Текст книги "Роман о любви"

Автор книги: С. Энн Гарднер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

* * *

– Где она, Диана?

Диана улыбнулась своей матери.

– Где твоя сестра?

– Все в порядке, мама?

– Все будет в порядке, как только я разберусь с некоторыми вещами, – с досадой сказала Эбигейл.

– Мама...

– Где она?

– Блейн возле пруда.

Эбигейл оставила ее и отправилась искать Блейн.

– Мама, у нее наступили тяжелые времена… – беспокоясь сказала Диана. Эбигейл оглянулась и кивнула, прежде чем снова отправиться в путь.

– Нам всем пришлось нелегко в последнее время, – пробормотала Эбигейл себе под нос. Она собиралась разобраться с Блейн и обстоятельствами, в которых нашла ее с Габриэллой. Надо было собрать и вернуть жизнь в прежнее русло. Они должны были сделать это или вся их жизнь развалится. Она почувствовала ауру смерти вокруг себя и боялась этого.

* * *

Прошло четыре недели с тех пор, как умер Артур, а боль от его потери продолжала расти внутри нее. Он всегда знал ее лучше ее самой, и было больно принять, что она никогда уже не сможет заставить его понять себя и стереть с его лица взгляд неодобрения. У нее был осунувшийся из-за отсутствия аппетита вид, и чувствовала она себя вялой и опустошенной. Блейн к тому же полностью игнорировала свой бизнес. Ее это просто-напросто не волновало. Габриэлла ушла, и ей всегда будет не хватать ее. Блейн знала это точно так же, как знала, что в ее жизни никогда больше не появится подобная красота. Она несла свою печаль глубоко внутри себя. Только когда оставалась одна, как сейчас, она позволяла ей подняться на поверхность и совершить акт милосердия, подарив ей облегчающие душу слезы.

Блейн села и, прислонившись спиной к дереву, посмотрела на пруд. Они с Артуром часто приходили сюда, когда она была ребенком. Боже, как же она скучала по нему, и как много разочарований принесла ему в конце.

Она отклонила голову назад и, когда подул легкий ветер, почти смогла заставить себя почувствовать на своих губах легкие поцелуи Габриэллы. Глубокий стон вырвался из нее, наполненный таким огромным горем, что она подумала, будто умрет в тот же миг. Блейн всхлипнула, не прикрывая своего лица, и подняла глаза к небу.

Эбигейл застыла на месте и в ужасе смотрела на нее. Она никогда не думала, что сможет увидеть в своем ребенке такую боль. Вся злость внутри нее исчезла, когда она столкнулась с невероятной печалью, открывшейся перед ней. Сегодня утром она получила очень интересный звонок от Гарри Бэнкрофта. Он волновался, что деловые вопросы никто не решал, а Блейн была практически недоступна в течение недели. Это все перестало иметь значение сейчас, когда Эбигейл застыла в шоке. Она наблюдала, как безутешно плакала Блейн. Она плакала, словно была ранена или умирала. Той сильной женщины, которую знала Эбигейл, теперь в ее дочери просто не было. Перед ней была молодая женщина, которая кричала от того, что ее сердце разрывалось от горя.

– Почему ты не убила меня? – умоляла Блейн между рыданиями. – Почему ты оставила меня, Габриэлла? – слезы бесконтрольно текли по ее лицу. – Я люблю тебя!

Последние слова разбили сердце Эбигейл сразу, как только она услышала их. Оставив дочь, она ушла собирать осколки своего разбитого сердца и пока шла домой, обдумала многое. И тогда, сделав глубокий вдох, она пообещала себе, что сделает все, что сможет. Таково было наследие Артура. И вдруг ей подумалось, что это слишком тяжелая ноша для нее.

* * *

Эбигейл так и не поговорила с Блейн в тот день и даже не пыталась обсудить с ней Габриэллу. Завещание было зачитано и, как и ожидалось, не обошлось без сюрпризов. Артур, как оказалось, не поменял его, и все досталось в основном Эбигейл, за исключением нескольких подарков надежным и верным сотрудникам. При этом было четко оговорено, что Блейн всегда будет иметь большинство голосующих акций в компании. Таким образом, Блейн был оставлен контроль над всей фирмой.

