Текст книги "Принц Альберт (ЛП)"

Автор книги: Сабрина Пейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 11
Альби

Телохранитель мой сестры, Макс, бросился вниз по дороге. Я знаю, что он достаточно умён, чтобы держать здесь запасной автомобиль, один из тонированных чёрных внедорожников, предназначенных для обеспечения безопасности, который должен быть незаметным, но вместо этого он выделяется больше, чем «белая ворона».

Мой телохранитель, Ной, качает головой. – Вы знаете, куда она направилась, сэр?

Он настаивает на том, чтобы называть меня «сэр», несмотря на то, что отвечает за мою безопасность столько, сколько я себя помню. И, вопреки тому, что я сто раз просил называть меня по имени. Ной знает обо мне больше, чем кто-либо, а также знает, что я не собираюсь сдавать свою сестру, даже если она сбегает с таким избалованным засранцем, как Финн Ашер.

Белль стоит рядом со мной, её волосы взъерошены от ветра, выглядят сексуально и растрёпано, и в основном, она находится в замешательстве, до ужаса. – Всё хорошо? – спрашивает она.

– Я понятия не имею, куда она направляется, Ной, – лгу я, пожимая плечами. Кроме того, я уверен, что Макс над этим работает.

Как будто по команде, телохранитель проносится мимо нас на внедорожнике, подняв клубы пыли из-под колёс, когда он пролетает вниз по дороге, следуя за Алекс и Финном.

Ной прищуривает глаза, когда смотрит на меня. – Да, я уверен, что он работает над этим, сэр.

– Мы собираемся осмотреть территорию, Ной, – произношу я. – И, конечно же, мы не нуждаемся в сопровождении.

Он одаривает меня суровым взглядом, прежде чем выдать «да, сэр» в ответ, уходя вперёд нас. Поместье полностью укомплектовано персоналом, с собственной охранной.

– Ной, ты должен пойти и выпить пива или чего-нибудь ещё, – кричу я ему вслед, а он показывает мне из-за плеча средний палец.

Находясь рядом со мной, Белль смеётся. – Это в порядке вещей, когда телохранители тебя посылают?

– Только Ной, – отвечаю я ей. – Он был со мной в течение длительного времени. Он, наверное, самый близкий человек, как лучший друг.

– Лучший друг, который называет тебя «сэр»? – спрашивает она.

– Он называет меня так, потому что знает, что это бесит меня, – отвечаю я. – И только тогда, когда он недоволен мной.

– Тогда он всё время называет тебя «сэр»?

– Ты такая догадливая, – произношу я, закатывая глаза. – Люди всё время тебе это говорят?

– Постоянно, – отвечает она, показывая язык. Это детский жест, но он заставляет меня смеяться. Мы идём через газон, от вертолётной площадки к летнему дому, и краем глаза я вижу, как Белль вздыхает полной грудью, заметно успокоившись, пока мы прогуливаемся.

Я не знаю почему, но мне доставляет удовольствие видеть её счастливой.

– Итак, ты всегда прилетаешь со своими жёнами в свои владения? – спрашивает она.

– На самом деле, ты первая, – отвечаю я.

– Значит, я особенная, – произносит она. – Я польщена.

– Ну, нас поженил поддельный Элвис, и это автоматически делает тебя помехой и ограничением перед другими браками, – говорю я.

– Я в восторге, – произносит она с сарказмом, а затем замолкает, пока мы идём по газону. Я указываю на различные места, расположенные на территории поместья – конюшни, сады и озёра на юге, едва заметные на горизонте.

– Когда мы с Алекс были детьми, отец брал нас на рыбалку в воскресенье с утра, – говорю я. – Независимо от того, насколько он был занят, мы вставали в шесть утра, а возвращались через несколько часов и будили мою маму.

– Твой отец кажется хорошим человеком, – произносит она. – Почти как… простой человек.

