Текст книги "Мир закрытых дверей (СИ)"

Автор книги: С. Микхайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава 25. Жирная крыса

Иван покинул арочный вестибюль одной из самых красивых станций столичного метрополитена и теперь двигался по длинной Екатерининской улице вдоль надменных домов песочного цвета. Вокруг царствовала монументальная архитектура. С ее каменных изваяний и лепных орнаментов глядели несбывшиеся идеалы полувековой давности: молотки, колосья, стрелы и пятиконечники, зовущиеся загадочно звенящим словом «звезды».

Удивительно, но на широкой мостовой практически не было припаркованных машин – все они прятались по охраняемым дворам, куда чужаков не пускали высокие ограды и полосатые шлагбаумы.

Иван шел по четной стороне улицы, хотя дом министра был пятнадцатый. С каждым шагом все шире открывалась взору эта несокрушимая махина, напоминавшая гигантский комод. Было в этом здании архитектурных деталей с избытком: каждая по отдельности выглядела красивой и примечательной, но все вместе они рисовали тяжелого и печального монстра с мрачной душой, заточенной на чердаке, куда через круглые слуховые окошки пробирались лишь голуби.

У центрального подъезда стоял бородатый мужик в синем мундире и переминался с ноги на ногу. И когда с тихим урчанием подъехала представительная машина, бородач засуетился и средневеково раскланялся перед прибывшими персонами. И наблюдая с безопасного расстояния за событиями на противоположном тротуаре, Иван сказал себе: "Правильно сделал, что пошел здесь".

– Добро пожаловать, – громко произнес швейцар.

Из автомобиля вышли двое. Один из них, выглядевший на сорок лет, обладал круглым лицом с легким избытком жирка, но черный лоснящийся костюм скрадывал все лишние килограммы и рисовал контуры вполне атлетической фигуры. Другой человек напоминал университетского профессора главным образом из-за козлиной бородки.

Господа эти были Александр Федорович Кольцов и Георгий Евгеньевич Варавин.

– А Зараев тут хорошо устроился, я посмотрю, – сказал похожий на профессора Георгий Евгеньевич.

– Это вы про дом?… – с неохотой спросил Александр Федорович.

– Да, – кивнул Варавин. – Недвижимость выглядит эффектно. Говорят, что в его квартире больше десяти комнат. Причем, комнат огромных. Хотя, давно уже не модно в нашем кругу иметь большую площадь и гордиться ею – народ обзаводится несколькими квартирами. Как кто-то точно подметил, по квартире на каждого родственника! Но ведь Николай Александрович особенный, он как будто из девятнадцатого века…

– Смешно все это! – буркнул Александр Федорович.

– Полностью с вами солидарен. Причуды у Зараева таковы, что скажи про него правду – и будет анекдот. И про десять ненужных комнат, в которых кроме уборщиц никого больше не бывает… А куда это вы так пристально смотрите, Александр Федорович?

– Да вот просто подметил мимоходом: вся здешняя безопасность оставлена на откуп глазам охранников, а они, как показывает практика, склонны проморгать все и вся.

– Ох, Александр Федорович, вы бы лучше на архитектуру поглядели бы!

– А чего на нее глядеть?! Тут любой медвежатник сходу сообразит, как на объект проникнуть.

Варавин вздохнул:

– Конечно, вы, Александр Федорович, большой специалист по безопасности, но на вещи надо иногда смотреть в целом и наслаждаться эстетическим, так сказать, видом.

– Ладно, идем любоваться интерьерами, – проговорил Кольцов и зашагал в подъезд.

Ивану ничего не оставалось, как двигаться дальше, украдкой оборачиваясь. Следующее здание, за номером семнадцать, выглядело на удивление невзрачно: его не спасали от уныния даже рельефные фронтоны и разухабистая кладка цоколя, стилизованная под белый камень крепостных стен.

