Текст книги "Роман о любви"
Автор книги: С. Энн Гарднер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
– Здорово! Ну, тогда я позволю тебе вернуться к делам.
Блейн улыбнулась сестре и кивнула. Эта улыбка исчезла сразу, как только за Дианой закрылась дверь. “Габриэлла здесь... – ее голова беспомощно откинулась на спинку стула. – Боже… пожалуйста”, – Блейн в мольбе закрыла глаза.
* * *
В тот вечер Блейн шла по ковровому покрытию коридора. Она остановилась перед дверью и на мгновение опустила глаза. Закрыв их, она вдохнула и снова открыла, говоря себе в очередной раз, что не собирается поддаваться этому… и тут увидела свою руку, которая поднялась и постучала. Что-то внутри нее разрывалось, потому что она одновременно почувствовала боль поражения и восторг.
Дверь распахнулась. Ни та, ни другая так и не узнали, кто из них сделал первый шаг по направлению к другой. Они одновременно выдохнули, потрясенные глубиной испытываемых чувств и желания, от которого так долго убегали. Ни одна из них не хотела, чтобы этот момент закончился. Не проронив ни слова, их губы отчаянно встретились. Блейн двинулась вперед и толкнула дверь, закрывая ее за собой.
– Блейн… Блейн, – снова и снова повторяла Габриэлла, пока губы Блейн спускались вниз по ее шее.
Внезапно Блейн отодвинула ее на расстояние вытянутой руки. Она разглядывала лицо Габриэллы. Ей хотелось запомнить каждую мелочь на лице женщины, образ которой преследовал ее каждую минуту, каждый день и каждую ночь. Она хотела выжечь на память этот облик навсегда в своем мозгу и в своей душе. Другая рука медленно поднялась и слегка прикоснулась к лицу.
От боли, которую Габриэлла увидела в глазах, смотревших на нее, слезы навернулись на ее глаза.
– Я настоящая... Я здесь и люблю тебя. Пожалуйста… пожалуйста, позволь мне любить тебя, – нежно умоляла ее Габриэлла, а слезы уже просто текли по ее лицу. – Скажи, что ты все еще хочешь меня, пожалуйста...
Блейн закрыла глаза и у нее вырвался стон, когда она коснулась губ Габриэллы.
– Хочу тебя? – боль была слышна в каждом слове Блейн, когда она, говоря эти слова, прикасалась к губам Габриэллы. – Я никогда не переставала желать тебя... Габриэлла, я умираю без тебя, – затем ее губы жадно накрыли губы Габриэллы.
Больше слова были не нужны... прикосновения и ласки говорили гораздо больше, чем могли сказать слова. Их любовные касания были страстными в один момент и медленными неспешными в следующий. Это было единение с чем-то гораздо более глубоким. Оно было значительно большим, чем слияние плоти. Это было слияние души и тела. Их потребность друг в друге оказалась настолько велика, что не осталось границ в выражении чувств, просьб и требований. Желание чувствовать друг друга имело для них первостепенное значение среди всего того, что могло или уже было сказано раньше. На пике страсти они обе закричали и вместе оказались у самого края наслаждения. Ни одна из женщин не хотела выпускать из своих объятий другую.
Начало нового дня они встречали, обнявшись под белоснежными простынями. Их дыхание было ровным, но обе знали, что рассвет возвратит суровую и жестокую реальность дня. Ночь защищала их в своей колыбели, а свет наверняка принесет всю неприглядность правды, с которой они не хотели сталкиваться. Они прижались друг другу, ничего не говоря и не желая отказываться от магии, которая связала и удерживала их друг с другом. Габриэлла закрыла глаза и прижала Блейн к себе покрепче. Блейн была тем, в чем она нуждалась, чего хотела и чего у нее никогда не могло быть.
Блейн уставилась в потолок, а руки потянули любимую поближе к себе. Она наклонилась и поцеловала голову Габриэллы, а на глазах появились слезы. “Сегодня Габриэлла снова со мной“, – подумала Блейн, а завтрашний мир все еще был далеко. Если бы она была честна сама с собой, то призналась бы, что с момента телефонного разговора она знала, что придет сюда. Блейн знала, что утро принесет упреки и слова, которые могут задеть и причинить боль. Желая получить отпущение грехов и своей вины, они неизбежно разорвут душу друг друга в клочья.
