Текст книги "Анжелика и принц (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

– А не подождёт ли дело? – спросил Лионель прямо. – Мне очень нужна твоя помощь. Так называемая охрана его величества – люди ленивые и безголовые, их необходимо держать в узде. Меня на всё не хватит. Из приличных людей здесь только Анри, и он разнимал какие-то склоки почти до утра. Я был бы тебе очень признателен, если бы ты поднялся и доехал. До ночи выспался, а потом принял командование стражей. До заката продержимся. А потом я помогу тебе с твоими делами.

– Вот прямо поможешь? – усмехнулся Жан-Филипп. – Даже не зная о них ничего?

– Помогу, – вздохнул Лионель. – Приедешь – расскажешь, во что впутался. И... понимаешь, я связывался с отцом – госпожа Анжелика так и не нашлась.

Они глянули друг на друга. и кажется, поняли друг друга без слов. Но насколько точно -ещё предстояло выяснить.

– Только скажи – пусть никому не говорит, что я нашлась, – прошептала Лика.

Он кивнул.

– Она нашлась, сама и случайно. Но прошу тебя не говорить об этом никому, пока мы не доберёмся до дома.

– Жива? Здорова? – нахмурился Лионель.

– Да, господин Лионель, со мной всё в порядке, – громко сказала Лика.

– Рад. Жду обоих, – сказал тот и отключился.

Лика вздохнула и опустила голову.

– Так, роза, – начал Жанно первым делом, отложив зеркало. – Я с тобой, я за тебя. Что бы ни случилось. Мы вместе. Услышала?

– Да, – Лика растерялась. – Но... что же теперь как? Разве только я попробую поговорить с Анри и убедить его, чтоб мы расстались миром, но у меня ж не получится. Он почти никогда меня не слушает.

– Не получится у тебя – я поговорю.

– Он же твой друг. А Лионелю, на которого ты, как я понимаю, рассчитываешь, родственник. Дело семейное и вот это всё.

– Ну да, я однажды не дал Анри умереть, и мне не хотелось бы убивать его самому. Он в целом неплох.

– Мне тоже не хотелось бы убивать его, – выдохнула Лика. – Он не делал мне откровенного зла. Мы просто не подходим друг другу.

– А мы с тобой – подходим, – усмехнулся он.

– Да если бы у вас был норм развод, то и проблемы бы не было. Поженились, разбежались. Он получил, что там ему надо, замок или какую хрень собачью, и ура. И пусть дальше скачет по полям, а как устанет скакать – трахает свою Офелию. А я бы пошла на все четыре стороны. Скажи, меня могут взять куда-нибудь магом? Магов же капец мало, а я уже кое-что умею. Чего ржёшь?

Да-да, он слушал её и ржал. Вот прямо ржал. Потом снова обнял.

– Роза сердца моего, вообще-то я ещё ночью предложил тебе всё, чем владею. Или надо сказать более традиционно, чтобы ты поняла? Станешь ли ты, чужеземка Анжелика, моей любимой женой? И будешь ли владеть вместе со мной всем, чем владею я?

Вот прямо так, да?

– А. что для этого надо?

– Раз уж я взялся тебя спрашивать, то мне хотелось бы получить твоё согласие.

Лика задумалась. Прямо подвисла.

– А так просто. нельзя? Типа я – твоя девушка, а ты – мой парень?

– Это как? – он продолжал ржать. – Я вся твоя, но дел твоих знать не хочу? И имени твоего мне не надо?

– Почему не хочу-то. Ну, просто. Боюсь я, вот.

– Так не бойся. Против врагов спина к спине – страшнее. И знаешь, я, может быть, тоже боюсь. Я очень давно не предлагал никому стать моей женой, можно сказать – решился, наконец, а мне в ответ – можно так просто.

– Правда? – она глянула на него, смеющегося. – Прости, я не думала, что обижу тебя, я не хотела.

