Текст книги "Разрушение в школе Прескотт (ЛП)"

Автор книги: С. М. Стунич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Он снова посмотрел на меня, ухмыляясь и оскаливая зубы.

– Да, конечно, но нам нужно получить разрешение на брак как минимум за три дня до свадьбы.

Вик отвернулся от меня, когда Аарон спускался по лестнице, его волосы были мокрыми после душа. Он был там долго, так что я могу лишь предположить, что он делал что-то еще, кроме непорочного мытья тела. Наши взгляды встретились, и меня охватило ужасное чувство страха. Я должна сказать ему, что у меня был секс с Оскаром. Сейчас.

– Мы не собираемся жениться через три дня, – огрызнулась я, закатывая глаза.

Аарон продолжил спускаться по лестнице и направился в гостиную, хватая свои ботинки прежде, чем сесть на длинный диван. На его лице четко написан вопрос «какого черта случилось с моей мебелью?». Я сделала вид, что не замечаю, хотя бы на время.

– Нет, – согласился Вик, кивая головой, когда он замирает в дверном проеме, который ведет на кухню. – Не женимся. Мы поженимся через шесть дней. Прямо в мой гребанный день рождение.

Глава 21

Год назад…

Каллум Паркер

Нет ничего прекрасней окутанной лунным светом Бернадетт Блэкберд, мирно спящей под моим чересчур защищающим взглядом. Когда я начал приходить сюда и забираться на крышу, чтобы наблюдать за ней, то думал, что он каким-то образом почувствует меня. Я приложил свои пальцы к стеклу и позволил своему дыханию выпускать маленькие облака прохладного воздуха.

Ее беспокойство утихло бы, и у нее наконец-то было бы возможность отдохнуть.

Теперь, когда я делаю это на протяжении год, то уверен в этом.

Она на самом деле спит только, когда я рядом.

Я сажусь, скрещиваю ноги перед собой, облокачиваясь своими локтями на колени и помещаю свой подбородок на руки, чтобы ждать, наблюдать, обеспечивать ее беспокойство. Я верю, что и-за видео ее отчим будет держаться подальше, поэтому я стараюсь делать это как можно чаще.

Вместо того чтобы позволить себе быть прикованным к разбитой мечте, я нашел новую в лице девушки, которая думает, что измучено до предела. На самом в деле в ней есть та редкая и бесценная невинность.

Даже в ее лице, полном ненависти, боли и разрушения, Бернадетт никогда не прекращала наблюдать за нами.

Никогда не переставала любить нас.

А мы – ее.

Больше всех я.

Она просто не знает об этом.

Я прикоснулся своими синими ногтями к ее окну, желая открыть его и заползти внутрь, обвить ее тело мои и крепко прижать ее.

Но я не стал, не мог.

Я сидел здесь, следил, чтобы ее дверь была заперта, ее глаза закрыты, а ее отчим не тревожил ее разум. После того, как мой шанс сбежать из Южного Прескотт разбился в пух и прах, я обрел новую миссию.

Бернадетт будет счастлива, чего бы это не стоило. Не важно на какие жертвы мне придется пойти, даже отдать свою жизнь – это не так уж и много. И если для того, чтобы понять это, моя мечта должна была умереть, значит, все это того стоило.

Я хихикнул и зажег сигарету, повернув голову в сторону луны.

Серебряный свет омывает мое лицо, когда я закрываю глаза, мечтая о дне, когда мне не нужно будет сидеть на холоде за ее окном, когда я могу касаться ее, когда она заговорит со мной.

Больше всего мне нравится слышать ее сладкие слова.

Когда солнце начало выглядывать из-за горизонта, я ушел, слезая и приземляясь на корточки на дворике дуплекса. Я не люблю оставлять свою бабушку дома одну, но если бы стоял выбор между ней и Бернадетт, я знаю, какой трудное решение мне пришлось бы принять.

Все же моя бабушка – единственная семья, которая у меня осталась, и я буду заботится о ней так долго, как могу. У меня плохое предчувствие, что тьма, идущая за ней, не то, с чем я могу бороться оружие и кулаками.

Я иду через рассвет, не боясь, потому что знаю, что я – то, чего надо бояться во тьме. В этом есть определенное удобство, быть монстром под кроватью вместо того, чтобы быть человеком, лежащим на ней.

