Текст книги "King of the road (СИ)"
Автор книги: Рябова Марина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
– Ты знаешь, что я… что меня… и тебе не противно? – запутанно шептал Том.
– Что за глупость! – Тор нахмурился. – Ты не виноват, ты был ребёнком. Послушай, если ты не готов, я…
– Нет! – тут же выпалил Том. – Я хочу, но боюсь.
– Просто доверься мне, – Тор улыбнулся, и британец поверил как глупый несмышленый ребёнок. Впрочем, кому-то же он должен довериться, а Одинсон, несмотря на все его противоречия, оказался неплохим парнем.
«Пусть ему нужен только секс, пусть, но он уж точно знает как им заниматься», – мелькнула малодушная мысль в голове актёра. Том постарался расслабиться, обратной дороги нет, даже если бы он и хотел всё прекратить прямо сейчас, сбежать и не думать о своём позоре, ему всё равно это не под силу. Том до дрожи хотел ощутить всю силу лжебога. Хиддлстон вцепился в крепкие плечи богача и потянул его к себе, вовлекая в долгий сладостный поцелуй, Тор немного расслабился и тут же перехватил инициативу, позволяя любовнику ощутить себя желанным, единственным.
– Тор, – прошептал Хиддлстон, разрывая поцелуй. – Я хочу видеть твоё лицо, видеть тебя.
– Хорошо, – улыбнулся Тор и нахмурился, что-то прикидывая в голове. – Нам надо чем-то тебя смазать. Чёрт, у меня ничего нет, придётся обходиться подручными средствами.
– Слюна? – британец приподнял рыжую бровь, Тор рассмеялся, причем так, что у Хиддлстона от его бархатистого смеха восторженно дёрнулся член. Том чуть было не залился краской. Он сказал что-то не то? Одинсон соскочил с постели и вышел за дверь, гордый, голый и возбуждённый до предела. Гость обескураженно открыл рот. Судя по звукам, Тор что-то в спешке искал в той части дома, которую они миновали, не отрываясь друг от друга, падали какие-то склянки и бутылки. Хиддлстон мечтательно уставился в бревенчатый потолок, и на губах его заиграла счастливая улыбка.
Одинсон быстро нашёл искомое, забрался на постель и вручил Тому в руки стеклянный флакон.
– Это зачем? – Хиддлстон сглотнул, уставился на флакон с маслом, бегло прочитал, что масло отборное, затем взглянул на Тора.
– Ещё не понял, сейчас узнаешь, – мило улыбнулся Тор. – Налей мне на руки немного.
Том примерно понял, что там собирается делать любовник, но масло на ладонь Одинсона лил с опаской. Избалованный богач хитро щурил глаза и улыбался как самый настоящий маньяк, Том завернул крышку и сунул флакон под подушку. Тор пару раз не торопясь скользнул масляной рукой по своему горячему члену, довольно прикрывая глаза, позволяя любовнику просто наблюдать, а затем, нагнувшись над актером, прошёлся пальцами между его ягодиц. Том даже дёрнулся в попытке свести ноги, но расположившийся между ними Одинсон ему мешал.
– Не бойся, – увещевал Одинсон. – Расслабься, ладно?
Том нервно облизнул губы, руки, не зная пощады, вцепились в покрывало, Тор это заметил и просто осторожно огладил вход, он не спешил, смотрел прямо в распахнутые напуганные глазищи актёра и улыбался. Хиддлстон судорожно вдохнул в себя воздух и постарался возобладать над своими детскими страхами. Бог грома нагнулся к губам гостя и легонько поцеловал.
– Ничего страшного не происходит, даже не больно ведь.
– Давай, – неуверенно отозвался Том. – Делай уже что-нибудь ещё.
Сказать вслух язык не поворачивался, Тор это, конечно, тоже заметил, и глаза его потемнели от страсти и нетерпения. Идти на попятную Хиддлстон не собирался, что радовало и в тоже время немного беспокоило Тора.
«Только бы сдержаться», – тяжело сглотнув, подумал бог грома.
– Делать что? – Тор довольно щурился, просто массируя кожу вокруг входа, скользя пальцами по нежным складочкам. От лавины стыда, которая уже поглотила смертного, он так мило краснел, напоминая беззаботное дитя, предавшееся греховным играм.
