Текст книги "Букет невесты"

Автор книги: Салли Лионс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Ну нет – с меня и прошлого раза хватило!

– Все-таки куда мы едем, Алекс?

– «ПРИНЦ ПОХИЩАЕТ РЕПОРТЕРШУ», – дурачась, зловеще прорычал Алекс.

– К твоему сведению, я – журналист и пишу статьи для журнала. Это не одно и то же.

Обогнав красный фургон, он резко вырулил в левый ряд.

– А ты не автогонщик!

– Ты просишь ехать помедленнее?

– Да! Очень прошу!

Он тут же сбросил скорость, пристроился в хвост за белой малолитражкой и, держа руль одной рукой, спросил:

– Так лучше?

– Да, спасибо. И, если можно, держи руль обеими руками.

– Твое желание для меня закон.

– Тогда скажи, куда мы едем.

– К моей двоюродной бабке Кэссиди, сестре деда Кларка. В прошлом мае ей стукнуло девяносто, но язычок у нее будь здоров, так что держи с ней ухо востро. К тому же у нее редкий дар – видеть в людях суть. Ну а если она кого невзлюбит… Между прочим, ей никогда не нравился мой отец.

– Она возражала против брака твоей мамы с ним?

– Да. Мама всегда была ее любимицей. Тетка мечтала, что мама выйдет замуж за президента или хотя бы за сенатора.

– А сама замуж так и не вышла.

– Тебе и это ведомо? – удивился Алекс, сбрасывая скорость: они подъехали к контрольному посту. – У тебя не найдется сорока центов?

– Счастлива услужить хотя бы такой малостью! – съязвила Джун, покопалась в сумочке вручила ему мелочь. – Так почему Кэссиди не вышла замуж?

Алекс протянул кассиру в будке плату за проезд, и им дали зеленый свет.

– Она любила президента.

– У нее была…

– Вот именно, любовная связь с президентом.

– А я об этом ничего не слышала.

– В те времена люди вели себя осмотрительнее.

– А с каким именно президентом? Как они…

– Это ее тайна, Джун. Так что, будь добра, когда станешь писать статью, пощади чувства старушки.

– Можешь думать обо мне все, что угодно, но я не опущусь до того, чтобы разносить старые слухи.

– А это не слухи. Просто я пытаюсь объяснить, почему принц Сен-Монта – с точки зрения тетушки Кэссиди – не подходил в мужья ее любимой племяннице. Как истинная патриотка, она превыше всего ставит американский образ жизни. Так что для нее принц какого-то крохотного княжества в Старом Свете не был хорошей партией для девушки из состоятельной семьи.

Какое-то время Алекс вел машину молча, и Джун больше ни о чем не спрашивала. Она не следила за указателями и теперь не была уверена, где они – в Неваде или в Орегоне. Вскоре на холме показался небольшой особняк, утопающий в зелени деревьев и выходящий фасадом на озеро.

– Нас ждут? – спросила Джун, когда они миновали гостеприимно распахнутые чугунные ворота.

– Если бы я посмел приехать без предупреждения, тетка отхлестала бы меня по щекам веером.

– Неужели она так сурова? Если ты хотел меня напугать, тебе это удалось.

– Сама увидишь. Она уже знает про помолвку, – сказал Алекс, заглушая мотор у широких ступеней особняка. – Посмотрим, сумеешь ли ты пройти проверку.

– Алекс, мы так не договаривались! Ты что, не скажешь ей правду?

– Если хочешь, скажи сама.

Он поднялся по ступеням, нажал на кнопку, и за потемневшей от времени дубовой дверью раздался мелодичный перезвон колокольчика.

Дверь отворила пожилая седовласая женщина в униформе.

– Ваше высочество! – Она расплылась в улыбке. – Как хорошо, что вы приехали! После вашего звонка хозяйка меня замучила. Столько распоряжений! Столько шуму!

– Познакомься, Джун. Это мисс Тэйлор. Служит у тетки Кэссиди лет сорок… Или сорок пять?

– Вы правы, ваше высочество. В апреле будет сорок семь лет.

Вслед за Алексом Джун вошла в просторную гостиную с белой плетеной мебелью, оформленную в модном в двадцатые годы стиле «ар деко».

