Текст книги "В постели с принцем"
Автор книги: Сабрина Джеффрис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
– Граф не собирался идти на вечер к леди Холланд, – твердо заявила Кэтрин. – Зачем ему лгать о таких вещах, если он знает, что в конце концов все станет известно нам? Половина высшего света увидит его там, о празднике наверняка сообщат завтра в газетах. Так что я очень сомневаюсь, что Алек будет у леди Холланд.
Но не будет ли он на празднике у другой леди? На этот вопрос Кэтрин ответить не могла.
В этот же вечер Алек мчался в карете по направлению к Хартфордширу. На душе у него скребли кошки. Сегодня он тщетно пытался убедить Харриса продлить срок кредита. Харрис оставался непоколебим – он требовал пятьсот фунтов, и ничто другое его не устраивало. Но у Алека не было пятисот фунтов, и такой суммы не предвиделось до того момента, пока он не женится на Кэтрин.
Однако эти деньги были нужны ему немедленно. Харрис угрожал продать оборудование другому заказчику. Пока Алек найдет деньги, будет слишком поздно сеять ячмень.
Каким-то чудом удалось уговорить Харриса подождать еще два дня. У Алека оставался единственный выход – занять деньги. И надеяться он мог только на Дрейкера.
Вот почему Алек оказался раним утром в Каслмейне. Он нервно вышагивал по кабинету Дрейкера, чувствуя жжение в глазах от недосыпания и голодные спазмы в желудке. Нервы были натянуты как струна.
Он не мог сидеть без движения в ожидании виконта. Его поездка в Хартфордшир могла закончиться ничем. Что, если Дрейкер откажется помочь своему единокровному брату, о существовании которого узнал не так давно? Что, если он просто рассмеется Алеку в лицо?
Граф нервно сжал ладони в кулаки. Он ненавидел себя за то, что вынужден был сейчас делать.
Дверь неожиданно распахнулась, и в кабинет стремительно вошел Дрейкер.
– Я находился на северном пастбище, Айверсли, принимал новую отару овец, когда меня разыскал мой слуга.
Алек в изумлении посмотрел на него:
– Но ведь еще так рано для выезда на пастбище!
– Не для меня. Я не то что вы, городские обитатели, – ночь напролет танцуете, а потом спите до самого полудня. Я заработал свое богатство честно. Кто рано встает, того удача ждет. – Дрейкер внимательно посмотрел на утомленное лицо Алека и его измятую одежду. – Честно говоря, вид у вас не слишком светский.
– Я знаю.
Дрейкер сел за письменный стол. Если бы не егообшарпанная одежда и окладистая борода, он вполне мог сойти за богатого землевладельца, принимающего просителя.
Положив локти на стол, Дрейкер переплел пальцы и посмотрел на Алека:
– Итак? Зачем пожаловали?
Алек глубоко вздохнул и решительно произнес:
– Мне необходимо занять пятьсот фунтов. На лице Дрейкера не дрогнул ни один мускул.
– Охота за состоянием идет не слишком хорошо?
– Вообще я уговорил мисс Меривейл выйти за меня замуж. А по словам Берна, она получит наследство в сто тысяч фунтов после замужества.
Дрейкер нахмурился:
– Я бы на вашем месте не доверял Берну.
– У меня нет выбора. – Алек грустно улыбнулся. – И потом, коли уж семья Меривейл должна ему, он знает, о чем говорит.
– Угу. Так зачем вам пятьсот фунтов?
Преодолев в себе раздражение из-за того, что должен все объяснять, Алек рассказал Дрейкеру о той ситуации, которая сложилась между ним, его арендаторами и Харрисом.
– Понятно, – проговорил Дрейкер, когда Алек закончил свой рассказ. – Похоже, вы обзавелись хорошим управляющим в лице мистера Дейвса. Этот сорт ячменя действительно высокоурожайный. Если Дейвс предлагает вам сеять такой сорт, значит, у него есть голова на плечах. – Видя, что Алек вопросительно вскинул бровь, Дрейкер добавил: – Половина моих арендаторов сеют его уже в течение трех лет и получают отличные урожаи.
– Я читал об этом в литературе, которую мне дал Дейвс. Там говорится, что этот сорт дает хороший урожай, в особенности на почвах, подобных тем, что в Суффолке. Земля здесь очень плотная, поэтому для ее обработки требуются тяжелые культиваторы. Я намереваюсь купить несколько лошадей-тяжеловозов…
– Я слыхал о них. Это вроде тягловых, так ведь? Только выращенных в Суффолке. Интересно, насколько они подойдут для здешних мест.
