Текст книги "На волнах любви"

Автор книги: Рут Сирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Глава девятая

– Еще несколько лет назад, – с чуть заметным акцентом говорил доктор Блессинг, – любая костная опухоль считалась раковой. Но с тех пор медики далеко продвинулись вперед, в частности, они уяснили, что в большинстве случаев опухоли подобного рода не являются злокачественными. Как правило, это просто запущенный в свое время перелом с осложнениями.

Он был маленьким и кругленьким, этот пожилой доктор. Кажется, австриец. Он прекрасно отнесся к Тоду, и за это Эйва была ему очень благодарна. В ее глазах после этих слов вспыхнула надежда.

– Вы хотите сказать, доктор, что не нашли доказательств того, что это рак?

Блессинг весело сверкнул на нее своими добрыми глазами из-под полуопущенных на нос очков.

– Разве я говорил хоть слово про рак? Если да, то прошу великодушно прощения. Да, я хочу сказать, сестра, что никаким раком там и не пахнет. Нашему юному другу достаточно будет пройти курс интенсивного лечения, и он полностью поправится. Уверен – недалек тот день, когда он вернется домой!

Эйва облокотилась на дверь спиной, ослабев от радости и облегчения. Глаза ее сверкали.

– О, спасибо вам, доктор Блессинг! Огромное спасибо! – Прерывисто вздохнув, она добавила: – Вы знаете, Тод такой чудесный мальчишка! У него никого нет, кроме бабушки, которая тоже прекрасный человек. Она его воспитывала с грудного возраста. Вы даже не представляете, какая это для всех нас радость, доктор!

– В таком случае поделитесь ею немедленно с пациентом. Ну, бегите.

Все те девять дней, которые Эйва провела у постели Тода в больнице «Патнэм», ее нервы были на пределе. Каждый день приносил с собой все новые испытания, три первых дня шло изнурительное и болезненное обследование, тесты, которые совсем измотали мальчишку. Затем ему дали три дня на восстановление сил, потом обследование возобновилось. Теперь уже все было позади! Теперь она могла вернуть улыбку на изможденное лицо паренька!

– Тод, – сказала она с ходу, входя в его палату, – мы возвращаемся домой!

Рыжая голова взметнулась с постели.

– Вы… Вы не шутите?!

– Не шучу! – сказала Эйва весело и, подойдя к шкафу, вытащила свой чемодан. – Тебя, дружок, выписывают! – объявила она с сияющей улыбкой.

Тод рывком сел на постели.

– Ура! Ура! Скорее же поехали отсюда!

– Не торопись, – охладила его пыл Эйва. – Сейчас ты вернешься в больницу Св. Екатерины. Твою ногу надо лечить. Доктор Блессинг отправляет с нами полный отчет о твоем состоянии и рекомендации для доктора Стонтона. – Эйва с минуту молчала, укладывая свои вещи, потом добавила: – У тебя, знаешь… костный туберкулез, Тод. Раньше это была бы большая проблема. Но доктор Блессинг заверил меня, что на антибиотиках ты скоро полностью поправишься и не потеряешь трудоспособность.

Тод не мог усидеть на своей койке от возбуждения.

– Значит, я больше не буду хромать! Боже! Дайте я вас расцелую!

– Лучше не надо, – засмеялась Эйва. – А то я расскажу твоим дружкам по пляжу. Что они скажут?

Закончив собираться, она стала помогать Тоду. В палату вошли доктор Блессинг и несколько медсестер из «Патнэм», чтобы попрощаться. За время своего пребывания здесь, Тод стал всеобщим любимцем. Всех восхищал его решительный настрой на то, чтобы лечиться и окончательно выздороветь. Доктор стал давать Тоду последние наставления, отвечал на его многочисленные вопросы. Оставив их, Эйва пошла за машиной.

– Вы позвонили домой? – спросил ее Тод, когда они уже ехали под августовским солнцем по извилистому шоссе, тянувшемуся вдоль побережья.