– Он «король из народа», – отвечаю я. – Это то, как его называют.

– Это было странно, пока ты рос в таких условиях? – спрашивает она.

Я пожимаю плечами. – Не знаю, – отвечаю я. – А странно было расти в таких условиях, как ты?

– Тушé, – говорит она.

– Я не знаю другого образа жизни, – произношу я.

Внутри замка я показываю ей свои любимые места, вещи, которые являются частью семейной истории – тысячелетняя китайская керамическая посуда, которую я разбил, пока мы с Алекс бегали по дому, когда мне было девять лет и её склеили обратно; место, где мы с сестрой вскарабкались на низкий выступ одного из окон, когда мне было двенадцать лет и Алекс упала, сломав руку. Это был первый раз, когда я попал в настоящие неприятности, и был наказан из-за этого.

Белль и я стоим на крыше, смотря на просторы поместья, газон настолько яркий, что кажется почти изумрудного цвета.

Всё здесь, в этой стране, более яркое и насыщенное, чем в городе.

Это место хранит все важные воспоминания моей жизни.

– Это место, где мы с Алекс пошли и накурились, прежде чем я ушёл в армию, – произношу я.

Белль смеётся. – Это не то, что я представляла, – признаётся она. – Это отличается от того, что я ожидала от королевской семьи.

– Знаешь, все эти атрибуты, – говорю я. – Всё это – замки и машины, и самолёты, и…

– Рассказы СМИ? – спрашивает она. Белль стоит в полуметре от меня – я думаю, это слишком далеко – и поглядывает на меня, а мне кажется, что я вижу её улыбку. Дразня меня из-за моей репутации.

– Я мог бы сказать, что все истории СМИ сильно преувеличены, но, скорее всего, это не так, – говорю я.

Она снова смеётся. – По крайней мере, ты честен, – произносит она. Потом внезапно спрашивает. – Так зачем ты привёз меня сюда?

– Я делюсь королевскими историями – хорошими, а не дружественно-политическими – и разве ты не хочешь повеселиться?

– Нет, я… Это совсем не то, что я имела в виду.

– Расслабься, дорогуша, я просто несу всякий бред, – говорю я. – В дополнение, не ты ли отлыниваешь от чаепития? Я просто хотел показать тебе настоящую Протровию.

– И это настоящая Протровия? – спрашивает она, игривым голосом. – Дворцовое летнее поместье?

– Нет, всезнайка, – говорю я. – Я просто провожу экскурсию по летнему поместью. Давай. Теперь я покажу тебе настоящую Протровию. Таким образом, если ты решишь вернуться в Штаты, по крайней мере, ты будешь знать, что теряешь.

Но я не собираюсь уходить. Пока нет. Я стою там, а она смотрит на меня в течение минуты, и выражение её лица невозможно прочитать. – Я начинаю теперь понимать, что я буду скучать, – произносит она, её глаза задерживаются на мне чуть дольше, чем ей хотелось бы. Потом момент уходит, и она прочищает горло. – Ладно, принц Альберт. Произведи на меня впечатление своей Протровией.

ГЛАВА 12
Белль

– Я не уверена в том, что собиралась получить, когда сказала принцу, чтобы он произвёл на меня впечатление своей страной, но определённо не это.

– Что? – спрашивает он невинно. – Эта обувь? Не слишком тебе соответствует?

– Да, это, безусловно, обувь, – с сарказмом говорю я. Но я не могу подавить смех, который вырывается из меня, когда я смотрю на него.

Альби одет в джинсы и серую футболку, тёмно-синяя бейсболка низко натянута на лоб, выглядит, как и любой другой парень его возраста.

Кроме нелепых, густых фальшивых усов над его губами.

– Тебе тоже нужен головной убор, – говорит он, вытаскивая из-за своей спины чёрную бейсболку с ярко-оранжевой надписью: «Я люблю Лас-Вегас».

