Текст книги "Тайные грехи (ЛП)"

Автор книги: С. Райс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

передастся ему. Я не принимала это на свой счет.

Послеродовая депрессия не была должным образом диагностирована в те годы, так

что с мамой обращались как с истеричкой, а я не обращалась вовсе. Я чувствовала себя

так, как будто мои внутренности были вырваны и заменены опилками. Я не ела. Я не

разговаривала много. Мы обе испытывали сильную боль и действовали так, как будто

ничего и никогда не шло наперекосяк.

66

В конечном счете, я забирала Джонатана у медсестры, в то время как мама дремала.

Он был всем. У него был небольшой пучок рыжих волос и кристально голубые глаза,

которые в конечном итоге превратились в зеленые. Я заботилась о нем, как и обо всех

своих сестрах, но что-то ещё ощущалось в Джонатане. И запах. Запах младенца не был

новым, но его – был другим. Это был аромат небес и земли. Он хватал мой палец своей

крошечной ручкой, и это не чувствовалось как рефлекс новорожденного. Его власть

походила на просьбу. Связь.

Я собиралась сделать это своей обязанностью – быть там ради него. Стараться

помогать, если не моему собственному ребенку, то брату, рожденному в тоже самое время.

Я поклялась ему в этом.

Я так быстро выяснила, что моя семья была долбанутой на всю голову. Я никогда

больше не разговаривала с Линн или Йони. Я не заводила друзей, но я приобрела

несколько нужных знакомств.

Это даже не было трудно.

– Ты кормила кого-нибудь из нас грудью? – спросила я, в то время как мама

вытаскивала бутылочку изо рта Джонатана.

Ему было три месяца, а я всё ещё приспосабливалась к моей новой жизни. Или своей

старой жизни, зависит от того, как на это посмотреть. Это была жизнь нормального

человека моего возраста, не жизнь кого-то ещё, кого отправили в другую страну для

обучения жесткими ирландскими монахинями, чтобы она могла тайно родить ребенка,

которого никогда не подержит в своих руках.

– Боже, нет. Почему я должна была это делать? – мама вручила младенца няньке,

чтобы он отрыгнул.

Ее имя было Филлис, и она протянула свои руки, но посмотрела на меня. Она и я

создали схему. Мама уходила, прежде чем младенец срыгивал своё молоко, и как только

она уходила, Филлис вручала его мне. Я клала его на свое плечо и гладила по спинке,

прижимая свою щеку к его щечке, так что я могла вдыхать его младенческий запах.

Лучший в мире.

Я знала, что я делала Джонатана заменой для младенца, которого они отдали, но я

ничего не могла с этим сделать. Он пах настолько хорошо.

– Я буду защищать тебя, мой младший братик, – прошептала я, положив его

небольшую ручку на свою так, как будто клялась на Библии. – Я клянусь.

Я училась и прилежно себя вела. Я была образцом хорошего и правильного

поведения. Я вернула доверие своих родителей, оставаясь такой, помогая сестрам делать

их домашние задания и обретая глубокий колодец забвения.

Вы можете подумать, что я была так или иначе запугана, поэтому хорошо себя вела.

Что я была обижена. На то, что потеряла дикую часть себя, чтобы оправдать ожидания

других. Однако это не похоже на то, что я чувствовала. Я чувствовала себя замечательно. Я

помогала Кэрри и Шейле с их домашней работой, в то время как папа вел бизнес, а мама

сидела в своей комнате. Я оттирала шоколад от рук Фионы, когда она нашла пекарский

порошок какао в кладовке и съела целую коробку.

Я делала всё, но я кормила Джонатана. Мама настаивала на том, чтобы ей приносили

Джонатана до того, как он пошёл, затем она отказалась от него так же, как и от всех

остальных. Она была номинальной главой, и, странным образом, мне было хорошо от

этого. Я любила её воспитание на расстоянии вытянутой руки, потому что она дала мне

возможность наполнить мои дни кое-чем важным для меня.

Папа не был любящим человеком, но после того, как он отшлепал меня, когда я

залетела, он больше никогда не подходил ко мне ближе, чем на половину комнаты. Даже

когда я боролась на заднем сиденье лимузина по пути к моему рейсу в Ирландию, он

предоставил итальянскому телохранителю заниматься рукоприкладством. Он наблюдал за

всем со своего места с пиджаком на своих коленях.