Но на данный момент ничто из этого не имело значения. Прямо здесь, прямо сейчас ничто не имело хоть какого-то значения для каждой из них. Единственное, что было важным, – этот момент, эти часы… эти драгоценные украденные часы. В которые они снова познали радость единения. И пусть это длилось всего несколько часов, но они были счастливы.
Глава пятая
Блейн медленно открыла глаза. Она улыбнулась, убедившись при свете дня, что женщина, всю ночь наполнявшая ее счастьем, сегодня утром все еще лежала в ее руках. Руки Блейн сжали Габриэллу и притянули ее еще ближе к себе, а глаза зажмурились в ожидании привычной боли.
Каждое утро Блейн просыпалась с улыбкой. Ее ночи были наполнены снами о женщине, которая завладела ее некогда холодным и аналитическим умом, и каждое утро она была вынуждена вновь сталкиваться с реальностью своего одиночества, как будто жестокий утренний свет издевался над ней. Свет уничтожил ночную тьму и ясно дал ей понять, что единение, которое она чувствовала в своих снах, существовало только в ее снах. Свет приносил ей жестокость одиночества. Но в это утро все было иначе...
Габриэлла прижалась к Блейн, как будто почувствовала, что возлюбленной необходимо тепло ее тела. Веки, затрепетав, открылись, и ее глаза встретились с обеспокоенным взглядом. Блейн не смогла скрыть свои эмоции. Совершенно неконтролируемые чувства в полной мере отразились в выразительных глазах. Ее губы уже готовы были начать говорить, но Габриэлла ласками заставила их замолчать. Руки нежно и чувственно скользнули по лицу Блейн, а губы потянулись губам, которые звали ее.
Блейн позволила себе не думать. Для нее больше ничто не имело значения. Ей больше не нужны были ответы, и вопросы тоже могли подождать. Правда реальности ничего не значила для нее; она все понимала, но отчаянно стремилась только к тому, чтобы удовлетворить постоянно растущий голод по близости с женщиной, лежащей на ее руках. Ее желание единения с Габриэллой было бесспорно и непреодолимо. Их слияние не стоило ничего. Оно значило все.
Поэтому вместо того, чтобы играть в “вопросы и ответы”, они с безумством обреченных пытались заглушить ту невероятную тоску, которая грозила одолеть их обеих. Гораздо позже они лежали в тишине, держась друг за друга, обе насыщенные, наслаждались теплом объятий и нежностью прикосновений. “Все остальное пустяки, – снова и снова говорила себе Блейн. – Все остальное не важно”.
Звонок телефона ворвался в их хрупкий покой, и словно вор украл что-то бесценное. Габриэлла потянулась, чтобы ответить на него.
– Нет, – тихий голос Блейн умолял ее. Повернувшись к ней, Габриэлла увидела слезы, заполнившие глаза лежащей рядом с ней женщины и почувствовала боль в своей груди. “Наш покой нарушен”, – сказали их глаза друг другу. Габриэлла скользнула в объятия Блейн, крепко прижимаясь к ней и не сдерживая слез, текущих по ее лицу.
– Блейн… – начала Габриэлла, но не решилась продолжить.
– Не… – снова тихонько прошептала Блейн, вцепившись в нее еще крепче. – Не сейчас… позже.
Подняв голову, Габриэлла встретилась с глазами, полными слез. Блейн снова попросила: – Позже.
Габриэлла кивнула и нежно поцеловала ее в губы. В этот момент телефон зазвонил снова. Он то умолкал, то звонил снова на протяжении всего следующего получаса. Наконец руки Блейн отпустили ее.
– Похоже, мир не оставил нам никаких... – сказала Блейн, принимая неизбежное. Габриэлла выпрямилась и взяла трубку телефона.
– Привет.
– Почему ты не отвечаешь? Я звоню тебе по крайней мере двадцать минут. В отеле сказали, что ты в своем номере, – сердито сказал Джозеф.
– Я принимала душ, – быстро сказала Габриэлла. – Почему ты звонишь?
– Разве мне нужна причина, чтобы позвонить тебе, Габриэлла?
– Обычно – да.
На мгновение между ними повисла тишина, и Джозеф продолжил разговор в примирительном тоне.
– Пожалуй, – признал он. – Мы все собрались.
– Информация о рейсе не изменилась?