Я выхватываю кепку из его рук. – Ты, должно быть, шутишь?

– Что? – спрашивает он, пожимая плечами, подняв ладони кверху. – Ты будешь выглядеть, как настоящий турист. Это идеальная маскировка.

– Ты купил это для меня в Лас-Вегасе? – после утверждения о том, что он понятия не имел, кем я была, Альби делает что-то вроде этого?

– Неа, – отвечает он. – На самом деле, я купил это для себя в Лас-Вегасе. Но, признаюсь, что после того, как ты приехала, я собирался оставить её на твой кровати в качестве приветственного подарка.

– Но твоё чувство приличия и добросовестности удержало тебя от этого? Отлично, – говорю я, качая головой. В любом случае, я надеваю бейсболку на голову, поправляя свой конский хвостик. – Хорошо. Поехали туда, куда ты собрался меня отвезти, Порноусишки.

Когда телохранитель Альби видит нас, он закатывает глаза и тяжело вздыхает. – Усы. Серьёзно? – произносит он.

– Ной просто завидует, что не может отрастить такие же сексуальные усы, как эти, – шепчет Альби, наклонившись ко мне.

– Насколько я могу судить, то вы тоже не можете, сэр, – Ной держит заднюю дверь машины, открытой для меня. Это чёрный седан с номером такси в углу заднего стекла, немного старый и совершенно не королевский, абсолютно не похожий на мощный внедорожник с тонированными стёклами, который выдаёт королевскую службу безопасности.

– Разве он не едет с нами? – спрашиваю я, наблюдая, как Ной закрывает дверь и идёт по направлению внедорожника, припаркованного на расстоянии двадцати футов.

Интересно, как, чёрт возьми, Альби избегает неприятностей с такой непринуждённой защитой. Так же было и в Лас-Вегасе. Там у Альби не было серьёзной охраны. Никого, кого бы я заметила, во всяком случае, или же я, наверное, заподозрила бы что-нибудь неладное. Он самый известный принц в мире. Я ожидала, что у него команда телохранителей, как у рок-звезды или высокопоставленного лица.

– Само собой, – отвечает Альби, устраиваясь на заднем сиденье рядом со мной. Он ничего не делает, не кладёт руку мне на ногу или чего-нибудь непристойного. Не знаю, должна ли я быть довольна этим или разочарована. – Он наш водитель.

– Охрана королевской семьи всегда такая слабая? – спрашиваю я. Ной скользит на водительское сидение, скинув рюкзак на переднее пассажирское.

Альби поворачивается ко мне и подмигивает, одетый в эту дурацкую бейсболку, и с нелепыми накладными усами.

Несмотря на мои первоначальные опасения, возможно, королевский засранец не так уж и плох.

– Давай просто скажем, что у меня с Ноем взаимопонимание, – говорит Альби. – Он знает, что я вполне способен сбежать от него, если действительно захотел бы. Вот как сегодня. Мы могли выбраться из дворца, пройти через туннели и обойти вокруг города. Но таким образом, он смог бы следить за мной издалека и надеяться на то, что я не сбегу. По крайней мере, не сегодня, во всяком случае.

– К сожалению, принц подвержен своего рода заблуждениям, – произносит Ной, нажимая на педаль газа. – Он считает себя более умным и ненавязчивым, чем есть на самом деле.

Я сдерживаю смех. – У меня, определённо, сложилось такое мнение.

– Если ты считаешь, что мои усы не подходят под описание «ненавязчивый», я боюсь, что мы больше не сможем быть друзьями, Ной, – говорит Альби.

– Мне жаль тебя, Ной, – произношу я, качая головой.

– Почему? – спрашивает он, смотря вперёд, когда вывозит нас за пределы, обнесённого стеной, поместья и направляется вниз по извилистой дороге туда, куда мы там, чёрт возьми, собираемся. Я осознаю, что понятия не имею, что Альби задумал, но слепо следую его указаниям, как будто меня больше ничего не волнует в этом мире.

– Мне жаль, что вы застряли с защитой принца, – говорю я.

– Это жертва, – отвечает Ной. – Король, страна и всё остальное.

Альби смеётся, нажав на кнопку, которая автоматически поднимает перегородку между нами и Ноем. – Хватит с него, – говорит он.

– Вы, ребята, очень близки, – отмечаю я.

– Ной терпит кучу дерьма от меня, – говорит он. – Он заступил на службу примерно в то время, когда моя мама заболела.

– Могу только представить с каким дерьмом он должен был мириться, – произношу я, только наполовину шутя. Из журнальных статей и СМИ, которые окружают принца-плейбоя, я определённо вижу, как было сложно им управлять.

Я ожидаю, что Альби засмеётся, но, когда смотрю на него, то его взгляд направлен в окно, он закрылся от меня.

– Как умерла твоя мама? – спрашиваю я, хотя, уже давно знаю, как она умерла. Информация о смерти королевы Сигрид была во всех новостях после того, как это произошло. Я училась в старшем классе средней школы. И я до сих пор помню мемориалы, песни, написанные о ней. И, как все остальные в мире, я помню фотографию, где принц Альберт и принцесса Александра стояли рядом со своим отцом с невыносимой и непоколебимой болью на их лицах.

Одно дело прочитать о смерти кого-то в онлайн-статьях или увидеть их лица, показываемые СМИ, а совсем другое дело – полностью ощутить эту потерю из первых уст.

Я должна знать. Смерть моего отца, когда я была ребёнком, потрясла меня до глубины души.

– Нейроэндокринная карцинома, – произносит он, безжизненным голосом. – Это редкая форма рака.

– Соболезную, – говорю я, моих слов недостаточно, как в общем, и всегда, когда дело касается выражения соболезнования.

Альби издаёт звук, больше похожий на «хех», чем на смех, избегая смотреть на меня. – Соболезную, – говорит он. – Я слышал это тысячу раз, как, в общем, и ты, наверное.

– Да, – произношу я. – Это ничего не меняет.

– Нет, – говорит он. Его взгляд по-прежнему прикован к окну. Впервые с тех пор, как я приехала в Протровию, я думаю, что, возможно, сейчас Альби более серьёзный, чем выглядел на первый взгляд. До сих пор казалось, что Альби был поверхностным и легкомысленным.

– И теперь они оба женятся, – произношу я, мягким голосом. Я не знаю, как к этому отношусь. И я не уверена, что у меня было достаточно времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

Дело не в том, что моя мать выходит замуж, ведь это само по себе требует времени, чтобы привыкнуть. У неё, конечно, были отношения после смерти отца. Она даже собиралась снова выйти замуж за парня с Уолл-Стрит, который управлял огромным хедж-фондом. Она передумала в последний момент, что, в ретроспективе, было хорошо, учитывая тот факт, что он, спустя несколько лет, был осуждён за какое-то должностное преступление, которое я не помню.

– Да, – говорит Альби, смотря на меня с серьёзным выражением лица, впервые с момента нашей встречи. – Ты думаешь, мой отец может сравниться с твоим?

Его вопрос застаёт меня врасплох, и я не могу утаить восклицание в моём тоне. – Твой отец – король, Альби, – говорю я. – Вы, буквально, самая могущественная семья в этой стране. И ты спрашиваешь меня, соответствует ли твой отец моему?

Этот вопрос смешон. Мой отец был обязанный-всем-самому-себе миллионером, который построил свою империю, сколотив целое состояние из ничего. Хотя, всё это было до моего рождения. Я выросла в богатой семье, у меня всегда было всё самое лучшее. И я никогда ни в чём не нуждалась.

Я знаю, откуда я родом. И где моё место.

И у себя в стране я, определённо, не из королевской семьи.

– Это я и спрашивал, – говорит Альби, смотря на меня напряжённо. – Всё, что я читал о твоём отце… его история… это поразительно, что он создал.

Я непроизвольно поднимаю брови. – Твой отец – король, – жёстко говорю я. Разговор о моём отце сделал поездку более напряжённой, чем я ожидала. Это не то, на что я надеялась, согласившись на экскурсию по Протровии.

Это не то, что я ожидала, оставаясь наедине с принцем-плейбоем.

Я смотрю, как за окном мелькает размытым пятном сельская местность – зелено-голубой пейзаж и серо-коричневые каменные коттеджи – когда мы проносимся мимо, и стараюсь забыть о растущем стеснении в груди.

– Моя семья правит в этом королевстве в течение пяти ста лет, – говорит Альби. – Ты знаешь, что это такое?

Вопрос вырывает меня из меланхолии, вызванной воспоминаниями о моём отце. – Конечно, я не в курсе, как быть частью королевской семьи, – произношу я. Мой голос звучит более жёстко, чем я предполагаю.

– Нет, – говорит он. – Но твой отец… я читал о нём статьи в бизнес-журналах. Он начал с нуля. Это что-то, Белль.

– У меня нет родословной, – тупо произношу я. Я не понимаю, куда ведёт этот разговор, но это заставляет меня беспокоиться. Уже много времени прошло после смерти моего отца, и я не могу вспомнить, когда в последний раз мы с мамой разговаривали о нём.

– Точно, – говорит он. – Ты ведь знаешь, каково это, когда ничего не надо делать? Иметь всё, просто потому, что ты родился таким, какой ты есть?

– Мне не пришлось пробиваться в жизни, – подчёркиваю я. – Я не храбрая девушка, и не из тех, кому пришлось пробиваться сквозь трудности, чтобы получить то, что у неё есть. Мой отец оставил мне миллионы долларов.

– Нет, я так не думаю, – произносит Альби. – Кроме того, что ты сделала с деньгами?

Я закатываю глаза и смотрю в окно, отвернувшись от его взгляда. Меня раздражает мысль о том, что Альби, кажется, разузнал обо мне всё, что нужно знать, просто чтобы удовлетворить своё грёбанное любопытство. – Я не какая-нибудь Мать Тереза.

– Нет, – говорит он. – Ты взяла деньги и создала фонд, затем поехала и провела два года в Африке, занимаясь благотворительностью.

– Да, – я не уточняю. Я начинаю чувствовать волнение и, что у меня появляется клаустрофобия от нахождения с ним в одной машине. Я не люблю говорить о себе, я не люблю быть в центре внимания, а Альби ставит меня в неловкое положение. Мне ничего не надо объяснять ему – это незнакомец, которого я едва знаю, почему я уехала сразу после окончания колледжа, почему я не обналичила трастовый фонд и не потратила его на какую-нибудь сказочную жизнь, хотя, моя мать всегда советовала мне это сделать.

– Ты должна немного развлечься, Белль, – говорила она, смотря на меня с грустью в глазах. – Ты слишком серьёзная. Жизнь не должна быть такой серьёзной.

Она, наверняка, никогда не воспринимала жизнь всерьёз. Богатство, власть. Вечеринки, общение… именно это заставляло мою мать двигаться дальше.

Она даже не могла понять.

Мне не нужны были деньги моего отца. Они просто были напоминаем о его смерти. А это последнее, что мне хотелось бы помнить.

В остальное время поездки Альби ничего больше не сказал, и я тоже. Вместо этого, я смотрела в окно, пока мы проезжали мимо, близ расположенных друг к другу домов, когда мы приехали в небольшую деревню. Я не знаю, что мне думать об Альби, кроме, как предполагать, что он, может быть, не так легкомысленно относится к жизни, как я думала. Не уверена, что это заставит любить его больше или меньше.

