Текст книги "Разрушение в школе Прескотт (ЛП)"

Автор книги: С. М. Стунич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Глава 12

К следующему понедельнику вся школа знала об исчезновении Дэнни Энсбрука.

Коп позвал меня в кабинет мисс Китинг, и, чтобы еще больше усугубить ситуацию, опознал меня, как падчерицу Тинга.

– Ты – провинившийся отродье Найла, так ведь? – спросил детектив, что было не совсем профессионально.

Я сидела сгорбившись на стуле, мои ногти впивались в деревянные подлокотники, когда я посмотрела на копов с каждой унцией отвращения и ненависти, которые испытывала к своему отчиму. Двое учеников уже отказались приходить сюда, еще полдюжины прогуливали занятия, а Джим Даллон вылил свой напиток в лицо детективу. От вида мокрого пятна на белой рубашке мне захотелось улыбнуться. Но я не хотела, чтобы он не правильно понял.

– Мистер Константин, – начала мисс Китинг, пытаясь вести дела профессионально. Благослови ее сердце. Нет ничего профессионального в разношерстных неудачниках, которые посещают эту школу. Она лишь пытается снова и снова спасти наши гребанные души. Когда она поймет, что для нас нет спасения? – Пожалуйста, старайтесь задавать вопросы по делу расследования.

– Приношу извинения, мисс Китинг, – сказал детектив Константин, его каштановые волосы и карие глаза такие же интересные, как лужа грязи. Он думает, что привлекателен, но он наоборот до боли посредственный с приличной прической и милым галстуком. Я сразу же возненавидела его.

– Вам не разрешается допрашивать несовершеннолетних без присутствия родителя или опекуна, – я растягивала слова, благодарная за то, что на самом деле не знаю, где тело Дэнни или что парни сделали с ним. Меньше врать и скрывать. Не то, чтобы я в любом случае рассказала. Лучше спрыгнуть с моста. – Я не вижу родителя или опекуна в кабинете.

– Что ж, пока что, Бернадетт… – сказал Константин, подвигаясь ближе ко мне и пытаясь улыбнуться в той покровительственной манере, которую взрослые часто используют по отношению к подросткам, словно у нас нет функционирующего мозга или черепа. – Это не официальное расследование. Мы просто пытается понять, почему Дэнни не вернулся домой после вечеринке Хэллоуина на прошлой неделе.

Я зеваю и жалею, что у меня нет яиц, чтобы почесать их, просто чтобы добавить немного грубости к моему презрению. К черту, мне не нужны яйца. В любом случае я почесала свою промежность и улыбнулась, когда Константин странно на меня посмотрел.

– Извините, лобковые вши, – объяснила я, что было полным бредом и ложью, но признаю, забавно видеть, как лицо детектива скривилось в отвращении. – Должно быть от группового секса, которым я позволила парням последовательно со мной заняться.

– Прости, что? – спросил Константин, его невинное лицо сменилось выражением замешательства.

– Мисс Блэкберд, – предупредила мисс Китинг, но он не могла знать, вру я или нет. Теперь всем неловко.

– Под «парням», ты подразумеваешь Хавок? – спросил Константин, его интерес к беседе немного пробуждается.

Я уставила на щетину на его лице. Не было ни одного выбившегося волосика, словно он аккуратно побрил края и выщипал все пряди. Это тут же сказало мне о том, что он сильно заботится о своей внешности.

– Как детективу, разве вы не должны, типо, брить свое лицо? – пошутила я, но очевидно, ему приходилось иметь дело с рыбешкой крупнее меня.

Он лишь продолжал улыбаться, что без конца выводило меня из себя. Как он смел так сидеть на краю стола мисс Китинг, просто, молодой и ощипанный до блеска. Хороший парень. Что ж, сажать в тюрьму насильников и убийц, а затем отпустить их, чтобы они вновь совершили свои преступления, не делает его для меня хорошим парнем. Мой сводный брат Эрик Кушнер был обвинен – но не осужден – в изнасиловании три раза до того, как он попытался прийти за мной.

Ключевое слово здесь «попытался».

– Мисс Блэкберд, – продолжил Константин, не обращая внимания на мои тактики. – Здесь никто не в беде, ни одного преступления не было совершено.

