Текст книги "Тайные грехи (ЛП)"
Автор книги: С. Райс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!
Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.
Спасибо.
С. Д. Райс
«Тайные грехи»
Серия: вне серии
Автор: С. Д. Райс
Название на русском: Тайные грехи
Серия: вне серии
Перевод: Afortoff
Редактор: Таня Фрэшка
Вычитка: Eva_Ber
Обложка: Таня Медведева
Оформление:
Eva_Ber
Переведено группой https://vk.com/lovebookstranslate
Аннотация
Её зовут Синнамон или коротко Син. Музыканты группы Стрэт и Инди не знают
о ней ничего, кроме того, что она чертовски умна и сексуальна как небеса. Не в силах
прийти к согласию, кому же она достанется, они делают то, что сделали бы друзья:
парни объявляют ее под запретом для обоих.
Марджи, также известная, как Синнамон-вы-можете-называть-меня-Син, хочет
кое-что сказать этим парням, а именно...
Никто не "получит" её. Син сама даст им знать, кого она хочет, когда выберет
между ними. До тех пор, их маленькие обязательства и обещания – не её проблема.
Семья, друзья – её проблема. И всемирно известный блюз-рок музыкант,
который загнал её в угол – также её проблема. Похоже, он единственный, с кем она не
сможет справиться сама.
Глава 1
1982 год
– В любом случае, сколько тебе лет? – парень, который спрашивал меня, был одет
только в шорты и один единственный носок, носил длинные клубнично-красные волосы, и
на его адамовом яблоке был набит скрипичный ключ, начинающий нотную симфонию от
груди и заканчивающуюся на его прессе. Его звали Стрэт1, и всякий раз, когда его
обнаженный торс появлялся в «Рок Бит»2, Линн сходила с ума, пытаясь играть песню,
нанесенную на его тело. Это звучало дерьмово.
– Восемнадцать, придурок, – прорычала я, выпуская длинную струю дыма,
уничтожая то, что осталось от моей сигареты.
– Ты собираешься поддерживать3, или как?
Он и Инди4 давились от смеха. Я видела, как они смотрели друг на друга над своими
картами. Они думали, что снимут мой лифчик следующим. Они ошибались. Только две
комбинации бьют фуллхаус5, и, если у одного из них стрит-флеш6 или каре7, я была в
глубокой заднице.
– Я повышаю8, – Стрэт бросил десятку в центр стола.
Мы играли уже четыре часа, с тех пор как Инди встретил меня на пляже. Мы
разговорились, и он пригласил меня поиграть в покер. Йони и Линн были уже в номере,
надеясь на групповушку, вот почему я оказалась на пляже одна. Но покер? Я могу играть в
покер.
Мои друзья не продержались долго. Йони и Линн выбыли, как только закончилась
наличные деньги. Угнаться за парой богатых наличкой рокеров, которые не знали, что им
делать с их первым куском аванса, было трудно.
Индиана МакКаффри был гитаристом в «Пули и Кровь». Я впервые встретила его на
пляже. Я оставалась равнодушной, несмотря на то, что он был абсолютно великолепен и
очарователен, но, когда Стрэт вошел в номер гостиницы, меня практически хватил удар. Я
была их ярой фанаткой. Я гоняла их дебютный альбом «Убийца Штата Кентукки»
2
постоянно в течение двух недель, до тех пор, пока отец не забрал у меня кассету. Да и мой
кассетный плеер Walkman он тоже забрал. Позже я купила все это снова, но припрятала.
– Поддерживаю, – сказала я, подбрасывая десятку.
Инди сбросил карты, выбыв из игры.
– Вы слишком богаты для меня.
У Инди были выгоревшие на солнце каштановые волосы и рыжая борода, которая
спускалась до банданы вокруг его шеи. Он был поджарым и загорелым с головы до ног. Я
забрала все его деньги, теперь Стрэт и я были примерно в одинаковом положении. И я
собиралась сделать и его.
– Слишком богата и слишком молода, – сказал Стрэт, закидывая арахис в рот.
Линн закашляла на диване и потянулась.
«Боже, не позволяй ей блевануть».
– Я сказала Вам, что мне восемнадцать.
