Текст книги "Роман о любви"

Автор книги: С. Энн Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Не гуляйте слишком долго.

Артур улыбнулся и кивнул.

– Давай, Кристофер. Я рассказывал тебе про форель, которую я поймал в твоем возрасте?

– Какого размера она была?

Габриэлла печально улыбнулась, глядя на то, как они уходят прочь.

* * *

– Я не знаю, как вы двое собираетесь это провернуть, – насмешливо сказал Чейз, подойдя к ней в саду. Габриэлла посмотрела в небо и в отчаянии снова опустила голову, прежде чем повернуться к нему.

– О чем ты говоришь, Чейз?

– О тебе и моей сестре, – сказал он и откусил яблоко. Чейз казался расслабленным и красивым, как всегда. Габриэлле никогда не понять – как он может так бесчувственно говорить такие жестокие вещи и при этом умудряется выглядеть так, как будто это всего лишь легкая беседа. Его потрясающее сходство с Блейн всегда обезоруживало Габриэллу, когда они оказывались рядом. Но на этом их сходство и заканчивалось.

– Я до сих пор не знаю, о чем ты говоришь.

– Ладно, продолжай играть в свои маленькие игры. Я просто надеюсь, что буду рядом, когда все это с шумом раскроется, – громко рассмеялся Чейз.

– Чейз, ты хорошо себя ведешь? – вдруг спросила Диана, остановившаяся рядом с ними.

– Я? – недоверчиво спросил он. – Ты имеешь в виду нашу старшую и младшую сестренку, не так ли?

– Чейз, ты снова ведешь себя, как свинья.

– Прекрасно, можешь смотреть в другую сторону, если хочешь, – Чейз отошел от них.

– С тобой все в порядке? – спросила Диана у Габриэллы.

– Чейз единственный, по кому я не буду скучать, когда уеду отсюда.

– Это не то, что я имела ввиду, – Диана присела на скамейку. – Я люблю вас обеих, ты же знаешь это.

Габриэлла улыбнулась и присела рядом с сестрой.

– Знаю, – она точно знала, что имела в виду Диана.

– Что ты собираешься делать?

– Я не знаю, – Габриэлла хотела еще что-то сказать, как вдруг услышала рев мотоцикла, подъезжающего к дому. – Блейн и Элли вернулись, – сказала Габриэлла и встала.

– Габриэлла? – Диана протянула к сестре руку.

– Да?

В тот момент к ним подошел Джозеф. Диана выпустила руку своей сестры.

– Я думаю, что Джозеф злится.

Габриэлла повернулась к мужу, когда Элли и Блейн подошли к ней с Дианой.

* * *

– Элли, зайди в дом, – велел ей отец. Элли посмотрела на Блейн, и та кивнула. Затем она посмотрела в сторону своей матери, которая ласково погладила ее лицо и улыбнулась ей.

– Иди милая. Ты сможешь позже рассказать мне все о вашей поездке.

Элли пошла в сторону дома.

– Я не хочу, чтобы моя дочь ездила на мотоцикле, – сердито сказал Джозеф Блейн, и ее лицо стало холодным, как сталь.

– Джозеф, это я дала ей разрешение, – вмешалась Габриэлла.

– Ты допустила ошибку. Я не хочу, чтобы Элли ездила на мотоцикле!

Диане захотелось исчезнуть. Она еще более разнервничалась, когда увидела выражение на лице Блейн.

– Ты не можешь единолично принимать все решения, когда речь идет о детях. Элли на самом деле была очень счастлива. Разве ты не заметил? Когда в последний раз она казалась такой же счастливой, Джозеф?

– Да какая разница? А если бы она погибла?

Звук пощечины поверг всех в шок.

– Не смей говорить этого! Никогда не говори так! – закричала Габриэлла. Джозеф уставился на нее, как будто она потеряла рассудок.

– Да что с тобой происходит в последнее время?

– Не смей произносить, что мой ребенок умрет. Не смей никогда так говорить! – Габриэлла начала плакать всерьез. Джозеф уставился на нее в недоумении.

– Я не это имел ввиду. Я...

– Я люблю ее! Я никогда намеренно не подвергла бы ее опасности, – Габриэлла повернулась к нему спиной и продолжала плакать.

– Я знаю, что.... Я не хотел… – Джозеф, казалось, искренне сожалел. Блейн посмотрела на них и поняла, что здесь обсуждается нечто большее, чем простая прогулка Элли с ней. Джозеф попытался обнять свою жену, но Габриэлла отстранилась от него.