Блейн села на другой стороне кровати, спиной к Габриэлле.
– Да, мы все подтвердили.
– Хорошо, тогда вечером встретимся в аэропорту и продолжим путь оттуда.
– Хорошо. Элли здесь и хочет с тобой поговорить.
– Ладно, отдай ей трубку, – Габриэлла пробежалась пальцами по волосам и подтянула простыню, чтобы прикрыть груди. Это движение не осталось незамеченным Блейн. Простыня превратилась в стену между ними, которая казалась настолько же реальной, как и мир, уже приготовившийся разлучить их.
– Мама?
– Привет, Эль, как ты, дорогая?
– Хорошо. Мне обязательно ехать с ними?
– Да, Элли.
– Почему?
– Элли, пожалуйста...
– Папа говорит, что я должна вести себя то так, то эдак. А я не хочу! – пожаловалась девочка и мать заметила недовольство, которое в последнее время все чаще проявлялось в ее голосе.
– Элли, просто будь собой, – тихо произнесла Габриэлла.
– Но папа...
– Папа неправ. Просто будь собой, Элли, – успокоила дочь Габриэлла. – Ты прекрасная молодая девушка, просто будь собой, дорогая.
Блейн встала и подошла к окну. Габриэлла смотрела, как та, обнаженная, стояла там, молча глядя на улицу.
– Элли, отдай трубочку папе.
– Ладно, мам, увидимся позже.
– Я люблю тебя, милая.
– Я тоже люблю тебя, мам. Вот папочка.
– Привет, – сказал Джозеф, вернувшись к телефону.
– Джозеф, она нервничает. Ей тяжело от своей неуверенности в себе. Просто позволь им быть самими собой, хорошо? – сердито сказала Габриэлла.
– Я всего лишь попросил ее вести себя хорошо, – сказал он, защищаясь.
– Просто не дави на нее, хорошо? Я встречу вас всех сегодня вечером.
-Хорошо.
Габриэлла повесила трубку и мгновение просто тихо сидела, спиной к Блейн.
– Как твоя семья? – нарушила тишину Блейн.
– Элли и ее отец похоже спорят из-за всего, – ответила Габриэлла. Обе женщины по-прежнему не двигались. Блейн сделала глубокий вдох и решилась.
– Почему ты приехала? – спросила Блейн, повернувшись лицом к Габриэлле. Та повернулась к ней, по-прежнему сидя на кровати.
– Потому что мне это было столь же необходимо, как и тебе, если не больше, – сказала она, и ее глаза наполнились слезами, которые грозили пролиться в любую минуту. Блейн быстро пошла к Габриэлле и, опустившись на колени, вцепилась в ее руки с таким отчаянием, что это напугало ее. Габриэлла уставилась на свои руки.
– Останься со мной, – нежно умоляла ее Блейн. – Пожалуйста… на коленях… Я умоляю тебя… пожалуйста, пожалуйста, останься со мной... – она замолчала, едва сдерживая рыдание. Взгляд Габриэллы сразу устремился вверх и сквозь слезы, катившиеся по лицу Блейн, она увидела боль в глазах, которые так горячо любила.
– Останься со мной… останься со мной, – в очередной раз просила Блейн, не в силах скрыть отчаяние в своем голосе и ожидая ответа. Рука Габриэллы принялась ласкать прекрасное лицо женщины, которая стояла перед ней на коленях. Что она могла сказать ей? Как она могла объяснить ей?
– Я не могу… – слова Габриэллы насквозь пронзили сердце Блейн. Она заметно вздрогнула и шумно выдохнула. Этот выдох Блейн для ушей Габриэллы прозвучал, как удар грома. В тот момент она уже знала, что разбила любившее и молившее ее остаться сердце, которое всего мгновение назад держала в руках.
– Блейн… – начала говорить Габриэлла, когда та встала и отошла от нее подальше, на сколько это было возможно. – Блейн, я не могу...
– Нет необходимости что-то говорить. Слова теперь лишние. “Нет” было вполне достаточно, – Блейн сказала это и повернулась к ней спиной.
– Я хотела бы...
– Черта с два! – Блейн резко развернулась к ней. – Ты получила, что хотела. Я трахала тебя, а ты смогла трахнуть меня, – Блейн начала собирать свою одежду.
– Все было совсем не так… – начала тихо говорить Габриэлла.
