Текст книги "В постели с принцем"
Автор книги: Сабрина Джеффрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
Кэтрин недоверчиво прищурила глаза:
– Кто так говорит?
– Кто-то должен. А разве они не похожи на это? Кэтрин засмеялась.
– Не знаю. А что такое укус любви?
Алек поцеловал Кэтрин чуть пониже плеча так сильно, что от поцелуя на коже остался багрово-синий след. Он потер пятно большим пальцем.
– Вот поцелуй любви. Видишь? – спросил он и стал целовать веснушки на нижней части груди. – А что касается худобы… у тебя достаточное количество плоти на всех нужных местах. Например, здесь.
Кэтрин застонала, когда Алек провел языком вокруг соска. Он тут же напрягся. Алек стал прокладывать поцелуями дорожку вниз, и вскоре его язык погрузился в пупок.
– И здесь. – Он запечатлел влажный поцелуй на животе.
В следующее мгновение его губы оказались над огненно-рыжими завитками, которые едва прикрывали шелковистые лепестки. Когда он поцеловал Кэтрин между ног, она ахнула и попыталась отстранить его.
– О Господи, Алек, что ты делаешь? Он приподнял голову и улыбнулся:
– Нарушаю правила. Кэтрин широко раскрыла глаза:
– Ой, так вот что происходит на картинке…
– Какой картинке?
Покраснев, она, заикаясь, пролепетала:
– Н-не обращай вн-нимания.
– Ты опять про эту мерзкую книжку? На сей раз ты меня заинтересовала. Там действительно есть картинка с изображением того, как люди это делают?
– Ну… есть… но я не могла понять, почему мужчина это делает…
Алек слегка сжал зубами твердый узелок плоти, и Кэтрин, ахнув, толкнулась ему навстречу.
– Так вот почему…
– Хочешь еще?
Он коснулся языком узелка. И хотя Кэтрин закраснелась от смущения, она тем не менее обхватила его голову и прижала к себе. Алек пососав набухший бутон, погрузил язык внутрь.
Мускусный аромат едва не свел его с ума, ему захотелось доставить Кэтрин еще большее удовольствие. Он с восторгом наблюдал за тем, как она извивалась под ним, издавая легкие стоны, которые еще более побуждали его к действию. Он должен доставить ей такое удовольствие, которое она будет вспоминать и тогда, когда узнает о его лжи.
В какой-то момент Кэтрин содрогнулась всем телом, и Алек понял – она достигла вершины наслаждения.
Приподнявшись, он раздвинул атласные бедра и одним резким движением вошел в нее.
Кэтрин вскрикнула и обхватила Алека за плечи:
– Ага… вот так… еще глубже…
Она приподняла бедра, впуская Алека еще глубже, и он застонал:
– О, Кэтрин… ты просто божественна… а-ах!..
– А ты определенно Александр Великий.
Алек засмеялся, продолжая совершать толчки, стремясь навсегда покорить Кэтрин, чтобы она никогда впредь не сожалела о том, что выбрала его.
Наконец Алек позволил себе излить свое семя.
Когда он – опустошенный, удовлетворенный – наконец упал без сил на Кэтрин, она прошептала:
– Я люблю тебя, Алек.
И он понял, что больше не может ей лгать.
Глава 25
Опасайтесь коварных матерей – они способны разрушить все ваши планы.
Аноним. Руководство для повесы
Кэтрин совсем не собиралась произносить эти слова, но, произнеся, нисколько о том не пожалела.
Алек отстранился, в его взгляде читался ужас. Кэтрин растерянно заморгала, сердце у нее упало.
– Ты не можешь. Ты не должна, – сказал Алек.
Это была совсем не та реакция, которую она ожидала.
– Почему нет? – прошептала Кэтрин, чувствуя, что пережитое удовлетворение от их единения медленно уходит от нее.
Она повернулась на бок и посмотрела на Алека:
– В чем дело? Что случилось?
– Ты не можешь любить меня. – Произнесенные хриплым шепотом слова пронзили нежное сердце Кэтрин. – Ты не должна любить меня.
– Это не такая штука, которую можно включить или выключить. Я так чувствую. – Кэтрин постаралась подавить в себе неожиданно возникший страх. – Но если ты чувствуешь иначе…
– То, как я себя чувствую, не имеет никакого отношения к делу. – Алек наконец посмотрел на Кэтрин, и она по его глазам поняла, что его что-то мучает. – Боже мой, как же ты будешь меня ненавидеть…
– Не говори глупости, – сказала Кэтрин, чувствуя, как ее страх возрастает. – Как я могу ненавидеть тебя, если только что сказала, что люблю?
– Это будет нетрудно, поверь мне. Есть нечто такое, что я…
Алек не успел закончить фразу, потому что кто-то попытался открыть дверь.
– Уходи! – крикнул Алек, заметив, как напряглась Кэтрин. – Я болен.
Последовало молчание, и Кэтрин расслабилась. Но тут она услышала, что в замке поворачивается ключ. Должно быть, кто-то отыскал его под дверью.
Кэтрин успела натянуть на себя покрывало до подбородка, когда дверь вдруг распахнулась и на пороге появилась рассвирепевшая миссис Меривейл.
Чертыхнувшись, Алек сел в кровати:
– Приветствую вас, миссис Меривейл.
– Не смейте меня приветствовать… исчадие ада!
– Он не исчадие ада! – запротестовала Кэтрин. Взгляд миссис Меривейл устремился на дочь, она обогнула кровать с той стороны, где находилась Кэтрин.
–Дура набитая! – рявкнула миссис Меривейл. – И хотя ты относишься к числу тех, кто гордится своим умом, ты бываешь иногда удивительно глупой!
Алек вступился за Кэтрин:
– Не вините ее – во всем виноват я.
– Поверьте мне, я это знаю, – парировала миссис Меривейл. – Вы позаботились о том, чтобы она вышла замуж за вас, не так ли? Она могла бы выйти за сэра Сидни, но вы поспешили обесчестить ее, вы… дьявол!
Кэтрин пришла в полное смятение. С какой стати мама внезапно обратила взор на Сидни? Кэтрин села на кровати, подтянув покрывало вверх и прикрыв грудь.
– Я хочу выйти замуж за Алека, мама. И ты это знаешь. Мы собираемся обвенчаться через день-два, так что я не понимаю, почему ты так рассердилась.
– Ты не понимаешь! Господи, как же ты можешь быть так слепа? – Кэтрин видела мать до такой степени разъяренной лишь однажды, когда она застала отца в конюшне с одной из доярок. – Если бы я знала, что ты станешь здесь заниматься с ним этим… я бы ни за что не оставила вас наедине!
– Да полно тебе, мама! – фыркнула Кэтрин. – Ты только и мечтала подстроить так, чтобы я занялась этим, едва мы познакомились с графом.
– Но не после того, как мы оказались здесь и я поняла, что он обыкновенный охотник за приданым.
– Не говори глупости, Алек вовсе не… – Кэтрин осеклась, осознав, что он отнюдь не торопится защитить себя. Она повернулась к Алеку и заметила выражение тревоги на его лице. – Скажи ей, Алек! Скажи, что ты не знал о моем приданом!
– Я могу объяснить, Кэтрин…
– У него нет денег, а ты должна получить наследство после замужества, – продолжала миссис Меривейл. – Думаешь, это простое совпадение?
– Вероятно, – неуверенно прошептала Кэтрин, начиная понимать, о чем говорит мать. Тем более что на лице Алека был написан ужас. – Но ведь ты говорила, что никому об этом не рассказывала, мама! Как Алек мог об этом узнать?
– Не знаю, девочка, – продолжала горячиться миссис Меривейл. – Возможно, он говорил с солиситором твоего отца, или с кем-то из его кредиторов, или…
– Мистер Берн! – вдруг осенило Кэтрин, и сердце у нее упало. Она вспомнила, что Алек имел приватный разговор с мистером Берном в коридоре, и тот мог ему все объяснить.
– Да! – воскликнула мама. – В тот вечер, когда мы были на балу у леди Дженнер, я видела, как он разговаривал с этим человеком. Тогда я посчитала, что это был обычный мужской разговор о крикете, войне и прочем вздоре.
– Ты знал его даже тогда? – спросила Кэтрин Алека. Ситуация становилась все критичнее. Если Алек знал мистера Берна с того вечера, когда встретил ее… – Ты знал мистера Берна еще до того, как встретил его в нашем доме, и притворился, что не знаком с ним?
Алек поморщился и неохотно произнес:
– Да.
Кэтрин стало не по себе. Значит, причиной его нежных слов и ухаживания были деньги? Ее деньги?
– Значит, ты и мистер Берн задумали этот план с самого начала? Нуда, конечно же! – А она, Кэтрин, была самой настоящей дурой. – Он хотел получить свои деньги, ты нуждался в приданом. Это был союз, который заключается на небесах.
– Все было не так! – запротестовал Алек.
– Разве? – Надежды Кэтрин таяли с каждым его словом. – Разве ты ухаживал за мной не ради моего приданого?
– Нет! Не совсем так. Был и такой фактор, но…
– Я так и думала, – прошептала Кэтрин.
Стянув с Алека одеяло, она обмотала его вокруг себя и спустилась с кровати. Обнаженный Алек встал на колени и схватил ее за руку:
– Погоди…
Крик миссис Меривейл не дал ему договорить.
– Милорд! – воскликнула она, зажмурившись. Алек бросил на нее свирепый взгляд:
– Убирайтесь отсюда! Я хочу переговорить с вашей дочерью наедине.
– Вы только посмотрите… – начала было миссис Меривейл.
– Вон! Немедленно! Или я вышвырну вас!
– Ухожу, ухожу… – Лицо миссис Меривейл покрылось красными пятнами. Уходя, она все-таки бросила украдкой взгляд на обнаженного Алека.
У Кэтрин начался истерический смех. Как же она была слепа! Она догадывалась, что граф обманывает ее, но была настолько занята мыслями о его верности, что не думала ни о каких других возможных причинах обмана.
Сейчас ей вспомнились некоторые вещи: его подарки, отдельная ложа в цирке Эстли и роскошная карета, которую он, вероятно, нанял. У него не было иных причин притворяться богатым… кроме как с целью усыпить ее, Кэтрин, бдительность. Потому что он знал, что она обладает состоянием.
О Господи, как она все это перенесет? Это ведь не Сидни, которого она только в воображении любила. Это был Алек, ее Алек. Охотник за приданым, обманщик, человек без сердца.
Слезы хлынули из глаз Кэтрин. Она смахнула их рукой.
– Кэтрин… – начал было Алек.
– Почему меня? -Что?
Прижав одеяло к груди, Кэтрин соскочила с кровати и повернулась к Алеку лицом, чувствуя, как комок подкатывает к горлу.
– Почему ты выбрал меня? Наверняка были другие, более красивые наследницы.
– Я хотел тебя. Как только впервые увидел…
– Ты подумал: «Я научусь терпеливо сносить рыжие волосы и недостаток округлых форм, поскольку она обладает состоянием».
– Проклятие, все было совсем не так! – воскликнул Алек, соскакивая с кровати и устремляясь за Кэтрин. – Да, Берн предложил тебя, да, я нуждался в деньгах, но именно твой разговор с Сидни разбудил во мне страсть. Ты была такая… такая…
– Какая? – шепотом спросила Кэтрин, потрясенная до глубины души.
– Интригующая, страстная, интересная и… жизнелюбивая. Мне понравилось, что ты высказывала свое мнение, у тебя хватало ума понять отговорки Ловеласа, и ты была единственная настоящая, как никто другой в этом обществе…
– В особенности ты. Боль исказила лицо Алека.
– Пожалуйста, поверь мне, дорогая. Я лгал, притворяясь, что не знаю Берна, лгал о своем финансовом положении и о том, что знаю о твоем приданом. Но я делал все возможное, чтобы не лгать тебе в чем-либо другом. Все остальное – абсолютная правда. Я хотел тебя с того мгновения, как увидел!
– Ты хотел моих денег.
– Я хотел тебя, а нуждался в деньгах. Это совершенно разные вещи.
– Как это можно разделить?
– Разве ты не понимаешь? У меня не было выбора, – проговорил Алек, пытаясь поймать руку Кэтрин.
– Не дотрагивайся до меня! – воскликнула она. – Никогда больше меня не касайся!
Алек выглядел убитым.
– Это будет весьма трудно сделать, когда мы будем женаты.
– Ты все еще думаешь, что мы поженимся? Должно быть, тебя ударило по голове гораздо сильнее, чем я думала, если ты так считаешь!