Иван пересек улицу и свернул в переулок. Он назывался Песчаный. Боковой фасад невзрачного семнадцатого дома украшал живописный балкон, нависавший над аркой. Проход через арку ничто не преграждало, и потому, не мучаясь размышлениями, Иван завернул и оказался в небольшом дворике. По его периметру высилась трехметровая кирпичная стена, из-за которой выглядывало крыло министерского дома. Иван сразу обратил внимание на эфемерные наружные лестницы, проложенные между некоторыми этажами, и решетчатые ставни на отдельных окнах. Вдоволь насмотревшись, парень протиснулся между рядом плотно поставленных машин и вступил на крошечную детскую площадку, отмеченную глиняным пятном вокруг качелей. Они были заражены ржавчиной и, наверное, душераздирающе скрипели. Рядом росло одинокое деревце, очевидно, тоже чем-то болевшее, потому что его наклоненный хиленький ствол опирался на стену, а еще не распустившиеся почки жадно глядели к зажиточным соседям. Именно туда и нужно было попасть Ивану. Оглянувшись на все еще безлюдный дворик, парень вскарабкался на пологий ствол и быстро достиг верхних кирпичей стены. Территория министерского дома в первый миг неприятно поразила: Иван представлял себе миленькие газончики, опрятные дорожки и даже парочку декоративных статуй, но реальность оказалась цвета серого асфальта – везде и всюду. И этот уклад нарушала лишь отгороженная синей ширмой помойка в самом углу.

Так как вблизи никого не было, Иван аккуратно спрыгнул и, прячась за спинами автомобилей, как напуганная кошка, побежал и схоронился в закутке помойки. Сердце истерично ухало в груди. А вокруг растекалась вязкая тишина. Вдруг где-то хлопнула калитка, по улице пронесся шорох стремительной машины. И снова тишина неодобрительно посмотрела на Ивана.

Успокоившись, парень принялся изучать место, куда он попал. В мусорных баках лежали упаковочные коробки с заманчивыми надписями, стеклянные бутылки причудливых форм хвастались своими намертво приклеенными этикетками, блестели разноцветные целлофановые пакеты и до сих пор выдыхали вкусные запахи своего былого содержимого. Здесь находилась, как быстро сообразил Иван, отнюдь не типичная помойка – от обычной бы воняло кислятиной бытового перегноя.

В соседнем баке вдруг что-то хрустнуло. Иван замер. Раздался шелест – и из недр приятных отбросов выпрыгнула толстая, безобразная крыса. Она даже не взглянула на Ивана, вильнула длинным хвостом и скрылась в какой-то дыре.

Иван выдохнул. Переждал еще немного и наконец созрел, чтобы приподняться и высунуться наружу. Но оттуда его сразу окатило чувство холодного разочарования: перед ним стояла развернутая буквой "П" задняя часть дома-комода, но вместо нарядных желтых стен парень видел простые серые кирпичи, навевавшие скуку, – и лишь некоторые окна были непропорционально высокие и с округлыми фрамугами, отдаленно напоминавшие средневековое зодчество. Иван не сомневался, что за одной из этих несуразных глазниц располагалась обитель гадкого старика. Кое-где за отблесками стекол даже различались пятна шершавых штор, но черная пустота не спешила раскрывать тайны своих высокопоставленных жильцов.

Увлекшись созерцанием чужих подоконников, Иван не заметил, как к мусорным бакам подошла девица в сине-белом наряде горничной. Она же глядела себе под ноги и мягко ступала по однообразной серости асфальта. Их взгляды встретились у самого заборчика. Девица вскрикнула негромко, судорожно, словно от нехватки кислорода. Иван осознал свою оплошность и похолодел. Уставился на горничную. Сердце билось неровно и невпопад.

И вдруг девушка произнесла неожиданную фразу:

– Так ты Иван?

Парень вышел из оцепенения лишь через секунду.

– Но… Откуда? – проговорил он.

– Значит, тебя действительно зовут Иван? – спросила девушка.

– Ну, допустим.

– А меня – Аня. И я знаю, зачем ты сюда пришел!

– Но! – воскликнул Иван.

– Тише! – произнесла Аня. – Нас не должен никто услышать. Тут полно охранников и сплетниц. А ты – красивый. Когда Жанна мне о тебе рассказывала, я прямо почти такого красавца себе и представляла.