Диана равнодушно пожала плечами и Чейз, казалось, тоже был доволен. Он собрался и на всю зиму снова уехал развлекаться на Ривьеру. Диана, однако, оставалась недалеко от дома и поближе к Блейн. Эбигейл просто смотрела на все это и ждала. Ей хотелось верить, что Блейн снова станет сама собой.

Недели превратились в месяцы и подобие прежней Блейн появилось снова. Эбигейл вдохнула с облегчением. Ее семье удалось пережить все это. Все выглядело так, как будто Габриэллы и ее матери никогда не существовало. С этими мыслями Эбигейл было легче дышать. Она готовилась к праздникам и по обыкновению хоть ненадолго ожидала своих детей домой. Диана вернулась первой.

– Привет, мама, – она подошла и поцеловала мать в щеку.

– Привет, дорогая! – сказала Эбигейл и повесила на елку еще одну игрушку.

– Чейз уже прилетел из Монте-Карло?

– Вчера вечером, – улыбнувшись, сказала Эбигейл.

– А Блейн? – тихо спросила Диана.

– Она опаздывает, но будет здесь после обеда, – ответила Эбигейл, продолжая украшать елку.

– Я давно не видела ее. Ты когда говорила с ней? – поинтересовалась Диана, садясь неподалеку от матери.

– Ты же знаешь, какая Блейн. Она очень занята в эти дни, и у нее на самом деле нет времени, чтобы часто звонить.

Диана нахмурилась от легкомыслия, с которым ее мать относилась к этому. Знала ли она о Блейн и Габриэлле? Диана была не уверена в этом. В последний раз, когда она на самом деле видела Блейн, та выглядела и говорила, как незнакомка.

– Ну, я думаю, мы увидим, что происходит с ней, когда сегодня вечером она приедет сюда.

* * *

Блейн так и не приехала наряжать елку. Она позвонила домой и сообщила, что задерживается в офисе, но обещала приехать. Не могла только точно сказать – когда. Она попросила всех пойти спать, потому что в конечном итоге все же приедет, и они проведут Рождество вместе.

Блейн вошла в тихий дом и, пройдя вдоль большого зала, увидела украшенную елку. Она постояла перед ней мгновение и поняла, что елка выглядела совершенно так же каждый год. За исключением того, что это будет первый год без отца. Она грустно улыбнулась, вспомнив о том, как Артур любил раздавать утром подарки. И, как всегда, хорошие воспоминания тут же сменялись теми, которые преследовали ее каждый раз, когда она закрыла глаза. По крайней мере в течение дня она могла заполнить свое время работой, но ночью неизбежно снова и снова к ней приходили одинаковые сны.

Она тихо прошла в сторону библиотеки. Ей вдруг пришло в голову, что это была ее самая любимая комната в этом доме. Столько всего жизненно важного произошло здесь. Здесь она вела долгие беседы с отцом и в том же самом помещении она любила и овладевала Габриэллой. Она почувствовала силу, которая возникла в ней от простых воспоминаний, и закрыла глаза, пытаясь отгородиться от жизни. Потому что жить было слишком больно, а просто существовать гораздо легче.

Она намеренно не приехала сюда раньше. Она не понимала, как вообще будет общаться со всеми. Прошли месяцы с тех пор, как она приезжала сюда в гости. Дом, сад – все выглядело точно так же. Даже елку нарядили, как в старые времена. Но жизнь была совсем не такой, какой бы ей хотелось. Если пришлось бы загадать желание, что бы она загадала? Что она хочет на Рождество?

Это было легко. Она хотела бы повторить один единственный час, снова и снова, всю свою оставшуюся жизнь. Она медленно пошла в сторону окна и посмотрела наружу. Сколько раз она стояла на том же месте на протяжении многих лет, искала и не находила ответов на то, чего она хотела бы для себя? К сожалению, сейчас все было по-другому. Единственного, чего она хотела, у нее никогда не будет.

Она посмотрела вниз и, увидев графин с бордо, налила себе большую порцию вина. Посмотрев на него мгновение, она поднесла его к губам. Перед тем, как начать пить, она подняла бокал вверх и тихо отсалютовала своим страданиям.

– С Рождеством, моя дорогая, – слезы тихо текли по ее лицу, когда она выпила все содержимое бокала. Блейн вновь налила янтарную жидкость, наполняя бокал до краев. Затем она подняла его и направилась вверх по лестнице к своей спальне.

Она не заметила темную фигуру, которая стояла в темноте и хранила молчание.

* * *

Хелена поспешила открыть дверь, чтобы остановить настойчивый стук. Перед ней стояла элегантная женщина.

– Я могу вам помочь? – вежливо спросила Хелена.

– Да, я надеюсь, что можете. Меня зовут Эбигейл Астон-Карлайл.

* * *

Хелена стояла удивленная, обе женщины искали на лицах друг друга хоть какой-то знак. В конце концов обе поняли, что между ними не было ничего, кроме прошлого.

– Можно войти? – тихо спросила Эбигейл.

– Да, пожалуйста, – Хелена шагнула в сторону, пропуская ее. Та медленно вошла в небольшую, но уютную гостиную. Она увидела фотографии на стенах и кофейном столике. Хелена наблюдала, как жена Артура разглядывала снимки, которые составляли ее жизнь. Эбигейл остановилась перед фото молодой Габриэллы, сидящей верхом на пони. Солнце освещало маленькую девочку так, что ее голубые глаза казались такими же, как у ее отца. Эбигейл взяла фотографию и грустно улыбнулась.

– Артур любил лошадей… – ей не удалось сдержать печаль в голосе.

– Да...

Эбигейл закрыла глаза, услышав эти слова, и повернулась, чтобы посмотреть на женщину, всегда стоявшую между ней и мужчиной, которого она любила.

– Не желаете присесть? – сказала Хелена, указав на соседний диван.

– Да, спасибо, – затем она поставила фотографию Габриэллы, подошла к дивану и села.

– Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

– Нет-нет, спасибо, – отказалась Эбигейл и опустила взгляд на пол, когда Хелена присела в кресло напротив нее. – Он никогда не переставал любить вас, – сказала Эбигейл и, подняв глаза, встретилась с удивленным взглядом Хелены. – Даже в конце. Его последние слова были о вас, – слезы побежали по щекам Эбигейл, когда она увидела, какая боль отразилась на лице Хелены.

– Я… – Хелена отвела взгляд. Она не хотела знать об этом. Какой от этого прок?

– Он проснулся, схватился за грудь и умер с вашим именем на устах.

Хелена повернулась в сторону женщины, сидящей перед ней сейчас и разделяющей ее боль.

– Он умер, сказав ваше имя...

– Прости… – это было все, что смогла сказать Хелена. Затем Эбигейл встала, подошла к окну и посмотрела на улицу.

– Я здесь потому, что это должно закончиться.

– Я не понимаю, – растерянно сказала Хелена.

– Я думаю, что понимаете. Я не хочу этого для своей дочки. И я не думаю, что вы хотите этого для своей, – прямо сказала Эбигейл и повернулась лицом к Хелене. Как только она увидела ее лицо, она поняла, что была права.

– Я не знаю, о чем вы говорите, – сказала Хелена, пытаясь скрыть свою растущую нервозность.

– Блейн – исключительная женщина. Она из тех людей, которые на самом деле добры и прекрасны. И она медленно умирает от любви. Я все эти месяцы держалась в стороне… Но больше не буду.

– Я не понимаю! -взволнованно сказала Хелена.

– Да ну? – Эбигейл повернулась и оказалась прямо перед ней. – Я видела их вместе. Это достаточно понятно для вас?

– Я не хочу слышать об этом, – Хелена быстро встала. – Прошу вас покинуть мой дом.

– Я знаю, что это трудно. Я пыталась позабыть об этом и просто игнорировать, но реальность такова, что моя дочь в большой печали, и я знаю, что ваша тоже, – Эбигейл обратилась к женщине, стоящей перед ней, чей облик выглядел суровым и непреклонным.

– У Габриэллы все просто отлично. Я сожалею, – сказала Хелена, направляясь к входной двери, чтобы выпроводить Эбигейл.

– Я не хотела, чтобы моя дочь стала лесбиянкой, – эти слова заставили Хелену остановиться и повернуться. Ее взгляд погрустнел, когда она увидела, как ее собственная боль отражается в глазах Эбигейл. – Я не хочу такой жизни для нее.

Хелена остановилась и отвела взгляд.

– Блейн всегда была нашей опорой. Она сильная и гордая, она все те клише, которые применялись в мое время. Моя дочь – лучшая из всех нас. Даже Артур не смог это изменить.

Теперь Хелена смотрела на нее в замешательстве. Эбигейл глубоко вздохнула.

– Он по-своему любил всех детей, но хотел сделать их такими, какими видел в своих мечтах. Чейз просто восстал, поняв, что не сможет соответствовать, и решил ничего не делать со своей жизнью. Диана – в значительной степени то же самое, она всегда шла туда, куда смотрели ее глаза, и даже не пыталась научиться хоть чему-то. Блейн была той, кто преуспела во всем и занимала все его внимание. Он души в ней не чаял, и она его обожала. Блейн была всем, что он хотел, за исключением одного.

Хелена терпеливо ждала. Это опечалило ее, потому что Артур на самом деле был человеком, который не заслуживал, чтобы его так много любили.

– Блейн не хотела выходить замуж. Она так и не смогла найти кого-то и подарить ему внуков, которым он так хотел оставить все свое наследие. Они бесконечно спорили об этом, но она никогда не сдавалась. И, конечно же, часть его была горда, что она была настолько сильна в своих убеждениях, – печально закончила Эбигейл.

– Он был щедр с Элли и Кристофером, – просто сказала Хелена и снова села.

– Артур так и не изменил свое завещание, – без обиняков ответила Эбигейл. Хелена в замешательстве посмотрела на нее.

– Даже в конце жизни он не перестал быть эгоистичным, зацикленным только на себе человеком, каким он всегда был. Я любила его, но это правда.

– Но целевые фонды для Элли и Кристофера…

– Я была там, когда читали завещание. А целевые фонды, если они и появились, то они пришли от Блейн. Он оставил ей контроль над всем, – Эбигейл присела, а вдруг стала выглядеть устало. – Блейн пьет, что совершенно не свойственно ей. Моя дочь погружена в такую невероятную грусть, что на самом деле пугает меня, – Эбигейл посмотрела на Хелену глазами, полными слез. Та отвела взгляд. Она не хотела слышать этого, и часть ее возмущалась поведением своей дочери.

– Если с ней что-то случится, Габриэлла уже никогда не будет знать покоя.

– Это угроза? – сердито спросила Хелена и повернулась к Эбигейл.

– Нет… – печально продолжала Эбигейл. – Я видела их… я видела, как их тянуло друг к другу. И должна была понять все, потому что так было с самого начала. Между ними было особенное взаимопонимание. Я знаю, что Артур узнал об этом и потребовал от Блейн держаться подальше. Это тоже очень сильно подкосило ее. Она потеряла отца и единственного человека, которого полюбила, в один и тот же день, – Эбигейл посмотрела вверх, и слезы потекли по ее лицу.

– Время… это может пройти, это не… – начала говорить Хелена.

– Если что-нибудь случится с Блейн, Габриэлла никогда не простит себя. Я видела их вместе… именно поэтому я знаю.

Хелена встала и обняла себя за плечи. Она не знала, что делать или что думать. Ее Лейла действительно такая? Сможет ли она посмотреть за пределы своих предрассудков и принять это? Она просто не была уверена, что сможет.

– На Рождество моя дочь была тенью женщины, которую я знала. В то время, по крайней мере, она все еще была в мире живых. Это первый Сочельник, когда ее не было с нами. Ее брат на самом деле ждал ее. Он пришел в мою комнату в ту ночь... я никогда не видела, чтобы Чейз так беспокоился о ней. В ту ночь это было так. Блейн всегда была нашей опорой… – Эбигейл принялась хватать ртом воздух, потому что слезы снова начали одолевать ее. – С тех пор она избегает нас всех.

Эбигейл села, достала носовой платок из сумочки и начала вытирать слезы.

– Два месяца назад она просто перестала ходить в офис и улетела в свой дом в Кейп-код. Это было два месяца назад. Я была зла, мы все были такими злыми… злыми и растерянными. У меня плохое предчувствие, и несколько дней назад я поехала к ней. То, что я нашла там, привело меня сюда, к тебе… – Эбигайл заплакала навзрыд и ее тело начало трясти. Хелена подошла к ней и села рядом.

– Я увидела незнакомку. Худую и изможденную, я не думаю, что она даже поняла, что я была там. Она просто смотрит в океан. Мне страшно.

Хелена встала. – Прости.

Эбигейл тоже поднялась, слишком разочарованная тем, что не смогла прикоснуться к сердцу Хелены.

– Наследие Артура состоит из одних только боли и печали. Мы должны прекратить это, – умоляла Эбигейл. Хелена подошла к двери, и на этот раз Эбигейл последовала за ней. Перед тем, как полностью выйти из дома, она вручила Хелене визитку.

– Мы все еще можем что-то изменить. Я думаю, что вы любите свою Габриэллу очень сильно. Счастлива ли она? Посмотрите на нее, действительно посмотрите на нее, а затем позвоните мне. Пока не стало слишком поздно для вас, для меня и для них. Они все еще могут обрести свое счастье.

Хелена взяла карточку и стояла у двери до тех пор, пока лимузин не исчез за углом.

* * *

Габриэлла смотрела на кусок мрамора, стоящий перед ней и никак не могла сосредоточиться. Утешение, которое она получала от своей работы, медленно, но верно каждый день становилось все слабее. Она закрыла глаза и прижалась лбом к прохладному камню, и, как всегда, видение прекрасного лица затопило ее разум.

– Блейн... – сказала она тихо. – Где ты? Сегодня я чувствую тебя так близко к себе. Ты думаешь обо мне? Блейн… – ее глаза оставались закрытыми, и слезы потекли по лицу.

Элли стояла у двери вместе с бабушкой и слышала все слова своей матери. Они все думали, что она была всего лишь ребенком, но многое сейчас стало иметь для нее смысл. Она увидела, как слезы потекли по лицу ее мамы, и подошла к ней. Габриэлла посмотрела на дочь и протянула ей руки. Обняв своего ребенка, Габриэлла горько заплакала.

– Не плачь, мамочка. Не плачь, все будет хорошо, – Элли нежно гладила волосы своей матери, пытаясь успокоить ее. Хелена тихонько стояла возле двери. Габриэлла не замечала их до тех пор, пока Элли не подошла к ней.

– Я знаю, детка. Просто сегодня твоей маме немного грустно. Со мной все в порядке, не волнуйся, ладно? – сказала Габриэлла, держась за своего ребенка. Ее дети делали ее жизнь терпимой. Потребность в Блейн заполонила всю ее жизнь, да так, что она с трудом могла дышать.

– Abuela здесь, – сказала Элли, глядя на бабушку. Перед тем, как повернуться в сторону матери, Габриэлла быстро вытерла лицо.

– Привет, мама, – она улыбнулась, встала и подошла, чтобы поцеловать маму в щеку. – Ты останешься на обед?

– Это было бы хорошо.

* * *

– Спасибо, что пришла, Блейн, – сказал Нейл, подходя к ней. – Она отказалась говорить с кем-либо еще, кроме тебя.

Нейл Тедеско был одним из самых компетентных ее вице-президентов. Он звонил ей и продолжал звать до тех пор, пока она, наконец, не согласилась приехать.

– Да, это очевидно, – ехидно промолвила Блейн и, обойдя стол, села. – В чем проблема?

– Все шло гладко, пока не пришло время подписать контракты. Она с самого начала настаивала на встрече с тобой. Ничто не могло помешать ей. Прости, Блейн, я знаю, ты не хотела, чтобы тебя беспокоили, но другого пути не было. Я перепробовал все, – раздраженно закончил Нейл. Она взмахнула рукой, как будто внезапно устала от всего этого.

– Прекрасно, когда она будет здесь?

– Она уже здесь. Ты хочешь, чтобы я привел ее сюда, или предпочла бы встретиться с ней в зале заседаний?

– Здесь… приведи ее сюда, Нейл, – Блейн откинулась в кресле и закрыла глаза.

Нейл казался неуверенным в себе и не двинулся с места. Он мог бы сказать, что Блейн немного похудела и выглядела довольно бледно. Что случилось с некогда энергичным и сильным человеком, которого он знал, как Блейн Энбервиль? Он видел ее первый раз за почти шесть месяцев, в течение которых она просто не показывалась здесь. Видя ее сейчас, он понял, что происходило что-то очень неправильное. Женщина, сидящая сейчас перед ним, казалась хрупкой и уязвимой. Жизненная сила, которую она всегда излучала, сейчас попросту отсутствовала в ней. Когда Блейн наконец-то заметила, что он все еще стоит на прежнем месте, она открыла глаза и посмотрела на него.

– Ну? Пойди и приведи ее. Я не собираюсь сидеть здесь весь день, Нейл.

Казалось, в тот момент он очнулся и оставил ее. Она была очень раздражительна и знала об этом. Ей не хотелось быть здесь. Ответственность, подотчетность, респектабельность… это были слова, которые принадлежали той, кем она была так долго. Блейн не была уверена, почему она вообще пришла сюда. Компания могла существовать и без нее, она знала это. Кроме того, у нее были… у всех у них было достаточно денег, чтобы прожить несколько жизней. Какое это имеет значение, если одну из сделок они потеряют, или две, или три? Ее больше это не волновало. Все, чего она хотела, – остаться наедине со своими воспоминаниями и своим отвращением к тому, кем она стала и почему позволила себе стать такой.

В то утро, когда Нейл позвонил, он был гораздо настойчивее, чем раньше. Прошло, казалось, так много… так много рассветов, ночей и дней; и чем больше их делалось, тем сильнее манил ее океан. Это ее даже как-то напугало. Не то, чтобы она так уж сильно боялась смерти или мысли о том, что наконец-то ее жажда и одиночество закончатся…. Но вот само понимание того, что она действительно так сильно хотела этого, потрясло ее. Зов Нейла был как призыв вернуться на берег… он бросил ей спасательный круг, с которым можно было вернуться обратно, если только ей захочется протянуть руку и взяться за него.

А сейчас она сидела в своем старом кресле и осматривала вещи, стоящие вокруг, которые когда-то очень многое значили для нее. Свидетельства ее триумфа висели на стенах вокруг нее. И теперь, когда ее голова снова поникла в печали, переполнившей ее душу, дверь кабинета распахнулась.

Блейн не слышала, как дверь сначала открылась, а затем закрылась. Она подняла голову с закрытыми глазами и откинулась на спину. “Это была ошибка, – сказала она себе. – Когда встреча закончится, я вернусь на мыс”. Наконец-то все канет в… прошлое, потому что даже осколки и обломки причиняли ей невыносимую боль.

– Прости, я не знала, что ты больна, – нежный голос заставил ее голову подняться и открыть глаза. Блейн с холодной отстраненность уставилась на женщину, стоящую перед ней.

– Пожалуйста, садись.

Ее губы растянулись в вежливую улыбку, а глаза смотрели вперед грозно и сурово.

– Правда, Блейн. Прости.

Блейн кивнула и стала ждать. Когда Тара ничего не сказала, она встала и направилась в сторону большого панорамного окна и остановившись, посмотрела на город Бостон. «Как высоко мы находимся. Отсюда мир кажется таким маленьким». Тара смотрела на нее с восхищением.

– Почему ты избегала этой встречи?

Блейн грустно улыбнулась, по-прежнему глядя в окно, и тихо сказала: – Я не избегаю тебя, Тара. Мне просто не хочется быть здесь.

Тара встала и подошла к ней.

– Вся эта сделка заключалась из-за тебя.

– Я знаю, – призналась Блейн.

– Довольно самоуверенно, не так ли? – игриво сказала Тара.

– Нет, мне просто надоело играть в эти игры, – Блейн повернулась к ней. Они обе посмотрели друг на друга, не говоря ни слова.

– Я не хочу больше играть, Тара. Я сказала тебе это ночью в клубе Куинси, – Блейн отвела свой взгляд в сторону и взъерошила пальцами волосы. – Это хорошая сделка. Если ты хочешь ее – подписывай контракты. Если не хочешь – не подписывай.

– Она настолько глубоко засела внутри тебя, что ты перестала походить на живую? – ядовито сказала Тара. – Господи, посмотри на себя! Ты выглядишь, как дерьмо!

Блейн молчала.

– Боже мой... ты так сильно ее любишь? – недоверчиво спросила Тара.

– Госпожа Монтгомери, моя личная жизнь тут ни при чем. Насколько я помню, в темном клубе Куинси мы с вами разделили танец и поцелуй, и это все, – сердито сказала Блейн. – А теперь говорите, будете ли вы подписывать этот договор или нет?