– Начинай уже думать, роза, пора. Я не могу себе вообразить, как устроена жизнь у тебя дома, если там все живут поодиночке, но здесь одинокая девчонка, будь она хоть сто раз магом, не выживет. На мага бывают специальные ловушки и антимагические кандалы. И ничего ты с этим не сделаешь, понимаешь? А тебя уже видели как Анжелику де Безье -все, кто только мог. Сначала в Лимее, потом в столице. И на тебя сейчас завязаны все долги и задумки старого графа. Мы вчера на пару с тобой раскидали кучку еретиков, но у них и магов-то было полторы боевых единицы, и те слабые, да чуток артефактов, а если ты встретишься с прилично вооруженными и подготовленными людьми?

– А... ты готов помочь? Выпутаться из этого всего и просто жить?

– Я тебе, прекрасная моя Лика, об этом говорю уже некоторое время. Да, мы можем просто быть вместе, путешествовать и смотреть мир. Но поверь, это лучше делать не сиротке девице де Безье, которая сбежала от жениха, а графине Саваж.

– Типа, чтобы было понятно – не беспризорная? Не надо отлавливать и пристраивать в хорошие руки? Как породистая кошка?

Он снова заржал.

– Ты мастер, конечно, сказать так, что потом от твоих слов смеёшься до вечера. И ты, конечно, кошка. Дикая зеленоглазая кошка. Но я, по словам некоторых недурно знающих меня людей, тот ещё драный кот. И я, драный кот, повторяю: пойдёшь ли ты, кошка Лика, волчья роза и не знаю уже, кто ещё, за меня замуж?

– Пойду, – тихо сказала она и спрятала лицо у него на груди.

– Вот и славно, – он взял её лицо в ладони и целовал, долго и нежно. – Скажи, ты носишь какие-нибудь кольца Анри?

– Неа, – замотала она головой. – Ни одного. Он не дарил мне никаких колец. Хз, почему так вышло. Были украшения, но я их все оставила, когда собралась убегать. Взяла только то, что от той Анжелики, немного, а ещё деньги и гитару, но гитара не только от него, она ещё и от тебя. И Рыжика, я его не отдам. И Маркиза. Он умный, его можно брать с собой в корзине, он научился. Раз мы возвращаемся к ним всем, то Маркиза надо будет забрать.

– А ещё кого? Жакетту? – смеялся он.

– Она тоже хотела в школу, и мир посмотреть. Но она не оставит Орельена. Потому что. в общем, не оставит.

– Она влюблена в него, так? – тихо спросил он с доброй улыбкой. – Я думаю, она быстро поставит его на ноги. А потом они подумают, и может быть, отправятся на Юг вместе.

Ему давно бы туда поехать, но он не хотел в одиночку. А с Жакеттой он не пропадёт.

– Ты скажешь ему, чтоб посмотрел на неё повнимательнее, ладно? Понятно, что он типа целый виконт, а она дочь прачки, да ещё и незаконнорожденная, но у неё где-то был какой-то неведомый крутой отец. Правда, ему все эти годы было до неё похрену, и вряд ли он сильно заинтересуется ею сейчас, он там, поди, десяток законных детей успел с тех пор настрогать, но всё же.

И снова он ржал.

– Скажи, роза, почему ты начинаешь говорить, как приличный человек, только если тебя уложить и любить? Вчера вдруг оказалось, что ты знаешь множество совсем других слов, столько и я не знаю, наверное.

Лика опять смутилась. Это правда, ночью она его такими словами называла, как никого и никогда. Самыми ласковыми, какие приходили на язык. Дома парни бы её за такое дело оборжали – мол, налила розовых соплей, а ему что – нравится?

– Не знаю, хороший мой. Вышло так.

– Чудесно ведь вышло, роза сердца моего. Смотри, – и суёт ей что-то под нос.

Оказалось – колечко. Широкая полоска металла, зелёный камушек. А по металлу вроде гравировки – розы.

– Ой, – восхитилась она. – Красивое.