– Жанна! – прошептал Иван. – Как она?

– Сидит в комнате одна. И, по-моему, она горюет.

– В каком окне?

– Отсюда нельзя увидеть: окно ее спальни выходит на другую сторону. Давай поступим так: я поднимусь к ней и расскажу о тебе, а дальше что-нибудь да и придумается. Ты только никуда отсюда не уходи и дождись моего возвращения.

– А Жанна не придет? – спросил Иван.

– Понимаешь, там в квартире у Зараева сейчас гости, и еще там полковник СГО…

– Димитр! – прошептал Иван.

– Да, – сказала Аня, – он самый. И я не знаю как на парадной, но на черной лестнице дежурят охранники, которых там отродясь не было. Не уверена, что Жанна сможет прийти. Лучше будет, если приду я. Хорошо?

Иван кивнул.

В это время во двор заехала машина.

– Спрячься! – сказала Аня. Иван пригнулся.

– Это Сергей Петрович с верхнего этажа – не волнуйся, – прошептала Аня и пошла. Через несколько мгновений Иван услышал ее голос:

– Здравствуйте, Сергей Петрович!

– Добрый вечер, сударыня, – сказал мужчина и хлопнул автомобильной дверью.

Выждав несколько тягучих секунд, Иван высунулся: Аня как раз заскочила на ступеньку и исчезла в маленьком боковом проходе, а упитанный Сергей Петрович семенил к другому, более солидному крыльцу.

Иван запрокинул голову вверх. Лампы на городском потолке светили все еще ярко, как будто вечер и не планировал наступать. Так получилось, что весь сегодняшний день парень провел как бы вне времени, ни разу не посмотрев на часы. И вдруг одна из люминесцентных полосок вздрогнула и погасла. Соседняя семейка колб также лишилась одного из своих светочей. "Началось…" – пробормотал парень и спрятался в укрытии. Теперь оставалось только ждать и надеяться.

Снова заболели сложенные в треугольник ноги. Ныло в желудке. Аппетитный запах из мусорных куч жутко раздражал. В воображении возникла жирная крыса. "Фу!" – сказал ей парень. Но она не уходила.

В моменты томного ожидания всегда в голову лезут какие-нибудь дурацкие и ничего не значащие мысли. И если их не угомонить, то начинается безжалостная ретроспектива жизни. Так было в хмурой толпе перед распродажей, так было на неуютной койке в психиатрической больнице, так было и сейчас. Непрогнанная крыса превратилась в печальный образ той, кого уже не вернуть. Воспоминания о матери довели парня почти до слез, но он сдержался. И затем в Ивановой голове прозвучали недавние слова Константина: "Мне очень жаль нашу Жанну – она наивная дурочка. Она верит в сладкую сказку…" А следом вспомнился невзрачный плюшевый заяц, которому нарисовали всего "-10%" на красном ценнике.

"Может ли быть у этой сказки счастливый конец?" – подумал Иван и робко высунулся из-за бака. Серые стены и пустые окна не давали ответа. Перед глазами возник фонтанчик маслянистой жидкости, улыбнулась красная кнопка, а потом с затянутого дымом потолка полилась холодная вода и смыла половину воспоминаний.

Иван сел на корточки и вздохнул. Стало гораздо легче на душе.

Во дворе между тем появился мужчина в форменной одежде охранника. И теперь Иван пристально поглядывал на него из-за своего укрытия. Осмотрев ряды автомобилей, мужчина подошел к кирпичной стене и закурил сигарету. Стал прохаживаться взад и вперед в непосредственной близости от помойного места. И когда появилась Аня с пластмассовым ведром в руке, Иван прочитал на ее лице слово "тревога".

– О, хоть кто-то идет! – произнес охранник, когда Аня приблизилась к нему.

– Что, что? – проговорила горничная.

– Что-то сегодня во дворе никого нет. Вот и радуюсь вашей юной красоте! – сказал мужчина.

Аня улыбнулась.

– А давайте, я вам помогу! – встрепенулся охранник. – Вы это несете на помойку?

– Не надо, я сама. Ведерко-то легкое, – произнесла Аня.