– Не так! – Блейн снова повернулась к ней.
– Ты знаешь, что это не так, – произнесла Габриэлла, встречаясь с ней глазами.
– Тогда что это было? Любовь? Ты позвала меня приехать и трахнуть тебя в гостиничном номере, а теперь сбегаешь к своим детям и… к твоему мужу! – зарычала Блейн и потянулась к простыне. Габриэлла встала и поплотнее завернулась в эту простыню. Блейн подошла к ней и сдернула ее.
– Стыдно за свою наготу? Ты не стеснялась ее вчера вечером и сегодня утром, когда мы трахались!
– Прекрати, Блейн, пожалуйста, – взмолилась Габриэлла, и слезы снова начали наполнять ее глаза.
– Прекратить? Разве не это ты должна было сказать прошлым вечером? – Блейн сделала глубокий вдох и отпустила женщину, которая теперь рыдала перед ней. – Ладно, ладно...
Блейн быстро оделась и уже собиралась было уйти, но на мгновение остановилась перед дверью, не решаясь повернуться лицом к Габриэлле и зная, что не может просто так уйти от нее. У нее не осталось ни стыда, ни гордости, она знала лишь, что ей больно. Она закрыла глаза и произнесла слова, которые хотела озвучить ее душа, и прокляла себя за это.
– Позвонишь?
– Да, – тихо ответила Габриэлла. Блейн так и не обернулась. Закрыв глаза, она снова почувствовала боль, в сжавшемся от ответа сердце, и вышла из комнаты. В коридоре Блейн достала из кармана очки и надела их. Теперь ее глаза были закрыты от всего мира. Она вошла в лифт.
Пока лифт спускался в холл, женщина, стоявшая облокотившись в углу, восхищалась темноволосой красавицей в солнцезащитных очках. Она отметила, как та вошла в лифт, гордо и уверенно ступая, как будто готовясь показать себя всему миру. Эффект, который производила Блейн своей внешностью, был вызван сочетанием красоты и высокомерия, присущими тем немногим, которые действительно правили миром и знали об этом. Женщина моргнула от удивления, когда образ Блейн Энбервиль, возникший в ее голове, разбился вдребезги, потому что она увидела слезы, сбежавшие из-под завесы солнцезащитных очков и скатывающиеся вниз по красивой щеке.
Блейн оставила незнакомку, наполненной удивлением и любопытством. ”Это не могла быть Блейн Энбервиль. Это не могла быть та холодная женщина, о которой мне рассказывали. И еще – она должна стать моей”. Тара покачала головой и вновь посмотрела вверх, чтобы увидеть, как красавица исчезает из гостиницы. ”Я с нетерпением жду встречи с тобой, Блейн, сейчас даже больше, чем когда-либо раньше. Твоя слеза заинтриговала меня. Возможно, эта поездка в Бостон будет чем-то большим, чем я надеялась”. Тара улыбнулась про себя и вышла из отеля. Пришло время делать покупки. Ведь она только что нашла нечто, что разбудило ее, и она должна выбрать правильный наряд, чтобы начать играть в эту игру.
* * *
Диана взволнованно ждала, специально появившись в ресторане пораньше. Ее лицо озарила широкая улыбка, когда она встала и обняла сестру.
– Я так рада, что мы смогли сделать это, – сказала Диана, отпуская Габриэллу, и они обе сели.
– Приятно встретиться с тобой, Диана. Это замечательное место, – ответила ей Габриэлла, с восхищением оглядываясь вокруг.
– Sandriene – замечательное место. Я всегда, когда нахожусь в Бостоне, захожу сюда на обед. Раймонд – прекрасный повар. Ты должна попробовать его знаменитые Flammekeuche, – с энтузиазмом проговорила Диана.
– Флэм… что? – Габриэлла рассмеялась.
– Flammekeuche – это что-то вроде пиццы с беконом, луком и большим количеством сливок.
– Звучит замечательно. Знакома ли ты с шеф-поваром? – Габриэлла рассмеялась. – Ты говоришь, как фанат.
Диана присоединилась к ее смеху.
– Да, Раймонд – лакомый кусочек. Он открыл ресторан несколько лет назад. Sandriene теперь является одним из маленьких сокровищ большого Бостона.
– Мне нравится декор, – сказала Габриэлла, оглянувшись вокруг. – Голубой сланец и подвесная плитка прекрасны, Диана. Спасибо, что пригласила меня.
– Я рада, что ты пришла, – произнесла Диана, положив свою руку на руку сестры, и улыбнулась. В этот момент появилась официантка и они заказали белое Каберне-Совиньон. Официантка пошла, чтобы принести вино, а Диана бросила взгляд на кого-то позади Габриэллы. Она помахала рукой, приглашая к их столу.
– Это мой сюрприз, – сказала Диана и, когда она встала, Габриэлла повернулась, чтобы лицом к лицу встретиться с Блейн, которая смотрела на нее безжизненными глазами.
Блейн вошла в ресторан и огляделась. Она на мгновение замерла, заметив свою сестру. Вторая женщина за тем же столом сидела к ней спиной, но она узнала бы Габриэллу где угодно. Осознавая и признавая это, она почувствовала боль. Сделав глубокий вдох, она шагнула в сторону Дианы с улыбкой на лице. Однако вся ее решимость закончилась, когда Габриэлла обернулась, и Блейн увидела испуг в этих прекрасных голубых глазах.
– Привет, Габриэлла, – вежливо поздоровалась Блейн и протянула руку. Габриэлла молча вложила свою руку в ладонь Блейн.
– Да, ладно, вам двоим! Обнимитесь, мы все здесь сестры!
Блейн продолжала держать Габриэллу за руку. Габриэлла встала и, как будто в трансе, вошла в руки Блейн. Она плотно закрыла глаза и позволила своему телу растаять в объятиях женщины, с которой провела всю ночь. Блейн разорвала объятия и отстранилась.
– Привет сестренка, – мягко сказала она. Диана улыбнулась. Габриэлла не отрываясь смотрела в лицо Блейн и хотела что-то сказать, но та отошла, чтобы сесть рядом с ней. Габриэлла глубоко вздохнула и повернулась с улыбкой на лице.
– Мы только что заказали немного вина.
– Я не могу, у меня встреча после обеда, – сообщила Блейн.
– Ладно, мы думали заказать… – начала говорить Диана.
– Flammekeuche? – произнесла Блейн, глядя в меню. Диана снисходительно улыбнулась.
– Да, ты запомнила.
– Конечно, – сказала Блейн, взглянув на нее поверх меню. – Ты заказываешь его каждый раз, когда мы встречаемся здесь во время обеда.
Официантка принесла вино и взяла заказ на обед от трех женщин. Габриэлла за это время едва ли произнесла хоть несколько слов.
– Когда приезжают Джозеф и дети? – спросила Диана. Блейн сразу подняла голову. Она ждала ответа, затаив дыхание.
– Ах… они прибывают в 6:30 сегодня вечером, – ответила Габриэлла, не смея взглянуть в направлении Блейн.
– Я не могу дождаться, когда увижу их. Блейн, ты будешь просто в восторге от Элли и Кристофера, – сказала Диана, наконец посмотрев в сторону Блейн. Она с удивлением заметила выражение ее лица.
– Блейн? – спросила Диана, глядя, как она смотрела на Габриэллу. Та перевела взгляд на скатерть. И Диана опять не понимала, что происходит.
– Зачем они приезжают сюда? – спросила Блейн у Дианы, полностью игнорируя Габриэллу. Диана смотрела то на Блейн, то на Габриэллу, понимая их все меньше и меньше.
– Зачем? – снова спросила Блейн.
– Они едут, чтобы встретиться с папой, Блейн, – ответила Диана. Блейн посмотрела в ее сторону, а потом обратно на Габриэллу, которая подняла голову, и встретилась с напугавшим ее взглядом, полным неверия, боли и холода. Диане совершенно не понравилось то, что она видела.
– Я… – начала говорить Габриэлла, а потом снова перевела взгляд на скатерть.
– Я думаю, это очень мило, Габриэлла, и вы сделаете это для папы, – вставила Диана.
Блейн некоторое время продолжала недоверчиво смотреть на нее, а потом вдруг принялась разглядывать стакан воды, стоящий перед ней. Диана заметила ее неуверенность и что-то еще, что пока не смогла определить, глядя на это подобие Блейн, сидящее перед ней. Ее сестра побледнела, а Габриэлла выглядела так, как будто собиралась удрать в любой момент.
– Я думала, что вы, ребята, понравились друг другу, – печально сказала Диана. Блейн и Габриэлла промолчали.