67

– Однажды, – сказал он, в то время как Франко прижал меня, – однажды ты

поймешь, что это было сделано для твоего же блага.

Я показала ему средний палец.

– Кто отец? – спросил он. – Кто это сделал с тобой?

Я вытащила свою руку из руки Франко и выставила свой другой средний палец.

– Я собираюсь это выяснить.

Всё, что ему нужно будет сделать – копать вокруг толпы группи, и он узнает, но

пока он был слишком далек от этого, а я хранила это очень далеко от своей обычной

жизни, так что у меня оставалась надежда, что он оставит Стрэта и Индиану в покое.

Отец сидел рядом со мной в течение всего перелета. Только он пугал меня. Он сдал

меня в женский монастырь и уехал. Они посылали Сестре Морин письма и заставляли

меня отвечать. Я писала хорошие вещи, но я была заперта до тех пор, пока они с мамой не

показались за три месяца до рождения ребенка.

– Ты выглядишь хорошо, – сказала мама.

Она была такой же далёкой, как и я.

Я тоже чувствовала себя неуютно рядом с ней.

– Так же, как и ты. Как твоё самочувствие?

– Лучше, чем когда-либо, – она улыбнулась, и её рука осталась лежать на животе.

Она любила быть беременной. Я не знала, как она чувствовала себя относительно того,

чтобы потом растить детей, но она любила их вынашивать. – Мы нашли семью для

твоего ребенка. Они живут здесь. Это – хороший дом.

– Спасибо.

Я не боролась с этой частью происходящего. Я не хотела так становиться матерью,

но в любом случае у меня не было выбора. Я была уверена в том, что для этого они

приложат все усилия мира.

– Твои друзья скучают по тебе. Они приходят узнать, как ты.

– Кто приходил?

Она перечислила несколько девочек, которых я знала по Обществу Суфражисток, и

Джен из Шахматного Стратегического Клуба, затем она посмотрела на папу.

Он сидел в углу, закинув лодыжку на колено и уставившись на меня. Движение его

головы было еле заметным, но он определенно ответил ей «нет» на то, что она

спрашивала. Мама была львом, когда имела дело со всеми, кроме папы. Она действовала

так, пока никто не приходил, продолжая улыбаться, как будто наше семейство было

настолько простым, как горох и морковь.

Схватки начались на три дня раньше.

Папа был там, когда я рожала, не мама. Я не ожидала, что он будет в комнате. Я

пробовала игнорировать его, и, когда боль стала действительно сильной, я смогла

притвориться, что его там не было. Акушерка вручила ему младенца, все ещё в слизи и с

пуповиной.

– Это мальчик или девочка? – спросила я, пробуя отдышаться.

Он не ответил. Никто не ответил. Сестра Маура только шикнула на меня, и папа унес

его. К тому времени, когда отошла плацента, я поняла, что они никогда не скажут мне

этого.

Я прилетела домой одна. Мои сестры приветствовали меня словно давно

потерянного ребенка. Даже моя мать выглядела счастливой, когда я зашла в двери.

Папа выглядел настороженным. Он обращался со мной как с музейным экспонатом

за бархатной веревкой.

Когда я поступила в Уэлсли, он поздравил меня рукопожатием и подлинной улыбкой,

но он больше никогда не прикасался ко мне.

Мне приходилось проводить очень много времени с семьёй, выполняя кучу

обязанностей, когда я пошла в Стэндфордскую Высшую Школу, но я всегда делала их. Я

68

звонила преподавателям, когда Фиона не понимала свою домашнюю работу, устроила

разнос Отцу Альфонсо, когда он угрожал огнем и камнями Дейдре, а также пробовала

держать Джонатана в рамках, в то время как он раз за разом доказывал, что он мог

сдвинуть любую границу с дерзкой улыбкой.

Ко времени сдачи экзаменов, я чувствовала, что восьмидесятые остались позади.

Мои родители делали всё от них зависящее, а впереди меня ждала хорошая жизнь. Иногда

я даже чувствовала благодарность.

Глава 26

1982 год – ночь Куаалюд

Я влюбилась во вкус и ощущение его сосков. В странные рыжие волосы на его груди

рядом с коричневыми. Куаалюд сделал нас озабоченными и счастливыми, и мы так много

смеялись. Я снова была готова позволить ему трахнуть меня. Но, так или иначе, мне было

больно, когда он прикасался ко мне. Я была воспалена. Однако внутренняя боль

отступила.