– Ты сам знаешь, – умоляюще выдохнул Хиддлстон. – Давай, я не боюсь.
Одинсон понимал, что требовать от Тома большего пока слишком, поэтому не стал допытываться и осторожно толкнулся в горячую глубину, сперва смертный инстинктивно сжался, но тут же попытался расслабиться. Он так напряжённо смотрел на Тора, словно опасаясь, что в любой миг он исчезнет, а на месте красавца-бога окажется отчим-насильник.
– Том, это я, – произнёс Тор своим невероятным слишком глубоким голосом. – Закрой глаза, расслабься, ещё успеешь на меня налюбоваться.
Хиддлстон нерешительно прикрыл глаза, судорожно выдохнул и облизнул губы. Одинсон порадовался, что актёр выполнил его просьбу, так ему, возможно, будет проще, может, не так страшно.
– Ты только говори, – прошелестел Хиддлстон. – Говори со мной, мне нравится твой голос.
– Приятно знать, что я мерзавец с потрясающим голосом, – ухмыльнулся Тор и, осторожно скользя внутри, погладил ладонью внутреннюю часть бедра, вызывая короткий смешок у смертного. Тор добавил ещё палец, при этом оглаживая белоснежную грудь любовника, задевая соски кончиками пальцев. Том резко открыл глаза, когда Тор начал входить в него чуть резче, задевая горячую точку внутри, его резкость выражала нетерпение.
– Чёрт! – выпалил Хиддлстон. – Что ты делаешь? Тор?
Одинсон хищно ухмыльнулся и продолжил в том же духе, Том чуть ли не подпрыгивал от каждого проникновения, в лице его явно читалось удивление, он не понимал что происходит. Бог грома задевал внутри некую точку, которая вспыхивала, даря боль и незнакомое глубинное наслаждение.
Тор уже готов был сорваться. Лучше прямо сейчас, долго он не протянет. Одинсон поспешно вытянул пальцы и ткнулся влажной головкой между Томовых ягодиц. Хиддлстон запаниковал, но постарался расслабиться, помогло ему это ровно на пару секунд, когда Тор начал протискиваться в него, весь мир сузился до размеров горячего мячика, который в него заталкивали. Было больно, и почему-то Том был совершенно уверен, что даже если он сейчас начал умолять, остановиться Тор всё равно не сможет.
– Я знаю что больно, – прогудел Тор, неотвратимо загоняя глубже, наваливаясь всем телом. Том зажмурился. – Я знаю, мой хороший, потерпи.
– Потерпеть, – сипло выдохнул Хиддлстон, из глаз брызнули слёзы обиды. – Ну конечно, кто-то всегда должен терпеть…
Слова не взрослого – мольба ребёнка, которого часто унижали. И вот он снова беспомощный ребёнок. На один короткий миг Тор стал сам себе противен. Он ведь бог, он может одухотворить и наделить силой, а может осушить и уничтожить. Он давно уже не делился ни с кем свой божественной искрой, которая проникает в саму суть материи. Тор замер внутри горячего плена, совершенного орудия наслаждения и пытки, прежде он хотел лишь подчинить и только, а сейчас душа требует своё, бог грома хотел проникнуть в чужую душу, залезть под кожу и стать отравой. Никуда не отпускать и ни с кем не делиться.
Том болезненно застонал, когда Тор снова пришёл в движение, выскальзывая из него практически наполовину, с губ сорвался вздох облегчения, возбуждение спадало, всё вытеснила боль, стыд и понимание того, что Тору, скорее всего, нужен только секс. Он не позволит быть рядом, отчего Том чувствовал себя использованным, он нужен только для того, чтобы удовлетворить потребности тела, но не больше. Передышка была недолгой, Одинсон стал пытать, снова протискиваясь внутрь, Хиддлстон прикусил щёку изнутри, чтобы не выказать, что ему больно, это так унизительно.
Тор уткнулся ему в шею и застонал, сходя с ума от удовольствия быть так близко, так глубоко внутри.
– Боли не существует, – голос бога показался Тому странным, ненастоящим. Хиддлстон вздрогнул, уставившись в потолок, который чуть было не свалился на них, так быстро он рухнул вниз. Но вместо того, чтобы погрести любовников под обломками, просто испарился. Актёр забыл о том, что происходит, и где он находится, когда сюрреалистическая картина предстала перед глазами: серое небо, кучные облачные перины, капли дождя охлаждали его лицо, к щеке липли светлые локоны Тора.
