. И расскажешь мне о своём впечатлении. Чтобы мне проще было понять – нужна или нет.
Он не рассказывал Жакетте ни о своих намерениях в отношении этой дамы, ни о магической клятве. Может быть, надо?
Наутро Мадлен ещё не закончила завтрак с девочками, когда в их покоях появилась принцесса Катрин. Её сопровождали две служанки с подносами – хозяйка дома явилась пить заморский напиток арро со своей гостьей. Девочкам были предложены засахаренные фрукты, и они с восторгом принялись уничтожать лакомство. Мадлен кивнула Луизе – пусть забирает их всех вместе со сладостями в их комнату, а как съедят – то могут отправляться гулять в сад, только, бога ради, ни с кем не драться и с ног никого не сшибать. По возможности.
– Мадлен, вы, наверное, ещё не успели примерить на девочек платья? – смеясь, просила принцесса.
– Нет, ваше высочество, – Мадлен опустила глаза.
Не жаловаться же на её брата!
– Представляю, Жиль вчера совсем заморочил вам голову. Я верно понимаю, он предложил выйти за него замуж?
– Да, – Мадлен по-прежнему не отваживалась поднять глаза от чашки.
– И вы этому предложению не рады, – улыбнулась принцесса. – Знаете, я тоже не уверена, что обрадовалась бы, предложи мне такой вот Жиль замужество. Но он не так плох, как может показаться, правда. Скажите, Мадлен, а что вы вообще думаете о возможном повторном замужестве?
Что она думает? Да ничего не думает. Оглянуться не успела и ничего понять тоже не успела, как возник этот самый Жиль де Роган.
– Я… Если честно, я не успела ещё подумать. Наверное, прошло слишком мало времени. Я надеялась, что Жанно сможет проводить нас с девочками в Варансон, но он не смог.
– И что бы вы там делали, если не секрет?
– Жила, – улыбнулась Мадлен. – Дела замка в порядке, хоть он и совсем небольшой.
– Это очень хорошо, что в порядке. Но каково вам будет – жить в одиночку? А если какой-нибудь сосед решит, что вы – лёгкая добыча, и достаточно привлекательны для того, чтобы взять вас в жёны, не спрашивая на то вашего согласия? Как там вообще с соседями? Вы знаете?
– Нет, – покачала головой Мадлен. – То есть, знаю – понаслышке. Мой управляющий докладывает мне обо всех значимых новостях. Но лично я с соседями не знакома.
– Я бы не советовала вам появляться там без солидного мужчины за вашей спиной. Ради вашей же безопасности.
– Понимаю, – вздохнула Мадлен.
– Или… вы глубоко любили вашего супруга, и пока ещё не готовы думать о другом мужчине?
Ну вот ещё, любила, глупости какие. Да хоть кого спросить, тут же расскажут, что там была за любовь.
– Не могу сказать, что любила. Просто… родители сочли, что старший из Кресси – достаточно хороший вариант для младшей дочери небогатого графа.
– И вы были послушной дочерью, – кивнула Катрин. – Тогда сейчас вам просто необходимо прислушаться к себе и своему сердцу. Или… к своему телу, – усмехнулась принцесса, – тело, бывает, нам тоже неплохо подсказывает. А что до Жиля – знаете, он не умеет ухаживать за дамой так, как это принято. Он не ваш брат – не станет носить вам розы, рисовать картинки и петь песни. И он, кажется, вообще не понимает, почему франкийские дамы только и делают, что отказываются выйти за него замуж, такого прекрасного. Но если вдруг вам понравится то, что он говорит или делает – не отказывайтесь с ходу от его предложения. Он защитит вас и ваших девочек от всех врагов, и не даст скучать ни мгновения.
– Я… я не знаю, есть ли у меня враги. Раньше не было.
– Нет – и хорошо, – не стала спорить принцесса. – И я понимаю, что не на Жиле одном свет клином сошёлся. Завтра на празднике будет много приличных кавалеров, присмотритесь. У мужа в целом отличные офицеры, дураков он не держит. И давайте подберём вам наряд.
– Нет, благодарю вас, не нужно, у меня всё есть, – замотала головой Мадлен.
