Текст книги "Отец моего жениха (ЛП)"

Автор книги: С. Лоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

– Ты в порядке, милая? – спрашивает он с беспокойством.

Я киваю, снова сильно краснея.

– Наверное это потому, что ты большой, а я к этому не привыкла, – застенчиво отвечаю я. Что-то вспыхивает в его голубых глазах, но он ничего не говорит. Вместо этого он просто притягивает мою пышную фигуру ближе к себе, когда мы вместе спускаемся вниз.

На кухне Мэтт выдвигает стул и жестом приглашает меня сесть. Он направляется к шкафу и берёт ингредиенты для приготовления пасты.

– Я могу помочь, – предлагаю я.

– Нет, ты можешь сидеть там и выглядеть сексуально. – Он протягивает мне бокал вина, и я усаживаюсь поудобнее чтобы смотреть, как он готовит.

Нет ничего более привлекательного, чем мужчина, который знает толк в приготовлении пищи. Мэтт режет помидоры, варит лапшу и вообще готовит ужин, как ни в чём не бывало. Я смотрю на него изумлёнными глазами, заинтригованная тем, что богатый архитектор умеет готовить.

Через несколько минут Мэтт приготовил прекрасный ужин при свечах, чтобы мы могли видеть в угасающем вечернем свете.

Мы ковыряемся в еде, время от времени молчим, но это молчание лёгкое и приятное. В промежутках между поеданием увесистых кусочков вкусных спагетти мы болтаем о наших жизнях.

– Шутки в сторону? Ты никогда не был в том тематическом парке? Это всего в нескольких часах пути. Там самые быстрые американские горки в мире!

Мэтт качает головой и смеётся, его рот набит макаронами.

– Я люблю американские горки, так что, думаю, тебе просто нужно взять меня с собой.

– По рукам. Но только если ты согласишься научить меня пользоваться луком и стрелами.

– Не знаю, Кора. Ты какая-то неуклюжая. – Он подмигивает мне, наслаждаясь моим возмущением.

– Я не неуклюжая! – фыркаю я, но потом добродушно смеюсь.

– Да, ты такая, – говорит он.

– Да, это так, – одновременно подтверждаю я, и мы снова смеёмся.

Весь вечер наполнен лёгкими разговорами и рассказами друг о друге. Мы говорим весь вечер напролёт, пока оба не начинаем от усталости зевать. Мы с Мэттом поднимаемся наверх и вместе заползаем в мою постель, как будто быть вместе – это так естественно. Мы снимаем наши тёплые халаты и прижимаемся друг к другу, моё пышное тело идеально подходит его твёрдому мускулистому. Вскоре одно приводит к другому, и его горячие поцелуи снова скользят по моему телу. На этот раз Мэтт возносит меня на небеса и обратно, словно маэстро, играющий на скрипке. Я вздыхаю и пою, следуя за этим мужчиной, куда бы он меня ни вёл.

На следующее утро солнце наконец-то выглядывает из-за туч. Я подталкиваю Мэтта, взволнованная перспективой не дождливого дня.

– Мэтт, эй, проснись!

– Что, что случилось, дорогая? – сонно спрашивает он.

– Ничего, но смотри – солнышко, – говорю я ему легкомысленно, поднимая брови для эффекта.

Мэтт смотрит в окно и стонет.

– Ты разбудила меня, чтобы погреться на солнышке? – сердито спрашивает он меня. На мой восторженный кивок Мэтт садится в постели. – Вот и всё, теперь ты в беде.

Я радостно визжу, когда Мэтт хватает меня и начинает игриво шлёпать меня по голому заду.

– Ты прекрасна, но я старик, которому нужен мой прекрасный сон, – дразнит он меня между своей добродушной атакой.

– Сжалься, пощади! – кричу я, безудержно смеясь.

– Хорошая попытка. – С этими словами, Мэтт сильно притягивает меня к себе. – Ты мне нужна, – рычит он мне в ухо. И к моему полному удовольствию он начинает меня везде целовать. Как раз в тот момент, когда я не думаю, что могу больше терпеть, он проскальзывает в меня своим твёрдым членом, и я вздрагиваю от восторга. Я чувствую себя наполненной и цельной, как будто этот мужчина был частью меня всегда. Это совершенно иной вид занятий любовью по сравнению с прошлой ночью, потому что на этот раз это томно и по-утреннему спокойно.