Позже этим же днем, когда Бернадетт увидела меня в коридоре, она обошла меня стороной, и я замер, оборачиваясь, чтобы посмотреть на нее через плечо. Она думает, что еда знаю, кто она. На самом деле я превратился в гребанного сталкера, мои глаза преследовали ее даже тогда, когда она думала, что никто не смотрит.

Мои губы изогнулись в улыбке, когда я отвернулся, вспоминая день, когда я протянул маленькие ручки маленькой девочке и затянул ее в магический язык танца. Слова тяжело мне даются, но тело…тело может многое сказать молча.

Откинув капюшон, я блокирую голоса сомнений, страхов и сожалений. Так я становлюсь спокойней, он скрывает меня в моем собственном мире, где я капитан своей судьбы.

– Ты снова туда ходил? – спросил Вик, и я кивнул, оборачиваясь, чтобы посмотреть на него, когда он прислонился к шкафчикам рядом со входом в школу Прескотт.

Я ничего не сказала, когда он смотрел ей вслед. Повернулся ко мне только, когда она ушла.

– Есть что-то, о чем мне стоит знать?

– Совсем ничего, – сказал я, но это правда.

Потому что с каждым днем Бернадетт тонет и тонет. Чем сильнее она борется, тем глубже эта борьба проникает в ее кости. Это лишь вопрос времени, когда оболочка вокруг ее невинности станет настолько острой, что разрежет ее.

Однажды она присоединится к нам. Даже если бы хотели обратного. Мы можем попытаться, но в конце концов вы должны принять неизбежное.

– Хорошо, – сказал Вик, но в его голос я мог это расслышать.

Он хотел ее, и он не собирается ее отпускать.

Мне нормально, потому что я тоже не хочу ее отпускать.

Никогда.

* * *

Восемнадцатое ноября, сейчас…

Бернадетт Блэкберд

В понедельник в школе мальчикам удалось меня удивить.

– Сегодня мы намерены разобраться с Ванном, – единственное, что мне сказали, когда Аарон и я подъезжали к школе, где нас уже ждал Оскар.

Мы заходим в школу Прескотт, как обычно, проходим через металлоискатели, обходим немецких овчарок… Я почти – заметьте: почти – упускаю Хаэля, сующего пачку денег полицейскому в кампусе. Я не задаю никаких вопросов, стараясь не отставать, пока мы всей группой движемся по коридору.

Ванн видел, что мы идем, но не изменил свой маршрут по коридору, словно он считает, что эта патовая ситуация, в которой мы находимся последние несколько недель, навсегда. Он думает, что статус Тинга защитит его.

Он ошибается.

Когда мы проходим мимо, Каллум отсоединяется от нашей группы и обхватывает рукой шею Ванна, беря его на удушающий без особых усилий. Его глаза расширяются, пока он боролся, тихо моля Медсестру Уитни помочь ему, когда она вышла из медицинского кабинета…и развернулась.

Мы вместе бросились в ее офис, и Аарон запер за нами дверь.

– Что вы со мной делаете? – спросил Ванн, кашляя и сплевывая, когда Каллум отпускает его и хрустит своим костяшками в маниакальной манере. Если цель этого шага внушить страх, то это сработало. Я могла чувствовать ужас Ванна, как волк может унюхать кролика по феноменам его жалко скрывания.

– О, Ванн, да брось, – сказал Вик, запрыгивая на пустой белый стол в центре комнаты. Он кладет локти на колени, а руками обхватывает лицо. – Ты на самом деле думал, что можешь прийти в дом Аарона в Хэллоуин и уйти нетронутым? Мы очень серьезно относимся к своей частной жизни.

Аарон берет пару болторезов, которые лежат на столешнице из нержавеющей стали. Они выглядят так не к месту в школьном медкабинете. Я уверена, они здесь не случайно.

Скотт сразу же замечает болторезы, и весь цвет исчезает с его лица.

– Вы не можете тронуть меня, – прошептал он, но не отвернулся, когда Аарон раскрывал и закрывал болторезы, словно проверяет их силу. – Найл…

Виктор разразился смехом. Признаю, даже я немного подпрыгнула от этого звука. Хаэль посмотрел в мою сторону и подмигнул, пытаясь поднять настроение. Немного сложно, учитывая, что в воздухе буквально витает жестокость. Он пахнет тестостероном и долгожданной местью.

