Текст книги "Принц Альберт (ЛП)"

Автор книги: Сабрина Пейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Ты достаточно свободный для нас обоих.

– Это ужасная вещь, чтобы сказать своему мужу.

– Прекрати себя так называть, – говорит она. – Это фиктивный брак. Мы были в состоянии алкогольного опьянения. Как они могли поженить нас? Я не думаю, что это даже законно – жениться в таком состоянии.

Я пожимаю плечами. – Ты будешь удивлена, что могут сделать немного дополнительных денег.

– Ты подкупил свадебную часовню? – спрашивает она, недоверие слышится в её голосе. – Зачем ты это сделал?

Почему?

– Как там говорится – когда в Риме? – спрашиваю я. – Когда в Вегасе. Я подумал, что у меня больше никогда не будет возможности, чтобы меня снова поженил Элвис.

– Это не законно, – говорит она. – Это было на спор. Шутка. Это должно быть достаточно легко, чтобы аннулировать.

– Я уверен, что у тебя есть кто-то, кому можно доверять, чтобы сделать это. Кто-то, кто не сольёт всё в прессу, – уточняю я.

– Нет, я… – она останавливается. – Конечно, нет. Я была в Африке последние два года. Я была только в Вегасе за несколько дней до, ну, всего этого с тобой. Ты должен был аннулировать.

– Нет, – произношу я. Слово вырывается прежде, чем я даже уверен, что говорю, прежде, чем у меня появляется шанс обдумать это. Но, как только я это произношу, я уверен. – На самом деле, не думаю, что смогу.

– Что ты имеешь в виду, что ты не думаешь, что сможешь? – спрашивает она, её голос повышается, как это было, когда она впервые меня увидела.

Я пожимаю плечами. – Я не думаю, что мне хочется этого прямо сейчас, – произношу я. – Возможно, позже, если ты вежливо попросишь меня.

– Я просто вежливо спросила, – говорит она сквозь стиснутые зубы. – Ты действительно не собираешься его аннулировать?

– Пойдём, дорогуша, – говорю я, не пытаясь скрыть свою ухмылку. – Разве это не весело?

Я не жду её ответа, прежде чем нажать на электронную клавиатуру, которая открывает дверь в коридор. Кажется, я слышу её протест, но не жду её ответа.

Я свищу, когда иду по коридору, мои шаги на плюшевом ковре внезапно легки, как воздух. Я только вернулся во дворец, потому что мой срок службы в Королевской Протровской Армии истёк, и у моего отца случился сердечный приступ, который оказался язвой, а не сердечным приступом. И потому, что он хотел, чтобы я познакомился с его будущей женой – Софией Кенсингтон.

Даже в армии, со мной обращались мягко, потому что я сын короля. Поэтому я наслаждаюсь тем фактом, что маленькая Мисс Благодетель не признаёт такого рода дерьма. Она справляется с этим так же хорошо, как и я.

Может быть, возвращение во дворец будет не таким скучным, как я ожидал.

ГЛАВА 4
Белль

Этот мудак.

Этот глупый, заносчивый, инфантильный, безответственный осёл.

Я открываю комод с хранящейся одеждой, с которой я приехала – один рюкзак, ничего особенного. На самом деле, рюкзак был настолько немодный, что дворецкий, который проводил меня в мою комнату, когда я приехала несколько часов назад, практически обнюхал меня – презрение читалось на его лице. Не удивлюсь, если мой рюкзак уже сожгли, чтобы не загрязнять дворец.

Роясь в своей одежде, идеально сложенной и разложенной в комоде для меня, каждый предмет отделён причудливой лавандовой папирусной бумагой с выбитым королевский гербом в золотой оправе… я остановила выбор на паре джинсов и футболке. Я хочу выбраться из этого дурацкого платья и этих неудобных туфлей.

На самом деле, мне нужно просто улететь отсюда. Я могла бы вернуться в Штаты.