Я прилегла, согнула свои колени, раскачивая ими, раскуривая сигарету. Дешевое стеганое

одеяло подо мной ощущалось великолепно. Мягкое. Теплое. Сделанное для моей кожи.

И он. Он был хорош. Очень хорош. Целуя меня между сиськами и самый низ моего

живота. Инди собирался сделать мне ту же вещь, что девочки делали со Стрэтом. Он

собирался попробовать меня. Я зажала сигарету между зубами и запустила свои пальцы в

его волосы, раздвигая для него ноги.

В этот момент дверь открылась, и я повернулась, чтобы увидеть того, кто вошел. Я

не подпрыгнула или прикрылась от стыда также, как и Инди.

– Чувак, – сказал Стрэт.

– Чувак, – Инди оперся на локти. – Ты избавился от Хоука?

– Да. Вечеринка окончена, – Стрэт наклонился, выдернул сигарету из моих губ и

поместил ее между своими. На нем не было рубашки, и музыкальные ноты через всё его

тело огибали соски, именно так, как я хотела попробовать. – Сказал, что он дал тебе

синенький люд. Похоже на то.

– Ага. Синенькие.

Он выпустил дым.

Я смотрела вниз на Инди, а он посмотрел на меня с пленяющей улыбкой.

– Греховный, – промурлыкала я, читая его мысли. Я повернулась обратно к Стрэту

и потянулась, растягивая своё тело, наслаждаясь своей наготой. Я знала, что это были

наркотики, но мне было все равно. – Ты собираешься вернуть ее?

Он вложил сигарету обратно в мой рот, впитывая меня ниже, сквозь меня,

прикидывая что-то. Я вдыхала восхитительный никотин, не касаясь сигареты. Только

всасывала. Затем я выпятила свою челюсть в сторону Стрэта. Он убрал окурок от меня и

затушил его в пепельнице на полу.

– Вы оба под людом, – сказал Стрэт.

– Ага, – сказал Инди, возвращаясь обратно к моему животу.

Я поглаживала матрас, уставившись на Стрэта. Его длинные красно-медные волосы

обрамляли лицо, а его челюсть была в грубой полуторадневной щетине.

– Не будь чужим, – сказала я.

Стрэт посмотрел на Инди, который пристально смотрел на него и заявил:

– Ты слышал женщину.

69

Стрэт колебался, переводя взгляд от меня на Инди и обратно. Я никогда не видела,

чтобы он раньше колебался.

– Я знаю, что ты этого хочешь, – сказал Инди. – Одной причиной для ссор будет

меньше.

В эти секунды, двое мужчин, которые выросли вместе и жертвовали друг для друга

всем, вели бессловесную беседу. Это была клятва, я поняла это. Но что случиться теперь?

Я ждала, и это ощущалось как часы, но вероятно длилось не дольше вздоха, я

запустила одну руку в волосы Инди, пока другой притягивала Стрэта.

– Давай же. Это будет весело.

Я не думала о смене ролей многие годы, только в тот момент, когда я прочитала о его

смерти в «Ролинг Стоун». Даже тогда я улыбалась. Я фактически могла это почувствовать.

– Делай, что хочешь, – сказал Инди, – но прямо сейчас я буду поглощать эту

киску.

И он это сделал.

Он раскрыл мои складочки, обнажая клитор. Даже это чувствовалось хорошо, но,

когда он дотронулся до него языком, моя шея выгнулась.

– О, боже!

Как будто услышав мою просьбу, Стрэт наклонился над кроватью и поцеловал меня.

Не просто поцеловал. Он засунул свой язык мне в рот и заклеймил меня. Инди довел меня

до оргазма своим ртом, пока я кричала в рот Стрэта – переходник от мужчины к

мужчине. Я лежала там задыхающаяся и желала большего.

– Да, – сказал Инди, стоя на коленях.

Стрэт был на мне, штаны сняты, член наружу. Такой, бл*дь, жесткий и прямой, я

должна потрогать его.

– Ты уверена, Синни?

– Да, – я погладила его. Я не знала, что делала, но это не могло быть так плохо.

– Я хочу твою задницу. Я попробую сделать это приятным для тебя.