– О, Скотт, брось, – сказал Вик, слегка качая своей головой. – Ты был наказан за дело. Если честно, мы были снисходительны к тебе. Но ты должен был приползти обратно. Даже змея знает, что если в ее нору залезли, она должна уползти. Знаешь, кем это делает тебя после этого, Ванн? – он продолжил, когда Каллум и Хаэль сделали шаг вперед, толкая Ванна на пластиковый стул, каждый из них удерживал плечи директора.

Как обычно, Оскар стоял в стороне в своем костюме и галстуке, наблюдая, но держа свои руки относительно чистыми.

– Пожалуйста, – прошептал Ванн, осматривая комнату, и наконец остановил свой взгляд на мне. – Пожалуйста, не делайте этого

Он наклонился вперед, сжимая зубы, глаза расширились. Его очки скатились вниз по носу. Он должно быть думает, что раз я девушка, то буду мягче с ним, что я наиболее очевидный человек в этой комнате, который может даровать ему милосердие.

Глупый.

– Это делает тебя гнилым, Скотт, – закончила я, заполняя пробелы в метафоре Вика. – Я говорила тебе, что мой отчим насиловал мою сестру, а ты меня облапал. Ты пригласил меня заняться порнографией для тебя в пятнадцать лет. Не смотри на меня, как на спасателя. Ванн, часть причины, по который ты здесь, потому что ты поступил со мной неправильно, – я кивнул подбородком Аарону, и он сделал шаг ближе, болторезы были в его руке.

– Нет, пожалуйста! – кричал Ванн, его голос раздавался эхом в маленьком кабинете.

Тогда я и услышала, как из колонок в коридоре начала играть музыка, скрывая наше злое намерение от мира. Я уверена, миссис Китинг потребуется время, чтобы понять, как остановить ее.

Часть меня беспокоится из-за детектива – Константина или как там его зовут – но я знаю, тщательны мальчики, поэтому я подумала, что он сегодня не в кампусе.

– Тихо, – огрызнулся Вик, становясь темным, когда он опускает голову, его темно карие глаза становятся черными, как у демона. – Ты понесешь наказание, а твоя любовница подлатает тебя. После этого ты подумаешь о том, чтобы делать, что мы говорим. Дрессированную собаку кормят лакомствами, Ванн. А бешеную усмиряют. Ты понял, что я говорю?

– Нет, нет, нет, пожалуйста, – Ванн рыдает, когда Аарон подталкивает к нему металлический стол на роликах. Каллум берет руку директора и кладет ее на поверхность, раздвинув его пальцы. Затем до меня и Ванна доходит. Он начинает орать, как загнанный в угол зверь, а я наблюдаю, как милый, маленький Аарон Фадлер просовывает один из пальцев мужчины между концами болторезов.

– Закуси, – предлагает Оскар, передавая кожаный хлыст, который он достает из своей сумки. – Ты оставил это в кабине. Мы подумали, тебе захочется, – Хаэль просунул вещь в рот Скотта, когда слезы скатились вниз по его щекам, капая на его голубую застегнутую рубашку. – Теперь, закуси и попробуй на вкус сладкий металлические укус мести.

Аарон посмотрел на меня в последний раз, его зелено-золотой взгляд соединился с моим, а затем он закрыл болторез, отрезав кончик среднего пальца Ванна. Его крик заглушается рукояткой кожаного хлыста, а кровь заливает поверхность металлического стола. И двух секунд не прошло, как его глаза закатываются и он вырубается.

– Как жалко, – пробормотал Оскар, когда он сделал шаг вперед и разломил что-то соленое у носа директора, возвращая его к жизни. Глаза Скотта распахнулись и осмотрели комнату, когда Аарон перешел к следующему пальцу, размещая болторез прямо над костяшкой над его указательным пальцем. Напоминает мне о том разе, когда я сломала палец об дверную панель нашего гаража. Я пыталась закрыть ее снаружи вручную, но мой палец проскользнул внутрь и был сломан. Боль была почти невыносимой, особенно для четырнадцатилетнего ребенка, но я выжила.