– Я пришлю вам первого жеребенка, которого они произведут, – пообещал Алек, – если вы найдете возможность дать мне взаймы пятьсот фунтов.
Лицо Дрейкера осталось непроницаемым.
– Почему вы не захотели их занять у Берна? Ведь вы оказываете ему услугу, беря в жены эту наследницу.
– Берн сейчас в Бате, а мне нужны деньги к завтрашнему вечеру.
– Стало быть, я должен просто передать вам пятьсот фунтов?
– У меня есть нечто такое, что я могу предложить вам под залог.
Дрейкер удивленно вскинул бровь:
– Вот как? И что же именно?
Алек заставил себя твердым голосом произнести:
– Мою лошадь.
– Вашу лошадь? – с интересом переспросил Дрейкер.
– Лошадь лузитанской породы, отличных кровей, стоит более тысячи фунтов.
– Как она к вам попала?
– Генерал Бирсфорд добыл ее в бою и подарил мне за отличную службу.
Дрейкер задумался:
– Да, Берн рассказывал мне, как вы жили последние десять лет.
Услышанное удивило Алека. Он не знал, что братья встречались после того знаменательного вечера в отеле.
– Он говорил, что вы способны выполнять головокружительные трюки на лошади. Хотя это не слишком полезное занятие для человека, который пытается снова привести в порядок свое имение.
Алек с досады скрипнул зубами:
– Я намерен обучиться полезным навыкам. Мне лишь требуется помощь.
– Пятьсот фунтов помощи.
– За которые я предлагаю в залог свою лошадь, которая стоит вдвое дороже. Если вы знаете о характере моей работы в Португалии, то можете предположить, что я способен оценить стоимость лошади. И я не завышаю цену Белизы.
– Возможно, вы не завышаете. А торговцы лошадьми делают это постоянно.
Алек едва сдержался, чтобы не вспылить.
– Но я джентльмен и человек чести, а не торговец лошадьми.
– Остается только увидеть ее. – Дрейкер откинулся на спинку кресла. – Если это такая замечательная лошадь, то почему вы не предложите ее в качестве залога мистеру Харрису?
– Я пытался. Но, будучи не единожды обманут моим отцом, он не хочет от моей семьи ничего, кроме денег. Он дал это понять совершенно ясно.
– Вы привезли с собой вашу лошадь?
– Нет. Я приехал сюда прямо из Суффолка.
– В моей карете? – сухо спросил Дрейкер. Алек сверкнул на него глазами:
– Да. Но если вы хотите увидеть Белизу, приезжайте в мой отель утром и осмотрите ее с головы до ног. Тогда вы сможете решить, одолжить мне денег или нет.
Несколько секунд Дрейкер молчал – вероятно, размышлял над предложением Алека.
– А почему вы не продадите эту лошадь?
– Я хочу по возможности сохранить ее для себя, – ответил Алек. – И поскольку все, что мне требуется, – это заем на несколько недель, пока я не женюсь…
– Если вы женитесь. Что, если ваш план не сработает? Вы отдадите лошадь вместо уплаты долга?
Алек на минуту замялся, а затем решительно ответил:
– Да.
– А на чем вы будете ездить?
– На кляче! – рявкнул Алек. – Так вы мне дадите заем или нет?
Дрейкер задумчиво посмотрел на него:
– Вот что я скажу. Позвольте показать вам мое поместье, пока я буду обдумывать предложение. Вы можете поговорить с арендаторами о ячмене. Может поговорить с моим управляющим о ведении хозяйства. И тогда я дам вам ответ.
Алек едва удержался, чтобы не выругаться вслух. Это была проверка: Дрейкер хотел определить, действительно ли он хочет поправить дело в своем имении или же это всего лишь игра.
Алек взглянул на часы, стоявшие на письменном столе Дрейкера. В его распоряжении оставалось десять часов. За это время он должен был добраться до Лондона, переодеться, заехать за Кэтрин и миссис Меривейл и отвезти их на вечер к леди Пьюрфой. Он не мог пропустить этот вечер. Алек надеялся что Кэтрин за это время переговорила с Сидни.
Иного выбора, кроме как согласиться на предложение Дрейкера, у Алека не было.
