Текст книги "В постели с принцем"

Автор книги: Сабрина Джеффрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Глава 5

Соблазнение женщины подобно военной кампании. Вы должны окружить ее со всех флангов и оставить ей только один выход – сдаться.

Аноним. Руководство для повесы

Уводя Кэтрин на танцевальную площадку, Алек, в отличие от нее, обратил внимание на лицо Ловеласа.

«Очень плохо, приятель. У тебя был шанс. Теперь она моя».

Тем более что танцевать они будут один из новых вальсов.

Кэтрин посмотрела в лицо графа, и в ее глазах вспыхнули озорные огоньки. Гм… возможно, Алек преждевременно злорадствует.

Кэтрин откинула назад свою хорошенькую головку и произнесла:

– Я не подозревала, что вы способны прибегнуть к шантажу ради того, чтобы пригласить даму на танец.

– Я всего лишь хотел повальсировать с вами, – ответил Алек с невинным видом.

– А я просила вас оставить меня в покое, – резким тоном проговорила Кэтрин, и Алек заметил, как при этом на ее щеках вспыхнул румянец.

Заиграла музыка. Алек намеренно заключил Кэтрин в более тесные, чем предписывали правила исполнения вальса, объятия.

– Вы не хотели этого.

Когда Кэтрин попала в шаг, в ее карих глазах вспыхнули янтарные искорки.

– Вы самый напыщенный, самоуверенный мужчина, которого я когда-либо знала.

– Да, но я танцую с вами, в то время как ваш бедный поэт вынужден лишь наблюдать за нами.

Не приходилось сомневаться, что баронет не спускал с них глаз. Для деревенской девушки Кэтрин танцевала на удивление легко, природная грациозность помогала ей компенсировать неуверенность в танце. Она настолько быстро уловила ритм движений, что Алек невольно задался вопросом: способна ли эта девушка так же чутко вести себя в постели? Он еще крепче сжал руку Кэтрин, и она сердито посмотрела ему в глаза:

– Сидни был прав в отношении вас.

– В самом деле? Что еще мой старый школьный приятель наговорил вам обо мне?

– Что вы вели себя столь вызывающе лишь потому, что были графским сынком.

Черт бы побрал этого Ловеласа!

– Вам не приходило в голову, что у вашего друга Сидни существуют свои причины для того, чтобы не рассказать вам всю историю?

– А вы отрицаете тот факт, что одноклассники называли вас Александром Великим за то, что вам позволялось делать все, что вздумается?

– Они просто восхищались моими талантами.

– Сидни говорит, что вы никогда толком не учились, а лишь постоянно скандалили со своими друзьями.

– А Ловелас все свое время тратил на то, чтобы скулить о своей матери.

Точный удар. Кэтрин побледнела и, смутившись, опустила глаза:

– Нет ничего плохого в том, что мальчик… тоскует по матери.

– Поначалу – да. Но даже на третьем семестре Сидни еженедельно писал матери. И почти также часто получал от нее посылки.

Кэтрин безошибочно среагировала на негодующий тон графа:

– А разве ваша мама не присылала вам посылки? Алек с досады скрипнул зубами.

– Я бы ей этого не позволил, – солгал он, как делал нередко в Харроу. – Ни один уважающий себя мальчишка не позволит, чтобы его мать так нянчилась с ним.

Правда заключалась в том, что старый граф никогда не допустил бы подобного. Когда Ловелас лакомился марципанами, свежими яблоками и шафранным кексом, Алек делал вид, что его это не волнует.

– Вы поэтому невзлюбили Сидни? – Нежность, звучавшая в голосе Кэтрин, действовала Алеку на нервы. – Из-за того, что он получал посылки от матери, а вы нет?

– Не говорите чепухи. Если я за что-то и не люблю Ловеласа, то лишь за то, что он не ценит других, более достойных вещей.

Взгляд Кэтрин стал колючим.

– Таких, как вино, женщины, музыка?

– Таких, как вы. Вы заслуживаете лучшего мужчины, нежели Ловелас, и мы оба это знаем.

Удивленный взгляд, а также тихое восклицание «О!» почти обезоружили Алека. Он опустил руку чуть ниже ее талии, к соблазнительной округлости, которую скрывало шелковое платье. Еще чуть-чуть – и он сможет ощутить под рукой очаровательную попку. Это определенно шокирует всех матрон, а он заслуженно схлопочет пощечину.

Алек вздохнул. Ухаживать за женщиной было гораздо проще в Португалии. Да и вообще там не было ухаживания как такового. Мужчина мог перейти непосредственно к делу и забыть о танцах и болтовне.

Но если он хочет получить Кэтрин в жены, то обязан играть по правилам, а не таскать мисс Меривейл на галерею, где мог бы забыться и снова погрузиться в сладостную пучину чувств, вызываемых ее поцелуями. Леди предпочитают комплименты, вдруг подумал Алек и сказал вслух:

– Мне нравится ваше платье.

Кэтрин бросила на него скептический взгляд:

– Оно не слишком красное?

С какой стати оно может быть слишком красным?

– Разумеется, нет. Оно вполне соответствует этому балу. Легкая улыбка коснулась губ Кэтрин.

– Цветы черешни белые.

– Плоды черешни красные. – Алек понизил голос: – Как ваши губы.

Кэтрин не слишком элегантно фыркнула:

– Должно быть, вы нашли это на странице двадцать шесть. – Видя, что граф непонимающе заморгал, она добавила: – Одной из книг, где обучают лести.

– Простите, если я не столь поэтичен, как драгоценный соискатель вашей руки, – парировал Алек, – но мне показалось, что вы хотите услышать мое истинное мнение о вашем платье.

– В этом вы ошибаетесь – я предпочитаю искренность лести. – Взглянув на графа из-под опущенных ресниц, Кэтрин добавила: – Так что вы думаете о моем платье на самом деле?

– Что это самое эротичное платье, которые я когда-либо видел. – Алек провел рукой по поясу на талии. – Мне нравится, как оно обтягивает ваши груди и ваши…

– Достаточно. – Кэтрин густо покраснела. – Вы не должны говорить подобные вещи.

– Вы сказали мне, чтобы я был честен.

– Да, но… Я имела в виду… – в смущении залепетала Кэтрин. – Я уверена, что для вас это развлечение, а для меня это жизнь. Я не могу позволить, чтобы вы насмешничали ради собственного удовольствия.

Алек почувствовал, что начинает злиться.

– Вы считаете, что я играю с вами?

– Я знаю, что вы испытываете какое-то особое, извращенное удовольствие в поддразнивании Сидни, но не хотите понять, насколько ваши шуточки осложняют мне жизнь.

– Должно быть, ваш ревнивый поэт рассказал вам о моих мальчишеских подвигах, но он не знает ничего обо мне как о взрослом мужчине. Так что нельзя сказать, что я получаю извращенное удовольствие, поддразнивая невинного.

– В таком случае, с какой целью вы все время досаждаете мне?

– С той же целью, что и любой мужчина, ухаживающий за женщиной.

Смех Кэтрин рассердил Алека.

– Должно быть, вы шутите.

– Нисколько. – Алек наклонился к уху Кэтрин: – Вероятно, мне следует проводить вас на галерею и напомнить, насколько я искренен.

Кэтрин нахмурилась и резко отстранилась:

– В отношении поцелуев – да. Но это не одно и то же. Люди вашего сорта всегда искренни в отношении поцелуев.

Алек посмотрел на нее, прищурившись:

– Это какого такого сорта?

– Вы же знаете – светские мужчины.

– Даже светские мужчины должны жениться, – раздраженно заявил граф.

– Да, но не на каких-то там дочерях сквайров с деревенскими манерами. Тем более если вы обладаете титулом, столь же древним и почетным, как сама Англия.

– Какие другие причины у меня могут быть для того, чтобы ухаживать за вами?

– Не следует думать, что если я деревенская девушка, то до такой степени наивна. Я хорошо знаю, что мужчины вроде вас ищут в ухаживании лишь развлечения. А поймав зайца, тут же исчезают, в то время как заяц тушится в кастрюле.

Упрямое желание Кэтрин думать о нем столь плохо раздражало Алека все сильнее. Он притянул девушку поближе.

– Я как-то не вижу в вас зайца, Кэтрин.

Мисс Меривейл очень ловко снова отстранилась, восстановив прежнюю дистанцию.

– Это потому, что я не собираюсь им быть. Никогда. Проклятие, да у нее защитные редуты покрепче, нежели на португальской горе Пенеда. Ему не следовало целовать ее на галерее – это только ухудшило ее впечатление о нем. Но как он мог воспротивиться подобному приглашению?

К сожалению, только правда о том, как он жил за границей, способна изменить ее мнение о нем, но в то же время породить вопросы, на которые он не хотел бы отвечать. Например, вопрос о его финансовом положении или роде занятий в Португалии.

Нет, лучше предоставить ей возможность узнать его характер – тогда она сможет убедиться, что ее впечатления о нем ошибочны. Но будет ли этого достаточно?

– Ваш цинизм порожден отношением к своему отцу и его «стремлением совращать все то, что в юбках»? – спросил Алек.

Кэтрин густо покраснела.

– О Боже, да вы слышали весь наш разговор на галерее!

– Достаточно для того, чтобы понять, что мнение о своем отце вы распространяете на всех мужчин. Всего лишь потому, что единственный известный вам мужчина оказался развратником…

– Я знакома со многими хорошими мужчинами, уверяю вас. Мой дедушка жил с нами, пока не умер шесть лет назад. Он был человеком порядочным и строгих правил.

– Как Сидни?

– Да. И как отец Сидни. Я не раз бывала в поместье Ловеласа и видела, как там достойно и правильно живут люди. Они уважают друг друга, вежливы и внимательны, а не… – Кэтрин осеклась. – Я решила, что никогда не позволю себе из-за влечения к мужчине совершить нечто такое, о чем впоследствии буду сожалеть.

– Я чувствую себя польщенным: на галерее ради меня вы нарушили это правило.

Кэтрин упрямо вскинула подбородок:

– Это был всего лишь эксперимент, цель которого – напомнить, что мое решение относительно Сидни правильно. А теперь с этим экспериментом покончено. Навсегда.

Черт побери, она уже подвергла его испытанию и осудила без суда и следствия. Если Алек не предпримет что-то в самое ближайшее время, она станет избегать его. А как он тогда убедит ее в достоинствах своего характера?

В особенности если она станет сравнивать его со своим драгоценным, идеальным поэтом, который обладает безупречными манерами. Алек бросил взгляд в ту сторону, где стоял Ловелас. Сидни не слушал нескончаемую болтовню миссис Меривейл, а пристально следил за танцующими Алеком и Кэтрин.

Время менять курс. Ловелас попросил две недели. Этого времени достаточно для Алека, чтобы придумать другой план, который поможет завоевать мисс Меривейл.

– Вы упускаете великолепную возможность, – проговорил Алек.

– Позволить вам поймать меня и затолкать в кастрюлю? – спросила Кэтрин.

– Нет, поставить Ловеласа в такое положение, чтобы он сделал вам предложение.

Алек почувствовал, как девушка нервно стиснула ладонь в кулак.

– Что вы имеете в виду?

– Ревность – могучее чувство, дорогая моя. Возможно, ваш Сидни подумает, что теряет вас, и решится сделать предложение.

– Или же решит, что я бессовестно флиртую и недостойна стать его женой.

– Разыгрывание роли давно страдающего друга не сработало, не так ли? Вы до сих пор ожидаете от него формального предложения.

Нижняя губа Кэтрин задрожала.

– Он говорит, что скоро его сделает.

– Через две недели. И только лишь потому, что вы настаиваете. Вы в самом деле в это верите? Нет, он не пойдет на решительные действия до тех пор, пока не поймет, что вынужден на это пойти. И вы должны убедить его в этом.

– Заставив ревновать?!

– Именно.

– Догадываюсь, каким образом вы предполагаете это организовать, – язвительно заметила Кэтрин.

– Все очень просто: я флиртую с вами на людях до тех пор, пока ревность Ловеласа не вынудит его сделать вам предложение.

Кэтрин удивленно вскинула брови:

– Интересно, и что от этого имеете вы? «Брак, надеюсь…»

– Вы же говорите, что такие люди, как я, получают удовольствие от ухаживаний. Что ж, – Алек погладил Кэтрин по талии, – я буду за вами ухаживать.

Испуг промелькнул в глазах девушки. Хорошо. По крайней мере она не была столь безразлична, как притворялась. Алек демонстративно пожал плечами:

– Но если моя идея поухаживать за вами беспокоит вас, то в этом случае она не сработает. Вы безумно в меня влюбитесь, и все закончится тем, что у вас будет разбито сердце.