Выживет и Ванн.

К его счастью.

– Стой, – сказала я до того, как Аарон сжал концы болтореза вместе.

Все пятеро парней посмотрели в мою сторону, и я увидела что-то похожее на вспышку триумфа в его серых глазах. Мудак. Он думает, я здесь, чтобы освободить Ванна? Что за идиот.

Однако по тому, как Аарон смотрит на меня, как будто я одновременно и больше, и меньше, чем он когда-либо думал, я могу сказать, что он знает, чего я хочу. Не говоря ни слова, он передает мне болторез, и я подхожу к столу.

В конце концов это мой список.

Когда я попросила Хавок помочь мне, я думала, что сделала это, потому что я слишком слаба, чтобы контролировать свою же ненависть. Теперь я знаю, что дело совсем не в этом.

Я здесь, потому что хочу.

Ванн посмотрел на меня так, как когда-то я смотрела на него, с искренней мольбой в глазах, криком о помощи.

Я прижала болторез к его пальцу и сжала, пока кости не сломались и не брызнула кровь.

Часть ее попала мне на лицо, но мне было все равно.

Оскар прав: самый сладкий металлический привкус мести было идеальным описанием.

* * *

После того как мы закончили с Ванном, мы отмылись в раковине Медсестры Уитни и выдраили комнату до блеска. Каллум упаковал болторез в свою сумку для танцев, пока Медсестра-Да-Скотт лечила раны директора, как могла.

Мы всего лишь отрезали пять пальцев. Он все еще может полностью пользоваться левой рукой.

Считайте это добротой.

– Хорошо, Скотт, – сказал Вик после того, как его полностью перевязали и он попивал апельсиновый сок из трубочки. В глазах Вона – остекленевший взгляд, который заставляет меня задуматься о том, все ли у него еще в порядке. Он вырубался после каждого отрезания, и его приходилось будить. И после каждого отрезания он выглядел все менее и менее собранным. – Остаток дня проведешь как выходной. Если тебе нужно будет поехать в больницу, то скажешь им, что у тебя случился инцидент с циркулярной пилой. Потом, когда я позвоню тебе, ты ответишь, не так ли?

Ванн кивнул, и Вик улыбнулся, покровительственно похлопывая его по щеке.

– Уходим, – сказал он, позволяя Хаэлю выбить дверь и проверить коридор. Как только он решил, что все безопасно, мы вышли вместе. – Идите на уроки, правонарушители.

Виктор посмотрел на меня, слегка прищурившись, словно он решает, стоит ли ему провести меня до класса или нет. Но видимо он увидел, как я тянусь к Аарону, и решил повернуться и убраться, словно он в раздраженном настроении. Ну и пусть, его проблемы.

– Ты же не ненавидишь меня, так? – спросила я Аарона, гадая, не разрушила ли я какие-нибудь оставшиеся у него иллюзии о том, что я – хорошая девочка, спрятанная под всеми этими кожей и татуировками. Кэл направился к передней двери, и мы последовали за ним, абсолютно не спеша на занятия. Охранник посмотрел на нас, кивнул подбородком Кэлу и выпроводил его за дверь. Мы следовали за ним, но Каллум исчезает, словно тень.

Думаю, он идет закапывать эти болторезы.

– Ты издеваешься надо мной? – спросил Аарон, улыбаясь, чтобы смягчить удар, когда он зажигает сигарету на передних ступенях школы Прескотт. Ступеньки, где он стоял и смотрел, как меня тащат и бросают в кузов фургона на пути к неделе темноты и батончиков. Начало моей новой, адской жизни. – Я люблю тебя, Бернадетт. Ты же это знаешь, правда? Я бы умер за тебя.

Я улыбнулась, потому что, несмотря на то что я уверенна, что кровь Ванна все еще застряла под моими черными ногтями, я правда знаю, что Аарон любит меня. На самом деле.

– Фадлер, ты принял пулю за меня, – сказала я, потому что действия важнее слов.

Он давал и то, и то, и мне это нравится.

Мы курили одну сигарету вместе прежде, чем случилось нечто странное. Аарон…обнял меня. Он просто схватил меня и прижал к нему, пока я не сдалась и сжала его рубашку в кулаки. Он держал меня так какое-то время, так долго, что следующий звонок прозвенел до того, как мы разъединились.