– Не надо!

– Габриэлла, я сказал, что прошу прощения, – он снова попытался приблизиться к ней. Блейн смотрела на них, не понимая, что происходит.

– Не трогай меня!

Джозеф вдруг опустил руки. Он глубоко вздохнул и тихо заговорил с ней.

– Я никогда не винил тебя. Клянусь, я никогда не винил тебя.

Габриэлла отвела взгляд.

– Я слишком любил ее. В этом не было ничьей вины, – грустно сказал Джозеф и ушел. Блейн вопросительно посмотрела на Диану и увидела то же самое выражение в ее глазах. Габриэлла подняла на Блейн полные слез глаза. Блейн мгновение смотрела на нее, а затем ушла прочь. Она не собиралась давать Габриэлле шанс снова сделать ей больно, даже если и могла бы помочь ей. Габриэлла закрыла глаза, и слезы побежали по ее щекам.

– Ей больно! – тихо сказала Диана, пытаясь утешить свою сестру, которая казалась еще более расстроенной, глядя на то, как Блейн уходит от нее.

– Да, я знаю. Я сделала ей больно, – Габриэлла вдруг повернулась и тоже пошла в сторону дома.

* * *

Ужин был торжественным. Элли переводила взгляд со своего отца на мать, которая едва разговаривала. Кристофер был единственным, кто говорил взахлеб о своих приключениях во время рыбалки с дедом.

– Я хотел бы, чтобы вы все остались здесь подольше, – сказал Артур Габриэлле.

– У детей школа.

Джозеф собирался еще что-то сказать, когда Габриэлла добавила: – К тому же я запланировала встречи в галерее для моей предстоящей выставки.

Блейн подняла взгляд, но ничего не сказала.

– Ты дашь мне знать – когда и где? – спросила Диана у сестры. Она хотела, чтобы Габриэлла знала, несмотря на то что она не одобряла ее отношений с Блейн, они все равно были сестрами. Габриэлла улыбнулась и кивнула Диане.

– Вы с Блейн завтра идете на лодке? – спросила Эбигейл своего мужа. – Возможно, кто-то еще захотел бы пойти с вами.

Элли сразу посмотрела вверх.

– Мама?

Габриэлла снисходительно улыбнулась дочери и кивнула.

– Почему бы тебе не пойти с ней. Я останусь с Кристофером, – Джозеф повернулся к Артуру, чтобы объяснить. – У Кристофера морская болезнь.

– У меня тоже морская болезнь... Я подожду вас здесь – на земле, – рассмеялась Диана. Артур тоже засмеялся, вспомнив последний раз, когда он брал Диану на лодку, и плачевный исход этого похода.

– В какое время мы выходим? – взволнованно спросила Элли.

– Мы отплываем в девять утра. Ты раньше уже ходила на лодке? – Артур был рад, что наконец-то смог вовлечь в разговор свою внучку.

– Нет, никогда. Мы далеко поедем?

– Мы с Блейн обычно ходим к ближайшему острову. На это уходит почти весь день, – Артур был доволен. Он повернулся к своей дочери и удивил как Габриэллу, так и Блейн.

– Пойдем с нами, Габриэлла.

– Да, дорогая, почему бы тебе не пойти, – уговаривал ее Джозеф.

– Возможно, она просто не любит парусный спорт, – отрывисто и грубо произнесла Блейн, выглядя при этом так, как будто хотела поспорить с Габриэллой. Она знала, что раздражает этим Джозефа, но ей было все равно, – она хотела как можно больше увеличить расстояние между Габриэллой и собой.

– Да, и почему бы не пойти, – сказал Чейз, наслаждаясь ее дискомфортом.

– Пожалуйста, мама… пойдем с нами, – тихо попросила Элли. Габриэлла посмотрела на Блейн, а затем улыбнулась Элли и кивнула. После того, как кофе был подан, Блейн извинилась, сказав, что должна позвонить.

Глава шестая

Габриэлла уложила детей в постель и переодевалась, когда Джозеф подошел к ней сзади и попытался схватить ее в свои объятия. Она уклонилась от него.

– Пожалуйста, не надо, – сказала она, запахивая полы своего халата.

– Мы должны поговорить об этом, – мягко сказал Джозеф.