Я имею в виду, конечно, сейчас всё по-другому. Прошло два года с тех пор, как я жила в Штатах. Я должна была вернуться и жить с Дереком.

Мы с Дереком были в отношениях на расстоянии, пока я находилась в Африке, и это, казалось, было тем, что нужно было делать в то время, хотя в ретроспективе – это оказалось глупой идеей. Но мы были вместе с колледжа, а моя мать и его родителя были друзьями. Не похоже, что у нас не было общей истории.

Предполагалось, что мы будем вместе. Но, если бы я была честна сама с собой, я бы призналась себе, что никогда не была влюблена в него. На самом деле, нет.

Было слишком легко оставить его на два года, чтобы отправиться в Африку. Это не должно быть так – легко уйти от кого-то, кого любишь.

Сказать, что моя мать будет разочарована моим расставанием, будет преуменьшением. Именно по этой причине я избегала её телефонных звонков на прошлой неделе, скрываясь, пока разбиралась со всем этим дерьмом после фиаско в Вегасе. Она послала телохранителей и частный самолёт, чтобы доставить меня в Протровию, якобы потому, что я не отвечала на её звонки. Но ещё и потому, что она просто любит сделать что-то подобное для драматического эффекта.

Раздал стук в дверь, и она распахивается без колебаний. Моя мама быстро закрывает её, держа руку на дверной ручке за спиной, как будто она нуждается в этой поддержке. – Изабелла Кенсингтон, – произносит она, её тон резок.

– Я понимаю, что ты расстроена, мама, – начинаю я. – Я собиралась рассказать тебе о том, что случилось с Дереком. Мне просто нужно время.

– Нет, – говорит она, идя ко мне длинными шагами, выражение её лица спокойное. Вы никогда не узнаете, что она была расстроена, глядя на неё. – Расстроена – это не то слово, которое можно использовать в данной ситуации. Сейчас я опустошена.

Я сдерживаю смех. – Опустошена? – спрашиваю я. – Ты опустошена из-за моей разорванной помолвки? Думаю, что это я должна чувствовать такое.

Она протягивает руку, останавливая меня. – Я терпела твою необходимость убежать на этот, Богом забытый, континент, чтобы участвовать в спасении мира. Я была более, чем понимающей.

– Да, ты была воплощением поддержки, – жёстко говорю я. Я подала заявление на двухгодичную должность, никого не предупредив, используя девичью фамилию своей матери, и хранила это в секрете, пока не узнала, что получила её без каких-либо связей с матерью или состоянием Кенсингтонов. Я объявила ей только после того, как приняла решение и дала своё согласие.

– Нет необходимости так со мной разговаривать, – сказала она. – И твоя маленькая вспышка была сегодня отвратительной.

– Я сожалею, что ты нашла это возмутительным, – произнесла я. – Возможно, ты сочла это огорчающим, что твой любимый, почти зять, трахал Адриану? Или что он делал это в течение нескольких лет?

– Дерек – человек, – сказала она. – Все люди неосторожны, особенно мужчины, как Дерек. Главное, что он женится на тебе. И, если ты помнишь, мне никогда не нравилась Адриана.

Я качаю головой. – Мы больше не женимся, – произношу я. – И я не верю в это. Я не хочу ничего подобного.

Она поднимает брови. – Пожалуйста, скажи мне, что я вырастила дочь, которая не настолько наивна, чтобы верить в какие-то нелепые истории о настоящей любви.

Я не знаю, почему эти слова удивляют меня, но это происходит. – Это не смешно, – возражаю я, слабым голосом.

Кроме того, я не уверена, что верю в это. Может быть, это смешно и наивно.

– Сказки, – произносит она. – Я виню в этом твою няню. Она всегда читала тебе сказки, когда ты была маленькой. Пора взрослеть, Изабелла. Жизнь – не одна большая сказка.

– Ты выходишь замуж за короля, мама, – говорю я. – Ты не видишь иронии в этом? Ты говоришь мне, что сказки нереальны, но мы, в прямом смысле, стоим во дворце?

– Не будь глупой, – сказала она. – Ты ведь не глупая девочка. Это ниже тебя. Как и сказочные представления о жизни.

– Ты не влюблена в короля… – сомневаюсь я, мой голос затихает.

Она смотрит на меня в течение долгого времени. – Ты полюбишь Дерека. Ты будешь улыбаться, возьмёшь его за руку и будешь стоять рядом, когда он станет губернатором Нью-Йорка, как и его отец. И ты будешь стоять с ним рядом, когда деньги его семьи сделают его Президентом. И ты повернёшься в другую сторону, когда он будет делить свою постель с кем-то другим. Ты будешь улыбаться и выглядеть красиво, потому что это то, что ты должна делать.

– Я не подросток, – протестую я. – Мне двадцать три. И, несмотря на то, что ты думаешь, это не так, и я не вступлю в этот брак. Я не сделаю этого.

– Мы обсудим это позже, – сказала она, махнув рукой в характерной манере. – Сейчас есть более важные вопросы.

– Как тот факт, что ты выходишь замуж за короля, – саркастически замечаю я. Очевидно, это наиболее важная задача сейчас.

Она поднимает бровь и смотрит на меня неодобрительно. – Да, Изабелла, – произносит она. – Мы говорим о создании истории. Я знаю, что ты, похоже, не ценишь правила и традиции, но видит Бог, я пыталась привить их в тебе…

– Ты из Соединенных Штатов Америки, – говорю я. – Ты даже не уроженка Протровии. Ты не связана с их историей или традициями.

– Мы создаём историю, – произносит она. – Ты это понимаешь? Кенсингтоны – твоя семья – имя твоего отца, упокой, Господь, его душу. Мы делаем историю. Несколько лет назад, мысль о короле Протровии, вступающим в повторный брак с иностранкой, не менее была бы не приемлемой. Это было бы ужасно. Но сегодня всё по-другому. И мы – часть этого. Разве ты не осознаёшь важность всего этого?

Я качаю головой. – Я не хочу быть частью этого, – говорю я, чувствуя себя отстранённой от всего. – Я возвращаюсь в Штаты, мама. Приехать сюда – было ошибкой.

Конечно, я уже являюсь частью этого, – думаю я. – Я замужем за наследным принцем.

Я избавляюсь от этой мысли. Это неуместно. И мне нужно кое-что исправить, пока всё не стало достоянием общественности. Последнее, что я хочу – это стать частью публичного скандала, и чтобы моя жизнь предстала перед миром, как открытая книга.

– Для меня очень важно, чтобы ты была здесь всё лето, – говорит она спокойно. Но понятно, что это не просьба.

Ну, она не может говорить мне, что делать. Я больше не ребёнок.

– Я не могу остаться здесь, – говорю я.

– Последнее, что ты хочешь, это публичный скандал, – сказала она. – Я знаю, как сильно ты презираешь быть в центре внимания.

– Почему всё должно быть скандалом? – произношу я, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие в своём голосе, несмотря на вину, которая овладевает мной при мысли о тайне, которую я разделяю с Альби.

– Остаться на лето, познакомиться с королём и твоей новой семьей – это то, что люди ожидают от тебя, Изабелла, – говорит она. – Любое поведение, отличное от этого, вызовет подозрения. Это привлечёт больше внимания СМИ, чем ты бы хотела. Репортеры будут отслеживать каждый твой шаг, куда бы ты ни отправилась в Штатах. Свадьба станет событием года для СМИ. Здесь, во дворце – в Протровии – мы сможем защитить тебя. Существует целая PR-команда, посвящённая управлению рекламой. Есть телохранители, охрана. Всё будет контролироваться. Всё будет регулироваться.

– Я не знаю, – говорю я, качая головой.