Через несколько минут и два интенсивных оргазма мы лежим, растянувшись на скомканных простынях, солнце поднялось чуть выше в небе.

– Что ж, я снова спать. – Мэтт подмигивает мне, и я бросаю в него подушкой.

– Как ты относишься к тому, чтобы ненадолго выйти на улицу? Посмотреть, как выглядит мир за пределами комнаты? – я застенчиво улыбаюсь, надеясь, что он согласится.

Он вздыхает, а затем смотрит на меня.

– Это неплохая идея. Кроме того, мы можем увидеть, какой ущерб мог быть нанесён штормом.

Я киваю, выползая из постели. «Надеюсь, это не значит, что он уедет», – размышляю я, доставая одежду.

Мэтт лениво наблюдает за мной с кровати.

– Чёрт, передо мной самая красивая женщина. Наклонись, милая, и покажи мне, что у тебя есть.

– Остановись, – отвечаю я, краснея.

– Нет, я серьёзно. Ты чертовски великолепна, Кора. – Он вскакивает с кровати и забирает мою одежду из рук. – Может, тебе стоит вернуться в постель, – он самодовольно приподнимает бровь.

Я хихикаю, любя его выносливость.

– Я бы хотела, но я так голодна! А кофе – ароматный, утренний кофе? – я хватаю свою одежду и начинаю пятиться от Мэтта.

– Ладно, перемирие. – Он соглашается, подбирая с пола свои штаны. – Пока ты готовишь кофе.

– По рукам.

После завтрака из крепкого кофе и яичницы-болтуньи мы с Мэттом отправляемся осматривать ущерб, нанесённый ураганом, и совершаем короткую прогулку.

Утренний воздух, несмотря на яркий солнечный свет, свежий и прохладный, как будто весна ещё не пришла в эту часть Аппалачи. Я плотнее закутываюсь в куртку, довольна тем, что решила надеть её и толстую фланелевую рубашку.

– С машинами всё хорошо, – говорит Мэтт, обходя каждую из них, осматривая их на наличие повреждений. – Я имею в виду, знаю, что мы могли бы сказать это по виду из окна, но однозначно лучше рассмотреть вблизи.

– Согласна, – говорю я ему, осматривая свой старый хэтчбек. – Как ты думаешь, нам стоит немного пройтись по дороге и посмотреть, как она выглядит? – я стараюсь, чтобы разочарование не просочилось в мой голос. Втайне я надеюсь, что дорога завалена тоннами мусора, и Мэтт не сможет уехать.

– Отличная идея. – Он смотрит на мои кроссовки. – Будет грязно, – предупреждает он меня, подняв брови.

– Мои кроссовки справятся с небольшим количеством грязи, – возражаю я, дерзко шагая прочь от Мэтта в направлении главной дороги.

Следующие несколько минут мы осторожно петляем по второстепенной дороге в направлении главной дороги. Повсюду вокруг нас дико щебечут птицы, а легкий ветерок качает деревья. За исключением десятков упавших ветвей и сильной грязи, трудно сказать, что были сильные шторма.

Затем натыкаемся на упавшее дерево, перекрывшее всю ширину главной дороги, ведущей вниз по горе. Мы с Мэттом останавливаемся, наблюдая за ситуацией.

– Ну, чёрт, – наконец говорит он.

– Ага.

– Ты не кажешься обеспокоенной. – Мэтт вопросительно смотрит на меня.

Я пожимаю плечами, пытаясь изобразить хладнокровие.

– Наверное, я просто хочу, чтобы ты на какое-то время задержался.

Мэтт снисходительно смеётся, счастливый звук разносится по тихому лесу.

– Ты имеешь в виду, что думала, что я оставлю тебя сжечь остальную часть хижины? Ни в коем случае, леди, я продержусь ещё несколько дней. Кроме того, – он указывает на упавшее дерево, – у нас в любом случае не остаётся никакого выбора.

Я широко улыбаюсь, радуясь, что Мэтт останется.

– Ну, если тебя это утешит, я знаю, что раз в несколько дней по этой дороге приезжает местная штурмовая бригада, так что они быстро уберут это дерево.

– Будем надеяться, что они не будут работать слишком быстро. – Мэтт берёт меня за руку и тянет к лесной тропе. – Ты знаешь, как здесь пройти?

Я солнечно улыбаюсь ему.