– Нам не о чем говорить, – ответила она и начала волноваться. Он слишком хорошо знал признаки ее нервного срыва. Врач сказал, что им потребуется время. Но прошел уже год, а ничего так и не изменилось, и в последние несколько месяцев все стало только хуже.

– Я думаю, мы должны вместе пойти к психологу, – вдруг сказал Джозеф.

– Зачем...

Он на мгновение замер, уставившись на нее, а затем ответил ей.

– Потому что брак подразумевает секс с мужем.

Она повернулась и посмотрела в его лицо.

– Любишь ли ты меня, Джозеф?

– Как ты можешь спрашивать об этом?

– Ты меня любишь?

Он посмотрел на нее и, сделав несколько шагов назад, снова посмотрел на нее.

– Да, я люблю тебя.

– Я не думаю, что ты любишь меня, – печально сказала она ему.

– У нас были плохие времена, но все пары проходят через это, но, да Габриэлла, я люблю тебя очень сильно. Мне жаль, если ты когда-либо усомнилась в этом, – сказал он, сделав шаг к ней. Габриэлла повернулась к нему спиной.

– Прости, Джозеф, – сказала она, направляясь к двери.

– А ты когда-нибудь любила меня?

* * *

Она обернулась и грустно посмотрела на него.

– Да, давным-давно, когда мы были двумя глупыми детьми, – слезы побежали из ее глаз. – Я любила тебя, но однажды ты сделал мне больно... я думала, это ты единственный... но ты не был им. Ты говорил мне правильные вещи, но на самом деле все оказалось неправильным.

– Так что пошло не так? Что изменилось?

– Мы изменились, – печально сказала Габриэлла. – Мы оказались ошибкой. Я ждала от тебя слишком многого, а ты смог дать мне слишком мало.

– Я сожалею о стольких вещах. Мы можем еще раз попробовать начать все снова? – Джозеф начал подходить ближе. – Я могу стать тем человеком, которого ты полюбила когда-то.

– Я не могу быть с тобой, – Габриэлла нервно задышала. – Я не могу.

– Можем же мы, по крайней мере, попробовать консультации? Я думаю, что если мы поймем, что случилось с нашим ребенком, мы сможем разрешить это.

– Тут ничего решить, Джозеф, мой ребенок умер!

– Это был несчастный случай!

– Мне не следовало ездить. Я была... – она прикусила губу, а слезы скатились по ее лицу.

– Ты что? – спросил он. Это был первый раз, когда она заговорила о той ночи.

– Я знала, что ты был с ней. Я поехала тебя искать. С меня было достаточно, – она обеими руками взъерошила свои волосы. Он в ужасе уставился на нее.

– Я не была осторожна. Я должна была просто уйти от тебя. Вместо этого я мчалась, как маньяк, и убила своего ребенка, – слезы текли по ее лицу, но сейчас она смотрела прямо на него. – Как мне смириться с этим? Как я могу?

Джозеф стоял, застыв на месте. Он даже не подозревал, что она знала правду, и это помешало ему увидеть настоящую причину той боли, которую он замечал снова и снова. Эта измена была самой большой ошибкой в его жизни, и только теперь он осознал, что она, вероятно, стоила ему жены. И, совершенно определенно, это стоило им их ребенка.

– Мы можем исправить…

– Нет способа исправить это. Это не может быть исправлено. Я не люблю тебя. Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще пострадал, Джозеф. Мне нужно немного покоя. Я хочу закрыть глаза и заснуть без снов. Я хочу новую жизнь…

– Без меня… – договорил он за нее.

– Да.

Она покинула комнату, оставив его молча смотреть на дверь.

Габриэлла вышла в коридор, чувствуя себя совершенно пустой, и в то же время ее охватило огромное облегчение. Это был конец, она наконец-то высказала все. Габриэлла знала, где ей хотелось быть. Как Блейн отреагирует на ее приход к ней? Она решила рискнуть и использовать свой шанс. Единственный раз за все эти дни, когда она чувствовала умиротворение, она находилась в руках Блейн.

* * *

Габриэлла вошла в комнату Блейн без стука. Правда была в том, что она не хотела особо рисковать и быть отвергнутой. Она с удивлением обнаружила, что комната была пуста. Габриэлла немного посидела на кровати, потом встала и прошлась по комнате. Вдруг она заметила то, до чего раньше ей не было дела. Фотографии на письменном столе были единственными личными вещами, которые нашли ее глаза.