– Не преувеличивайте своих достоинств.

– Разумеется, я тоже рискую. – Например, существует опасность того, что Ловелас сломается раньше и сделает Кэтрин предложение до того, как Алек успеет завоевать ее. – Я тоже могу безумно влюбиться в вас, а вы сбежите с Ловеласом, и тогда будет разбито мое сердце.

Кэтрин презрительно фыркнула:

– Нуда. Вы раздадите все свои богатства бедным и сделаетесь скромным приходским священником в деревне.

– Поскольку вы настолько хорошо разобрались, что собой представляют мужчины такого сорта, как я, – Алек хитро прищурился, – то вам нет необходимости сопротивляться. Знание – лучшая защита.

– Должны быть выработаны правила, – сказала Кэтрин, нахмурившись.

Алек попытался скрыть торжествующую улыбку.

– Разумеется.

– Прежде всего вы не должны меня целовать. Проклятие!

– Что я тогда буду от этого иметь? Я сказал, что хочу ухаживать за вами, а не плестись следом наподобие вашего пони. – Алек притянул Кэтрин к себе поближе. – Кроме того, если вы так хорошо знаете сорт людей, к которому принадлежу я, то как могут повредить нашему делу несколько поцелуев?

– Никаких поцелуев! – упрямо повторила она.

Если граф начнет настаивать, она может просто-напросто отказать ему. Кроме того, она может возражать против поцелуев в ярко освещенном бальном зале, но когда они окажутся наедине в темноте…

Алек сдержал улыбку. Он сможет обойти ее правила. К тому же существует много других способов обольщения женщины. Мисс Меривейл слегка приподняла планку, но он способен выполнить прыжок.

– Ладно, – согласился Алек. Кэтрин улыбнулась, и он добавил: – Но у меня есть свои правила.

Улыбка сошла с лица мисс Меривейл.

– Никаких «своих» правил.

– Ведь я оказываю вам услугу, вы это помните? И я согласился лишиться половины удовольствия, отказавшись от поцелуев.

Кэтрин сделала гримасу:

– Каковы же ваши правила, милорд? Официальный тон не понравился Алеку.

– Прежде всего вы не должны говорить «милорд», когда мы наедине.

– Ведь вы не принимаете правила приличия слишком серьезно, не так ли?

– Да, если их можно нарушить. – В доказательство Алек скользнул рукой под золотистый пояс на талии Кэтрин и погладил гладкий шелк под ним. Кэтрин смущенно покраснела. Алек любил женщин, которые краснеют. Кажется, их так мало осталось. – Я предпочитаю, чтобы наедине вы называли меня Алек.

– Хорошо… Алек.

Когда граф услышал, как мисс Меривейл произнесла его имя, ему захотелось окончательно вогнать ее в краску и повести себя именно так, как тот «сорт» мужчин, о котором она говорила.

Очень плохо, что он джентльмен.

– Второе правило заключается в том, что вы должны информировать меня обо всех ваших планах. Если вы получаете приглашение на бал, я должен знать об этом, чтобы тоже там появиться и ухаживать за вами.

Алек провел большим пальцем по обтянутому шелком ребру.

– Э-это вполне справедливо, – произнесла Кэтрин прерывистым шепотом, от которого у Алека закипела кровь.

Он принялся развивать свой успех:

– Я ожидаю абсолютной честности от вас. Вы не должны видеться с Ловеласом за моей спиной. – Видя, что Кэтрин нахмурилась, Алек добавил: – Вы не должны возвращаться к старой привычке. Если меня нет рядом, вы снова станете играть роль терпеливого друга, и это вернет ему чувство самоуспокоения. Вы снова окажетесь на том самом месте, с которого начинали.

– Я думаю, что мне не следовало пускаться в этот путь, – пробормотала Кэтрин.

– И остаться стоять на галерее нецелованной и необрученной?

Кэтрин сердито сверкнула на Алека взглядом.

– И еще одна вещь. Когда вы со мной, то не должны распространяться о Ловеласе. Я не хочу слышать рассказы о вашей первой встрече с ним или ваше хныканье о том, что он не ценит вашу верную любовь. И, конечно же, мы оба должны понимать, что не будет разглагольствований о вашем первом поцелуе.