На самом деле я не знаю, упоминала ли я это. Мне не было восемнадцати. Я не буду
говорить, была ли я младше или старше. Они могут пойти и выяснить это.
Стрэт засмеялся.
– Флайгелз9.
Флайгелс – было довольно обычным способом послать девушку в восьмидесятых,
пресекая расовую принадлежность и географическое положение, но мне всё ещё казалось, что это делало меня привлекательной для него. Стрэт, не унывая, жевал арахис, как будто
это была пачка жевательной резинки, поглядывая на меня в моем лифчике. Я чувствовала
себя голой.
Я была обнажена, но не чувствовала себя такой до тех пор, пока его глаза не
проследили вокруг всех изгибов моего тела. Я хотела послать его, но он закончил до того,
как я успела психануть.
– Ты говоришь как старуха, – сказал Стрэт. Его взгляд заморозил меня на месте.
Внутренняя поверхность бедер стала влажной от удовольствия. – Никогда не слышал,
чтобы девушка говорила подобно тебе.
Зеленый цвет глаз редко встречался, но его глаза походили на драгоценный
Китайский нефрит.
Он был настолько горяч.
Горячая рок-звезда.
Я вскрывала свои карты, щелкая рубашкой каждой, пока выкладывала их.
– Тузы и семерки. У тебя есть что-нибудь в руке помимо твоего члена?
Инди завопил.
– Она сделала тебя, Стрэтти-бой. Пот10 и… что у тебя осталось? Штаны и носок,
бро. Снимай носок.
Инди был любителем. Он был красивым и искрометным, но не вел себя как
двадцатилетний. Он поступал как парни моего возраста, готова поспорить, что мы
одногодки.
Восемнадцать.
Да какая разница.
Стрэт не отводил от меня глаз. Даже не взглянул на мой фуллхаус. И не посмотрел
вниз, когда положил свои карты на стол. Я не могла пошевелиться в течение слишком
долгих секунд. Его взгляд не был просто взглядом. Это была черная дыра. Уверенный и
серьезный.
Я оторвала себя от его пристального взгляда и посмотрела на его карты.
Четыре двойки.
Твою мать.
Проигрыш на двойках был оскорбителен.
3
Стрэт отклонился назад, закручивая песню по всему сексуальному телу. Банк был
его, но он не протянул руку за ним. Он только пристально рассматривал меня своими
глазами, его рука лежала на спинке стула, колени дерзко разведены, позволяя мне увидеть
стояк в его шортах. Я глубоко дышала, но мне все равно не хватало воздуха. Мои легкие
сжимались с каждым вздохом.
Инди посмотрел на меня под столом.
– Никаких носков, мужик. Дерьмо. Ты расстроена не так сильно.
Это было выше моих сил. Таким образом, всё кончено. Всё же мне понравилось.
Больше, чем просто понравилось, мне было комфортно вне своих рамок. Всё, что
включала в себя игра, – переменная удача с картами, хаос, который я устроила,
одновременно взволновали и успокоили меня, а также противоречивость, которая
сменилась на ощущение комфорта.
Я могла исправить это. Я исправляла всё постоянно. Мои успехи были великолепны.
Я была сотрудником по связям в Обществе суфражисток11. Я руководила школьной
сценической командой как военной операцией. Это было слишком легко. Если хочешь
омлет, придётся разбить яйца.
Я не говорю, что преследовала музыкантов, стоило только солнцу сесть. Нет. Просто
я размышляла, сидя на краю своей кровати, и приняла решение создать беспорядок из
моей жизни, для того чтобы исправить его обратно. Понимая, что это не больше чем
разбор полётов в понедельник утром.
Я стояла и держала руки за спиной, соединяя лопатки.
Стрэт облизнул губы, его глаза скользнули от моей промежности и остановились на
моих глазах. Я смотрела прямо на ублюдка и зацепила застёжку лифчика. Он собирался
увидеть мои сиськи. Соски уже затвердели от его внимания. У меня были довольно
неплохие шансы ощутить небольшую влажность между ног, где на мне были шортики из
кожзаменителя.
– Почему бы тебе не остановиться на минутку? – сказал он.
Я замерла. Я не должна была. Правила есть правила. Лифчик должен слететь. Но
парень блестяще изменял правила.
Также я не хотела снимать свой лифчик.
Стрэт наклонился немного вперед. Прядь медных волос соскользнула с его плеча и
упала на щеку.
– Что? – спросила я. – Испугался небольших сисек?
– Кто ты? – спросил он.
– Синнамон, – я слегка дернула головой, и мои собственные рыжие волосы
закрыли мне глаза. – Но вы можете называть меня Син12.
– Ага. Нет. Ты была на прошлой неделе за кулисами от административного
управления. Также я знаю, что ты не трахалась с Хервом Лундреном, чтобы там оказаться.
Затем ты и твоя подруга появляетесь в тех местах, где вас не должно быть. На грузовой
платформе за Вилтен13. Тысячедолларовый ужин в «Вилме». И Индиана, затрахивающий
глупостью тебя.
– Глупость – существительное, дебил, – сказал Инди.
Стрэт не отвлекался. Инди мог бы ворваться с национальным флагом США, и этого
не было бы достаточно для того, чтобы разорвать вибрирующую энергию взаимодействия
между мной и Стрэтом.
– Синнамон – даже не имя, – добавил Стрэт.
– Твоя мать называет тебя Стрэт?
– «Ролинг Стоун»14 дали мне имя три месяца назад.
– Стрэтфорд Гиллиам, – прошептала я.
Он снова отклонился назад, но не расслабился. Он закинул лодыжку на колено.
4
– Что-то не так. У тебя есть наличка. Достаточно, чтобы играть с нами. Никто из
восемнадцатилетних не имеет пачку двадцаток, а внутри сотенные.
– Я фанатка. Я обожаю Вашу музыку.
– Как тебя зовут?
– Ты что глухой? Синнамон. Можете называть Син.
Я потерла свой нос.
– Скажи мне свое имя, – сказал он, – и ты сохранишь свой лифчик на месте.
Он читал меня как открытую книгу. Я не хотела снимать лифчик. Я была не готова к
тому, как это может закончиться.
Впрочем, мне хотелось проверить, смогу ли я избежать этого.
Отец однажды спросил меня, почему я люблю неприятности. Почему я так сильно
наслаждаюсь этим. Почему я придумывала свои собственные проблемы, если не могла
найти их в жизни. У меня не было ответа. До сих пор не было.
Я не хотела, чтобы так вышло в гостиничном номере с «Пули и Кровь». Если я
скажу этому парню свое имя, у меня могут быть неприятности и не самые маленькие.
– Твое имя, – снова потребовал он.
Мое сомнение не беспокоило его. Он играл со мной, пока я думала, что сломаюсь и
просто щелкну, расстегнув лифчик.
– Я видел достаточно сисек в свое время, – сказал он. – Но ты. Может быть, ты и
фанатка, но ты – нечто иное. Ты другая.
«Покажи ему свои сиськи».
Мои пальцы подергивались. Я пульсировала всюду. Моё тело хотело его, а мои
мысли убегали со скоростью четыре мили в минуту в противоположном направлении. Я
потеряла контроль над ситуацией, и, несмотря на то, как сильно я увлекалась
неприятностями, я никогда не теряла контроль над собой.
«Даже не думай об этом. Даже не думай, как тебя зовут. Не думай об этом.
Никогда».
– Как тебя зовут? – спросил он снова.
Я сглотнула и решила снять лифчик. Он попробует трахнуть меня, и мы посмотрим,
что из этого выйдет. Я отшивала мужиков и до этого. Мои руки поползли к спине.
Он моргнул, и в ту же секунду, когда его нефритовые глаза скрылись от меня, – я
передумала.
– Маргарет Дразен, – сказала я, опустив руки на бедра. – Вы можете называть
меня Марджи.
– Приятно познакомиться, Марджи, – он лениво собрал колоду игральных карт. —
Тебе сдавать.
_______________
Примечания:
1 – Стрэт – Fender Stratocaster (или Strat) – модель электрогитары,
разработанной Джорджем Фуллертоном, Лео Фендером и Фредди Таваресом в 1954 году
и выпускаемой вплоть до настоящего времени.
2 – радиостанция
3 – уравнять ставку и оставаться дальше в игре.
4 – Индиана – неутомимый.
5
5 – «полный дом», комбинация в покере, состоящая из трех карт одного
достоинства и двух карт другого достоинства. Это довольно сильная покерная
комбинация, уступающая по силе только каре и стрит-флешу.