Я улыбнулась на это, но детектив не обращает на меня внимания. Самый простой способ поймать меня – это быть милой. Никто в школе Прескотт никогда не был милым с копами.

– Но мы знаем, как проходят эти вечеринки Хеээлуина, как дети шутят друг над другом.

– Дети? – эхом отозвалась я, поднимая бровь, но детектив проигнорировал меня. Бьюсь об заклад, он тренировал эту речь перед зеркалом этим утром, прямо перед тем, как его жена с фартуком в стиле Бетти Крокер подала ему кофе.

– Мы просто хотим найти Дэнни и в сохранности вернуть его домой, вот и все, – Константин – какое там у него имя – улыбнулся еще шире. – Его родители на самом деле очень за него переживают, Бернадетт.

О, так мы теперь обращаемся по имени? Я сопротивляюсь желанию нахмуриться, сохраняя свою улыбку на месте.

– Подождите? Его родители? Вы имеете в виду Энсбруков? – я не нарочно засмеялась. – Этим двоим неудачникам плевать на их сына. Я удивлена, что он вообще позвонили и сообщили о пропаже. 99 % своего времени они закидываются наркатой, а оставшееся время лежат в коматозном состоянии. Он торчат не героине, Константин.

Он лишь уставился на меня, все еще улыбаясь, на его идеальном фасаде не появилось ни одной трещины. Я решила, что уже ненавижу его. Может, я не честна. Может, потому, что Тинг такой монстр, и в прошлом у меня был бедный опыт с полицейскими, я не даю детективу Константину справедливой оценки.

Кроме того, мне наплевать.

– Вообще-то это мисс Китинг сообщила о его исчезновении. Ну же, Бернадетт, где он? Заперт где-то в сарае, неподалеку от вечеринки?

– Я не знаю, где Дэнни Энсбрук, – пошутила я, закатив глаза. – Он – пустая трата жизни. Какого черта мне следить за таким человеком, как он?

– Может, потому, что твоя банда воюет с его? – спросил Константин, и мисс Китинг сделала шаг вперед, чтобы разъединить нас. Ей нечего тревожится. Меня не пугает этот трах в задницу.

– Ладно, достаточно, детектив. Вы задали свои вопросы, и Бернадетт ответила. Если вам нужно что-то еще, вам придется позвонить ее матери, – мисс Китинг скрестила руки на груди, отчетливо давая понять, что эта беседа окончена. И все это она сделала с надетым на ней розовым брючным костюмом. Видите, она мне нравится.

По крайней мере она разбирается с этой ситуацией, а не директор Ванн, мудак, который не имеет права быть здесь.

Константин повернулся к заместителю директора и кивнул один раз.

– Я понял, вы правы, – он снова повернулся ко мне, все еще улыбаясь. Все еще, блять, улыбаясь. – Спасибо за твое сотрудничество, Бернадетт. Будем на связи.

Я поднялась с кресла и направилась в коридор. Только тогда я позволяю своим рукам задрожать.

– Как все прошло?

Знакомый голос остановил меня на том месте, где я стояла, я обернулась и увидела Оскара, ожидающего в тени. Даже с моими инстинктами, которые как всегда были на стороже, я не увидела его, стоящего там. Свет падал на его очки, но это была единственная часть его, которую я могу увидеть со своего места.

Я пытаюсь не позволить этой маленькой холодной дрожи пройтись по спине, но это случилось.

– Ты – жуткий псих, ты знаешь это? – спросила я, мое сердце бешено заколотилось, когда он двинулся вперед от двух шкафчиков, одетый в обычный черный костюм и белую рубашку, образ завершал кроваво-красный галстук.

– Чего хотел коп? – в обычной манере спросил он, но что-то явно не обычное было в выражении его лица, когда он глядел на меня, словно все еще не доверял.

Не уверена, что что-то бесило меня больше.

– Он хотел знать, где мы похоронили тело Дэнни, – сказала я с улыбкой, и Оскар хмуро посмотрел на меня. Я сделала несколько шагов на встречу ему, потянувшись к галстуку, чтобы поправить его. Он в последний момент отбрасывает мою руку, улыбаясь мне, чтобы смягчить удар, чтобы сделать вид, словно ему на самом деле все равно касаюсь я его или нет. Ему не все равно. – Я сказала, что проверю вас, ребята, заберу орудие убийства из багажника Хаэля, а потом мы все снова соберемся в доме для вечеринок.