ГЛАВА 13
Альби

Я ощущаю, что облажался с Белль, чувство тяжести опускается в машине, как облако, с тех пор, как я упомянул о её отце. С Белль я нахожусь всё время на взводе, после того, как встретил её в казино. С ней я чувствую, что постоянно совершаю ошибки.

Это обычно не то, что я делаю, когда дело доходит до женщин.

Я профессионал в постели с женщинами, используя свой статус, привилегии и богатство, чтобы пробраться в их трусики. Белль не должна быть исключением.

Но каким-то образом мне удалось погрузить её в меланхолию вместо радости.

Я – принц-раздолбай, безответственный человек, который не хочет быть королём. Я ни к чему не отношусь серьёзно, потому понятия не имею, почему у меня с Белль состоялся серьёзный разговор о смерти наших родителей.

Это чертовски угнетает.

Это прямо противоположное, что я должен был сделать, чтобы попасть в её трусики.

Ной давит на тормоза, по мере того, как мы въезжаем в небольшую деревню, и движение машины замедляется. Баннер, с цветными флагами, растянут по арке в начале главной дороги через город, дорога, вымощенная камнем, которая обычно закрыта для движения. Сегодня этот участок дороги переполнен пешеходами, семьями, которые приехали на летний фестиваль.

Я нажимаю на кнопку, и перегородка опускается. – Поверни прямо здесь, Ной.

– Я проеду дальше и вокруг города, – не соглашается Ной, покачав головой. Это не первый раз, когда мы приезжаем в деревню, и Ной лучше меня знает просёлочные дороги и пути для обхода затруднённого движения.

– Ты много раз сюда приезжал? – наконец, спрашивает Белль, нарушая тишину между нами. Не знаю почему, но я чувствую облегчение.

– Алекс и я всё время прятались здесь летом, – отвечаю я. – Она пользовалась этим, чтобы позлить нашего отца.

– Он не хотел, чтобы ты дружил с простолюдинами? – спрашивает она.

– Нет, – смеюсь я. – Это больше касалось вопроса безопасности, чем чего-либо ещё. Он постоянно был уверен, что меня убьют.

Белль поднимает брови. – Учитывая, кто ты, наверное, это обоснованное беспокойство.

Я пожимаю плечами. – Он чересчур опекал, – произношу я.

Она смотрит на меня краем глаза. – Говорит парень, который уехал в Афганистан?

– Я летал на вертолётах, – говорю я. – И благодаря моему отцу, я так и не смог подобраться к каким-либо реальным действиям.

– Есть кое-что, что говорит в пользу того, чтобы остаться в живых – не рисковать, – произносит Белль, поворачиваясь, наконец, и смотрит на меня. Уголки её губ слегка приподнимаются, но улыбка не достигает её глаз. Даже после этого, то, как она смотрит на меня: её карие глаза широко раскрыты, неуверенно она прикусывает уголок нижней губы – непреодолимое желание поцеловать её рикошетом проходит сквозь меня.

Блядь. Я хочу сделать гораздо больше, чем просто поцеловать эту девушку.

– Не рисковать – это скучно, – отвечаю я, не желая отводить от неё взгляд. Я смотрю, замерев, как она делает глубокий вдох, а её грудь поднимается под тонкой тканью футболки, и я клянусь Богом, что одно такое дыхание делает мой член твёрдым.

Чёрт побери, если девушка никогда не могла сделать мой член твёрдым, как скала, с одного взгляда, с одного вздоха.

Затем Ной громко откашливается, напоминая мне, что Белль и я не единственные в машине. – Мы на месте, сэр, – говорит Ной. – Мисс Кенсингтон.

Рядом со мной Белль смеётся, её смех непринуждённый. Я думаю, что это самый лучший звук, который я когда-либо слышал. – Я не Мисс Кенсингтон, – произносит она. – Так зовут мою мать. Меня же все называют – Белль.

Ной кивает. – Да, мэм.