– Будь благоразумной! Ты скомпрометирована, и тебе нужны деньги не в меньшей степени, чем мне. Я понимаю, ты расстроена, но со временем…
– Ты ровным счетом ничего не знаешь обо мне, если думаешь, что я буду жить хотя бы один день после этого.
– Не может быть, чтобы ты говорила это всерьез.
– Я говорю это совершенно серьезно.
– А как же с долгами твоего отца, как…
– Мне наплевать на это, разве ты не понимаешь? Я скорее готова сгнить в долговой тюрьме, чем жить с человеком, о котором думала, что он любит меня, в то время как он… – Не закончив фразу, Кэтрин разрыдалась и отвернулась, не желая, чтобы Алек видел ее слезы. Сотрясаясь от рыданий, она натянула на себя рубашку, затем взялась за платье.
– Дорогая, поверь, я люблю тебя, – продолжал Алек хриплым голосом. Кэтрин почувствовала, как он подошел сзади и положил руки ей на талию. Она оттолкнула их. – Я понимаю, что ты не можешь верить мне сейчас, – проговорил Алек, – но я в самом деле не могу представить в роли моей жены никого, кроме тебя. Я почувствовал влечение к тебе с первого мгновения нашей встречи. И готов поклясться, что сохраню это чувство на протяжении всей нашей совместной жизни.
– Мы не станем мужем и женой! – гневно выкрикнула Кэтрин. – И все твои обещания – очередная порция лжи – на сей раз на меня не подействуют! – Резко натянув на себя платье, она стала застегивать пуговицы. – Можешь забыть о нашей свадьбе.
– Ты не можешь так просто отбросить то, что между нами было, – глухим голосом произнес Алек.
Выражение боли на его лице заставило Кэтрин замереть. Но она не должна больше верить тому, что он говорит.
. – А что, собственно говоря, между нами было? Горы лжи и обмана, только и всего, – сказала она, надевая туфли.
– Кэтрин, я никогда не хотел причинить тебе такую боль.
Полный раскаяния взгляд Алека лишь подогрел в Кэтрин ярость.
– Ты думал, что, когда мы поженимся, сможешь справиться с моим гневом, пустив в ход приемы обольщения, если бы я вдруг выяснила, что замыслили вы с Берном. – Когда по виноватому взгляду Алека Кэтрин поняла, что попала точно в цель, она продолжила более холодным тоном: – Какая жалость, что ты не единственный, кто хочет моих денег. Но мама по крайней мере честна в своих намерениях.
Алек, не выдержав, вскипел:
– Что ты намерена делать? Выйти замуж за Сидни? Человека, который не боролся за тебя, чья мать настроена против тебя, который…
– Я не знаю, что я буду делать, – перебила его Кэтрин. – Но я скорее пойду на брак по расчету с честным охотником за состоянием, чем выйду замуж за такого человека, как ты.
Взгляд Алека вдруг стал холодным.
– Ты имеешь в виду человека, который собирается восстановить имение, защитить арендаторов и спасти слуг от нищеты?
Кэтрин проигнорировала слова Алека.
– Ты не должен был мне лгать. Ты должен был честно сказать, что вынужден жениться на деньгах…
– И после этого ты бы бросилась в мои объятия? – прорычал Алек. – Ты, не доверяющая мужчинам из-за своего папочки?
– Это неправда! Я доверяла Сидни…
– Потому что он никогда не был близок с тобой настолько, чтобы ты могла ему не доверять. Ты всегда могла держать его на расстоянии вытянутой руки. Тебе он нравился потому, что ты знала, что он никогда не причинит тебе зла. Но он не трогал тебя или…
– Оставь Сидни в покое! – воскликнула Кэтрин, злясь оттого, что Алек настолько хорошо ее знал.
– Отчего же? Ведь он, в твоем понимании, воплощение идеального мужчины, разве не так? Упаси тебя Бог отдать свое сердце человеку, который нарушает правила в отношении ухаживания или не вписывается в твои представления о том, каким должен быть муж.