– Ладно, – сказал он. – Пойдемте.
Глава 18
Истинный повеса не имеет сердца. Жажда наслаждения – единственное, что движет им.
Аноним. Руководство для повесы
Все возвращается на круги своя. Сколько раз Кэтрин сидела рядом с мамой в ожидании, когда появится отец и повезет их в город на бал. А он входил в комнату, едва держась на ногах, со сбившимся на сторону галстуком. От него разило спиртным.
Сколько раз Кэтрин выслушивала его лживые объяснения. Мама не выдерживала и срывалась на крик, а Кэтрин подавляла в себе гнев, делая вид, что верит отцу, потому что кто-то в семье все же должен иметь ясную голову.
Сегодня же именно Кэтрин готова была вспылить, а мама сидела и устало поглядывала по сторонам, уже давно впав в нехарактерное для нее молчание.
Кэтрин больше была не в силах все это терпеть. Схватив ридикюль, она поднялась и направилась к двери гостиной.
– Кэтрин, куда это ты собралась? – спросила миссис Меривейл.
– Наверх. – Кэтрин показала на часы. – Он опоздал уже на полтора часа. Ты вправе предположить, что он вообще не приедет. А поскольку у нас нет своей кареты и мы отказались от кареты, присланной за нами леди Пьюрфой, у нас нет возможности самостоятельно доехать до нее. Томас не найдет извозчика в этот час, когда всюду проходят балы и вечера. – Кэтрин старалась говорить как можно сдержаннее. – Поэтому я иду наверх, чтобы переодеться и почитать. По крайней мере это поможет мне избавиться от… мыслей.
– Послушай, Кэтрин, возможно, графа задержали дела в его имении…
– Ты ведь говорила, что не веришь, будто он отправился в имение. – Растерянность на лице матери лишь усилила раздражение Кэтрин. – Даже если это так и он по прибытии понял, что не сможет приехать к вечеру, то у него было время прислать записку из Суффолка. Почта в эти дни работает очень быстро.
– Может быть, он попал в дорожное происшествие. Такое ведь случается. Опять же на дорогах случаются и разбойники.
Слова матери заставили Кэтрин встревожиться. О Боже, что, если и в самом деле разбойники? При мысли о том, что Алек лежит где-нибудь в канаве…
Нет, в это невозможно поверить. Алек содержит лошадей и карету в полном порядке и нанимает самых лучших кучеров. И любой разбойник, который встретится с человеком, способным на скаку разрубить пополам грушу, окажется поверженным.
Его увертки в истории с отелем «Стивене» наводили Кэтрин на мысль, что Алек в чем-то ее обманывает и его сегодняшнее отсутствие часть этого обмана.
– Я сильно сомневаюсь, что его сиятельство попал в дорожное происшествие. Он просто демонстрирует свое право вести себя как повеса, сейчас, когда я согласилась… – Кэтрин осеклась, надеясь, что мать не заметила ее оговорку.
– Сейчас, когда ты согласилась на что, Кэтрин? – спросила миссис Меривейл.
Кэтрин удрученно вздохнула:
– На предложение Алека выйти за него замуж. В тот вечер у Эстли он попросил меня об этом, и я согласилась.
– Дорогая моя девочка, это чудесно! – просияла улыбкой миссис Меривейл и прижала руки к груди. – Моя дочь – графиня… О, я знала, что это случится, я это знала! То, как его сиятельство смотрит на тебя, его любезные знаки внимания…
– Например, его отсутствие в тот момент, когда он должен отвезти меня на вечер, как обещал…
– Фи, такие вещи случаются! – Миссис Меривейл небрежно махнула рукой. – Ты поймешь, что я имею в виду, когда выйдешь замуж.
Именно это и беспокоило Кэтрин.
– Но почему ты мне не сказала об этом раньше? И почему граф не поговорил со мной об этом? – всполошилась миссис Меривейл.
– Он хотел, но я… попросила его подождать, пока я не скажу об этом Сидни.
– Что?! – Миссис Меривейл вскочила и зашагала по комнате, отчаянно жестикулируя. – Ты иногда бываешь так глупа! Когда мужчина предлагает вступить в брак, для девушки в твоем положении глупо держать его на поводке. Даже сэр Сидни Ловелас бросил тебя! А ты отталкиваешь графа? Да ты просто с ума сошла! И неудивительно, что этот человек оставил тебя!
– Я не думаю…
– Вот именно – ты не думаешь! Ты была настолько холодна к нему, что лорд Айверсли, вероятно, подумал, что ты просто хочешь поиграть с его чувствами. Потом ты сказала ему, что мы не приглашены к леди Холланд. Нет сомнений, что теперь он передумал, поэтому и отправился в свое имение… или еще куда-то.
– Если ты права, то очень хорошо, что мы от него отделались. – Кэтрин с трудом сдержала готовые брызнуть из глаз слезы обиды. – Я не хочу выходить замуж за человека, которого пугают наши не слишком обширные связи или тот факт, что я хочу порядочно поступить по отношению к другу.
Но если Алек был таким человеком, каким она его себе представляла, то он был бы уже здесь. Или по крайней мере прислал бы записку. И не считал бы само собой разумеющимся то, что Кэтрин ожидает его.
Кэтрин расправила плечи и решительно заявила:
– Я иду наверх, мама. Дай мне знать, если граф вдруг появится.
Уж тогда она выскажет ему все, и на сей раз никакие поцелуи ее не отвлекут. Она потребует, чтобы он рассказал ей о своем прошлом без утайки. Последние два дня Кэтрин много думала об этом.
Почему всего один маленький инцидент стал причиной того, что он оказался вдали от отца? Почему его отец позволил своему единственному наследнику зарабатывать себе на жизнь в стране, где бушевала война, а не вернул его домой? Отчуждение было полным – должно быть, Алек совершил нечто ужасное.
И какое отношение к этому имеет его дядя? Если он был его опекуном, то не должен был одобрять службу Алека в кавалерии. Кэтрин потребует от него рассказать все начистоту. Она видела, как он умеет ездить верхом и какие трюки способен выполнять на лошади. Этому за одну ночь не научишься. Он что-то утаивает, Кэтрин была в этом уверена.
Войдя к себе в комнату, она бросила ридикюль на кровать, подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение, на брошь дамасской работы, которую она надела специально для Алека.
Слезы подступили к глазам. Что, если Алек лгал и в отношении броши? Что, если он купил ее для другой женщины, а вовсе не для матери? Это может служить объяснением его решимости не возвращаться в Англию – какая-нибудь португальская красавица пленила его сердце.
Он мог даже покинуть дом своего дяди, чтобы быть с ней. Этим можно объяснить, почему он вынужден был зарабатывать деньги. И хотя он не мог жениться на такой женщине, однако вполне мог сделать ее своей любовницей… и содержать в каком-нибудь месте наподобие отеля «Стивене», пока искал себе английскую жену, которая родит ему наследника.
Кэтрин застонала, как от боли. Он любил другую женщину – и в то же время целовал и ласкал ее, Кэтрин. От этой мысли ей становилось горько.
Она потерла пальцами виски. Но ведь это смешно – она позволяет своему воображению зайти слишком далеко. Вряд ли Алек подарил бы ей брошь, купленную для португальской любовницы, с которой продолжает встречаться до сих пор. Кроме того, если бы он вел двойную жизнь, для чего ему лишний раз вызывать у Кэтрин подозрения этим подарком?
Вероятно, его задержали в имении дела. Но какова бы ни была причина его отсутствия, оставалось фактом, что Кэтрин переживает это весьма мучительно. А ведь именно этого она хотела избежать, выходя замуж за Сидни. Действительно ли она хочет такой жизни с Алеком, полной волнений и переживаний?
Но какой у нее выбор? Сидни исчез и может вообще больше не появиться. Сможет ли она найти другого подходящего мужа?
Кэтрин села на кровать и тут же почувствовала что-тожесткое. «Руководство для повесы»!
Она вытащила его из-под себя и открыла на странице, озаглавленной «Женатый развратник». Кэтрин не могла раньше заставить себя прочитать эту главу, но сейчас ей бросилось в глаза предложение: «Если повеса знает, что предстоит жениться, чтобы исполнить долг, он должен скрывать предмет своего удовольствия от света. Чем более осторожен повеса, тем выше его шансы в отношении того, что он продолжит свои похождения после женитьбы».
Кэтрин содрогнулась. Не пытается ли Алек скрыть предмет своего удовольствия? Не убаюкивает ли он ее речами о том, что будет хранить верность? Однако зачем в таком случае ухаживать за ней? Почему бы не сосредоточиться на женщине, вызывающей меньшие подозрения?
