Текст книги "Разрушение в школе Прескотт (ЛП)"

Автор книги: С. М. Стунич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Я до сих пор не могу понять, почему они делают это для меня, не беря что-то взамен. А поверьте мне: я давала им то единственное, что, как думала, они хотели. К сожалению, они продолжат разыгрывать со мной карту таинственности, и я ничему не научусь, да?

– Не важно, почему, – сказал Вик, снова становясь придурком. – Разве ты не знаешь, что даренному коню в зубы не смотрят, Бернадетт? – он растянул на своем языке мое имя, словно яд.

Я проигнорировала этого ублюдка.

– А что насчет Аарона? – спросила я, думая о девочках. Я не приму машину, когда его была, блять, подожжена и подорвана, и вероятно из-за того, что я сделала с лицом Кали.

– Мы уже выбрали ему одну, – добавил Вик, доставая из кармана связку ключей и бросая их Аарону. – Заранее с Днем рождения от нас остальных придурков.

– Подсказка, – начал Каллум, спрыгивая с капота машины, на которой он стоял и указывая на ряд автомобилей. – Это Форд Бронко.

– 1996 года. Очень желанный. Почти классика. Их ценность растет с каждым годом, – объяснил Хаэль, звуча в такой эйфории, что если бы я не знала его лучше, то подумала, что он пытается от нее избавиться.

Аарон изучал внедорожник с легкой улыбкой.

– А что по поводу другого подарка? – спросил Аарон, переводя взгляд с меня снова на Вика. – Для Бернадетт, я имею в виду. Мы и вправду сделаем это здесь?

– О, мы сделаем это сейчас, – сказал Вик, потянувшись к сумке на земле рядом, он достает упаковку резиновых перчаток и тату-машину, затем его внимание возвращается ко мне, и он поднимает вещи, чтобы подчеркнуть их. – Готовься, Берни, потому что ты получаешь свою татуировку Хавок.

– Официально становясь одной из нас, – добавил Каллум, ухмыляясь, когда он закинул арахис в рот и сверкнул улыбкой монстра. То, насколько он был красивым, но опасным, пугало. Я никогда и не ожидала, что увижу, как он убивает мальчика, ни сейчас, ни вообще.

К моему большому удивлению, Виктор в итоге передает тату-машину, из всех людей, Аарону. Я подняла бровь.

– Последний присоединившийся человек набивает татуировку новичку, – сказал Вик с ухмылкой, бросая Аарону пару черных перчаток. – Надеюсь ты практиковался.

Мои глаза нашли чернильные буквы на костяшках Вика, линии размыты и неровные. Они добавляют к его привлекательности, добавляют намек на опасность к и без того резкой внешности. Затем мое внимание перетекает на Оскара и Хаэля. Я не уверена, кто на самом деле второй главный, но один взгляд на их костяшки, и могу угадать. Работа Хаэля точно выверенная и конкретная, в то время как Оскара более утилитарная. Получается, Оскар – второй. Я бы в любом случае где-угодно узнала работу Вика.

Я посмотрела на Аарона, когда он взял серебреную машинку в руки, его золотисто-зеленые глаза были вдумчивыми, пока он изучал ее с выражением лица, граничащего со смирением и страхом. Когда он посмотрел на меня в ответ, я могла сказать, что в нем был конфликт.

Если он это сделает, может быть слишком поздно. Я могу никогда не сбежать.

Он не знает: я не хочу сбегать.

– Ты уверена? – спросил Аарон, словно он или я имели какой-то выбор.

Мы смотрели друг на друга, и казалось будто мир исчез. Запах смазки из открытого гаража, кокосовое масло Хаэля, миндаль с корицей и сахаром Каллума. Интенсивный контроль Оскара. Неотрывный взгляд Вика. Аарон сделал еще один шаг ко мне, от чего наши носочки нашей обуви соприкоснулись. – Я имею в виду, ты хочешь, чтобы я сделал ее тебе?

Он взял мою руку и провел своим большим пальцем по моим обнаженным костяшкам, разжигая каждое нервное окончание в моем теле.

Наступает долгая пауза, после которой Оскар подошел с маленькой баночкой, наполненной черными чернилами.