Щеки Кэтрин покрылись румянцем.

– Прежде всего, я не хнычу и не разглагольствую. Во-вторых, почему вас так беспокоит, если я вдруг заговорю о Сидни?

– Потому что я должен получать какое-то удовольствие от игры, вы это помните? А я его не получу, если буду слышать, как женщина болтает о другом мужчине.

Похоже, Кэтрин оскорбилась.

– Я не болтаю!

– Отлично! В таком случае мы вполне сработаемся. Если вы соглашаетесь на мои условия.

– Я все-таки не понимаю, почему я должна воздерживаться от разговоров о.Сидни…

– Никаких разговоров о Сидни! Или сделка не состоится. – Алек посмотрел в ту сторону, где мать Кэтрин развлекала Ловеласа разговорами. Судя по его виду, он мечтал только об одном: поскорее сбежать. – Ага, вон поглядите на вашего претендента и вашу матушку. Они вполне находят общий язык друг с другом, как вы думаете? Возможно, вам вообще не понадобится моя помощь.

Когда до Кэтрин через весь зал донесся громкий смех матери, она страдальчески застонала.

– Тот, кто требует, чтобы при молодых леди постоянно находились дуэньи, просто не знал мою маму. Она способна отпугнуть даже самых решительных соискателей руки.

Что ж, миссис Меривейл играла на руку Алеку.

– Итак? – настойчиво повторил он. – Вы согласны на мои условия?

Кэтрин грустно улыбнулась, а затем вполне решительно произнесла:

– Когда мы начнем, милорд?

Спустя час Кэтрин стала снова размышлять о плане Алека. В особенности после того, как Сидни отреагировал на внимание Алека к ней тем, что ушел в игровой зал. Он даже не видел, что она приняла приглашение Алека на второй танец. И даже после того, как танец закончился и Алек вел ее с танцевальной площадки, она нигде не обнаружила присутствия Сидни.

– Сейчас мы окончательно заставили его сбежать, – пробормотала Кэтрин, когда вместе с графом протискивалась сквозь группу щебечущих девиц и их дуэний.

Алек загадочно взглянул на нее:

– Надеюсь, вы не отступите? Ни одна гонка не была выиграна всадником, который признал свое поражение на самом старте. Придерживайтесь курса и дайте ему время. Он появится.

– А если нет?

– В таком случае он идиот и вам лучше оставаться без него.

– Вы не понимаете – Сидни не такой, как другие мужчины. – Кэтрин оглядела зал и с огорчением убедилась, что нигде не видно ни Сидни, ни ее матери. – Он склонен видеть в моем флирте с вами либо предательство, либо доказательство моей вульгарности.

– Вы нисколько не вульгарны, – твердо заявил Алек. – Даже не позволяйте ему говорить подобное.

Раздраженный тон графа удивил Кэтрин. Она заметила, что его суровый взгляд устремлен куда-то вперед, а скулы напряжены.

– Почему вас это так взволновало? – тихо спросила Кэтрин.

Их глаза встретились.

– Мой отец часто говорил подобное матери. «Ты маленькая вульгарная Сит», – повторял он, а она склоняла голову и покорно смирялась с оскорблением. Как будто согласилась с его словами, потому что однажды… – Алек осекся. – Она не заслуживала этого. Как и вы.

– Я полагала, что вы не ладили с вашей мамой. Ходили слухи, что вы даже не приехали в Англию, когда она заболела. Насколько я понимаю, эта болезнь была затяжной.

Лицо графа сделалось непроницаемым.

– Шла война, и поэтому я узнал о смерти матери далеко не сразу. А когда узнал – уже не было смысла приезжать.

– Понимаю, – проговорила Кэтрин, хотя на самом деле ничего не понимала.

Если отец Алека и был таким неприятным человеком, как он о нем отзывается… Ой, да почему ее это беспокоит? Алек был лишь средством достижения цели.

– Коли разговор зашел о матерях, – продолжил граф, – вероятно, ваша мама находится сейчас в буфете. Давайте поищем ее там.

Кэтрин согласно кивнула и, взяв графа под руки, последовала вместе с ним в другую комнату. Когда они проходили под украшенной цветущей черешней аркой и белый цветок упал на ее затянутую в перчатку руку, граф стряхнул его, а затем накрыл кисть Кэтрин своей ладонью.