– Хорошо, мэм – ещё хуже. Пожалуйста, никогда больше меня так не называй. Я не такая старая, – говорит она, прежде чем повернуться ко мне. – Куда мы направляемся?

– Это начало летнего фестиваля, – отвечаю я. – Это настоящая Протровия.

Ной держится в хвосте на приличном расстоянии от нас, когда мы проходим через фестиваль, среди семей и туристов, которые играют в карнавальные игры, слушают музыку и едят традиционные блюда Протровии.

Белль в основном помалкивает, выглядя задумчивой, но я наблюдаю за тем, что она делает, куда идёт, изредка останавливаясь, чтобы пообщаться с продавцом или провести пальцами по изделию ручной работы, продаваемом на одном из столов. – Эта версия Протровии намного лучше дворцовой, – произносит она, поворачиваясь ко мне.

Позади неё кто-то протискивается мимо, толкая её на меня. Её тело прижимается к моему, но она не отходит, не сразу. Напротив, она задерживается на долю секунды дольше, и, когда я тянусь к её локтям, чтобы придержать, вместо этого, мои руки опускаются на её талию. Это совершенно неуместно, прикасаться к ней подобным образом, посреди всего этого, даже на мгновение.

Она смотрит на меня, глазами, обрамлёнными тёмными ресницами, и я знаю, что она может ощущать незамедлительную реакцию моего тела на её близость. Твердый как камень, мне кажется, будет моим обычным состоянием на то, чтобы эта девочка не делала. Но в данный момент, я знаю, что она хочет меня также сильно, как и я её.

Затем Белль отходит на несколько шагов, опустив взгляд и застенчиво заправляя прядь волос за ухо. Её щёки покраснели, оттенок розового распространился также на скулы, и она пытается сохранить дистанцию между нами, но толпа заставляет её сбавить темп. Затем я подхожу сзади неё, мои губы близко к её уху. – Я знаю, что ты почувствовала, насколько я стал твёрдым для тебя, – произношу я низким голосом.

Румянец у неё, когда она смущена, тот, который обычно появляется у неё на лице, распространяется до самых ушей. Я вижу это с того места, стоя у неё за спиной, и открывшийся вид делает меня необъяснимо твёрдым.

Я спал с моделями, актрисами, светскими львицами. Женщины бросаются на меня. Они предлагают секс втроём и вчетвером. Они предлагают мне всё, чтобы я не захотел.

А одна американская девушка в джинсах, кедах и футболке делает меня твёрже, чем я когда-либо был, всего лишь при помощи одного румянца.

Белль не реагирует. Она прочищает горло и делает тоже самое застенчивое движение, заправляя прядь волос за ухо, когда идёт вперёд, сквозь толпу. Когда я догоняю её, то кладу свою руку на её спину.

– Что ты делаешь? – спрашивает она, смотря назад. – Миллион людей здесь следят за нами.

Я позволяю своим пальцам проскользнуть под низ её футболки, задевая кожу, горячую на ощупь, всего на мгновение, прежде, чем одернуть руку.

Приличия, напоминаю я себе.

Меня должны волновать приличия. Меня должен беспокоить тот факт, что Белль Кенсингтон скоро будет моей сводной сестрой. Она часть королевской семьи. Я должен держать свой член в штанах и руки при себе.

В любом случае, проблема заключалась в том, что я не был силён делать то, что «должен».

Когда толпа продвинулась вперёд, я взял Белль за руку и резко потянул её направо, ныряя между группой крупных мужчин, пивших пиво, прежде, чем исчезнуть в другой группе туристов. Мы поворачиваем в сторону и спускаемся по узкому проходу между двумя кирпичными стенами. Переулок пуст, и Белль останавливается, прислоняясь к стене, и смотрит на меня со смесью тревоги и вожделения.

– Мы потеряли Ноя, – тихо говорит она.

