Текст книги "Вечное Царствие (СИ)"

Автор книги: С Грэнди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Пролог. Вечное Царствие

Обугленные сухие ветви склонялись к земле, пряча лесное кладбище от внешнего мира. Птицы орали во все горло, чтобы отпугнуть местных болотников и прочую дрянь. Пернатые хоть меньше, но проворнее. Попадут в глаз клювом – любой навсегда останется калекой. Долго ли проживешь без зрения в Вечном Царствии? Здесь борьба ведется за каждый лишний денечек. Но только бывают разные твари – порой такие бесшумные, что даже самый чуткий слух не отличит шагов от шелеста листвы. Так что нужно полностью сосредоточить свой взор на кладбище и внимательно проследить за возрождением особенного человека, чтобы уберечь от очей завистников. По крайней мере, пока девочка ни обретет новую себя. Долго ли будет она словно чистый лист – зависит от нее самой. Ибо пусть все зримое подчинено Вечному Царствию, однако же сила духа зависит только от самого существа.

Как же звали сию девочку… То ли Оленька, то ли Танечка, то ли Светочка… Впрочем, какая уж теперь разница. Пусть в Вечное Царствие и попадают за грехи прошлые, но земная жизнь здесь перечеркивается. Прошлое может лишь дразнить. В настоящем же строгие, даже жестокие правила нужно высечь под коркой и неукоснительно следовать. Ибо, став грешником в том мире, в этом нет доверия воле человека.

Бледная худая ручонка вырвалась из-под земли. Детские, корявые пальцы раскапывали влажную почву. Девочка перешла в возраст угловатости, пройдя который должна была превратиться в девушку. Как жаль, что на Земле она не смогла достигнуть расцвета. Здесь она, может, и подрастет, но печальное существование не сможет раскрыть всю красоту – засохший бутон розы так и не раскроется. Но Вечное Царствие не несет ответственности за деяния грешников. Они сами сделали свой выбор и теперь страдают из-за него.

Наконец показалась голова. Беловолосая девочка плевалась и вытирала с лица грязь. Удивительно, сколько сил в этих худых ручонках, которые без чьей-либо помощи смогли раскопать могилу изнутри. Она покачнулась и схватилось за надгробную плиту. При пробуждении у всех кружится голова: душа не сразу привыкает к новому миру и его законам притяжения.

Деревья подошли к друг другу плотнее: нечисть уже сползалась на сладкий запах сказочной силы новоиспеченной царевны. Каждый хотел урвать хоть маленький кусочек, чтобы стать немного крепче, немного увесистей, немного… живее. Болотники пытались схитрить, притворялись лужами и очень медленно передвигались между стволами. Но деревья отпихивали тварей корнями. Несмотря на свое склизкое и бесформенное тело, болотников отшвыривало далеко, шагов на двести. Трупняки превращались в труху уже после одного удара веткой. На что они вообще рассчитывали? Самые слабые из всех нечестивых. А вот ходячие клыкастые коряги оказались настойчивее остальных, но им было не протиснуться между прижатыми к друг другу стволами сосен.

Но чудища не сдавались – одна тварь лезла за другой. Зря. Им ни за что до девочки не добраться. Пока рано отдавать новенькую на растерзание. Этот мир не может потерять царевну, только ее заполучив: иначе баланс мира снова будет нарушен. Птицы клевали, черви выкапывали рвы, растения кучковались – природа хорошо знала, кто ее хозяин. Хоть и некоторые царевны часто вмешивались в ее работу. Человеческая гордыня никуда не исчезает даже после смерти. Большинству людей никогда не вырасти из своей сущности. Впрочем, вечному и бесплотному негоже судить смертных. Да и не хочется. Наблюдать гораздо интереснее.

Девочка окончательно отряхнулась от грязи. Она растерянно огляделась и принялась нервно накручивать распушенные локоны. Внешность у нее была необычная даже для той роли, которая ей отводилась в Царствии. Выпученные глаза с короткими ресницами, вся бледная, щеки впалые, а брови-нити почти не видны – вдоволь досталось девочке насмешек на земле. Не у всех земная внешность переносится в загробную, но у новенькой все вписывалась в данную ей роль. Мраморная кожа, голубые глаза и нежно-розовые губы сулили невероятную красоту, коей достойна Снегурочка. Если она, конечно, доживет до своего взросления и становления.