– Брось нести весь этот вздор о том, как прекрасно нарушать правила и как тосклива будет моя жизнь, если я стану им следовать. – Кэтрин перестала застегивать платье и скрестила руки на груди. – Я не возражаю против того, что ты нарушаешь правила. Я иногда даже восхищаюсь тобой. – Слезы снова подступили к ее глазам. – Но нарушать правила – это одно, а разбивать сердца – совершенно другое. Ты разбил мое сердце, стремясь получить то, что ты хотел, и за это я не могу тебя простить.
– Я виноват, – признал тихим голосом Алек. – Но я думал, что избрал наилучший способ. Мои родители женились ради денег, и у нас никогда не было настоящей семьи, потому что это всегда стояло между ними. Я думал, что ты и я вначале узнаем друг друга, а затем, когда ты обнаружишь…
– Это не будет иметь значения? Это не причинит боли? Разве ты не понимаешь? Как я могу отделить то, что ты сказал мне, чтобы завоевать меня, от того, что ты сказал для того, чтобы завоевать мои деньги? Вряд ли даже ты сам способен это сделать. Нашему браку просто не на чем основываться.
– А если на любви? – спросил Алек. – Ведь ты сказала, что любишь меня.
– Я сказала это тогда, когда думала, что знаю, какой ты. Но оказывается, я совершенно ничего не знала.
Кэтрин повернулась к двери, но Алек подскочил к ней и схватил за руку.
– Ну уж нет, – решительно заявил он. – Ты согласилась выйти за меня замуж, и я добьюсь этого. Я не позволю тебе просто уйти из моей жизни, черт побери!
Кэтрин посмотрела ему в лицо, которое все еще оставалось для нее дороже любого другого.
– Делай как тебе хочется. Расскажи обществу, что я делила с тобой ложе. Подай иск на меня за нарушение контракта, и таким образом ты можешь заполучить часть моих денег, в которых нуждаешься. Но ты никогда, никогда не заставишь меня выйти за тебя замуж.
Кэтрин вырвала руку, и Алек на этот раз не стал ее удерживать. Она запомнила выражение крайней растерянности и боли на его лице, когда вышла в коридор.
Это выражение продолжало преследовать ее и тогда, когда Кэтрин вынуждена была отбиваться от настойчивых протестов матери, которая заявляла, что они не могут просто взять и уехать, что Кэтрин должна выйти замуж за графа. И даже после того, как мать помогла ей одеться и Кэтрин наконец уговорила ее покинуть Эденмор, полный невыразимой боли взгляд Алека стоял у нее перед глазами.
Карета тронулась с места, и Кэтрин бросила последний взгляд на Эденмор. Она увидела Алека в одном из верхних окон. Он наблюдал за их отъездом, молча, без протестов, не бросаясь за ними в погоню на Белизе.
Он позволил ей уехать, и от этого Кэтрин еще больше захотелось плакать.
Где-то в глубине души ей верилось, что Алек действительно хотел ее, а не приданое… Что он в самом деле не может жить без нее… Ну разве это не глупо?
– Зачем ты позволила ему уложить себя в постель? – упрекнула дочь миссис Меривейл. – Но уж коли это произошло, то ты определенно должна выйти за графа замуж.
– Не вмешивайся в мои сердечные дела, мама. – Кэтрин бросила на мать суровый взгляд. – Если ты хочешь увидеть хоть что-то из наследства деда, предоставь мне решать дела так, как я сама хочу.
– Н-но, мой ангел… – с ошеломленным видом уставилась на дочь миссис Меривейл.
– Больше я не позволю толкать себя в объятия мужчин, которых ты считаешь самыми лучшими. Ты хочешь денег? Чудесно! Позволь мне самостоятельно принять решение относительно своего замужества и не касайся этого вопроса. Иначе, клянусь, я отдам все свое состояние благотворительному обществу, как только вступлю во владение.
Миссис Меривейл растерянно заморгала и замолчала, сердито фыркнув. Кэтрин испытала нечто вроде торжества. Ей давно нужно было бы проявить подобную решительность.
Алек был прав в одном – это была ее жизнь, и поэтому именно она должна принимать решение. Семейные обязательства не должны переходить определенную черту, тем более что ее семья настолько осложнила положение дел задолго до того, как Кэтрин встала на ноги.
Как это случилось у Алека.
Кэтрин поспешила прогнать от себя эту мысль. Она не станет проявлять сочувствие к этому чудовищу. Ему следовало рассказать ей всю правду, а не дожидаться того дня, когда они поженятся.
«И ты после этого с готовностью бросилась бы в мои объятия? Ты, не доверяющая ни одному мужчине из-за своего папочки?»
Кэтрин вздохнула. Если бы Алек рассказал ей правду, стала бы она слушать его? Или прогнала бы прочь?
Она подавила в себе желание разрыдаться. Теперь это не имело значения. Ему следовало бы выбрать женщину, которая была бы рада выйти замуж за графа, в обмен на состояние, вместо того чтобы пытаться обманывать ее. Почему же он этого не сделал?
«Я хотел тебя с того самого мгновения, как только увидел».
Чушь и вздор! Он выбрал ее из-за своего друга Берна. Нет сомнений в том, что они обо всем договорились: Берн снабдит Алека деньгами для ухаживания, если Алек позаботится о том, чтобы долги Меривейлов были выплачены.
Слезы покатились по ее щекам; Кэтрин сердито их смахнула. Будь они оба прокляты! Как только она вернется в Лондон, то выскажет этому мистеру Берну все, что думает о нем. А после этого забудет о вероломном графе Айверсли и обо всех его способах обольщения.
Даже если для этого ей понадобится полжизни.
Глава 26
Если вы хотите вести распутную жизнь, никогда не влюбляйтесь.
Аноним. Руководство для повесы
На следующий день после того, как Алек проводил глазами карету Меривейлов, скрывшуюся в ночи, он проснулся с адской головной болью, не столько от полученного накануне удара по черепу, сколько от дешевого бренди, в котором он попытался утопить свою печаль.
И, очевидно, безуспешно. Потому что он и сейчас ощущал пустоту в груди, после того как Кэтрин безжалостно выбросила его из своего сердца. Он даже и не подозревал о существовании собственного сердца вплоть до того момента, когда она сказала невинным нежным голосом: «Я люблю тебя».
Алек со стоном спрятал лицо в простыни и смачно выругался. Он до сих пор ощущал на них запах розовой воды, смешанный с запахом…
Подгоревшего кофе?
Алек поднял голову. В дверь входил Эмсон, неся на подносе то, что миссис Браун, по всей видимости, считала приличным завтраком.
По крайней мере яд заставит его забыть о страданиях.
– Миссис Браун знает, что вы не любите ее кофе, но она говорит, что он придаст вам сил, и я согласился. Вы должны что-то поесть, милорд. Вчера вечером вы ничего не съели за ужином. Если вы все еще планируете отправиться сегодня в Лондон, вам следует подкрепиться.
Просить кредиторов об отсрочке, договариваться о новых займах… начать ухаживать за новыми наследницами. При мысли об этом у Алека заныло в груди, однако оставалось либо искать новую невесту, либо окончательно поставить крест на Эденморе.
Либо вернуть Кэтрин.
Нет, после всех ее слов это было невозможно. По крайней мере до того момента, пока он, Алек, не сможет объяснить ей, почему поступил так, а не иначе, пока она не поймет, что действительно ему небезразлична.
Но если Кэтрин считала, что он настолько бессердечен, что станет распространять грязные слухи о ее чести или подавать иск за то, что она нарушила обещание, то она права в том, что совершенно не знает Алека. Да будь он проклят, если станет упрашивать ее сменить гнев на милость!
У нее были причины для огорчений, но и у него, Алека, была вполне обоснованная причина для того, что поступить так, как он поступил. Почему она не может это понять?
Эмсон поставил поднос на письменный стол, затем подал кофе Алеку, и когда тот сделал глоток этой бурды, вынул из кармана книгу:
– Я нашел это в кармане вашего пальто, милорд, и подумал, что, возможно, вам она понадобится.
Нахмурившись, Алек взял книгу. «Руководство для повесы». Он напрочь забыл о существовании этой книги.
Пока Эмсон занимался уборкой, Алек перелистал небольшую книжку, постепенно все больше и больше распаляясь, по мере того как в поле его зрения попадали те или иные строчки. Неудивительно, что Кэтрин так плохо о нем думала. Как могла она доверять мужчинам после того, как прочитала всю эту чушь?
«Никогда не говорите женщине правду о том, чего вы хотите, если намерены завоевать ее».