Габриэлла подошла ближе и заметила, как аккуратно и по порядку они были расставлены. Это были фотографии ее побед. “Блейн выглядит очень серьезной и немного неуклюжей”, – подумала она. На всех снимках она была с наградами. Габриэлла оглядела комнату и отметила безликость всего, что окружало ее. Это было место, где она спала, оно не было ее домом. Что сказала ей Блейн? Это было место, где она останавливалась, когда оказывалась в этом доме, а ее домом был дом на берегу моря.

Габриэлла легла и закрыла глаза, пытаясь представить себе настоящий дом Блейн, и заснула. Несколькими часами позже громкий стук разбудил ее. Она села, потирая глаза, и столкнулась лицом к лицу с очень злой женщиной, смотревшей на нее от двери.

– Убирайся! – рявкнула Блейн Габриэлле и ушла в ванную.

Спустя несколько минут Блейн вышла, одетой в халат, и резко остановилась, когда увидела, что Габриэлла все еще была там.

– Я слишком устала, чтобы трахать тебя, уходи Габриэлла.

– Блейн… – ее глаза умоляли о понимании.

– Разве у тебя нет стыда? – с отвращением спросила Блейн.

– Нет, когда дело касается тебя. Я люблю тебя, – сказала Габриэлла, вставая.

– Ты не знаешь, что такое любовь. Позаботься лучше о своей дочери, которая несчастна, и оставь меня в покое.

– А что с Элли? – спросила Габриэлла с очевидным беспокойством на лице.

– Она до смерти боится старшей школы. Ей всего тринадцать лет, почему ты насильно толкаешь ее туда?

– Я не знала… я думала… – Габриэлла казалась полностью погруженной в свои мысли.

– Ты думала? Попробуй в следующий раз просто спросить у нее, – сердито сказала Блейн. – Ты понятия не имеешь, насколько пугает ее мир, лежащий сейчас прямо перед ней.

Габриэлла выглядела растерянно и неловко. Именно в этот момент она поняла, что была настолько поглощена своей жизнью, что не видела, какой несчастной была Элли. Ее глаза начали наполняться слезами, когда она поняла, насколько подвела свою дочь.

Блейн сказала себе, что не собирается снова попадаться на удочку этих глаз. Она направилась к двери и открыла ее.

– Убирайся!

– Я не хочу уходить. Пожалуйста, иди сюда!

Блейн захлопнула дверь и мгновенно оказалась перед Габриэллой. Она схватила ее за волосы и, оттянув ее голову назад, грубо прижала ее тело к себе.

– Это то, чего ты хочешь?

Габриэлла попыталась отстраниться.

– Нет, ты не этого хочешь, – Блейн притянул ее голову к себе и захватила ее губы. – Но это то, чего ты заслуживаешь.

Габриэлла почувствовала в ее дыхании запах спиртного.

– Прекрати, ты пьяна.

Затем Блейн оттолкнула ее так сильно, что Габриэлла врезалась в стену и в страхе посмотрела на нее.

–Да, я пьяна. Я пьяна от своей собственной крови. Только так я могу устоять против тебя!

– Что ты имеешь в виду?

– Я? Ты открыла мне глаза, сестренка. Я обнаружила, что мне нравятся очень многие вещи, – она развратно улыбнулась. – С тобой я начала свое образование… – сказав это, она снова подошла к Габриэлле. – Хочешь, я покажу тебе, чему я научилась сегодня?

Габриэлла уставилась на нее в замешательство.

– Что ты узнала сегодня?

– А ты думала, я буду ждать тебя вечно? – издевалась над ней Блейн. Габриэлла вдруг поняла, о чем она говорит, и потрясение отразилось на ее лице.

– Нет, – тихо произнесла она и покачала головой. Ей не хотелось знать, она не хотела слышать, что кто-то касался тела Блейн, целовал ее, обнимал, одна лишь мысль об этом разрывала ее на куски. Блейн улыбнулась и кивнула. Она была рада, что Габриэлле было больно. Почему она одна должна страдать?

– Понюхай меня... ты можешь обнаружить на мне запах другой женщины, маленькая сестренка? Можешь ли ты представить, как она касалась меня, когда я ее трахала?

– Нет! – Габриэлла оттолкнула от себя Блейн, но тут же попав в ее крепкие объятия, попыталась ударить ее снова и снова.

– Я собираюсь дать тебе то, за чем ты пришла! – зарычала Блейн и начала грубо целовать ее, пока не почувствовала вкус крови во рту. Руки Блейн были грубыми и требовательными.