– Бернадетт и тут хорошо, не так ли, Бернадатт? – промурлыкал он, поднимая бутылочку между двумя пальцами и потряс взад-вперед, что чернила плескались в бутылке. – Хватит тянуть время, Аарон, и прими это.

Аарон стиснул челест и провел пальцами сквозь русые волосы, делая шаг назад и отворачиваясь в темную пасть гаража.

Мои глаза прищурились, и я вздохнула, чувствуя все их взгляды на себе, как тогда в трейлере Билли, когда я оголила свои сиськи и переодевалась перед ними. Хотя, это хуже, словно каким-то образом обнажена моя душа, словно я эмоционально обнажена перед ними.

– Я не создана, чтобы проживать другую жизнь, – сказала я, и эти слова казались слишком реальными, словно я не была совсем готова произнести их. Я направилась к ржавому корыту, которое должно быть моей будущей машиной и запрыгнула на нее, сбрасывая при этом свою розовую кожаную куртку. – Так что сделай это. Заставь меня снова истекать кровью ради Хавок.

– Нам нужно поговорить о видео, – наконец сказал Вик, и я рассмеялась, дрожа, когда Аарон положил тату-машинку рядом со мной на капот и начал натягивать перчатки. Пока он надевал перчатки, у подумала о разных грязных мыслях, и мой разум возвращается к его твердому тело подо мной, когда я скакала на нем до жесткой кульминации. Мои глаза поднялись к его и остались там.

– О чем тут говорить? – пошутила я, когда Аарон потянулся, чтобы взять мою руку. Даже с латексом, покрывающим его пальцы, я дрожала, когда он касался меня, положив левую руку на бедро, обтянутое джинсами. Он сплел наши пальцы вместе, и было невозможно не заметить то, как Вик уставился на нас.

– Я хотел бы принести свои извинения, – сказал Вик, и Аарон замер в напряжении, поднимая взгляд на своего лидера, словно он не на шутку разозлил его. – Я был неправ. Никаких оправданий. Я, блять, облажался.

– Ты говоришь ей это сейчас? – Аарон прорычал ему в ответ, когда он заправляет чернила. Смотреть, как его руки в черных перчатках выполняют работу, его татуировки проступают из-за перчаток, завораживает. – После того, как это произошло? – тон Аарона был невероятно сухим, почти достаточно, чтобы превратить мои влажные трусики в чертову пустыню.

Вик лишь пожал плечами и заснул руки в передние карманы, все еще держа свой взгляд на нас.

Что бы ни происходило между ним и Аароном, это токсично, и нам придется с этим разобраться как можно скорее.

– Настоящий мужчина признает свои ошибки, – темный взгляд Вика перешел с Аарона на Оскара, и они оба обменялись только им понятным взглядом. – Не так ли, Оскар?

– Мм.

Это единственный ответ, который мы получили, когда Хаэль снял свою рубашку, солнечные лучи освещали его яркие цветные чернила, когда он залез под капот одной из машин в гараже, откручивая бампер, пока Каллум ждал рядом, чтобы взять его.

– Мы можем с этим покончить, Берни? – спросил Вик, поднимая бровь.

Он знает, что облажался. Я за это рада, но я ни черта ему не доверяю. Он так просто не сможет все исправить.

– Что насчет Кевлара? – спросил Аарона, вытирая костяшки моих пальцев антисептическими салфетками, которые приносит Оскар. Он осторожно чистит мою кожу, что я дрожу, несмотря на жаркое солнце на моих обнаженных плечах. – Ты собираешься извиниться за это?

– Что за ситуация с Кевларом? – спросила я, полностью осознавая, что мне еще предстоит принять извинения Вика.

Он стискивает зубы, и я уверена, что он также все понимает. Я не могу понять направлена ли половина его гнева на Аарона, или она вся специально для меня.

– На вечеринке Хэллоуина, – сказал Аарон, взяв у Оскара розовую одноразовую бритву и проводит ею по мои костяшкам, чтобы избавиться от маленьких блондинистых волосиков. Затем он взял другую антисептическую салфетку, последний раз протирая меня, прежде чем сесть в кресло, принесенное Оскаром. – Я хотел, чтобы ты надела Кевлар, Вик думал, это будет слишком очевидно.