6 – самая старшая покерная комбинация, состоящая из пяти карт одной масти,
идущих подряд по достоинству.
7 – комбинация в покере, состоящая из четырех одинаковых карт.
8 – увеличить ставку.
9 – где-то с начала восьмидесятых представителей «хип-хоп» субкультуры
начинают звать би-бойз. Стиль Би-Бойз выработался в конце семидесятых – начале
восьмидесятых в Нью-Йорке: золотые цепи, здоровые стереосистемы и дорогие модели
кроссовок Adidas. Женским эквивалентом Би-Бойз стали Флайгерлз (Flygirls). Оба
термина используются до сих пор по отношению к фанатам хип-хопа и рэпа вне
зависимости от смены уличных стилей.
10 — банк или все деньги, которые собраны за время пройденных раундов с помощью
всех ставок.
11 — участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав.
Также суфражистки выступали против дискриминации женщин в целом в политической
и экономической жизни.
12 —на языке оригинала – созвучно слову грех.
13 – музыкальный театр, расположенный в корейском квартале Лос-Анджелеса,
Калифорния.
14 – британская рок-группа.
Глава 2
Пять вещей обо мне:
1) Я происхожу из богатого древнего рода. Денег в моем фонде больше, чем
большинство людей видит за всю свою жизнь. Я никогда не волновалась об их наличии
или о том, как их достать. Мне нет необходимости работать, но мне нравится это делать.
Действительно нравится работать.
2) У меня есть связи. Если я не знаю, кто сможет мне помочь, мой отец знает. У меня
никогда не было веских причин просить одолжения или использовать нужных людей, за
исключением того, чтобы попасть на концерты или вечеринки, когда я была младше. Но я
могу. И знание этого все меняет.
3) Я быстро повзрослела. Я уже родилась взрослой. Стрэт был прав, когда сказал, что
я разговариваю как старушка. Он сказал, что прежде меня кормили дерьмом из серебряной
ложечки, затем разговоры вернулись к реальности, и я увидела жизнь такой, какая она
есть. Итак, политика и вероломство в юридической школе были детскими забавами.
Споры внутри офиса – это бессмысленный шум. Я всегда права. Точка.
6
4) Чушь делает меня действительно нетерпеливой, а драма – это чушь. Драма – это
непонимание добра и зла. Там речь идет о чувствах.
5) Чувства – для детей. См. пункт 3.
Глава 3
1994 год
Юридические конторы – это логова змей. Я узнала об этом еще в Стэнфорде1, когда
бодалась против старой сети «мужской системы» на стажировке в «Уэйлен и
Мардижиан»2 . Но я не жаловалась на партнеров, приглашающих парней в стрип-клуб, а
потом «вытягивающих» стажеров из этой группы по карьерной лестнице, поскольку у
меня были великолепные возможности собственных привилегий. Мне было жалко
женщин, у которых не было моего шведского стола возможностей, но видите ли…это
чувства. См. пункт 5 глава 2.
Так что я работаю клерком3 в «Тоуз и Дженсен» – многонациональной фирме с
двенадцатью отделениями в Штатах и внушительным присутствием за рубежом. Токио.
Франкфурт. Дублин. Йоханнесбург. Гонконг. Однако, фирма до сих пор отстаёт, как страна
третьего мира. Непреступная крепость для любого, кроме выходца из «мафии
Тестостерона» – Гарварда, Принстона, Йеля4, исключение составляют женщины. Все
женщины с или без диплома «Лиги Плюща». Мы можем работать клерками или
младшими помощниками, но мы никогда не будем партнерами.
«Это мы еще посмотрим».
Они наняли меня младшим помощником, как только я выпустилась из юридической
школы, но я всё ещё была клерком, с тех самых пор как меня допустили к практике. С тех
пор у меня была шестизначная заработная плата, хотя я и не нуждаюсь в ней.
Как? Легко.
Я привела им клиента.
Вы думали – это должно было произойти по причине некоторого скандала.
Это могло быть так, но выбирая между сахаром и уксусом, лучше всего помнить —
уксус является наиболее эффективным консервантом.