– Ты беспокоишься о Ное? – спрашиваю я.

– Разве ты не кинул своего телохранителя? – спрашивает она, её голос более томный, и я не уверен, что это результат того, что мы убегали через толпу.

– Есть много вещей, которые я не должен делать, – произношу я. Я провожу пальцем по её груди к её ложбинке, и она не останавливает меня. Вместо этого, она делает глубокий вдох, и её грудь поднимается под моим прикосновением.

Это вдох, который уничтожает меня. Этот звук, который она издаёт, когда выдыхает, и то, как она делает – резко, между зубами – это станет моей разгадкой, и я знаю это. Это обещание всего, что неизбежно между нами – мой язык на её коже, солёно-сладкий вкус, переплетение конечностей, её гладкость, когда я проскользну внутрь неё.

Я могу представить всё это – чёрт возьми, я могу практически ощутить её вкус на своих губах, даже не касаясь её – просто слушая этот вдох. Это звук, который я представляю, что она издаст, когда я погружу в неё свой член, мои губы рядом с её, когда я смотрю на выражение её лица.

– Это определённо не одно из того, что ты «должен» делать, – говорит Белль. Но она не двигается. Она остаётся на том же месте, где, остановившись, прислонилась к кирпичной стене, а её грудь поднялась ещё вверх.

Всё в ней кричит да.

– Принц трахает Его Королевскую сводную сестру, – шепчу я, опуская руку, чтобы расстегнуть кнопку на её джинсах. – Это определённо не то, что я должен делать.

Губы Белль приоткрылись в небольшое «О». Но она не протестует. Я практически ожидаю, что она даст мне пощёчину. Я жду, что она назовёт меня извращенцем, кобелём. Я жду, когда она пошлёт меня и скажет, чтобы я отвалил от неё.

– Я не твоя сводная сестра, – шепчет она. – Пока что.

Я расстёгиваю её джинсы, стягивая вниз по бёдрам, и развернувшись спиной к входу на аллею, чтобы защитить её от случайных взглядов. – Ведь ты не против этой хуйни, так, – произношу я, пока скольжу своими пальцами в её трусики, ни на секунду, не отпуская её взгляд, даже несмотря на неудержимое желание увидеть, как выглядят её трусики.

Это находится высоко в списке того, что я не должен делать.

Я сделал много дерьма – светился перед СМИ, спал со случайными девушками – но я никогда не трахался на публике. Всегда при закрытых дверях. Я мог снять штаны для прессы, но я никогда не был пойман со спущенными штанами из-за женщины. Это потому что, как бы я не шлялся, я всегда мог сдержать себя.

Белль сводит меня с ума. Затащив её в переулок, засунув пальцы в её штаны.

Это не то, что я обычно делаю.

– Моя ошибка, – говорю я. – Принц трахает свою почти-сводную-сестру. Свою жену.

– Ни хрена, – шепчет она.

– Ни хрена, – повторяю я, и это не утверждение, а вопрос, вращая своими пальцами по её клитору и наблюдая, как её глаза наполовину закрываются, а потом широко раскрываются. Она снова зажимает свою нижнюю губу между зубов, и я клянусь, что я могу думать лишь о том, чтобы целовать, блядь, её губы.

Я могу придумать кучу вещей, которые я бы хотел сделать с её ртом.

– Здесь не будет никакого секса, – произносит она. Но последнее слово – секс – вырывается из её уст со стоном, и этот звук такой распутный, такой отчаянный, что я готов сорваться прямо здесь.

Я хочу сорвать её грёбанную одежду, прямо здесь, в аллее. Я хочу разорвать её рубашку. Я хочу трахнуть её жёстко около стены, когда её ноги будут обвиваться вокруг меня, а сиськи находиться перед моим лицом.

Я хочу, чтобы маленькая Мисс Благодетель, Мисс Делаю-Всё-Правильно была моей самым грязным из возможных способов.