– Я разочарована, Изабелла, – произносит она. – Думала, ты осознаёшь все возможности, что ты могла бы сделать в Протровии.

– Что ты имеешь в виду?

София тяжело вздыхает. – Ты никогда не видишь главного, – говорит она. – Ты думаешь, что быть в гуще событий, заниматься спасением детей и вытирать потные лбы, благородно. Гораздо более благородно быть человеком, который финансирует всё это.

– И это твоя цель, став королевой Протровии? – я не скрываю сомнения в своём голосе. Моя мать много лет занимается благотворительностью, но я не уверена, что власть – не самая заманчивая из всех сторон.

– Подумай обо всём, что ты смогла бы сделать, как принцесса, Изабелла, – говорит она. – Я уже обеспечила тебе работу с беженцами, с детскими организациями. В твоём распоряжении будет неограниченный бюджет по сравнению с тем, что ты имела в Африке. Подумай о том, что ты можешь сделать. Подумай о детях, нуждающихся в твоей помощи.

– Я должна подумать об этом, – говорю я, уже чувствуя себя самым эгоистичным человеком на земле. Моя мама предлагает мне возможность сделать мир лучше, а я, на самом деле, не рассматриваю это, так как не хочу провести всё лето во дворце с моим новым сводным братом, который случайно оказался самым горячим из всех, когда-либо мною виденных.

– Я знаю, что ты примешь правильное решение, – улыбаясь, говорит она. – Потребуется немного времени. Ты после перелета. Я уверена, что ты устала. Отдохни и соберись с мыслями. Потом сообщишь, когда примешь верное решение.

Это больше похоже на приказ, чем на предложение. Это совершенно ясно.

ГЛАВА 5
Альби

– Эй, Золушка, – прошептал я, хотя мы были единственные люди в коридоре. В конце коридора хозяйничает горничная с метёлкой, стирая пыль вдоль окна, и член команды безопасности ходит, выполняя свои обязанности. Когда горничная нас замечает, она быстро уходит, исчезая за углом.

Это глупо, на самом деле, всё великолепие и пышность, которые получаешь, живя в этом месте. Мне всегда было неудобно, даже, когда я был ребёнком.

Белль оборачивается и смотрит на меня. – Ты преследуешь меня?

– Воу, воу, дорогуша! – Я поднял руки в притворно-насмешливой капитуляции. – Не собирай свои трусики в кучу. Ты ведь носишь трусики, не так ли? Я представляю себе стринги. Разве что, ты предпочитаешь ходить без нижнего белья? Хотя, это было бы более забавно, а также удобно.

Она смотрит на меня с широко раскрытыми глазами. – Мои трусики – не твоё дело.

– Я прав на счёт стрингов, не так ли?

Она игнорирует меня, и, вероятно, к лучшему, потому что это означает, что я могу использовать своё воображение, когда дело доходит до того, во что она одета под этими джинсами. – Серьёзно, – говорит она. – Ты преследуешь меня? Каким образом я всё время сталкиваюсь с тобой? Разве это не огромный дворец?

– Здесь триста комнат, – произношу я. – Триста двенадцать. Плюс-минус, на самом деле. В некоторых комнатах будут проводиться ремонтные работы, а некоторые из них считаются общественными зонами для экскурсий и прочего. Я могу провести тебе экскурсию, если хочешь. Очень уединённую и очень особенную экскурсию.

– Это был риторический вопрос, – говорит она. – Перестань преследовать меня.

– Ты высокого о себе мнения, – произношу я, стоя рядом с ней. Она не двигается, не отходит назад ни на дюйм, и я настолько близок, что чувствую еле уловимый запах на её коже – что-то мягкое, слегка цветочное – лосьона, а не духов. – Лучше бы ты была наполнена мной.

Она брезгливо морщит нос, выражая неприязнь, которая должна раздражать, но это делает меня только твёрдым. Видимо, я нахожу её неприязнь привлекательной.

– Ты груб для принца, – говорит она.

– Ты уже говорила это.

– Очевидно, что ничего не изменилось.

– Надеюсь, что нет, – говорю я. – Настойчивость – одно из моих самых сильных качеств.

Небольшая улыбочка появляется на её лице, и она качает головой. – Так что, ты просто изнуряешь женщин? – спрашивает она. – Я думаю, что кому-то вроде тебя, не нужно прибегать к этому.

– Как правило, нет, – говорю я. – Но ты – особый случай.

На этот раз она смеётся. – Потому что я нахожу тебя раздражающим?

Я положил руку себе на грудь. – Это причиняет боль, Белль, – говорю я. – По-настоящему. Но я не верю тебе.

– Те не веришь тому, что я считаю тебя отвратительным? – спрашивает она. – Потому что я могу тебя заверить, что это так. Особенно сейчас.

– Только потому, что наши родители женятся? – спрашиваю я. – Ты не считала меня раздражающим в Вегасе.

– У текилы есть способность делать кого-то интересным, – говорит она. – И вообще, я почти ничего не помню. Это всё, как в тумане.

– Всё? – спрашиваю я. Её голос слегка колеблется, и то, как она это говорит, вызывает у меня сомнения. Даже сквозь дымку алкоголя, вряд ли это фантазия в моей голове.

– Правда или вызов, – говорит она, опускаясь на кожаные сиденья лимузина. Её волосы рассыпаются по плечам, каштановый каскад, настолько шелковистый, что я хочу протянуть руку и коснуться его. – Или… я никогда не… да. Это оно. Я ничего о тебе не знаю, и я сижу в твоём лимузине, разъезжая по Вегасу. Это безумие.

– Я никогда не, – говорю я. – Ты проиграешь в эту игру, дорогуша. Есть много вещей, которые я никогда не делал. Уверяю.

Она закатывает глаза. – Да, верно. Потому что ты такой земной, – саркастически произносит она. – Я никогда не ездила по Вегасу с совершенно незнакомым человеком.

– Не так надо играть, – говорю я, мой взгляд слегка задерживается на её лице, и её рот слегка приоткрывается. Тонкие лямки её платья наполовину спустились с её плеч, и я хочу стянуть их до конца, но не делаю этого. Она пьяна. Неважно, насколько она горячая штучка – это делает её недоступной. Несмотря на это, я не могу не подшутить над ней. – Я никогда не была настолько мокрой, разъезжая по Вегасу на заднем сиденье лимузина с незнакомцем.

Она долго смотрит на меня, и её губы раскрываются ещё шире. Она приподнимает брови, как будто бы потрясена, но проводит языком по своей нижней губе, и я знаю без сомнения, что, когда доберусь до её местечка между ног, то обнаружу, что она такая же влажная, как я и думаю. Но не делаю этого. – Не так надо играть, – произносит она. – Кроме того, это неправда.

– Обманщица.

– Всё это – как будто в тумане, – говорит она. Но её голос дрожит.

– Обманщица, – шепчу я около её уха, наблюдая, как её кожа на руках покрывается мурашками в ответ на моё теплое дыхание. – Ты всё помнишь.

Я отстраняюсь от неё, достаточно далеко, чтобы увидеть, как на её щеках появляется румянец, и это заставляет меня задаться вопросом, как она выглядит после оргазма? Будет ли этот румянец усиливаться, и появится ли у неё такое же яркое сияние, как и сейчас.

Я не могу удержаться, однако, чувствую самоудовлетворение от того, как я вызвал румянец на её щеках.

Затем она сжимает губы и смотрит на меня. – Едва ли, – произносит она.

Едва ли. Что означает «определённо».

– Я мог бы помочь тебе вспомнить, – говорю я.

– Спасибо за предложение, – произносит она. – Но я занята. И, кроме того, ты принц. Разве тебе нечем больше заняться? Я уверена, что где-то есть бедняжка, нуждающаяся в спасении.

– Ты бродила по этим залам, как будто нуждалась в спасении.

Она смеётся, но в этом нет радости. – Если у тебя нет возможности выдать мне мой паспорт, то ты ничем не сможешь мне помочь.

– Твой паспорт? Ты уезжаешь? – Ничего не могу поделать, раздражаясь возможностью её отъезда, когда она только приехала сюда. Могу ли я помочь, если меня заинтриговала мысль о том, чтобы провести всё лето рядом с этой девушкой?

Белль пожимает плечами. – Возможно, – говорит она. – Я не знаю. Но я не могу его найти. И, по крайней мере, я хочу убедиться, что он у меня есть.

– У тебя есть лучшее место на лето?

– Что-то, что лучше, чем быть выставленной напоказ, как какой-то трофей в интервью для СМИ и всё остальное, что я должна сделать, как ребёнок новой королевы Протровии? – спрашивает она.

– Как насчёт знакомства с новой семьёй? – интересуюсь я. – Познакомиться с моим отцом? Или Протровией? Это не такое уж и плохое место. Ты могла бы много чего найти, что понравится тебе в нашей стране.

Её лицо смягчается. – Я не хотела быть неблагодарной, – говорит она. – Просто всё происходит слишком быстро. И ты уже знал о помолвке. Я была единственной в той комнате, кто услышал эту новость впервые.

– Что ж, это было сюрпризом для меня, когда я вернулся из Афганистана, – произношу я. – Меня давно здесь не было, знаешь ли. Поездка в Вегас заключалась в том, чтобы выпустить пар с друзьями, в американском стиле.

– Ты был в Афганистане? – спрашивает она.

– В армии, – отвечаю я. – Королевская армия Протровии.

Она мгновение изучает моё лицо. – Я не знала, что они посылают таких людей, как ты, в Афганистан.

– Людей вроде меня? – спрашиваю я, смеясь.

– Это не то, что я подразумевала, – говорит она, и на её лице распространяется румянец совершенно другого оттенка красного.

– О? – спрашиваю я. – Значит, ты хотела сказать, что это не снисходительное, не унизительное отношение.

– Я имела в виду благородных кровей, – отвечает она. – Ты знаешь, что я хотела сказать. Тебе просто нравится заставлять меня помучаться.

Это ещё не всё, что мне хотелось ей дать. Слова крутились на кончике моего языка, но я так их и не сказал. Не трахаясь более двух недель, с тех пор, как был в Вегасе, я был слишком возбуждён, и едва мог сосредоточиться. Вот в чём проблема. Вот почему я стою с жёстким стояком перед этой девушкой, её лицо обращено вверх, а глаза выдают раздражение на меня.

– Я признаю, что заставляю тебя помучаться, как ты изящно выразилась, и это вызывает определённую привлекательность, – говорю я, специально снисходительно.

– Извини, что я не такая изящная, как ты, – сказала она, закатывая глаза.

– В Протровии есть американское посольство, – говорю я. – Если тебе нужно, то можешь получить там новый паспорт.

– Пытаешься сейчас от меня избавиться? – спрашивает она. – Ты не собираешься убедить меня остаться?

– Ты взрослая женщина, – говорю я. – Если ты не хочешь остаться этим летом на фейерверки, то уверен, что у тебя найдутся более интересные занятия.

– Фейерверки? – спрашивает она, когда я разворачиваюсь, чтобы уйти. – Ты имеешь в виду, весь этот театр со свадьбой?

Я не имел в виду свадьбу.

– Конечно, – говорю я. – Это тоже.

Я наблюдаю, как тот же самый румянец распространяется по её щекам.

Я разворачиваюсь и, насвистывая, ухожу, оставляя её стоять в коридоре.

Если Белль останется на лето, то фейерверки, безусловно, на повестке дня.