– Ой, барышня, что за глупости вы говорите! Давайте, давайте сюда свое ведро, я его вам тут же верну, только пустым! – сказал охранник. Ане пришлось согласиться.

Мужчина отправился в закуток. Иван спешно забился в самый угол и зажмурил глаза. К счастью, все обошлось. Охранник вывалил в бак содержимое ведра и вернул его горничной.

– А у нас сегодня просто шухер какой-то, – проговорил мужчина. – Всю охрану поставили с ног на голову. Проверки учинили по пять раз на дню. Двери некоторые опечатали. И теперь даже на служебной лестнице не покуришь. Но при этом расставили людей так по-идиотски, что на каждом этаже кто-то дежурит, а во дворе вообще никого нет, ну кроме дежурных у ворот и шлагбаума.

– Да, да, я знаю, – отозвалась Аня, пристально поглядывая на догорающую сигарету в мужской руке.

– И что же вы знаете?

– У Николая Александровича Зараева сегодня званый вечер, и туда приглашен какой-то важный господин из правительства. Вот из-за него и устроили нынче все это – чтобы ему показать, какая в нашем доме замечательная охрана.

– Да-а-а! – прогудел мужчина и глубоко затянулся сигаретой. Выдохнув клуб дыма, он сказал:

– А вы, барышня, работаете у этого высокого превосходительства, как я понимаю?

– Да, – тихо ответила Аня, словно чего-то стесняясь.

– Тогда будем знакомы: меня зовут Захар, я служу в третьем посте охраны.

– Аня, – скромно назвала себя девушка.

– Ну, вот и познакомились! Может быть, вы мне как-нибудь расскажите обо всем, что здесь происходит? А то я тут новенький. Но все мои коллеги молчат, как рыбы, и ничего не рассказывают о жильцах.

– Тут, знаете ли, о многом лучше не знать, – сказала Аня.

– Понял, понял, – улыбнулся Захар. Чиркнул истлевающим концом сигареты по металлу ограды и бросил окурок в бак.

– Пойду на пост. А вам всего доброго и до следующей встречи! – сказал он.

– До свидания, – проговорила Аня.

Захар удалился.

Аня огляделась по сторонам, выждала небольшую паузу и с пустым ведром отправилась на помойку.

– Ну, как? – спросил Иван, выползая из угла и расправляя затекшие ноги.

– Она очень обрадовалась, когда услышала о тебе, – прошептала Аня. – Я не припомню, чтобы у нее когда-либо было такое приподнятое настроение. В общем, Жанна будет ждать тебя на крайнем балконе третьего этажа с той дальней стороны. Но нужно поторапливаться, потому что ей надо идти к гостям. А потом будет в столовой ужин – и она вряд ли сможет отлучиться. Она очень хочет тебя увидеть и кое-что важное тебе сказать.

– Вот, значит, как!… – отозвался Иван. – Передай, что я скоро буду.

– Удачи! – сказала Аня и отправилась в дом. Иван пробежался взглядом по двору, посчитал момент безопасным, резво закрыл крышку одного из баков и встал на нее, зацепился руками за верх кирпичной стены, подтянулся, перекинул ноги через край и приземлился с другой стороны.

В это время по дорожке неторопливо шагали три человека: дед и двое рослых мужиков.

– Эй, приятель! – крикнул один из них. – Ты что тут делаешь?

Иван оглянулся. Дед саркастически улыбался, а физиономии двоих молодых выглядели враждебно. Особенно у того из них, который был мясистее и носил черную спортивную куртку с красными полосками.

– Поди-ка сюда! – сказал он.

Но Иван сиганул прочь – через арку в переулок.

– Раз побежал, значит – ворюга! – пискляво проговорил дед.

Молодые мужики бросились вслед за Иваном.

– Стой! Гад! – звучал голос сзади.

Выбегая из арки, Иван повернул не в сторону Екатерининской улицы, а в другую, – и теперь бежал по совершенно неизвестным местам. Топот ног за спиной гнал парня вперед. Преследователи, похоже, решили всерьез помарафонить.