– Я люблю тебя! Я люблю тебя! – плакала Габриэлла и продолжала бороться с Блейн до тех пор, пока не начала отчаянно цепляться за нее, а тело не содрогнулось от плача. – О боже, как же я люблю тебя!

Блейн потянула ее за одежду, пытаясь злиться. Она не хотела любить Габриэллу. Любить ее было еще больнее, чем дышать. Лихорадочная жажда, которую пробуждала в ней Габриэлла, убивала ее. Она не хотела слышать рыдания женщины, которую любила, это разрывало ее на куски.

– Я люблю тебя… – голос Габриэллы разбивал ей сердце.

Наконец, она втянула Габриэллу в тесные объятия, и они обе упали на пол рядом с кроватью. Блейн сжимала ее с такой свирепостью, что у нее самой потекли слезы. Она больше не могла и не хотела продолжать бороться с Габриэллой.

Габриэлла повернула голову и встретила взгляд, который очаровал и пленил ее с самого первого момента их встречи, произошедшей, казалось, целую жизнь назад. Блейн хотела что-то сказать, но Габриэлла поцеловала ее прежде, чем та смогла это сделать. Габриэлла целовала ее безудержно, не обращая внимание на льющиеся из глаз слезы. Она плакала и отдавала всю свою любовь Блейн. Это были слезы печали, желания, радости, страсти и понимания того, что неважно, какой была Блейн, она нуждалась в ней, чтобы выжить.

Они занимались любовью медленно и, смешивая слезы с ласками, обе взлетали на неведомые ранее вершины. Их страстное начало сменилось трепетной нежностью, в которой они без остатка отдавали себя друг другу. Совместно пережитая боль распахнула все давно запертые между ними двери. Крепость их объятий лишь подчеркивала, как остро и отчаянно обе нуждались друг в друге.

Гораздо позже, они лежали на кровати, молча обнимая одна другую. Блейн почти почувствовала момент, когда Габриэлла заплакала вновь. Она прижала женщину покрепче к себе и прошептала ей на ухо: – Я не спала с ней.

– Слава богу! – Габриэлла издала громкий всхлип, который говорил о боли, которую испытывала ее душа. Она уткнулась лицом в шею Блейн, и ее тело затряслось от плача. Блейн целовала ей лицо и шею, а та в отчаянии цеплялась за нее. Габриэлла даже представить себе не могла, как глубоко ее может ранить одна только мысль о том, что Блейн отдалась другой. – Слава богу! – прошептала Габриэлла, слегка целуя ее губы.

Блейн слизнула слезы Габриэллы, и ее глаза больше ничего не скрывали от женщины, лежащей в ее руках.

– Да и как я смогла бы? Ты так глубоко внутри меня, что никто никогда не сможет занять твое место, разве ты не знаешь об этом? То, что я чувствую к тебе, это сильнее, чем любовь, – сказала Блейн и страстно поцеловала Габриэллу, крепко-крепко удерживая ее за волосы.

* * *

– Блейн! Блейн! – Блейн села, и дверь распахнулась.

Она сидела в шоке, гляда на свою мать, которая, казалось, застыла перед ними. Габриэлла выпрямилась и схватилась за простыню, чтобы прикрыться и отвернуться от Эбигейл. Весь мир, казалось, рухнул вокруг них, когда и Джозеф вошел в спальню.

– Габриэлла? – недоуменно произнес он, разглядывая ужасающую сцену, открывшуюся перед ним. Габриэлла легла на бок, закрывая лицо, и начала дрожать. Блейн внезапно ожила.

– Убирайтесь! Всем вон отсюда! – она вскочила, а ее мать прикрыла рот, глядя на ее наготу, а Джозеф, казалось, обезумел. – Сейчас же!

– Габриэлла! – Джозеф пошел вглубь комнаты. Габриэлла приподнялась, прикрывая грудь простыней, которая стала ее щитом.

– Пожалуйста, выйди, я…

– Это то, что ты.... – Джозеф смотрел то на жену, то на Блейн. Блейн открыла шкаф и, вытащив оттуда шелковый халат, надела его, по-прежнему не глядя в сторону матери. Эбигейл все еще не сказала ни слова.

– Это не место для разговоров, – сказала Блейн, пытаясь контролировать ситуацию.

– Мама... Мама? – Элли и Кристофер вошли и уставились на взрослых.

