Текст книги "King of the road (СИ)"

Автор книги: Рябова Марина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Я думал, это как-то по-другому происходит, – расслабленно предположил Хант, однако ладонь от головы Локи не отнял.

– По-другому? – Лофту стало смешно и любопытно. – И как же, есть предположения на этот счёт?

– Ну, если бы ты хотел чего-то такого со мной, ты бы грубо подкатил, полез бы ко мне в штаны, какой-нибудь компромат на меня нарыл бы и шантажировал, – пожал плечами гонщик. – А ты тут как кот разлёгся, и… ничего больше.

– Джейми! – Локи искренне рассмеялся. Уоллис – вечный ребёнок, и это Локи нравится больше всего в нём. – Ты серьёзно думаешь, что я бы так сделал? Ну, вообще никто так не делает, во всяком случае, нормальные люди уж точно. Что за детские представления?

– Да так, – неопределённо повёл плечами Хант, задумавшись о своём. Локи немедленно поднялся, уселся рядом, как и положено нормальному другу. Словно минуту назад совсем не он вольготно развалился на диване, расслабленно опустив свою голову на колени другому мужику.

– Не томи, рассказывай, – настойчиво попросил Локи. – К тебе кто-то клинья подбивает? Прямо грубо подкатывает? И кто же этот недоумок? Я надеюсь, ты ему вдарил промеж глаз? Нельзя же быть таким мудаком!

Локи разошёлся не на шутку. Он редко сам сталкивался с такими людьми. А уж если сталкивался, то тем хуже было для них. Локи был мастером розыгрышей, и об этой встрече грубиян не забывал никогда.

– Эй! – ухмыльнулся Джеймс. – Никто ко мне не подкатывал.

– Ну, ты же не просто так об этом сказал, – всё не унимался Локи. – Выкладывай, Джейми, я хочу знать.

– Тут такое дело, но это строго между нами, – Уоллис глянул на Лофта с беспокойством. Тот кивнул без всяких шуток и ухмылок, он весь подобрался в ожидании рассказа. – В общем, у меня есть друг, мы с ним в школе учились, потом в один колледж поступили, но я бросил учёбу на третьем курсе, гонки для меня – всё. Ну, ты знаешь. А он проучился на год дольше, на юриста учился, представляешь, а стал актёром – это его. Он классный актёр, я видел, как он играет, просто супер, что в кино, что в театре. Так вот один мудак подкатывает к нему, причём грубо, и Том считает, что с карьерой может распрощаться, если не ляжет под него.

– Как его зовут? – просто поинтересовался Локи, шутливая улыбка вовсе не украшала тонкие губы, а во взгляде появилось отчётливое нетерпение.

– Том не говорит, – не довольно выдохнул Хант. – Иначе я его бы уже по стене размазал. Но это кто-то из его окружения, и, судя по всему, не простой смертный, какой-то режиссер или вроде того.

– Почему он не говорит? – не понимал Локи.

– Ну, тут такое дело, – замялся Джеймс. – У него было тяжелое детство, очень тяжелое. Его к нам в седьмом классе перевели, он вообще всех шугался, не разговаривал, вечно один. А мне надо было подтянуть алгебру, так я к нему сам и подошёл. Он сначала что-то лепетал вроде: «Я не могу, я не знаю». Но потом согласился помочь, и вот мы уже друзья. А потом, видно, кто-то прознал о причине их с матерью отъезда из Нью-Йорка, пошли слухи.

– Почему они переехали? – Локи всерьёз заинтересовался историей загадочного Томаса. Джеймс не заговаривал об этом прежде, а Лофт познакомился бы с этим актёром. Для Ханта этот человек много значил.

– Это только между нами, Локи, – ещё раз повторил Хант. Лофт понимающе кивнул. – В общем, мать Тома, вдова, вышла замуж второй раз, а муженёк оказался извращенцем. Имело место сексуальное насилие над моим другом. Кирк тогда при мне заикнулся об этом, а Том весь побледнел, но, правда, ненадолго. Потом сам же оттаскивал меня от этого говнюка. Но я его тогда так изметелил, мало ему не показалось.

– Правильно сделал, – покивал Локи. – Я так понимаю, он сторонится мужчин, тем более таких, которые… ну ты понял.