– Это ведь сон, – заикаясь, выговорил Том вслух, но в следующий же момент понял, что всё реально. Одинсон держал его на весу: одной рукой подхватив под шею, а другой – поясницу, и снова боль – реальная, горячая, распирающая. Том ногами стиснул бёдра Тора и застонал, ощутив очередной толчок горячей плоти, всё тело от макушки до пяток прошило острым наслаждением.
– Не сон, – рыкнул Тор, крепко прижимая к себе, с жаром толкаясь в вожделенное нутро. – Ты мой, только мой, навсегда. Слышишь?
В своей страсти бог грома был страшен и великолепен. Том уцепился за его плечи, его охватил ужас и восторг, он вздрагивал от каждого глубокого толчка, притиснутый к сильному телу так, что Тору даже, наверное, было сложно двигаться, хотя он всё равно таранил его нещадно, загоняя член глубоко и резко. Том стонал, выгибаясь всем телом и не чувствуя под собой ничего, кроме удерживающих рук и абсолютного доверия. Серая пелена туч сгущалась, становилась тёмно-синей и практически чёрной, к тому моменту охваченный силой бога смертный бился в горячке, он уже не понимал что происходит, где и с кем. Определённо с ним, если всё тело скручивает от сладостной дрожи, а вокруг любовников, сплетённых в одно эфемерное существо, прекрасное в своём распутстве, вспыхивают и тухнут ярчайшие молнии. Громовые раскаты пронизывали Тома до дрожи, и он стонал и плакал как ребёнок, он обезумел, это точно, но как же было хорошо в объятьях Тора.
Они кончили практически одновременно под оглушительный звук громового раската, глаза Тора наполнили молнии, прокатились по мощному телу и выплеснулись внутри смертного горячим потоком.
***
Вплоть до самого вечера Том пролежал в постели, у него был жар и бред, он проклинал своего отчима и стискивал сильную руку, прижимая к сердцу ладонь бога. Глаза плотно закрыты, кожа влажная, тело сотрясает дрожь. Хиддлстон умолял Тора остаться, не бросать его, потому что Том не сможет без него. Божественная искра порой несла в себе и отрицательное воздействие, перенести такой энергетический удар не каждому смертному под силу, Одинсон не отходил от любовника ни на шаг. Менял простыни два раз, поил водой, целовал горячее лицо и руки, шептал обещания. Тор был уверен, что этот рыжий мальчишка сильнее многих, он перенесёт их энергетическое соитие. Ближе к полуночи Хиддлстон немного успокоился, дышал ровно, больше не бредил, руку Тора не удерживал. Но стоило гостю завозиться в постели, постанывая, и Одинсон тут же подходил к нему и поглаживал по волосам, по лицу, по груди.
– Тор, – вымученно позвал Хиддлстон, глаза его были плотно сомкнуты, губы приоткрыты. – Тор, ну пожалуйста… пожалуйста… Тор.
Одинсон сглотнул. Он не понимал что нужно. Коснулся мокрой тканью губ, но Том отрицательно качнул головой. Тор жадно смотрел на приоткрытые губы и не смог сдержаться, поцеловал смертного.
– Да, – промычал Хиддлстон, слабо ухватившись за рубашку громовержца. – Пожалуйста…
Тор нервно сглотнул, углубил поцелуй, а там уже перестал тебя контролировать. Руки сами сдирали одеяло, мяли влажное от пота тело. Хиддлстон глаз не открывал, находясь в пограничном состоянии между сном и явью. Тор не смог отказаться от этого блаженства, тем более если этого хочет Том. Бог грома завладел смертным снова, теперь уже позволяя ощутить, что боли на самом деле не существует. Они двигались в одном ритме, ас мягко скользил в горячую глубину смертного, а тот подмахивал ему бёдрами, наслаждаясь единением. Отдаваясь удовольствию всецело, Том соглашался быть рабом, в этом случае он наконец смог бы кому-то принадлежать, быть по настоящему любимым и желанным. Так ему твердило сердце.
– Никогда не отпускай меня! – умолял Хиддлстон.
– Твоя душа, твоё сердце, твоё тело теперь мои. Нарекаю тебя своим, и только мне ты отныне принадлежишь, – горячо выпалил Тор в шею любовнику, отдавая всего себя и вбирая в себя все опасения смертного, все его страхи и сомнения.
========== Глава 7 ==========
Ближе к утру температура спала, и Том почувствовал себя намного лучше. Он проснулся в тёплой постели, закутанный в одеяло, уткнувшись взглядом в топку горящего камина. Хиддлстон судорожно вдохнул и, чуть приподнявшись, огляделся по сторонам. В просторной комнате была пара больших окон, через которые можно было видеть пасмурное небо, хорошо натоплено и убрано, но вообще обстановка простая, только самые необходимые атрибуты удобства: полутораспальная постель, на которой спал Том, несколько стульев, стол, деревянная тахта и добротная тумба.
Тора поблизости не было, но за дверью слышались тяжёлые шаги, значит, он рядом. Хиддлстон не смог удержать улыбку, она сама наползала на лицо. Хотя всё внутри сжималось от воспоминания полёта в облаках, они на самом деле парили, сплетаясь в танце страсти. Это невозможно, но так и было! Пусть его сочтут безумцем, он согласен на этот ярлык, Том знает, что он чувствовал в тот момент: совершенную опустошённость и наполненность одновременно, словно всю его кровь выкачали и заменили чужой, горячей, бешеной, наделённой неведомой силой. Лишь немного его всё это пугало, но в основном он чувствовал себя возрождённым, даже этот хмурый день не портил настроения, хотелось закричать от радости во весь голос, но так он, наверное, напугает Тора, поэтому лучше не стоит.
Дверь тихо открылась, и в дверной проём вошёл Одинсон, он улыбнулся, когда увидел, что гость уже проснулся и, кутаясь в одеяло, лёг на бок. Том ответил робкой улыбкой, смерил бога пристальным взглядом. Мир виделся совершенно по-новому этим утром, будто он открыл для себя необитаемую вселенную, и она теперь принадлежит только ему одному.
– Доброе утро, – подал голос Тор и, закрыв за собой дверь, подошёл ближе к постели. Он был облачён в простую одежду, ничего вычурного, штаны, рубашка и башмаки, светлая грива рассыпана по плечам. – Как себя чувствуешь, всё-таки первый раз?
Том смутился, а в следующий миг на его лицо наползла тень воспоминаний, это вовсе не первый раз, был ещё отчим-насильник. Тор заметил молниеносную перемену, понял, что ляпнул глупость, любовнику и так, должно быть, не по себе от того, что произошло. Оказывается, души смертных хрупкие, как тонкий лёд, нельзя топтаться на нём – сломаешь, затягиваться будет недолго, но старую рану не исправить, она всегда будет искорёжена, даже когда лёд снова схватится. Одинсон подошёл ближе, уселся на край постели, Хиддлстон тут же вскинул на него удивлённый взгляд.
– Том, я понимаю, я вчера был несдержан, и тебе было больно, но это, конечно, потому что в первый раз, – начал заполошно объяснять Одинсон, рукой поглаживая скрытое одеялом округлое бедро. – Прости меня, надо было лучше тебя подготовить и…
– Нет, – Том снова улыбнулся и отрицательно покачал головой. – Мне было так хорошо, что я даже вслух боюсь об этом говорить, вдруг всё исчезнет, вдруг просто сон, и я очнусь дома в одиночестве.
– Этого не будет, – твёрдо ответил Тор, уверенность, какой он наделял свой голос, благоприятно действовала на актёра, он чувствовал неведомую силу, которой нет желания сопротивляться. – Ты со мной, ты больше не один, мы теперь вместе.
– Вместе? – переспросил Хиддлстон.
– Да, – кивнул Тор, подтверждая свои слова. – Это, конечно, будет выглядеть как похищение, но теперь я тебя не отпущу ни за что, так и знай.
Актёр довольно рассмеялся, наслаждаясь лёгкими ласковыми круговыми движениями, что творила рука Одинсона, вроде вполне невинно, Тор не напирал. Хиддлстон решил не говорить, что обещал вернуться к началу следующей недели, хотелось продлить эту безмятежность.