– Помни оставаться человеком, – предупредил он меня, а потом потянулся вниз, чтобы взять мою руку, ведя меня по коридору в класс.

* * *

После школе я вышла и обнаружила полицейский внедорожник Тинга, ожидающего через улицу от школы Прескотт.

Во рту пересохло, и мои ладони вспотели. В какой-то момент мне снова стало одиннадцать лет, когда я заглядывала из угла на кухню, наблюдая за тем, как Нил ласкает грудь моей старшей сестры, а потом смеется.

– Какого черта на земле он тут делает? – спросил Оскар, и я моргнула, словно только что очнулась от комы.

Я посмотрела в его строну и обнаружила, что он хмурится, iPad держит под подмышкой, шелковый фиолетовый галстук гладкий и расслабленный.

– Думаешь, Ванн позвал его? – спросил Каллум, наклоняя голову в одну сторону, и надел капюшон, чтобы скрыть свои шрамы.

Из-за того, как он смотрит на этот полицейский внедорожник, я могу только представить, какие жесткие образы воспроизводятся в его голове. Самое странное во всем этом, что он смеется, представляя.

– Не было никаких исходящих звонков с телефона Ванна, – сказал Оскар, проверяя свой iPad. Должно быть он установил систему слежения в телефон Скотта, пока я отрезала его пальцы. Как же у нас ужасающая команда. – Так что, видимо нет.

– Кали? – поинтересовалась я, потому что, признаю, кажется, она немного запоздала с местью за то, что я сделала с ее лицом.

Поджог был хорошим прикосновением, но недостаточно личным, чтобы ей понравилось. В то время как некоторые люди играют в идею и клише, она любит воровать личный опыт и превращать его нечто темное и уродливое. Как…она разрушила мою встречу выпускников, к примеру. Или как она попросила мальчиков убить лошадиную морду Кейденс Мэйн надрать мне задницу просто так без причины.

Прошел месяц, а мы все еще не знаем, почему она была с Найлом в Хэллоуин.

Его мотивы я прекрасно понимаю: я слежу за тобой Бернадетт, и я приду за тобой.

Но мотивы Кали? А что насчет того, что она встречается с Митчем, но зависает с каким-то парнем из школы Оук Парк? Черт, у нее много вероятных отцов ее ребенка, сколько было бы у меня, если бы я была беременна.

Кстати говоря…

Хаэль вышел из школы Прескотт, его рот опустился и резко нахмурился. Он все еще красив с его рыжими волосами, этими медовыми глазами, его задницей, обтянутой джинсами. У него тоже чертовски круглая задница, и он это знает, судя по тому, как он размахивает по городу.

– Ох, блять, да бросьте, – простонал он, указывая на машину Найла татуированной рукой. – Мне должен завтра иметь дело с Бриттани, а теперь это? Когда мы уедем на Гавайи, а, Вик? Мы тут трудимся в Южном Прескотте.

Виктор вышел и встал рядом со своим лучшим другом, его эмоции были глубоко запертны за невозмутимым лицом, как и всегда.

– Нечестивым нет покоя, Хаэль, – сказала я ему, цитируя Оскара.

Мудак вопросительно посмотрел на меня, но ответила на его невозмутимый взгляд своим.

Аарон появился последним, останавливаясь и прижимая свою руку к моей. Возможно это могло выглядеть совпадением, но я могла чувствовать резкое намерение в движении. Вик тоже смог. Он долго смотрел на своего друга прежде, чем снова вернул взгляд на стоящей на месте полицейской машине.

– Что это, блять, значит? – спросил Вик, сигарета свисала с его губ. – Он глуп или что?

Дрожь поползла вниз по моей спине, когда я покачала головой.

– Нет. Он наблюдает за нами, – объяснила я, когда машина начала медленно ехать по дороге, завернула за угол и исчезла из виду. – Он ждет.

– Пускай, – сказал Хаэль, хрустя костяшками и переводя взгляд в сторону Вика. – Потому мы кое-что запланировали для него, – он сверкнул зубами. – И скоро, скоро.

– Я чертовски на это надеюсь, – пробормотала я. – Потому что если он здесь, значит он тоже что-то планирует в скором времени.

И мне это не нравится. Совсем не нравится.

Глава 22

Хаэль был под капотом Эльдорадо, когда я во вторник вошла в его гараж, останавливаясь рядом с открытой дверью, чтобы прислониться плечом к дверному косяку. Сначала он меня не заметил, музыка доносилась из его телефона, звук метала об метал приятно звенел в маленьком пространстве, пока он возится с Кадиллаком.

К счастью, его мама не дома иначе я бы не заглянула без спроса. Похоже, она довольно болезненная тема для него, и я не хочу подливать масло в огонь – тем более что сегодня мы получим результаты теста ДНК Бриттани. Я стискиваю зубы, когда думаю о ее плаксивом лице и всей том бреде, что льется из ее уст. Может, обливать ее тыквенным латте было не самой лучшей идеей, но мне плевать.

Теперь Хаэль – мой. И точка. Его ребенок или нет.

Я приняла окончательное решение.

Я облизала губы и нервно поерзала, когда Хаэль без майки и покрытый смазкой выкатился из под капота. Мое сердце замирает, когда я вижу, как он садится, вороша грязными пальцами свои рыжие волосы. Когда он замечает меня, то улыбается самым раздражающим способом, каким только возможно. «Самодовольный придурок», – подумала я, когда он поднимается, мускулы его пресса и груди тоже двигались.

Ребенок не может быть его, просто не может быть.

– Привет, Блэкберд, – сказал он, его голос был мелодичным мурчанием, что так расходилось с его грязной внешностью. Я сделала вид, что мне наплевать, что он без рубашки и покрыт смазкой, что я не хочу, чтобы эти грязные руки оставляли темные отпечатки ладони на моих джинсах. Это ложь. – Не ожидал увидеть тебя здесь сегодня. Что случилось?

– Ну, – ответила я, изучая груду металла, которая должна быть моей будущей машиной. – Мы подумали, может быть тебе не захочется быть одному, когда получишь новость.

Я пожала плечами, словно это не важно. На самом деле мой желудок завязан в узел.

– А, – пробормотал он, схватил тряпку и встал рядом со мной. Запах кокосового масла безошибочен, и мои ноздри раздуваются, когда я вдыхаю его. Смешайте это с немного моторным маслом и немного свежим потом, и я пропала. Одна капелька катилась вниз по его животу, падая в долины между кубиками его пресса. Господи, этот парень был создан, чтобы я становилась мокрой. Или, может быть, я просто жаждущая сука. Кто знает? – Точно. Это. Я как раз собирался зайти внутрь и одеться.

Хаэль посмотрел на улицу поверх моего плеча, где Аарон ждал в Бронко, а Вик – на Харлее.

Я перевела взгляд на лицо Хаэля, осознавая, что не слышала ни единого его слова.

– Мисс Блэкберд, – пробормотал он, подходя ближе и кладя свои ладони на стену над у моей головы. – Ты что просто проверяла меня?

Он улыбается, но в его выражении лица есть нечто больше, темнее и куда менее приятное.

Это из-за дела с Бриттани. Конечно, из-за него.

Ни одна душа на Земле не будет искренне улыбаться, зная, что на кону.

– Возможно, – сказала я, располагая свои пальцы на низе его живота и смакуя горячую потную слизь его мышц. – Но только потому, что я чертовски уверена, это не твой ребенок.

Хаэль ухмыльнулся мне, но выражение его лица не доходит до его глаз.

– Так уверена, да? Хочешь заключить еще одно пари? Если ребенок мой, ты должна мне еще один минет, место и время выбираю я. Если же нет, я должен тебе немного, ээ… – он показывает два пальца, указательный и средний, образуя букву «V», и просовывает между ними язык, намекая на куннилингус, а затем рассмеялся.

– Звучит как победа для тебя в любом случае, – пошутила я, хотя в животе было больно и я боялась. Так боялась. Я не хочу, чтобы Хаэль был связан с Бриттани через ребенка. Если так будет, то я никогда не смогу оставить ее себе по-настоящему. Он будет отцом. У него будут обязанности.

И в этом вся прелесть Хаэля Харбина, не так ли? Насколько он свободен и испорчен?