Алек поморщился. Ладно, но ведь у него были основания скрывать от Кэтрин правду. Он не повеса, ищущий удовольствия, черт возьми!
Нет, он лишь стремится завладеть деньгами женщины.
Черт бы побрал это проклятое совпадение!
Поднеся чашку с кофе к губам, Алек перевернул страницу, вздрогнул… и пролил горячий кофе себе на обнаженную грудь.
– Пропади все пропадом! – выругался он, резко поставил чашку на столик и стал вытирать кофе простыней.
К нему подбежал Эмсон:
– Боже милосердный, вы не ошпарились, милорд? Эмсон вынул из кармана огромный носовой платок и стал помогать Алеку.
– Все в порядке, Эмсон. Я просто… гм…
Слишком поздно. Эмсон уже смотрел на книгу, которая была раскрыта на странице, где на картинке мужчина и женщина делали как раз то, что Алек и Кэтрин проделывали накануне вечером. Только эта пара была в более… активной позиции и мужчина похотливо улыбался, входя в лоно женщины.
– Приятно видеть, что вы занимаетесь для разнообразия легким чтением, – сухо заметил Эмсон.
Алек резким движением захлопнул книжку:
– Это не моя. Она досталась мне случайно.
– Разумеется, милорд, – ровным голосом произнес Эмсон, запихивая носовой платок снова в карман. Затем он осторожно взял книгу и сунул ее в ящик столика возле кровати. – Все равно мы должны позаботиться, чтобы миссис Браун и горничные не наткнулись на нее.
Экий нахал!
– Спасибо, Эмсон! – Кэтрин говорила о том, что в книжке есть картинки, но Боже мой! Неудивительно, что эта женщина знала, чего ожидать от него, когда они занимались любовью в оранжерее.
Мысль о том, что она нашла эту книжку среди принадлежностей отца, и осознание того, что эта книжка могла поведать ей о привычках мужчин, расстроили Алека. Мог ли он винить Кэтрин за ее подозрительность по отношению к мужчинам?
– Вы будете завтракать, милорд? – спросил Эмсон.
– Пожалуй.
Алек поднялся с кровати, подошел к письменному столу и посмотрел на поднос с завтраком. Там лежали два вареных яйца, яблоко и ломоть чего-то такого, что походило не столько на хлеб, сколько на спрессованные в виде кирпича опилки.
– А ядовитого зелья из болиголова нет? – раздраженно спросил Алек.
– К счастью для вас, миссис Эмсон каждый раз присылает мне тайком завтрак, и я подумал, что это больше вам подойдет. Только кофе приготовлено миссис Браун.
Алек вздохнул и легонько оттолкнул от себя поднос. Даже самая изысканная еда не могла соблазнить его сейчас.
– Вероятно, было бы лучше для всех, если бы ты дал мне настойку болиголова.
– Вздор. Вашей леди просто требуется время, чтобы все обдумать. И после этого, уверен, она вернется.
Алек хрипло засмеялся:
– Она не вернется. Ты не знаешь ее. У нее свои принципы, и она не нарушает их никогда. Тем более по отношению к такому ублюдку, как я.
Алек употребил слово «ублюдок» в фигуральном смысле, но когда за этим последовало затянувшееся молчание, он поднял глаза на седовласого слугу, который как-то странно смотрел на него, и похолодел.
– Ты… знаешь об этом? О моем происхождении? Эмсон коротко кивнул:
– Я служил вашему отцу сорок лет, милорд.
– Кто еще знает? – настороженно спросил Алек.
– Только я и моя жена. Это трудно было не заметить, когда у нашей хозяйки появился ребенок, хотя хозяин не подходил к ее ложу много месяцев.
Алек вздохнул. Слуги, похоже, всегда знают больше всех.
– Полагаю, ты также знаешь и кто мой настоящий отец.
– Ваша мама сказал миссис Эмсон, что это был кто-то… королевских кровей.
– Она сказала мне то же самое. Странно, не правда ли? Граф не был даже моим отцом, и тем не менее, несмотря на все мои усилия избежать его ошибок, я оказался на его месте. Но он по крайней мере сумел сохранить союз с женщиной, которую взял ради денег.
Эмсон сделал недоуменное лицо:
– Старый граф женился на вашей матери вовсе не из-за денег. Он тогда любил ее. Считал, что она его единственная.
Алек возмущенно фыркнул:
– Нуда, и поэтому так относился к ней.
– Все было совсем не так, когда граф ухаживал за вашей матушкой. Она находила его сиятельство весьма привлекательным, и он считал ее очень милой. Да, у нее было состояние, но это – всего лишь как глазурь на пирожном. Она была молода и симпатична, заставляла его смеяться – что, как вы знаете, он делал редко. И граф думал, что после их женитьбы именно эта женщина поможет решить его проблему.
– Какую проблему? – недоуменно спросил Алек. Эмсон вдруг весь напрягся:
– Прошу прощения… Я думал, вы знаете. Поскольку вы знаете все остальное, я думал, что кто-то должен был рассказать вам об этом…
– Да что именно рассказать, черт побери? Эмсон покраснел.
– Старый граф не мог, – он жестом показал на ящик стола, в котором находилось «Руководство для повесы», – обрести физическое состояние, которое необходимо для деятельности, изображенной на картинке этой книжки.
Алек изумленно открыл рот:
– Он был?..
– Да. Я не решаюсь употребить такой термин, какой используют для обозначения этого… недуга, – пробормотал Эмсон.
– Но откуда тебе известны такие подробности?
– Я был его камердинером, если вы об этом помните, и спал много лет рядом с комнатой графа. Когда он приводил… гм… дам в свою комнату, именно я платил им. За услугу или отсутствие услуги, в зависимости от обстоятельств. Не говоря уж о том, что моя жена была вашей горничной…
– Довольно. Стало быть, за все годы, когда граф был женат на моей матери, он никогда…
– Никогда, судя по тому, что ваша матушка рассказывала моей жене.
Алек отстранился от письменного стола, с трудом различая, что находится перед ним. Старый граф всегда рисовался ему этаким воплощением дьявола, хотя на самом деле все было намного сложнее.
Внезапно Алека осенило.
– Так вот почему старый граф потратил столько денег на шарлатанов?
Эмсон утвердительно кивнул:
– Он очень хотел сына.
– Своего сына, а не ублюдка от другого мужчины.
– Дело было не только в этом. Он достаточно любил вашу маму, чтобы хотеть…
– Любил? Этот осел не имел представления о том, что такое любовь. Он постоянно называл ее вульгарной и холодной, в то время как она проводила ночи в слезах.
– Для него было легче винить в своих проблемах женщину, я так думаю. – Эмсон украдкой посмотрел на Алека. – Некоторые говорят, что виновата женщина, если мужчина не способен выполнять свои обязанности. Может бить. Он даже убедил себя в этом.
– Моя мама была нежная, отзывчивая…
– Я не утверждаю, что старый граф был прав, милорд, в своих взглядах или действиях. Я лишь говорю, что для мужчины очень больно, когда он не может уложить жену в постель.
– Должно быть, это верно. – Алек тяжело вздохнул. – И должно быть, это больно и для женщины.
– Да. К несчастью, после того как старый граф и ваша матушка поженились и он понял, что она… не сможет решить его проблему, он стал во всем винить ее. Это уязвляло ее, она чувствовала себя с ним весьма неуютно, что, в свою очередь, еще больше раздражало и злило его. Все становилось хуже и хуже, и наконец…
– Она позволила принцу Уэльскому ее соблазнить.
Эмсон снова кивнул:
– И после этого брак сделался таким, каким вы его наблюдали.
– Граф унижал мать, и она верила в свою ничтожность. – Алек с досады скрипнул зубами. – И в то, что ее сын недотепа и никогда не сделает чести его имени.
Алек отвернулся. Он с трудом мог поверить, что разговаривает о таких вещах с Эмсоном. Однако с кем еще он мог поговорить об этом? Пожалуй, его могли бы понять братья, но их рядом не было, и…
Кэтрин. Если бы она осталась, Алек мог бы все ей рассказать.
Но он ее прогнал. И все потому, что был трусом и боялся с самого начала доверить ей правду.
Прямо как старый граф.
Алек невидящим взглядом смотрел на слугу.
– Я думал, что именно деньги не позволяли им сблизиться. Он всегда клялся, что не женился бы на ней, если бы не ее деньги.