– Носи, – он надел ей на правую руку и, кажется, добавил немного силы. – Чтоб не потерялось. Пальчики-то у тебя тоненькие. И не скажешь, что ты можешь ими играть на гитаре и управлять огнём. И царапаться. И оно немного помогает собраться с силами, когда жжёшь врагов. Значит, так. Я, Жан-Филипп, беру тебя, Анжелику, себе. Под солнцем, под дубом, на земле, возле речки. Кто возьмётся оспорить – будет сам виноват.

– Ну... – Лика оглядела себя – по-прежнему неодетую, потом сообразила, сняла своего дракончика. – Смотри, он незамкнутый, наверное, на какой-нибудь твой палец наденется,

– растянула немного кольцо, потом взяла его руку и надела ему. – Я, Анжелика, беру тебя, Жана-Филиппа, себе. Под солнцем, под дубом, на земле, возле речки. А кто возьмётся оспорить – будет сам виноват.

И поцеловаться, зажмурившись от лучей поднявшегося над поляной солнца.

– Спасибо, роза.

– Это тебе спасибо, дикий кот. Я была в отчаянии и не знала, что делать. А с тобой у меня вроде как опять второй шанс.

– Ты тоже – мой шанс. И вот что я тебе скажу, драгоценный мой шанс. Пойдём-ка в речку. А потом съедим, что у нас ещё осталось, и двинемся, куда собирались.

Они так и сделали. Купаться с ним было очень весело – он радостно брызгался, нырял и хватал её под водой то за ногу, то за руку, то ещё за какое место, да и она не отставала -здорово же, чего тут. Ещё с его плеч было круто прыгать в воду. Он вполне умел говорить с водой – не так хорошо, как принцесса Катрин, но умел, и утверждал, что с морем ему ещё проще, чем с пресной водой, и что в Фаро есть море, и он ей его непременно покажет. И горы покажет, и ещё что-нибудь красивое.

Он быстро оделся, а Лика пока сушила волосы, пока собирала разбросанные со вчера по кустам одёжки – и вот он уже стоит рядом, как человек, а она только трусы натянула и лифчик застёгивает.

– Что это, роза? – смотрит недоверчиво, потом легко касается подушечкой пальца границы между кружевной чашкой и обнажённой кожей. – Что это за невероятное украшение? Неведомый магический артефакт?

– Это просто удобно, – рассмеялась Лика. – Намного удобнее всяких дурацких корсетов.

– Это очень красиво, – он продолжал исследовать границу. – Ох ты, тут ещё кое-что есть, -трусы по случаю путешествия были не кружевные, но чёрные и с кружевной полоской по краю. – Очень мягко. И тоже красиво, – палец забрался под резинку.

– Вот что я тебе скажу, мой охренительный драный кот Жанно. Вообще это ты, не я, хотел быстрее к своему другу Лионелю.

– Точно. Я надеюсь, мы с тобой найдём какой-нибудь укромный угол, если там такой хаос, как он расписывает.

– Постараемся. Приедем – разберёмся. И если ты уже одет – доставай еду. И ещё покорми коников. Они соскучились за ночь.

Коники проголодались и были готовы сожрать всё, что им дадут – и остатки овса, и яблоки. Лика спросила разрешения и предложила яблоко не только Рыжику, но и чёрному Ветру – тот сначала смотрел на неё недоверчиво, а потом соизволил взять с ладони и съесть.

А потом и они сами поняли, что готовы заглотить всё, что есть, не хуже коников, и этого даже будет мало.

– Скажи, розочка Лика, мне кажется, или у тебя есть какой-то опыт походной жизни? Ты сделала отличные запасы, которые нам весьма помогли, ты сушишь на себе мокрые сорочки, ты легко соглашаешься спать в норе под деревом. Другая дама бы уже исстрадалась от того, что нет привычных удобств.

– А я неправильная дама, забыл? И принцесса неправильная. Да, у меня есть опыт походной жизни. И мне можно мешок гороха под матрас насыпать, если я хочу спать – то упаду, усну и не почувствую.

– Мешок гороха? Что это за присказка?

– Это не присказка, это сказка. По дороге расскажу. Это нашему Анри нужна такая принцесса, а я не для него. Скажи, сколько до того дома?