Звук остановившейся у дома кареты заставил Кэтрин вскочить с кровати. Алек все-таки приехал за ней! Он ей все объяснит, и все уладится! Если она поверит его объяснениям.
Схватив ридикюль, Кэтрин выскочила за дверь и уже спустилась до середины лестницы, как вдруг сообразила, что в руках у нее «Руководство для повесы». Пока она раздумывала, не вернуться ли ей в комнату, к лестнице подошел мужчина.
Сидни.
У Кэтрин внутри все похолодело. Должно быть, он получил ее письмо. Но почему пришел сейчас? Сунув книжку в ридикюль, Кэтрин стала медленно спускаться вниз.
– Увидев, что вы не появились на вечере, леди Пьюрфой попросила меня привезти тебя и твою маму, – тихо проговорил Сидни, когда Кэтрин приблизилась к нему. – Я охотно согласился, надеясь, что мне удастся поговорить с тобой. Если ты позволишь.
– Почему бы я не позволила тебе? Ты получил мою записку?
Сидни нахмурился:
– Какую записку?
– Я послала письмо в имение лорда Нейпира и попросила тебя приехать сюда. Я была с визитом у твоей матери, и она сказала мне, куда ты уехал.
Сидни густо покраснел и отвернулся.
– Да, мне нужно было подумать… И Дж… Нейпир сказал, я могу сделать это в его доме. – Он снова повернулся к Кэтрин, на его лице читалось смятение. – Но я уехал от него вчера и вернулся в Лондон. Мама ничего не сказала про твой визит, а Нейпир… в общем, я уехал, после того как мы повздорили с ним, так что он, должно быть, не счел нужным переслать твою записку.
В холле появилась миссис Меривейл.
– Мне показалось, что я слышала… – Она замолчала, на ее лице появилось выражение растерянности. – О, приветствую, сэр Сидни! Что вы здесь делаете?
Сидни вежливо поклонился миссис Меривейл:
– Я приехал, чтобы отвезти вас на вечер к леди Пьюрфой. Очевидно, произошло какое-то недоразумение. Она объяснила, что вы просили не посылать за вами карету.
– Мы просили, – подтвердила Кэтрин. – Лорд Айверсли обещал нас забрать, но его пока что нет.
– Его задержали дела в имении, – поспешила объяснить миссис Меривейл. – Уверена, он будет здесь с минуты на минуту.
– Я в этом не уверена, так же как и ты, мама, – с упрямым видом проговорила Кэтрин. – Если леди Пьюрфой настолько добра, что прислала кого-то за нами, то мы должны поехать.
В конечном итоге миссис Меривейл сочла невозможным пропустить вечер, посвященный дню рождения своей подруги, и позволила Сидни отвезти их.
Пока они ехали, Кэтрин не знала, что и думать о странном поведении Сидни. Он бросал на нее какие-то слишком серьезные взгляды, нервно теребил галстук и вообще выглядел очень взволнованным. О чем он хотел с ней поговорить? Почему поссорился с лордом Нейпиром? Намерен ли он пересмотреть свое грубое поведение по отношению к ней?
И каким образом сумеет она, Кэтрин, сообщить ему новость о ее помолвке с Алеком? И должна ли она вообще делать это сейчас, когда сама не уверена в Алеке?
Когда они подъехали к дому леди Пьюрфой, Кэтрин чувствовала себя настолько взволнованной, что даже не могла решить, радоваться ей или тревожиться из-за того, что леди Пьюрфой увела маму и оставила ее наедине с Сидни.
Заиграли вальс, и Сидни протянул Кэтрин руку:
– Ты окажешь мне честь потанцевать с тобой, Кит? Кэтрин согласно кивнула. В этот момент она нуждалась в том, чтобы ощутить комфорт и покой, находясь рядом с Сидни. Он всегда был для нее якорем спасения в штормовом море, каковым была ее семья.
Но когда она стала танцевать, это ощущение комфорта и покоя стало исчезать. Находиться рядом с Сидни было как-то… неловко.
– Я потерял все шансы, Кит? – тихо спросил Сидни. Вздрогнув, Кэтрин внимательно посмотрела на его обеспокоенное лицо. Уж не прочитал ли он ее мысли?
– Что ты имеешь в виду?
– Я слышал, что за тобой ухаживает Айверсли. И судя по тому поцелую, которым он одарил тебя во время поэтических чтений, ты не против его ухаживаний.