– Я знаю.

Инди поставил меня на колени, и я поцеловала его.

– Скажи, что ты уверена, – прошептал он. – Это перебор для твоего первого раза.

– Я хочу этого сейчас.

Стрэт стоял позади меня на коленях и гладил моё тело. Я почувствовала его эрекцию

на своей пояснице.

– Что насчет тебя? А как ты? – спросила я Инди.

– Да. Но, Син. Марджи. Я от тебя без ума. И это ничего не изменит. Я хочу узнать

тебя.

Я не сказала ему, что была неузнаваема, поскольку люд заставлял меня чувствовать

себя окрыленной годами, открывающимися передо мной, которые собирались начаться —

сейчас с этими двумя мужчинами, на этом самом матрасе.

– Ок.

Он улыбнулся, затем взял меня под мышками и швырнул на спину.

– Это будет весело.

Я засмеялась, и следующие минуты провела буквально на небесах. Двое парней

покрывали меня своими ртами и руками. Стрэт засунул свои пальцы мне в рот, и я сосала

их, стонала для него, пока Инди посасывал мои соски до изысканной боли.

– Мокрыми, Син. Сделай их мокрыми.

И я сделала, облизывая между его вторым и третьим пальцами.

Стрэт вытащил их.

– Хорошо. Ты готова?

– Да.

70

На самом деле я не знала, к чему я была готова, пока он сильно не согнул меня,

вывернув мои колени; Инди пришлось оторваться от моей груди, когда мои бедра взлетели

над матрасом. Я была полностью открыта, а они смотрели на меня. Они оба. Инди играл с

моим клитором, а Стрэт потирал мою задницу своим влажным пальцем. Они наблюдали за

моим лицом.

Палец двинулся в глубь, и моя задница поддалась. Это ощущение распространилось

повсюду. Моё обнаженное тело отреагировало дрожью, сжимаясь вокруг него

одновременно с набуханием моего клитора. Инди скользнул двумя пальцами в мою киску

и наклонился, чтобы поцеловать меня. Я приняла поцелуй, поглотила его, стонала в его

рот, даже когда Стрэт вставил в меня два пальца, хороня их внутри.

– Время для трех, – сказал Стрэт за миллион миль отсюда. – Расслабься.

Я никогда в своей жизни не была так расслаблена, однако этот третий палец ворвался

с острой пульсирующей болью. Я сжалась.

Инди оторвал от меня свой рот и обратился к Стрэту.

– Смазка, придурок.

Стрэт щелкнул своей рукой по тумбочке. Той же самой, которую открывала девочка с

сочными бедрами. Инди открыл ящик и нашел ту же бутылочку с детским маслом. Он

передал её ему.

Стрэт щелкал, чтобы открыть бутылочку.

– Ну же, откройся.

Я сдвинула свои колени, а Инди склонился надо мной и расставил их ещё шире.

Холодное масло капало на меня, распространяясь повсюду: и внутри, и снаружи. Они

удостоверялись, что я была скользкая и подготовленная, словно два адвоката, которые всё

предусмотрели и расставили все точки над «i».

Я чувствовала себя в центре неизвестной вселенной: циркулирующая галактика

удовольствия между моими ногами.

– Парни, – простонала я. – Это так приятно. Пожалуйста.

– Она готова, – сказал Стрэт своему другу детства. Он отползал назад, пока не сел

напротив стены, со стоящим как флагшток членом.

Инди помог мне:

– Давай, встань передо мной на колени.

Он переставлял меня, пока Стрэт не оказался сзади и не смог положить свои руки на

мою талию.

– Раздвинь их, – сказал Стрэт. – Раздвинь их, открывая для меня.

Половинки моей задницы были скользкими от масла, но я вцепилась в них и

растянула, в то время как Стрэт давил на мои бедра, опуская меня ещё ниже.

– Медленно, – сказал Инди.

– Очень медленно, детка, – ответил Стрэт.

Инди опустился передо мной на колени, его глаза все ещё были с расширенными

черными зрачками, он прикусывал нижнюю губу, а я опускалась всё ниже, пока не

почувствовала член Стрэта напротив входа в мою задницу. Это, казалось, был последний

барьер, который я ломала этой ночью, так что я толкнулась к нему ближе.

– Медленно, – потребовал Инди, когда увидел моё лицо. – У нас вся ночь

впереди.