– Я пытался его разговорить, кто этот придурок, узнать имя, так он молчит, – сокрушался гонщик. – Понял, наверное, что я его найду, а там будь что будет.

– Назови фамилию Тома, – потребовал Локи.

– Хиддлстон. Томас Уильям Хиддлстон.

– Ты шутишь! Ты издеваешься?! – Локи подобрался, он не мог в это поверить. – И ты молчал всё это время?! Друг, тоже мне!

– А что такое? – не понял Джеймс. – Как-то речь не заходила.

– Это же Том Хиддлстон! Я обожаю его, он просто бесподобен, – Локи не на шутку разошёлся. – Я ходил на «Кориолана» пять раз. Смотрел все его фильмы, он невероятный актёр, обворожительный, настоящий.

Джеймс усмехнулся.

– Вот уж не думал, что ты поклонник моего друга. Но сейчас не об этом. Он отмалчивается, а я не вижу в этом ничего хорошего. Не хочу, чтобы он сделал какую-нибудь глупость.

– Ну, если он не просит помощи, значит, всё не так уж и плохо, – предположил Локи. – Или плохо? Я так понимаю, он не любитель просить кого-то о помощи?

– Не любитель, – покивал Джеймс и в подтверждение припомнил ту давнюю историю. – Когда я отделал Кирка, он меня весь день отчитывал за это. Том вообще не сторонник рукоприкладства, даже когда дело касается недругов.

– Но он поделился с тобой этим относительно того, что кто-то к нему пристаёт, значит, это его беспокоит, а кроме тебя рассказать ему некому.

Джеймс понуро покивал.

– Он потом рассказал мне, что слухи, в общем-то, правда. Что отчима посадили, вину его доказали, и Том свидетельствовал против него. В общем, ему тяжело пришлось, и я не хочу, чтобы кто-то снова навредил ему. Одно дело, когда оба хотят этого, и совсем другое, если этот мужик настаивает.

– Я понимаю. Мне бы только имя узнать, – хитро улыбнулся Лофт. – И ты можешь этому поспособствовать. Надо наведаться к нему, познакомишь нас, я у него автограф возьму, а там дело «техники».

– Притормози, – назидательно посоветовал Джеймс. – Мы не можем просто так к нему завалиться.

– Ты беспокоишься о нём, значит, можем. Не волнуйся, я ничего такого не скажу, а имя мы с тобой узнаем, – пообещал Локи.

– Да, только сейчас он на съёмки уехал, – тараторил Хант, его терзало чувство беспокойства за друга. – Я думаю, что пока Том работает, этот мудак его не тронет. Я надеюсь на это. Я его попросил позвонить мне, если что. Я ведь помочь хочу.

– И я хочу. Это же Том Хиддлстон! – воскликнул Локи с детским восторгом.

– Спасибо, – вдруг так мягко и проникновенно произнёс Хант, при этом опустив ладонь на колено Локи, и осторожно сжал.

– Я ещё ничего не сделал, – Локи поймал взгляд приятеля и тепло улыбнулся.

– Но ты хочешь помочь и выслушал, это важно для меня, – британец хотел что-то ещё сказать, но не решился. Колдовские изумрудные очи источали чистую магию. Хант слишком поспешно убрал ладонь с колена гонщика, разрывая контакт. Бог огня истолковал этот жест определённым образом и решил перевести тему.

– Я пойду кофе сварю, тебе как всегда чёрный? – Локи хотел было подняться с дивана, но Хант схватил его за руку и решительно потянулся вперёд. Так стремительно, как умел только он, нападая и вырываясь к старту в числе первых. Британец накрыл губы Локи, приятель застонал ему в рот, долгожданная близость кружила голову. Лофт принялся отвечать, затягивая гонщика в глубокий поцелуй. Они целовались отчаянно и горячо. Губы немца были теплыми, как и язык, который словно змей стремился завладеть всем, до чего мог дотянуться. В поцелуе они даже не соперничали, а на огромной скорости неслись в пропасть, напевая любимую песню. Идеальный круг гоночной трассы показался бы Ханту пустяком и безделицей в сравнении с этим лихим виражом. Потонув в тумане вожделения, рокового любопытства, Джеймс запустил пятерню в угольно-чёрные волосы, гладкие на ощупь, чуть вьющиеся на концах, мягкие как шёлк. Хант опрокинул немца на диван и оказался сверху в позе наездника. Бог огня бесконтрольно обхватил пилота Формулы за бока, сильнее прижимая к себе, практически заставляя того елозить на своём члене. Джеймс бесстрашно напирал, впрочем, они уже выяснили, что Локи его соблазнял. Целовал горячо, самозабвенно. Первым опомнился Локи, он отлично понимал, что виной всему травка, Хант просто потерял голову, сиюминутное влечение, наркотические причуды. Надо прекращать.

– Джейми, – хрипло выдохнул Лофт, чувствуя, как палит в паху, как наливается кровью член. Ему сейчас контрастный душ не помешает. – Хватит, я не железный, слезай давай.

Хант облизнул губы, в его взгляде отразилось детское недоумение.

– Не понял? – напрягся Уоллис, целовать Локи ему понравилось. – Я подумал, ты хочешь…

– Хочу, – Локи с трудом оторвал ладони от гонщика, взгляд сделался тёмным, дьявольски опасным. – Не всё так просто…

– Боишься, что я залечу? – усмехнулся Хант. – И придётся на мне жениться. Кроме шуток, Локи. Я хочу попробовать.

– Без обид, я не могу пустить тебя сверху, – вымученно улыбнулся Локи, хотя ему было отчасти обидно, ведь Хант являл собой средоточие уверенности, силы, да и среди женщин имел репутацию первоклассного любовника. Такого лихого парня хотелось впустить, насладиться, вытянуть все, что он мог дать. – Ты не знаешь как надо.

– Ну, так покажи. Я быстро учусь, – Хант снова одарил приятеля мальчишеской улыбкой. – Глупо будет отказываться, если я согласен. Ты меня соблазнял вообще или нет?

– Ответ очевиден, – Локи потянул Ханта на себя и, поймав его губы своими, продолжил изводить гонщика. Джеймс не испытывал угрызений совести или смущения, когда скользнул ладонью в разрез рубашки Локи, пальцы прошлись по плоской груди, трепеща от ощущения непривычной гладкости. Хант задел острый сосок и сам вдруг оторвался от губ приятеля, светлые локоны упали Локи на лицо.

– Ты будешь трахать меня на диване или в постели? – усмехнулся Уоллис.

Бог огня закусил губу в предвкушении. Не первый раз за период векового паломничества по Мидгарду Локи испытывал к смертным чисто платоническую любовь, к которой порой примешивалось физическое желание, но никогда не выходило за границы возвышенной любви. Джеймс Хант был героем этого бесшабашного столетия, и Локи испытывал к нему тягу, интерес, желание. Да, он вечно позволял себе приближаться к нему чрезмерно близко, но никогда на столько, чтобы Джеймс догадался о его чувствах. Честно говоря, и в этот раз всё могло обойтись, если бы Хант сам не рванул в бой, горячий и решительный. Это волнующее событие выбило почву из-под ног низвергнутого божества. Стоит ли переходить границу, вдавить педаль газа и рвануть вперёд прямо с обрыва? Лофт горел от желания, оно плавило его изнутри, и он так же был полон решимости сорваться в бездну.

– В постели, – жарко прошептал Лофт. – Там будет удобнее.

Они оба тяжело поднимались с дивана. Добраться до постели было куда более трудным делом, чем казалось на первый взгляд. По пути в спальню гонщики срывали друг с друга одежду, к счастью, ближайшая гостевая спальня располагалась на первом этаже. Пилоты Формулы ввалились в комнату, едва не снеся дверь с петель, они тянулись к губам друг друга, соперничая за возможность вести в поцелуе. Хант торопливо стащил рубашку приятеля, отбросил куда-то в сторону, прижался к белоснежной шее губами, прикусывал кожу и тут же зализывал укусы. Тонкие пальцы Локи зарылись в его волосы, с губ божества слетали стоны, Джеймс изучающе ощупывал его тело. Сильные бёдра, идеально прямая спина, крепкий пресс. Британец прикусил Локи за мочку уха, скользнув ладонью между ног немца. Локи завёлся.

– И давно ты меня хочешь? – оторвавшись от сладкой шеи Лафейсона, Джеймс усмехнулся. – Это не минутное помутнение рассудка, так ведь?

– Это что-то меняет? – напрягся Локи, не зная, как бы ответить на этот вопрос, правду сказать или соврать.

– Ничего не меняет, – покачал головой Хант, для себя он всё решил, и его уже ничто не остановит. – Ты ответишь?

– Увидел тебя на Формуле 3, – бог огня потянулся к губам друга и прошептал. – Ты был великолепен. Я из-за тебя стал гонщиком, на самом деле я ни черта в этом не смыслю, просто гоню вслед за тобой.

Локи обхватил его за талию, прижал к себе, его ладони скользнули вниз, оглаживая крепкие ягодицы. Он словно пытался приручить дикое животное, которое в этом вовсе не нуждалось. Хант закусил губу, его бросило в жар от признания и развязности немца. Во всём этом преобладало сладкое чувство новизны.

– Я бы не решился открыться, если бы ты не заговорил об этом, – Лофт скользнул щекой по щеке друга и прижался губами к его уху. – Хочешь остановиться? Сейчас самое время, пока я ещё могу.

– Ну уж нет! – Джеймс обнял Локи за плечи и заявил. – Я не привык отступать.

– Вот так! Это мой Джейми, – заулыбался бог огня.

Решительность Ханта восхищала.

– Твой, – согласился Хант, однако оговорился, подмигнув гонщику. – Научи меня как надо, я тоже хочу тебя. Ты не отвертишься, так и знай.

– Даже и не думал об этом.

Окончательно отделавшись от одежды, гонщики повалились на постель, при этом хохотали как мальчишки. Приятели оба оказались в пелене наркотического тумана, где стираются чёткие грани реальности: условности, стыд, недозволенность. Бог огня и не знал никогда, что это такое, а Джеймса учили правилам поведения с детства, пытались вдолбить в голову, но так и не привили бунтарю покорность. Хант чувствовал себя раскованно, когда осыпал грудь Локи поцелуями, с любопытством ребёнка ощупывал его руками и скользил языком по мужскому телу. Лафейсон млел, тянул к себе и на себя, позволял пригвоздить к постели и терзать шею. Он горел сам и распалял смертного. Любопытный Хант скользнул ладонью вниз и мягко обхватил член приятеля, Локи медленно облизнул губы и задрожал. Джеймс скользнул по стволу рукой, другой обхватил собственный член, у обоих стоял по стойке смирно. Ладони британца горячие, настойчивые, а прикосновения такие, какие хотелось ощутить на грани власти и восхищённого смирения. Хант хотел взять от жизни всё, так же поступал Локи.

– Ты такой нежный, – вдруг произнёс британец.

Хант не стал говорить вслух, что ему нравится ласкать член Локи, горячая плоть в его руках – очередной вызов миру и всему сущему. Нет, он не гей, но ему всё это по вкусу. Лафейсон как средоточие всего, что Ханту было необходимо для существования, явился и завладел его вниманием, получил его дружбу, а теперь и его самого.

– С тобой так хорошо, Джейми, – проронил Локи, задыхаясь от жара, от незатейливой ласки гонщика, он мёртвой хваткой вцепился в покрывало.

– Так возьми меня, – Хант нагнулся к губам друга, втягивая в глубокий поцелуй, а бог огня немедленно воспользовался этой заминкой и перекатил друга на спину, оказавшись сверху.

– Тебе будет легче меня принять, если я буду сзади, – прошелестел маг, отрываясь от губ британца, и немедленно прилип к его шее, прикусил кожу, вызывая довольный стон и зализывая укус. Джеймс ухватил Локи за спину, а затем его ладони устремились вниз, он огладил обнажённые ягодицы, на секунду он прикрыл глаза, представляя, как Локи ставит его на четвереньки и жарко трахает сзади. О! Он хотел попробовать все, но сперва…

– Ты же знаешь, я не ищу лёгких путей, к тому же я хочу видеть твоё лицо.

– Что ты со мной делаешь?! – воскликнул Локи, переполненный тягучим возмущением. – Ну, что ты делаешь, Джейми?

– Пока ничего, – выдохнул Хант, и Лафейсон снова накрыл его губы требовательным поцелуем.