– Я хочу тебя. Я хочу узнать тебя, – вдруг прошептала Тара. – Мне бы очень хотелось, чтобы и ты узнала меня. Я тебя не обижу.

Блейн отвела взгляд, и глаза Тары начали наполняться слезами.

– Вы совершенно правы, Мисс Монтгомери. Я едва знаю вас, а вы едва знаете меня. И вам не стоит меня узнавать, Мисс Монтгомери, я уверяю.

– Я знаю о тебе больше, чем ты можешь себе представить. Просто так получилось, что я вошла в твою жизнь слишком поздно, – Тара сделала шаг поближе. – Я влюбилась в тот момент, когда увидела тебя в Копли.

Блейн улыбнулась и вдруг рассмеялась.

– О чем вы говорите? Мы не встречались в Копли, Мисс Монтгомери, вы спутали меня с главным героем воображаемого любовного романа.

– Я приехала в Бостон, чтобы встретиться с тобой. Я жила в Копли. Тогда ты была там… Блейн Энбервиль… рядом со мной в лифте. Я узнала тебя по фотографии, которую видела однажды в “Фортуне”. И захотела тебя прямо тогда. Вообще-то я собиралась заговорить с тобой в том лифте, но увидела слезы, скатывающиеся по твоему лицу.

Глаза Блейн нашли ее лицо и увидели правду в ее словах. Она хорошо помнила тот день.

– В этот момент все и случилось. Когда ты вышла из лифта, я почувствовала потерю и уже знала правду. Я люблю тебя, Блейн. Нет никакой игры, это моя правда, – Тара закончила и теперь слезы потекли и по ее лицу. – Я знаю, что ты полюбишь меня… я знаю, что смогу сделать тебя счастливой. Я бы хотела, по крайней мере, попросить шанс, чтобы попробовать.

– Тара… – Блейн посмотрела вниз, не находя слов.

– Я смогу заставить тебя позабыть ее, – раздосадовано произнесла Тара. Блейн печально посмотрела на нее.

– Никто не сможет занять ее место. Она забрала всю меня. Прости, – Блейн пошла прочь.

– Пожалуйста, дай мне шанс, – Тара схватила ее за руку и развернула. – Всего один шанс!

– Прощай, Тара, – Блейн вышла, оставив ее стоять посреди офиса. Как только Блейн вышла из кабинета, Нейл вошел туда неуверенный в том, что он там встретит.

– Мисс Монтгомери? – сказал он и подошел к ней. – Все в порядке?

Тара вытерла лицо и повернулась к нему с яркой улыбкой.

– Да, все хорошо, мистер Тедеско. Где эти контракты?

– Вот они, мисс Монтгомери, – Нейл вдруг улыбнулся и, подойдя к столу, протянул ей ручку, чтобы подписать бумаги.

– Спасибо, – мягко улыбнулась она. Тара подписала все четыре экземпляра и выпрямилась.

– Ну, кажется, это начало нашего совместного бизнеса.

– Спасибо. Я отправлю копии вашему адвокату, – Нейл пожал ей руку и улыбнулся про себя, глядя на то, как она уходит.

Как только Тара Монтгомери отвернулась от него, ее улыбка тут же исчезла, а грусть вновь заполнила ее глаза. Каждый, сделанный ею шаг, казался более болезненным. Она знала, что с каждым шагом оказывалась все дальше и дальше от своей любви.

– Я опоздала, любовь моя. Я опоздала.

* * *

Габриэлла подошла к Джозефу и молча встала рядом с ним. Они оба смотрели на сад – молчали и ждали.

– Джозеф… – начала говорить Габриэлла через несколько минут.

– Я знаю, – ответил он, низко склонив голову.

– Прости.

Он кивнул.

– Дети...

– С детьми все будет в порядке, – он выпрямился и снова посмотрел в сад. – Они похожи на тебя. Они сильные.

– Я хотела, чтобы это было навсегда, – сказала Габриэлла, а слезы текли по ее лицу.

– Я знаю, – они оба молча стояли рядом друг с другом. – Ты собираешься к ней?

– Нет.

Джозеф удивленно повернулся.

– Просто между нами слишком большой океан. Мама… – Габриэлла затихла и посмотрела вниз.

– Хелена знает?

– Я сказала ей.

– Мы могли бы попробовать, Габриэлла, – с надеждой произнес Джозеф.

– Я так больше не могу, Джозеф. Прости. Я знаю, что причиняю тебе боль.

– Я уеду сегодня вечером, – сказал он и оставил ее, стоящей на террасе. Габриэлла позволила пролиться своим слезам. Эта часть ее жизни закончилась.

* * *

Диана жила дома уже несколько недель и сумела держать свою мать все время занятой. Она попыталась дозвониться до Блейн, но трубку так никто и не поднял.

– Мама, позвонил Джек, и у него есть лишний билет в филармонию. Почему бы тебе не пойти с нами?

– Нет, дорогая, вы идете. Я просто собираюсь пораньше лечь спать.

– Мама… я беспокоюсь о тебе, – нежно сказала Диана, подходя к Эбигейл.

– Я беспокоюсь о твоей сестре. Я была у нее несколько дней назад. Она выглядит ужасно. Она просто чахнет, и я не могу остановить это.

– Мама...

Звон телефона прервал их разговор, и Эбигейл взяла трубку.

– Здравствуйте.

На ее лице было написано удивление, и по мере того, как она слушала, ее удивление постепенно превратилось в улыбку.

* * *

– Лейла.

Габриэлла медленно повернулась, а затем улыбнулась, подходя к своей матери.

– Мама, я не знала, что ты здесь.

– Я пришла пообщаться с внуками.

Габриэлла с любопытством посмотрела на нее.

– Я уже поговорила с Элли. Она просто невероятная молодая женщина.

Габриэлла улыбнулась.

– Она так быстро растет, мама. Иногда мне жаль, что я не смогу навсегда удержать мою маленькую девочку рядом с собой.

– Я знаю. Но, если ты их любишь, Лейла, то должна отпустить.

Габриэлла поискала взглядом лицо своей матери. Хелена взяла дочь за руку и проводила ее до маленького диванчика у стены студии, которая была обращена к саду. Когда они сели рядом, Хелена взяла руки дочери в свои ладони и подержала их.

– Родители всегда хотят для своих детей только лучшего.

– Да, мама.

– Но иногда даже самые лучшие наши пожелания – это совсем не то, что они хотят для себя, – Хелена внимательно посмотрела в ее испуганные глаза. – Я всегда так много хотела для тебя.

Габриэлла улыбнулась.

– Когда ты родилась, и они положили тебя в мои объятия, я снова поверила в чудеса, Лейла. С этого момента я пообещала себе, что тебе не придется пройти через все те вещи, которые я… – Хелена посмотрела вниз, затем вверх и снова продолжала. – Я хотела, чтобы тебя любили, а ты любила в ответ. Я хотела, чтобы ты познала радость семьи и детей.

– Мама… – глаза Габриэллы начали заполняться слезами. – Я обещала тебе, что я не…

– Ты обещала мне, что не пойдешь к ней, – Хелена озвучила невысказанные слова, которые так долго стояли препятствием между ними. Габриэлла молчала, глядя на свои руки, которые удерживала ее мать. Хелена улыбнулась, и ее глаза тоже наполнились слезами.

– Ты больше, чем я заслуживаю. Ты всегда заставляла меня гордиться тобой, Лейла, – Хелена отпустила одну руку дочери и погладила ее по мокрой щеке. – Ты такая красивая и внутри, и снаружи. У тебя столько талантов. Твой отец был так горд за тебя. Он с такой гордостью говорил: “Моя прекрасная дочь – художник”. Хелена еще раз глубоко вздохнула. – Ты не такая, как он!

После того, как Хелена сказала эти слова, Габриэлла точно знала, что ее мать имела в виду. Габриэлла громко всхлипнула, наклонилась вперед и упала в объятия матери.

– Ты моя дочь. И ты дочь Умберто Сотомайора, – Хелена плакала вместе с дочкой, продолжая говорить и крепко держась за нее. – Твой отец так любил тебя, Лейла, – затем Хелена отстранилась от дочери и с любовью начала вытирать ее лицо. – Просто мы оба хотели, чтобы ты была счастлива.

Слезы Габриэллы продолжали падать.

– Я думаю, что пришло и мое время отпустить тебя.

Габриэлла посмотрела на нее, совсем не уверенная в том, что та пыталась ей сказать.