Оскар просто смотрит на меня, его глаза похожи на холодный туман под причудливо чистыми линзами очков. Его чернила сильно въелись, выползая из-под рубашки и захватывая шею. У него татуировки двух демонических рук с когтями, обвитых вокруг его горла, подходящее украшение, учитывая наши предыдущие взаимодействия. Я старалась не думать о нем, когда он был в ванне, без рубашки, зашивая мою рану, но у меня ничего не получается.

– Думаешь, это смешно? – спросил он меня, и я ухмыльнулась.

– Вообще-то да. Но знаешь, что смешнее? – я снова потянулась к его галстуку, и на этот раз он позволил мне коснуться его, позволил моим пальцам пробежаться по гладкому шелку. – Ты. Перестань искать причину не доверять меня, ты не найдешь.

– А что если я смог бы предложить тебе выход? – спросил Оскар, убирая мои пальцы с галстука.

Его пальцы покрыты татуировками, как если бы какой-то космический художник окунул их в банку с краской. Они длинные и грешные, руки дьявола. Я представляю, что Оскар мог бы пользоваться черной вуду-магией, если бы хотел, вызывать демонов и духов этими руками.

– Выход из чего? – спросила я, засовывая руки в карманы своих старых джинсов, притворяясь, словно они не покалывают, словно я не могу почувствовать каждое место, где он только что касался меня. «Платье принцессы для принцессы» – в моих ушла звучал детский голос Оскара, и я просто вижу его, его кожу, лишенную чернил, его крошечные руки, держащие ножницы с круглыми концами. – Лучше бы ты не имел в виду выход из Хавок.

Его улыбка превратилась в злодейскую ухмылку, превращая его в лицо во что-то бесчеловечно красивое, но в то же время пугающее.

– Что, если я скажу тебе, что мы выполним твой список, что мы позволим тебе остаться с нами до конца года, но ты сможешь уйти после выпуска? Как тебе такое? Ты даже сможешь забрать с собой свою часть наследства Вика.

Мои глаза сузились, и прямо сейчас я была чертовски злая. Я чувствовала, что могу ударить Оскара прямо здесь в коридоре, и меня бы не волновало, как бы это выглядело для остальных студентов. Может, если я достаточно сильно ударю его по яйцам, они застрянут в его горле и помешают нести чушь.

– Что там Вик сказал Дональду? – спросила я, задумываясь на минуту. Я щелкнула пальцами, словно память только вернулась. – Ах, точно, – я сделала шаг к Оскару, потянув за галстук. Он позволил мне сделать это, но он обвил своими длинным пальцами мою талию и сжал ее, встречая мой взгляд своим собственным. – Думаешь меня ебут деньги? Думаешь в этом моя мотивация?

– Возможно, нет, – промурлыкал Оскар, наклоняясь вниз, чтобы прижаться губами к моему уху. – Я думаю тебя мотивирует член.

Я посмеялась над ним. Что еще мне оставалось делать? Его ответ заслуживает немного большего.

– Думаешь, так сложно достать член? – насмехалась я, качая головой и дрожа, когда дыхание Оскара касалось моего уха. – Я всю свою жизнь боролась против члена. Ты знаешь, что все, что мне надо сделать, это буквально подойти к любому парню, к которому захочу, и спросить, не хочет ли он потрахаться, и он скажет «да». И это не потому, что я невероятно красива или что-то еще. Просто так устроен мир.

– Мм, – Оскар выпрямляется, слегка склонив голову на одну сторону прежде, чем средним пальцем поправить очки поверх носа. – Позволь поправить себя: я имел в виду очень конкретные члены, когда говорил это. Например, член Виктора Чаннинга.

– Что с моим членом? – спросил Вик, появляясь справа от меня, словно тень в ночи, я задрожала, а затем сделала умственное напоминание спросить всех их о том, как они это делают, как он ходят посреди дня, оставаясь незамеченными. Этот навык может оказаться чертовски полезным.

– Оскар и я всего лишь немного поболтали, – сказала я, сохраняя внимание на серых глазах. Теперь, когда рядом с нами стоит Вик, он немного напрягся, как будто нервничает, что я расскажу лидеру Хавок то, что он только что сказал. Хорошо, что Оскар не озвучил эту идею нашему боссу. После того, что Вик рассказал мне на прошлой неделе о том, что его любовь эгоистична, я не думаю, что он так просто меня отпустит. – Он думает, что зависима от твоего члена.

Вик хрипло рассмеялся, засовывая свои чернильные пальцы в карманы джинсов, пока он долго смотрел на своего друга некем изучающим образом.

– Тебе-то что, если и зависима? – спросил он, в его голосе появились нотки опасности.

– Ничего, – мягко ответил Оскар, снова поворачиваясь ко мне. Я могу настучать на его задницу прямо сейчас, рассказать Вику о том, что он допрашивал меня о разговоре с копом, словно я когда-либо могла рассказать что-то этой свинье. С большой вероятностью он не будет рад услышать это. Но я не стукачка. Вместо этого я лишь улыбнулась Оскару, давая ему понять, что наш маленький секрет может остаться между нами. – Просто наблюдение.

– Что ж, наблюдай за своей задницей и возвращайся в класс. С копами шныряющими по кампусу мы должны вести себя наилучшим образом, – Вик повернулся ко мне, его взгляд был похож на стекло, достаточно острый, чтобы порезаться. – Как все прошло? – спросил он меня, и я пожала плечами. – Полагаю, ты не строила из себя хорошую девочку, не так ли?

– Я не доверяю полиции, – сказала я, подумав о Тинге. Конечно, некоторые копы – хорошие парни. Как и некоторые преступники. Они крадут, чтобы накормить свои семьи, или выбивают дерьмо из парня, который приставал к их дочери. Они все равно отправляются в тюрьму. Как есть оксюморон «хорошие преступники», так есть и «плохие копы». Найл Пенс – сущее зло. Добавьте к этому бесконтрольную власть, значок и огнестрельное оружие, и это предвещает беду. – Он вел себя так, словно Энсбруки скорбели по давно потерянному сыну, – я драматично закатила глаза в стиле Реджины Джордж из «Дрянных девчонок». – Словно эти героиновые торчки знают, что у них есть сын и что он пропал.

Мы все замолчали, когда открылась дверь кабинета миссис Китинг и она посмотрела на нас троих с поднятыми бровями.

– Мистер Чаннинг, если позволите, – сказала он, протягивая руку в знаке, что он может пройти в кабинет. – Мистер Монток, мисс Блэкберд, я бы хотела, что вы сегодня посетили занятия. Вы оба – выпускники, это не то, что вы хотели бы запороть на финишной прямой, не так ли?

– Мы нет, – сказала я, прижимая пальцы к груди. – «Конечно, нет. Пошли, мистер Монток.

Я смеюсь над последней фразой, когда Вик хрустит шеей, а потом драматично вздыхает.

– Давайте уже покончим с этим, можно? – сказал он, исчезая в комнате, когда я повернулась к Оскару. Вполне уверенна, что он, вроде как, выпускник школы или что-то в этом роде. То есть, не то, чтобы это огромное достижение в школе Прескотт. Здесь есть студенты, которые не могут написать собственное имя.

– После всего, что мы сделали тебе, – сказал Оскар с маленьким выдохом разочарования, прижимая свой iPad ближе к своему боку. – Ты оказалась в постели с Виком, затем Хаэлеме, и из всех людей, с Аароном?

– Вот, что тебя беспокоит? – пошутила я, полностью намереваясь не спеша вернуться на биологию. Я не собираюсь становится ученой, так что это в любом случае огромная трата времени. – Что у меня недостаточно самоуважения и достоинства, чтобы вам понравиться? Как однажды сказала Кенделл Дженнер, ты ведешь себя так, будто я не могу полностью контролировать, куда бросить эту вагину.

Оскар фыркнул.

– Единственное, что меня беспокоит, это то, что Вик спускает тебе все маленькое дерьмо, что ты делаешь, – сказал он, хмурясь на меня. – Ты – слабое звено в нашей цепи. И вопреки твоим чувствам ко мне, это моя работа поддерживать гладкую работу Хавок. Я ненавижу лежащих полицейских, Бернадетт, а это то, кто ты такая. Ты замедляешь весь процесс.

– Может, ты просто ревнуешь? – выплюнула я, делая шаг назад от него и его сияющих лоферов. Он выглядит здесь…так не к месту. Даже со всеми этими татуировками. Просто в Оскаре есть что-то от следующего уровня. Как бы я хотела узнать побольше о его домашней жизни, что я могла получить некое понимание, на что он реагирует. – Может, ты так сильно заботишься о члене Вика, потому что ты бы хотел, чтобы он засунул его прямо в твою тугую, маленькую задницу?

Оскар лишь улыбнулся в ответ в успокаивающей манере. Я сделала вид, что это не выбесило меня, все это спокойствие, но это не так. Оно привело меня в ярость.

– Может быть, – сказал он, направляясь туда, откуда пришел – что, скорее всего, не занятие. Вместо этого он толкает двойные двери, которые ведут на задний двор. – Увидимся после школы в среду, – крикнул он, когда прошел через двери.

– Что произойдет в среду? – крикнула я, но он либо не слышал меня, либо решил проигнорировать меня, оставляя меня одну в красивом городском упадке, которым является школа Прескотт.

Глава 13

– Как прошли твои свидания с Бриттани? – спросила я Хаэля, посмотрев на него, когда он сильно сжимал руль Камары. Я почти не видела его с пятницы, и меня безумно раздражало то, что он с Бриттани, когда он на полном основании должен быть с… Хавок. Я имею в виду, он первая гребенная буква в акрониме, так?

– А ты как думаешь? Сущий ад, – огрызнулся он, проводя рукой вниз по лицу, когда я вскинула бровь. – Прости, Блэкберд. Я не хотел грубить, но просто я… я не представлял, что мой выпускной год пройдет в визитах ко врачу, детских кроватках и автокреслах. Она хочет, чтобы мы в пятницу поговорили с ее отцом, так что есть все шансы, что я посещу собственные похороны раньше рождения моего ребенка.

– Если это твой ребенок, – добавила я, но скорее всего ради себя, потому что Хаэль не выглядел особенно оптимистичным.

Он нахмурился, и мне стало интересно, что Бриттани рассказала ему о другом возможном отце. Он ничего не говорил, но я думаю, что он просто собирается с духом.

– Слыша твои жалобы, – сказал Каллум с ухмылкой, наклонившись к передним сиденьям с не надетым капюшоном, его золотистые волосы сияли на солнце. Словно ядовитый паук с ярко окрашенным экзоскелетом, предупреждающим потенциальных хищников. – Если бы ты не хотел, чтобы выпускной год включал в себя ребенка и все отсюда вытекающие, ты мог бы воздержаться от секса.

Хаэль стиснул зубы, пока мы ждали Оскара и Аарона. С выходом минивэна из строя у нас немного не хватает места в машине.

– Сейчас это легко сказать, – прорычал Хаэль, заводя мотор, а затем драматично вздохнул. Он бросил взгляд в мою сторону, почти извиняющийся. – К тому же я использовал презерватив каждый гребанный раз. Это не могло случится, нет причин.

Я держала руки, скрещенными на груди, мое внимание было сфокусировано на его прекрасном лице. Не уверена, что когда-нибудь существовал более миловидный и в то же время симпатичный. Я годами желала его, и теперь, когда он в моих руках, внезапно стал еще дальше. Даже если это его ребенок, это не значит, что вы не можете…

Фу.

Я настолько же зависима от этих мудаков, как Памела от того, что быть сукой. Я не в силах остановиться, сопротивляться, отстраниться.

– Чем займемся сегодня? – спросила я, заметив Аарона и Оскара через дорогу.

Выражение лица Хаэля немного смягчилось, и он поставил руки на руль, сверкнув татуировкой «ХАВОК» на костяшках.

– Сегодня – хороший день, – сказал Хаэль, коротко кивнув. – Я не должен был беспокоится о Бриттани и всем этом дерьме. Сегодняшний день не обо мне.

– Тогда о ком? – спросила я, когда Хаэль открыл свою дверь и вышел, чтобы другие смогли сесть. Он на мгновение останавливается, чтобы посмотреть на меня, поднимая свою рыже-коричневую бровь.

– О тебе, детка. О тебе.

Хаэль отходит, оставляя Аарона и Оскара втиснуться в сидение с Каллумом. Они все чертовски огромные, поэтому эффект напоминает машину клоунов.

– Вы, ребята, смотритесь нелепо, – сказала я, пытаясь сдержать ухмылку.

На мгновение я задумалась, почему я с не с Виком, сижу сзади на его Харлейе. Тогда было бы еще одно свободное место и гораздо удобнее. К сожалению, его нигде не было видно, поэтому придется вот так.

Моя догадка: он все еще в ярости из-за того, что я трахала Аарона.

Говоря об этом…

Я не смотрела через свое плечо на бывшего. Черт, я даже не знаю, должна ли на самом деле называть его «бывшим». Этот секс был…взрывным. Я ожидала хороший, ностальгический, комфортный. Аарон Фадлер может дать Вику и Хаэлю фору.

– Не начинай это плаксивое дерьмо, – сказал Оскар, и я обернулась, чтобы бросить на него взгляд, когда Хаэль завел двигатель Камаро, словно он ее трахает.

– Черт подери, это прекрасно, – пробормотал он, сжимая свою промежность, и подмигивает мне, когда я смотрю в его сторону. Но затем мы тронулись, и я снова начала упрекать Оскара за то, что ведет себя как мудак.

Оскар не смотрел на меня, его внимание было зациклено на Аароне, пока тот откинулся на сидение и закрыл глаза.

Ах.

Я почти забыла, что у него клаустрофобия. Видимо, шутка Оскара была направлена на то, чтобы пристыдить его. От этого я не становлюсь менее злой, скорее наоборот.

– Оскар, ты мастурбируешь каждое утро, засовывая себе в задницу фаллоиметатор с бритвой? Потому что ты, блять, ведешь себя именно так, – я потянулась назад, чтобы коснуться руки Аарона, и он улыбается и приоткрывает веки, чтобы посмотреть на меня.

– Я даже использую кровь как смазку, – мягко ответил Оскар, смотря вниз на электронную таблицу на своем iPad. Вообще-то я впечатлена быстрым ответом, но все еще обидно из-за Аарона.

– Сколько нам еще ехать? – спросила я, потому что не имела ни малейшего представления, куда мы едем. На самом деле, с точки зрения многих девушек, ты должна быть полной идиоткой, чтобы сесть в машину и поехать в неизвестном направлении с четырьмя парнями. Тем не менее, это другое. Как я и говорила, ничего из этого не является нормальным.

– От силы пятнадцать минут, – ответил Кэл, подгибая колени к груди и кладя на них свой подбородок. Он смотрел на меня глазам цвета голубого неба. – Мы везем тебя в гараж.

– Гараж? – начала я до того, как кусочки этого пазла соединились. – Типо… для машин?

– Как будто есть для чего-то еще, – пробормотал Оскар, и я впилась ногтями в спинку своего сиденья, чтобы сдержаться и не ударить его. Вместо этого я сконцентрировалась на электронной таблице, с которой он игрался, и увидела, что это список людей.

Мой список людей.

От начала и до конца.

Мои глаза расширились, когда Оскар бросает на меня взгляд своих серых глаз. Его не волнует, что я смотрю. Вообще-то, я вполне уверена, он хотел, чтобы я увидела это.

В первом столбце этой таблицы по вертикали содержались имена, типа «Найл Пенс», за ней шел ряд чисел. На верху каждого столбца были акронимы, которые я не поняла.

– Любопытная, как кошечка, – пошутил Оскар, когда Хаэль подбрасывает нас на поворотах дороги, словно хочет что-то доказать. Он опускает окно, чтобы позволить воздуху взъерошить его рыжие волосы, и лишь посмеялся. Ладно, нет, я была неправа. Он ничего не доказывал, он просто был влюблен в дорогу. – Хочешь знать, о чем этот столбец?

И хоть я знала, что Оскар заманивает меня, я клюнула. Черт подери, почему бы и нет?

– О чем? – спросила я, когда он наклонился вперед, ближе к моему лицу, его очки сияли от блуждающего лучика солнца.

– Это мои подсчеты риска. На сколько вероятно, что нас поймают, если мы убьем предполагаемого человека, – мои глаза расширились, опускаясь на таблицу, чтобы прочитать цифры.

Я едва смогла что-то увидеть до того, как Оскар заблокировал экран и убрал планшет. Он сплел свои пальцы вместе вокруг своей ноги и уставился на меня с вызовом, чтобы я умоляла.

Лучше умру.

Но хотя бы я увидела одну интересную вещь: столбик риска для Эрика Кушнера…составлял лишь три процента.

О-ох.

Я бы очень не хотела оказаться на его месте.

* * *

Когда мы приехали в гараж, Виктор уже нас ждал, сидя на капоте какого-то ржавого драндулета без колес. Он выглядел так, словно его не использовали около десятилетий.

– Что это, черт подери, такое? – спросила я, когда вылезла из машины, остановившись в конце пропитанной жиром подъездной дорожки и осматриваясь вокруг. На одной стороне был ряд красивых винтажных машин, краска на них блестела и была свежей, салон элегантный и отремонтированный.

– Наш гараж, – сказал Вик, пожимая большими плечами.

Он спрыгивает с капота машины и помещает сигарету между своими губами, разговаривая с ней во рту, затягиваясь и прикуривая.

– Под «нашим» ты имеешь в виду…

– Гараж Хавок, – сказал Оскар, останавливаясь рядом со мной, его рот был сжат в тоненькую линию. – Мы коллекционируем развалюхи и переделываем их ради выгоды и прибыли.

– Ты имеешь в виду, я собираю развалюхи и переделываю их ради выгоды, – сказал Хаэль, направляясь, чтобы встать рядом с ржавым куском дерьма, подпертого шлакоблоками. Он постукивает по боку машины и оскаливается в своей дерьмовой ухмылке. – И вот эта вот, Блэкберд, она для тебя, детка.

Я вскинула брови и затем перевела взгляд на розовую малышку-кабриолет слева от меня, которая подходила к моей кожаной куртке.

– Это… – начала я, указывая на ржавую кучку мусора. – Это моя машина? Почему я не могу получить одну из тех? – я указала пальцем от драндулета в сторону классических красавец слева от меня. – Я дам вам подсказку: от одной из них я становлюсь мокрой, а другая превращает эту вагину в Сахару.

Хаэль разродился смехом, а Вик ухмыльнулся, когда Каллум запрыгнул на капот розового кабриолета.

– Эти машины уже выставлены на продажу, – сказал Оскар, снова переводя взгляд на свой чертов iPad.

Иногда я хочу вырвать планшет из его рук и ударить его им же по лицу. В данный момент я уверена, что он женат на этой чертовой штуке.

– К тому же, – сказал Вик, подбородком указывая в сторону Хаэля. – Он выбрал ее для тебя, вся особенная и прочее дерьмо. Хочешь рассказать ей об этом, Хаэль?

Я скрестила руки на груди, когда Хаэль обошел развалюху, свистя, словно он оценивает какую-то конкретную красивую женщину.

– Что ж, моя дорогая мисс Блэкберд, – сказал он, хватаясь за багажник и притворяясь, будто вытрахает все дерьмо из багажника машины. Это меня не повеселило. Я подняла бровь, ожидая объяснений.

– Я уверена, ты думаешь, что твоя сперма, разбрызганная по багажнику машины, делает ее более ценной, но я не покупаю. Объясни или я начну думать, что не нравлюсь тебе.

– Это, – начал Хаэль, резко улыбнувшись. – Это Кадиллак Эльдорадо 1957 года.

Он замолчал ради эффекта драмы, но так как я ни черта не смыслю в машинах, я лишь стояла на месте, ожидая дальнейшего объяснения. Хаэль вздохнул и повернул обратно, чтобы встать рядом с Виком.

– Знаешь, сколько стоит одна из них в полностью восстановленном виде? – спросил он меня, скрещивая свои руки на широкой груди.

Должна сказать, он сделал милый комплимент Виктору, словно они оба – половинки одной сделки. Словно, возможно, если бы я действительно была везучая, то могла бы иметь их обоих.

– Понятия не имею. Просвети меня, – сухо сказала я, и Аарон улыбнулся, рукой потирая подбородок. Ему нравиться видеть дерзкую меня, даже если он не признает это.

– Ну же, девочка, – говорит Хаэль, вскидывая руки в насмешливом разочаровании. – Ты впечатлила меня тогда в первый день, когда ты подошла к нам в своих кожаных штанах, такая сексуальная и дерзкая, с этим твои миленьким ротиком, рассуждающая о решетке радиатора моей малышки, – он указал в направлении Камаро, а затем встал напротив меня и засунул большие пальцы в петли ремня на моих кожаных штанах.

– Еще раз скажешь «миленький ротик», и увидишь, что случится, – пошутила я, улыбаясь ему. Я притворилась, будто не наслаждаюсь его горячим, татуированным телом, прижимающегося ко мне, но знаете, я не абсолютная тупица.

– Поправка: миленький ротик с языком, как айсберг, и зубками, которые так же легко могут откусить член, как и сосать его. Лучше? – я вскинула бровь, и он кивнул, продолжая. – Что ж, раздражительная мисс Блэкберд, слушай: когда его полностью восстановить, Кадиллак Эльдорадо 1957 года стоит 150 тысяч долларов.

– Когда он полностью восстановлен, – поправила я, осматривая кучу мусора на подъездной дорожке. Мы находимся в убогой части города, недалеко от трейлера Билли. Не хотела бы я быть пойманной тут в одиночку после темноты. То есть не без оружия. Или ножа. С ножом я, пожалуй, справлюсь. – По мне, ее нельзя спасти.

– Да, что ж, – сказал Хаэль, как самодовольный ублюдок, коим он и является. Он провел языком по нижней губе и идет назад, пока не дошел до боковой панели гаража. Хаэль открыл ее, пнув ногой, даже не удосужившись повернуться, затем делает шаг назад, протягивая руку, чтобы поманить меня вперед. – Ты никогда не пользовалась услугами Хаэля Харбина по первому зову, а теперь будешь? – я прошла через двойной проем и посмотрела в сторону, обнаружив несколько полуржавых корыт внутри. – Между прочим, у меня все, что нужно, чтобы осуществить это дерьмо. Я даже позволю тебе выбрать цвет краски.

Я смотрю на него, и скептицизм накатывает на меня с новой силой. Я не понимаю, с чего бы парням давать мне машину, когда ее нет ни у Каллума, ни у Оскара. И сейчас у Аарона тоже нет, когда ему она нужна больше всех.

– Почему у Кэла и Оскара нет своих машин? – спросила я с правдивым интересом. Но даже, несмотря на то что я не хотела, мой голос был пропитан неверием и подозрением. Ничего хорошее не достается просто так. Блять, ничего. Я не питаю иллюзий, что я богиня для этих парней, этих мужчин. Виктор, может быть, влюблен в меня, Аарон, возможно, все еще любит меня, но я видела, на что они способны, с какой легкостью могут выбросить меня. Это, и я все еще зла из-за видео. Доверие было подорвано, и это не то, что быстро пройдет.

– Я разбил свою последнюю машину, – сказал Каллум, пожав плечами, он достает пакет с арахисами из кармана и высыпает их на ладонь. – У меня отобрали права. Мы творим достаточно незаконного дерьма, не привлекая внимание копов к моим пустякам.

– Я не заинтересован во владении машиной, – абсолютно невозмутимо объяснил Оскар. – Если я хочу трать свое время, играя в шофера, я должен был родиться Хаэлем Харбиным, – он засунул iPad под подмышку и посмотрел на меня. – Поверь мне: будь моя воля, я бы не давал тебе такую красивую машину. У Хаэля и без того достаточно дел, без проведения времени под капотом каждый день.

– Кто тогда ремонтировал эти? – спросила я, указывая на другие машины.

– Я консультирую. У нас есть люди для тяжелой работы, – сказал Хаэль, идя обратно к стенду с машиной, которая должна была быть моей. Он снова постучал по боку машины, лаская ее татуированными руками, словно обожающий любовник. – Но не с этой. Я собираюсь перебросить и отбуксировать все, что мне нужно, ко мне домой, чтобы я мог работать над ней на постоянной основе.

– Но почему? – повторила я с искренним любопытством.