– Сидни…
– Нет, позволь мне высказаться первым. Я знаю, что ты несчастлива со мной, но я все сделаю так, как ты пожелаешь. Если ты дашь согласие выйти за меня замуж, я сейчас же пойду к своей матери и скажу ей об этом. Или объявлю во всеуслышание на этом вечере еще до того, как скажу ей, если ты этого хочешь.
Кэтрин с изумлением смотрела на Сидни. План Алека, похоже, срабатывал: Сидни делал ей предложение.
– Но почему? – спросила она. – Что заставило тебя столь внезапно загореться желанием жениться, если ты целую неделю вообще не разговаривал со мной?
– Я наконец-то осознал, что для меня хорошо. Ты для меня – это благо.
– Это вроде как хорошо питаться и делать упражнения?
– Нет, не в этом дело. Ты способна удержать меня от безрассудных поступков.
Кэтрин выдавила улыбку:
– Ты мог бы не совершать безрассудных поступков, если бы постарался.
Сидни судорожно сглотнул и отвернулся.
– Тебе не понять. Искушения встречаются всюду. – Он снова в упор посмотрел на Кэтрин: – Так ты согласишься? Ты выйдешь за меня замуж?
Некоторое время Кэтрин молча смотрела на него. Сидни был тем же самым мужчиной, которого она всегда знала, тем самым, который в ее воображении в течение многих лет был ее мужем, – добрым, внимательным, превосходным поэтом. Он оставался ее другом, он был красив, аристократичен, всегда чисто выбрит и аккуратно причесан.
Но Кэтрин не могла себе представить, что он способен целовать ее так же страстно, как Алек, что от одного его слова у нее начнет гулко колотиться сердце. Не могла – и все.
Но разве это так плохо? С Сидни она не испытывала бы давящей боли, которая преследовала ее в течение последних двух дней, не было бы неопределенности, ею не овладевало бы внезапно по ночам томление и желание. Все было бы пристойно, покойно и мирно… и слишком скучно для Кэтрин.
Слова Алека звучали в ее ушах. Этот надменный негодяй завладел ее мыслями. Вы только посмотрите, что он сделал с ней! Он уничтожил Сидни для нее. Он сделал ее такой же гадкой, как и он сам, – стремящейся к наслаждению и не способной удовлетвориться спокойной жизнью. Он сделал ее нарушительницей светских правил.
Сидни продолжал смотреть на Кэтрин с выражением боли на лице.
– Твое молчание означает «нет»?
– Ты теперь не будешь счастлив со мной.
Хотя Кэтрин и была зла на Алека и пребывала в смятении, она тем не менее знала, что Сидни вовсе не тот человек, который ей нужен.
– Это он, да? Он настроил тебя против меня? – спросил Сидни. Кэтрин почувствовала, как он весь напрягся.
– Не совсем…
– Даже если ты теперь не хочешь выйти за меня, то по крайней мере выбери кого-нибудь получше, чем этот Айверсли.
– Он вовсе не так плох, как ты считаешь.
– Он не приехал, чтобы отвезти тебя на вечер, разве не так?
– Мама сказала тебе, что его задержали дела в имении. Сидни презрительно фыркнул:
– Сказки! Очень сомневаюсь, что Айверсли вообще интересует его имение.
Кэтрин вспомнила о том, с каким чувством описывал Алек Эденмор, и отрицательно покачала головой:
– Думаю, ты ошибаешься.
– Почему ты его защищаешь? Кэтрин растерянно заморгала:
– Не знаю.
– Он где-то болтается, неведомо чем занимается, нарушая свое обещание, а ты с этим миришься…
– О нет, я не стану с этим мириться, поверь мне! – Не будет никаких недомолвок, никаких отговорок и хитростей, иначе она пошлет его ко всем чертям. – Но я верю в его доброе начало.
Пока Кэтрин не произнесла эти слова, она не осознавала того, о чем говорила. Но именно так оно и было. Может, доброе начало таилось в Алеке где-то глубоко, но оно, без сомнения, было в нем.
– Ты ошибаешься в нем, Кит. В лучшем случае Айверсли – шутник, способный поиздеваться над плохими поэтами. – Когда Кэтрин удивленно посмотрела на Сидни, он добавил: – Да-да, я заметил все его насмешки во время чтения стихов. Именно так он вел себя в Харроу. Он ничего не воспринимает серьезно.