– Очевидно для чего? – спросила я, делая резкий вдох, когда я приготовилась к острой игле.

Вот в чем дело с татуировками, от них всегда больно. Но это хороший вид боли, когда чернила смешиваются с кровью, а боль превращаться в болезненный, садистский вид наслаждения. Эта боль не должна чувствоваться хорошо, но так и есть. Это напоминает мне о том, что Каллум сказал снаружи дома директора Ванна, что боль может быть красивой для тех, кто много ее испытал.

– Если мы войдем туда с надетым на тебе Кевларом, прикрывающим твой сексуальный маленький животик, то команда Картера знала бы, что мы следим за их дерьмом, – Вик отвернулся лицом к дороге и отдаленному гулу машин. Железнодорожные были через дорогу от нас, и мы находились в трех кварталах от шоссе. – Это было тактическим решением.

– Рисковым тактическим решением, – сказал Аарон, снова возвращая ко мне свое внимание. – Готова? – я кивнула, бисеринки пота текли по моей спине. Как только сделаю это, стану одной из них. После этого единственным способом стереть Хавок с моего тела станет дорогая операция лазаром. Дело в том, что после того, через что я прошла с ними, я сомневаюсь, что когда-нибудь стереть их из своего сердца и своей души. – Ты подвергаешь жизни Бернадетт опасности, – Аарон включил машинку с приятным жужжанием, пробегая языком по нижней губе, а затем посмотрел мне в глаза. Он прижимает конец иголки к моему большому пальцу, и дыхание быстро покидает меня. – И ты ее даже не спрашивал.

– Правильно, да, нам сложно приспособиться. Но мы дойдем до этого, так, Берни? – я не смотрела на Вика, пока он говорил, вместо этого я была сосредоточена на Аароне, когда он вырезал букву Х в мою кожу. Это пиздец, как больно, врать не буду. Это прожигает меня, и моя рука трясется от вибрации машинки, словно движение передается мне в кости. Эта татуировка формирует меня так, как не делала ни одна раньше.

Сначала я думала, что произнеся слово «Хавок», я начинаю новую главу своей жизни, переворачиваю страницу, чтобы мчаться на встречу захватывающему дух концу, который либо переживу, либо нет. Но нет. Это был, мать его, гребаный пролог. Когда я посмотрела вниз и увидел, что буквы на моих пальцах начинают обретать форму, я знала, что это оно. Мое новое начало.

Я перевела взгляд на Оскара и обнаружила, что он смотрит на меня, а не на тату-машинку. Хаэль и Каллум все еще были в процессе демонтажа старой машины, но я могла сказать, что они тоже слушали. Оскар думал, что, позволив мне увидеть запись Пенелопы и Тинга, я убегу.

Вместо этого, она лишь укрепила мое желание отомстить.

– Не принимай таких решений, не сказав мне, – тихо пошутила я, мой голос пронизан стальной нитью. Я продолжала наблюдать за пальцами Аарона, пока она двигал иголкой по моим костяшкам. – Особенно тех, которые касаются моей жизни, – я прикусила язык. Не уверена, приятно ил мне, что Вик был готов зайти так далеко, чтобы достичь своих целей…или я зла. Меня могли застрелить. Если бы Аароне не поймал пулю за меня, то могли бы. Я могла умереть.

И Виктор Чаннинг был готов пойти на такой риск.

– Она в чем-то права, – сказал Хаэль, подойдя и остановившись между Виком и машиной. – Если она – одна из нас, то она одна – из нас. Если ее подстрелят, то… – он пожал плечами и указывает тряпкой, покрытой смазкой, на мою свежую татуировку. – Ты собираешь жениться на ней. Не считаешь, что у нее есть право быть посвященной во все?

Каллум появился по другую сторону от меня, засовывая свои руки в передние карманы своей толстовки без рукавов. Он ничего не говорил, но ему и не надо. Его улыбка сказала все. Он знал о Кевларе, о видео, и ни черта мне не рассказал. Потому что, каким бы милым он не был, каким дружелюбным не притворялся, он все еще в первую очередь буква «К» В Хавок.