Переулок выводил на параллельную Екатерининской улицу – такую же длинную, но более узкую. Иван повернул налево, так как справа увидел толпу людей, и теперь с каждым шагом становился все дальше и дальше от министерского дома.

Когда впереди появился, словно приведение, человек в сером пальто, Иван резко свернул на мостовую, даже не посмотрев, не было ли сзади машин – к счастью, их не было. И лишь добежав на последнем дыхании до углового дома, парень осмелился обернуться. Преследователи остались на противоположной стороне и давно прекратили погоню. Но стоило Ивану облегченно выдохнуть, как мужик в спортивной куртке что-то неразборчиво крикнул и шагнул на асфальт дороги. Иван пробежал еще чуть-чуть и завернул за угол. На первом этаже располагался книжный магазин – и через широкие витринные окна парень мог видеть многое, что творилось с той стороны. Очевидно, второй из преследователей не пожелал собственным ногам долгого путешествия и, настойчиво махая руками, убедил и своего собрата плюнуть на беглеца и вернуться восвояси. Вскоре мужики завернули к себе в переулок.

Отдышавшись, Иван пересек улицу, глянул вдаль для контроля и побрел по перпендикулярной дороге, все еще тяжело дыша и с глубоким огорчением понимая, что теперь придется сделать крюк через целый квартал, чтобы добраться до искомого места.

Глава 26. Незваный гость

Жанна в очередной раз выглянула на балкон и вернулась в комнату.

– Все еще нет его? – спросила Аня.

Жанна отрицательно покачала головой.

– Что-то он долго идет, – сказала служанка.

– А ты ничего не напутала?

– Нет же! Объяснила, что нужно поторапливаться. И даже пожелала удачи.

– А вдруг с ним произошло…

В этот миг раздался стук в дверь, и Жанна запнулась. Не дожидаясь устного приглашения, Николай Александрович заглянул в комнату. Выглядел он празднично и был весел. Настоящий фрак – утянутый министром из закромов исторического музея – лоснился аристократической чернотой, как в стародавние времена своей дореформенной юности, когда был только сшит для одного придворного князя, чью фамилию хранительница запасников наотрез отказалась назвать, понимая, в какой гардероб уплывает старинный костюм.

– Ты уже готова, мое золотце? – поинтересовался Николай Александрович.

Жанна схватила со столика помаду, с толикой хитрого недовольства посмотрела на себя в зеркало и проговорила как будто своему отражению:

– Осталось совсем чуть-чуть: веки подкрасить и сделать губы ярче.

– А по-моему ты и так прекрасно выглядишь, – сказал Николай Александрович.

– Нет, – запротестовала девушка, – не хватает четкости линиям. Какая же я буду принцесса, если на лице размазня?

– Ну, как знаешь. Тебе виднее. Я в эти ваши женские дела не лезу. Побыстрее заканчивай прихорашиваться и приходи – тебя все ждут!

Николай Александрович удалится с той же английской бестактностью, с которой вошел.

Жанна повернулась к Ане и прошептала:

– Ну?

Служанка выглянула на улицу и неутешительно сказала:

– Не вижу его.

Покинув Жаннину комнату, Николай Александрович направился по коридору в гостиную, но, едва переступив через порог, остановился у свисавшей портьеры. В комнате собрались уже все гости. Александр Федорович и Георгий Евгеньевич стояли рядом друг с другом и шептались. Алябин, молодой советник из президентской администрации, сидел в креповом кресле и скучал. Галстук его был завязан бессовестными руками небрежности. Но Николай Александрович очень даже обрадовался этому. «Дурак дураком», – весело подумал Зараев, переводя взгляд свой с угрюмого Алябина на упитанную барышню в сияющем шелке – жену отсутствующего нынче министра иностранных дел. Она удобно устроилась на диване в окружении двух озорных подушек, которые были ею передвинуты со своих законных мест у боковых подлокотников. Общество подушек разбавлял бойкий старичок, доживавший, как достоверно знал Николай Александрович, свой последний год на тепленьком месте в секретариате правящей партии.

– Николай Александрович, – сказал партийный секретарь, – а мы вас тут потеряли на мгновение.