– Мне хотелось бы, чтобы обе мои сестры любили друг друга, – еще печальнее пробормотала Диана. – Я буду нуждаться в вас обеих, когда папа... – она замолчала. Блейн и Габриэлла посмотрели в сторону Дианы. Блейн положила свою ладонь на руку сестры.
– Ты не будешь одинока, Диана.
– Я знаю, – Диана посмотрела на нее глазами, полными слез. – Я люблю вас обеих. Я просто хочу, чтобы вы помнили, что мы семья.
Блейн кивнула. Габриэлла улыбнулась и провела ладонью вдоль руки своей сестры.
– Да, дорогая, – успокаивающе сказала Габриэлла. Блейн с такой тоской посмотрела на нее. Габриэлла перевела взгляд на Диану, но та успела заметить, как немного раньше Блейн выпустила ее руку и выпрямилась.
– Ну вот и наш обед, – Блейн подарила официантке ослепительную улыбку. Все три сестры играли в “вежливость” на протяжении всего обеда. Диана казалась вполне счастливой. Когда они уже заканчивали обедать, возник неизбежный вопрос.
– Ты приедешь домой сегодня вечером или завтра? – невинно спросила Диана у Блейн.Та посмотрела на сестру и заметила тень тревоги, пробежавшую по лицу Габриэллы.
– Не думаю. Я должна кое-что наверстать в делах, отложенных вчера, – усмехнувшись, ответила Блейн.
– Но Блейн, разве ты не можешь их перенести? – настаивала Диана.
– Как я могу сделать что-то, если я даже не знала об этом, Диана, – голос Блейн звучал весьма раздраженно.
– Я думала, что папа… – Диана растерянно замолчала. Блейн обвиняюще посмотрела в сторону Габриэллы, не скрывая своей обиды.
– Я уверена, что он собирался сказать тебе об этом, – настаивала Диана.
– Возможно, я не поняла что-то, – просто ответила Блейн и снова начала есть. ”Да, верно. Ничто не ускользает от Артура. Блин, в этом все дело, – Блейн посмотрела на Габриэллу. – Я ненавижу тебя за то, что ты поставила меня в такое положение. Я ненавижу себя больше, потому что позволила тебе сделать это. Я не хочу любить тебя. Я не хочу любить тебя!” Блейн снова уставилась на еду, поскольку мысли постоянно вторгались в ее разум и не давали успокоиться.
– Ну, ты же можешь попробовать приехать хоть ненадолго? – больше всего на свете Диана хотела, чтобы Блейн и Габриэлла поладили. Она просто не понимала, почему они не могли оставить в прошлом что бы там ни было, что стало стеной между ними.
– Нет, к сожалению, я так не думаю, – сказала Блейн, подняв глаза и пытаясь улыбнуться.
– Это нормально, Блейн занята. Возможно в другой раз, – промолвила наконец Габриэлла, помогая ей.
– Да, в другой раз, Габриэлла. Когда ты снова приедешь в Бостон? – спросила Блейн с натянутой улыбкой, и они обе с Габриэллой знали, о чем она спрашивала.
– В ближайшее время. Я обещаю, – сказала Габриэлла и посмотрела вниз на свой обед.
– Я не забуду об этом, – серьезно добавила Блейн. Диана переводила взгляд с одной на другую. Габриэлла посмотрела вверх и кивнула.
– Да, скоро. Я обещаю.
Блейн повернулась и улыбнулась так, что Диана обрадовалась, а Габриэлла вернулась к своему обеду. Диана отчаянно хотела понять, что с ними обеими происходит. В ссоре Габриэллы и Блейн вообще не было никакого смысла. И Блейн, несомненно, совершенно сама не своя в эти дни. Блейн изменилась. Диана на мгновение взглянула на сестру. Да, что-то изменилось в Блейн, она казалась какой-то грустной. Она стала такой после того дня, когда Диана нашла ее плачущей на полу в спальне. А затем она увидела проблески этой грусти и в Лондоне. Взгляд Блейн теперь всегда был настороженным, но случайно заглянув в ее глаза, Диана была озадачена невероятной печалью, поселившейся в этих выразительных глазах.