– Определённо. Я выросла, приезжая сюда каждое лето, помнишь? – с этими словами, всё ещё держа Мэтта за руку, я веду нас по разным лесным тропам. Во время прогулки мы разговариваем, и я ловлю себя на том, что рассказываю этому человеку о себе некоторые факты, о которых никогда никому не рассказывала.

– Что вдохновило тебя так назвать книжный магазин? – спрашивает меня Мэтт, когда мы останавливаемся перед потрясающим видом. – «Сердца и Герои» – очень романтичное название.

Я ухмыляюсь.

– Знаю. Но я люблю романтику. И я люблю читать, и я даже пробовала себя в писательстве. – Я пожимаю плечами. – Это была сумасшедшая идея, и иногда кажется, что вести бизнес невозможно, но я не жалею об открытии магазина. Это держит меня в тонусе.

Мэтт внимательно смотрит на меня, и мне кажется, что я читаю восхищение в его глазах. Я краснею и отвожу взгляд.

– Как ты думаешь, ты когда-нибудь напишешь свою собственную книгу? – легкомысленно спрашивает он. Моё сердце бешено колотится, и я тщательно думаю, прежде чем ответить.

– Я так давно этого хотела, но мне всегда казалось, что у меня нет времени, – медленно отвечаю я. – Я всегда лишь заканчивала одну главу, а затем сдавалась после того, как возвращалась к жизни.

Он сжимает мою руку.

– И жизнь продолжается, – небрежно замечает он. – Но я думаю, что у тебя хватит духу придумать несколько героев и героинь для своей собственной книги, если ты этого захочешь.

Моё сердце словно подпрыгивает, и радость наполняет меня.

– Ты действительно так думаешь? – застенчиво спрашиваю я.

Мэтт оборачивается, чтобы посмотреть на меня, и огонь, горящий в его голубых глазах, заставляет моё сердце резко сжаться.

– Да, – отвечает он. – Милая, я верю в тебя. Всё, что я до сих пор видел в тебе, Кора, говорит мне, что в тебе есть это. Не одна книга, а, может быть, даже два или три любовных романа.

Я ослепительно улыбаюсь, у меня ком подкатывает к горлу. Не знаю, чем я заслужила этого мужчину, но мне невероятно повезло быть с ним.

Продолжаем прогулку ещё час или около того. Поход относительно лёгкий, и мы не торопимся, прогуливаясь между густыми деревьями, по каменистым тропам, наш разговор то беззаботный, то серьёзный. Не успела я опомниться, как целый день прошёл в его компании.

– Нам лучше уже возвращаться обратно, – наконец говорит Мэтт, его взгляд устремлён вверх к небу. – Мы не знаем, как долго продержится такая хорошая погода.

Над головой сгущаются серые тучи, зловещее обещание новых бурь. Мы с Мэттом снова берёмся за руки и направляемся к хижине. Мы приходим домой, я измученная и в то же время необычайно счастливая.

Следующие несколько дней следуют той же схеме – утренний секс, завтрак, прогулка, если погода хорошая, быстрая проверка передвинули ли поваленное дерево, и много разговоров. Мы говорим о наших увлечениях, и я начинаю уважать Мэтта.

– Значит, ты всегда хотел быть архитектором? – спрашиваю я.

– С самого детства. Бесконечно доставал моих родителей. Они думали, что я должен стать врачом, но я лучше разбираюсь в зданиях, чем в людях.

– Я в это не верю, – поддразниваю я. – Ты хорошо ладишь с людьми.

Он притянул меня к себе и обвил руками.

– Мне хорошо с тобой, – рычит он мне в ухо. – А теперь давай, Мисси, – хрипит он. – Плохим девчонкам пора спать.

Я испускаю визг восторга, когда он гонится за мной в спальню, наши выходки заканчиваются слишком приятно. Но было не только так. Мы также говорили о плохом и о том, что не даёт нам спать по ночам.

– Никто не будет злиться из-за того, что вы с Марки разорвали помолвку, – уверяет меня Мэтт. Я кусаю губу.

– Да, но у них будет миллион вопросов, и я не знаю, как на них отвечать. Кроме того, я не вправе никому рассказывать о Марки – он должен делать это сам, если захочет.

Мэтт успокаивающе кладёт свою руку на мою.

– Тогда и не надо. Никого не касается причина, по которой вы расстались.

Я немного успокоилась от его успокаивающих заверений. Ведь знала, что под руководством Мэтта мы придумаем, как справиться с разорванной помолвкой и сплетнями, которые обязательно за этим последуют. Но наши отношения заключались не только в серьёзном. Мы даже говорили о тривиальных вещах, которые часто заставляли нас спорить, смеяться или и то, и другое вместе.

– Грибы – это хуже всего, – настаивал Мэтт, показывая мне язык с притворным отвращением, когда видел, что я добавляю их в салат на ужин.

– Ни за что, я люблю грибы! – я возражаю и удерживаю его взгляд, пока беру ещё одну горсть и бросаю их в смесь.

– Они портят всё, к чему прикасаются, – настаивает Мэтт. – Однажды в музее у меня была пицца, в которой должно было быть всего несколько штук, и я подумал, эй, ничего страшного. – Мэтт закрывает лицо руками и стонет. – Вся пицца, и я не шучу, была покрыта сотнями противных маленьких грибов. И пахли они так же ужасно, какими были и на вкус. С тех пор не их ел.

Я только рассмеялась и быстро чмокнула его в щеку.

– Тогда ты вытащишь их, как только салат будет готов, и я съем их, – поддразниваю я. – Всё получится, обещаю.

На девятый день пребывания в нашей маленькой хижине мы, как обычно, идём к главной дороге, чтобы проверить расчистили ли её. Когда мы огибаем последний поворот дороги, каждый из нас резко останавливается.

Дерево исчезло, как и большая часть обломков, которые валялись вокруг с тех пор, как я впервые поднялась на гору, была сметена по обочинам дороги.

И если дорога свободна… Я отчаянно смотрю на Мэтта, но вижу, что он задумчив.

Мы с Мэттом возвращаемся в хижину, каждый из нас погружен в свои мысли. В тот вечер, за ужином, состоящим из различных остатков, что-то кажется другим. Мы не болтаем так много, как обычно, и я могу сказать, что Мэтт о чём-то думает.

Наконец, не в силах больше терпеть молчание, я говорю первой:

– Наверное, мне нужно вскоре вернуться в «Сердца и Герои». У нас скоро состоится мероприятие с приглашённым писателем.

Мэтт смотрит вверх в середине укуса.

– Да?

– Ага. Примерно через две недели, а меня ведь не было какое-то время.

– События действительно требуют некоторого планирования, – говорит Мэтт, не раскрывая подробностей.

– Да. К тому же, мне нужно рассказать родителям о пожаре. Домик застрахован, так что они, вероятно, захотят починить его в ближайшее время. Ведь мы приезжаем сюда каждое лето. – Мэтт продолжает есть, размышляя и молчит.

– В любом случае, думаю, я уеду завтра.

При этих словах Мэтт поднимает взгляд, в его глазах появляется напряжённое выражение, прежде чем его лицо принимает небрежную беззаботность.

– У меня тоже командировка, так что, пожалуй, я тоже поеду. Спасибо за то, что была прекрасной хозяйкой, Кора.

Ладно, это больно. Хозяйка? Это всё, что он думает обо мне? Я откидываюсь на спинку стула.

– Хм, – я ковыряюсь в своём обеде, надувшись.

– Кора, – терпеливо говорит Мэтт. – Ты знала, что мы не можем оставаться здесь вечно.

Я тяжело вздыхаю.

– Знаю. Я просто не думала, что всё закончиться так скоро.

– Что ж, не будем портить нашу последнюю ночь заботами о завтрашнем дне.

– Ты прав, – признаю я. Я хочу сказать Мэтту, что я чувствую. Я начинаю влюбляться в него, и на самом деле я уже влюбилась в него. Но я не могу, особенно зная, что утром наш счастливый пузырь лопнет.

Вместо этого я встаю и иду к холодильнику.

– Я купила чизкейк.

Мэтт откидывается на спинку стула и улыбается.

– Как и когда ты купила чизкейк? Я почти уверен, что, если не считать походов в туалет, мы с тобой были всегда рядом. – Он весело поднимает брови.

Я закатываю глаза.

– Не глупи. Я купила его до того, как приехала сюда. Когда покупала продукты. Я просто забыла, что он у меня есть. – Я достаю сливочный десерт и ставлю его на стол перед Мэттом.

– Я люблю чизкейк. – Мэтт подозрительно смотрит на меня. – Откуда ты знаешь? Ты следила за мной…

– Ха-ха! Я обожаю чизкейк и купила его для себя, ну знаешь, для себя. Ты появился без приглашения, помнишь? – я скрещиваю руки на груди и делаю своё самое подлое лицо, но не могу сдержать смешок.

– Так жестоко, Кора. Ты такая жестокая. – Мэтт снимает крышку с десерта и втыкает в него вилку. – Мм-м, клубничка.

Я сижу, ошеломлённая.

– Ты должен его разрезать!

– Отведи душу. – Мэтт снова втыкает вилку в десерт и отбирает большой кусок. Он подносит его к моему лицу. – Открой.

Я закатываю глаза, но подчиняюсь, практически пуская слюни, когда сладкий пирог касается моего языка.

– Боже мой, какой вкусный чизкейк. Это так мило.

– Держу пари, я знаю кое-что послаще. – С этими словами Мэтт откладывает вилку и встаёт. Прежде чем я успеваю среагировать, он обнимает меня и крепко целует. – Думаю, пора спать, милая девочка. Но сначала, – он кивает в сторону десерта, – захвати торт. Я хочу съесть его с твоего обнажённого тела.

Мэтт несёт меня с тортом в руках, вверх по лестнице к нашей хорошо использованной кровати. Этой ночью мы занимаемся любовью, как будто в последний раз.

Нежно, страстно и сенсационно. Своими телами мы пытаемся сказать то, что ещё не смогли сказать словами. Каждый поцелуй говорит, как сильно мы скучаем друг по другу; каждое прикосновение – это наше желание никогда не отпускать.

Мы засыпаем в объятиях друг друга, не в силах расстаться даже для отдыха, боясь того, что принесёт утро. Но слишком рано, наступает день, и начинается наше прощание. Оно горько-сладкое, если не сказать больше.

Мы стоим в дверях маленькой хижины, держась за руки и глядя в густой лес.

– Будет глупо, если я скажу, что не хочу уезжать? – я смотрю на Мэтта, щурясь от яркого солнечного света.

– Это не глупо. Но мы не можем остаться. – Он указывает на деревья и дорогу за ними. – Наша настоящая жизнь в городе.

– Знаю, – я глубоко вздыхаю. – Но впервые за долгое время я снова чувствую себя целой. Будто мир острее, яснее, и будто я знаю, кто я на самом деле. И я не хочу, чтобы это чувство ушло.

Мэтт не отвечает сразу, просто смотрит на горы.

– Я знаю, дорогая, – наконец говорит он тихим голосом, сжимая мою руку. – Мы разберёмся, хорошо?

Но я нетерпелива и настаиваю на этом.

– Так что же нам делать? – я прикрываю глаза от солнца и снова смотрю на Мэтта, пытаясь запомнить каждую чёрточку его красивого лица.

– Что ты имеешь в виду? – он переводит взгляд с линии деревьев обратно на меня, его голубые глаза отстраняются.

– Если мы увидимся в городе? Как на мероприятии. Или в кино. Что мы сделаем?

– Я не знаю. – Он слегка хмурится, и я могу сказать, что он тоже обдумывал этот вопрос. – Может нам стоит действовать по обстоятельствам?

«Ух», – думаю я про себя, но вслух соглашаюсь как можно небрежнее.

– Конечно. Это хорошая идея. Не нужно ничего усложнять.

Мэтт кивает, а затем подносит мою руку к своему рту, слегка целуя ладонь.

– Тогда ладно. До встречи, Кора. Позаботься о себе.

Я сглатываю, пытаясь сдержать внезапные слёзы.

– Ты тоже, Мэтт.

Мэтт бросает на меня последний испытующий взгляд и идёт от крыльца к своей машине. Я смотрю, как он загружает свою сумку, мои глаза затуманиваются от этого зрелища.

«Не уходи», – хочется мне умолять его. «Пожалуйста, останься со мной». Но я прикусываю язык. Медленно Мэтт разворачивает машину, машет рукой на прощание и начинает долгий спуск с горы.

Когда машина исчезает из виду на крутой дороге, я ещё некоторое время стою на крыльце. Я не готова лопать наш идеальный пузырь, и оставить позади эти прекрасные воспоминания.

Но всё хорошее должно когда-нибудь заканчиваться. На глаза наворачиваются слёзы, и я тяжело сглатываю. Меня раздражает, что наше прощание, похоже, не слишком беспокоило Мэтта, но я решаю не зацикливаться на этом, собирая последние вещи и погружая их в машину.

Я в последний раз оглядываю домик, место, которое должно было быть моим убежищем, но стало чем-то большим. Повреждения от пожара всё ещё серьёзны, но я почти забываю об этом, когда думаю о многих счастливых моментах, которые мы провели с Мэттом за последнюю неделю: настольные игры на кухне, занятия любовью в спальне, ночные разговоры на крыльце.

Я вздыхаю и закрываю входную дверь, запирая дом и воспоминания о моём романе с Мэттом Харрисоном.

Несколько мгновений спустя я спускаюсь с горы. Опускаю все окна в хэтчбеке, радуясь прохладному утреннему ветерку.

«Вау, этот шторм действительно нанёс ущерб», – размышляю я, отмечая множество упавших деревьев, размытые склоны гор и упавшие линии электропередач. Я улыбаюсь, благодарная за эти несколько дней проливного дождя и случайно упавшее дерево, потому что это дало мне больше времени с мужчиной, которого я люблю.

«Тебе действительно придётся перестать думать о нём», – ругаю я себя.

Во время долгой поездки я пытаюсь занять себя мыслями о книжном магазине.

Мне обязательно нужно провести инвентаризацию, и я надеюсь, что Хэдли подготовила всё к визиту автора.

Чувствуя мотивацию увидеть магазин и своих родителей, я еду немного быстрее в сторону Голубой Горы.

Кроме того, я могу столкнуться с Мэттом в городе, так что всё не так уж и плохо. Разберемся, как он сказал.

Наконец, я направляюсь в Голубую Гору, маленький городок, как всегда очаровательный. В моих глазах до сих пор стоят слёзы, а сердце немного болезненно сжимается. Я провела романтическую неделю в летнем домике, но теперь, кто знает, что ждёт меня впереди?

ГЛАВА 16

Кора

Прошло две недели с тех пор как я вернулась в город, и думаю, можно с уверенностью признать, что мой первоначальный энтузиазм вернуться к нормальной жизни угас.

Я немного тянусь со своего места на стремянке. Я в своём магазине, протираю верхние полки, готовясь к приезду нашего автора. Хэдли настаивала на том, что никто не сможет увидеть верхние полки, так какой в ​​этом смысл, но я не хотела говорить ей, что мне просто нужно отвлечься.

Последние тринадцать дней я захожу в книжный магазин, стремясь вернуться к рутине. И последние тринадцать дней я с таким же нетерпением ждала, когда Мэтт мне позвонит.

Мои уши навострились при звуке телефонного звонка в магазине.

– «Сердца и Герои», это Хэдли, – чирикает моя сотрудница. Я напрягаюсь, чтобы услышать разговор, немного свешиваясь со стремянки. – Здравствуйте, миссис Клири.

Моё сердце замирает. Это просто клиент. Я заканчиваю вытирать пыль с полок и медленно спускаюсь по лестнице как раз в тот момент, когда Хэдли заканчивает разговор.

– Без проблем. Мы с нетерпением ждём встречи с вами на мероприятии. – Хэдли вешает трубку и закатывает глаза в притворном разочаровании. – Похоже, уже в третий раз, она уточняет дату и время.

– Ей девяносто лет, – предлагаю я и пожимаю плечами.

– Верно, – говорит моя подруга. Когда я не отвечаю, Хэдли продолжает болтать. – Итак, я подтвердила, что стулья будут доставлены в пятницу, а твоя мама разобралась с официантами, пока тебя не было. – Я отключаюсь от её чрезмерной болтовни, не в силах сосредоточиться.

Почему Мэтт не позвонил мне?

Я отвлекаю себя, раскладывая книги на витрине перед столом. Хэдли продолжает щебетать, не обращая внимания на то, что я слушаю только одним ухом.

– А эта новая обложка… парень просто бог! – Хэдли восторженно визжит, и я смотрю на обложку книги, которую она суёт мне в лицо.

– Сексуальный. – Я нерешительно признаю, что на самом деле меня не волнует блондин без рубашки, лапающий полуобнаженную женщину, которая, кажется, выпрыгивает из платья.

– Он такой сексуальный, и я слышала, что модель, которую они использовали, настоящий, и он просто работал личным тренером, и тут бам! Его нашёл фотограф… – и я снова отключаюсь от Хэдли.

«Может быть, он не звонит, потому что всё это было ошибкой». Я почти съёживаюсь от смущения. «Я имею в виду, это странно, верно? Что я переспала с отцом моего бывшего?»

«Кто так делает?» – спрашиваю я себя, внезапно чувствуя гнев и стыд за то, что поддалась искушению.

Я заканчиваю раскладывать книги и иду к другой книжной полке.

– И о, боже мой, ты знаешь, кто ещё придёт? – Хэдли следует за мной к книжной полке, явно не поняв намёка на то, что я не в настроении для разговоров. – Эта рыжеволосая с твоей помолвки, с которой общался отец Марки. – Отец Марки… подожди, Мэтт?

Я оживляюсь, внезапно загоревшись желанием выслушать свою общительную лучшую подругу.

– Похоже, она дружит с той девушкой, которая… о боже, Кора, мне так жаль. – Хэдли тут же замолкает, её милое лицо полностью покраснело. – Я не хотела упоминать о твоей помолвке.

– Нет, продолжай. Что ты собиралась сказать? Об отце Марки?

Но моя подруга не слышит.

– Я такая дура. Я просто болтаю. Не подумав. Знаю, что это ужасное время для тебя. – Хэдли выглядит такой обезумевшей, что я не могу сдержать слабую улыбку.

– Хэдс, я в порядке, правда.

Моя подруга выглядит обеспокоенной.

– Но ты так хандрила последние две недели, и ты продолжаешь находить все эти глупые проекты, чтобы отвлечься. – Увидев мои поднятые брови, Хэдли кладёт руки на свои узкие бёдра. – Я твоя лучшая подруга, поэтому я знаю, когда у тебя что-то на уме.

Часть меня хочет рассказать ей всё: что Марки гей, что я спала с его отцом и что я люблю Мэтта Харрисона.

Люблю Мэтта? Я делаю паузу на мгновение, застигнутая врасплох осознанием. Я знаю это уже давно, но по какой-то причине, когда я произношу эти слова, даже самой себе, это заставляет моё сердце биться чаще.

– Давай, Кора, – Хэдли выжидающе смотрит на меня, и меня вдруг начинает тошнить.

– Честное слово, Хэдли, – я делаю глубокий вдох, надеясь, что чувство тошноты пройдёт, – я в порядке. Какое-то время я буду хандрить, но я покончила с Марки и всеми этими отношениями. Это отстой? Да. Готова ли я поговорить об этом? Ещё нет.

Нет, всё ещё чувствую себя немного плохо.

– Хорошо… – Хэдли выглядит надутой, и я не могу не смеяться над ней.

– Хэдс, ты замечательная подруга, и когда я всё это переварю, я приду к тебе.

– Хорошо, подружка. Я буду терпелива. Только не думай, что ты одна, ладно? – с улыбкой Хэдли возвращается ко входу в магазин, чтобы поприветствовать покупателей.

Я направляюсь к той части магазина, которую мы обустроили в ожидании встречи с автором. Я хочу перестать думать о Мэтте и о том, что хорошо, а что плохо в наших отношениях. Есть стопки коробок, заполненные последним любовным романом автора, которые нужно достать. Я разрезаю первую коробку и чуть не задыхаюсь. Герой на обложке очень похож на Мэтта! Тёмные, чёрные волосы, тёмно-синие глаза и перекатывающиеся мускулы.

«Так много того, что должен принять мой разум», – я стону.

Перебирая книги и стараясь не смотреть на обложку, я уступаю и позволяю себе думать о нашей запретной связи. Я хочу сказать Хэдли, но часть меня чувствует, что это может испортить драгоценные воспоминания. Кроме того, это просто табу.

Может быть, это и хорошо, что он не позвонил?

Эта мысль обрушивается на меня, как тонна кирпичей, и я забываю, как дышать от эмоциональной боли.

Я люблю его. К моему удивлению, из моих глаз капает несколько тяжёлых слезинок. Я быстро вытираю их, решив, что ни Хэдли, ни покупатель не поймают меня плачущей.

Это любовь? Или похоть? Нет. Я качаю головой. Это любовь, несмотря на то, что звучит дико, абсурдно и совершенно запретно. Те несколько дней, проведённых с Мэттом в домике, конечно, были наполнены сексом, но именно тогда я поняла, насколько он на самом деле удивителен.

«То, что у нас было, было настоящим, – я признаю, – но, возможно, он так не думает».

Разочарованная, я толкаю коробку с книгами ногой. Что, чёрт возьми, я должна делать?

– Ты в порядке? – Хэдли спрашивает от входа в магазин.

– Да, хорошо, только коробка мешает. – Пытаясь контролировать своё дыхание, я сажусь на коробку и подпираю подбородок кулаками.