– Но я нашелся, – отозвался Николай Александрович.

– Больше не пропадайте! – произнесла дама, в очередной раз передвинув возле себя подушку.

В просторной комнате были и другие гости, но Николай Александрович их рассматривать уже не стал, а блуждающим взглядом прошелся по интерьеру и наконец нашел, что искал. Димитр стоял у книжного шкафчика и делал вид, будто изучал корешки пронумерованных томов классики. Николаю Александровичу было достаточно лишь пристально посмотреть на полковника, чтобы тот кивнул и отправился в маленькую угловую дверцу, за которой находилась крошечная буфетная комнатка. Там на столике покоились серебряные подносы с расставленными по ним бокалами.

– Разливать? – спросила горничная Олеся, одетая нынче в костюм официантки.

– Наливай, – сказал Димитр.

Олеся открыла бутылку и принялась разливать шипучую минеральную жидкость.

– Ровнее! – приказал наблюдавший Димитр.

– Я стараюсь.

И когда Олеся, истратив две с половиной бутылки, наполнила все бокалы, Димитр опытным глазом проверил уровни в каждом из получившихся морей и в некоторые даже добавил по несколько капель.

– Вот теперь порядок, – медленно пробормотал он. – Остался только последний штрих.

Димитр достал из потаенного кармана заготовленную колбочку и высыпал из нее беленький порошок в один из бокалов. И затем указал Олесе:

– Этот фужер ты предложишь молодому человеку с синим галстуком. Поняла?

– Да, – кивнула Олеся.

– Он сидит в кресле, – добавил Димитр.

Олеся подняла поднос и пошла в зал раздавать гостям бокалы, начав с Алябина, которому предназначалась особая порция.

– Дамы и господа! – громко сказал Николай Александрович. – Это минеральная вода. С того самого лечебного источника, куда я направляюсь. Говорят, что она теряет свои уникальные свойства и пить ее нужно сразу, как только она покидает материнское лоно своей скалистой горы; так что вкус привезенной в бутылке воды обещает быть не совсем таким, каким должен.

– Вы нас угощаете не свежим? – кто-то крикнул из гостей.

– Я вас угощаю лучшим! – произнес в ответ Николай Александрович.

И когда незадачливый Алябин отведал заморской водицы, Димитр покосился на Николая Александровича и установленным знаком дал тому понять, что дело сделано и теперь представитель администрации не будет больше скучать и окунется в поразительную атмосферу прекрасного вечера, а завтра лично доложит президенту, что у Зараева было такое чудесное мероприятие, каких он в жизни своей никогда не видывал.

– И еще один важный момент! – вновь взял слово Николай Александрович. – Как вы знаете, я покидаю вас и уезжаю в далекую заграницу не просто так, а чтобы вернуть к жизни увядающий цветочек. Я говорю об одной уникальной девушке, чья красота не может оставить ни меня, ни кого бы то другого равнодушным. Вы, наверное, уже слышали о ней. Кое-кто, я знаю, даже видел ее. Ну а все остальные увидят ее очень и очень скоро.

– Ее зовут Жанна, – прошептала жена дипломата-министра секретарю партии.

– Почему-то бог своих ангелочков создает такими хрупки, – продолжал говорить Николай Александрович, – что боишься к ним даже прикоснуться. А еще они бывают подвержены всяким заразным напастям и простудам. Вот и приходится нам, старикам, выезжать на море в те страны, где обитает здоровье. И не ради себя, хотя здоровье у меня тоже не в лучшей ипостаси, а все ради нее только. Ах, какой там будет простор! Не то, что у нас – в пыльных комнатах за глухими стенами.

– Заинтриговали, однако, – сказал секретарь.

– Это вы еще не видели ее, Павел Николаевич, – персонально обратился Николай Александрович к своему гостю. Тот проскрипел о грустном:

– Вот у меня тоже с самочувствиями не все в порядке.

– Так не мучайтесь и присоединяйтесь к нам!

– Эх, Николай Александрович, не могу: у меня партия, у меня комитет, надо мною портрет Иосифа Леонидовича висит, ну вы понимаете…

– Понимаю, – убедительно кивнул Николай Александрович.