– Тетушка Кэссиди!

Алекс поспешил поцеловать в щеку высокую худощавую старуху в коричневых брюках и в абрикосовом свитере. Седые волосы, не без кокетства собранные на макушке, упрямо выбивались на лоб и свисали на морщинистые щеки, а пронзительные голубые глаза с возрастом, похоже, ничуть не выцвели.

– Значит, это твоя невеста. – Она вперила в Джун рентгеновский взгляд и погрозила сложенным веером. – Полагаю, курочка скоро снесет яичко? Такие вещи нельзя пускать на самотек, – заметила она Алексу и снова погрозила Джун веером.

– Нет! – выпалила Джун, опередив Алекса. – И, откровенно говоря, мисс Кларк, вас это не касается!

Кэссиди сжала веер костлявыми пальцами, постучала им по ручке кресла – и Джун подумала, что за свою дерзость сейчас схлопочет по щекам. Однако старуха от души расхохоталась.

– Мне нравится твоя невеста, Алекс. За словом в карман не лезет, А ты – вылитый отец. Такой же красавчик… И от девушек тоже нет отбою. Говорила я твоей матери: ох и намучаешься ты со своим принцем! А вы, юная леди, подумали о последствиях?

– Зовите меня Джун.

– Рада познакомиться! Пока не забыла, Алекс, у меня для тебя подарок. Портрет твоей матери в молодости. Его сделал один мой старинный приятель-художник. Пойди в зеленую спальню, увидишь там на полке лаковую миниатюру в серебряной рамке. А мы пока поболтаем с Джун по-девичьи. Ну иди же, Алекс, принеси портрет.

Алекс снисходительно улыбнулся, подмигнул Джун и оставил на растерзание тетушке.

Чай подали в чашках тончайшего китайского фарфора, с бутербродами и домашними пирожными с вишней и с лимоном.

– На свадьбы я больше не ходок! – заявила Кэссиди, когда гости собрались уходить. – Я была подружкой невесты тридцать семь раз, и каждой раз это была скука смертная! Но если ты, детка, не раздумаешь выходить за него замуж, я подарю тебе свою диадему с бриллиантами.

– Я не могу…

– Нам пора, тетушка Кэссиди, – вмешался в разговор Алекс.

– Иди, мой милый, Джун тебя сейчас догонит. Когда Алекс отошел, тетка заговорщицки улыбнулась, наклонилась поближе к Джун и шепнула ей кое-что на ухо.

По дороге в отель Джун сделала открытие Алекс оказался жутко любопытным.

– Вижу, тебе понравилось общаться с тетушкой Кэссиди, – как бы между прочим заметил он, когда они подъезжали к Сан-Франциско. – Да и она редко с кем так разговаривает.

– Кэссиди – просто чудо! А тебя она обожает.

Джун сразу поняла, Алекс надеется выведать, о чем его тетка секретничала с ней, но не собиралась удовлетворять его любопытство. В другой раз не будет вредничать! Сколько он ее мучил, прежде чем сказал, куда они едут!

– Обожает? Что-то не заметил…

– Тебе не нравится, что она тобой командует?

– Тетка – большой оригинал. Я люблю ее, вот и ублажаю. А что за секрет она тебе поведала перед самым отъездом? Ты ведь не сказала ей про наш договор?

– Нет. Зачем было портить старушке настроение?

– Ну скажи, что это за секрет?

– И не мечтайте, ваше высочество, – с металлом в голосе ответила Джун. – Это сугубо девичьи дела.

Кэссиди болтала без умолку, меняя темы и перескакивая из настоящего в прошлое с живостью кикбоксера. Пока Алекс ходил за портретом, она уверяла Джун, что «мальчик влюблен в невесту без памяти».

Но ведь она ему не невеста… И разве можно верить старой тетушке, которая живет воспоминаниями о большой любви и до сих пор верит в сказки со счастливым концом?

Хотя Алекс превосходно владел собой, Джун заметила – он недоволен. Отчет председателя попечительского совета детской клиники изобиловал цифрами, и Джун слушала вполуха, думая о своем.

– Я, конечно, не специалист, – вклинился Алекс в заученный монолог Генри Стоуна, когда они входили в служебный лифт, – но полагаю, что в детской клинике подбор сестринского персонала имеет первостепенное значение.