В то время как Сидни воспринимал все настолько серьезно, что не мог даже решиться на брак.
– А в худшем случае, – продолжил Сидни, – он двуличный тип и соблазнитель женщин.
– А откуда ты это знаешь?
– Ты должна узнать этот тип мужчин – они очаровательны, остроумны, знают приемы обольщения и полностью лишены моральных устоев.
– Иначе говоря, ты просто так считаешь. И у тебя нет никаких доказательств того, что он соблазняет или обманывает женщин.
Сидни надулся:
– Айверсли любил польстить горничным в Харроу, чтобы затем добиться от них поцелуя.
Кэтрин украдкой усмехнулась. Она легко представила себе, как шестнадцатилетний Алек шутит и флиртует с горничной, чтобы украсть поцелуй. Это очень похоже на него.
– Вероятно, он целовал многих девушек. Вряд ли какая-нибудь из них могла устоять против чар Алека.
– Ты не слушаешь…
– Почему я должна слушать? Одно дело, если бы ты мог рассказать, как непорядочно он вел себя после приезда в Англию, а не этот вздор про те времена в Харроу… Господи, да такие вещи делает каждый мальчишка!
– Я не делал.
– Готова поспорить, что твой приятель Нейпир это проделывал. Он похож на людей этого сорта.
Сидни издал какой-то странный хриплый смешок.
– Я могу твердо сказать тебе: Нейпир никогда в жизни не пытался поцеловать горничную.
– Ну, если ты так говоришь… Однако же все мальчишки ведут себя иногда глупо. Нельзя судить о характере человека по тем поступкам, которые он совершал, будучи подростком. – Тем более о человеке, который был отлучен от дома и отправлен за границу в разгар войны.
Внезапно Кэтрин осенило.
– Скажи, Сидни, что послужило причиной изгнания Алека из школы?
Сидни нахмурился:
– Его глупым приятелям взбрело в голову разыграть королевское окружение, если Айверсли сыграет роль принца Уэльского. Они зашли в гостиницу в соседнем городе и потребовали дорогой еды. Когда хозяин гостиницы выразил сомнения, они убежали, но хозяин сообщил об этом в Харроу и их всех засекли.
Кэтрин в изумлении уставилась на Сидни:
– И это тот ужасный проступок, за который его изгнали в Португалию?
– Не знаю насчет Португалии, но из Харроу его вышибли.
Кэтрин засмеялась. И не могла остановиться. Она строила различные догадки о возможных проступках или даже преступлениях Алека, но не могла и предположить, что все было настолько по-детски глупо.
Сидни продолжал хмуриться.
– Это совсем не смешно. Разразился ужасный скандал. У всех ребят были неприятности, а отец Айверсли забрал его и пообещал, что дома его выпорет.
Кэтрин посерьезнела. Отец поступил гораздо суровее, если судить по грустному голосу Алека во время рассказа о своей матери.
Вальс закончился, Сидни взял Кэтрин под руку, чтобы увести с площадки.
– Обещай мне, что не примешь поспешных решений в отношении Айверсли, Кит.
Кэтрин сокрушенно вздохнула. Наступил тот самый момент, когда она должна сказать Сидни, что дала согласие выйти замуж за Алека. И какой будет реакция Сидни, она предвидела.
– Его сиятельство граф Айверсли! – возвестил вдруг дворецкий, перекрывая голосом гул толпы.
Кэтрин вздрогнула и, повернувшись, увидела мужчину, спускавшегося по лестнице. Он был нисколько не похож не только на графа, но и вообще на господина. Вместо вечернего костюма на Алеке был помятый сюртук оливкового цвета, брюки из оленьей кожи и запачканные грязью сапоги. Волосы всклокочены, на лице – многодневная щетина.
Такой явно неджентльменский облик мог где угодно стать предметом обсуждения, а уж на вечере элегантной леди Пьюрфой это должно было вызвать всеобщее неодобрение.
Не придавая этому ни малейшего значения, Алек шагнул в танцевальный зал, и выражение лица у него было такое, что предупреждало каждого о необходимости уйти с дороги. Когда наконец его взор остановился на Кэтрин, она внезапно почувствовала приступ страха. Может быть, другие этого не понимали, но она-то видела, что Алек пребывал в ярости.
И, судя по направлению его взгляда, гнев был нацелен на нее.