– О, между прочим, нам не хватает несколько деталей, – Кэл указал большим пальцем на старую машину. – Но я знаю, где мы можем достать все необходимое. В ОАК Парк живет банкир по инвестициям, у которого полностью отреставрированный Эльдорадо. Мы вломимся туда на этих выходных и возьмем то, что нам нужно.

– Я пойду с тобой, – добавила я, когда Вик двигал челюстью, наблюдая, когда Аарон начал букву «В» в моей татуировке. Виктора убивает видеть, что это делает Аарон, выбивает его букву на моей плоти. Он ненавидит это. Но как и всегда, он контролирует свой характер.

– О, под «мы», – начал Каллум, улыбаясь, когда он наклонился ближе ко мне. Неожиданно смелым движением он покусывает край моего уха, и из меня вырывается небольшой вздох, который невозможно скрыть. – Я вообще-то имел нашу команду. Кража деталей машины определенно тяжелая работа. У нас есть дела и поважнее.

Я кивнула, облизывая губы, пока Аарон выбивал прекрасно прямые линии на моей плоти. У него может быть много татуировок, но он не тату-мастер. Это вполне может быть его первым разом. Если бы мне пришлось выбирать парня, который сделал бы татуировку, это было бы Аарон. Хотя, линии Оскара на костяшках Хаэля – влажная мечта каллиграфа, в них не было достаточно…сердца.

Линии Аарона довольно хороши, и они переполнены эмоциями. Это то, что мне нравится больше всего.

– Ты так и не ответил мне, – сказал Хаэль низким голосом. Виктор повернул голову, чтобы посмотреть на своего лучшего друга, и между ними на мгновение повисло напряжение. – Какие у Бернадетт права, как у твоей будущей жены?

– Все, – сказал Вик, глубоко вдыхая. – Все. Я хочу, чтобы у нее было все, – он посмотрел в мою сторону, но я не могла отвернуться от Аарона, не когда он заставляет мен истекать кровью таким восхитительным способом. Мои кости болят, моя кожа болит, но инъекция чернил в мою плоть похоже на оргазм, который берет меня, помечает меня. Просто, полагаю, чернилами вместо спермы. – Аарон был прав. Сейчас прав. Я извиняюсь и за Кевлар тоже.

Повисла долгая пауза, так как каждый в этом гараже ждал, затаив дыхание, чтобы услышать то, что я должна сказать.

– Нужны большие яйца, чтобы признать свою неправоту, – сказала я, кивая, но все еще смотря на Аарона. Потерянная. В ловушке. Зачарована. – Вы все прощены, – видимо по ним прошлось чувство облегчения. Хаэль ушел продолжать работать над машиной, Каллум поднял ржавый бампер, чтобы перенести его, а Оскар уселся на пластиковый стул. – Но если вы снова так сделаете, второго шанса не будет.

– Понятно, – сказал Вик, но без давления. Сейчас речь не о нем. Она обо мне.

Аарон закончил мою татуировку и почистил меня, покрывая новые начерченные раны на моих костяшках специальной для этого пластиковой оберткой. Затем я взяла его руку, повела вокруг гаража, за здание. Оно оттенено, длинная трава колышется на ветру, когда я предлагаю ему прислониться к гофрированной металлической стене.

– Что? – спросил он, смотря на меня сверху вниз, моя рука на боку трясется и кровоточит. Обертка не позволит протечь, что, как ни грубо, татуировки обычно и делают. – Я не накосячил с этим, не так ли? Я всегда буду наказывать себя, если испортил твою идеальную кожу.

Мои губы слегка дрогнули, но я не знаю, как сказать то, что я хотела, не звуча при этом…влюбленной. Ты наконец-то сделал это. Ты постоял за меня против Виктора. Это не было чем-то большим, но оно и не должно было быть. Любовь не про огромные жесты, она о ежедневных маленьких вещах, которые делают друг друга счастливыми, о маленьких личных жертвах вместо действия на показ.

– Я просто хотела сказать… – начала я, делая шаг вперед и кладя свои руки на его нижнюю часть живота. Аарон не стал спорить со мной о том, что я не закончила предложение, не тогда, когда я опустилась на колени и вытащила его член из штанов.

Пальцы моей правой руки обвили основание, когда я провела своими голубоватыми губами по кончику, глубоко сося и не спеша.

Когда он снова обошел здание и вернулся в гараж, я вытирала уголки своего рта рукавом от куртки. Однако я ничего не могу поделать с синими пятнами.

– Иди домой к сестре, – сказал Вик, когда увидел меня, нахмуренный, словно у него было хоть какое-то право осуждать. Я не колебалась, направилась прямо к нему, приподнимаясь на мысочках, и оставила безобразный голубой поцелуй прямо на его щеке. Он выглядел ошарашенным из-за этого. Парень, который знает, который спаривается, как лев, но не может справиться с поцелуем в щеку?

У нас есть серьезные вопросы, над которыми нужно поработать.

– На ней, – согласилась я, счастливая сесть с ним в Бронко Аарона.

Может я отсосу ему на обратном пути, может нет.

В любом случае, во внедорожнике для этого много места

Глава 14

Когда Кали наконец появилась в школе в начале недели, ее лицо было изуродовано до неузнаваемости, а ее глаза пылали заметной ненавистью, от которая моя кожа чесалась. В какой-то момент мы столкнемся лбами, и это не закончится хорошо.

По крайней мере сейчас ей на самом деле есть, за что меня ненавидеть. Я только врезала ей по лицу. Но кроме этого, что я вообще ей когда-то сделала? У нас не было никаких отношений, из-за которых я могла спросить ее «за что». За что ты поступала со мной так? Почему украла мое эссе? Зачем позвала Хавок?

Мимо меня не проходило то, что Кали положила глаз на Аарона. Я всегда это знала, но это никогда меня не беспокоило, потому что я знала, что он целиком и полностью был моим. Думаю, все еще. То есть, он годами не трахался с другими девушками из-за меня. Мне нет дела до слов, – в конце концов люди врут – но действия – совсем другая история.

А Аарон… что ж, он сказал мне все, что хотел о своем целибате.

К пятнице я была уверена в двух вещах: Аарон все еще мой… а Кали все еще хочет его.

Я стою перед дверям в столовую, в ожидании мальчиков, мои костяшки пульсируют от свежих чернил. Я хорошо следила за своей новой татуировкой, промывая ее мылом «Dial»^[] и протирала ее кремом «Aquaphor», но черт, костяшки – сложное место для иголки.

– Как заживает? – спросил Аарон, останавливаясь рядом со мной. Я посмотрела в его сторону, и у меня перехватило дыхание. Как он может делать это со мной, заставляет мое дыхание замирать и оставляет меня переполненной желанием? Мы всегда были неразлучными влюбленными, слишком милыми, чтобы обрести счастливое «всегда и навечно», предназначенные для горького финала, от которого щиплет язык. И вот мы здесь, только что оттраханные, смотрящие друг на друга так, словно предпочли бы быть где-нибудь голыми наедине.

– Синяк, который ты оставил на моем бедре? – спросила я, кладя руку на свою тазовую кость, и ухмыляюсь. – Или татуировка?

– Что ж, раз ты об этом заговорила, – начал Аарон, его глаза искрились удивлением. За исключением среды я его немного избегала, и он знал это. В отличии от Вика, он давал мне пространство вздохнуть. Я не уверена, люблю ли это или ненавижу. Чаще всего, я просто хочу, чтобы он коснулся меня. – Не стесняйся обсудить ни то, ни другое, – он отхлебывает свою вишневую колу, а затем наклоняется своими губами к моим. – Но мне интереснее услышать о твоих боевых шрамах после секса, – он замолчал и облизал свои губы, пахнувшие розами и сандалом, его дыхание было сладким с привкусом вишневой колы.

– В таком случае, моя задница все еще болит, и у меня синяк в форме пальцев на бедрах, – прошептала я в ответ, гадая, стоит ли мне прикоснуться к нему, обвести своими руками его шею, поцеловать его.

Пока Аарон наклонялся ко мне, я заметила Кали на другом конце коридора, уставившуюся на нас двоих своим разбитым и опухшим лицом. Рядом с ней стояли ее дерьмовые друзья, Билли и Айви, но она не пошла в нашу сторону. Очевидно, что не было никаких признаков Дэнни, и напряжение в школе Прескотт возросло до опасного уровня, но, несмотря на то что они наседали на Хавок, мы не наступали на команду Картера.