– Странно, – задумался Одинсон. – Я думал, ты начнёшь задавать вопросы, ну, о том, что произошло вчера. Правда это или просто наш общий сон.
– Я верю своим ощущениям, Тор, – тут же подобрался Хиддлстон, он мечтательно теребил подушку. – И в том, что я пока не псих, уверен. Мы парили в облаках, и это противоречит всем законам физики, но мы парили. В это невозможно поверить, но я верю, потому что другого объяснения у меня просто нет.
Тор криво ухмыльнулся, в глазах Хиддлстона плескался детский восторг, каким спокойным и добродушным был сейчас смертный, умилительное зрелище.
– Хочешь подтверждение прямо сейчас?
– Ничего мне не надо подтверждать, – отмахнулся Хиддлстон и закопошился, приподнимаясь, очутилась лёгкая тянущая боль внизу, но это не смущало и не пугало, Хиддлстон укутался в одеяло, осторожно спустил ноги на пол, Тор немного отодвинулся, чтобы не создавать любовнику дискомфорта.
– И ты не будешь расспрашивать меня? – искренне удивился ас. – Совсем не интересно?
«Джеймс был прав, мне всё равно, что ты за бог такой, ты просто мой, и всё», – беззаботно подумал Хиддлстон, но все же решил, что добавить перчинку в разговор следует. В конце концов, если перед ним сидит бог грома, значит, Хант стал любовником бога огня, теперь глупо отрицать очевидное.
– Ну, всё, что я хотел узнать, ты уже сказал, – хитро прищурился Том, облизнул губы кончиком языка. – Значит, Локи всё-таки ты изгнал из Асгарда? О! Умоляю, не кривись, если бы не Локи, я бы сюда не добрался, как я вообще должен был догадаться, куда ты уехал? Но речь не об этом, за что ты его изгнал?
Тор нахмурился, снова Локи вездесущий, никуда от него не скрыться. Тор откровенно не понимал, почему Том вечно о нём спрашивает.
– Ладно. Отвечу, – вздохнул Одинсон, пожалуй, Тому он мог сказать об истинных причинах своей ярой неприязни, чего уж там, если Хиддлстон теперь знает о его истинном облике. – Мой сын Рагнар стал правителем Асгарда после меня и вместо того, чтобы славить меня, своего отца, ударился в «Локианство», вот уж не ожидал от своего сына такого предательства. Мало того, Сиф и все остальные вполне спокойно это восприняли, и это после Рагнарёка? Вот ты мне скажи, как это возможно? И, словно этого было недостаточно, Рагнар воздвиг на площади статую Локи и своего сына назвал Локисом. Можешь себе представить?! В честь Локи, несущего нам погибель!
– И только поэтому? – Хиддлстон был хорошим актёром и мог сыграть понимание, но ему просто было смешно, банальная зависть, и больше ничего. А ведь взрослый мальчик.
– И ты туда же? – обиженно отозвался Тор. – Неужели не понимаешь, для меня это унижение, Лофта ставят превыше меня? Этого мелкого лгуна и прохиндея!
– Не говори так о нём, – немедленно поправил Хиддлстон, Одинсон вытаращил глазищи. – Он не такой, каким ты его помнишь, я его вижу совсем другим. И вообще, почему ты решил, что, если твой сын назвал сына в честь Локи, ты неуважаемый и нелюбимый отец? Сам-то часто отца слушал?
Тор открыл было рот для возражений:
– И всё равно…
– Нет, Тор, не ищи глупые отговорки, а то так же получится, как и со мной. Ты сбежал и даже не подумал, что я проникся к тебе, что ты мне нужен, что я хочу большего, хоть и боюсь, – строго отчитывал Том, люди и, чего уж греха таить, боги тоже часто не видят истинных причин поступков друг друга. – Твоё мнение превыше всего, априори верно, а ты не задумывался, что иногда стоит и кого-то ещё послушать, а?
– Да, я и послушал Локи, чёртового лжеца, – Хиддлстон нахмурился, Тор смотрел упрямо. – Для меня он останется лжецом, покуда звёзды не потухнут. Я спросил его, что мне делать, и он сказал, что ты специально затеял все эти встречи и свидания, потому что хотел лечь ко мне в постель, мол, если я получу что хочу, я и отстану быстрее.
Тор хотел победно улыбнуться, ведь Хиддлстону нечем было крыть, но Том его опередил жестоким признанием.
– На самом деле так и было, – Тор дёрнулся как от удара, тут же резко поднялся на ноги, смотрел неверяще, актёр теребил одеяло изнутри пальцами, чтобы унять волнение, Одинсону, должно быть, неприятно это слышать. – Я решил, что так ты действительно отвяжешься, но потом мы поговорили, и я почувствовал симпатию к тебе, и мне хотелось продлить общение с тобой. А когда ты пропал, я был зол на тебя. И я приехал вовсе не для того, чтобы тебя оскорбить, просто на меня навалилась усталость и твоё равнодушие, я хотел узнать, всё ли у тебя хорошо.
– Ничего не понимаю, – Тор сокрушенно помотал головой. – Мне он говорит одно, а потом отправляет тебя ко мне, не понимаю.
– Просто когда я расспрашивал о тебе, он, должно быть, понял, что ты мне очень нужен, если я готов искать тебя у чёрта на рогах, – пожал плечами Хиддлстон. – Тор, ошибки допускают все, но их можно исправить, только почему-то самому себе огрехи простить проще, а другому ты и шанса не даёшь.
– Том…
– Не надо, – тут же оборвал Хиддлстон. – Как относиться к Локи – твоё личное дело, для меня он навсегда останется тем единственным человеком, который помог тебя найти.
Тор хмыкнул, с этим ему всё-таки пришлось согласиться. Хотя он не понимал причину поступков Локи, сейчас ему было откровенно не до этого. О возмутителе спокойствия вообще не хотелось думать.
– Будем завтракать, – буркнул Одинсон. – Я омлет приготовил.
Том прищурился и мило улыбнулся:
– Ты разорвал мою одежду, кстати, что мне надеть-то?
– Я предпочёл бы, чтобы ты кушал голый, – мечтательно промурлыкал бог грома, Том состроил смешную рожицу, заставляя Тора рассмеяться. – Ну ладно, так уж и быть, дам тебе свою одежду, ты в ней, конечно, утонешь, но это не страшно.
Тор вытащил из тумбы аккуратно сложенные вещи и от греха подальше вышел за дверь. Он всё прокручивал в голове то, что сказал Том, в некотором роде он прав, у него есть свое мнение и его право относиться к Локи так, как он считает нужным. Они всё равно бы остались каждый при своём мнении относительно мага. Главное – не поссориться, вот это на самом деле важно. Минут через семь актёр показался в той части дома, которая была для Тора кухней, и уселся на один из стульев, куда Тор предусмотрительно подложил мягкую подушку. На разделочном столе стояла пара тарелок с омлетом, крупными кусками нарезан хлеб. Гость с благоговением втянул аромат еды и взялся за свою порцию. Одежда Тора сидела на нём как мешок, штаны пришлось подпоясать, смертный чувствовал себя просто хилым мальчишкой в сравнении с богом, но Тор, кажется, не обращал на это внимания. Хиддлстон с удовольствием поглощал завтрак, как же он проголодался.
– Как вкусно, – с набитым ртом выговорил актёр.
– Вот и хорошо, – покивал Тор. – Я чай заварил из местных трав.
– Ты такой хозяйственный, – похвалил Том, фантазия так и рисовала Одинсона поливающим цветы в лондонской квартире, которая казалась актеру унылой и безжизненной. «Бог-домохозяин», а что, очень даже мило. – А чем ты занимался всё это время?
– Думал о тебе, – честно ответил Одинсон. – Точнее, пытался не думать, но ничего не выходило.
Том кивнул как-то заторможенно и, доев остатки омлета, заговорил, Одинсон едва притронулся к своей порции, он всё не мог отвести глаз от рыжего чуда.
– Тор, ты сказал, что теперь мы вместе, – неуверенно начал британец. – Но позволь спросить… Зачем тебе такой как я? Ты ведь видишь, как со мной сложно, и я «порченный», достоин ли я…
– Не говори так, – тут же прервал его Тор, понимая, к чему клонит актёр. – Я понимаю, что ты не можешь забыть те события, я всё понимаю, Том. Но я помогу тебе, теперь я буду рядом, я буду тебя оберегать. Только позволь мне.
Том опустил голову, ну как сказать громовержцу, что жизнь в глуши не для него? Как Одинсон к этому отнесётся? Должен ли Том бросить всё ради него? Хиддлстон не знал, как поступить верно. Им всё-таки нужно это обсудить, хотя, если Тор станет противиться, британцу придётся сделать сложный выбор, карьера или отношения.
– Я должен вернуться в Лондон, я хочу продолжать сниматься, – Хиддлстон поднял глаза, Тор молчал и чего-то ждал. – Ты вернешься со мной? Здесь очень хорошо, но я…
– Я полечу, – кивнул Тор, он соображал быстро, если Том предлагает отправиться с ним, значит, у них есть шанс на серьёзные отношения, это значит, что Хиддлстон готов идти дальше, Одинсон ни за что не упустит момент, по большому счёту ему всё равно где жить, лишь бы рыжее чудо было рядом.
– Что? Ты согласен? – Хиддлстон чуть было не подпрыгнул от радости, отмечая, что на секунду забыл о тянущей боли в заднице. – Правда? Мы вернёмся вместе? И ты не против? Да?
Тор ничего не успел сказать, счастливый как дитя Том полез к нему целоваться. И Одинсон готов был последовать за ним куда угодно. Когда сильные пальцы прошлись по спине, Хиддлстон застонал Тору в рот и весь задрожал от предвкушения, кажется, он больше не боялся никого и ничего. Но Тор не дал ему толком насладиться поцелуем, оторвался от сладких губ и нагло заявил:
– Но не раньше, чем я тебя в баньке напарю,– засмеялся Одинсон, мечтательно вздыхая. – Не отвертишься.
– И почему мне кажется, что ты имел в виду вовсе не водные процедуры, – впрочем, Том не стал бы спорить. – Ох, я бы тоже не отказался пройтись веником по твоей заднице.
Оба рассмеялись в голос, смакуя каждое слово, ловя улыбки друг друга.
***
Джеймс только от радости не прыгал, когда помирился с Локи. Теперь всё точно должно быть хорошо, планета Земля, наконец, возобновила своё размеренное существование во вселенной. Больше ни слова о загадочном родственничке, ни намёка на ревность. Хант контролировал каждое слово, действие, даже эмоции, которые обычно спонтанно выражались на его лице. От постоянного самоконтроля гонщик стал более напряженным, собранным и хмурым. Лафейсон не сразу понял, в чём дело, сперва не стал заводить разговор на эту тему, но трёх дней ему с лихвой хватило, чтобы понять и чётко осознать, что Джеймс ведёт себя странно, и это ему не нравилось. Хант куда-то постоянно названивал, но на его звонки, видимо, никто не отвечал. Вечно беззаботный британец стал сам не свой. После ссоры и примирения они даже не занимались любовью, словно между любовниками установилась некая невидимая преграда, спали в одной постели, но лишь спали, это всё больше настораживало.
Днём они занимались делами насущными, а вечером то смотрели кино, то слушали музыку, но даже не предавались пустой болтовне.
Локи начал всерьёз беспокоиться, когда его утренний поцелуй был принят с какой-то настороженностью и опаской. Джеймс сбежал из спальни под предлогом, что должен приготовить завтрак. Маг выждал пару минут, натянул штаны и последовал за любовником. Хант нашёлся в гостиной, он снова добивался кого-то по телефону, но безуспешно.
– Где ж тебя носит, чёрт побери? – в сердцах бросил гонщик, потёр шею свободной рукой и опустил трубку на рычаг аппарата. Может, хоть Том объяснил бы, как ему теперь себя вести, Хиддлстон был человеком рассудительным, а сейчас гонщику как раз нужен совет человека с рациональным мышлением.
– Кого ты так упорно добиваешься?
Хант вздрогнул и резко повернулся, Локи стоял, прижимаясь спиной к косяку, скрестив руки на груди, и явно дожидался ответа на свой вопрос. Немец не был похож на ревнивца, и, судя по всему, подобные эмоции для него являлись чем-то из разряда фантастики. Если он и ревновал, то как-то незаметно.
– Ну? – протянул маг спокойно. – Кого же?
– Хотел с Томом поговорить, он не берёт трубку, – смущённо отозвался гонщик, снова хмурясь.
– Почему меня о нём не спросил? – удивился Лафейсон и, опустив руки по швам, подошёл ближе.
Хант понуро опустил голову, неопределённо повёл плечами.
– Джеймс, в чём дело? – Локи вздохнул, подошёл совсем близко, ладонь скользнула по щеке британца.
– Ни в чём, – отрицательно помотал головой гонщик. – О чём ты?
– Ты странно себя ведёшь, – озвучил очевидный факт Лафейсон, его тёплые пальцы прошлись мягкой волной по шее.
– Я не ревную, – тут же выпалил Хант, защищаясь. – Мы договорились, что я не буду, и я не ревную.
Локи вдруг понял, что Джеймс просто пытается себя в этом убедить, а ещё стало очевидным и то, что, пытаясь не ревновать, он, кажется, все силы тратил на попытки держать себя под контролем, и больше ни на что его просто не хватает.
– Джейми, – умилился маг, обвил руками шею любовника и потянулся за поцелуем, гонщик отвечал настороженно, и Лофту пришлось разорвать поцелуй. – Мы обо всём поговорили, ну хватит уже вести себя как фонарный столб. Где мой герой, мой чемпион?
– Я пока не чемпион, – Хант обхватил руками изящный стан любовника. – Я просто не хочу тебя обидеть.
Локи выдохнул и прижался к Ханту всем телом, коснулся губами шеи и зашептал в ухо:
– Я разрешаю тебе ревновать, – сладко пропел маг. – Ревнуй меня, если ничего с этим поделать не можешь, только перестань хмуриться, можешь даже сцену устроить.
Джеймс невесело рассмеялся.
– Чтобы ты снова ушёл? – Хант погладил чёрный шёлк волос и уверенно обнял, прижал к себе. – Не могу я себе этого позволить. Я люблю тебя.
– Глупый, никуда я не уйду, ну прости, я тоже вспылил, – шептал немец, между тем нежно целуя шею гонщика. – Меня вечно обвиняли в обмане, я просто не хотел, чтобы ты решил, что я обманщик.
– Ты не обманщик! – запротестовал Хант, свободной ладонью огладил крепкие ягодицы под лёгкими штанами. – Я думал, и так очевидно, что мои опасения направлены не на тебя, не в тебе я сомневался.
Локи тут же отстранился, заглянул Ханту в глаза. Интересный поворот.
– В каком смысле?
– Я не верю этому козлу, – всё же вышел из себя смертный.
– Вот оно что, – ухмыльнулся Локи, однако сменил гнев на милость. – Может, он не такой уж и козел, если Том собрался его искать. Нет, ты не подумай, на мой взгляд ты полностью прав, но твой друг иного мнения.
– Он серьёзно был настроен ехать его искать? – Хант напрягся. Том всегда был для него эталоном взвешенных поступков, и сейчас он просто сорвался и уехал неизвестно куда, чтобы встретиться с придурком, который ему все нервы вытрепал?
Локи положительно кивнул.
– Я предупредил его, но он был настроен решительно. Я дал ему наводку, где искать Одинсона.
– Вот, значит, почему он не отвечает на звонки, – задумчиво произнёс гонщик. – Остаётся только надеяться, что Том знает, что делает.
– Это его жизнь, ты не сможешь вечно контролировать каждое его действие, – пожал плечами маг.
– Я понимаю, он сам принимает решения, – Джеймс потянулся к тонким губам, но застыл, так и не дотянувшись до тонких жаждущих поцелуя уст. – Подожди-ка, а откуда ты знаешь, где этот козёл находится?
Локи скривил губы.
– Мы это сейчас будем обсуждать? – недовольно буркнул Локи. – Или ты, наконец, выполнишь свой супружеский долг?
Никогда бы в жизни Хант не подумал, что эти простые слова вызовут в его душе такой бурный отклик. Нет, к сексу он готов чуть ли не каждую минуту жизни, в его жилах бурлит кровь и жаждет страсти. Но чтобы вот так – «супружеский долг», Джеймс едва не закричал от радости вслух, вместо этого он неожиданно подхватил Локи на руки, немало удивив и даже напугав немца.
– Чёрт возьми! – Локи едва не задохнулся. – Поставь меня на место!
– Неа! – засмеялся Джеймс, двинувшись в сторону лестницы.
– Да ты рехнулся! – уже смеясь, всё ворчал Локи. – Надорвешься, болван!