В Лондоне она на самом деле пыталась поговорить с Блейн, но безрезультатно. Блейн просто молчала, и Диана интуитивно догадывалась, что что-то внутри нее умирало. Возможно, это было из-за новости, что их отец был при смерти, или даже потрясением от того, что она узнала о существовании Габриэллы, но почему-то Диана не верила, что причина была в этом. Да, это удивило их всех, но что-то еще происходило внутри Блейн, что повлекло за собой такие негативные последствия.
Блейн наконец попрощалась и покинула ресторан. Габриэлла и Диана договорились встретиться в доме после того, как она заберет свою семью в аэропорту.
“Блейн и Габриэлла, казалось, бежали друг от друга”, – подумала про себя Диана. Перед уходом из Sandrine она задержалась и поздоровалась с Рэймондом.
Диана не собиралась сдаваться в том, чтобы заставить двух сестер поладить между собой. За это короткое время она полюбила Габриэллу и ее детей. И она признала, что Блейн была права. Всякий раз, когда она звонила своей сестре, Габриэлла находила время, чтобы поговорить с ней. Это понравилось ей, и она стала нуждаться в этом. Диана также понимала, что чем ближе она становилась к Габриэлле, тем больше увеличивалось расстояние между ней и Блейн.
* * *
Блейн прошла в свой офис молча, ни сказав секретарю ни слова. Карла – ее личный секретарь вошла за ней и закрыла дверь.
– Ваш посетительница, которой назначено на три часа, уже здесь.
Блейн повернулась к ней и посмотрела на заметки, сделанные в рабочем ежедневнике.
– Тара Монтгомери, правильно?
– Да, она представляет здесь AMAG. Я положила на ваш стол документы по этому делу и заметки, что вы сделали для этой встречи. Еще что-то, прежде чем я приглашу ее?
– Просто дай мне несколько минут, Карла, – сказала Блейн и, сняв пиджак, стала просматривать заметки.
– Да, мисс Энбервиль, – Карла вышла, закрыв за собой дверь.
Несколько минут спустя раздался тихий стук в дверь, и Карла впустила Тару Монтгомери. Блейн подошла к женщине и протянула ей руку.
– Пожалуйста, приходите, мисс Монтгомери. Здравствуйте. Я...
– Вы Блейн Энбервиль, – сказала Тара со светлой улыбкой, когда Блейн взяла ее руку и пожала. – Приятно встретиться с вами, уверяю вас.
Блейн улыбнулась и указала на стул перед своим столом. Тара оглядела офис.
– Почему бы нам не присесть вместо этого на диван. Это сделает нашу встречу более… уютной, разве вы не согласны? – очаровательно спросила Тара.
Блейн была удивлена, но улыбнулась и кивнула головой.
– Если вам так хочется.
Тара присела и скрестила ноги. Она улыбнулась, когда поймала взгляд Блейн, брошенный на них.
– Теперь давайте поговорим о делах, мисс Энбервиль, – тихо сказала Тара и снова улыбнулась Блейн обезоруживающей улыбкой.
Блейн не могла поверить, что и думать, увидев это. Женщина открыто флиртовала с ней.
– Да, конечно, мисс Монтгомери. Мы хотим, чтобы...
– Пожалуйста, называйте меня Тара, – сказала она и положила руку на ногу Блейн.
– Если вам нравится.
– Мне очень нравится. Могу ли я пригласить вас на ужин, мисс Энбервиль?
* * *
Чейз подумал, что круг людей, присутствующих на ужине просто ужасен. Джозеф был явно рад оказаться здесь – он не переставал пытаться заинтересовать и произвести впечатление на Артура в том или ином вопросе. Диана по-дружески разговаривала с Габриэллой, а их мать казалась достаточно счастливой в эти дни. Девочка по имени Элли была задумчивой, а мальчик Кристофер безостановочно пытался говорить с ним.
– У меня больше нет других дядей, – сказал Кристофер Чейзу.
Чейз посмотрел на него, пытаясь контролировать свою очевидную неприязнь.
– Да ну, в настоящее время у тебя есть один, не так ли?
– А у вас есть другие племянники?
– Нет.
– Кристофер, ты любишь лошадей? – спросил Артур у своего внука, который вдруг улыбнулся до ушей и кивнул.
– Если ваши родители не будут против, может быть мы сможем завтра покататься верхом. Хотел бы ты этого?
– Да, дедушка, это было бы удивительно.