Детская клиника получала дотации Фонда Кларка, основанного дедом Алекса, и в обязанности принца входило следить за их распределением.

– Наша клиника оснащена по последнему слову техники, – продолжал бубнить свое Стоун, когда двери лифта открылись на пятом этаже.

Джун подняла глаза на Алекса, и ей стало его жалко: он сдерживался из последних сил принялся теребить пуговицу на пиджаке, то и дело поправлял волосы, но сумел таки взять себя в руки. Бедолага! Нетрудно представить, до какой Степени ему все это надоело… Чего стоит хотя бы эта въедливая очкастая особа из отдела по связям с общественностью? Который час ходит за Алексом хвостом, смотрит в рот и записывает каждое его слово в блокнот. Какое это напряжение постоянно ощущать себя в центре всеобщего внимания – все равно что жить под микроскопом!

Стоун все вещал и вещал, не замечая недовольства высокого гостя, а Джун с интересом следила, как Алекс общается с персоналом и с больными детьми. Он умудрялся задавать такие вопросы, что узнавал о работе клиники куда больше, чем того хотелось председателю попечительского совета.

– Спасибо, что взял меня с собой, – сказала Джун, когда осмотр клиники закончился и Алекс послал Жильбера подогнать седан к центральному входу, – Знаешь, я тебе даже немного завидую. Хорошо, когда можешь оказать людям реальную помощь.

– Мой вклад весьма незначителен. В правлении фонда подобрались одни трудоголики, а директор – настоящий фанатик своего дела. Так что я мало чем могу им помочь.

– Не скромничай! А сегодняшний бал? Антуан сказал, там соберутся сливки общества Сан-Франциско, а все пожертвования пойдут на счет детской клиники.

– Антуан становится болтливым, как старая… дама, – с добродушной усмешкой заметил Алекс.

– А по моим наблюдениям, джентльмены куда словоохотливее дам. У нас в редакции именно они то и дело пьют кофе и устраивают перекур, а заодно обмениваются сплетнями.

– А дамы тем временем спускаются в забой и пилотируют самолеты? Исправьте меня, если что не так, миз Томпсон – Вид у Алекса был серьезный, но в глазах пряталась улыбка.

– У тебя усталый вид, – поменяла тему Джун, пропустив мимо ушей феминистское обращение. – Не мешало бы тебе перед балом часок вздремнуть.

– Вздремнуть?! – Алекс возмущенно фыркнул. – В четыре у меня деловая встреча с виноделами из Калистоги, а потом надо привести в порядок кое-какие бумаги.

– Сдаюсь! Ты такой занятой и такой важный… Нижайше вас прошу, ваше высочество, больше на меня не фыркайте.

– А разве я фыркаю? – удивился он.

– А разве нет? Ты всегда фыркаешь, когда впадаешь в праведный гнев.

– Клянусь, если еще раз фыркну, заточу сам себя в темницу.

Он улыбнулся, и сердце Джун затрепыхалось от радости, что у нее такой жених – хотя бы на время.

– Неужели в Сен-Монте есть темница?! – спросила она с напускным испугом.

– Разумеется. В старом замке. Мне запрещали там играть, когда я был ребенком, и мы с друзьями частенько залезали туда тайком.

– Не могу представить тебя ребенком.

– Я не был паинькой. А мальчика для битья в отличие от моих предков у меня не было.

– Мальчика для битья?

– Ну да, мальчика, которого пороли за провинности наследника престола. Как видишь, в наше время быть принцем куда сложнее, чем прежде.

– Однако тебя вполне устраивает.

– Что ты имеешь в виду? – Алекс стоял так близко, что Джун ощутила холодноватый аромат его лосьона после бритья.

– А вот и машина! – обрадовалась она, не отвечая на вопрос, на который не было ответа.

До прихода стилиста оставался еще целый час, но Джун не могла лечь и отдохнуть – так была взволнована и напугана. Алекс придавал большое значение сегодняшнему балу и надеялся на солидные пожертвования, так что нужно проявить себя с наилучшей стороны. Спасибо Антуану – обо всем-то он позаботился! Надо будет отблагодарить его, но как? Разве что «осчастливить» годовой подпиской на журнал «Мир звезд».

Стилист – элегантная платиновая блондинка с короткой стрижкой – явилась минута в минуту. Она сделала Джун прическу, вечерний макияж и даже – в знак особого расположения – помогла одеться. Платье, простое и элегантное, без бретелек и с глубоким декольте, внушало Джун опасения. Улучив момент, когда стилистка отвернулась, она потрясла плечами и наклонилась – проверить, не выскочат ли из рискованного выреза груди? Узкое платье облегало тело как перчатка, а недлинный шлейф крепился к левому запястью серебряной петелькой – чтобы не наступать на «хвост» при повороте, приходилось слегка сгибать руку в локте. При движении ткань цвета расплавленного серебра струилась и мерцала – словом, в этом платье Джун почувствовала себя настоящей принцессой.

В последнюю минуту стилистка набросила ей на плечи бархатную накидку, окинула критическим взором результат своих усилий и, отвергнув чаевые, заметила:

– Принц позаботился обо всем. Вам очень повезло, мадам.

Жильбер проводил Джун до лимузина, где уже ждал Алекс. Увидев «невесту», принц улыбнулся – и его улыбка сказала Джун больше любых слов.

– Ты прекрасна! – шепнул он, помогая ей сесть в машину.

Жильбер и Мишель уже устроились на откидных сиденьях – волшебный миг закончился так же быстро, как и начался, и Джун не успела вдоволь насладиться великолепием Алекса, но обратила внимание на массивные серебряные запонки в виде фамильного герба.

Не успели они проехать пару кварталов, как Алекс взял ее за руку и, проникнув мизинцем в разрез перчатки, погладил запястье. Джун метнула взгляд на телохранителей – те сидели невозмутимые, как сфинксы.

– Если бы я мог, то весь вечер танцевал бы с тобой одной! – прошелестел Алекс ей на ухо, отпустил руку, но придвинулся так близко, что Джун бросило в жар.

Алекс наклонил голову, скользнул губами по ее шее и поймал пальцами хрустальную капельку-сережку.

– Ты должна носить бриллианты.

– Не думаю. Ведь все это лишь фарс, Алекс, – ледяным тоном возразила Джун, – так что бриллианты были бы неуместны.

– Неуместны? – Он хохотнул. – Ловко вы играете словами, мисс Томпсон!

– Работа такая! – с расстановкой ответила она, падая с небес на землю.

Настроение было вконец испорчено. Впрочем, чего она хотела? Ведь бал – не романтическое приключение, а запланированное шоу, и едет она туда не развлекаться, а работать! Джун представила толпы разодетых женщин, которые так и липнут к принцу, и ей стало совсем тошно.

– А еще говорят, что мужчины – существа приземленные… Куда нам до вас! – с обидой буркнул Алекс.

Остаток пути ехали молча. Джун корила себя за резкость. Ну кто меня тянул за язык? Похоже, Алекс на меня обиделся. Да, у нас деловое соглашение, но разве он не может сделать мне безобидный комплимент? И что у меня за дурацкая манера цепляться к словам!..

– Мы приехали, принцесса! – прервал ее мысли Алекс. – Смею ли я надеяться на прощение? – И улыбнулся так, что Джун вмиг растаяла.

– Вы прощены. В последний раз! – подыграла она ему и протянула руку в перчатке. Стоит подумать, что я его достаточно изучила, как он в очередной раз меня удивляет.

Алекс взял ее руку в свою, поднес к губам… Внезапно ему захотелось коснуться нежной кожи, спрятанной почти до самого локтя под тонкой снежно-белой перчаткой. Он расстегнул пуговки, неловко стащил перчатку и не поцеловал – лишь слегка прикоснулся к каждому пальцу Джун.

– Оркестр ждет нас, – тихо сказал Алекс, и в его душе запели скрипки.

Джун шла, не чувствуя под ногами пола. Великолепие парадного зала отеля «Президент» и роскошь туалетов ослепили ее – а может, она ничего не видела, – потому что смотрела только на Алекса.

В ее руке оказалась серебряная маскарадная маска. Наверное, вручили при входе, словно сквозь туман соображала она. Алекс надел маску, взял маску у Джун и осторожно надел на нее, стараясь не смять резинкой хитросплетение локонов.

– Никогда не встречал женщины красивее тебя! – шепнул он.

И на этот раз Джун ему поверила.

К ним чередой подходили приглашенные – сегодня здесь собрался цвет Сан-Франциско, – расточали принцу улыбки и говорили красивые слова.

А оркестр и в самом деле ждал, пока принц Алекс и его невеста откроют бал. Все расступились – они остались вдвоем посреди огромного танцевального зала – и дирижер поднял палочку.

Накануне бала Джун волновалась, хватит ли у нее грации и чувства ритма, чтобы танцевать с принцем. Она никогда не занималась танцами всерьез и помнила разве что отдельные движения и шаги из школьных уроков ритмики.

Оркестр заиграл вальс Джун закрыла глаза, чтобы ухватить ритм, Алекс обнял ее, шлейф серебряного платья взлетел вверх и ноги сами закружили Джун по вощеному полу в такт музыке.

Да и разве могла она ошибиться, когда сильная рука Алекса лежала у нее на талии и уверенно вела ее? Джун порхала в его объятиях, словно в сладком сне, и даже не заметила, – как к ним присоединились другие пары.

– Ты танцуешь божественно! – сказал Алекс, прижимая ее к себе, и Джун почувствовала себя самой желанной и любимой женщиной на свете.

В маске Алекс казался другим человеком, да и она сама стала другой. Жаль, что они не могут остаться этими другими навсегда… Как выяснилось, у принца и на балу есть обязанности. Он танцевал с молодыми красавицами и с элегантными дамами в возрасте, а Джун приглашали какие-то неприятные типы с потными ладонями и с пустыми глазами.

Джун хотела быть только с Алексом – никто другой ей не нужен. Она постоянно следила за ним глазами и, когда ему удавалось пригласить ее на танец, чувствовала себя на седьмом небе.

В полночь все сняли маски, и Джун попросила Алекса положить ее маску в карман.

– Хочу сохранить на память, – сказала она с потаенной грустью: ей был нужен Алекс, а не маскарадная маска.

– Может, оставить и мою?

– Оставь. – Джун подумала: вернусь домой и повешу обе в рамочку. Хотя бы маски останутся навсегда вместе.

Алекс проводил ее в буфет и кормил черной икрой на крошечных крекерах в форме сердечка, придвинув свой стул так близко, что их ноги переплелись под накрахмаленной скатертью.

Потом оркестр заиграл снова, и важные дамы и господа, которые весь вечер разлучали Джун с принцем, вдруг куда-то подевались. Наверное, наконец-то заметили, как принц прижимает к себе невесту, и тактично отошли в сторонку…

– Какой чудесный вечер! – сказал он, кружа ее в танце.

– Да, вечер был прекрасный.

– Не хочу, чтобы он кончался!

– Рано или поздно все кончается.

Джун надеялась, что Алекс вот-вот возразит. Ну почему она не может быть невестой принца?! Она научится всему, что потребуется. Антуан покажет ей, как правильно ходить, говорить и вести себя. Она готова зубрить историю Сен-Мон-та хоть до полного умопомрачения. А если надо, то выучит местный диалект, а заодно и французский с испанским. Неужели Алекс не видит, какая она способная ученица?!

– К сожалению, нам пора уходить, – севшим от волнения голосом сказал Алекс и прижал ее к себе так, что у Джун перехватило дыхание.

– Если бы сыграли еще один последний танец…

Принц поднял палец и откуда-то – словно из-под пола – материализовался Жильбер.

– Попроси музыкантов сыграть еще один вальс и поблагодари от моего имени, – приказал ему Алекс.

Он закружил Джун в танце, и она подумала вот он, самый счастливый миг в моей жизни…

После бала Золушка принялась выметать золу из очага, невесело усмехнувшись, подумала Джун, направляясь в тренажерный зал отеля. Ну что ж, волшебство закончилось, пора за работу. Физическая нагрузка мне не повредит: а то еще, не дай Бог, располнею и не влезу в парадные туалеты…

А может, бал только привиделся мне во сне? И Алекс не просил музыкантов сыграть еще один вальс, чтобы подольше держать меня в своих объятиях? Но после бала до номера меня провожал Жильбер, и с тех пор Алекс ни единым словом не обмолвился о случившемся.

Толкнув тяжелую дверь, Джун вошла в зал и предъявила пропуск дежурному с туповатой физиономией, испещренной угрями. С недавних пор все особи мужского пола, с которыми Джун приходилось сталкиваться, вызывали в ней исключительно неприязнь. Все, кроме одного…

Она сразу заметила Алекса: тот занимался штангой. Его обнаженный торс поблескивал от пота, и Джун с трудом отвела глаза от загорелой груди и подтянутого живота с темной полоской шелковистых волосков, убегающей за пояс спортивных трусов.

Ненавижу тебя, принц Александр Луи Франциск! – подумала Джун и решила уйти, пока он ее не заметил. И как это ему удается – в одно и то же время быть таким обаятельным и таким бесчувственным?! Неужели он не понимает, каково мне изображать его невесту и при этом делать вид, что между нами ничего не происходит? От осознания того факта, что винить за все можно лишь себя, на глаза Джун навернулись слезы. Ну и что теперь? Бегать от трудностей? Вот еще! И она решительным шагом направилась к гребному тренажеру: он стоял так, что с него не было видно Алекса.

Алекс увидел, как Джун вошла, и по ее виду сразу догадался: она делает вид, будто его не замечает. Интересно, что она задумала на этот раз? Она держала его в постоянном напряжении. В последнее время он только и думал о ее чувственных губах, соблазнительных бедрах и скучал по ее на удивление приятной манере вести разговор.

Закончив цикл упражнений, Алекс не спеша вытер грудь и руки полотенцем и повесил его на шею. Трусы липли к влажным ягодицам, и тело было мокрым от пота. В таком виде не стоит подходить к женщине, решил принц, но его тянуло к Джун, как железо к магниту.

Жильбер отправился в сауну, Мишель болтает с тренером – а почему бы и не подойти к Джун? – размышлял Алекс, глядя в ее сторону. Та старательно работала веслами: тонкий трикотаж не скрывал напряженных мышц. Такая изящная и такая сильная… Он вдруг представил, как она в порыве страсти обвивает его торс ногами.

После бала Алекс хотел проводить Джун до номера и остаться с ней, в ее чувствах он не сомневался и знал, она ему не откажет и его самолюбие не пострадает, но, вспомнив в последний момент, что презервативы лежат в одном из чемоданов, передумал.

Алекс и сам не мог толком объяснить свои чувства к Джун: с одной стороны, он восхищался ее независимостью, а с другой – она казалась ему абсолютно беззащитной… Когда она была рядом, он постоянно чувствовал возбуждение – ни одна женщина не вызывала в нем столь непреодолимого влечения.

Он испробовал все средства: держал дистанцию, почти не разговаривал с Джун, а в результате… лишь распалил желание.

– Доброе утро, Джун! – сказал он, подходя к ней.

– Доброе утро, ваше высочество! – отозвалась она, продолжая энергично работать веслами.

– Как официально! Чем я заслужил такую немилость?

Она гребла, не поднимая глаз, и Алекс молча любовался округлостью груди в вырезе трико и золотистой прядью волос, приставшей к влажной щеке. Представил, как несет Джун на руках в сауну и там не спеша снимает с нее ярко-голубой леотард… От сухого жара ее нежная кожа порозовеет, а от его ласк разрумянится еще сильнее.

Он хотел Джун – и это было так просто… и так сложно, что у него голова шла кругом.

– Не понимаю, о чем это вы… Разве у вашего высочества сегодня нет деловой встречи? – спросила Джун как бы между прочим.

– Ты права, через полтора часа я еду на переговоры с частными предпринимателями. Может, удастся убедить их вложить капитал в гостиничный бизнес Сен-Монта. Ты любишь задавать вопросы, а сама чертовски ловко от них ускользаешь. Кстати, с каких это пор я перестал быть Алексом?

Она подняла глаза и медленно осмотрела его с головы до ног. Ее взгляд словно обжег Алекса, и ему пришло в голову: вот почему женщины, когда на них пристально смотришь, инстинктивно прикрывают обнаженную грудь руками – не хотят, чтобы по затвердевшим соскам заметили их возбуждение.

Под взглядом Джун он почувствовал себя раздетым и, чтобы она ничего не заподозрила, снял полотенце с шеи, развернул его и, вертикально держа перед собой, не спеша промокнул краем лицо и шею.

– Тебе наскучили королевские почести? – Джун перестала грести и выпрямилась, с вызовом глядя на него снизу вверх.

– Ну вот, опять! Вместо ответа – еще один вопрос.

– Ничего не поделаешь! Это у меня лучше всего получается.

– Не думаю. У тебя есть и другие способности…

Алекс прикусил язык – ему казалось, будто он идет по топкому болоту. Один неверный шаг – и затянет трясина.

– Пойду поработаю на велотренажере. – Джун ловко поднялась прежде, чем он успел предложить ей руку.

– А ты еще не ходила в сауну?

Алекс приглашал ее – и она это поняла. Вряд ли там удастся остаться наедине, но он хотел смотреть на нее, завернутую в одно полотенце.

– Нет. Схожу как-нибудь в другой раз, – небрежно ответила Джун. И одна – подумала она и добавила: – Знаешь, я вижу тебя словно глазами других людей.

– Что ты имеешь в виду? – Алекс нахмурился, в который раз удивляясь, почему ему так важно знать, что она о нем думает.

– Твой титул. Иной раз ты кажешься таким недосягаемым… почти нереальным.

– Уверяю тебя, я человек из плоти и крови, с присущими всем смертным недостатками и слабостями.

– Хочешь пойти ко мне в номер?

От неожиданности у Алекса пересохло в горле и онемело лицо – словно с него внезапно стянули плотную маску. Он хотел солгать или отшутиться, чтобы нарушить возникшую между ними напряженность, но, взглянув на полные чувственные губы Джун, дрогнул.

– Хочу.

– Но не пойдешь.

– Не пойду.

– А я и не приглашаю. Просто спросила из любопытства.

– Я так и понял, – солгал он.

– И я поняла. У тебя есть обязательства, и ты к ним серьезно относишься. Ты не можешь позволить себе опоздать на деловую встречу.

– Верно.

Алекс отрешенно покачал головой. О чем мы говорим? Нет, мы не говорим, а воздвигаем между собой из слов стену отчуждения. Джун знала – я не признаюсь в том, что хочу заняться с ней любовью. Остается только поражаться ее проницательности и бояться остроты собственных чувств. Она понимает, что я не имею права слепо следовать своим желаниям, но как мне убедить в этом самого себя?! Если бы она знала, как мне хочется обнять ее и целовать, целовать до полного изнеможения…

– А у тебя на сегодня какие планы? – спросил Алекс.

– Хочу побродить по городу. Может, съезжу на остров Алкатрас.

– Желаю хорошо провести время. Ну а мне пора готовиться к встрече. Я позвоню тебе часов в шесть.

Он ушел, а Джун смотрела ему вслед и сожалела о том, чему не суждено случиться. Тоска по несбыточному смешивалась с восхищением. Джун нравилось в Алексе все, в том числе и походка. Казалось бы, что в ней такого особенного? Идет, как все – ставит одну ногу впереди другой… Нет, это нечестно! Сколько в одном человеке красоты, силы и достоинства!

А я-то хороша! – ужаснулась Джун. Додумалась пригласить принца к себе в постель, а он отказался! Она забралась на велотренажер и крутила педали до тех пор, пока не свело икры. Она влюбилась – и это не смешно!

Ничего похожего она еще не испытывала. Похвастаться богатым опытом общения с противоположным полом Джун не могла. Кроме детского увлечения Джоном в старших Классах и весьма бурного, но непродолжительного романа с Грегори в университете, у нее была связь – надо признать, весьма пресная – с фоторепортером Биллом. Откровенно говоря, их связывали отношения не романтического, а практического порядка: они вместе работали, снимали квартиру на двоих, время от времени занимались любовью… И расстались друзьями, когда Билл после операции по удалению аппендицита влюбился в практикантку-медичку из Флориды. Джун даже испытала нечто вроде облегчения. Не зря говорят – любишь то, что боишься потерять…

Ее чувство к Алексу было сродни наваждению. Она думала о нем днем и ночью, ворочаясь без сна в постели и представляя себя невестой принца не по договору, а на самом деле. Любовь привела ее в смятение, захотелось, как в детстве, побежать к маме, уткнуться ей в колени и спросить совета…

Джун закончила крутить педали и вышла из тренажерного зала совершенно разбитой. Гордость не позволяла ей падать духом: она докажет Алексу, а главное, самой себе: жизнь продолжается. Пусть он едет в свой Сен-Монт, а у нее есть мама и брат, любимая работа, друзья, увлечения…

Переговоры прошли успешно – правда, заслуги Алекса в этом не было. Если бы не поддержка опытных юристов, сделка не выгорела бы. Алекс не мог заставить себя сосредоточиться – всеми его мыслями завладела Джун. Он беспрестанно прокручивал в мозгу их последний разговор, силясь понять, что толкнуло ее на столь решительный шаг, но так ни в чем и не разобрался. Понял лишь одно: он болен. И серьезно. Он уже не мог обходиться без Джун.

Вечером они должны ужинать в обществе техасского нефтяного магната – потенциального инвестора – и его супруги. Как только часовая стрелка доползла до шести, Алекс позвонил Джун в номер, но она не поднимала трубку. После третьей безуспешной попытки он приказал телохранителям ждать в вестибюле, а сам в мрачном расположении духа пошел к ней. А что, если она до сих пор не вернулась с экскурсии. Алекс терялся в догадках, как поступить. Ждать ее? Вдруг с ней что-то случилось?! А может, она взяла и уехала, даже не удосужившись попрощаться?

Он сделал все, чтобы Джун осталась с ним до конца турне, но, если она надумала уехать, пусть едет хоть сейчас. Приказывать ей он не может, а просить не станет. Интервью в любом случае даст – Джун его честно заслужила.

Тяжко вздохнув, он осторожно постучал в дверь ее номера и приготовился к худшему, но дверь распахнулась, и Алекс с облегчением улыбнулся.

– А я уж решил, что ты раздумала идти со мной на ужин.

– С чего бы это?

– Ты не поднимала трубку.

– Так это ты доставал меня звонками?

– А ты слышала и не снимала трубку?

– Я лежала в ванне – хотела расслабиться после экскурсии. Да я бы все равно не успела добежать до телефона.

Хотел бы я видеть, как она лежит в ванне, как встает из пены и накидывает на разгоряченное тело пушистый халат… Но и сейчас смотреть на нее одно удовольствие: платье палевого цвета облегало соблазнительные округлости и подчеркивало легкий медовый загар.

– Как прошел день? – спросил Алекс, делая над собой усилие и отводя глаза.

– Отлично. Ездила на остров Алкатрас. Раньше там был испанский форт, потом федеральная тюрьма для особо опасных преступников, а теперь открыли музей. Посмотрела, где сидел Аль Капоне, Келли-Пулемет и прочие…

– Извини, что перебиваю, но лимузин уже у подъезда, – сказал Алекс, кляня в душе ни в чем не повинного нефтяного магната вместе с супругой. Как бы ему хотелось запереться в номере и провести весь вечер наедине с Джун!

– Может, захватить дождевик? Когда я вернулась в отель, начинал накрапывать дождь.

– Не стоит. У водителя есть зонт.

– Разумеется. Ну как же я забыла – все так и падают с ног, лишь бы услужить вам, ваше высочество!

– В данном случае твой сарказм неуместен. Позволь тебе напомнить, демократка ты моя, мой образ жизни дает возможность многим людям зарабатывать, и довольно неплохо.

– Да я не хотела тебя обидеть! Но ты попробуй на минутку представить себя на месте Жильбера и Мишеля. Целыми днями ходят за тобой, как пара сторожевых псов… Думаю, им до смерти надоело.

– В моей стране их работа считается весьма престижной. Они прилично зарабатывают, много путешествуют, вкусно едят, живут в хороших отелях…

– Но лишены семейного уюта и личной жизни…

– Я езжу за границу не развлекаться. От этих визитов зависит благосостояние моей страны, – довольно резко возразил Алекс, злясь на правоту ее слов и особенно – на ее дерзость.