– Оральная часть – да, – согласился он, но игривость покидает его, когда он проверяет время на своем телефоне и вздыхает. – Не так много времени осталось. Подождешь меня здесь?

Я кивнула, когда Хаэль вошел в дом, чтобы переодеться. Когда он вернулся, на нем все еще были запачканные смазкой джинсы, но он надел чистую красную футболку.

И черт подери, если он растопил мои трусики прямо сейчас.

– Пошли, Блэкберд, – сказал он, проходя мимо и подкидывая ключи в воздух, пока идет. – Ты можешь поехать со мной.

Хаэль вел наш строй транспорта к кофейне – не та, где мы ввязались в драку с футбольной командой Фуллера – и криво припарковался на два места. Когда выключил зажигание, он просто сидел, держа руки на руле, смотря на них, словно он пытается набраться мужества, чтобы выйти.

Бриттани уже там, ждет за столиком у окна. Как только она поворачивается и видит меня в Камаро с Хаэлем, ее лицо вспыхивает злостью и она опрокидывает кружку с кофе, разливая повсюду жидкость.

– Эй, – прошептала я, кладя свои пальцы поверх его. Он, наконец, поднимает свое лицо, чтобы посмотреть в мою сторону, вся его ложная напыщенность и самодовольное дерьмо были обнажены. Если честно, мне нравятся это самодовольное дерьмо, но это…сильнее. Я хочу больше видеть Хаэля без маски, таланта и сексуальной привлекательности, скрывающих его настоящие чувства. – Мы справимся. Не важно, что случится, мы разберемся.

– Глядя на нее сейчас, ты можешь так сказать? – он спросил меня, и обратно перевела взгляд и обнаружила, что Бриттани уставилась на меня, словно задумала убийство. – Разве она выглядит расстроенной или…?

– Она выглядит разъяренной, честно говоря, – ответила я, и он ухмыльнулся.

– Хорошо.

Наконец он убирает руки с руля, и мы вместе выходим из машины, встречаясь с остальными парням внутри перед входной дверью в кофейню.

– Почему они все здесь? – требовательно спросила Бриттани, смотря не на Хаэля, а не остальных парней – но в основном на меня. – Это личное между нами, Хаэль.

– Ээ, – сказал он, небрежно пожав плечами. – Ты вроде бы как позвала Хавок, чтобы я тебе подыграл, так что это вполне касается всех нас, – он замолчал на мгновение, а затем склонил голову на бок. – Так ты скажешь мне или нет? Полагаю, раз ты еще не набросилась на меня со слезами радости, текущим по твоем лицу, это не мой ребенок?

Бриттани на мгновение замерла, тяжело сглотнув, глаза метнулись к Оскару, когда он разблокировал свой iPad, как кто-то может разрядить оружие.

– Если ты солжешь мне, я узнаю, – сказал он, даже не отрывая взгляд от экрана.

Не сомневаюсь, что мальчики смогут найти способ подтвердить результаты теста, кроме Бриттани.

– Хаэль, пожалуйста… – прошептала она, и его внимание переключается на нее так, как я раньше не видела.

Его хищник выходит наружу, и он зол.

– Ты заключила сделку, Бриттани. С нашей стороны мы сделали все, о чем ты просила. Я водил тебя в кино, торговые центры, на ужины. Наши парни избили Рича. Я был избит твоим дерьмовым отцом. Скажи мне гребанные результаты сейчас же.

Она уставилась на него, глаза становились мокрыми, что дало мне понять, она все еще вправду любит его. Все еще. Ребенок ее даже не беспокоит. Дело не в этом, совсем.

Дело в Хаэле и в том, как сильно она его желает.

У меня в животе перевернулось, и я резко выдохнула.

– Это не честно, – сказала Бриттани, прикрывая лицо руками и выпуская глубокий всхлип, который притягивает взгляды всех, кто находится в здании. – Это просто не честно. Ты был моим. Ты, блять, был моим.

Ее плечи тряслись, когда я обменялась взглядами с Аароном.

– Возможно, нам лучше уйти, – сказал он, потому что мы уже знал ответ на наш вопрос, даже если Бриттани отказывается произносить его прямо сейчас.

Ребенок… не Хаэля.

Но еще это личный, грустный и странный момент, и я просто хочу убраться нахрен отсюда.

– Я задержусь ненадолго, – сказал он, засовывая пальцы в передний карман грязных джинсов. Бриттани шмыгает носом и поднимает голову, чтобы взглянуть на него, но когда она потянусь к нему, чтобы коснуться, он сделал шаг назад. – Держи руки при себе, тогда мы можем поговорить. В противном случае, я ухожу отсюда, и ты больше никогда меня не увидишь.

До меня дошло, что Хаэль – несмотря на все вещи, которые он делает в Хавок – на самом деле…милый.

Оскар видимо тоже это понял, и нахмурился, словно он разочарован.

– Какое, блять, гребанное облегчение, – пробормотал Вик, обмениваясь взглядами с Каллумом. – Не наш ребенок – не наша проблема. Поехали. Хаэль, встретимся дома через двадцать минут? Нам нужно сегодня спланировать дерьмо для свадьбы. Ты можешь быть моим шафером, пока Каллум будет подружкой невесты Берни.

– До тех пор пока мне не придется надевать платье, – пошутил Каллум, улыбаясь темно анти-улыбкой. – Они не очень подходят к моей фигуре.

– Это не шутки! – прокричала Бриттани, но она лишь звучала жалобно и отчаянно.

Мы проигнорировали ее, разворачиваясь, чтобы уйти. Но… только после тог, как я положила свои руки на массивные бицепсы Хаэля и поднялась на мысочки, чтобы поцеловать его в уголок рта.

– Теперь ты должен мне оральный секс, – прошептала я, достаточно громко, чтобы Бриттани слышала.

Хаэль ухмыльнулся мне, когда я опустила на ноги и последовала за остальными парнями на выход.

Как только я оказываюсь внутри Бронко, я просто откидываю голову назад, начинаю смеяться, и не останавливаюсь, до тех пор пока мы не возвращаемся к Аарону.

* * *

Два года назад…

Хаэль Харбин

Я ни за что в жизни не смогу понять, как Бэтмен спит по ночам. Он обладает властью убивать плохих парней, но все же…дает им уйти. Каждый. Гребанный. Раз.

В этом моя проблема, так? Я иду домой, кладу голову на эту чертову подушку и не могу перестать думать о Бернадетт Блэкберд.

Конечно, я и мои друзья влюблены в нее с момента, как она пришла в начальную школу, тихая, сдержанная и слишком красивая для Южного Прескотт. Другим детям она не понравилась, потому что, когда она только начала ходить с нами в школу, ее одежда была милой, а волосы заплетены в косу, как у куколки.

Дело в том, что пока они видели все это и думали о богатеях и снобах Оак Парк, мы наблюдали как Бернадетт превращается из куклы в статую. День за днем та же одежда. Ее волосы стали беспорядочнее и запутаннее, обувь поношенной.

Четыре года мы наблюдали, как она все ниже и ниже тонет в нищете и боли, и мы чувствовали себя беспомощными.

Единственное, в чем мы были согласны, что она никогда не достанется одному из нас. Потому что как бы сильно мы не любили Бернадетт, мы всегда любили друг друга тоже. Она могла бы разрушить нас изнутри, и мы это знали, даже в юном возрасте.

Вспоминая это, я думаю: Какого хрена, чувак? Уничтожить нас изнутри? А? Как? Тем, что она будет идеальной девушкой Хавок? Тем, что она уживется и поладит со всеми пятью отмороженными неудачниками, которым едва ли место в обществе?

Не может быть.

Во-первых, единственная причина, по которой Бернадетт не могла быть одной из нас, заключалась в том, что мы все были эгоистами.

Что ж, не сегодня, Сатана.

Моя рука сжималась вокруг рукоятки ножа. У нас были оружия, у Хавока. То есть, раньше не было, но все менается. Из детской банды, правящей школой, мы превратились в нечто иное, в нечто зловещее, злобное и черное.

«Ты сможешь, Хаэль», – говорил я себе, ожидая, когда откроется определенная дверь мотельного номера и Найл Пенс выйдет из нее. Как только он будет спускаться по ступеням, я могу выйти из тени, обвить свои руки вокруг его шеи, и затащить его в деревья на краю парка.

Я могу убить его.

Тихою Болезненно. Покрыть руки кровью ради Бернадетт.