– Не больше часа пути, а может – и меньше. Они ещё не поднимутся, если только с рассветом угомонились.

– Тогда – отправляемся.

Лика хотела сама забраться на коня, но он со смехом подхватил её и поднял. И легко взлетел в седло, и взял её за руку.

– Помни – всё будет хорошо.

– Значит, будет.

4.5 Лика. В моей душе нет больше места для тебя (с)

Жан-Филипп оказался прав – дорога заняла около часа. Лика увидела серую каменную башню этажа в четыре, к которой было пристроено небольшое прямоугольное крыло. Стены частично заросли плющом, сверху черепичной крыши торчал флюгер – выгнувший спину кот. Эх, как там Маркиз?

Их заметили, отперли ворота в невысокой стене. Стена опоясывала дом не целиком, а как бы с трёх сторон, с четвёртой вырастала из земли скала и текла река – похоже, та самая, на берегу которой они ночевали. Неплохо так. И красиво.

Лионель вышел встретить – и похоже, он капец долго не спал, потому что выглядел -краше в гроб кладут. Стоял, смотрел.

Жанно спрыгнул на землю, поймал Лику, ухитрился поцеловать, пока ставил на ноги. Она улыбнулась ему и отвернулась к Рыжику – отцепить все вещи. Блин, как же теперь? Надо пойти и поговорить с Анри. Прямо сейчас, пока всю решимость не растеряла.

Тем временем Лионель обнял Жанно, они чему-то посмеялись, потом с любопытством оглядел Лику.

– С вами всё в порядке?

– Да, господин Лионель, – глазки-то лучше спрятать, мало ли, что там?

– Вот и отлично. Вам обоим на третий этаж. Госпожа Анжелика, ваша комната в башне. Там уже разместилась госпожа Антуанетта, но я думаю, вы поладите. Жанно, если ты не сможешь спать в комнате, где лежит Орельен – придёшь жить в мою приёмную, наверх. Дом перенаселён, увы.

Лика переглянулась с Жанно, он чуть улыбнулся – мол, спокойно, разберёмся.

Лионель отправился внутрь, но вместо него изнутри явился Марсель. Он весьма обрадовался их возвращению – внимательно оглядел и как бы не обнюхал их обоих.

– Да в порядке мы, в порядке, – улыбался Жанно.

– Вижу, господин Жанно, и очень этому рад.

– Ты-то где живёшь?

– Под самой крышей, выше его преосвященства. Там очень мало места и входит, по правде говоря, один только тюфяк. Но если хотите – идите туда, я уйду спать во двор, погода позволяет.

– Ладно, разберёмся. Утащи вещи – хоть куда-нибудь. Вещи госпожи Анжелики – тоже. И скажи, где Анри?

– Покои его высочества на третьем этаже, от лестницы налево первая дверь.

Лестница была винтовая, в центре башни. Голова закружится, пока поднимешься. И ступеньки каменные, скользкие, неудобные. Первая дверь налево от лестницы, говорите?

В доме было тихо, вот просто очень тихо – для перенаселённого как-то странно. Всю ночь колобродили, что ли? Лестница вывела на круглую площадку, с неё расходились двери -три штуки. И дверь налево была приоткрыта.

На деревянной лавке сидел Анри. Серый и дохлый. И одной рукой обнимал плечи, а другой держал ладони такой же серой и дохлой Туанетты. И говорил ласково, Лика и голоса-то у него такого ни разу не слышала.

– Не печальтесь, Антуанетта. Всё пройдёт. Боль уйдёт и забудется, сердце успокоится. Будет лучше, вот увидите.

– Раз вы говорите... – вздохнула она.

– Говорю, и ещё не раз скажу, – божечки, как он улыбаться-то умеет, оказывается! – Не казните себя, не нужно. Вы ни в чём не виноваты. Или – виноваты, но не более моего, – и ручки-то с какими взглядами целует!

А Туанетка сидит, вздыхает и, по ходу, просто тащится от происходящего.

Лика обернулась к Жанно.

– Я правда это вижу? – спросила одними губами, на самом тихом выдохе.