Артур и Эбигейл рассмеялись над энтузиазмом мальчика.
– Как насчет тебя, Хелена?
– Меня зовут Элли!
Внимание всех присутствующих переключилось на капризного ребенка.
– Прости, Элли, – примирительно сказал Артур.
– Элли, извинись немедленно! – настаивал Джозеф.
– Почему? – огрызнулась девочка. – Я не хотела приезжать сюда.
– Элли! – Джозеф встал.
– Джозеф, оставь ее в покое, – сердито сказала Габриэлла.
– Все в порядке. Элли имеет право требовать, чтобы ее называли ее именем, – попытался вмешаться Артур.
– Элли, извинись немедленно! – настаивал Джозеф. Элли, казалось, еще больше расстроилась. Она не хотела такого внимания к себе. Каждый смотрел на нее. Она встала и выбежала из комнаты.
– Ты никогда не знаешь, когда остановиться! – обвиняющим тоном сказала Габриэлла Джозефу и последовала за своей дочерью. Джозеф сел, и все разговоры за обеденным столом стихли.
* * *
Блейн подъезжала к дому, когда кто-то выбежал на дорогу перед ее автомобилем.
– Боже мой! – она резко остановилась и уставилась на девочку, застывшую от страха перед машиной.
Блейн вылезла и, схватив девочку, резко развернула ее лицом к себе.
– Что же ты делаешь? – Блейн затряслась от страха и Элли тоже.
– Элли! Боже мой, Элли! – Габриэлла все видела и побежала к ним.
Блейн посмотрела на ребенка в своих руках, разглядывая ее, как будто что-то необычное. Она выпустила девочку, как только Габриэлла добежала до них. Та взяла Элли на руки.
– Боже мой, Элли, о чем ты думала, – Габриэлла дрожала от страха, крепко держа свою дочь.
Блейн уставилась на мать и ребенка. Это был ребенок Габриэллы. Она на мгновение встретилась с ее глазами, прежде чем вернуться к машине и сесть в нее.
Габриэлла и Элла вернулись обратно в дом, а Блейн отвела свою Arnage T в гараж.
Выйдя из автомобиля, она посмотрела на свои руки и заметила, что они все еще дрожали. Затем она засунула их в карманы и пошла к дому.
* * *
Когда Блейн наконец вошла в дом, все сидели в большой комнате и пили кофе. Артур удивленно посмотрел на нее и улыбнулся Диане.
– Блейн, – сказала Диана и, подойдя к сестре, обняла и поцеловала ее. Чейз улыбнулся и подошел к хрустальному графинчику, который только что принесли, чтобы налить себе из него. Джозеф уставился на вошедшую женщину с восхищением и узнаванием в глазах.
– Я так рада, что ты приехала, Блейн, – сказала Диана, подводя сестру к Габриэлле и Джозефу. – Проходи и познакомься с семьей Габриэллы.
Габриэлла казалась бледной, а Элли задумчиво сидела в углу. Ей не понравилась леди, которая трясла ее на улице после того, как почти наехала на нее.
– Блейн, это Джозеф – муж Габриэллы, – представила их друг другу Диана. Джозеф протянул ей свою руку. Блейн протянула ему свою.
– Здравствуйте, – вежливо сказала Блейн.
– Это удовольствие для меня. Я должен признать, что сходство поразительное, Габриэлла, – сказал он, повернувшись к жене.
– Простите? – сказала Блейн, ее рука до сих пор была в руках Джозефа. Он снова повернулся к ней, все еще не выпуская ее руку.
– У моей жены в студии есть ваш бюст.
Блейн освободила руку и посмотрела на Габриэллу, которая не отвела своих глаз. Наконец разорвав эту связь, она улыбнулась и посмотрела в сторону мужа. Диана вмешалась в попытке затормозить неловкое молчание, установившееся между ними.
– Ну, наверняка, когда ты закончишь работу, то позволишь нам увидеть ее! Я не думаю, что видела бюст, когда была в вашем доме, – усомнилась Диана.
– Габриэлла очень скрытна в своей работе. Я думаю, что мне удалось одним глазком посмотреть только потому, что застал ее однажды врасплох, – сказал Джозеф и посмотрел на жену. Подошел Артур.
– Блейн, как замечательно, что ты смогла приехать.
Блейн повернулась в сторону Артура, и он тут же увидел, что она сердита на него.