Но переубедить принцессу, если она собралась что-то сделать, было невозможно. Во всяком случае, Мадлен даже и не представляла, с какой стороны там ещё можно подступиться. Её высочество позвала Одиль и велела показывать хозяйский гардероб. Та показала всё, от сорочек до чепцов, принцесса внимательно осмотрела и похвалила Мадлен за хозяйственность и бережное отношение к вещам, но тут же заявила, что всё это совершенно не годится для того, чтобы выходить в люди. Раньше, когда она, Мадлен, была супругой одного из Кресси, её наряды были на его совести, а теперь она под покровительством Вьевиллей, и должна выглядеть соответственно. Увы, сшить новое уже не успеют, но подогнать что-нибудь – возможно. Тем более, что вот этот алый корсет и такая же нижняя юбка – просто отличные, теперь на них нужно подобрать платье.
Принцесса взялась за прицепленное к поясу зеркало и велела кому-то прийти. А пока это кто-то шёл – рассматривала и нахваливала вышивки на одежде Мадлен. И говорила, что ни она сама, ни её дочери, ни, тем более, её невестки так не умеют.
Пришла суровая дама в возрасте матушки Мадлен, и принцесса изложила ей задачу – красивое платье на завтра. Хорошо бы такое, чтобы подчеркнуть и медовые волосы, и тёмные глаза. Дама, оказавшаяся местной портнихой, с ходу сказала, что зелёное бы, но готовой ткани нет, даже если не украшенной, есть чёрный бархат – расшивали для госпожи Шарлотты, но она сказала, что ей пока не нужно, ей бы лиловое, его и сшили, а чёрное вот – лежит.
Тут же было отдано распоряжение доставить тот чёрный бархат и примерить, Мадлен даже слова сказать не успела. И оказалось, что это полностью готовая юбка, расшитый, но не собранный лиф, готовые, но тоже не собранные полоски для рукавов и чепец-арселе, всё это вышито серебряной нитью и мелкими жемчужинами. У Мадлен никогда в жизни не было такого роскошного платья. Принцесса же знай, командовала – здесь подтянуть, тут убрать, причёску завтра сделаем, сумочку на пояс изготовить из остатков ткани. Портниха и призванные ей в помощь три девушки только кивали и соглашались.
Правда, когда они ушли, её высочество призналась, что просто давно уже никого никуда не собирала. Наряд для Лионеллы на завтра давно готов, свадьба уже бы и состоялась, но – помешали беспорядки, жених был в армии. Увы, ей не удалось поучаствовать в свадебных сборах Анжелики де Безье перед венчанием той с её, Мадлен, братом – а это, как она понимает, было бы любопытно – насколько она, Катрин, вообще представляет себе ту Анжелику. И рассказала, что по слухам, её супруг притащил обоих – Анжелику и Жанно – в церковь чуть ли не за уши, чтобы не целовались тайком по углам, а делали это, как венчанные супруги. Мадлен представляла Жанно, которого маршал за ухо тащит жениться, и смеялась – ну да, маршалу-то не откажешь.
А принцесса пожелала ей бодрости духа и наконец-то откланялась, но предупредила – что завтра пришлёт людей помочь собраться на праздник.
Да что ж такое, Мадлен на свадьбу так не собирали, как на этот совершенно чужой праздник! Но принцессе не возразишь, как и её супругу. Поэтому – выдохнуть и принять, как подарок судьбы.
Ещё один подарок, точнее, целая коробка подарков, стоял со вчера у неё в спальне. Мадлен попросила Николь сходить за девочками и Луизой, и когда те пришли, достала коробку и принялась вытаскивать оттуда и показывать отданные принцессой наряды. Конечно, у девиц разгорелись глаза, и они тут же захотели всё примерить. Примеряли до обеда, и трудно сказать, кто больше радовался – Мадлен или девочки, или их камеристки. Почти все платья пришлись впору, и красивые башмачки – тоже.
– Ну вот, мама, теперь если ты надумаешь выходить замуж, нам хотя бы есть, что надеть на твою свадьбу, – сообщила Аделин. – А то вдруг ты вправду выйдешь за принца!
– Меня уже выдали за принца? – поинтересовалась Мадлен. – А кто три дня назад называл его чудовищем?
– Ну так принцев-то много, вдруг ты красивого найдёшь, – пожала плечами Аделин. – А тот, хоть и чудовище, рассказывает интересные вещи. Вчера помог мою палку заколдовать. Правда, я думала, из неё будут вылетать молнии, а он сказал, что раз я сама пока молнии не умею, то их и не будет. А будет только шарик. Но я и шарик сегодня опробовала на Франсуа, он испугался и убежал.
– Ты опять задираешь мальчиков? – страдальчески сморщилась Мадлен.
Франсуа – это внук маршала, младший сын господина Эжена и принцессы Клод.
– А чего они меня играть не берут? – пожала плечами Аделин. – Взяли бы – я бы к ним не заедалась.
И эту логику было ничем не перешибить, увы. Мадлен со страхом думала, что будет, когда Аделин сравняется шестнадцать, и ей придёт время искать жениха, но до этого момента оставалось ещё восемь лет. Что-нибудь да придумает.
А пока нужно было убедить деву снять принцессино платье и сложить его обратно в коробку – например, до завтра, там, говорят, для всех детей сделают какое-то отдельное развлечение.
Сестрица Катрин очень любила устраивать праздники – сколько Жиль её помнил. У неё всегда всё было красиво, пышно, торжественно и волнительно. Вот и сейчас – ну подумаешь, жених к девчонке приехал, но Катрин улыбалась и говорила – эти дни в родном доме Лионелла должна запомнить на всю жизнь. Что бы ни случилось в её жизни – у неё за спиной семья, она не одинока. Мы с ней, мы за неё. И пусть все это видят и мотают на ус, и мой любимый будущий младший зять – первым номером, усмехалась она.
О да, у Катрин уже есть один зять, наследник герцога де Лока, и он по струнке ходит. А обеих невесток она по-хозяйски подгребла под крылышко и опекает, даром, что и одна, и другая из правящих семейств, обе сёстры королей. Но для Катрин обе принцессы теперь были дамами из семьи Вьевилль, и это значит – обе они должны быть веселы, счастливы и благополучны, потому что их благополучие – это благополучие внуков Катрин, и точка.
Зять-маршал посмеивался, что ни за что не стал бы воевать с таким противником, как богоданная супруга. И благодарил бога за то, что Катрин ему супруга, а не кто другой.
В большом зале Пале-Вьевилля сегодня было всё – и накрытые столы, и цветы, и музыканты, и толпа гостей. Жиль прибыл во главе небольшой армии и подумал ещё, что может быть зять-маршал не был так уж неправ, когда сосватал ему троих парней в свиту. Сейчас с ними, да с Жакеттой и с её женихом – он выглядел внушительно. Они приблизились к голове зала, приветствовали хозяев дома и счастливую пару – кажется, и вправду счастливую, юная племянница сияла так, что никто не сомневался – она идёт замуж за этого парня с большой охотой. Жакетта тоже так светится, когда смотрит на своего нищего виконта.
Жиль даже устроил небольшое показательное выступление – не фейерверк, фейерверк они потом сделают с де ла Моттом, когда стемнеет, но просто видение счастливой и богатой жизни для жениха с невестой. Для него ничего сложного, а всем понравилось, племянница даже подскочила со своего места и бросилась обнимать Жиля – так она была довольна. А её матушка усмехалась и говорила – девы-то у нас не иначе как от Анжелики де Саваж набрались таких изумительных манер. Жакетта услышала и захихикала – да-да, именно от неё. Но она хорошая, а сейчас ей вообще трудно – муж тяжело ранен, выздоравливает, а её саму приняли в школу боевых магов, где очень-очень нелегко. Парню-то нелегко, а девчонке – особенно. Правда, тут влез де ла Мотт и сказал, что Анжелика того и хотела, и вообще – она сильная, как пять парней, справится.
И дальше можно было отойти и заняться своими делами.
Свои дела почему-то были не видны, наверное – снова куда-то спрятались. Жиль внимательно осмотрел зал… и чуть не упал, хоть и опирался на посох. Мадлен де Саваж, тьфу, де Кресси стояла совсем рядом с хозяевами дома и сегодня она была невыразимо прекрасна. Видимо, загребущие руки Катрин дотянулись и до неё. А что – живёт в моём доме, значит – моё.
Никаких белых чепцов и скромных платьев. Чёрный цвет ткани подчёркивал стройную фигуру, платье плотно облегало высокую грудь, медовые волосы струились на спину из-под драгоценного арселе – вот как эта штука называется. Эх, коснуться бы тех волос, пропустить меж пальцев, и обхватить ту талию, и чтоб глаза смотрели не в пол, а на него… Впрочем, сейчас глаза смотрели именно в пол, и с этим следовало что-то сделать.
– Так, армия. Жироль и Сен-Мишель свободны, пока, Аккарен и де ла Мотт при мне. Не кривитесь, отпущу тоже, но чуть погодя. Жакетта, что можно подарить прекрасной даме?
– Цветок? – улыбнулась Жакетта. – Граф Саваж тайно дарил Анжелике розы, это было очень романтично.
– Тайно не хочу, роз не захватил. Впрочем, где-то же они есть, правда? – Жиль подумал, что знает на свете пару-тройку мест, где в эту пору года должны быть цветущие розы.
Конечно, эти места довольно далеко от Паризии, но – кто ж сказал, что будет легко? Раз он не догадался с утра послать того же де ла Мотта в цветочную лавку, то теперь ему и отдуваться.
Жиль зажмурился, сосредоточился, вспомнил кое-какие свои упражнения в доставке мелких предметов из точки А в точку В… и у него в ладонях материализовался цветок. Что характерно, роза. Настоящая – с лепестками, запахом и, чтоб её, шипами. Белая.
– Как вы это сделали? – де ла Мотт широко распахнул глаза и разинул рот.
– Потом покажу, – отмахнулся Жиль. – Ты вот лучше скажи – белую розу ж лучше подарить девице?
– Наверное, – пожал плечами тот, балбес никому ничего не дарил.
Даже из чужих садов не таскал, подобно помянутому Саважу.
– Тогда это тебе, – Жиль протянул розу Жакетте. – Пристрой куда-нибудь. Куда там девают розы – в шапку, в причёску, ещё там куда.
Жакетта ойкнула, напоровшись на шип, облизала руку и спрятала нос в цветке. Судя по всему, она была довольна. Можно повторять.
– Сейчас добудем ещё одну. Не белую. Экзотически красивую, – сказал Жиль и протянул руку.
Роза образовалась, но она была голубая. Вот прямо голубая – очень нежного оттенка, как глаза Жакетты.
– Где вы их берёте? – почти простонал де ла Мотт. – Тоже хочу так!
– Потом, – отмахнулся Жиль. – Где беру – там уже нет. Наверное.
Этот цветок подойдёт для Катрин. Для его интереса снова нужна другая. Надо конкретизировать условия задачи.
Третий вариант получился бордово-красным, и оказался крупнее первых двух. Да, с этим уже и подойти не стыдно.
Впрочем, манёвр был сложносоставным, и зять-маршал, наверное, оценил бы. Потому что сначала Жиль прошествовал к сестрице Катрин и осчастливил её промежуточным результатом эксперимента, а потом уже подошёл к объекту своего интереса.
– Приветствую вас, прекрасная госпожа Мадлен. Вы знакомы с моей дочерью? Её зовут Жакетта. Это её жених, виконт де ла Мотт. Виконт д’Аккарен – мой человек. Возьмите, этот цветок для вас, – Жиль поклонился, как мог учтиво, вообще он никогда не забивал себе голову всеми этими поклонами и прочей чушью.
Но ведь понадобилось же!
Госпожа Мадлен сделала изящный реверанс и приняла розу – с улыбкой.
– Благодарю, ваше высочество. Очень красивый цветок.
И снова опустила взгляд в пол. Жиль уже был готов брать её под руки и вести куда-нибудь, чтоб хоть как-то разговорить, но распорядитель торжества объявил, что сейчас немного танцев, а потом торжественный ужин. И первый танец по традиции – павана.
Отлично, просто отлично! Павану он вышагает, тут нет ничего сложного.
Жиль оглядел своё войско и обнаружил, что хитрец де ла Мотт уже сбежал и вместе с Жакеттой становится в колонну.
– Госпожа Мадлен, вы составите мне пару на этот танец?
– Вы… готовы танцевать? Ваша нога позволит вам?
– Позволит, – ответил он так, чтобы пресечь все возможные разговоры.
Вот ещё, про ногу его болтать! Нога и нога, он ходил этой ногой по таким местам, что всем бы здоровым добраться без потерь.
Д’Аккарену не повезло – он остался сторожить посох Жиля, цветок госпожи Мадлен и лавку.
Мадлен едва вынесла сборы на праздник – да что это такое, в самом-то деле!
Принцесса Катрин прямо с утра прислала некую госпожу Онорину – даму средних лет в идеально накрахмаленном чепце, её чёрные глаза на круглом лице смотрели строго и требовательно. Она оглядела Мадлен, будто Мадлен была куклой, позвала Одиль, привлекла ещё каких-то служанок и начала распоряжаться – ванну воды, принести то и это, и прочее.
Мадлен отмочили в нескольких водах – и просто в воде, и с каким-то молочком, и с травами, и она уже даже не понимала, с каким дьявольским зельем. Но надо отдать даме должное – она знала, что делала, кожа Мадлен стала необыкновенно мягкой, пахла приятно, а все лишние волосы всё равно что сами убрались. Тьфу, это-то зачем, там-то кто на неё вообще смотреть будет?
Потом Мадлен уложили на кровать, сказали закрыть глаза, и положили на лицо пропитанную чем-то пахучим ткань, у неё даже голова заболела от запаха. Она попробовала сказать об этом госпоже Онорине – но та только отмахнулась, пройдёт, мол, ничего страшного. И потом ещё намазала чем-то лицо, и отдельно – веки.
Кисти и стопы натёрли чем-то жирным, сверху замотали в ткань, снова велели лежать спокойно. И правда, толк был – размягчились все мозоли, тут их аккуратно и срезали. И поскребли пятки чем-то шершавым.
А потом стали издеваться над волосами. Чем-то намазали, накрутили на тряпки, завязали узелками и принялись сушить магически. Мадлен тоже так умела, очень полезно, потому что девочкам после купания проще как раз высушить волосы руками, чем просить их спокойно посидеть у камина и подождать, пока само досохнет.
Кажется, где-то в процессе разрешили поесть. А потом ещё девочки пришли с прогулки, и по команде госпожи Онорины их быстро переодели в красивые платья, хорошенько расчесали волосы и отправили к госпоже Шарлотте, которая взялась устроить развлечение для всех живущих во дворце детей. Обычно во время одевания кто-нибудь капризничал, не Аделин, так Шарлотта, а тут госпожа Онорина только глянула – и все капризы кончились, не успев начаться. Мадлен подумала – надо бы выучить такой взгляд, полезно.
Платье прибыло в сопровождении двух девушек, которые принялись ловко одевать Мадлен. Самая красивая её сорочка – вышитая, и кружево она тоже сплела сама. Одобренные вчера принцессой низы – корсет и юбка. Подушечка – приподнять юбку на бёдрах. И невероятное платье из заморского бархата, само по себе как произведение искусства.
Хорошо ещё, что матушка подарила на свадьбу ниточку жемчуга и серёжки. И что Мадлен удалось сохранить украшения от хищных лап покойного супруга и его братьев.
Дальше принялись раскручивать тряпочки на волосах. И под пальцами госпожи Онорины невероятным образом струились золотисто-медовые локоны, подумать только, как бывает-то, Мадлен всю жизнь была уверена, что с такими локонами – только родиться. Их осторожно расправили, чем-то помазали и угнездили сверху драгоценный чепец. И показали ей в большое специально принесённое зеркало – что получилось.
Да это не она, так не бывает. Это кто-то незнакомый. Её ж родные дети не узнают!
Оказывается – ей подвели глаза и накрасили ресницы, и чем-то помазали лицо, чтобы казалось белее и ровнее. И губы сделали алыми, вот ужас-то! Все же будут на неё пялиться!
Но… красиво, очень красиво. Мадлен и не думала, что её можно сделать такой красивой. Теперь она хотя бы это знает. И стало понятнее, почему госпожа Шарлотта всегда прекрасна, а её высочество, несмотря на свои годы, весьма молодо выглядит.
И уже пришло время спускаться в большой зал. Мадлен взяла с собой Одиль – мало ли, что, вдруг что-то развяжется или потеряется, кто будет её спасать? Она ж совсем не привыкла ходить в таких платьях! Как же все они – женщины Вьевиллей – справляются? Даже самые юные, такие, как Лионелла и Франсуаза?
Лионелле было шестнадцать, и она шла замуж с радостью – сияет, смотрит на жениха, глаз не сводит. Наверное, они знакомы давно и понравились друг другу. Дева вообще была красива, а сегодня второй такой прелестной просто больше не было. Мадлен с чего-то подумала ещё, что рыжую масть господина маршала унаследовали только две дочери – Шарлотта и Лионелла, а все сыновья и самая младшая дочь Франсуаза пошли в её высочество, золотоволосые и сероглазые. И сейчас у Лионеллы было прелестное зелёное платье, отлично гармонирующее с её рыжими кудрями – настоящими, не как у самой Мадлен.
И ещё Мадлен вспомнила себя перед свадьбой – испуганное нечто, которому и в голову бы не пришло улыбаться жениху. Наверное, предчувствовала, что замужняя жизнь – не сахар и не мёд. Впрочем, у сестрицы Мари иначе – они с её бароном вечно переглядываются и перешёптываются, и говорят друг другу что-то, более ни для кого не предназначенное. А женаты уже тоже почти десять лет – это ведь на свадьбу Мари тогда притащились Кресси в качестве друзей жениха и прямо там решили сосватать последнюю незамужнюю дочь графа Саважа за самого старшего из четверых.
Никто не живёт так, как другие, но всё – по-своему.
И эта умная мысль никак не поясняла, как дальше жить самой Мадлен.
А потом думать стало резко некогда, потому что к ней подошёл его высочество Жиль де Роган собственной лысой персоной, да не один, а с кучкой молодёжи. И в руках он держал розу – очень красивого тёмно-красного цвета и огромного размера. Где только взял такую, Мадлен отродясь таких крупных роз не видела. Поклонился, поздоровался и преподнёс эту самую розу – и что теперь с ней делать? Красивая, конечно, но куда её?
Мадлен осторожно понюхала цветок – очень нежный запах. Тем временем принц представлял пришедших с ним – оказалось, это его дочь с женихом, жених был смутно знаком, а вот о дочери Мадлен ничего не слышала. Он вдовец? Дочь была типичная девица из Роганов – очаровательная блондинка с серо-голубыми глазами, и у неё в руках тоже была роза – неужели папенька и о ней заботится, или всё же жених?
Вот ведь, и не сбежишь – невежливо, и роза красивая. И что дальше?
А дальше объявили начало танцев и павану, и принц, ни мгновения не раздумывая, пригласил её. Мадлен изумилась – с больной ногой? Он, правда, ответил резко, видимо, уже устал отвечать про эту самую ногу, но – ещё скажут потом, что она принца уморила!
Впрочем, в том, чтобы станцевать павану, и впрямь нет ничего сложного. Роза осталась на лавке, и второй сопровождавший принца парень остался её сторожить. Надо будет потом попросить Одиль унести цветок в комнату.
Танцевал принц сносно – двигался легко, правда – не с той ноги. И его это совершенно не заботило. Идёт – и хорошо. Держит Мадлен за руку, легко поглаживает ладонь. Потом ведь она опять полночи не уснёт, будет выискивать на запястье его следы! Но, к счастью, танец оказался коротким, дальше объявили гальярду, и её-то уже никто из них танцевать не стал. Мадлен, сказать правду, и не умела. В её жизни балы встречались нечасто, и обычно она ограничивалась тем, что не требует искусства – бранлями, той же паваной, или, на худой конец, аллемандой. Это Жанно умеет и гальярду, и вольту, и южные новомодные балетти, но он учился не дома, он учился в своих дальних странствиях и при принце Анри, племяннике принца Жиля.
Принц Жиль раскланялся – и смотрел при этом на неё так, что ей было очень не по себе. Ну вот почему он на неё так смотрит? Не на всех ведь, это к ней как репей прицепился!
К счастью, его куда-то отозвали, он извинился и отбыл – вместе с одним из сопровождавших его молодых людей. Остался второй – жених дочери – с той самой дочерью.
Правда, дочь вела себя совсем не заносчиво, а ровно и дружелюбно – как принцесса Катрин или любая из её дочерей. Породу не скроешь. Она сообщила, что её жениха зовут Орельен, и что он друг Жанно. Ну конечно, и ещё с ними ходил младший принц Роган, племянник Жиля. Вроде бы этот молодой человек не отличался запредельной знатностью или большим богатством, как он умудрился заполучить принцессу в невесты? Впрочем, не важно. И он, оказывается, искусный маг, несмотря на юный возраст. Может быть, всё дело в этом?
К ним подошёл побеседовать его преосвященство Лионель, и молодёжь тут же засыпала его вопросами – как там Жанно. Тот рассказал, что навестил его накануне, он постепенно поправляется, ему разрешают вставать с постели и ходить, но – совсем недолго. С ним Марсель и госпожа Лика.
Про эту самую госпожу Лику – Мадлен не сразу поняла, что речь о супруге Жанно – спрашивали ничуть не меньше, чем про брата. Его преосвященство со смехом рассказал, как та сдавала экзамен в какую-то магическую школу – ей не поверили, что она что-то там умеет, потому что не мужчина, и пришлось доказывать. И она доказала, и теперь там учится. Тут Мадлен подумала, что тоже может поддержать беседу – и рассказала, что девочки вспоминают Анжелику до сих пор и очень хотят повидаться с ней снова, потому что она рассказывала какие-то интересные сказки. Принцесса, её жених и его преосвященство переглянулись и рассмеялись, и согласились, что Анжелика может рассказывать ещё какие сказки.
А потом возле них возник какой-то весьма щёгольски одетый кавалер, и попросил господина Лионеля представить его неизвестной прекрасной госпоже.
– Госпожа де Кресси – сестра Саважа, – пояснил его преосвященство медовым голосом. – Советую вам, Эскар, быть осторожнее.
Неизвестный кавалер вздохнул.
– Конечно же, ваше преосвященство, – тот выглядел кротким и добронравным. – Я буду очень вежлив с прекрасной госпожой. Могу ли я пригласить её на танец?
– Госпожа Мадлен, это Габриэль, граф Эскар, он служит его высочеству Генриху. И, очевидно, желает с вами танцевать.
– Благодарю, – вздохнула Мадлен. – Но не уверена, что смогу составить пару – я не знаю объявленного танца.
Всех пригласили на что-то, Мадлен неизвестное, и в первой паре стояла сияющая Лионелла де Вьевилль со своим женихом.
– Тогда, может быть, следующая аллеманда? А пока прогуляемся?
– Благодарю вас, я не расположена гулять.
– Тогда я подойду к вам перед танцем, – граф Эскар поклонился изящнейшим образом и отошёл.
Может быть, позабудет? Или найдёт другую жертву? Тем временем рядом появилась Одиль, Мадлен отдала ей цветок и велела унести в спальню, там поставить его в воду и возвращаться.
– Мы присмотрим, госпожа Мадлен, – подмигнул ей виконт де ла Мотт. – Он будет с вами только танцевать, ничего более!
Надо же. Для Мадлен и танцевать-то – уже много. В её прошлой жизни танцевать можно было с мужем и с его братьями, и ещё иногда с Жанно – если он вдруг случался там же, где и она, и это уже был праздник. Мадлен поняла, что просто не умеет танцевать с чужими мужчинами! Ей это не то, чтобы неприятно, но – не в радость совершенно.
А как ты будешь девочек замуж выдавать – подумала она. Тоже как тебя саму – ничего о жизни не знающими? Умеющими только рукодельничать, вести дом да читать? Или, может быть, лучше, как Лионелла де Вьевилль – радостная, счастливая, наслаждающаяся и вниманием жениха, и праздником, и вообще жизнью? Потому что самой Мадлен стало обидно до слёз, когда она вдруг поняла, что её жизнь тоже могла быть другой. И для этого ей даже не нужно было рождаться мужчиной, как Жанно, женщины тоже живут не только так, как жила до недавнего времени она.