Он ничего не сказал, усмехнулся, прижал её к себе и поцеловал в нос, тоже тихо-тихо.

– Я пошла, – кивнула Лика, выскользнула из его рук и правда пошла.

Отворила дверь, глянула на них. Насладилась охреневшими взглядами.

– Доброе утро, Анри, доброе утро, Туанетта. Нет, вставать не стоит, оставайтесь, как есть. Рада видеть вас обоих, и судя по всему, ваши дела обстоят неплохо.

– Но где вы были, Анжелика? – Анри всё же пытался подняться, не выпуская, впрочем, Туанеттиных рук.

– Где была – там уже нету, – она вежливо ему кивнула. – Буду рада переговорить с вами, скажем, через полчаса. Я подойду, хорошо? Приведу себя в порядок, и подойду. Я не уверена, что после боя с еретиками и ночи в лесу выгляжу приемлемо, – сощуриться, глянуть на Туанетку. – Антуанетта, не подскажете, где здесь можно это сделать?

– В соседней комнате, – выдохнула та, не глядя на Лику.

– Благодарю вас, – Лика кивнула преувеличенно вежливо, развернулась на пятках и вышла. И дверь за собой прикрыла – плотненько. Пусть пережуют.

– Ты восхитительна, – любимый драный кот, ясное дело, всё слышал. – Я думал, ты их поприветствуешь огнём под задницы, – и ржёт тихонечко.

– Да зачем мне они, если у меня теперь есть ты? – пожала плечами Лика. – Короче, я сейчас выясню, можно ли переодеться и помыться, и ты тоже выясни что-нибудь такое, наверное, Марсель здесь уже всё знает. А потом встретимся и что-нибудь придумаем.

Из соседней двери выглянула Жакетка. И бросилась к Лике, Лика от всей души её обняла.

– Вы живы, всё хорошо, – Жакетка чуть не плакала. – Я думала, вы с нами через реку, а вы отстали...

– Именно что всё хорошо, – подмигнула Лика.

Они ещё переглянулись с Саважем, и Жакетта повела Лику в комнату рядом. Там стояли две кровати – обычные здешние коробочки с пологами, обе нетронутые. Ещё – две лавки. И в углу кучей лежали вещи, в том числе и Ликины, из столицы. Лика распахнула окно -оно выходило во двор и позволяло увидеть крыло дома, стену, по которой сверху кто-то прохаживался, и немного – лес и реку.

У комнаты была рядом вторая, в ней стояла ванна, а ещё – кувшины и тазы. И из неё был второй выход.

– Сейчас я попрошу, чтобы принесли воды, – сказала Жакетта.

Пока она командовала каким-то людям, чтобы натаскали воды, Лика нагло заняла кровать побольше и принялась раздеваться. Всю одежду, конечно, чистить, а то и стирать, но Жакетта это умеет. Нужно найти чистую рубаху и платье какое-нибудь. Попроще. Потому что придворная мода уже поддостала.

– Ой, госпожа Анжелика, я вам всё сейчас найду, – засуетилась Жакетта.

– Ты хоть спала, скажи?

– Немного. Я была с господином Орельеном, – она погрустнела. – Он пока так и не пришёл в себя. И я не поняла, в чём там дело – рана обычная, не такая уж и большая, но я не знаю, чем заговорили ту пулю. Господин Лионель обещал взглянуть, как поспит, но он ещё совсем не спал, тут какой-то хаос был, все хотели себе комнат, еды, выпивки и не знаю, чего ещё. А госпожа Туанетта, кажется, попала в какую-то неприятную историю, и монсеньор её спас.

Монсеньор? Точно, Анри. Вот и пусть спасает Туанетку, им полезно, обоим.

– А вы? Как вы?

– А я отлично, – рассеянно проговорила Лика, снимая рубаху, а потом и трусы с лифчиком

– кажется, воду натаскали и ушли, можно погреть её и помыться.

Жакетта ахнула и вытаращилась на неё – как впервые увидела.

– Откуда это всё у вас?

Тьфу ты, Лика уже и забыла, какая она нынче раскрасавица.

– Не бери в голову, всё нормально, – рассмеялась она. – Но ты права, это нельзя никому показывать.

– Это. он, да? – Жакетта смотрела, как будто узнала что-то невероятное.

Впрочем, так ведь оно и было.

– Он? – улыбнулась Лика.

Вспоминать было, что и говорить, здорово.

– Господин граф, – Жакетта тоже улыбнулась.

– Да. Когда с меня слезла невидимость, оказалось, что рядом нет никого, кроме него и толпы еретиков, которых надо поубивать, чем мы и занялись. А потом... ну, всё само вышло. Сначала мы чуть не померли, но оказалось, что еда всех спасёт. И вода в речке.

И вообще что после такого дела можно выжить только вместе. И что-то узнать и понять друг про друга.

– Это он приносил вам розы? – Жакетта смотрела серьёзно и. не осуждала, судя по всему.

– Он. Говорит – научился рисовать давно, когда служил в южных морях и восстанавливался после раны. Давно не вспоминал, а тут. вспомнил.

– Вы вдохновили, – хихикнула Жакетта. – Пойдёмте. Ванна готова. Я могу убрать вам всё это безобразие прямо сейчас.

– Не надо, – замотала головой Лика. – Буду смотреть – и вспоминать. Всё равно снаружи ничего не видно.

Жакетта помогла помыться, высушила волосы, намотала шиньон вокруг хвоста, расправила платье. Потом, правда, её позвал Ландри, и она убежала, а Лика оглядела себя по частям в маленькое зеркало принцессы Катрин и осталась довольна. Платье простое шерстяное, без выкрутасов. Партлет наглухо закрыл горло. Никаких украшений, кроме собственных – кому не нравится, тот пусть своей злостью подавится. И можно пойти, полчаса-то прошло.

В комнате тем временем хлюпала носом Туанетта.

– Простите меня, Анжелика, – сказала она первым делом.

– За что? – не въехала Лика.

– Я. я не. не претендую на монсеньора.

Тьфу ты, а она только обрадовалась.

– А может, подумаешь и попретендуешь? – сощурилась Лика. – Скажи честно, он тебе нужен? Это чучелко в беретике? Вообще, в принципе? Безотносительно меня.

Туанетта молчала, но плечи так тряслись, что было понятно – кажется, нужен. Лика села рядом на кровать.

– Нужен – так забирай, ясно? Со всеми, э-э-э. потрохами.

Туанетта подняла голову, хлопала глазами, было не ясно.

– Как? Как так?

– Вот так. Мне он не сдался вот нисколько. Если тебе норм, что он по всяким там таскаться будет – ну, о вкусах не спорят. А если вдруг таскаться перестанет – я очень удивлюсь, но тебе же и лучше.

– А вы? Вы ведь помолвлены!

– Да любись она конём, та помолвка, ясно? Так, вам бы тоже помыться и поспать. Где Мари?

– Я не знаю, – всхлипнула Туанетта.

Вот беспомощная, вздохнула про себя Лика. Вышла наружу, заглянула ещё в одну дверь. Там Жакетта обрабатывала ногу лежащего с закрытыми глазами и тяжело дышащего Орельена, Ландри для неё что-то держал.

– Ландри, где Туанеткина камеристка? Найди, пожалуйста, будь другом, и отправь к ней.

И теперь уж можно пойти разговаривать. Лика вдохнула, выдохнула и снова открыла дверь в комнату принца.

Тот был внутри, поклонился учтиво, показал ей на лавку. Да-да, на ту самую, где обнимал Туанетку.

– Вы расскажете, где были? – спросил он.

Было видно, что ему неловко, и он определённо не знает, что сказать и с чего начать.

– Может быть, – кивнула Лика. – Как-нибудь потом. Сейчас это не самое важное.

– А что важное? – нахмурился он.

– А важное то, что я, увы, не смогу сдержать данное вам обещание. Я старалась – ну, как могла, насколько разумения хватало. Видимо, хватало не на много, да и ладно. Короче, я не пойду за вас замуж. Мы друг другу не подходим.

– Что? – до него сегодня туго доходит, спать надо по ночам, а не шарашиться.

– Что слышите. И это, на приданое Анжелики де Безье я не претендую. Сможете выцарапать его у нынешнего графа – будет ваше. Ну там или той, на ком вы ещё женитесь. Советую приглядеться к Туанетте, она вон сидит и носом хлюпает из-за вас. Офелию не рекомендую, она вас сожрёт и не подавится. А Туанетта будет всю жизнь вам в рот смотреть. И ещё, у неё подходящая вам фамилия. А как там зовут вашу невесту – ну да кому какое дело, буква та же, и ладно.

Лика собралась уже подняться и пойти, потому что всё сказано, но он взял её за руку и усадил обратно.

– Это невозможно, госпожа Анжелика.

– Чего невозможно-то? Всё возможно. Если только захотеть – можно в космос улететь. Это достаточно далеко, если что. У вас получится.

– Нет, Анжелика. Я никуда вас не отпущу.

– А я вас так-то не спрашиваю, – сообщила она. – Если до вас ещё не дошло. Я, как честный человек, извещаю о невозможности выполнения условий договора, и только.

– Почему вы решили, что это невозможно? – он даже как-то собрался и стал менее серым, что ли.

– Потому что я не сторонница открытого брака, понимаете? – Лика ехидно ему улыбнулась.

– Что?

– А то, что я не готова заботиться о вашем добром имени в одностороннем порядке, ясно? И не готова, выйдя замуж, бегать под куст к любовнику, потому что с вами тошно, и потому что вы опять пошли перебирать очередных дам её величества королевы-матери. И если вам плевать на меня и мою репутацию, то мне на себя не плевать. И вариант «дождаться свадьбы и завести любовника» не по мне, извините.

– Даже и не думайте, Анжелика. Это дело решённое, и если понадобится – я приставлю к вам охрану.

– Правда? – приподняла бровь Лика.

И не стала спрашивать, насколько сильна та охрана в магическом плане.

– Правда, – холодно проговорил он. – Возможно, я где-то в чём-то погрешил против совести, но с этим покончено. Я не собираюсь разрывать наш договор.

Лика хотела сказать, что ей-то плевать на то, что он там собирается, но подумала – а зачем попусту воздух сотрясать? Он же её тупо не слышит! Ну и сам дурак.

– Жопа ты с ручкой, Анри, – сообщила она, поднимаясь с лавки. – Проспись и подумай хорошенько. Надумаешь что новое – поговорим.

Обездвижила его на пару мгновений и выскользнула наружу. Уткнулась в грудь стоящего там Жанно – помытого, побритого и переодевшегося.

– Добром не вышло? – спросил он.

– Нет, но мне на то плевать. Понимаешь, плевать.

– Понимаю, пошли, – он утянул её по лестнице наверх, на пару оборотов, они оказались где-то между этажами, где можно было обняться без лишних глаз. – Давай так: если он будет что-то от тебя хотеть, ты не станешь говорить с ним сама, ты позовёшь меня.

– Это ж моё дело-то, – вздохнула Лика.

– Это наше дело, – спокойно возразил он. – Позволь мне побороться за твои интересы.

Лика как под дых получила – это было что-то новое в её жизни.

– Жанно, – только и смогла она сказать.

– Да, моя роза, я с тобой, как и обещал. Решим, непременно решим. В конце концов, просто сбежать нам тоже никто не помешает, если весь мир будет против нас и иначе не выйдет. Но сначала – спать.

– Ты не нашёл укромного места, где бы нам поспать?

– Пока нет. Приёмная Лионеля – это немного проходной двор. Комната Орельена – тоже, но по-другому. Сейчас задача – выспаться, а дальше уже посмотрим, что там будет и как.

– Тогда расходимся, – вздохнула Лика.

Они поцеловались – ах, как же сладко было с ним целоваться! А потом он проследил, как она спустилась и ушла в дамские покои, и сам ушёл наверх, в ту приёмную. Или на тюфяк, о котором говорил Марсель.