Гости распробовали минеральную воду. И оживились, то ли от целебной соли, то ли от витиеватых слов Николая Александровича. Хозяин вечера радостно оглядывал публику, улыбался. И как-то невзначай заприметил, что Георгий Евгеньевич куда-то делся – должно быть, отправился в уборную. Полутень Димитра, прятавшаяся за портьерой, как будто подтвердила эту догадку. И Николай Александрович поспешно подошел к Александру Федоровичу, лишенному теперь помощи от всезнающего Георгия Евгеньевича, и решительно сказал:

– Александр Федорович, мне нужно побеседовать с вами.

Иван старался двигаться как можно быстрее, но изможденные ноги не слушались. Они просили пощады и норовили оступиться на ровном месте.

Выйдя у треугольного здания на Екатерининскую улицу, парень попытался ускориться, но смог продержаться в неуклюжем полубеге лишь четыре шага, а потом вновь вернулся к тягучей ходьбе, утяжеленной теперь еще и приступом отдышки.

Кое-как он добрался до перекрестка, с превеликой опаской заглянул в даль Песчаного переулка и радостно выдохнул в пустоту и безлюдье проклятого места. Перебежал на продолжение тротуара, оступившись в конце и рукой коснувшись крепостного цоколя – это был безобразный семнадцатый дом. Передохнул-таки пару мгновений – и вновь зашагал.

Нижние балконы надменного дома-комода, сливавшиеся до недавнего времени в одну сплошную шеренгу, теперь рассредоточились по длине увесистого карниза. Но за балясинами и перилами никого не было.

"Где же Жанна? Неужели я опоздал?" – подумал парень в смятении и ощутил внутри себя холодную и пугающую пустоту одиночества. Но продолжал идти с прежней решительностью. Миновав страшную пасть парадного подъезда, Иван снова запрокинул голову кверху и увидел, наконец, ее.

"Она!" – прошептал он и уже не смотрел ни под ноги, ни на далекого прохожего, ни на другие балконы.

– Я хочу извиниться, – было первое, что сказала Жанна. В ее голосе скрежетал какой-то посторонний призвук, но Иван даже не обратил внимания на это.

– Извиниться за что? – растерянно спросил парень.

– За все то, что я не сделала для тебя. Я… я… я тебя люблю. Но я…

– Не надо так, – произнес Иван и встал аккурат под ее балконом.

– Господи… – испуганно проговорила Жанна и исчезла. Иван попятился и ступил за бордюр на проезжую часть, чтобы хоть немного развернуть перед собой перспективу линий и увидеть больше, но толстые балясины по-прежнему не пускали взгляд к проему балконной двери.

Секунды тянулись небывало долго. А Жанна все не появлялась.

Аня стояла бледная у шкафа. В дверь снова постучали.

– Да, Николай Александрович, – сказала Жанна, переместившись в середину комнаты.

Из коридора выглянул Димитр. Он с некоторым удивлением посмотрел на девушку и спросил:

– Вы плачете?

– В глаз что-то попало, – соврала Жанна и подбежала к зеркалу. – Ну вот, теперь потекла тушь, и опять нужно будет накладывать… И, кроме того, мне не нравится цвет помады – не тот оттенок.

– Что-то вы стали немного капризной в последнее время, – сказал Димитр. – Его превосходительство попросил меня проведать вас и поторопить. А также напомнить, что ужин начнется ровно в шесть.

Жанна повернулась. Ее взор нацелился на прикроватную тумбочку, на которой восседал пузатый будильник, но было слишком далеко, чтобы разглядеть золотистые стрелки.

– У вас осталось три минуты, леди, – сказал Димитр и бесшумно удалился в коридор.

Жанна испуганно посмотрела на Аню и произнесла:

– Что же делать?

– Вам с Иваном нужно бежать отсюда, – ответила Аня.

– Но как?

– Не знаю. На лестничной клетке всюду дежурят охранники. Наверное, придется ждать ночи.

– Ночь… Это так долго…

И вдруг Анино лицо прояснилось.