– О боже, нет, нет! – Габриэлла начала плакать.

– Пожалуйста, Джозеф! Не сейчас, пожалуйста! – тихо сказала Блейн, глядя на его детей. Он посмотрел на нее с убийственным блеском в глазах и, плюнув на свою жену, схватил детей и потянул их за собой. Габриэлла закрыла лицо и зарыдала, упав обратно в кровать.

– Блейн... – тихо сказала Эбигейл. Блейн повернулась к матери и хотела что-то сказать, но Эбигейл прервала ее.

– Твой отец мертв.

* * *

Все произошло слишком быстро. В течение следующих нескольких дней все они ходили сами по себе, как зомби, каждый в своем собственном мире. Артур был похоронен двумя днями позже. Его похороны широко освещались в прессе, и было отмечено, что очередь из автомобилей на кладбищенской процессии была такой длинной, какой не удостаивался ни один из сыновей Куинси.

Блейн, как и ожидалось, позаботилась обо всем, и единственное, что видели посторонние – это, единый фронт горюющих родственников. Когда Артура опускали в землю, они все стояли бок о бок у его могилы. Чейз поддерживал Эбигейл, которая открыто плакала. В этот момент Блейн посмотрела в сторону Габриэллы. Две пары глаз, лишенные каких бы то ни было эмоций, задержались друг на друге всего на секунду, но этого было достаточно, чтобы передать то, что ждет их впереди.

Поминальная служба, как и ожидалось, прошла в поместье пышно и величественно, как требовалось и предполагалось для людей их социального статуса. Габриэлла и Блейн так и не поговорили друг с другом.

На следующий день после похорон Джозеф и его семьи собрали свои чемоданы, и лимузин отвез их в аэропорт.

Диана увела совершенно расстроенную Эбигейл в ее комнату, а Блейн проводила нескольких членов семьи, которые останавливались на похороны в поместье.

Чейз просто оставался в стороне и ждал своего часа. “Теперь нужно затаиться и подождать, пока все благополучно разрешится”, – сказал он себе. Завещание будет прочитано только через несколько недель, а сейчас Блейн все еще всем заправляет.

* * *

– Блейн? – Диана вышла на балкон. Она медленно подошла к сестре. Блейн, казалось, не услышала ее. Диана печально посмотрела на свою сестру. Возможно, она больше, чем кто-либо, понимала – насколько ей больно.

– Да, Диана… – сказала Блейн, не поворачиваясь.

– Я думала, что ты не слышала меня, – Диана подошла к ней и оперлась на перила балкона рядом с ней. Блейн ничего не ответила и продолжила смотреть в ночь.

– Мама наконец-то уснула. Мне жаль, что я не смогла помочь тебе с остальными гостями.

– Все в порядке, сейчас уже все закончилось, – мягко ответила Блейн.

– Блейн, почему она ушла?

Блейн повернулась, и Диана увидела в ее глазах разбитое сердце. Блейн вернулась в дом, не проронив ни звука. Диана с грустью посмотрела ей вслед.

* * *

– Лейла?

Габриэлла обернулась и улыбнулась глядя, как ее мать вошла в студию.

– Здравствуй, мама. Что привело тебя сюда? – сказала она, не вставая со стула, на котором сидела, пока работала с куском гипса.

– Я просто хотела убедиться, что с тобой все в порядке.

– Со мной все в порядке.

– Правда? – ее мать подвинула другой стул и села рядом с дочерью, разглядывая работу, над который работала Габриэлла.

– Да.

– Ты все еще сердишься на меня? – спросила ее мать, стыдливо посмотрев на дочь.

– Нет… – Габриэлла положила инструмент и взяла в свои руки ладони матери. – Я никогда не злилась на тебя, мама.

– Тогда что с тобой?

– Что?

– Прошли недели, а ты все еще не здесь. Ты так и не вернулась, – с отчаянием сказала ее мать.

– Мама, о чем ты говоришь? – снисходительно спросила Габриэлла.

– Ты изменилась.

– Время меняет всех нас, мама, – грустно произнесла Габриэлла, но улыбнулась.

– Все гораздо хуже. Я даже заметила это в твоей работе, – ее мать обвела взглядом студию и сказала: – Твоя печаль пронизывает все вокруг.

Габриэлла отвела взгляд.

– Нет, все в порядке мама. Я просто устала, вот и все.

– Как дела с Джозефом?

– Нормально, все в порядке, – Габриэлла снова взялась за инструмент.

– Почему бы тебе не оставить его?

Габриэлла снова повернулась лицом к матери и потрясенно посмотрела на нее.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что ты ходишь, как мертвая. Я хочу увидеть свою дочь. Если быть здесь с ним, значит... мы никогда не хотели для тебя такого. Я знаю, что папа и я… но не такой ценой, – на глаза Хелены навернулись слезы. – Мы хотели, чтобы ты была счастлива. Он хорошо обеспечивал тебя. Я хотела тебе...

– Мама… – тихо сказала Габриэлла, взяв мать за руки. – Я осталась с Джозефом, потому что хотела этого. Никто не заставлял меня делать это.

– Все, что я хотела для тебя когда-либо, чтобы у тебя была хорошая жизнь. Я хотела, чтобы ты была счастлива и познала, что такое любовь.

– Я знаю, что такое любовь, мама, – печально произнесла Габриэлла. После таких слов, сказанных дочерью, Хелена высвободилась из ее объятий и внимательно посмотрела в глаза дочери.

– Это не Джозеф, не так ли? – это был вопрос, но ее мать уже знала ответ, когда глаза ее дочери вдруг стали грустнее.

– Конечно же, это он, – Габриэлла отвернулась слишком быстро.

– Ты влюбилась, – уверенно заявила Хелена.

– Мама, не надо… – Габриэлла отошла от матери, обнимая себя руками.

– Лейла...

– Нет! Я не могу говорить об этом с тобой! Я недостаточно сильна для этого! – отчаянно произнесла Габриэлла. – Пожалуйста… оставь меня в покое.

Хелена смотрела на дочь и увидела боль в ее лице. Она знала все эти признаки слишком хорошо, и ее очень глубоко ранило, что ее ребенок должен чувствовать ту же боль, что чувствовала она всю свою жизнь.

– Любит ли он тебя?

Габриэлла закрыла глаза, и слезы потекли по ее лицу. Ее тело начали сотрясать рыдания, которые становились все громче. Хелена тут же оказалась рядом с ней и сразу же обняла ее.

– Oh mi nina. No llores mi nina,[1]1
  – Ох, моя девочка. Не плачь, моя девочка. – исп.


[Закрыть] – уговаривала Хелена своего ребенка не плакать, плача вместе с нею.

Она всегда молилась, чтобы ее дочь смогла найти свою любовь. Когда Габриэлла привезла Джозефа домой, она могла сказать, что ее выбор порадовал отца. Габриэлла обожала его, а он хотел, чтобы у нее было надежное будущее. Она сама в то время думала, что, возможно, это было и к лучшему. Но когда прошли годы, она увидела измения, которые медленно происходили с Габриэллой. Она была сама собой только тогда, когда работала в студии или общалась с детьми.

Теперь Хелена поняла, насколько сильная любовь жила в сердце ее дочери. Она знала своего ребенка. И ей отлично были знакомы эти признаки. И то, что она увидела, разбило ей сердце.

– Кто он? – тихо спросила Хелена. Габриэлла вдруг отстранилась от нее.

– Я не могу, мама, не могу!

– Любит ли он тебя?

– Пожалуйста… – умоляла Габриэлла.

– Позволь мне помочь тебе.

– Ты не сможешь мне помочь! Никто не сможет мне помочь, – раздраженно сказала Габриэлла. – Никто не поймет!

– Лейла, меня не волнует, если ты захочешь начать новую жизнь с этим человеком. Я помогу тебе. Да и какая разница, если люди не поймут?

– Все не так просто… – грустно сказала Габриэлла и села, глядя в сторону.

– Я знаю, что не просто. Но люди сейчас могут разводиться. Дети любят тебя. Я люблю тебя. Джозефу придется смириться с этим. Я помогу тебе, Лейла, – мать положила свои руки поверх рук дочери.

– Ты, мама? – спросила Габриэлла и посмотрела вверх полными слез глазами. – Я так не думаю.

Хелена выглядела озадаченной.

– Почему ты так говоришь?

Габриэлла посмотрела на мать, всем сердцем желая поверить, что эти слова были правдой, но она знала, что этого просто никогда не могло быть.

– Хелена, – улыбаясь сказал Джозеф от двери. – Какой приятный сюрприз. Ты останешься на ужин?

Обе женщины оглянулись, когда Джозеф вошел в студию. Габриэлла сразу повернулась к скульптуре.