А вот и Настенька бежит по наказу Василисы Премудрой – только пятки сверкают. А Василиса молодец. Все знает наперед. Можно было предположить, что долго еще будет царствовать, но ох и неугомонная царевна! Все мечтает властвовать над миром, даже не зная цену власти.

Подбежав к белокурой девочке, Настенька бодро что-то пролепетала и смахнула волосы с лица новой царевны. Речь у Настеньки была сбивчивая, невнятная. Но по амулету, который она достала из груди, стало понятно – сейчас поведет Снегурочку в дом к хозяйке. А там… Что учудит Василиса – пока сложно вообразить.

Саму Настеньку судьба новоиспеченной царевны мало заботила. Злость и зависть читались в ее глазах. Интересно… Коль скоро они сгубят несчастную сиротку?

Ладно-ладно, хватит рассуждать. Вечное Царствие должно наблюдать и беречь баланс. Он долго был нарушен, а сейчас, кажется, механизм смазали, и шестеренки наконец задвигались. Спасибо ей… Как же… Танечка… Олечка… Светочка… Хотя неважно, как ее звали в прошлой жизни. Теперь это – Снегурочка.

Небо затянула приближающаяся пыльная буря, она двигалась с окрестностей Медной горы вместе с каменными бесами – местными жителями. Они учуяли сказочную силу и голодные двинулись в лес, хоть там у них и не было преимущества. Впрочем, здоровенные каменные глыбы могут навредить уже ломким от нехватки воды деревьям. Пора открывать проход девицам, направлять их в сторону избушки Василисы Премудрой. Ветки слиплись и сделались неприступным забором – сколько бы ни бились коряги и болотники, они не могли пробить живые стены.

Снегурочка бежала, спотыкалась, падала, снова бежала. Она ударилась подбородком, разбила коленку, прикусила щеку, но продолжала двигаться. Несмотря на то, что ноги после пробуждения обычно очень слабы, та держалась. Двигалась за Настенькой неловко, но не сбавляла темп.

И откуда столько жажды жизни в человеке, который только умер? Кажется, Вечное Царствие наконец-то ожидают интересные события. Мир меняется. Это витало в воздухе. Но неужели причина сему одна неуклюжая девчонка? Пожалуй, у нее есть потенциал искупить грехи. Впереди захватывающее сражение внутренних демонов с внешними.

Глава 1. Снегурочка

В нос забилась пыль, песчинки скрежетали на зубах, а на грудь давило что-то очень тяжелое. Девочка лежала и не шевелилась. Ее одолевал не только физический, но и моральный груз. Она помнил немного: в голове крутилось имя Снежа. Почему-то оно казалось пустым и чужим, но больше у девочки ничего не было. Сейчас она лежала в абсолютной темноте и не знала себя: ни цвета глаз, ни бледности или смуглости кожи, ни голоса. Мысли – скрежет, а не речь. И только… Снежа… Вот что крутилось на языке.

Дышать становилось все труднее. Снежа перебирала пальцами, те словно играли в салки и пытались догнать друг друга быстро-быстро. Раскопав больше пространства, Снежа смогла освободить кисти и копать всей ладонью. Она усердно загребала – заныли запястья. Но работа продолжалась, на передышку не было времени, потому что земля все глубже забивала ноздри. И, казалось, песок может добраться до самого мозга.

Чувство радости Снежа помнила смутно, долгое пребывание под землей сделало из девочки бесчувственного мертвеца. А по ощущениям: закопанной Снежа лежала целую вечность. Но когда правая рука высвободилась и почувствовала ласковое касание легкого ветра, кровь забурлила и тепло разлилось по всему телу. Через кожу ощущался даже запах влажного леса. Снежа принялась копать с большим энтузиазмом и уже представляла, как вылезет из ямы и наслаждается красотой зеленых деревьев с качающимися ветками. В ее воображении птицы кружили по голубому небу и перечирикивались между собой. А маленькие серые зайчик с любопытство выглядывали из-за кустов.

Реальность оказалась жестокой. Когда Снежа сумела выбраться и отряхнуться от всего песка, ее настигло разочарование. Мир не выглядел так, как она себе его представляла. Хмурый лес злобно зыркал на девочку и все ближе подбирался обожженными ветвями. Небо не просматривалось и не намека на солнце. Отчего же деревья такие высушенные и искалеченные?

Голова закружилась, а перед глазами забегали желтые пятна. Снежа чуть не упала, но в последний момент успела упереться о камень. Тошнота подкатила к горлу. Волна озноба пробежалась по телу. Сердце билось о грудную клетку молотом. Но как быстро недомогание появилось, так же быстро оно и исчезло. В глазах прояснилось, и Снежа увидела, что оперлась не на простой валун, а на надгробный камень с именем «Снегурочка». Странные дела: она не помнила ни своей личности, ни своей внешности, но точно знала, что могила принадлежит ей. Мертвая или живая? Обычно такие ямы роют, когда хоронят человека. И ничего хорошего твое имя на надгробии не сулит. В воздухе стоял запах затхлой смерти. Нутро переворачивалось, отвергая вонь. Снежа чувствовала: тело хочет жить. Легкие сами с жадностью заглатывали мерзкий воздух. Противно, тошно, но Снежа продолжала вдыхать и не могла заглушить это желание.

В глазах потемнело… Хотелось увереннее схватиться за валун, да пальцы не слушались. Вместо того, чтобы сильнее напрячься, они дрожали и размыкались. Снежа начала медленно скатываться. И, может быть, упала бы на землю, вновь испачкавшись в грязи. Но чьи-то крепкие руки подхватили несчастную.

– О те на, кабана! – послышался звонкий девичий голос. – Така тростина, а тяжелее здоровенного детины. Ну слышь! Эй-эй-эй!

Снежу похлопали по щекам. Да так бойко, что они загорелись.

– Ой-ай! – вскрикнула Снежа. – Больно…

– Живая. Вот и ладно. Ну чево разнежилась? Давай поднимайся, коза, – кто бы то ни говорил, но человек сей начал Снежу помаленьку раздражать.

Раздражать! Она схватилась за это чувство. Злость – это хорошо. Злость доказывает, что девочка точно живая. Снегурочка подняла взгляд. Карими глазами ее сверлила ладная девчонка. Она была круглолицая, курносая с налитыми плечами.

– Ну чево. Будем тут растопыриваться али раздуплилась? Удирать пора! У-ди-рать, – по слогам произнесла девчонка и сощурилась. – Мда. Вот уж повезло. Экая красавица. И сказочная сила здоровская. Некоторым и после смерти везет, бес тебя побери.

– Ты кто? – наконец спросила Снегурочка, когда наконец смогла собраться с силами.

– Настенькой звать. А ты – Снегурка. Поздравляю, – она недовольно сплюнула. – Ну не время лясы точить. Деру надо давать! Де-ру!

– Где мы… – спросила Снежа, оглядевшись. Она заметила, как деревья расступились и создали проход. Впрочем, получившийся туннель был темен и страшен.

– Вечное Царствие. Короче, ты того… померла. А теперь ты тута. Как бы живая, но мертвая. Ай! – Настенька махнула рукой. – Я плохо такие вещи объясняю. Пошли к Василисе Премудрой. Она нормально те растолкует.

– Идти…

Может, Снегурочка и была б не прочь куда-нибудь пойти, да совершенно не было сил. Еще меньше – воли. Сейчас ее не одолевали серьезные вопросы: хотелось пить, есть, отдохнуть. Но в груди покалывала тревога. Пусть сознание не очнулось до конца, но сердце уже было не на месте. Оно требовало замереть, словно если не двигаться, то все внутренние вопросы (еще не назревшие, но которые точно дадут о себе знать) развеются по ветру.

– До чего ж тугодумная! Бежим же дура! Надо! Чудища сейчас появятся. Они сожрут нас обеих.

– Чудища? – ужаснулась Снежа.

– Тык да. Стала бы я тут тебя встречать и ждать пробуждения? Меня Василиса, ну которая Премудрая, отправила. Сказала ты ща разродишься и нужно помочь, а то сожрут тебя – и все тут!

Василиса Премудрая. Снежа не знала, кто это такая и почему вдруг она сказала (также неизвестной) Настеньке помочь. Но имя «Василиса» сидело под коркой так же, как и знание о «Снегурочке». За этим самым безусловным Снежа и двинулась. У нее ничего не было, в самом прямом смысле, и хотелось обрести что угодно.

Девочки побежали по тропинке, которую перед ними сам собой выстроил лес. Снежа плелась сзади. Она все время спотыкалась, но крепкая Настенька не давала Снегурочке упасть – поднимала одной рукой и чуть ли не тащила на себе.

Чернота сгущалась. Звук пугающего хруста усиливался. Все меньше живого оставалось в лесу, даже крик птиц затерялся где-то вдалеке. Было страшно даже Настеньке: она часто смотрела по сторонам и закусывала губу, хоть и старалась бодро разговаривать.

– Ну ща нормально будет. Поешь, отмоешься. У Василисы здорово! Это хорошо, что она почуяла тебя. Так бы точно сгинула нафиг. Болотники бы сожрали или коряги. Продыху от них нет. Без коловрата ни ногой из дому. Хорошо, что Василиса мне его дала. Ее сила…это да…

Настенька продолжала что-то тараторить, но Снегурочка не могла сосредоточиться на ее речи. Слов много и вроде бы язык понятный, но смысла никак не уловить. Поэтому Снежа рассматривала детали. Изучала каждый сантиметр Настеньки, чтобы не упасть в обморок. А от бессилия могла… Чувствовала, что хоть сейчас грохнется и точно никогда больше не встанет.

В две косы Настеньки были вплетены ленты, которые спадали с венка из желтых и оранжевых цветов – украшение на голове красивое, да только совсем не вписывалось в окружающую серость. Откуда могли только взяться яркие цветы? Уж вряд ли в этом влажном темном лесу. Одета Настенька была в простой белый сарафан с вышитыми красными ромбами, обрамляющими грудь. А вот грудь… Фигура у Настеньки хороша, на зависть. Снеже не с чем было сравнить, но пышность бедер и бюста волновала и поднимала глубоко изнутри нехорошие чувства: смердящие, прожигающие дыру в груди. Снегурочка, не специально, а благодаря внутренним позывам, чтобы заглушить нарастающую зависть, выпалила:

– Ты красивая, Настенька.

Девчонка резко затормозила и грозно зыркнула.

– Шутки шутишь? Не смешно ваще!

– Нет, я… – Снежа не нашла, что ответить.

– Я так се. На любителя. Вот Василиса… Она да. Или Лебедушка… Да и Малахитница… – Настенька погладила Снежу по голове. – Мы с тобой по сравнению с ними – свиньи в хлеву. Но ты хоть вона какая… белесая, странная. Интересная…

Настенька загрустила. Ее заминки, секунды невнимательности хватило, чтобы чудища схватили царевну на косы. Два склизких, непонятны существа обволокли Настеньку жидкими телами и потащили за собой. Та отбивалась: молотила руками и ногами, но чудищам хоть бы хны.

– Чертовы болотники! – выругалась Настенька, – лови коловрат!

Засунув руку в груди, она тут же достала два небольших плетеных круга и бросила один из них Снегурочке. Той пришлось упасть ниц, чтобы поймать предмет. Настенька же схватилась за другой коловрат покрепче и буквально вкрутила одному из чудищ в лоб. Болотник завизжал – его голова задымилась. Второй, испугавший, отпустил царевну и мигом скрылся.

Но радоваться было рано. Не успела Настенька даже горделиво усмехнуться, как обожженный схватил ее за ногу и потащил за собой. От неожиданности девчонка уронила свой коловрат.

– Черт-черт-черт! Вот же хрень! Спасай меня! Спасай! – кричала Настенька.

Снежа не знала, что делать. Она и себя-то не знала. И мир не знала, она еще не понимала, как ощущаться и осознаваться в самой себе. Принимать какие-то решения, а особенно срочные, было просто невозможно. Но как заколдованная она двинулась вперед. Вот тоже хороший вопрос: какая же сила заставила ее двинуться? Моральные устои, сидевшие глубоко в голове? Или, может быть, страх и рабское повиновение? В любом случае, Снежа побежала на помощь Настеньке. Она повторила ровно те же движения, которые видела секунду назад: приложила коловрат ко лбу склизкова чудища. Вернее… она попыталась приложить. Но болотник, наученный горьким опытом, увернулся и с новой силой потащил Настеньку к себе в трясину.

– Да помоги же мне! Помоги! – билась в истерике Настенька.

Но Снежа не могла сообразить, что еще она может сделать. Растерянно смотрела на тонущую Настеньку. И когда та протянула руку, Снежа инстинктивно схватилась за нее и потащила. Болотник оказался сильным и упорным. Он совсем не собирался сдаваться и продолжал упрямо затягивать Настеньку к себе. Снежа точно была слабее, да и вернулся напарник нечестивого, который испугался коловрата и, казалось, удрал восвояси. Но нет… Он всего лишь затаился и ждал удачного момента, чтобы напасть снова. Своими склизкими лапищами он вцепился в плечо Снежи. По его обезображенной морде стекала коричневая жижа, а из приоткрытого рта торчали надломанные желтые зубы – от страха у Снежи свело сразу обе ноги, и она, не по собственной воле, плюхнулась на землю и ударилась головой о дерево. Свет в глазах приглушился, а звук закупорился. Однако голова казалась ясной – у Снежи будто получилось перенестись внутрь себя. Она так ясно видела… именно видела свои мысли. Хотя и не могла точно сказать, что то действительно были ее мысли. Сама-то Снежа ощущала себя как чистый лист. Были только рамки – белые углы. Они обрамляли личность, которой не было. Сейчас же пустота не была пугающе белой. Она замаралась серыми каплями, среди которых и бродила Снежа…

Девочка. На вид лет шесть, не больше. За руку ее держит старик со всклокоченной бородой. Чумазый, опухший дед, но с большой и теплой ладонью сжимает хрупкие пальчики. Малышка не может остановить слез. Они стекают по щекам и падают на белый снег, оставляя тяжелые вмятины.

– Я помогу тебе, – говорит старик, сам еле сдерживаясь, чтобы не зарыдать. – Мы с тобой справимся, малышка.

Было ли это первым и единственным собственным воспоминанием, которое сохранилось у Снегурочки? Или же это не ее воспоминания, а только наваждение: чужая дума, которая замаскировалась по личиной внутреннего голоса Снежи. Она даже не была уверена, что существует и все же… Помогу…помогу…помогу.

Слова вырвались сами собой:

– Я помогу тебе, – произнеся это, Снегурочка вернула в реальность, где Настеньку утаскивал болотник, а та цеплялась за ветки деревьев, но прутья были так тонки, что сразу же ломались.

Второй болотник словно обнял Снежу. Под толстым слоем грязи оказались худые и на ощупь человеческие руки. Девочка обняла чудовище в ответ. Холодные пальцы коснулись выпирающих ребер. Достаточно лишь легкого нажатия, чтобы они сломались. От неожиданного поступка девочки болотник резко отпрянул и опешил. Секунда замешательства стоила ему жизни. Снегурочка, вспомнив о коловрате, достала амулет и засунула чудищу глубоко в глотку. Ее рука по локоть зашла в болотника. Недруга разорвало на куски. Шмотки грязи вперемешку с кровью разлетелись и прилипли к деревьям. Немного плоти попало и на другого плотника. Обезумев от страха, он отпустил Настеньку и нырнул к себе в топь, забыв даже о том, что во лбу все еще «сиял» коловрат.

– От епа мать… – Настенька выползла на тропинку на четвереньках, – думала, сдохну тут. Хуже любой псины, срань.

Снегурочка присела рядом на корточки и помогла Настеньке отряхнуться, хотя это было бесполезно: коричнево-черные пятна въелись в ткань намертво. Но она продолжала упорно тереть тыльной стороной ладони подол сарафана. Ей нравились такие зацикленные действия, потому что они скрывали отсутствие мыслей в голове и чувств в сердце.

– А ты ваще боевая, по те не скажешь, – отряхнулась Настенька.

– Наверное, я не знаю, – голос Снежи слегка дрожал, и это смутило.

– Да ты репу не чеши, все сладится. Ты потом все вспомнишь, – задорный голос Настеньки внезапно понизился и зазвучал заговорщически, – а пока радуйся. Дальше – хуже. Пробуждение эх… – она не стала договаривать.

Кое-как на дрожащих ногах Настенька сумела подняться, она оперлась на плечо Снежи и тяжело вздохнула:

– Ох-хо-хо, надо скорее выбираться. Ща как набегут ироды! Две царевны в Темному лесу – это уж чересчур. Давай быренько.

Но хоть Настенька старалась храбриться – ногами перебирала тяжело и почти всем весом навалилась на Снежу. Так они плелись по тропинке, которая выстроилась чудеснейшим образом: деревья встали в ряд и согнулись. Так девочки вбежали в появившуюся арку. Стволы плотно прилегали к друг другу и не давали шанса пролезть даже крохотному воробью. Если здесь вообще водились такие птицы.

– Ты назвала это место Темный лес?

– Ага, уф-уф, – напряженно ответила Настенька. – В Вечном Царствии для Василисы тут ляпота. Она ж травками-муравками всякими повелевает. Ну а я с ней под бочком. Все ж спокойнее как-то жить рядом с сильной царевной. Так б я сдохла давно.

– Зачем ты ведешь меня к Василисе Премудрой?

На самом деле у Снежи было намного больше вопросов. Она хотела узнать, как вышло, что она сама себя вырыла из могилы, а в памяти не сохранилось ничего: ни настоящего имени, ни внешности, ни воспоминаний о семье. В голове только очень образная картинка: раньше она была живой девочкой из деревни, а теперь она мертвая Снегурочка в Вечном Царствии. Однако ни что такое само Вечное Царствие, ни откуда ей знакомо имя Василисы Премудрой, ни зачем она вообще дышит – неясно. Ничего толкового даже спросить не могла, потому что не знала, как все свои смешанные чувства выразить в одном или пусть даже двух вопросах.

По правде, самое последнее, что сейчас волновало Снежу – куда и зачем ее вела Настенька. Так бы Снегурочку и сожрали болотники или другая нечисть, которая наверняка водится в этом лесу, а могила на кладбище стала бы полноценным местом захоронения.

– Ну умора, – Настенька улыбнулась, но не рассмеялась. – А куда ж тебе деваться с твоей беспамятней башкой?

– Это нормально, что я не помню себя? – откровенно спросила Снежа.

– У мя такое ж было. Очухалась и ни рожна не помню.

– Тебя Василиса спасла?

– Не… – Настенька поморщилась. – Я сама как-то туда-сюда, пока не вспомнила толику жития своего. Так шо, те ваще крупно повезло. Удачливая. Ща к Василисе придем, она все растолкует нормально. Я, знашь, не особо балакаю.

Девочки зашли в чащу, где стояла крохотная деревянная хатка с соломенной крышей. Казалось, что хлипкое сооружение развалится стоит только его коснуться. Но Настенька облегченно выдохнула и отпрянула от Снежи.

– Слава Господню, дома… Избушка, Избушка на курьих ножках, повернись к лесу задом, ко мне передом!

Последняя фраза показалась особенно знакомой и даже резанула по сердцу. Но это не похоже на разрывающее голову воспоминание, каким был внезапно возникший под коркой старческий голос. Оно было как имя Василисы Премудрой – безусловное знание, которое существовало бы и без помощи Снежи.

Пока Снегурочка так и этак крутила знакомую фразу, избушка со скрипом встала на лапки и повернулась входом к девочкам. Грязные окна лучше всяких занавесок скрывали убранство лачуги. По потертым косякам и потрескавшимся ставням казалось, что и внутренности дома разваливаются. Однако когда девочки зашли внутрь, у Снежи непроизвольно открылся рот от удивления.

Огромная комната встретила их богатой обстановкой. Вся она была исписана напоминающими цветы замысловатыми узорами, а на потолке как с небосвода глядели на гостей святые. Их имена Снежа не помнила, если вообще когда-то знала. Но лица с икон смотрели так пронзительно, что в груди заныло сердце. Девочка быстро перевела взгляд. А там – две круглые печи с коронами на «голове», точно воины стояли по углам и охраняли массивную деревянную дверь с резными узорами. Чуть поодаль пустые стулья с изогнутыми ножками окружили шкуру медведя с устрашающими клыками. У зверя морда перекосилась от злости, казалось, что он сейчас поднимется и сожрет.

– Славно шо живыми припехали. Эй-ей! Не сдохли сегодня! Хороший денек! – Настенька заметно приободрилась и повеселела. – Пошла я Василису приведу. А ты сидь тут тихонько! Не буянь. Ниче не трогай.

Но Снежа и не собиралась ничего делать. Она аккуратно села на край стула и старалась дышать небольшими вдохами, словно не хотела повредить воздух. Здесь чувствовала себя даже не лишней, а отвергнутой. В голове прозвучал хриплый голос: «Нам такое, внуча, не светит. Мы с тобой волки, которых выперли из стаи. Нас спасет разве что Матушка-земля. Не привыкай, не расслабляйся, будь начеку».

Это был тот же голос, что прозвучал в голове у Снежи в Темном лесу и побудил ее помочь Настеньке. Сейчас девочка не могла вспомнить, кому он принадлежал. Но она его слушалась. Снежа смотрела в пол, стараясь даже краем глаза не замечать золотого отблеска стен и мебели, однако вслушивалась в каждый слабый писк.

Звуков было много, они были перепутанными и смешанными, как пюре с маслом. Ой… У Снежи при мысли о еде свернулся желудок. Новое чувство всколыхнуло нутро. Она ведь до этого момента забыла о существовании кушанья… Любого… Даже слова такого в голове не возникало – кушанье. Может, Снегурочка и ощущала себя чистым листом, но тело ее все помнило. Вместо того, чтобы копаться в чувстве голода, Снежа вновь постаралась сосредоточиться на звуке, все же отделив пюре от масла. Назойливые мысли все к одному возвращались.

Вдруг Снежа услышала вскрик. Он был похож на короткое рычание или даже отрыжку. За ним последовало тихое, но настойчивое шипение. И на этом все звуки как будто закончились. Наступила тишина. Даже казалось, что лопнули барабанные перепонки. Снеже стало страшно, потому что она снова почувствовала себя под землей. Страх сковывал ребра так, что делать даже короткие вздохи оказалось тяжело.

Приближающиеся шаги разбили тишину. Снежа навострила уши. Некто ступал степенно и твердо – похоже на ровное сердцебиение. Тук… тук… тук… От размеренного звука успокоилась и Снегурочка. Она даже обмякла и чуть не свалилась со стула. Двери раскрылись: в проходе стояла красавица с пышными, вьющимися каштановыми волосами. Внимательным взглядом она прошерстила всю комнату, как будто искала недругов, и остановилась на Снеже. Лицо незнакомки смягчилось, а пухлые губы сложились в добрую улыбку.

– Рада видеть тебя в добром здравии, Снегурочка, – красавица подошла ближе и положила маленькие нежные ручки на щеки Снежи. – Не ранена ли ты? Я чувствовала, что чудища приближаются к избушке и волновалась, как бы ни случилось беды, – она заботливо убрала волосы со лба девочки, – но вижу, ты в порядке. Какое счастье.

Снежа молчала, завороженная красотой и лаской незнакомки. Элегантность ее и этого места невообразимо контрастировало с жуткостью леса за пределами избушки. Кокошник красавицы казался частью хозяйства: позолоченные цветки переплетались между красными рубинами. Но такой роскошный головной убор не затмевал, а лишь подчеркивал красоту девицы – ее кошачий взгляд и чувственные губы.

– Бедняжка, ты, вероятно, растеряна. Трудно без воспоминаний, я понимаю… Но я постараюсь тебе помочь. Меня зовут Василиса Премудрая.

– Так это вы… – выдавила из себя Снежа, ей сдавило грудь то ли от усталости, то ли от изумления.

– Премудрая ведь не значит «дурнушка», – рассмеялась Василиса. – Или тебя смущает разница между Темным лесом и моим домом? Не волнуйся, моя милая. Скоро все станет понятно. Однако для начала нужно подкрепиться, следуй за мной, Снегурочка.