Я работала клерком с тех пор, как сдала экзамены и была допущена к практике, и,
несмотря на то, что вы можете подумать, я не могла купить себе место. И не то, чтобы я
хотела. Я арендовала дом в Калвер-Сити и облепила его кипой заметок на липких
бумажках. От стола, в котором я храню свои ключи – «Стрикленд против Вашингтона.
Тест для испытания некомпетентной помощи адвоката. Объективное определение
эффективности работы. Обоснованные показатели для получения иного результата»
– до зеркала в ванной – «Форд против Вейнрайта. Отмена смертной казни для лиц с
психическими расстройствами». Даже у моего автомобиля была заметка на лобовом
стекле – «ГРАЖДАНСКИЕ ПРАВОНАРУШЕНИЯ – Тарасов против Членов
комитета. Ответственность психиатра за необходимость предостерегать
потенциальных жертв о возможном вреде. Ответственность может быть оспорена за
счет соизмеримого вознаграждения за причиненный ущерб».
У меня не было времени на мужчин или друзей. В любом случае, меня никто не
понимал. Никто, кроме моей семьи, которой было более чем достаточно. У меня шесть
сестер и братьев. Я самая старшая, но я по-прежнему не скажу, сколько мне лет, или вы
сами догадаетесь (делая подсчеты в уме), вместо того, чтобы сконцентрировать внимание
на главном.
7
Я направлялась на встречу со старшим партнером по делу об авторском праве,
которое только что получила, мчась через приемную, которая представляла собой
короткий путь в зал заседаний, с охапкой показаний свидетелей и процессуальных
документов, быстро повторяя в голове исключения из правил принятия показаний с чужих
слов. Таких категорий было десять, и я всегда забывала одну. Я со своей папкой проходила
мимо последних белых кожаных диванов, тихо ступая по серому ковру.
Немедленное возбуждение дела.
Предсмертное заявление.
Заявление об ущербе интересов.
Настоящее чувство, впечатление.
Дееспособность.
«Хорошо получается. Практически все…»
Предшествующие противоречия.
Публичные архивы.
Исключение коммерческой документации.
Древние документы.
И…
Я мучительно пыталась вспомнить последнее.
В то время как я копалась в своей голове в поисках десятого исключения, вместо того
чтобы краем глаза следить за высокими парнями в костюмах, один мужчина встал с
дивана.
Я воскликнула:
– Семейные записи, – как будто это вернуло мне понимание – семье нельзя
доверять, чтобы сохранить историю правдивой. Папка, которую я несла в зал заседаний,
полетела. Туфля свалилась. Я приземлилась на задницу с широко расставленными ногами,
насколько позволяла юбка-карандаш.
– О, чёрт, простите!
Я свела ноги вместе и приподнялась на локтях, чтобы разглядеть, с кем я
столкнулась.
Он был богом. Тот тип парней, который мог бы быть моделью, но не был, поскольку
это слишком скучно. Чисто выбритый, с каштановыми волосами, зачесанными на одну
сторону. Нижняя губа была такой же полной, как и верхняя. Голубые глаза. У меня была
аналогия для этого цвета, находившаяся где-то в области правонарушений и процедур, но
всё это стало напрасным, когда он протянул руку, чтобы помочь мне, и я увидела
татуировку, показавшуюся из-под его манжеты.
Я снова посмотрела на него.
Он посмотрел на меня.
– Синнамон, – сказал он.
– Ты можешь звать меня Син, – слова пришли автоматически, как будто были
запрограммированы во мне.
Я взяла его руку, и он помог мне подняться. Мой ответ, возможно, прозвучал гладко и
продумано, как если бы я не была растеряна, только всё наоборот. Я помнила тот ответ
всегда: трезвой, пьяной и танцующей. Я даже повторяла его в голове, когда кто-то
8
упоминал специю5. Давно, когда я была глупой, безрассудной, дрянной девочкой, это была
моя визитная карточка.
Я встала, не встречаясь глазами, с косыми взглядами, бросаемыми со всей приемной.
– Я в порядке, – скромно сказала я. Когда все клиенты вернулись к созерцанию
своих журналов, я обратилась к мужчине, сбившему меня. – Ты собираешься стоять здесь
и позволишь растоптать им мои отчеты, Индиана МакКаффри?
Я слегка улыбнулась, он улыбнулся мне в ответ. Ух ты! Была ли я без сознания,
когда встретила его и подумала только, что он просто хорошо выглядит? Он на втором
месте после Стрэтфорда Гиллиама? Серьезно? Как он так похорошел с двадцатилетнего
парнишки до этой совершенной версии волевого мужчины?
Я наклонилась, чтобы поднять свои бумаги, но он положил руку на моё плечо.
– Позволь мне первому встать на колени, – сказал он, приседая, прежде чем я
смогла возразить.
Я не могла поверить, что он помнил меня из тысяч девчонок, которые вешались на
него. Я нагнулась рядом с ним и стала собирать бумаги.
– Теперь я зовусь Дрю, – прошептал он. – Мое второе имя.
– А я зовусь Марджи. Мое настоящее имя.
– Я помню.
– Я не ожидала, – сказала я тихо.
Он наклонил голову, чтобы взглянуть на меня, а затем вернулся к сбору документов.
Я могла видеть крошечные отверстия в его ушах, где раньше был пирсинг.
– Кто бы мог забыть тебя? – спросил он.
– О, пожалуйста. Лесть только пачкает намеренья льстеца.
– Откуда это? – он постучал стопкой по ковру в попытке выровнять бумаги.
– Из моей головы.
Он вручил мне стопку, и я закинула ее в папку.
– Ты ничуть не изменилась.
Я тяжела сглотнула. У меня не было проблем с большей частью моей впустую
потраченной юности. Мне было весело, и я покончила с этим, прежде чем полностью
разрушила свою жизнь. Однако я работала в солидной юридической фирме с концепцией,
основанной на успокаивающем блюзе и острых углах. Богатая наследница, бывшая-рок-
энд-рольная-фанатка6 не выглядела бы хорошо среди них.
– Мисс Дразен?
Это был Эрнест Тоуз, стоящий за стойкой регистрации, старший партнер и мой босс.
Я могла купить и продать его, но это не входило в мои планы. Я хотела заработать его
уважение.
Я посмотрела на Дрю, затем на Тоуза. Дерьмо.
Тоуз-Гниль + Дрю-К черту = У-меня-нет-рифмы-Как-Сильно-Я-Не-Хочу-Этого.
Тоуз посмотрел на свои часы.
– Шесть минут, – сказала я. – У меня все готово.
Тоуз кивнул и отошел. Я всегда приходила на десять минут раньше, а тупой мудак
оставил мне только семь минут для подготовки.
Этот мудак улыбнулся как рок-звезда. И я вспомнила, почему не могла оторвать глаз
от него или Стрэта.
– Я знал, что ты предназначена для великих дел, – сказал он.
Я повернулась к нему, достаточно близко, чтобы зашипеть.
– Это было на самом деле классно, но давай на этом и закончим. У меня встреча. Я
сожалею о ситуации со Стрэтом. Это было хреново. Я бы хотела там быть и поддержать
тебя, но узнала слишком поздно.
9
Я не ждала ответа, поскольку встреча с Инди заставила меня почувствовать слишком
много. Физический контакт. Эмоции. Восприятие. Он заставил меня задуматься:
выглядели ли мои волосы хорошо, не показывала ли моя юбка слишком много лишнего.
Я пошла на встречу, составляя список всех способов, посредством которых люди
могли обманывать.
Немедленное возбуждение дела.
Предсмертное заявление.
Настоящее чувство, впечатление.
«Он, должно быть, клиент».
Дееспособность.
Предшествующие противоречия.
«Должны быть, сотни претензий авторского права, после того как Стрэт умер».
Заявление об ущербе интересов.
Исключение коммерческой документации.
«Просто сохраняй спокойствие и ничего не испорть».
Публичные архивы.
Древние документы.
И, мать твою, семейные записи.
Бум. Я толкнула незапертую стеклянную дверь зала заседаний. Привела в порядок
все пачки и разложила по одному экземпляру на каждое из шести мест, с тридцатью
секундами в запасе. Я открыла жалюзи окна, выходящего в коридор, давая каждому знать,
что зал готов.
Жизнь не была подобна книгам, не то чтобы у меня было время читать. Но в книгах,
были сфабрикованные случайности и вероятности, которые изменяли судьбы персонажей.
В реальной жизни, вещи случались из-за того, что ты сам их такими сделал. Я никак не
ожидала увидеть Инди снова, потому что не искала его, а когда увидела, то предположила,
что он клиент.
Когда он зашел впереди Тоуза и других четырех адвокатов, кинул свой портфель во
главе стола и улыбнулся мне, моё сердце сжалось.
«Не клиент».
______________
Примечания:
1 – Стэdнфордский университет – частный университет в США, один из самых
авторитетных и рейтинговых в США и в мире.
2 – название адвокатской конторы.
3 – офисный работник среднего звена.
4 – самые известные и престижные высшие учебные заведения в мире.
5 — Синнамон/Синемен в переводе означает корица.
6 — « groupie» – девушка-подросток, иступленная фанатка рок-ансамбля, повсюду
следующая за ними, готовая ради иллюзии принадлежности к ним оказать музыкантам
сексуальные услуги.
Глава 4
1982 год – до ночи Куаалюд1
10
Это была эпоха ДеЛориан2, с автомобильным телефоном размером с ломоть хлеба.
Эпоха таксофонов и пейджеров3, Рейгана, пришельцев, «Рокки III», отравляющего
Тайленола4 и Лав-Канала5.
Я прочувствовала всё и ничего из этого одновременно. Я смотрела на мир через
дверной глазок – как внутрь, так и наружу. Всё было крошечным, далеким и полностью
сфокусированным. Моя подруга Линн была моей линзой. Она была отъявленной группи6.
Линн ходила в частную подготовительную школу «Карлтон» также, как и я, к сожалению;
она была тупая как пень. Продукт двух красивых и глупых людей, которые заработали
кучу денег на том, что были красивы, несмотря на их глупость.
Хотя она была чертовски забавна. Имела большие связи. Была старше. И абсолютно
сексуальна. Я не хотела быть ею, но понимала, что должна пройти через все этапы её
жизненного пути. И она нуждалась во мне, поскольку имела плохую привычку находить
проблемы на свою задницу, а у меня была привычка вытаскивать её из них.
Клуб «Волнорез» раньше был скучным и старым, но стал меняться для того, чтобы
стать местом проведения модных Голливудских вечеринок по выходным дням. Они
позволяли нам курить где угодно на открытом воздухе, но не внутри помещения. Это
раздражало, особенно по ночам в марте, когда на пляже холодало до пятидесяти градусов7.
Дрожащими руками Линн чиркнула деревянной спичкой, наклонилась над бетонным
горшком и погрела руки над пламенем. Затем прикурила уголок сигареты, жадно
раскуривая, чтобы ощутить вишневый привкус. Позади нее, океан врезался в
потемневший песок недалеко от ватерлинии8.
– Так, бл*дь, раздражает, – сказала она. – Как будто пассивное курение убило
кого-нибудь.
Парень, куривший рядом с ней, одарил её понимающей улыбкой. Она была одета в
топ без бретелек и юбку настолько короткую, что когда дул ветер, были видны трусики.
Я взяла её сигарету и прикурила от нее, наполняя свои легкие восхитительным никотином.
Йони и Фред были внутри.
– Они оба там? – спросила я.
– Ага. Оба. Горячие штучки.
Это были Стрэт и Индиана. Вокалист и гитарист, соответственно.
И, несомненно, горячие. Линн и Йони преследовали их целую неделю. Линн
многому научила меня о том, как проникать через двери. Как просить человека А об
услуге, поскольку они знали человека B.
Я собрала всё воедино. Она не была тупой как пень. Она была просто тупой шлюхой.
– Думаю, сегодня тот самый вечер, – сказала она тихо, наклоняясь ко мне. Линн
подняла три пальца и скрутила их вместе в знаке «помолитесь за меня». Код для
групповушки, где два парня были не против, – то, в чем она пыталась принять участие в
течение недели.
– Типа, так на пятьдесят процентов романтичней, – сказала я.
Она моргнула. Не поняла меня. Я вздохнула.
– Йони нравится девушка-с-девушкой, – сказала она. – Я бы попросила тебя, но…
– Нет, спасибо. Не сегодня.
Не сейчас. Я пока не готова к подобным вещам. Я позволяла много обыденного
тисканья, но ничего близкого по интенсивности тому, что предпочитала Йони.
Йони высунула свою голову. Ее пушистый белокурый боб-каре поддерживался
широким кружевным ободком, и она носила митенки – беспалые перчатки длиной до
локтя с множеством серебряных браслетов на запястье.
– Линн, – позвала она вполголоса.
11
Половина людей на курящей палубе повернулись при этом звуке, а затем вернулись к
тому, чем занимались.
– Что? – спросила Линн.
Мы стояли у двери, и Йони вышла.
– У них номер наверху. Идет разговор об игре в покер. У тебя есть наличка?
– Да, – ответила Линн.
– И у меня, – сказала я.
Взгляд Йони пронзил меня насквозь, и я поняла свою ошибку. Я собиралась стать
жужжащим нарушителем на этом празднике жизни. Я затушила свою сигарету ботинком.
– Не берите в голову. Я пойду прогуляюсь. Увидимся позже.
Я не дожидалась ответа. Если Линн хотела трахнуться с одним или сразу с двумя из
тех парней, я могла бы вызвать такси до дома. Хотя я не пошла к выходу. Я спустилась по
деревянным ступенькам на пляж. Ногами я чувствовала холодный песок даже через
ботинки. Чуть раньше днем шел дождь, и мои следы напоминали форму полумесяца на
темном песке в свете прожекторов. Я ушла к ватерлинии, чтобы быть вне досягаемости
света, не оглядываясь назад, и села, притянув колени к груди, обнимая себя, чтобы не
замерзнуть.
Свет исчез, и ночь поглотила всё в нескольких шагах от меня, где песок был плоский
и влажный, испещренный полосами движения волн и подчеркнутый кучами морских
водорослей.
Я не обиделась по поводу оргии. Я не была заинтересована. Но я любила покер.
Я зарылась пятками в песок. Пошло оно всё. Я не знала, что делать: с моим телом, с
моим местом в этом мире, с моей семьей. Из-за всего этого я чувствовала себя как в
ловушке. В нескольких шагах от меня, пенясь и шипя, разбивались волны. Я не знала, был
прилив или отлив. Не важно.
Я не знала, во что я верю.
Отчаяние определяло жизни моих друзей. Они истошно пытались соответствовать,
делать свои семьи счастливыми или решать то, кем они непосредственно были. Я не
понимала необходимости утверждения или одобрения. Мне претили разговоры за спиной
и страдания по парням. Мужчин мотивировали слезы и боль, что казалось неоправданным.
Странно. Не в моем духе. У меня были друзья, которые в одну минуту были нормальными,
а затем с ними случался гребаный припадок, когда их тела менялись.
Я это тоже чувствовала. Но все мы ходили в школу на одни и те же курсы. Все мы
знали, что это произойдет. Почему же я веду себя так, словно это стало для меня шоком?
Я медленно отсекала их от себя до того момента, пока не осталось тех, кто не мог
бороться. Никто не догадывался, как справиться со мной. Даже я не знала. Я никуда не
вписывалась, и мне было все равно. Возможно, это была моя версия хандры богатенькой
девочки. Возможно, я была просто слишком умна, слишком хороша во многих вещах. Или
слишком едкая для практического достижения этих теплых девчачьих взаимоотношений.
Я ни от кого не зависела. Не чувствовала себя полезной.
Я ощущала себя так, словно у меня в голове происходило больше, чем у
большинства людей; затем я думала, что была не в себе из-за веры в это. Так что я стала
устанавливать контакты, пробуя завести больше друзей. Затем я осознала, насколько
пустыми были эти взаимоотношения. Я поняла, что в моей голове действительно
происходит больше, чем у большинства людей, и начала жить заново.
Линн исчезла в клубе, на пути к номеру, для участия в групповушке втроем или
вчетвером, а я осталась брошенной на пляже. Я могла бы сделать это и впятером, почему
нет? В любом случае: какая была бы разница?
Траханье с одним или с десятью людьми не было особо важным опытом, но я должна
знать, зачем мне нужна хандра.
– Теперь это не хандра, – сказала я себе.
12
Мое напряженное лицо среагировало на брошенный комок песка прежде, чем мой
мозг засек двух полуобнаженных парней, бежавших сзади меня и пинавшихся песком.