Пока что.

То, как Кали смотрела на меня… я почувствовала что-то больше ее обычной ненависти: тоску, стремление, безмолвную мольбу. В конце концов она знает Аарона столько же, сколько и я. Я помню ее в средней школе, когда она накручивала свои волосы на пальцы и наблюдала за ним из-за лужайки перед школой.

– Он из тех парней, за которого я хочу выйти замуж, – сказала она мне голосом тринадцатилетки, словно знала все секреты мира.

Вик появился прежде, чем я решила, что сделать, и Аарон немного отступил. Но не из страха, а из уважения. Он ненавидит Виктора, но чертовски сильно уважает его. Помимо этого, он отчаянно хочет его одобрения.

– Нам надо разобраться с Кали, – сказала я, когда она резко развернулась в направлении главного входа в школу, а ее девочки следовали по пятам. Стейс Лэнгфорд осторожно наблюдала за ними из-за своего шкафчика, ее глаза были прищурены. В целом, это ее работа разбираться с девичьей драмой в школе Прескотт. Кали и Билли разрушают ее тщательно созданную империю, которая сияла даже с нависшей над ней тенью Хавок.

– Разберемся, – сказал Вик, резко кивая, его глаза следили за директором Ванном. Он держался от нас подальше. Вообще, он даже не смотрел в нашу строну с момента как вернулся. Мне интересно, сколько, по его мнению, продлится этот осторожный танец? Все знают, что как только заканчивается реквием, скорбящие покидают кладбище. – Вообще-то мы с Каллумом запланировали для их команды особый подарок. Мы сбросим его сегодня ночью, – он зажег сигарету, передавая ее мне после того, как затянулся. Наши глаза встретились, и что-то темное прошлось по мне. Я бы назвала это подающей звездой, но это было куда безнравственнее. И все же, оно прошлось по бесконечной темноте моей души прежде, чем исчезло в бесконечных глубинах вселенной.

Дальше к нам присоединился Хаэль, но он не улыбался.

– Сегодня я еду с Бриттани разговаривать с ее отцом, – сказал он, запуская пальцы в волосы. – О, и она хочет, чтобы мы позаботились о футболисте из школы Фуллера, с которым она трахалась, пока мы были в домике у озера.

Обе брови Вика взлетели наверх, когда он посмотрел на своего друга, пока я курила свою сигарету. Аарон наконец-то оторвал свой взгляд от меня, чтобы посмотреть на Хаэля.

– Тот, с кем она тебе изменила до начала школы? – уточнил Вик, и то, что такой красивый и статный человек, как он, говорит что-то настолько бессмысленное, искажает мое ощущение реальности. Он слишком мускулистый, слишком большой, слишком брутальный для ученика старшей школы. По крайней мере ему скоро исполниться восемнадцать.

– Нет, – огрызнулся Хаэль, зажигая свою сигарету. Мальчики отключили пожарную сигнализацию в коридоре в первый школьный день. Я знаю, потому что после того, как я позвала Хавок, то позже увидела, как они возятся с ней, и, как и все в школе Прескотт, я сделал вид, что не заметила.

– То был квотербек, которого Кэл ударил по лицу горячим кофе. Британи говорит, он, ээ… – и тут Хаэль замолчал, чтобы горько посмеяться и покачать головой, – даже не кончил, пока был внутри нее. И она использовала защиту. Другой единственный возможный отец ребенка защитник, какой-то кретин по имени Ричард Пратт.

– Ты узнал все это прошлой ночью? – спросил Вик, и Хаэль отвернулся. Очевидно, он держал при себе всю эту информацию последние десять дней. На его лице застыла уязвленная гордость, из-за которой мне стало любопытно, действительно ли он когда-то заботился о Бриттани. Если она на самом деле вынашивает его ребенка, продолжат ли они? Учитывая комплекс белого рыцаря, я могла такое представить.

Эта мысль раздражала меня, но я сдерживалась.

– Давайте отправим несколько парней разобраться с Ричем, – предложил Аарон, и Вик кивнул. Лидеры Хавок не будут задействованы в том, чтобы выбить дерьмо из парня, с которым спала Бриттани. Это для пеонов, как сказал бы Кэл. – Она сказала, почему думает, что он может быть отцом?

Хаэль нахмурился, когда Кэл пристроился рядом с нами, Оскар был поблизости позади него. Он смотрел прямо на меня, но не удостоило его ответом. Я хотела, чтобы он гадал, проболталась ли я Вику о его предложении. Уверена, это бы доказало его правоту, словно я на самом деле нечестный стукач, которым он хочет меня видеть.

– Бриттани выскользнула из хижины и трахнула этого парня по имени Рич в клубном домике у озера, – сказал Хаэль, его ноздри раздувались. – Она сказала, он тоже использовал презерватив, и это было всего лишь раз. Ребята, моя шея на разделочной доске, – Хаэль посмотрел в мою сторону, почти извиняющийся. – Я надеялся, что с тобой как часть Хавока, все будет по-другому. Прости, Берни.

Я открыла свой рот в ответе, когда услышала смех Митча с другого конца коридора.

Он стоял там со своими братом Логаном и братьями Дэнни, Тимми и Кайлером. Они все осторожно наблюдали за нами, но только Митч ухмылялся. Взгляд Тимми и Кайлера был убийственным. Видимо, они думают, что поджог машины Аарона сошел им с рук. Полагаю, они не знают Хавок так хорошо, как я. Слышали когда-нибудь басню о черепахе и зайце? Хавок – это черепаха. Супер-испорченная черепаха с панцирем боли и ярости.

– Почему она хочет, чтобы мы избили его? – спросил Аарон, и я снова посмотрела на Хаэля.

– Он не будет говорить с ней. Заблокировал ее в социальных сетях. Начал распространять слухи, что Бриттани переспала со всей футбольной командой. То есть, она пытается, но пока удалось только с двумя, – Хаэль снова нахмурился и запустил пальцы в рыжие волосы. Его лицо покрыто легкой щетиной, но мне это нравится. У меня руки чешутся прикоснуться к нему, просто посмотреть, как он чувствуется под моими пальцами.

– Какой мудак, – сказала я, и все пять парней посмотрели на меня. – Что? Бриттани, изменяющая тебе, – это пиздец, и честно, я молюсь темным богам, чтобы она не носила твоего ребенка. Но еще этот другой парень, Рич, он должен принять, что он может нести ответственность за это. Он заслуживает, чтобы ему надрали задницу.

– Наша маленькая феминистка в здании, – сказал Вик, ухмыляясь. Я одарила его взглядом и скрестила руки на груди со скрежетом кожаной крутки.

– Ты не феминист? Потому что если нет, у нас проблемы.

Виктор присвистнул в ответ на мой вопрос, а затем прекратил, когда увидел проходящего мимо детектива Константина, наблюдающего за нами. Он был в школе каждый чертов день на этой неделе. Я знаю, что парни сказали, что убивали раньше, но, если быть честной, мной начинает овладевать беспокойство из-за всей ситуации. Ощущение будто гильотина медленно скользит по нашим шеям. Учитывая мой список, команду Картера и копов? Как Хавок переживет это? Я начала задумываться, не вбила ли я последний гвоздь в их гроб.

– О, я определенно феминист, – сказал Вик, но он больше не смотрел на меня, его внимание было сконцентрировано на Митче. Если бы я была Митчем и увидела бы смотрящего на меня так Виктора Чаннинга, то убежала бы. Быстро. И не оглядывалась бы. – Третья волна феминизма: женщины просто лучше, – он ухмыляется и гладит меня по голове, что выглядит крайне покровительственно. Не могу понять, стоит ли злиться на него или нет. – Давайте убираться отсюда. У нас есть дерьмо, которым надо заняться.

– Разве не как и всегда? – пошутила я, когда опускаюсь на ступеньку между Кэлом и Аароном. – Особый подарок для Митча, да? – спросила я, адресуя вопрос Каллуму. Он ухмыльнулся меня, посасывая соломинку в его баночке пепси.

– Тебе он понравится, – сказал он мне своим рычащим голосом. От последовавшего смеха по меня побежали мурашки, и я заметила, как Билли и Кали повернули свои головы и уставились на нас. Если они не боятся Каллума, то им стоит. – Мы все согласны, что случай с видео неприемлем. Бернадетт, ты имеешь право знать нас такими, какие мы на самом деле.

Мои глаза медленно расширялись, но я не была недовольна высказыванием. Что ж, спасибо Господи, что кто-то в этой группе имеет мозг.

– Тебе могут не нравится скелеты в наших шкафах, но я на самом деле надеюсь, что ты останешься, – прошептал он, целуя меня в щеку.

Только через два часа мне стало понятно, что он говорил буквально.

* * *

– Ох, блять, – вскрикнула я, прикрывая рот руками.

Я стояла над ямой в лесу, шесть фунтов глубины и два фунта в ширину. В ней лежало тело, завернутое в пакет и заклеенное скотчем, что напоминало кокон.

Правда, запах не очень хорошо маскируется.

Каллум и Аарон в перчатках, дождевиках и сетке для волос, покрытые грязью, стояли на краю ямы, поднимая труп Дэни Энсбрука Хаэлю и Вику. Оскар стоял в стороне, тщательно наблюдая и делая заметки. Не знаю, что я должна была делать, поэтому просто стояла на месте и пыталась все переварить.

На самом деле скелеты в шкафу.

Сегодня мы украли еще две машины – Ниссан Армада 2013 года и какой-то внедорожник из 90-х – и накрыли салон Армады брезентом. Вик и Хаэль перенесли гниющее тело Дэнни на грязную площадку, где они припарковались, а потом бесцеремонно бросили его на землю, как гору мусора на пути к свалке. И все запах…он все доходил до меня. Моя голова закружилась, и я попыталась сопоставить все те годы фантазирования о Хавок с реальностью.

Они…ужасны. В многих смыслах. Очень, очень, очень, очень многих.

Я облизала свои губы, но до меня дошел запах, и меня чуть снова не стошнило.

– Напомните мне план, – выдавила я, пока наблюдала, как Хаэль и Каллум начинают заполнять яму грязью. Самое странное в этой площадке в лесу это то, как много здесь курганов грязи. По моей коже бегут мурашки. – Никто не найдет Дэнни здесь, – мы в двух часах езды от Спригфилда, и где-то в четырех от дома, где проходила вечеринка Хэллоуина. – Почему мы перетаскиваем его?

– Потому что Митч меня разозлил, – объяснил Вик, нажимая пальцев в перчатке на кнопку на автоматическом люке внедорожника. Он открывается сам по себе с веселым щебетом. – Мы оставляем послание. Это больше не игра в шахматы в старшей школы, это реальность. Либо он может отступить и встать в очередь, либо может играть по нашим правилам.

Хаэль начал разворачивать тело. Я сказала себе, что не буду смотреть, пока он отдирает полиэтилен и пленку от трупа, но не смогла себя остановить.

Дэнни умер, потому приставил пистолет к моей голове. Каллум убил его, чтобы спасти меня. Это не то, от чего я могу спрятать свою голову в песок.

Прошло всего лишь несколько недель со смерти Дэнни, но черт подери, если он не выглядел, как зомби. Его глаза запали, в них завелись жуки, он чертовски раздулся. Я вскрикнула и отвернулась, захлебываясь желчью. Не хочу оставлять никаких признаков того, что была здесь.

– Здесь по всюду тела, – вместо этого сказала я, оглядываясь вокруг и задаваясь вопросом, в какой пиздец я на самом деле себя втянула. Может быть, в конце концов, мне не стоило так сильно стремиться вступить в Хавок.

– Не так много, как кажется, – сказал Каллум, пожав плечами и останавливаясь, чтобы опереться руками на конец лопаты. Он мог прибить меня ею, засунуть меня в эту яму и похоронить заживо. Но по какой-то глупой причине, я уверена, что он не станет. – У нас здесь закопаны и другие вещи, не только тела.

– Например, деньги? – спросила я, и Вик улыбнулся, подойдя ближе и останавливаясь рядом со мной. Тем временем, Хаэль переносит тело на свежий брезент и обвязывает его веревкой, превращая в подобие мумии.