– Здравствуй, Джозеф, – вежливо произнесла Хелена. Он подошел к Габриэлле и легонько поцеловал ее в щеку.

– Как продвигается работа, милая?

– Сегодня гораздо быстрее.

– Хорошо, хорошо.

Хелена посмотрела на дочь, а затем на зятя. Она прожила всю свою жизнь, позволяя другим диктовать, что ей делать. У Габриэллы должен быть выбор. Она посмотрит, что можно сделать.

– Джозеф, ты можешь оставить нас на несколько минут. Мне нужно поговорить со своей дочерью.

Джозеф посмотрел на нее и, кивнув, удивительно спокойно покинул их. Хелена наблюдала, как он вышел из студии, и закрыла за ним дверь. Затем она повернулась к дочери и сделала глубокий вдох. Габриэлла по-прежнему стояла спиной к ней.

– Он хороший человек, но он не для тебя, – категорически заявила Хелена. Габриэлла закрыла глаза. Ей больше не хотелось слышать ни единого слова.

– Скажи мне, почему ты сидишь здесь и не борешься за то, чего ты хочешь? Ты хочешь закончить, как я?

Габриэлла повернулась лицом к ней.

– Да, ты меня правильно услышала, – разозлилась Хелена. – Твой отец тоже был хорошим человеком, но я не любила его. Мне жаль, что тебе приходится слышать это, но это правда, – теперь из глаз Хелены тоже потекли слезы. – Я была влюблена в другого мужчину. Всегда была.

Габриэлла, увидев боль, которую испытывала ее мать, заплакала уже открыто. Она всегда знала, что та жила в большой печали, но никогда не понимала, почему.

– Я не хочу этого для тебя, – плакала Хелена. – Потому что ты похожа на меня. Он будет с тобой всю твою оставшуюся жизнь.

– Мама… пожалуйста, не надо!

– Я должна. Я не позволю этому случиться и с тобой тоже!

– Да ты не понимаешь!

– Тогда объясни мне! – от отчаяния вскрикнула Хелена.

– Я влюблена в женщину! – в отчаянии закричала Габриэлла. Увидев шок на лице матери, она отвела взгляд и отвернулась. Она не могла смотреть ей в глаза. Наступившая тишина длилась, казалось, целую вечность. Затем Габриэлла наконец-то заговорила.

– Это просто случилось. Я смотрю на нее, и я… – грустно сказала Габриэлла. – Никто не поймет, даже ты.

– Кто она? – резко спросила Хелена. – Я знаю ее?

– Ты однажды видела ее.

– Блейн Энбервиль, – вдруг произнесла Хелена. Габриэлла повернулась снова и увидела выражение неверия на лице своей матери.

– Теперь ты понимаешь, мама?

Хелена снова посмотрела на дочь.

– Она что, соблазнила тебя?

– Нет… я хотела ее так же сильно, как она хотела меня, – честно сказала Габриэлла. – И это я от нее ушла. Она любила меня, а я просто ушла, – Габриэлла договорила, и слезы снова потекли по ее лицу. Хелена посмотрела на своего ребенка, подошла к ней и снова взяла за руки.

– Мама, это так больно! Это так больно! – Габриэлла плакала, а руки матери сжимали ее ладони.

* * *

– Чейз, а где твоя сестра? – спросила Эбигейл у своего сына, подходя к нему в саду.

– Она где-то здесь. Ты чувствуешь себя лучше, мама?

Эбигейл была безутешна в течение последних нескольких недель, но в то утро она вышла и хотела уладить некоторые дела в своем доме.

– Да, спасибо, – сказала Эбигейл, и ее глаза стали влажными. – Я скучаю по нему.

– Я знаю, мама. Мы все скучаем, – произнес Чейз, глядя в сторону. Он по-своему любил Артура и должен был признать, что старику никогда не надоедало пытаться хоть что-то сделать из него, как он выражался.

– Чейз, мы все сейчас нужны друг другу. Я не хочу потерять никого из вас.

Чейз посмотрел в сторону матери.

– Мама...

– Вас у меня трое, Чейз. И у вас троих есть только вы.

Чейз уставился на нее, ничего не понимая.

– Сколько бы вы не ссорились, Блейн и Диана всегда будут частью тебя. Они несут это в своей крови и в конце концов ты всегда сможешь рассчитывать на них. Запомни это, мой сын. Всегда помни об этом, – Эбигейл ушла, оставив его задуматься над ее словами.