Кэтрин вдруг почувствовала, что ей стало трудно дышать.

Продолжая ощущать тепло руки графа на своей, Кэтрин оглядела буфет, но миссис Меривейл не обнаружила.

– Полагаю, мама сознательно исчезла, заметив, что танец заканчивается. Таким образом, вы не можете подвести меня к ней и будете вынуждены провести еще какое-то время в моей компании.

– Какая жертва! – иронично заметил Алек. – Похоже, мы с вашей матушкой очень скоро станем хорошими друзьями.

– Вы говорите сейчас так потому, что не знаете ее. Мама всегда делает подобные вещи. Я готова отправиться на ее поиски самостоятельно.

– Но вы не можете так поступить, потому что…

– Это неприлично. – Кэтрин сокрушенно вздохнула. – Это одно из самых дурацких правил. Ну какой вред от того, что женщина одна пройдет через бальный зал?

– Приятно, что я не единственный человек, кто не воспринимает правила приличия со всей серьезностью.

– Я воспринимаю их серьезно, но не хотела бы относиться к ним таким образом.

Наклонившись, Алекс произнес шепотом:

– И не относитесь, во всяком случае со мной.

Какой-то странный трепет охватил все тело Кэтрин. Пытаясь совладать с волнением, она напустила на себя суровый вид.

– Вполне могу себе представить, какие именно правила вы готовы игнорировать.

– Сомневаюсь в этом. – Алек ласково погладил Кэтрин по руке, что нарушало все правила приличия. – Но если вы хотите прогуляться в сад, то я провожу вас.

Кэтрин решительно убрала свою руку:

– Благодарю вас, я получила достаточное для одного вечера количество уроков.

Снова окинув взглядом помещение, она заметила, что мать и Сидни выходят из игрового зала.

– Посмотрите, вон они оба! – радостно воскликнула Кэтрин.

– Ну вот, – проворчал Алек, – вам не о чем беспокоиться. Ловелас не покинул вас.

– Он ведь просил меня подарить ему последний танец, так что после этого он может пригласить меня на ужин. Сидни не из тех, кто не выполняет своих обещаний.

– За исключением одного. – Алек искоса взглянул на Кэтрин. – Имеет ли это столь уж большое значение, если он не сделает предложение? Если вы спросите меня, то я скажу: похоже, он не собирается.

– Потому что он не поцеловал меня? Все изменится, когда мы поженимся.

Алек замедлил шаг.

– По опыту знаю, что брак не меняет человека. Он просто высвечивает все его гадкие черты.

– В самом деле? – саркастическим тоном спросила Кэтрин. – Значит, вы были женаты?

Невольная улыбка коснулась губ Алека.

– Нет. Но я имел возможность наблюдать за моим отцом, который был… не слишком нежным и любящим. Этот пример мне хорошо памятен.

– Я помню своего отца. Поверьте, любовь без разбора может быть столь же разрушительной, как и ее отсутствие.

– Вы выбрали мужчину, который принесет вам последнее.

– Я выбрала мужчину, который может быть моим другом. Дружба будет длиться еще долго после того, как уйдет все остальное.

– Это для меня скучно, – сказал Алек.

Сидни и миссис Меривейл заметили их. Мать Кэтрин помахала дочери рукой, на что Кэтрин недовольно поморщилась.

– Это потому, что вас интересуют пирушки и разгул, а не последствия. Вы не живете среди ревнивого помешательства и шокирующих деревенских сплетен о последних шалостях сквайра Меривейла. Хорошо, что вы вообще не были женаты. По крайней мере вы избавили какую-то несчастную женщину от подобной жизни.

Неожиданно Алек увлек Кэтрин за колонну и повернул лицом к себе:

– Давайте договоримся об одной вещи. Какие бы слухи обо мне ни доходили до вас, вы не должны думать, будто я за границей только и делал, что волочился за женщинами.

– В таком случае чем вы там занимались? Алек взволнованно блеснул глазами:

– Занимался делом. За границей немало дел. Кэтрин иронично фыркнула:

– Ну да, вы, разумеется, посещали соборы и музеи.

На какое-то мгновение ей показалось, что граф затрудняется с ответом.

– Я много времени провел на лошади. – Он бросил на Кэтрин загадочный взгляд. – Скажите, вы ездите верхом?