Ой. Что-то острое колет мой локоть из кармана джинсов. Я откидываюсь назад и выискиваю оскорбительный предмет. Что, чёрт возьми, может там быть? Что может быть таким острым…

– О, мой Бог. – Я не могу не сказать вслух, глядя на свою ладонь.

Это пропавшее обручальное кольцо.

Я внимательно осматриваю изящное украшение, опасаясь, что оно может быть повреждено. Но жемчуг сияет, а старинное золото имеет идеальный тёмный оттенок.

И вот так снова начинаются мои слёзы. Внезапно я вспомнила. Я не сняла кольцо на кухне, как думала, прямо перед пожаром.

«Нет», – я качаю головой. Я сняла его задолго до пожара, когда переодевалась из джинсов в спортивные штаны, когда только зашла в дом. Я помню сейчас, потому что я продолжаю ловить себя на том, что смотрела на него по дороге, и к тому времени, когда я добралась туда, я не могла его больше носить.

Слёзы счастья, смешанные с грустью, текут по моим щекам.

Мы не нашли его на кухне, потому что его там никогда не было.

Но мои слёзы на самом деле не из-за моей удачи. Скорее, они из-за того, что Мэтт сказал в первую ночь, когда мы занимались любовью.

– Я знаю, что мы не нашли кольцо, – пробормотал он мне, – но я думаю, что мы нашли здесь кое-что гораздо более важное.

Теперь, держа изящную семейную реликвию в полуденном свете, я знаю, что должна найти способ вернуть её Мэтту.

Я быстро бегу в свой задний офис и достаю из ящика стола мягкий конверт. Аккуратно складываю кольцо внутрь и плотно запечатываю.

– Хэдли, – окликаю я, слегка дрожа. – Мне нужно ненадолго выйти.

– Где-то на часик или на две недели? – нахально отвечает Хэдли.

– Около часа. Закройся, когда тебе нужно будет на обед, – кричу я в ответ, выбегая через заднюю дверь. Я забираюсь в машину, мои руки трясутся в предвкушении.

«Ты не знаешь, что произойдёт», – пытаюсь я себя успокоить. «Кроме того, ты просто отдашь ему кольцо, вот и всё».

– Не сдавайся, – заявляю я вслух, выруливая хэтчбек с парковочного места и направляясь к дому Мэтта.

Но когда я пробираюсь через свой сонный город, я чувствую, что моя решимость «вести себя круто» начинает ослабевать. Во-первых, меня тошнит, и это не помогает. Во-вторых, Мэтт может разозлиться из-за того, что я появляюсь ни с того ни с сего. И, наконец, что, если Марки дома? Это действительно сделало бы ситуацию неловкой.

В нескольких кварталах от особняка Харрисонов я останавливаю машину и взвешиваю варианты.

Я не сомневаюсь, что мне придётся вернуть кольцо – это бесценная семейная реликвия, и я бы не взяла что-то подобное у их семьи. Оно принадлежит Марки и, соответственно, Мэтту.

Но я также не сомневаюсь, что, если я столкнусь с Мэттом, я не смогу держать себя в руках.

Я смотрю на своё лицо в зеркало заднего вида. Ох, почему я должна была плакать? Я тыкаю в свои пятна на щеках, но они остаются слегка красными. Мои волосы, как обычно, всклокочены, выбиваясь из пучка маленькими прядями.

По крайней мере, мой наряд симпатичный.

Я смотрю на свою фирменную футболку и джинсы и качаю головой.

«Да, супер мило, Кора», – я закатываю глаза. Мэтт привык к элегантным женщинам, которые одеваются безупречно.

Так может быть, я просто отговариваю себя от встречи с ним?

Я ударяю ладонью по лбу.

«Идиотка, – ругаю я себя, – понедельник, полдень. Как и любой нормальный человек, он работает. Конечно, его нет дома».

Успокоенная этим фактом, я вылезаю из старого хэтчбека, стараясь выглядеть непринуждённо. Схватив с пассажирского сиденья конверт с кольцом, я медленно начинаю пробираться к кварталу, где живут Харрисоны.

Когда я подхожу к дому, моё сердце начинает учащённо биться. Я чувствую себя совершенно неуместно в этом шикарном районе. На каждой улице стоят величественные особняки и ухоженные газоны. Дома расположены на большом расстоянии друг от друга, а пышные деревья обеспечивают уединение от посторонних глаз. Я стараюсь вести себя так, как будто принадлежу, небрежно и легкомысленно, но внутри моё сердце трепещет.