– Откуда вы знаете меня?

– Кто же не знает Снегурочку? Как и Василису Премудрую. Впрочем, ты даже известнее меня, – у Василисы вырвался короткий смешок.

Больше она не стала ничего объяснять, а взяла Снежу за руку и повела за собой. Они шли по длинному мозаичному коридору. Казалось, будто разноцветные квадратики переливаются и волной следуют за людьми. У Снежи закружилась голова – она чуть не упала, но благодаря Василисе, которая ухватила девочку покрепче за локоть, все обошлось.

Они пришли в столовую. Длинный стол из красного дерева стоял посредине комнаты, на нем уже располагались разные яства – от пюре со сливочным маслом исходил легкий дымок. Желудок Снежи свернулся в трубочку. И ее охватил неистовый голод… Зверь тот был так силен, что пожирал девочку изнутри, словно она никогда не ела: ни при жизни, ни уж тем более тут. После смерти?

Смерть. Вновь в голове Снежи всплыло безусловное знание: она умерла. Как? Когда? Где? – ответов не было. Лишь голый факт, леденящий душу. Есть перехотелось.

– Я мертва? – спросила Снежа.

– Ох, дорогая, – Василиса тяжело вздохнула и небрежно присела на стул, откинув подол пышного сарафана. – Не стану лукавить. Все так. Ты умерла на Земле, но переродилась, ибо душа бессмертна.

– Чтоб ее, – тихо выругалась Настенька, которая стояла в углу.

– Настя, – твердо произнесла Василиса, и девчонка вжалась в стену. – Вечное Царствие – лишь один из множества переходных миров между Адом и Раем. Полагаю, о них ты что-то да помнишь.

– Помню… – подтвердила Снежа, – в Раю живут ангелы, а в Аду – бесы.

– Правильно, – Василиса одобрительно покачала головой. – Я знала, что такие воспоминания должны были у тебя остаться и после смерти.

– Я ничего не помню, и это пугает, – призналась Снежа. – Иногда мне кажется, что сердце разорвется от путаницы в моей голове.

– Постепенно воспоминания прежней жизни вернутся к тебе. Только проку от них никакого нет. Может, лучше бы и не вспоминать прошлое, – Василиса подняла глаза к потолку. – Мы творцы будущего.

Она замолчала, а в глазах мимолетно блеснул огонек. Лицо ее из дружелюбно-нежного на секунду стало разъяренным. Но мгновение оказалось слишком коротким. Возможно, Снеже просто показалось. Или у Василисы Премудрой за плечами была своя тяжелая ноша.

– Получается, и вы мертвы?

– Да, моя милая. Каждый, кто находится в Вечном Царствии, умер. И душа переместилась сюда отбывать наказание за свои грехи. Чем они больше, тем хуже участь несчастных. Ты ведь уже видела чудищ?

– Да… – Снежа вздрогнула, эту встречу трудно было назвать приятной.

– В Темном лесу обитают разные твари, в основном, болотники. И они были людьми. Но когда тела умерли на Земле, то души их переродились в Вечном Царствии в новом облачении. Их вид соответствует тяжести грехов.

– Кто же тогда я? – Снежа взглянула на свои бледные длинные пальцы. Вдруг она тоже превращается в чудище…

– Ах-ха-ха-ха! – звонко рассмеялась Василиса. – Совсем забыла! Ты ведь еще даже не видела себя. Зеркал полно. Еще хорошенько рассмотришь новое личико. Но заверяю тебя, ты совершенно не похожа на болотника или другую нечисть. Ведь ты – царевна, высшее существо в Вечном Царствии. Самая сильная, почти святая. Болотников сотни, трупаков тысячи, а царевен всего шесть. И прибавления пока не ожидается.

– Знамо, канешн, – встряла Настенька, недовольно сложив руки на груди. – Неделя-другая да появится такая-растакая, очередная красавица.

– Нас-с-с-стя, – прошипела Василиса, но как только повернулась к Снеже, голос ее снова стал мягок. – Каждая царевна при жизни на Земле была мученицей, отчего Вечное Царствие наградило нас сказочной силой, превышающей чудовищ.