Текст книги "Не ври мне (СИ)"

Автор книги: Сагара Люкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Я счастлив, знаешь? – воскликнул он смеясь.

– Потому что я согласилась?

– Нет. Потому что ты предпочла меня Натану.

Я закашлялась от выпитого вина, только услышав это имя.

– Почему ты так говоришь? – спросила я с ноткой страха.

Доминик поставил бокал на стол и коснулся моего лица. Его пальцы были холодными, но нежными.

– Потому что каждый мужчина скрывает тайну, и я знаю его.

Глава 4

Натан

Серебряная рамка не отдавала должное детскому лицу, которое безмятежно улыбалось мне. Я хорошо помнил момент, когда сделали эту фотографию. Его чёрные кудри были недавно подстрижены. Он только что вернулся после двухнедельного отдыха на море, где я научил его всему – от езды на велосипеде до игры в футбол. Это были не такие уж далёкие воспоминания, но я не мог избавиться от ощущения, что они принадлежат кому-то другому, или другой жизни.

Откинувшись на спинку вращающегося кресла, я закрыл глаза, раздумывая, попытаться ли вернуть прошлое или забыть его навсегда.

Счастье – опасное чувство. Однажды испытав, становится трудно смириться с его потерей. С другой стороны, попытка его вернуть – это всё равно что пробовать остановить время.

«Невозможно».

– Адвокат Блэр?

До меня издалека донёсся женский голос.

– Адвокат Блэр? – настаивала она.

Я был вынужден снова открыть глаза и вернуться в настоящее. У порога стояла Вивьен, выжидательно глядя на меня.

– Простите, не могли бы вы повторить?

– Вы не отвечали на звонки, – объяснила она и уверенным шагом вошла в кабинет. Она наклонила голову в сторону, пока с любопытством смотрела на меня. Ей нечасто приходилось повторять одно и то же дважды, но в последнее время моменты, когда я отвлекался, участились. – Господин Чжоу со своей командой сейчас в конференц-зале. Он ждёт вас.

«А он вообще не любит ждать», – мысленно закончил я.

Вздыхая, я встал. Фэн Чжоу был одним из главных клиентов нашей фирмы и одним из немногих мужчин, кто остался со мной после той ночи, которая изменила мою жизнь. Другие воспоминания нашли способ проникнуть в сознание. Бандольское вино течёт рекой. Густое. Красное. Почти как кровь…

У меня перехватило дыхание; сдерживать бурные эмоции, раздиравшие тело, становилось слишком трудно, почти невозможно. Я схватил стопку файлов, одну из многочисленных, что были разложены на моём столе, и отбросил прочь все мысли. Затем пригласил Вивьен пройти вперёд меня в коридор, отделявший мой кабинет от комнаты, где меня ждали. Она так и поступила, но без спешки. Длинный тонкий хвост подпрыгивал на спине. Узкая юбка до колен облегала бёдра Вивьен и подчёркивала совершенство её изгибов. Девушка замедлила шаг всего на мгновение, чтобы бросить на меня взгляд через плечо. Улыбнулась. Едва качнула бёдрами. Движение лёгкое, но просчитанное. Боковой разрез юбки обнажил тонизированные бёдра, перед которыми немногие мужчины могли устоять.

Я сжал губы в разочаровании.

– Вивьен, – окликнул я, останавливая её. Она без колебаний повернулась и улыбнулась мне. Кулон, украшавший шею, ударился о полную грудь. Слегка касаясь, она взяла его между пальцами. Я проигнорировал её, как и всегда. Поскольку Фэн Чжоу располагался всего в нескольких шагах, мне было о чём подумать, – после того, как я войду в конференц-зал и вы подадите нам кофе, дверь не должна открываться ни по какой причине. Я ясно выразился?

– Как всегда, – подмигивающий взгляд завершил картину.

Я без промедления вошёл в помещение, где меня ждал Фэн Чжоу. Подарив ему одну из моих самых сердечных улыбок, я протянул руку.

– С возвращением, мой друг.

– Хотел бы сказать то же самое, адвокат Блэр, но, как ты знаешь, моё присутствие здесь указывает только на одно.

Я занял место напротив и положил на стол документы, касающиеся его. Из-за отражения от поверхности кристалла стопка казалась ещё больше. Мне было интересно, раскаялся ли наконец Фэн Чжоу хотя бы в некоторых из совершенных им ужасных проступков. Но если бы такое произошло, он не сидел бы сейчас передо мной, готовый просить защитить его от бог знает каких обвинений.

Я сцепил перед собой руки и уставился ему в глаза, прекрасно понимая, что я один из немногих, кому такое позволено. Фэн Чжоу скрывал опасные истины, красные как кровь.

Истины, которые я оберегал и прекрасно знал.

– Насколько большие у тебя проблемы?

В моём голосе не прозвучало ни одной эмоции. Я был адвокатом по уголовным делам. Те, кто приходил ко мне, приходили не за компенсацией, а чтобы избежать ада – или купить кому-то место в первом ряду. На протяжении многих лет я защищал Фэн Чжоу от самых сомнительных обвинений, но, когда он кивком отпустил своих людей, я понял, – произошло что-то серьёзное.

– Ай Лиин, – вздохнул он, когда мы остались одни, словно произнесение этого имени заставит меня осознать, что произошло, – ты помнишь её?

Я посмотрел в сторону людей, с которыми пришёл Фэн Чжоу. Они находились в нескольких шагах от нас, за абсолютно звуконепроницаемой стеклянной стеной. Я знал, они нас не слышат, но прежде чем ответить, не мог не убедиться, что дверь плотно закрыта.

– Как я мог забыть её… – вздохнул я в свою очередь, – прекрасная женщина, с телом девушки и пальцами валькирии. Идеальная добыча.

Фэн Чжоу сочувственно улыбнулся мне.

– Нет ничего лучше милой девушки для двух таких монстров, как мы.

Больше воспоминаний. Шёлковые шарфы, затруднённое дыхание, глаза, в которые я не мог перестать смотреть. Это произошло на самом деле?

– Что с ней стало? – спросил я, переходя к делу.

Фэн Чжоу достал свой мобильный телефон и отправил мне фотографию по Bluetooth. Я ждал с замиранием сердца, пока телефон её загрузит и покажет мне. Как только увидел снимок, я заледенел.

– Сделано вчера вечером в отеле в центре города.

– Где ты был?

– На самолёте по пути в Китай, говорят.

Улыбка на его лице означала совсем другое. Кто-то купил на его имя билет в Китай. Возможно, его даже подменили, обеспечив идеальное алиби, которое могли оспорить лишь несколько человек: его люди, адвокат, которому он давал признательные показания, он сам.

Но никто не осмелится это сделать.

Я принял самое нейтральное выражение лица, на которое был способен. Я не мог показать ему, что я чувствую, и как сильно меня достаёт то, что он хотел мне показать. В далёком прошлом (или, возможно, чертовски близком), Ай Лиин вернула мне то, что я считал потерянным навсегда. Я был в долгу перед ней, как и перед человеком, который познакомил меня с ней. То есть Фэн Чжоу. Я хотел хранить верность им обоим, но в глубине души всегда понимал, – однажды мне придётся выбирать.

Или не выбирать.

Фэн Чжоу сидел напротив и наблюдал за мной. Ай Лиин теперь была где-то спрятанным трупом. Я вернулся к фотографии на своём телефоне. Кожа покрыта синяками. На груди и шее выделялись порезы. Широко раскрытые глаза закатились назад. Смерть насильственная. Мне нетрудно было догадаться, что произошло: у Фэн Чжоу имелась склонность к опасным «играм» и безумная тенденция не осознавать пределы возможностей своих партнёров. Ай Лиин была прекрасным, но хрупким созданием. Вместо того чтобы расстраивать мужчину, в которого, к несчастью, влюбилась, она предпочла бы умереть.

Что, собственно, и произошло.

Я сжал губы. Спасать её было уже поздно. Я мог выжить только сам, и для этого существовал один способ: стать кем-то ещё хуже, чем мужчина передо мной. Приветствуя в энный раз монстра, который жил внутри меня.

Я голодно ему улыбнулся. Потерян.

– Просто скажи мне вот что: оно того на самом деле стоило?

Фэн Чжоу провёл языком по губам.

Дрожь. Она сильно сотрясала меня, поднимаясь по позвоночнику и напоминая, что, продав душу, её уже не вернуть.

– Единственное, о чём жалею, что не смогу сделать это снова.

* * *

Менее чем через час я проводил Фэн Чжоу до двери и когда смотрел, как он уходит, не мог не почувствовать облегчения. В мире существовали самые разные люди. Невиновные. Виновные. Убийцы. Были и такие, как Фэн Чжоу.

Чтобы причинить кому-то боль, ему не нужен был ни повод, ни оружие. Он просто делал. В этом заключалась его природа, его развлечение. Его извращение.

Я взял пластиковый файл с билетом на самолёт на его имя и фотографией, на которой видно, как он собирается вылететь в Китай за несколько часов до убийства Ай Лиин. Он совершил преступление, но ему, как обычно, всё сойдёт с рук, потому что его алиби практически идеальное.

«Ещё одна лёгкая победа».

С усталым вздохом я сунул файл в одну из папок на столе и потёр виски. Справедливость была миражом, как и любовь. Именно поэтому я с некоторых пор перестал верить и в то и в другое.

Я бросил быстрый взгляд на часы, не решив, начать ли просматривать другое дело или уйти. Снаружи уже темнело. Была пятница, и до половины пятого оставалось всего несколько минут. Вскоре зайдёт попрощаться Доминик, прежде чем начнёт свои сумасшедшие выходные. Несмотря на то что мы братья, мы вели совершенно разную жизнь. Он ходил на свидания каждый вечер, я старался как можно чаще оставаться в одиночестве. Казалось, он всегда что-то ищет, а я уже давно перестал желать другого.

Мягкий звук ударов костяшками пальцев по дереву заставил меня поднять голову. Как и предполагал, Доминик стоял в дверях моего кабинета. Я ждал, что он, как всегда, скажет мне – увидимся в следующий понедельник, но брат молчал.

– Ты в порядке, Доминик?

– Мама пригласила нас на обед в эту субботу.

Я фыркнул. Хотя отец снова женился, и Маргарет вырастила меня, она не была моей матерью и никогда ею не станет. Моя мать жила где-то в Бургундии, достаточно далеко от нас с отцом, чтобы мне не приходилось думать о том, как её заставили нас оставить. Отец всегда говорил мне, что это расставание произошло по взаимному согласию. Однако я никогда ему не верил, и это одна из многих причин, почему мои отношения со старым Невиллом Блэром определённо не смахивали на идиллические.

– В эту субботу я занят.

Доминик посмотрел на меня косо.

– Я знаю, что это неправда.

– А если и так? – бросил я вызов.

Он принял удар. Доминик всё ещё был младшим братом, единственным из двоих, кто вырос с родной матерью, которая защищала и любила его изо всех сил. Ему никогда не приходилось сталкиваться с реальностью, он не привык сражаться. Тем не менее он попытался возразить.

– Когда-нибудь, Нат, я бы хотел, чтобы ты соизволил спуститься со своего проклятого пьедестала.

Я встал, запугивая его одним своим присутствием. Я был выше и массивнее, чем он. У меня были сильные руки, намного сильнее, чем у него. И стальной характер.

– До понедельника, Доминик.

На мгновение он замешкался. Попытался сопротивляться моему взгляду, но тщетно. В конце концов он опустил голову. Как всегда.

«Как и все они».

Он повернулся и уже практически ушёл, но в последний момент передумал. Доминик вернулся и приблизился к моему столу. Распахнув пиджак, он положил на клавиатуру белый конверт.

– Что там?

– Открой.

Любопытство взяло верх. Доминик нечасто приближался ко мне; делал это только тогда, когда ему было что-то нужно. Я схватил нож для писем и вскрыл конверт. Внутри лежал билет – нет, приглашение на концерт в Театр де ла Вилль на завтра. Я перевернул листок и поискал имя артиста, который будет выступать. Читая, я не испытал удивления.

«Скрипка: Миранда Де Лука».

В животе поселилась тяжесть, и в раздражении я поджал губы.

– Ты хочешь сообщить мне, что твоя девушка пригласила тебя, или есть что-то ещё?

Я старался сохранять спокойствие, хотя внутри меня всё бурлило. Мне было достаточно один раз поговорить с Мирандой, чтобы понять, что она за человек и в какие неприятности ввязывается. Откровенный, искренний музыкант, живущий в центре внимания. Мой брат, с другой стороны, человек без морали, которому нравилось обливать грязью других и использовать их в своих целях без каких-либо ограничений. Я лгал, когда сказал девушке, что Доминик причинит ей боль. Я беспокоился о ней и о том, чем всё закончится, если она совершит ошибку, доверив ему своё сердце.

Я поднял взгляд и посмотрел ему прямо в глаза, но ничего не поделаешь, понять Доминика невозможно. Он был как ночь, в которую родился. Ночь без звёзд, без луны и без криков.

– Пойдём со мной на концерт, Нат, – умолял он, – у меня два билета и нет желания идти, к тому же я очень хочу представить вас официально.

– Между вами всё так серьёзно?

Я специально провоцировал его, стараясь проверить, не врёт ли он мне.

Доминик прислонился бедром к одному из кресел для гостей и расслабил своё тело. На мгновение мне показалось, что на его лице появилась тень искренней улыбки, хотя я знал, – это невозможно.

– Она мне нравится. Она не такая, как другие, и я думаю, ты тоже это понял…

Чувство досады заставило меня поднести руку к горлу и ослабить галстук. В ночь благотворительного ужина я ушёл, как только увидел, что Доминик подошёл к Миранде. Я старался не дать ему понять, что ей удалось что-то поколебать во мне. Тем не менее брат как-то это понял.

Я схватил одну из многочисленных папок на столе и открыл перед собой. Это был чёткий сигнал, – разговор окончен. Однако Доминик не собирался уходить и стоял неподвижно. Хотя ему было уже не девять лет, он не изменился. Когда чего-то хотел, он настаивал и настаивал, пока не получал желаемого. Посвяти Доминик своей работе хотя бы половину этой страсти, мне, вероятно, не пришлось тратить часы на то, чтобы вести огромное количество дел, чем хотелось бы, и я мог бы отдать ему больше клиентов. Но он не был создан для работы, и, возможно, даже для любви, поскольку у него закрепилась дурная привычка использовать людей по своему усмотрению, а затем выбрасывать их при первой же возможности. И теперь в его поле зрения оказалась скрипачка с чувствительной душой, совершенно не умеющая врать.

Жертвенная добыча.

Молодая женщина, потерпевшая поражение на старте.

Часть меня знала, – лучше отвернуться и сделать вид, что не вижу. Другая же часть нашла её музыку в моей голове и вкус вины во рту. Именно последняя часть сдалась и заговорила.

– Буду ждать тебя в театре перед самым началом концерта. Мы войдём вместе, но по окончании спектакля разойдёмся каждый своей дорогой.

Доминик мне улыбнулся в своей манере. Он получил то, что хотел. Как всегда.

– Это будет хороший вечер, вот увидишь.

Затем он вышел.

Я закрыл глаза, напрягая все остальные органы чувств. Слышал, как он прошёл по коридору и закрыл входную дверь офиса. Представил, как он спускается по лестнице и направляется неизвестно куда, может, к другой женщине, а возможно, к ней. Доминик – мой брат, но он не был хорошим парнем и не был искренним. Мне стало интересно, как кто-то вроде Миранды вызвал его интерес, хотя я, вероятно, уже знал ответ.

Я закрыл папку и снова уставился на фотографию, которую держал рядом с компьютером. Лицо ребёнка, которого больше не существовало, радостно улыбалось мне, не подозревая о судьбе, которую встретит. Я больше не мог сопротивляться. Открыл ящик и достал бутылку вина. Налил себе стакан, потом ещё один. Я орошил горло и воспоминания. Но, как всегда, стереть их из памяти не смог.

Глава 5

Миранда

Красное шёлковое платье, которое Тито подготовил для моей сольной премьеры, было просто великолепным. Хотя он сам заказал и принёс наряд в мою гримёрку, когда Тито увидел меня в нём, то не смог удержаться и уставился на меня с открытым ртом. Эмоции, которые я испытала в этот момент, пока мужчина, осуществивший мою мечту, безмолвно смотрел на меня, были настолько сильными, что я забыла про все трудности, с которыми мне пришлось столкнуться в последние годы.

Вдали от отца. Бесконечные часы, проведённые за игрой. Успехи тех, кто ничего не заслужил. Жертвоприношения. Выбор, который мне пришлось сделать слишком рано – семья или музыка, – но который оказался лучшим решением в моей жизни.

Я не видела отца восемь месяцев. Я не встречала праздники дома четыре года, но вот она я: перед мужчиной, который устроил мне первый сольный концерт и кто ободрял меня, когда даже я не верила в себя. Мне предстояло выступить в Театре де ла Вилль.

Тито предложил мне руку и с выражением триумфатора подвёл к зеркалу в гримёрной. При близком рассмотрении мы были смешной и плохо сочетаемой парой. Я – элегантная, с хорошим макияжем и миниатюрная. У него – массивное телосложение человека, которого не заботят диеты, лицо обрамляют густые тёмные усы, а хмурый взгляд предупреждал о том, что мужчина любит бросаться в неизвестность.

Хотя Тито никогда не признается, я знала, что ему пришлось приложить немало усилий, чтобы организовать мне этот цикл выступлений. Большинство менеджеров просто взяли бы комиссионные и согласились на любую работу. Но не он. Тито представлял множество артистов, и точно знал, чего хочет каждый из нас. Он не жалел ни сил, ни средств, чтобы помочь нам достичь своих целей. Дело было не только в работе: мы были его семьей. И он был нашей, поскольку музыка не позволяла нам проводить время с близкими.

Глубоко вдохнув, я посмотрела на себя в зеркало, ища успокоения в отражённом образе. Волосы убраны назад в замысловатую причёску, одно плечо оголено. Тонкий золотой ремешок стягивает платье чуть ниже груди, немного напоминая одеяния римских женщин. В остальном платье – это красное море волн и ряби из наложенных друг на друга слоёв вуали. Идеальный наряд, для идеального театра и идеального случая. Мне остаётся только быть на высоте вечера и произвести впечатление на критиков. Если преуспею, моя карьера музыканта пойдёт без помех.

– Ты очаруешь их всех, Миранда, – взволнованно сказал Тито. Его глаза не блестели, и он был не из тех, кто умеет говорить без умолку, но я уловила в его голосе дрожь, которую никогда не слышала раньше.

– Стивен уже здесь?

– Да. Я знаю, что ты не хотела с ним работать, но поверь мне: аккомпанемент для твоей сольной премьеры я не доверю никому, кроме него.

Я сделала глубокий вдох. Стивен – выдающийся пианист, а также мужчина, с которым в прошлом я провела не одну страстную ночь. Он был одним из многих талантов, представленных Тито. И не он единственный, кто желал исполнить аккомпанемент, призванный подчеркнуть звучание моей скрипки. Но Тито хотел заполучить его любой ценой. Сначала я опасалась, что сам факт интимной близости может вызвать у нас проблемы, но, к счастью, этого не произошло.

Шаг за шагом мы приближались к сцене. Обычно, когда я выступала с парижским оркестром, с которым сотрудничала, за кулисами всегда царило оживление. В этот раз всё было спокойно, словно мир затаил дыхание в ожидании меня. Стивен стоял у края занавеса. Он разглядывал публику, как мы часто делали вместе, но сегодня вечером я поняла, что не могу вести себя так, как всегда. Моё тело превратилось в сгусток эмоций, готовых вот-вот вырваться наружу. Если это произойдёт в нужное время и в правильном ключе, – концерт станет замечательным. Незабываемым.

– Наслаждайся моментом, – посоветовал Тито, – живи на полную катушку и не бойся.

Я закрыла глаза и пошевелила пальцами, чтобы снять напряжение. Мне было жарко. Занавеса из красного бархата было недостаточно, чтобы заглушить гул зрительских голосов.

«Вдох. Выдох. Вдох. Выдох».

Я подождала, чтобы немного успокоиться, восстановить контроль. Затем снова открыла глаза и благодарно улыбнулась Тито.

– Это для тебя, – сказала я с уверенностью, что он поймёт. Если бы не Тито, если бы однажды давным-давно он не взял на себя заботу обо мне и не пообещал моему отцу помочь мне осуществить мою мечту, у меня бы ничего не получилось.

Я повернулась к нему спиной и вышла на сцену. Ступала осознанно, желая убедиться, что я там, что я готова. Каблуки постукивали по дереву. Стивен спокойно сидел за роялем и кивал головой в знак приветствия и добрых пожеланий. Я взяла скрипку – непокорную красную Amati – и позволила ей вздрогнуть под светом театральных ламп.

Это было замечательно. В отличие от других скрипок, она была неумолима: если на ней не играли должным образом, музыка застревала в корпусе и теряла всю сладость. Для того чтобы заставить струны вибрировать в полную силу, требовалось приложить немало усилий, в то время как простого отвлечения было достаточно, чтобы потерять магию трения между струнами и смычком.

Я искала в себе эмоции, необходимые для того, чтобы заставить инструмент «петь» наилучшим образом. За закрытым занавесом шумела публика, в зале гас свет. На одно крошечное мгновение у меня создалось впечатление, что я оказалась в нужном месте в нужное время. Затем я поняла, – наступила тишина, занавес открывается. Полузакрыла глаза, сопротивляясь софиту, который падал на меня и мешал различать лица в зале. Я сильно сжала смычок и высоко подняла голову.

В груди бешено билось дыхание. Я почувствовала удушье в горле, но не остановилась. Положила скрипку на плечо. Я приготовилась дать жизнь единственному инструменту, способному одновременно и ласкать, и разбивать сердца, ибо его струны, вибрируя, заставляли трепетать души слушающих.

«Это мой момент».

Сказала это себе раз, два, сто раз. Я оставила все сомнения и страх. И вся отдалась тем, кто слушал.

Глава 6

Миранда

Грохот аплодисментов застал меня врасплох, как и само окончание выступления. Игра на такой скрипке, как моя, требует много энергии, но сегодня вечером произошло нечто волшебное, пока я стояла на сцене. Я не чувствовала усталости или напряжения. Я полностью отдалась музыке и даже забыла, где нахожусь и что делаю.

– Ты была великолепна! – откуда-то крикнул Тито. Я повернулась на звук его голоса и поискала большую тёмную голову среди персонала, суетящегося за кулисами. Тито был мужчиной не особенно высоким, но хватало одного его присутствия, чтобы заставить других уступать ему дорогу, когда он проходил мимо. Наконец Тито добрался до меня. Он взял меня за руку и потащил прочь в сторону гримёрки. Я даже не заметила, как кто-то закрыл передо мной занавес.

– Журналистка из Le Monde, которую я пригласил, заверила, что завтра напишет о твоём концерте… Она даже попросила разрешения взять у тебя интервью! А зрители, ты их слышала? Все полны энтузиазма! На следующие концерты я ожидаю аншлаг.

Я впала в некий транс. Я так усердно репетировала перед этим выступлением, что ноты звучали сами собой. Я играла, не заботясь о том, какой произвожу эффект. В тот момент, когда смычок скользнул по струнам, я почувствовала, как внутри меня что-то завибрировало, и всё остальное растворилось в воздухе.

– Мы должны найти Стивена и отпраздновать! – Тито продолжал говорить, но я его не слышала. Я дышала. Следовала за ним.

Тито широко открыл дверь гримёрной, приглашая меня войти. Платье, в котором я пришла, лежало брошенным на стуле вместе со всем, чем я была, когда не играла. На мгновение я почувствовала странное ощущение, будто нахожусь в незнакомом теле. Посмотрела в зеркало и не узнала своё отражение. Тито взял меня за плечи, заставляя обратить на него внимание.

– Эй, ты в порядке?

– Да.

Я чувствовала себя хорошо, но странно. Адреналин сходил на нет, я перестала играть, но часть меня, похоже, не хотела возвращаться к реальности. Женщина, которую я видела в зеркале, была слишком далека от того образа меня, который я знала. Создалось впечатление, что я слишком быстро повзрослела; время вдруг ускорило свой ход, не спрашивая меня.

– Поужинаешь с нами, Миранда? Время ещё есть.

Я несколько раз моргнула, прежде чем мне удалось вернуться в настоящее. Ужин. Было время ужина, я обещала Доминику поужинать с ним и провести вместе ночь. Я потёрла лицо, пытаясь скрыть дрожь, охватившую тело.

– Извини, Тито, но у меня уже есть планы.

Он поджал губы и с досадой посмотрел на меня. Ему не нужно было ничего говорить: мы оба знали, о чём он думает.

«Отношения не с тем человеком».

Прошло несколько дней, как я сказала Тито, что начала встречаться, но он до сих пор не справился со своим гневом. Тито был мужчиной с очень чёткими идеями; такими, которые запрещали интимные отношения накануне важного концерта или связи, которые могли поставить под угрозу карьеру его артистов. Прежде чем принять в число своих протеже нового музыканта, он всегда задавал один вопрос: любовь или музыка?

Мой ответ по-прежнему был «музыка», и поэтому я никак не могла понять, почему Тито так зол на меня. Доминик не был первым, с кем я встречалась, и он не тот мужчина, в которого могла бы влюбиться. Шансы на то, что он повлияет на мою музыкальную карьеру, были меньше нуля. Однако Тито казался напуганным… чем, я не могла сказать.

– Не волнуйся. Я обещаю, что отдохну и не опоздаю завтра на репетицию.

– Надеюсь на это.

– Увидимся завтра. И… ещё раз спасибо. За всё.

Тито ответил рассеянным взмахом руки, затем повернулся спиной и ушёл. Как только закрылась дверь в гримёрку, я тяжело вздохнула и начала раздеваться. Доминик ждал меня возле театра; и если я хорошо его знала, он уже должен быть на взводе. Я позволила платью соскользнуть на пол и надела то, в котором пришла. Схватила сумочку, уже приготовившись уходить, как вдруг услышала звонок мобильного телефона. Как только увидела, кто это, я не смогла сдержать крик радости.

– Привет, папа, ты вспомнил!

На другом конце линии мой отец пытался скрыть зевоту. Было довольно поздно, обычно к этому времени он уже лежал в постели, потому что вставал утром рано, чтобы идти на завод. Тот факт, что он не спал ради звонка мне, наполнил меня гордостью и счастьем.

– Как всё прошло, милая?

– Всё прошло отлично! Тито сказал, что завтра обо мне напишут в газете…

– Я тоже собираюсь рассказать о тебе.

Я счастливо рассмеялась.

– Ты всегда говоришь обо мне, ничего нового!

– Это ты должна рассказать мне, что нового…

Я внезапно покраснела при мысли о том, что Тито рассказал моему отцу о Доминике. Поправила прядь волос за ухом, чувствуя себя неловко.

– Мой дебют – единственная новость, достойная упоминания, – я надеялась выглядеть убедительной, – всё прошло хорошо. Я…

– Ты хотела этого? – спросил он своим спокойным, тёплым тоном.

Я закрыла глаза. На мгновение снова почувствовала себя девушкой, которая проводила вечера рядом с ним на диване за просмотром фильмов, которые заставляли плакать.

– Да. Это то, чего я хотела.

«Но я скучала по тебе».

– Я так скучаю по тебе, милая, – сказал он, читая меня, как книгу.

Моё сердце сжалось. Мы находились друг от друга далеко, но всё же оставались близки. Тито упрекал меня за то, что я не сказала отцу, что встречаюсь с мужчиной, но правда в том, что, когда два сердца близки, слова не нужны, чтобы понять друг друга. Если бы я на самом деле нуждалась в нём, мой отец примчался бы ко мне. Если бы с ним что-то случилось, я бы без колебаний оставила музыку, чтобы присоединиться к нему. А если бы я влюбилась… Ну, он наверняка первым бы узнал и принял это.

– Я тоже скучаю по тебе.

Я говорила искренне. Теперь я узнала образ, который зеркало посылало мне обратно. Он был моим.

* * *

Через несколько минут я вышла из Театра де ла Вилль и с удивлением обнаружила, что площадь перед зданием по-прежнему многолюдна. Тито и Стивен курили в сторонке. Я встала на цыпочки и стала искать Доминика. Увидела его на обочине дороги, разговаривающим с мужчиной ненамного выше его ростом. Как только Доминик заметил меня, он улыбнулся и быстрым шагом направился ко мне.

– А вот и звезда вечера!

Он обнял меня за талию и поцеловал в губы. Контакт получился быстрый, ничего особенного, но всё равно оставил у меня ощущение дискомфорта. Доминик знал, как я не люблю публичные проявления привязанности.

– Она была исключительной, не находишь? – продолжил он.

Я сделала шаг в сторону, чтобы узнать, кому предназначался этот вопрос. Натан Блэр приблизился к нам, и этого было достаточно, чтобы у меня перехватило дыхание. Он был одет безукоризненно: сшитый на заказ пиджак, рубашка с серебряными запонками. Мужчина казался мощным, властным, и у меня сложилось впечатление, что ничто не может его остановить. Я вздрогнула, но не от страха. Его взгляд был твёрдым. Он смотрел мне прямо в глаза, причём так пристально, что в какой-то момент я была вынуждена опустить голову. Возможно, почувствовав мой дискомфорт, Доминик нежно погладил меня по спине.

– Я хотел представить тебя своему брату, хотя знаю, что вы уже знакомы.

– Встреча произошла случайно, – сказала я.

Натан кивнул.

Доминик улыбнулся нам обоим, а затем обратился к брату:

– Нат, составишь ей компанию, пока я забираю машину со стоянки?

Ответа дожидаться он не стал. Поцеловал меня в щёку и поспешил прочь, вероятно, желая поскорее вернуться. У меня не было времени что-либо сделать или сказать. Немного шокированная, я молчала. Массивное присутствие Натана говорило само за себя. Он крал у меня воздух, спокойствие и слова. Не думала, что увижу его снова, особенно так скоро.

Я уловила его движение. Натан засунул руки в карманы и занял более удобную, но не менее властную позу.

– Скрипка – единственный инструмент, на котором вы умеете играть?

Его слова дошли до меня со странным звуком, как бы невнятно. Я решила посмотреть на него. Мужчина закурил сигарету, которую удерживал полными губами. Он зажимал её между зубами, поэтому его голос прозвучал для меня по-другому.

– Я также играю на блокфлейте и фортепиано, но не профессионально.

Натан поднял голову. Его глаза впились в меня. И я задалась вопросом – не обладает ли он какой-то сверхъестественной силой, потому что для меня было ненормально ощущать на себе его взгляд в такой угнетающей манере. Когда я чувствовала его присутствие, я склоняла голову, разум угасал, и верх брал инстинкт. Это был вопрос самосохранения и ничего больше.

– Как думаете, что завтра о вас напишут в газетах?

– Я не думаю, что обо мне будут писать.

Я солгала, хотя для этого и не было причин. Тито сказал, что о концерте выйдет статья, но у меня не было желания говорить с Натаном о моём выступлении или о том, что напишут. Я даже боялась спросить его, понравилось ли ему. Что-то подсказывало мне – мужчина скажет чистую правду, даже если это причинит мне боль. Я выступила хорошо, я знала это. Но я боялась, что была хороша недостаточно, чтобы произвести впечатление на него. Если ему понравилось, он бы не смотрел на меня с таким сердитым выражением лица.

– Очень жаль, – прошептал он.

Уголки его губ опустились вниз, но лишь на мгновение.

– Что жаль?

– Жаль, что вы настаиваете на том, чтобы лгать мне, и что вы такая неумелая лгунья. Правда ещё никого не убивала. Это – всегда и только – делают люди.

Я испытала желание отступить и обнять себя, чтобы защититься, но не двинулась с места. Я не могла. Он смотрел на меня.

– Вы говорите это на основании опыта? – мой голос звучал странно. Как бы я ни старалась сохранить спокойствие, выходило натянуто.