– Зачем? Ехать-то всего пару часов, – сказала она, взглянув на спидометр. – Лучше поставить всех перед фактом. Представляю их лица, когда они увидят нас. Обсмеешься!

– Интересно, что скажет Ба? И Матт? – Тод вытянул в машине ногу и залюбовался ею. – Знаешь, если бы Матт тогда не зашел ко мне домой и не позвонил доктору Стонтону, я бы, наверное, умер. Господи, вспомнить страшно, что со мной было! А Матт пришел. Как будто чувствовал, да?.. Он, конечно, все ворчал, как обычно… – Тод весело рассмеялся. – Знаешь, мне кажется, если даже Матт станет миллионером, он не изменится ни капельки. И останется жить на пляже.

– Зачем же ему уезжать оттуда, когда к вам поплыли такие денежки? – поддержала его Эйва.

– Он зашел к нам на огонек, как потом сказал… На огонек! А я уже как раз прощался с жизнью!

– Я встретилась тогда с доктором, и он рассказал мне о том, что ты отказывался ложиться в больницу, боясь расстроить бабушку. Это правда?

– Да. Мне казалось, что это ее доконает.

– А на самом деле, – задумчиво продолжала Эйва, – мы с ней разговаривали о твоей ноге как раз в тот вечер. Она просила меня уговорить тебя лечь в больницу. Потом я пошла домой и по дороге встретила доктора Стонтона. Он возвращался от тебя.

Она замолчала, увидев, что Тода клонит в сон. Его сморило теплое солнышко и дорожные столбы. Эйва получила возможность подумать о тех последствиях, которые возымело столь нежданное воскрешение в ее жизни Гордона. Она вновь переживала сладкие мгновения той встречи с доктором… До того момента, когда их лица вдруг были грубо выхвачены из ночной темноты светом фар «ягуара»! Гордон вел себя бесцеремонно, и это было хуже всего остального! Ей бы следовало выбрать свободную минутку и объясниться с Блейком. Впрочем, он и сам не хотел говорить. Сказал только: «Вы не собираетесь покидать нас?» Спасибо и за это. При воспоминании о том, как он это спросил, сердце Эйвы радостно затрепетало. Ревнует! Это уже результат.

В маленькой церкви звонили к вечерне. Длинные тени черными полосами упали на широкую, недавно подстриженную лужайку. В воздухе пряно пахло свежескошенной травой и клевером. Эйва остановила машину и тут же бросилась в кладовую за коляской. Затем помогла Тоду перебраться в нее из машины.

– А теперь в палату, мой дорогой мужчина. Сначала ужин, а потом спать.

Она покатила коляску к боковому входу, который специально был предназначен для этих целей и вел сразу к лифтам.

– Подожди, – попросил Тод. – Ба обычно ходит в церковь к вечерне вместе с монахинями, прежде чем приступить к уборке. Давай подождем их.

Опять раздался колокольный звон, и монахини затянули вечернюю молитвенную песню: «Помолимся Господу нашему, дети! Возвысим имя Господа нашего…» Голоса их были чисты и сильны. Наконец двери церкви раскрылись, и оттуда в сопровождении других монахинь вышла сестра Ирма Джозеф. Она остановилась, за ней остановились и остальные. Их лица осветились счастливыми улыбками. Ирма Джозеф подошла к Эйве и сидевшему в коляске Тоду.

– Ну вот, все и обошлось, – сказала она уверенно. – Слава Господу!

– Да, – удивленно проговорила Эйва, растерянно глядя на монахинь, которые обступили Тода, причем каждая хотела коснуться его, погладить по голове. – Но откуда вы уже успели узнать?

Сестра Ирма Джозеф посмотрела на Эйву своими спокойными голубыми глазами.

– Мы молились, – ответила она просто.

А потом подбежала и бабушка Тода. Она прижала голову внука к своей груди, что-то беззвучно шепча.

– Мне надо уложить его спать, – мягко прервала наконец Эйва эту трогательную встречу.

– Я сейчас же позвоню доктору Стонтону, – сказала сестра Мэри Валесия. – Ведь это такая радость!

Эйва перекладывала вещи в маленький шкафчик, когда в коридоре раздался голос доктора Стонтона и он вошел в палату. Сердце ее радостно забилось, голова закружилась.

Солнце сияло, низко зависнув над котлованом безмятежного моря. Эйва смотрела на то, как оно медленно заходит. Ее пальцы машинально и нервно теребили край занавески. Она прислушивалась к разговору врача и мальчика, боясь обернуться, опасалась, что предательская радость вырвется наружу и он увидит ее сияющее лицо…

– Со мной все в порядке, док! – счастливо улыбаясь, заверял Блейка Тод. – Скоро я буду нормально ходить, правда?

– Мисс Кендалл?

Она обернулась, и их глаза встретились. Стонтон молчал. Казалось, он потерял нить мысли. Потом вдруг непоследовательно проговорил:

– Я так рад, что вы вернулись.

Эйва молча протянула ему заключение доктора Блессинга. Она смотрела на Блейка и пыталась угадать, о чем он думает. О чем думает сейчас этот человек, само присутствие которого заставляло учащаться ее пульс. Темные брови его сдвинулись, он посерьезнел и стал внимательно изучать бумаги. Потом поднял глаза:

– Я… Может быть, нам следует обсудить это вместе… Не желаете ли… э-э… сейчас время обеда и…

– Да, доктор, – с трудом произнесла Эйва. – Ваша машина у подъезда.

Она была рада, что догадалась надеть облегающее полосатое платье и соответствующие туфли.

– Веди себя хорошо, Тод, – сказала она, нежно взглянув на мальчика. – И чтоб поужинал как следует!

Они сидели на просторном балконе ресторана отеля «Лас-Пальмас». Свет свечей, играя, отражался в бокалах, наполненных красным, как рубин, вином. Море пенилось у подножия черных скал… Заходящее солнце окрашивало своими лучами прибрежный песок в красновато-желтые тона. Из основного зала доносились тихая музыка и неясный гул голосов.

– Вам не холодно? – спросил Блейк, подливая в бокалы вина.

– Нет.

Пронзительно крикнув, пролетела к своему гнезду какая-то птица.

– Нет, – повторила Эйва. – Здесь так красиво, правда?

– Вы красивая! – Он коснулся через стол ее руки.

Это мгновение было слишком сказочным, чтобы длиться долго.

– С Тодом все будет в порядке, – после короткой паузы сказала она.

Он зажег сигарету. Свет зажженной спички отразился в его выразительных темных глазах.

– Вы едва не опоздали на морской карнавал из-за него.

– Да.

Блейк говорил так проникновенно, что Эйва почувствовала – она ему небезразлична.

– Эйва, я думал о вас все эти дни гораздо больше, чем следовало. Я пытаюсь… сдержать себя, а мне так много хочется сказать вам. – Стонтон качнул головой, не сводя с нее внимательного взгляда. – Мне нужно восстановить прежние ценности в моей жизни… Все, что когда-то у меня было. Но, – его голос был сильным и звучным, – я не знаю, с чего начать. Не знаю вообще, что делать. Вы… поможете мне?

Свежий ветерок шевельнул ее волосы. Она прошептала:

– Что вы хотите, чтобы я сделала?

– Позвольте мне больше узнать вас… Узнать вас такой, какая вы есть. – Блейк замолчал, печально улыбнулся и добавил: – Наверное, я говорю слишком путано… – Он провел рукой по ее руке. – А может быть, вам кажется, что я просто старый дурак?.. Не знаю. Может быть, мне следует сейчас проводить вас домой и оставить наедине с вашими мечтами о том красавце?.. Или о ком-нибудь другом в том же роде?

– Нет уж, увольте, – со смехом возразила Эйва, – мечты существуют для детей и романтических девчонок. Таких, как Китти. Но не для меня. Я уже повзрослела. Мне уже давно пора отрешиться от призрачного и неуловимого и остановиться на чем-нибудь реальном… На чем-нибудь, что не пролетит, как миг…

– Судя по всему, вы пережили нечто вроде внутренней войны с собой?

– Войны! – повторила она. – Очевидно, у меня просто было слишком беззаботное детство. Я не была готова к разочарованиям, утрате иллюзий. Я жила, словно в розовом тумане.

– И пришел день расплаты? Мне кажется, ваш выбор профессии как-то связан с этим.

Эйва задумчиво пригубила свое вино:

– Нет, я пошла бы на курсы медсестер, даже если бы папа был жив. Мы много говорили с ним об этом. Поначалу мое решение казалось ему девичьим капризом, но он никогда не мешал нашим с сестрой устремлениям. Он был очень добрым и глубоко понимающим человеком, мой отец.

Стонтон внимательно смотрел на нее.

– Прошу вас, продолжайте. Дайте мне возможность составить в сознании ваш цельный образ.

Эйва покраснела:

– Меня это смущает. Раскрывать перед человеком свое прошлое – это… Не знаю вообще, стоит ли мне делать это. Во всяком случае, я об этом серьезно подумаю, когда останусь одна.

– Простите, если я вторгся туда, куда не имел права вторгаться, – быстро проговорил Блейк. – Просто в последнее время я узнал о вас так много хорошего… Кстати, – улыбнулся он, – дома я только о вас и слышу. От Тони. Он рассказал мне об уроках серфинга, которые вы даете ему и его приятелям в свободное время. Теперь он даже уверяет меня, что танцкласс очень полезная вещь в свете его увлечения этой доской! Это ведь вы ему внушили! Ну, дорогая моя, вы настоящий гений!

– Но это действительно правда.

– А еще он говорит, что вам непременно нужно выйти замуж за Гари Хейдена.

Эйва рассмеялась:

– Боюсь, Тони сватает за меня уже сосватанного. Гари на Рождество женится на Китти Уиллис.

– Простите, а тот парень… Кажется, его фамилия Своуп?.. Какое он занимает место в вашем сердце?

Он спросил об этом почти по-отечески, и Эйва опять покраснела. Она ничего не могла с собой поделать. Господи, ну почему эта тема опять всплыла?! Ведь все шло так хорошо…

– Вы говорили о моей внутренней войне, помните? – сказала она, улыбаясь. – Так вот, если можно так выразиться, он был одним из участников этой войны.

– Вы любили его?

– Я думала так одно время… Больше того, я была в этом абсолютно уверена!

– Он… привлекательный молодой человек, – подчеркнуто небрежно проронил Блейк. – На мой взгляд, любая девушка не отказалась бы от такого мужа.

– Насчет девушек, я уверена, вы не ошибаетесь, – сказала Эйва, встретившись с ним глазами. – Но я не девушка. Я уже женщина.

– И какая женщина! – с жаром произнес Блейк и тут же замолчал, смущенный. И после паузы добавил: – Значит, у вас… нет никого? Да?

– Примерно так, – задумчиво проговорила она. – У меня есть работа, которая для меня очень много значит. И маленький дом, где я живу с Китти. И еще серфинг и приближающийся морской карнавал. Кстати о карнавале, доктор… сожалею, но мне пора идти.

Он удивленно взглянул на свои наручные часы при свете свечей.

– Так рано? Боже, уже поздно! Как быстро пролетел вечер. – Затем поднялся из-за стола, подошел к ней и положил руки на ее обнаженные плечи. – Эйва, – проговорил он напряженно, – обещайте мне еще одну вещь! Не принимайте участия в морском карнавале!

Она резко обернулась.

– Не просите меня об этом, прошу вас! Я уже объявлена в программе! На меня рассчитывают!

Он взял ее лицо в свои руки и задумчиво стал рассматривать.

– Я не вынесу, если с вами что-нибудь случится, – сказал он коротко. – Только не сейчас… когда вы начали открывать мне свое сердце.

Эйва хотела что-то сказать, но он остановил ее, прильнув губами к ее губам в долгом нежном поцелуе… В поцелуе, о котором она мечтала в тот вечер, когда вдруг все оборвалось светом фар «ягуара» Гордона.

– Эйва…

Глава десятая

Старая пятнистая сука Матта – Кадди принесла щенков!

Услышав об этом на пляже, Эйва тут же предложила Тони:

– Пойдем посмотрим на них!

За что была вознаграждена взглядом, полным обожания.

Все утро она тренировалась в тандеме с Гари Хейденом, а когда ела сандвичи, которые принесла с собой на пляж, появился взволнованный Джо Хаммер, который и объявил новость, связанную со старой Кадди. Действительно, тут было чему удивляться! Собака давно пережила свой расцвет и вдруг принесла восьмерых пушистых щенков.

Эйва привела Тони к столяру домой. Матт и Тод суетились возле Кадди, которая никак не могла оправиться после родов. В плетеной корзинке для белья попискивали маленькие пушистые комочки. Им было страшно. Глазки у них еще не открылись. Очевидно, они просили есть. Крохотные розовые язычки то и дело высовывались из ротиков словно жальца, трепеща в поисках еды. Эйва опустила палец в молоко и дала слизнуть сначала одному, потом другому. Тони зачарованно смотрел на это необычное кормление, а потом стал сам помогать. Его маленькие пальцы двигались с поразительной ловкостью.

– Нет, так не пойдет, – сказала Эйва спустя несколько минут.

Отыскав у себя в кармане пару чистых носовых платков, она свернула в трубочку и макнула края в молоко, а когда жидкость побежала вниз, вложила кончик платка в жадно раскрытый ротик одного щенка. Поначалу была неразбериха, но потом малыши, кажется, осознали, что их всех накормят, и, угомонившись, стали спокойно есть, удовлетворенно попискивая.

– Следи за ними, – сказала она Тони. – Я пойду осмотрю Кадди. Не давай им жевать платок. Обмотай его вокруг пальца.

– Хорошо, – отозвался Тони, погруженный в процесс кормления, – только платки маленькие. Нужно тряпку побольше.

Эйва нашла в шкафу Матта чистую наволочку и кинула ее Тони, а сама пошла в тот угол комнаты, откуда доносились тяжкие хрипы Кадди.

– Мисс Эйва, я хочу позвонить доктору Стонтону, – решительным тоном заявил Тод. – Мы не можем дать Кадди умереть.

Эйва не видела Блейка со дня свадьбы Китти и Гари Хейдена. Венчались молодые в больничной церкви неделю назад. Затем был устроен небольшой, но приятный вечер в ресторане «Лас-Пальмас». Эйва с замиранием сердца вспоминала о том дне. Она не могла забыть прикосновения его рук, когда они танцевали, его голоса, мягко звучавшего у ее уха… Счастье было их невидимым спутником в тот вечер.

– Ну, что скажешь о свадьбе? – спросил Блейк, кивнув в сторону сияющих от счастья жениха и невесты.

– Я считаю, что это волшебная традиция, – быстро ответила Эйва.

Выведя ее в танце на балкон и глядя на безмятежную морскую гладь, он сказал:

– А разве это не ловушка?

Эйва ответила не сразу. Она помнила все, что рассказывала ей Сара о крушении его иллюзий относительно этой стороны жизни, и поэтому понимала, что слова для ответа ей следует подбирать очень осторожно.

– Пожалуй, в ряде случаев это действительно так, вы правы, доктор, – сказала она, от волнения снова переходя на официальную форму обращения. – Но, как правило, – на мой взгляд, конечно, – это венец взаимной любви и доверия, которые связывают двух людей, притягивают их друг к другу.

Губы Стонтона скривились как от горечи.

– Брак может стать адом на земле – так тоже бывает, – напряженно проговорил он. – Порой он может превратиться в такое… что ты себе и вообразить не можешь. Вот посмотри на свою симпатичную подружку, которая стоит там… Представляет ли она хоть в малой степени, что ждет ее впереди? Понимание и доверие, о которых ты говорила? Или разбитое сердце и разочарование? – Блейк отвел глаза в сторону.

– А как насчет Хейдена?

– Я всегда считал его эгоистом. Но сейчас я рассуждаю непредвзято. Скажи, какие достоинства или недостатки может со временем обнаружить он в женщине, которую только что пообещал любить и оберегать? – Он глубоко вздохнул. – Нет, брак – это лотерея.

Глядя на его мрачное лицо, Эйва не удержалась от улыбки.

– О, Блейк, ну почему ты предсказываешь обязательно несчастье? Не будь таким пессимистом.

– Согласен. Но я просто хочу спросить, – настойчиво проговорил он, – кто может похвастаться тем, что действительно знает ближнего? Действительно знает и может с уверенностью сказать, что именно кроется за смазливым личиком и красивой фигуркой? Вспомним о тех сотнях характерных черт, которые мы унаследовали от наших неизвестных предков. Обо всех впечатлениях, которые отложились в нас в результате общения с окружающим миром и перемешались безнадежно, формируя нашу глубинную психологию. Мы являемся жертвами того, что происходит у нас внутри. Мы не можем помочь самим себе.

– Нет, можем! – решительно возразила Эйва. – Нам был подарен разум, интеллект, который мы используем для выбора между добром и злом, для того чтобы поставить принципы выше, значительно выше глупых желаний. Мы способны контролировать свою судьбу. С помощью Создателя, разумеется.

– Ты веришь в это?

– Верю и тебе советую. Ты же доктор! Кто, как не мы, особенно часто наблюдает, какие чудеса подчас происходят с телом человека. Почему бы не допустить, что такие же чудеса могут происходить и с его душой?

Блейк, нахмурив брови, задумался над ее словами, затем, продолжая размышлять, сказал:

– Возьми, к примеру, Тони. Трагедия лишила его матери, когда ему не было еще и девяти лет. Бог оставил его на попечении отца, который не способен понять его, и пожилой экономки, которая относится к нему с равнодушием. Его жизнь шатка, неопределенна, как те волны, которые вечно бьются о скалы. Только ведь Тони не скала. Это ребенок, лишенный того, что другие ребята привыкли называть нормой и принимают как само собой разумеющееся. И я не знаю, – добавил он, уныло опустив плечи, – я не знаю, что сделать, чтобы помочь ему. Я не способен помочь даже самому себе.

– Тони – очень милый, сердечный мальчик, – серьезно проговорила Эйва. – Если ты попытаешься полюбить его, он не станет возражать. С этого следует начинать. Это первый шаг, разве не так?

Блейк весь содрогнулся:

– Я и так люблю его! Господи, ведь это же мой сын! Я готов умереть за него! Но… ему от меня ничего не нужно. Ни чувств, ни жертв. Нет, ему больше по душе компания вон того молодожена… Он будет везде таскаться за ним, восхищаясь им, заглядывая ему в рот. Ты бы видела его сегодня! Ушел на помойку из-за того, что Хейден женится! Ревнует!

Эйва засмеялась:

– Все это быстро проходит. Разве у тебя не было кумира, когда тебе было столько же, сколько сейчас Тони?

– Да, – мрачно согласился Блейк. – Мой отец. Он был моим идеалом. В детстве мне казалось, что этот человек все на свете видит и все на свете знает. Он оказал огромное влияние на мое формирование как личности. А Тони испытывает ко мне антипатию. И это весьма глубокое чувство. Мне кажется, он думает, что я обычный трус в сравнении с его лихим героем, что я просто боюсь моря. Наконец, он думает, что его мать утонула из-за меня!

– О Боже! – воскликнула Эйва, переполненная горькими чувствами. – Ты хоть пытался заговаривать с ним на эту тему?

В глазах Блейка она увидела гнев на судьбу, которая отняла у него сына.

– Еще бы не пытался! Но он… он даже не ходит со мной купаться! Он думает, наверное, что я брошусь наутек от первой же высокой волны. