Текст книги "Анжелика и принц (СИ)"

Автор книги: Салма Кальк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Из какого отхожего места добыл помянутый дядюшка Жиль завещание дядюшки Франциска и сколько правды было в том завещании – не знал никто. Без прямого повеления его величества Жиль де Роган отказался предоставить Лионелю бумагу, а добыть у короля такое повеление оказалось делом нелёгким – Жиль успел спеться с мадам Екатериной, королевой-матерью. И даже когда вдруг на ровном месте помер предполагаемый тесть Анри граф Безье, такого повеления Жилю не дали. Ибо не доказано, что это его происки и его вина. Докажете – тогда пожалуйста.

Но в смерти графа и странной болезни его дочери следовало разобраться, даже если бы Лионель и не был королевским дознавателем. Поэтому он отправился в Лимей, где пребывала та самая дочь, чудом спасшаяся и потерявшая память.

Первое впечатление Лионеля от той дочери было – что это, господи? Потому что на дочь графа Безье, да любого известного ему графа девушка не была похожа вот совсем. Она была вся чужая – иначе говорила, иначе двигалась, иначе смотрела. И когда трое друзей-оболтусов (не мог он назвать их иначе после всего, что узнал, не мог) рассказали, во что вляпались, первым побуждением было – вломить каждому из них хорошенько. Чтобы мало не показалось.

А потом он вдохнул, выдохнул и посмотрел на ситуацию с другой стороны.

Девица, прибывшая, как оказалось, из другого мира – кто б мог подумать-то, господи, что именно так ему доведётся поверить в существование многих миров – была вовсе не глупа, более того, после переноса у неё пробудились немалые магические способности. Понаблюдав за ней, Лионель подумал, что она может быть их козырной картой при дворе – но для того она должна стать союзником.

Дева была красива, необыкновенно красива. Лионель подсобрал немного слухов о дочери Флориана де Безье при дворе – можно было найти тех, кому доводилось видеть её в отцовском замке, и надо сказать, покойная проигрывала нынешней по всем статьям. Ну да, некоторые любят попышнее, но Лионель откровенно любовался гибкой и стройной фигурой, благо, сан защищал его от домыслов и глупостей. Анжелика была... невероятно живой. Жизнь и страсть сквозили в каждом её движении и каждом намерении – было то изучение истории, магические практики или танцы. Она в полвзгляда подружилась с диким конём, напоила своей кровью артефактный клинок Жанно, и показывала небывалые для девицы успехи в боевой магии.

Лионелю было очень любопытно, кем девица родилась в своём далёком доме, потому что вела себя и разговаривала она не как девица, а как капитан отряда наёмников. Таких злых, голодных, тренированных и ничего не боящихся наёмников. Бронированный хищный зверь, к которому лучше не приближаться. При ней даже Жанно стал следить за своим языком, а от него ничего подобного не могли добиться ни маршал Вьевилль, ни его милость Морской Сокол. Наверное, посмотрел, как это со стороны выглядит.

Впрочем, на магической тренировке броня давала трещину. И Лионель вспомнил, где он встречал такие взгляды – на благополучно потопленном «Знамени Пророка», среди таких же пленных. Сгину сам, но заберу с собой хоть кого-нибудь. Я шёл в последний бой с двумя мечами – как поёт Жанно. Откуда такой взгляд мог быть у девицы в восемнадцать лет – да кто ж её знает, ту девицу. И кого она видит перед собой, когда поднимает руки и заливает всё огнём. Хорошо, не Анри.

Увы, она не была влюблена в Анри. Увы, Анри смотрел на неё, как на собственность, а не как на возлюбленную. Свяжи их сердечная склонность – было бы проще. Но Лионель понимал, что – без шансов. Покорить сердце Анри могла нежная, трепетная и правильно воспитанная дама, но никак не живой воплощённый огонь. Значит, придётся договариваться. Впрочем, задушевный друг Анри Орельен, осуществивший невероятный перенос, утверждал, что с ней договориться можно.

Тем более, что Лионелю удалось выяснить очень любопытные детали об убийстве графа Безье и его настоящей дочери. И всё это было необходимо обсудить – с ними обоими.

2.24 Жан-Филипп. Эти непредсказуемые девчонки

Жан-Филипп давно уже думал поговорить с Анри, да всё не выходило. Не выходило, понятно, у Анри – сам-то Жан-Филипп болтался практически без дела, ну, гонять лентяев и заставлять их выполнять по команде всякое-разное он слишком уж трудным делом не считал. А сегодня с утра снаружи льёт, поэтому и тренировок уличных нет, и Анри не потащился ни в какие поля, как у него в последнее время заведено.

Значит, надо пойти уже и разговаривать.

Жан-Филипп вошёл в кабинет без стука, как привык. И с удивлением увидел внутри, кроме хозяина, Умника Ли и дурную девку Анжелику. Ли, однако, решил поговорить с обоими, не щадя ничьих нежных чувств. Впрочем, есть ли они там, чувства? Хоть какие-то?

– Тоже хочешь послушать? – сверкнул глазами Ли. – Садись и закрывай дверь хорошенько, нечего стоять.

– А Орельен нам, часом, не нужен? – усмехнулась девка Анжелика. – Для комплекта.

– Хотите сказать, ему придётся потом рассказывать? – уточнил Ли. – Хорошо, зовите. Кто знает, где он?

– Неподалёку, – кивнул Жан-Филипп. – Я позову.

Орельен и впрямь был неподалёку – развлекался с камеристкой Жакеттой, слугой Ландри и котами – пытался уговорить котов, черного и рыжего, прыгать через палочку, будто это были кони. Котов приманивали мясом и магией, и если рыжий приманивался, то чёрный класть хотел на все Орельеновы усилия, он съел выданное мясо, сел у стены, задрал лапу и принялся вылизывать срам. И да, это было смешно.

– Чего хохочешь? – правда, Орельен сам едва сдерживался, а увидел задранную лапу черного – расхохотался.

– Пошли, укротитель котов. Умник Ли хочет рассказать нам всем, как мы неправильно живём, и что нам за это непременно воспоследует свыше.

– Укротитель котов – это Анжелика. И укротитель коней. Я мал и слаб в сравнении с нею.

– Вот и оставь это ей. Пошли, – Жан-Филипп подцепил Орельена за воротник, поднял с полу и повлёк за собой.

Попутно поймал слугу и распорядился подать выпить в кабинет монсеньора – Марсель прав, вчера перебрали, и голова до сих пор трещит.

В кабинете его ждала идиллия – Анри держал свою дурную девку за руку, а она, положив пальцы другой руки сверху, что-то выспрашивала у Ли про придворную жизнь.

Ли дождался, пока все усядутся и пока на столе расставят вино и закуски.

– Так вот, дорогие мои, извольте послушать. Пока один из вас носится по полям подобно гончей, второй напивается вдрызг и собирает в свою постель всех окрестных крестьянок, третий ловит мух...

– Неправда, лягушек, – влез Орельен, за что тут же получил тычок в бок от дурной девки Анжелики.

– Пусть лягушек, не важно, – сверкнул на него глазами Ли. – И даже прекрасная дама не отстает от вас в дуракавалянии, хотя её успехи в других делах тоже значительны. Так вот, мир не ограничен стенами замка Лимей. Снаружи у вас есть как друзья, так и враги, и я не возьмусь судить – кого сейчас больше. Анри, соберись, мне нужны будут все сведения о том, кто пакостит в твоих владениях. Где и когда. И что именно уже случилось. Но – чуть позже, а пока слушайте.

Вступление не предвещало ничего хорошего. Ли начинал так говорить только в том случае, если где-то на горизонте маячили казни египетские. И намекал, что если слушать его, то их удастся избежать. Может быть. Как говорит дурная девка Анжелика – это не точно.

– У нас с вами имеются две внезапных странных смерти – смерть графа Безье, который не успел благословить свою дочь на счастливое замужество, и смерть его дочери. Я начал со второго случая – потому что он имел место здесь. Унылое дело – восстанавливать меню помолвочного пира и логику передвижений слуг, но если хотите – я расскажу вам, кто и что делал в протяжении всего вечера. Кто хватался за какие тарелки, и почему это не удивляло госпожу покойницу.

– Она ж, поди, и не знала, как тут всё заведено, вот и не удивлялась, – влезла дурная девка Анжелика.

– Именно так, – Ли даже поклонился в её сторону. – Ей, возможно, даже было приятно увидеть рядом с собой, за своим стулом, знакомое лицо – остальные-то были ей незнакомы. И уж конечно, у неё не было причин отнестись к знакомому человеку с недоверием.

– Знакомый человек? – нахмурился Анри. – Знакомый ей?

– Именно. Один из тех, кто сопровождал госпожу сюда из отцовского замка, и через три дня после пира отправился обратно.

– Через три дня – это когда Анжелика де Безье занемогла?

– Совершенно верно. Он убедился, что отрава подействовала, и пустился в обратный путь

– вероятно, отчитаться в том, что сделал. Кстати, если судить по признакам, которые описали госпожа Антуанетта, госпожа Жакетта и Мари – похоже на дулью, но в очень слабой концентрации. Едва-едва.

– Дулья? – не удержался Жан-Филипп. – Откуда – это раз, и отчего не насмерть сразу же -это два?

– Откуда – отдельный вопрос, вернёмся к нему позже. А почему не насмерть – помнишь старого Джузеппе и его сказочки?

Ещё бы Жану-Филиппу не помнить, конечно, помнит.

– Он рассказывал тебе про дулью?

– И мне, и всем, кто был готов слушать. Как он едва концы не отдал после прогулки в чьём-то там саду и любования прелестями чьей-то супруги. Но отравитель был неопытным и недотравил, а у него был, вероятно, лужёный желудок. Старого Джузеппе спас его милость Фалько, они обсудили яд и пришли к выводу, что оно и было, просто -недостаточно. Но юная дева – это не старый Джузеппе, лужёному желудку у неё взяться неоткуда. Правда, это позволит нам с лёгким сердцем списать все необъяснимые изменения в госпоже Анжелике на влияние яда. После дульи можно было вовсе умом тронуться, а не только пробудить в себе магические способности и научиться говорить, как капитан наёмников.

О! Точно! Жан-Филипп не сдержался, расхохотался. Он понял, кого ему напоминает повадками означенная особа. Конечно же, капитана Альто Даро! И Ли, похоже, видит то же самое.

– Значит, выходит, что дочь графа Безье отравил кто-то, кто приехал сюда, в мой дом, вместе с ней? И потом отправился обратно? – Анри пришёл в ярость.

– Да, дорогой кузен, всё так, – кивнул Ли. – Если угодно, этого человека зовут Клод Драный Башмак, и госпожа Жакетта подтвердила, что это приближённый человек Антуана де Безье.

– Что? Человек её брата? Но зачем? – о как, Анри задели за живое.

– А сам подумай. Если бы не ваш этот финт с заменой, то что бы было?

– Похороны, – выдохнул Анри.

– Именно. А потом?

– Вероятно, мне бы пришлось искать себе другую невесту.

– И возможно, это была бы маленькая Жанна де Безье. То есть – приданое Анжелики осталось бы в ведении Антуана, а что бы он дал за той Жанной – вопрос, да ещё и что бы поменялось в мире до тех пор, пока ей не сравнялось хотя бы лет четырнадцать -понимаешь?

– Побольше оставить себе, – хмыкнул Орельен.

– Да, так. Более того, эту самую Жанну он мог бы выдать вовсе не за тебя, а за дядюшку Жиля. Или ещё за кого-нибудь.

– И... ты сможешь доказать его величеству всё, о чём сейчас говоришь? – хмурился Анри.

– Я непременно обо всём этом расскажу. Но ещё же не всё, понимаете? По моему представлению, граф Безье скончался от той же дульи, только наоборот – ему дали слишком много. Как будто отравитель не очень понимает, как сделать, чтобы с одного глотка.

– Ты думаешь, в этом мире много магов, умеющих готовить дулью, да ещё и рассказать, как ею правильно убивать? – усмехнулся Жан-Филипп.

– Я думаю, они есть. И я знаю человека, который совершенно точно происходит из семьи, где умеют. А возможностей и власти у того человека – лопатой греби, – Ли смотрел на Жана-Филиппа так, что не догадаться было невозможно.

Он подозревает королеву-мать? Мадам Екатерина что-то не поделила с графом Безье? У неё есть какая-то заинтересованность в нынешнем графе Антуане?

– А кто траванул-то, ну, старого графа? – иногда дурная девка могла разговаривать, как приличный человек, но обычно – не утруждала себя нисколько.

– Исполнителя я нашёл, и проследил цепочку от него к Антуану.

– Когда успел-то? – изумился Жан-Филипп.

– Исключительно благодаря Орельенову порталу. И ещё благодаря матушке госпожи Жакетты, которая знает в замке Безье все ходы и выходы, – пожал плечами Ли.

Вот так. Пока они тут развлекаются, кто как может, Ли, оказывается, делал дело. Мог бы и рассказать, вообще-то!

– Ты должен представить отчёт его величеству? – спросил Анри.

– Да. Я и представлю. И пусть тоже думает – кто и зачем травит людей дульей. И в этом свете давайте-ка подумаем, как мы будем выживать при дворе. Точнее – ты, Анри, и госпожа Анжелика.

– Я-то что? – нахмурился он.

– Вдруг кому-то мешают не только люди вокруг тебя, но и ты сам? Помнишь, что сказал тот оборванец, которого позавчера повесили? Что ты кого-то там обидел, и откуда-то потеснил. Ты, часом, не вспомнил, кого и откуда?

– Нет, – покачал головой Анри.

Жан-Филипп понял, что пора.

– Мне кажется, кто-то должен остаться здесь.

– Чего-о-о? – Орельен сказал это в точности так же, как дурная девка.

– Если кто-то считает возможным нападать, пока хозяин дома, то что будет, когда хозяин уедет? Я буду приглядывать за замком, и защищать в случае нападения, – ибо в столице делать нечего.

– Нет, – снова покачал головой Анри.

– Как – нет? Почему? – не понял Жан-Филипп.

– Я не могу приказать тебе, могу только попросить. И я прошу, – Анри был серьёзен, чертовски серьёзен. – Ты слышал всё то, что рассказал Лионель. Анжелику нужно будет защищать.

– Да не надо меня как-то там особо защищать, сама справлюсь, – вот её-то никто не спрашивал, что она там себе полагает!

– Госпожа Анжелика, не думаете ли вы, что знаете о защите всё? – Лионель так и впился в неё взглядом.

– Нет, не всё, так, немного. Но я исхожу из того, что магов мало, и что маг отобьётся от не-мага.

– В среднем да, но и обычные люди бывают весьма искусны в убийстве себе подобных.

Вы с какой-то вероятностью отразите магический выпад – если увидите. А как насчёт летящего ножа или той же дульи?

– Ну дулью-то вашу никто не отразит, там сразу капец, – покачала она головой.

– Может быть, вам удастся научиться вычленять яд в пище. Или кто-то будет вам её пробовать.

– Покажете – научусь, – пожимает плечами. – Вычленять. А чтобы вместо меня кто-то помер – только ещё не хватало, ага. С дуба рухнули, что ли? Тогда давайте, я тоже тут останусь. На хрена тащиться, семь вёрст киселя хлебать. Только проблемы всем создавать.

Вот ведь девка!

– Нет, – отрезал Лионель. – Анжелика, король велел Анри представить вас ему. Это не обсуждается. Вы должны быть в столице, вы должны выглядеть и вести себя подобающим образом.

Она вздохнула.

– Да не выйдет у меня. Подобающим-то образом. Только подставлю вас всех, – и вид, прямо скажем, обескураженный.

– Почему не выйдет? Выйдет! Ты лучшая, понятно? – вскинулся Орельен. – Ты в сто раз лучше той, прежней.

– Та была правильная, какая надо. Куда надо смотрела, как надо говорила. А я точно сначала охренею и язык проглочу, а потом ерунду какую-нибудь скажу. А если кто-нибудь поймёт, что я не та, за кого себя выдаю – то вам всем мало не покажется.

Да она же боится, вдруг понял Жан-Филипп. И боится как будто не только за себя, а за то, что из-за неё у других людей всё пойдёт наперекосяк. Да матерь же божья, девчонка боится – за них?

Девчонку, которая вообще бесстрашная, но всё равно боится, следует утешить, какие бы у неё не были зубы, когти или... шипы. Анри, дурак несчастный, о чём ты только думаешь! Мы тут вроде сошлись на том, что она тебе нужна весьма и весьма, и что?

– Госпожа Анжелика, – Жан-Филипп не сразу понял, что говорит он сам. – У вас всё получится. Поверьте человеку, знающему придворную жизнь – от дамы, особенно красивой, ожидают немногое. Даже если вы о чём-то не знаете или не слышали – вы всегда можете сделать вид, будто так и надо, будто правы, будто ваш собеседник ошибается. Вы связаны с одним из первых вельмож королевства, вас поостерегутся задирать – чтобы на нарваться на ссору с Анри. А мы будем рядом – все четверо, и поможем вам. С нами за спиной вы можете быть какой угодно, честное слово. Просто не бранитесь и не жгите никого.

– Спасибо, господин граф, – проговорила она.

Что, у девчонки бывает смущённая улыбка? Неужели?

О, Анри догадался наконец-то взять её ладони в свои. И подержать. Ну, хоть так.

– И вообще придержите свои силы, – проговорил Лионель. – При дворе совершенно не обязательно всем и каждому знать о том, что невеста герцога Лимейского – мощный маг.

– Свет-то хоть можно? – тут же вскинулась она. – И воды нагреть?

– Можно. Маленькими шариками. И воды нагреть. Вы не пробовали пока магическую связь? Хорошо бы освоить.

– Покажите, – пожала она плечами. – Попробую.

– Непременно. Анри, я думаю, стоит усилить охрану твоих границ в наше отсутствие.

– Но кто будет командовать той охраной, пока мы будем в отъезде? – недоумевал Анри.

– Я нашёл тебе чудного командующего. Не совсем обычного, но действенного.

– И кто же это? – нахмурился уже и Жан-Филипп.

– Моя матушка. Она сказала, что это и её дом тоже, коль она в нём появилась на свет, и она предпочтёт пребывание здесь вместе с девочками суматохе королевской свадьбы.

– А господин маршал?

– А он как раз уже отправился ко двору.

Жан-Филипп вдруг осознал, что итог разговора вышел совсем обратный от того, что ему было нужно в начале: вместо согласия на его командование здесь он сам по доброй воле заявил, что едет в столицу и будет там помогать Анри с охраной дур... девчонки Анжелики. Тьфу. Но уже как вышло, так вышло.

Значит, нужно идти и беседовать с её высочеством об охране границ. Надо думать, супруга маршала что-то об этом знает.

2.25 Лика. В зарослях жасмина

Дни до отъезда слились во что-то одно и бесконечное – так казалось Лике. Примерки новых платьев – Туанетта сказала, что нужно ещё минимум три, а лучше пять. Куда столько, думала Лика, но молчала и терпела. Только велела, чтобы три не самых роскошных, но всё же приличных платья переделали под Жакетку, потому что без неё ей страшно. И пусть она тоже сопровождает её везде вместе с Туанеттой. Туанетта хмурилась, но тоже терпела. По ходу, и ей было страшновато, хоть ей и не рассказывали байки про убийственный яд дулью. То есть как – про яд рассказали, а про то, кто травил -нет. Меньше знает – крепче спит.

Лионель выполнил обещанное и показал Лике, как работает связь через зеркало. Для этого нужно было нехреново сосредоточиться, чтобы достучаться до абонента, поставить на зеркало какой-нибудь магический звонок они здесь тупо не додумались. Лика заикнулась было – но Лионель не понял, о чём это вообще, а когда она пояснила – то долго смеялся и пообещал подумать, как бы такое можно было сделать.

Определять несъедобные примеси в еде магическим зрением Лика не научилась. То есть не поняла, как это работает. Её утешило то, что из всего имеющегося множества магов это понимали только сам Лионель и внезапно – Жакетта. Остальные справлялись, как обычные люди. Значит, и ей нормально так же.

Магические тренировки стали особенно изнурительными. У Лики создавалось ощущение, что в неё пытаются впихнуть всё, что только можно – и защиту, и нападение, и теорию, и что-то про артефакты, и взаимодействие с животными – на примере Рыжика и Маркиза, и хрен знает, что ещё. А кроме них, были ещё и танцевальные тренировки, и накануне отъезда должен был произойти бал – для тех, кто уезжает, и для тех, кто остаётся. А главным образом – для самой Лики. Типа, экзамен. Интересно, что будет, если она его завалит – не намеренно, конечно, но вдруг? С Принцем каждый шаг как экзамен, он смотрит на неё, и как будто всё время ждёт, что она совершит ошибку – и как будто выдыхает с облегчением, когда Лика этой ошибки не совершает.

У них случилось ещё три свидания – два инициировал он, одно – она. Не то, чтобы соскучилась, но чувствовала себя спокойнее, если держала руку на пульсе. В прямом смысле слова. Он был вежлив и ласков, и с ним в постели было лучше, чем с любым парнем из её прошлой жизни, но... как будто чего-то не хватало. И как будто не только ей.

.. .Лика брела по саду и запутывала следы, просачиваясь в небольшие щели живой изгороди – чтобы подольше не нашли, и зелёное платье ей в помощь. Не хотела она видеть ни Туанетту, ни Франсуазу с Лионеллой. Достали, честное слово, достали. Скажет потом – сидела в библиотеке. Из них троих туда по доброй воле заходит только Туанетта, и то нечасто. Поверят.

Был в глубине паркового лабиринта чудный уголок – заросли жасмина на пригорке, внутри у них – небольшая площадочка, устроенная так, что тебе сверху всё видно, а тебя -не особо. Даже летом, когда кусты зелёные, можно там сидеть и в просветы наблюдать озеро, мост через него с берега к замку и кто там вообще ходит и ездит. И кто к тебе по парку подбирается – тоже. Самое то место, чтобы пересидеть бурю – а то с этим предстоящим балом все как с ума посходили. Лика нашла пригорок пару дней назад, и у неё просто дух захватило от тишины, одиночества и жасминового запаха.

Тогда, позавчера, ещё не все цветочки раскрылись, но пахли уже просто невероятно. А сегодня кусты стояли от верхушки и до земли в нежных белых звёздочках. Лика предвкушала, как сейчас поднимется и зароется в них носом.

Она уже почти добралась, когда услышала перебор гитарных струн. Просто перебор, аккорды. Затейливая гармония, уверенная рука. Ох. Похоже, место занято. Но, может, хотя бы постоять и послушать? Здорово же играет, паршивец такой. Забавно, что пришёл именно сюда, но вдруг у него тут тоже нагретое местечко? Только ещё не хватало!

Лика на цыпочках, подхватив неприлично юбку, добралась до окружавших площадку кустов и прислушалась. Музыка заставляла сердце биться быстрее и рождала в голове какие-то безумные образы, почти стихи. Нет, стихи писать нечем и не на чем, поэтому -просто постоять и послушать. И подышать жасмином. Уже хорошо.

Музыкальная фраза оборвалась на середине.

– Проходите, госпожа, – Пират отодвинул ближайшую к ней ветку. – Что стоять-то, раз пришли.

– Да я. да ладно, я пойду, – пробормотала Лика. – Что я, не понимаю, что ли, что человеку надо побыть одному? Я думала – послушаю немного, отдышусь да спущусь.

– Вы ведь уже здесь, – пожал он плечами. – А в ногах, говорят, правды нет.

Лика оглянулась воровато – нет, никто её не видит, и быстро скользнула внутрь. Он чуть пододвинулся, освобождая ей половину своего зелёного плаща, на котором сидел.

– Благодарю вас, – кивнула Лика.

Под его внимательным взглядом опустилась на расстеленный плащ, спрятала ноги под длинной юбкой.

– Вы и вправду понимаете, что иногда надо быть одному? – он смотрел внимательно и чуточку насмешливо.

– Если честно, я уже притомилась всё время быть на виду. Дома я хоть в комнату свою могла уйти, или на улицу. А тут куда ни пойди, вечно кто-то следом тащится! И даже у себя в спальне одна не остаёшься!

– А в спальне надо непременно быть одной? – он продолжал внимательно её рассматривать.

– Да. Если... если не с любимым, – ей вдруг стало боязно говорить с ним о таких вещах, и Лика уставилась на благоухающие цветочки жасмина.

– У вас от жасмина голова не заболит? – он явно проследил за её взглядом.

– Нет, – ответила она. – У меня не болит голова, и я очень люблю запах жасмина. И музыку.

– И хорошо, – он вернулся к гитаре.

И запел негромко о деве, которая ждала из похода своего рыцаря. Тот упёрся куда-то вдаль за великими идеями, и про неё ни разу не подумал – как она-то останется, а она, глупая, взялась его ждать, как девчонки знакомые пацанов из армии ждали. Но тут-то ни фига не год, тут вообще хрен знает сколько! В общем, дева плакала-плакала, а потом взяла и разлюбила. Сразу и насовсем. И жить стало легко, и ещё годик – и она бы точно нашла себе кого другого, получше, кто бы любил её, а не красивую мечту за тридевять земель.

Но тут вернулся её доблестный рыцарь, то есть как вернулся – привезли мертвого.

Лика подумала, что дальше будет совсем жуть – ну там, окажется он вампиром или зомбаком, и станет по ночам из гроба вылезать, и её такой же сделает. Но оказалось ещё хуже – она просто поняла, что всё ещё любит этого идиота! И теперь ей жизнь не мила, и осталось только уйти в монастырь, что она и сделала.

Она не сразу поняла, что больше не звучит ни музыка, ни голос, стало тихо. Ветер шуршал молодыми побегами жасмина, где-то далеко перекликались Туанетта и сёстры Вьевилль.

– Не уснули? – с усмешкой спросил он.

– Уснёшь тут, как же, – фыркнула Лика. – Если честно – капец эта ваша песня. Ну то есть нет, – смутилась она,– вы поёте очень хорошо, и играете – тоже, мне до вас, как до Китая пешком, а у вас тут Китая нет, поэтому ходить – не переходить. Но по смыслу это капец. Это ж что в голове-то у девушки было! Не поверю, что вокруг не осталось ни одного приличного человека, который не шарахался бы по святым землям!

– Как же, – снова усмехнулся он. – Некоторые скажут, что это любовь.

– Да бред это, а не любовь, простите за откровенность, – пожала плечами Лика. – Любовь -это когда в радость, а не когда страдают.

– Кто это вам сказал такое?

Она даже и не осмеливалась уже на него смотреть. Вот ведь – о таких вещах они даже с Орельеном не говорят, а вроде – друзья.

– Сама видела, – вздохнула она. – Она, конечно, типа крутая – поняла его великую мечту, и не связалась ни с кем другим, пока он там за тридевять земель мечтал, но про неё-то подумал кто или нет? Наверное, нет.

Жан-Филипп рассмеялся – тихонько и заразительно.

– Нет, творцы подобных песен не думают о живых страдающих девах, только о мечтах.

– Оно и видно, – вздохнула Лика.

Он с улыбкой протянул ей гитару.

– Возьмёте?

– Возьму, – радостно кивнула она. – Только, знаете, у меня сейчас тоже весёлого не выйдет.

– Понимаю. Не вижу в этом ничего предосудительного.

– Тогда вот.

Песня о том, как человек шёл-шёл к цели, дошёл и обломился, показалась ей самым подходящим продолжением. Этот длинный стих она сочинила и положила на музыку давно, где-то год назад, и парни из компании песню не сильно-то любили – очень уж грустная. А тут как раз под настроение, красивые грустные песни тоже нужны.

Жан-Филипп внимательно выслушал, улыбнулся.

– Тоже ведь о мечте, – заметил он.

– Да, но никто от той мечты не пострадал, – возразила Лика. – Кроме её создателя. Мечты, не песни.

Он забрал гитару, взял пару аккордов, и запел о другом – о том, как качается под ногами палуба, как сверкает на морской глади широкая солнечная дорога, на которую так и хочется ступить, и о том, что никак не выходит дойти до горизонта. Лика слушала, прикрыв глаза – тепло, ветерок, жасмин, и музыка. Чудо же, просто чудо! И парень, который обычно её терпеть не может и всячески это показывает, тут вдруг общается, как человек, прямо удивительно!

Но вдруг мелодия оборвалась – он посреди, можно сказать, аккорда прижал струны пальцами. И Лика услышала Туанетту – совсем близко. Вот не было печали!

– Спасибо, сударыня, – Жан-Филипп уже стоял на ногах, – за этот короткий отдых. С вами интересно.

Она попыталась было опереться на землю и подняться, но он легко подхватил её за подмышки, поднял и поставил на ноги. Подобрал плащ, взял гитару.

– Госпоже Антуанетте совсем незачем знать, что мы с вами способны беседовать, как то подобает приличным людям, – кивнул ей на прощание и исчез меж кустов.

Не в ту сторону, откуда шла Туанетта и девчонки.

– Анжелика, да где же вы! – в голосе Туанетты слышалось раздражение.

– Я здесь, – Лика высунулась наружу. – Что такое-то, уже и воздухом подышать одной нельзя!

Ясное дело, Туанетта на пригорок не заберется. Придётся выходить. Ну и ладно, одно хорошее событие сегодня у Лики уже случилось, будет проще пережить всякую неминуемую ерунду – примерки, наставления и что там ещё осталось.