Это ощущалось по-другому.

– Расслабься, – продолжая толкаться членом в меня, Стрэт нежно потирал вокруг

моего клитора.

От взаимодействия детского масла и возбуждения моего собственного тела, я была

мокрая настолько, что не чувствовала ни малейшей боли, а удовольствие лишь

расслабляло меня. Моя задница приоткрылась немного, а я продолжала насаживаться на

него, пока головка не вошла внутрь. Я остановилась. Задыхаясь.

71

– Ты сможешь принять его? – спросил Инди.

– Да.

Я опустилась на корточки и приняла его окончательно. Член Стрэта входил

полностью, а я продолжала толкаться всё ниже и ниже, растягиваясь, принимая каждый

его дюйм внутри себя. Резкий вздох вырвался из меня, с выстрелом боли, но меня это не

остановило до тех пор, пока он не был полностью погребен в моей заднице. Затем я

улыбнулась, потому что была растянута и наполнена.

– Так горячо, – пробормотал Инди, поглаживая собственный член.

Я толкнулась вверх, ощущая чувственный опыт сжимающихся стенок мышц, затем

опустилась снова.

– Да… так, детка, – раздался голос позади меня. – Прими его. Бери жестче.

– Инди?

Он глубоко вздохнул и наклонился вперед. Мы переместились, перегруппировались,

и моя киска расположилась так, чтобы он мог взять её: одна рука на стене сзади нас, одна

на моем плече – и его член во мне.

Это было то чувство, которое я никогда не забуду, и я никогда не смогу это

повторить. Всё, что я могла делать – только стоять, пока они трахали меня подобно двум

музыкантам с тем же ритмом. Один внутрь, другой наружу. Затем оба внутрь в одно и то

же время.

Полное наполнение. Растянута до предела. Желающая. Влюбленная. Трахаемая

бесконечно везде. Два в одном – и богиня, и сосуд.

– Ласкай себя, – сказал Стрэт. Ни у кого из них не было свободной руки, чтобы

сделать это.

Я просунула пальцы между Инди и собой. Из меня вырвался длинный стон, я была

близка, но это продолжалось дольше, чем я предполагала. Этого было чересчур много.

Удовольствие не сосредотачивалось там, где мне было нужно.

Инди уткнулся в меня своим носом и кряхтел в мою щеку, взрываясь внутри меня.

Я не думала, что физически возможно почувствовать ещё большее удовольствие или

урвать какой-нибудь другой кусок чувственного наслаждения, но я смогла, впитывая

вибрацию между своими пальцами.

– Давай, детка, – прорычал Стрэт. – Я хочу почувствовать это.

Инди вытащил член и отклонился назад. Он был скользким от моих соков и всё ещё

твердым.

– Я почувствовал это.

Инди наклонился вниз и щелкнул своим языком по моему клитору, затем стал жестко

сосать его, пока Стрэт щипал мои соски.

Это случилось.

Пока я кричала от удовольствия, Стрэт нагибал меня ниже, пока не оказался глубоко

во мне, и я кончила – моя задница пульсировала вокруг его члена.

– А-а-ах, именно так, – застонал он. – Трахай его, да-а-а.

Мой оргазм едва закончился, когда Стрэт толкнул меня вверх, а затем повалил вниз.

Три, четыре, пять толчков, прежде чем он кончил в меня.

Я оказалась в руках Инди, и мы с ним свалились отдохнуть в течение пятнадцати

минут, пока не отрубились в тепле соков и эйфории плоти.

Глава 27

1994 год

– Мне казалось, что ты станешь другим, – сказала я.

72

Дождь сверкал всплесками размером с десяти центовые монеты и мчался толстыми

ручейками, подобно венам по лобовому стеклу. В машине пахло морской водой и липкой

смолой.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Дрю, пропуская пальцы через свои волосы,

пока он вел машину. Так он избавлялся от своего фальшивого адвокатского стиля, и теперь

волосы падали на его лицо как раньше.

Я хотела установить с ним доверительные отношения. Оказаться в той же зоне

комфорта, как и одиннадцать лет назад.

– Стрэт был словно животное из джунглей. А ты был самодостаточным.

Податливым.

– Податливым? Это звучит слегка унизительно.

– Только слегка? – Дерьмо. Когда это вылетело из моего рта, моё подсознание

готовилось к убийству.

Дрю ухмыльнулся, опираясь локтем о дверцу, и большим пальцем руки потирал

нижнюю губу. Делал ли он так раньше? В Палихуд Хаус? Я не помнила. Он казался

задумчивым и, возможно, слегка расстроенным. Я пыталась оградить его, даже если я

была именно тем человеком, от которого его необходимо было защитить.

– Если тебя это утешит, именно ты был тем, кто причинил мне наибольшую боль,

– я расположила свою руку у него на колене. Дрю положил свою руку поверх моей и

сжал пальцы. – После той ночи, когда были только мы, я действительно начала

влюбляться в тебя.

– Это не утешает вообще.

– Не думай так.

Дождь прекратился, как будто Бог щелкнул выключателем. И если сейчас был бы

день, то солнце осветило бы всё вокруг.

– Я не собирался обижать тебя, – сказал он. – Я отстранился, чтобы не

пострадать. Я уезжал, чтобы уберечь себя от боли.

– Притормози здесь, – указала я на выезд, придерживая свою следующую мысль

до момента, пока не буду уверена, что он не задрейфует по скользкой дороге. – Ты же

знаешь – у тебя нет дела. С твоим виолончелистом.

– Да, я знаю.

– Поверни налево. И ты знал, что я работаю в офисе ЛА.

– Прочел в информационном бюллетене компании. Мелким шрифтом на последней

странице: «Новые сотрудники».

– А Мартин Райт? Неужели он и в правду думает, что его обокрали?

– Каждую пару недель. Особенно, когда не принимает свои лекарства.

Я закрыла свои глаза и глубоко вздохнула. Если быть честной с собой, я знала это с

самого начала. Случай был построен из ледяных кубиков, выстроенных на сковородке.

Также у него не было необходимости приезжать в Лос-Анджелес для этого. Возможно, он

мог бы справиться со всей этой историей при помощи факса. Тогда почему? Я собиралась

выяснить это. Там было несколько сотен телевизионных каналов и в библиотеках теперь

имелись компьютеры.

«На хер это! Дрю был чертовым адвокатом. Он в любое время мог найти меня».

– Чего ты хочешь? – спросила я.

Он глубоко взглотнул, его кадык дернулся вверх и вниз. Он снова сжал мои пальцы.

– Что-то срочное попало ко мне на стол. Я не занимаюсь международными делами,

но я помогал партнеру и увидел твоё имя.

– Дом в конце улицы, с изгородью и воротами. Где ты увидел моё имя?

– Оно не было твоим. Имя твоей семьи, – Дрю повернул к воротам и остановился.

Ворота были закрыты, а за окном со стороны Дрю висела влажная клавиатура,

ожидающая, чтобы я ввела свой код. Он поставил машину на ручник и повернулся ко мне

73

лицом. – Я не думаю, что это имело какое-либо отношение к тебе. Я приехал в ЛА, чтобы

узнать, думала ли ты вообще обо мне. Стрэт имел всех девочек. Я делал всё правильно,

но…

– Но? Что очутилось на твоём столе?

– Ты была другой, Син. Прости. Марджи. Я никогда не прекращал думать о тебе.

Затем я увидел твоё имя дважды за месяц, и я должен был что-то сделать. Я должен был

переслать это по внутренней связи компании или что-то в этом роде, но я не хотел, чтобы

ты беспокоилась.

– Это принесло бы гораздо больше пользы.

– Ты думала обо мне? Всё это время? О ребёнке…

– Нет.

Он выглядел пораженным. Или запутанным. Затем он слегка наклонил свою голову

так, как будто он не верил мне. Пошел он на хер. Но мягко и сладко. Опять.

– С момента рождения ребёнка и до нашего столкновения в холле, я ни разу не

подумала о тебе.

– Ни разу?

– Кроме того раза, когда я прочла о смерти Стрэта, конечно. Иногда "Синяя долина"

звучала по радио. Но в другое время – нет. Действительно нет. Ты даже не существовал

для меня.

Позади него, крошечный свет в углу клавиатуры перешел от оранжевого цвета к

зеленому: включилась камера. Секундой позже раздался бесплотный «бип».

– Введи мой код или служба безопасности будет здесь.

Дрю опустил окно.

– Извини, – сказала я. – Что вот так говорю тебе об этом.

– Всё хорошо, – он высунул руку из окна. Его поза и тон были лучшим

индикатором того, что он не в порядке. Совсем. – Какой код?

– Мой код. У нас у каждого свой собственный.

– Хорошо. Что это? – он посмотрел на меня с надеждой, пальцы балансировали в

дюйме от клавиатуры.

Я сдерживала удушающее рыдание, которое стремительно практически снесло

барьеры в моем горле.

– Пятьдесят-один-пятьдесят.

Я сжала свои губы вместе, чтобы удержать всё внутри и зажмуривала глаза, пока

маленькие вспышки света не взорвались в темноте.

– Просто набери это, – сказала я, собирая слова воедино. – Просто сделай это. Я

не забыла тебя. Я думала, что ты не хочешь меня, и я смирилась с этим. Я просто решала

свои проблемы, но я думала о тебе каждый день. Каждый раз, когда где-нибудь начинала

звучать музыка. Джинглы1 в рекламных роликах. Фоновая музыка в лифте. Ты – был там:

иногда ты дразнил меня, иногда поддерживал, но ты был там. Я не хотела, чтобы ты узнал

об этом. Никогда.

Он сжал мою руку, постукивая по своему колену, и переплел наши пальцы. Я не

открывала глаза, только чувствовала его рядом с собой. Услышала щелчки и звуковые

сигналы кнопок. Когда я открыла глаза, лобовое стекло было чистым, но моё зрение

затуманилось.

Дрю наклонился и провел своим большим пальцем под моими глазами. Я отодвинула

их и вытащила его носовой платок. Он улыбнулся. Я фыркнула, вытирая своё лицо.

– Всё хорошо, – сказал он. – Это было сумасшедшее время. Мы оба были детьми.

И на тебя слишком много всего свалилось. Я должен был быть там с тобой.

Ворота заскрипели, открываясь. Боже, последняя вещь, которую я хотела – это

иметь дело со своим семейством.

– Я не знаю, что я чувствую.

74

– Но что-то же ты чувствуешь, – Дрю закрыл своё окно.

– Да, – фыркнула я, пока он поворачивался вперед.

– Это всё, что я хотел услышать. Поскольку мне ненавистна мысль о трахе на

переднем сиденье арендованной машины, как последнем времени, проведенном с тобой.

Дрю перевел коробку в автоматический режим и припарковал Ауди около передней

двери. Камни были влажными и блестели в свете фар. Фонтан звенел, а весенние цветы

склонились по направлению ветра. Автомобили выстроились в линию с каждой стороны, а

штат парковщиков тусовался под карнизом.

Харви, наш дворецкий, выбежал с черным зонтиком и открыл мою дверь.

– Добрый вечер, Мисс Дразен. Я боюсь, что они начали обедать без вас.

– Благодарю. Все в порядке.

– Будьте осторожны, следите за каждым шагом.

– Дождь прекратился, – указала я на зонтик.

– Изморось.

Я выросла с этим типом внимания и находила, что лучше позволять людям

выполнять свою работу наилучшим способом из тех, что они знали.

Дрю стоял рядом с багажником машины, пробуя не смотреть на дворецкого,

держащего открытый зонтик с огромной каймой. Но я знала абсолютно точно: всякий раз,

когда обычные люди видели дом в Малибу и его персонал, они пытались скрыть свою

реакцию.

Я собиралась сообщить Харви, что фонтан звучал громче обычного, когда Дрю

посмотрел вниз. Вода выливалась из багажника.

– Блин, – сказала я, стараясь особо не выражаться при Харви. – Вещи

водонепроницаемы, не так ли?

Дрю не знал, насколько чувствительным был дворецкий, так что он проклинал

шторм, на чём свет стоит, пока открывал багажник. Три дюйма воды покрывало дно,

впитываясь в основания банковских коробок.

– Мы лучше занесем их внутрь, – сказала я, а затем повернулась к Харви. – Вы

сможете найти для нас несколько сухих коробок?

– Обязательно.

Я взяла его зонтик, а он помчался внутрь.

– Ну что ж, теперь твоё дело против Мокси Зии действительно погибло, – сказала

я.

– А я-то ставил свою карьеру на эту технику снятия отпечатков пальцев.

Дрю поднял коробки, поддерживая их снизу. Я протянула руки, и он передал мне

одну из них.

– Давай зайдем через боковую дверь. Минуя всех. Сюда.

Дрю взял вторую коробку и захлопнул багажник.

– Я ожидал встречи с твоей семьёй.

– Нет, не ожидал. Доверься мне.

75

Я провела его к другой части дома, через пятиместный автомобильный гараж,

который я редко видела, поскольку у нас был камердинер2, чтобы перемещать автомобили

вокруг дома, пока восемь из нас скрывались внутри. На настоящую кухню. Не ту, куда

поставщики провизии привозили полуфабрикаты, которые любой мог бы увидеть. А

кухню, используемую поваром и его штатом. Мы свернули в кладовые и освежились

прогулкой по холодильным камерам. Шейла сделала себя подмастерьем и фактически

училась здесь готовить.

– Марджи! – выкрикнул Орри с сильным французским акцентом; куча серого

начёса подпрыгивала вверх, пока мужчина трусцой бежал ко мне. Этот начёс походил на

шлагбаум стоянки – поднимающийся вверх и опускающийся вниз. Орри был нашим

семейным поваром так долго, сколько я себя помнила.

Кухня изобиловала криками, огнём, нарезкой-нарезкой-нарезкой для вечернего

обеда.

– Хей, – я подставила ему щёку, чтобы он мог поцеловать её. – Это Дрю… Он…

– я поймала себя на том, что не хочу распространять слухи среди персонала. – Он

работает со мной.

– Приятно с вами познакомиться. Ты не поставишь это на мой мясной прилавок?

– Я думала, что твоя кровать будет…

– Я посмеюсь заранее. Вы можете пойти в винный погреб. Кыш. Прежде чем Грэди

забудет о степени прожарки. Грэди! – Орри оставил нас, крича своему гриль-шефу о

температуре жарки морского окуня: папа был придирчив относительно степени прожарки.

– Ты управляющая ресторана? – спросил Дрю, манипулируя коробкой так, чтобы

она не развалилась снизу.

– В страстную Пятницу3. День поста и страдания, сопровождаемого пожиранием

рыбы. Пошли, – махнула я головой в сторону узкой полуоткрытой двери и направилась к

ней. Он последовал за мной.

Свет уже горел, и это было хорошо, поскольку у меня не было свободной руки. Мы

аккуратно спускались вниз по скрипучей деревянной лестнице в холодный, сухой погреб,

в комнату дегустации. Там было только несколько стоек с сезонных вином, которое, как

решил сомелье4, необходимо было сейчас, чем позже; чистые стаканы, холодильник для

сыра и металлический стол с табуретами. Я поставила свою коробку на стол, и Дрю

поставил свою рядом с моей.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросила я.

– Вообще-то, да.

Я взяла два стакана и бутылку наугад, пока Дрю разгружал коробку, складывая вещи

в одну линию. Ярлыки отвалилась.

– Они уничтожены? – спросила я, вытаскивая пробку.

– Да, но никого не заботит Опус 33, – Дрю нашел файл и открыл его. На половину

мокрые контракты. Растекающиеся чернила на документах. Пакет на завязке. – Они

должны были собирать всё, что было забыто в студии. Я понятия не имел, что они даже

убирали место. Когда-либо.

Дрю снял крышку со второй коробки. Глубоко вздохнув. Его история хранилась

внутри.

– Держи, – я вручила ему вино и подняла своё для тоста. – За… Я не знаю за что.

– За Стрэтфорда Гиллиама. Он может покоиться с миром.

Мы звякнули стаканами. Я посмотрела на него через стекло, потягивая тем временем

красный нектар. Это пришло мне на ум.

Стрэтфорд Гиллиам. Ты можешь упокоиться с миром.

______________

76

Примечания:

1 – Джингл (англицизм от англ. jingle) – музыкальный или вокальный продакшн-

элемент оформления радио– или телеэфира. Джингл представляет собой короткую,

законченную музыкальную фразу с вокальной пропевкой.

2 – Камердинер (нем. Kammerdiener, букв. «комнатный слуга») – комнатный слуга

при господине в богатом дворянском доме. Он носил чемоданы, приносил еду, наполнял

ванну, брил хозяина, помогал в ежедневных заботах.

3 – Велиdкая пяdтница, (также Велиdкий Пятоdк, Страстнаdя пяdтница) – пятница