Локи многое знал о людях, об их самоотверженности и лицемерии; иные говорили, что могут положить свою жизнь во имя бога и ради высших материй, но только доходило непосредственно до дела, и смертные в ужасе отрицали собственные слова. Джеймс завладел вниманием Локи с самой первой минуты, британец был похож на безудержное божество бешеной скорости, звезда, которая не падает, а возносится вверх. Буйный нрав смертного и по сей день приводит его в восторг.

Хант отзывался на каждое движение немца, он бесстыдно раздвигал перед ним ноги, выгибался и подставлялся под ласки и поцелуи. Когда Локи мягко протолкнул в него смазанный слюной палец, Хант попытался расслабиться и подчиниться, он не протестовал, а самовольно растворился в этом огненном непотребстве. Лофт старательно проявлял осторожность, он не хотел навредить, не намерен был спешить, но Хант заставлял его терять терпение.

– Ты растягиваешь меня? – Хант закусил губу, стараясь прочувствовать момент, когда приятель мягко проникает в его тело. – Так надо? Так будет легче?

– Больно всё равно будет, – прошелестел Локи, чёрные пряди упали на губы Ханта, и тот заулыбался. – Но так я не наврежу, всё будет хорошо, просто расслабься.

– Я тебе доверяю, Локи, – британец почувствовал, как в него протискивается ещё один палец. – Ух ты!

Локи мягко задел заветную точку внутри его тела, вызывая волну дрожи и восторженный хриплый стон. Бог огня готов был спалить смертного дотла, он ласкал его изнутри, подготавливая к вторжению, зацеловывал губы до красноты. Он не спешил, ведь Ханту не выбраться из этой огненной клетки, Локи не отпустит. Эта постель – языческий алтарь, а смертный – подношение древнему богу-вольнодумцу.

– Веришь мне? Точно? – жарко прошептал Лафейсон в губы гонщика, мягко толкаясь пальцами в горячее нутро. Глаза смертного загорелись азартом. Его переполняли ощущения, доселе неизведанные, со знанием дела Локи сводил с ума.

– Давай же, я хочу тебя…

Локи сверкнул изумрудными глазами, вытянул пальцы из горячей неги смертного, рукой направил себя, горячая влажная от смазки головка коснулась входа. Растяжка была приемлемой, но недостаточной, и все же терпеть не было сил, да и выдержка окончательно отказала Лофту. В конце концов, он нетерпеливый бог огня. Джеймс был девственно узким и горячим внутри, Лафейсон двигался мелкими толчками, осторожно, можно сказать, нежно. Хант чувствовал, как Локи натягивает его на себя, крепко вцепившись в его бёдра. Британец зажмурился, со свистом втягивая в себя воздух. Боль притуплял недавно выкуренный косяк травки, но Джеймс вовсе не витал в наркотическом бреду, с реалистичной остротой приятель вгонял в его зад свой нехилый инструмент, и в этом определённо ощущалась прелесть.

Да, Джеймс явно был сумасшедшим гонщиком, если нашёл в подобном соитии приятную составляющую. Он часто скользил по краю лезвия, стремился в самый эпицентр опасности на треке, он рисковал своей жизнью и знал, что женщины любили его за это. Так Хант получал всё и сразу: адреналин скорости и горячий секс. Он знал, как действует на женщин его горячность и близость к смерти. А сейчас он сам оказался под мужиком в довольно любопытной позе и ситуации.

Локи заполнил его целиком, и боль, оказывается, вовсе не притупилась, она накатывала волной, и Джеймс скривился, ощущая, как тянет всё внутри.

– Сейчас привыкнешь, – мягко прошелестел Локи, навалившись на британца всем своим гибким телом. Маг уткнулся в шею любовника, и горячее дыхание бога ласкало его кожу, а тонкая ладонь накрыла беспокойное сердце, и мысленно Лофт умолял боль отступить. Многие века Локи в полной мере не пользовался своими магическими возможностями, но сейчас было самое время, он просто не хотел, чтобы Хант испытывал боль по его вине, он хотел его любить, услаждать. – Джейми?

Хант облизнул пересохшие губы и открыл глаза, его руки взметнулись вверх, одна зарылась в горячий дёготь волос любовника, а другая легла на плечо.

– Покажи мне, какой ты, – попросил британец. – Уже можно…

Лофт двинул бёдрами, вызывая болезненный стон, но не возражения. Полный решимости непременно прийти к финишу победителем Хант сам качнул бёдрами навстречу любовнику, и Локи принял это как сигнал к наступлению и принялся ритмично загонять свой член в горячее нутро до самого упора. Вот тут Джеймс оценил и физические данные приятеля, и его скрытую силу, и, что уж греха таить, полностью прочувствовал его размер, если в этой пляске можно было вообще толком что-то понять. Немец мягко наращивал темп и так поводил бёдрами, что каждый раз задевал внутри точку удовольствия, Ханта подкидывало от этого воздействия, а ладонь, что зарылась в волосы любовника, немилостиво сжималась, и Джеймсу едва хватало сил периодически ослаблять хватку.

– Держи меня, Джейми, – горячо попросил Локи, и Хант окончательно отпустил себя и уже не пытался сдерживать порывы, он стонал в голос, чуть не кричал и сжал волосы немца в кулак, а тот сладостно прикусывал кожу на его шее и скользил по укусам языком. Вспышки боли стали доставлять удовольствие, яркие, как слепящие отблески солнца на глади воды, горячие, как раскалённое железо, и сладкие, подобно медовому сиропу. Локи снова накрыл губы смертного, затягивая его в свой огненный мир. Зажатый между их телами член Ханта готов был взорваться от натуги. Локи вбивал Ханта в матрац, с неистовой силой заставляя стонать, как ту девчонку.

– Локи! Да! Локи! – вырвалось у Ханта мольба о снисхождении. – Я не могу… не могу больше!

Джеймс кончил, когда Локи загнал в него так глубоко, что, наверное, разорвал надвое, и замер, нещадно зажатый внутри горячего плена. Их обоих трясло, они слушали тяжелое дыхание друг друга, оба не могли двигаться и соображать. Всё вокруг исчезло, разбилось, пропало. Весь чёртов мир рухнул и перестал существовать.

Хант отчасти снова обрёл способность видеть, слышать и чувствовать, когда Локи покинул его тело, однако вернулся в реальность он всего ничего на пару минут.

– Локи, я тебя…

Хант так утомился, что даже не успел договорить, для Локи осталось загадкой, что именно хотел сказать ему друг после того, как перенёс слияние с богом. Несколько возможных вариантов так и возникли в голове Лофта: «Я тебя ненавижу!», а может «Я тебя убью!», или «Я тебя люблю!», последнее почему-то казалось магу фантастичным признанием. Но, положа руку на сердце, бог огня готов отдаться Ханту во всех возможных приятных гонщику позах, если это позволит смягчить его ярость.

«О чём я только думал?! – корил себя Локи. – Я ведь просто хотел быть рядом, любить тебя, наслаждаться твоим обществом. Нельзя было переходить эту грань, даже если ты сам этого хотел. Я ведь так тебя люблю, мой дикий мальчишка».

Лофт только сейчас окончательно вернулся в реальность, из гостиной доносилась музыка. Солист пел непосредственно для Локи, так ему показалось.

«Карусель разбитых надежд несётся по кругу снова и снова. Карусель! Я снова остался в дураках!» – был припев.

Снова остался в дураках!

Комментарий к Глава 2

музыкальное сопровождение: Axel Rudi Pell – Carousel

Постер к главе – https://vk.com/id59987887?z=photo59987887_415124874%2Falbum59987887_00%2Frev

========== Глава 3 ==========

Джеймс проснулся, сладко зевнул и потянулся, потёр глаза ладонями и, наконец, открыл их. Во всём теле чувствовалась лёгкая слабость, тянуло в заднице. Хант скользнул взглядом по потолку, повернул голову на стену справа – гостевая спальня. События прошлого вечера возникли перед мысленным взором с угрожающей чёткостью. Некоторые элементы яркими вспышками врезались в сознание: горячие шелковистые волосы Локи, сжатые в кулак, его плоть внутри и губы у самого уха.

В воздухе витал кофейный аромат с примесью корицы и ванили. Джеймс вдохнул полной грудью и улыбнулся сам себе. Вот сейчас он встанет и доберётся до Лафейсона, схватит его в капкан и будет жалить белоснежную шею поцелуями. Гонщик сел в постели, заметив, что его одежда аккуратно сложена на стуле, он сделал несколько круговых движений плечами, немного разминаясь, и поднялся с постели. Ночь, проведённая с Локи, оставила тягучее послевкусие во всём теле, но Джеймс не видел в этом ничего плохого, лишь одно смутило хозяина дома, он не слышал, чтобы кто-то копошился на кухне, только кофейный аромат распространился по дому.

Британец нахмурился и вскочил с постели как ошпаренный. Даже не удосужившись надеть джинсы, гонщик выскочил из комнаты и помчался на кухню. Едва миновав порог, он глубоко вдохнул кофейно-утренний аромат и с улыбкой на губах скользнул взглядом по фигуре любовника. Лафейсон смотрел в окно, стоял к нему спиной и, судя по всему, был чем-то озадачен, если даже не заметил его стремительного появления. На столе стояла пара чашек, одна пустая, а в другой на дне виднелся осадок чёрной гущи. На приятеле как и вчера были рубашка и брюки, а ноги босые, значит, сбежать он не собирался. Хант в несколько шагов преодолел разделяющее их пространство, что явно было неожиданностью для Локи. Когда гонщик обхватил его сзади, прижимаясь к любовнику всем телом, Лафейсон вздрогнул.

– Доброе утро, – пропел Джеймс в ухо пилота Формулы.

– Ты меня напугал, – дыхание Локи в один миг сбилось, а ведь пару минут назад он был всё равно что ледяной айсберг, равнодушный ко всему.

– Я не хотел, – британец, как и хотел совсем недавно, весь обратился капканом, из которого трепещущая жертва вовсе не стремилась выбраться. – Я подумал, что ты сбежал. Я вырубился вчера как подросток, ты меня хорошо так объездил.

Одной рукой Джеймс перехватил любовника поперёк груди, запустил ладонь в мягкие шелковистые локоны, пальцы задели сосок, вызывая очередную волну дрожи в теле Лофта.

– Я бы не ушёл, прежде не переговорив с тобой, – Локи облизнул губы, заводясь от того, что Хант бесстыдно прижимается своим пахом к его заду.

– У тебя какие-то дела сегодня? – поинтересовался Джеймс, убирая вороново крыло волос на один бок и прижимаясь губами к белоснежной шее. – Опять пропадёшь на неделю?

– Вообще никаких дел не запланировал, – капризно отозвался Лафейсон.

– Тогда ты весь мой, – тут же предупредил гонщик и нежно прикусил его за шею.

– Я побоялся, что утром ты увидишь всё в ином свете, – взволнованно проронил немец, он рукой дотянулся до обнажённого бедра любовника и нежно коснулся пальцами. – И сам не захочешь меня видеть.

– Ты ошибся, – ответил Джеймс, он немного отстранился, давая Локи возможность повернуться к нему лицом. – Мне понравилось. То, что произошло, не было случайностью или ошибкой. Я хотел, ты тоже.

Лофт довольно улыбнулся:

– Ну что, посмотрим, чему ты научился, – маг скользнул ладонями по обнажённым бедрам.

– О! Всё, что надо, я запомнил.

***

Сценарий новой картины оказался любопытным и интригующим. Весьма перспективно, как показалось Хиддлстону сначала, но уже после прибытия на место съёмок Том понял, его просто заманили в ловушку как доверчивого ребёнка. Он ведь всерьёз решил, что Одинсон отступился, не тут-то было. Взгляд богача кричал о его власти над рабами, коими Тор считал всех актеров, которые будут работать на его колонизированные кинокомпании. В первый же день Тор встретил его, вольготно чувствуя себя на съёмочной площадке, он практически ничего не обсуждал с режиссером, но присутствовал везде, где снимали Тома. Съёмочный процесс проходил в новой элитной высотке, чудеса архитектуры, новизна, великолепный декор и дизайн коридоров и жилых комнат. Режиссёр имел целью добиться реализма, и, надо отметить, у него это получалось. Некоторые сцены предстояло доснимать в условиях павильона, и Хиддлстон просто мечтал о том дне, когда они, наконец, к ним приступят. Но до этого момента им предстоит долгая и кропотливая работа в здании, где Хиддлстон то и дело наталкивался на Тора.

В новой картине персонаж, которого играет британец, испытывает сильное психологическое давление со стороны «верхних» и «нижних». Определенно, так было на самом деле, и пусть критики захлебнутся от восторга, Одинсон обеспечивал полную правдоподобность, поскольку именно из-за него Тому приходилось постоянно пребывать в напряжении; он не говорил лишнего, сухие приветствия, ни в коем случае не смотрел в глаза, словно Одинсон был диким зверем.

Актёр дошёл даже до того, что в туалет ходил исключительно тогда, когда кто-то из актёров решит отлить. Ему вовсе не хотелось оказаться в комнате для мальчиков, когда рядом Одинсон.

В конце одного из напряжённых рабочих дней, когда режиссёр пытался отснять сцену, где Том должен лежать на софе обнажённым и греться на солнышке, прикрытый только проспектом «WELKOM», Бен Уитни хотел получить жаркую сцену, а получалось всё вовсе не так, как он видел.

Том решительно не мог играть раскованность, когда рядом Тор, а смотрел он так, что внутри всё холодело. Хиддлстона не смущала съёмочная группа, да и любопытные коллеги, которые тоже с удовольствием наблюдали за его игрой, но вот богач-самодур, от него веяло таким высокомерием, что хотелось вмазать по этой сытой извращённой морде.

Бен объявил перерыв, он уже больше не мог поганить дубль за дублем, ему следовало выпить чашку кофе, успокоиться, а актёру – немного отдохнуть.

Хиддлстон поспешно нацепил предложенный ассистентом халат и только тогда вздохнул спокойно. Том с удовольствием выпил чашку горячего чая, которую вручил ему Люк Эванс, коллега по фильму, они были знакомы и раньше, но работали вместе впервые. Эванс был довольно общительным, интересным актёром и вообще приятным парнем. С ним Хиддлстон немного забывался.

– Ну что, согрелся? – улыбнулся Люк, он присел на соседний стул рядом с Томом, теперь они оба смотрели в сторону, где Уитни разговаривал с вездесущим Тором, они что-то обсуждали, и режиссер кривился и отрицательно покачивал головой.

– Спасибо за чай, – отозвался Хиддлстон, не сводя взгляда со зверя, вниманием которого завладел кто-то другой.

– Не за что, – пожал плечами Люк. – Ты отлично играешь, но когда дело доходит до присутствия Одинсона, тебя как замыкает.

– Это так заметно? – Том дёрнулся и повернул голову.

– Он так на тебя смотрит, – задумчиво произнёс коллега, цокнув языком. – Словно ты ему денег должен, целое состояние. Ты не должен, кстати?

– Нет, – со вздохом покачал головой Хиддлстон. – Но я полагаю, Одинсон считает, что все ему что-то должны, если он купил Соединённые Штаты и Англию.

– Здесь что-то другое, – Люк внимательно посмотрел на коллегу, откинулся на спинку стула и продолжил. – Я слышал о нём кое-что.

– И что же? – настороженно продолжал разговор Том, в глубине души надеясь, что тема разговора не станет щекотливой.

– У него денег куры не клюют, взялся он неизвестно откуда и берёт всё, что хочет и кого хочет. И сдаётся мне, он положил на тебя глаз, приятель, – Эванс говорил спокойно, констатируя очевидные факты, но в его голосе не слышалась насмешки, упрёка или порицания. – Всё закономерно, если у тебя много денег, ты повелитель мира.

– Я так не считаю, – резко отозвался Хиддлстон.

Эванс замолчал, он без лишних слов дал понять, что понимает ситуацию, но ничего не может с этим поделать.

– Он король, пока владеет киностудиями, – Люк неопределённо пожал плечами. – И я слышал, он не отступается, пока не добивается своего, а добившись, забывает о своих любовниках.

– И как ты к этому относишься?

– Не знаю, мне он ничего такого не предлагал, – Люк улыбнулся. – А тебе предлагал?

Том опустил взгляд и тяжело вздохнул.

– Понятно, – кивнул Люк. – Держись, приятель.

– Не могу я играть, пока он здесь, – пожаловался Том, и на лице его возникла совершенно милое выражение отчаянья, как у ребенка, которого оставили без желанной игрушки. – Ну что делать?