– Я, кажется, кое-что придумала! – сказала служанка.

– Что же?

– У нас в кладовке лежит длинная альпинистская веревка, которую Димитр изъял у мойщиков фасада. А под нами только два этажа…

– Я поняла! Неси! – скомандовала Жанна.

Аня кивнула и отправилась за веревкой. А Жанна поспешила выйти на балкон, чтобы сообщить благую весть Ивану.

Николай Александрович указал гостю на кресло, а сам плотно затворил дверь, чтобы никто посторонний не смог ничего подслушать из коридора. Александр Федорович немного волновался, о чем сообщали три натянутые морщинки на его высоком лбу. Хозяин кабинета расположился на своем обычном месте за столом, повернулся к гостю, заметил морщинки и мысленно похвалил себя за расторопное и верное решение, принятое в суматохе гостиной.

– Давно мы не виделись, а наедине и вовсе никогда не беседовали, – начал неторопливо говорить Николай Александрович. – О своих планах и намерениях, как вы знаете, я объявил в гостиной. Там все прозрачно и прозаично, как в минеральной воде. А что нового и интересного можете сказать вы, Александр Федорович?

– Я боюсь, важная и долгожданная для меня новость этой недели вас не заинтересует, – ответил Кольцов. – Слишком она техническая.

– Почему же? Хотите скромно утаить самое сокровенное?

– Ни в коем случае. Однако, вот оно случилось: на нашем опытном предприятии началось наконец производство собственной системы видеонаблюдения. Сами камеры со сложной оптикой мы пока делать не умеем, но контроллеры у нас будут отечественные, как, впрочем, и корпуса. И заметьте: вандалостойкие – не в пример тому, что предлагает пластмассовая заграница.

Николай Александрович как-то непонятно вздохнул и затем сказал:

– А у нас в главном магазине уже года два как стоит такая система для подглядывания за покупателями – дорогая и бестолковая.

– Печально, но вы допустили стратегический просчет, установив не то и не там, – бодро сказал Александр Федорович. – А моя система будет дешевая и эффективная! Мы закупим большую партию видеокамер и расставим их по всему городу в правильных местах. А затем и по всей стране.

– А не запротивятся ли граждане такому всевидящему оку? – ехидно спросил Николай Александрович.

– Примут и привыкнут, как миленькие! Ну, может, попротестуют месяцок. А потом все равно замолкнут. Прогресс ведь не остановить. Да и Запад с их свободой, равенством и братством наглядно показал, кто кому там большой и сильный брат.

Николаю Александровичу не понравились эти слова, и он решил уколоть собеседника следующей фразой:

– А я вот тут слышал, что ваш проект "Горуслуги" буксует и им мало кто пользуется.

– Ох, Николай Александрович, разве можно верить всяким недостоверным сплетням? – произнес Александр Федорович. – Да, пользователей пока мало, потому что не все распробовали на вкус этот дивный сервис! Вот мы сейчас подключим к системе банки, установим по терминалу в каждом почтовом отделении, прорекламируем это все хозяйство по телевизору – и оно покатится как по маслу. Перспектива – самая радужная, какая только может быть! Вообще, мы стоим на пороге совершенно нового мира. Современные технологии нам помогут сделать неимоверный шаг вперед – к более эффективному и четкому управлению всем и вся в государстве. Не то, что сейчас.

– А вам в нынешние времена плохо живется, что ли?

– Мне – хорошо. Но завтра будет житься еще лучше, – ответил Александр Федорович.

– Если, конечно, то немного подзабытое, но еще не достигшее пенсионной давности дело о грязных трубопроводах в излюбленный вами Запад вновь не всплывет на поверхность большим нефтяным пятном.

Александр Федорович покраснел. Но в грязь не ударил лицом, а этой самой грязью удачно воспользовался.

– Если оно всплывет, – сказал он, – то и вас, Николай Александрович, тоже смоет в пучину грязи вместе со всеми. И президенту жирными точками будет испорчен весь его только что выстиранный от предыдущего скандальчика костюм.

Затем Александр Федорович глубоко и томно вздохнул и проворил о самом важном: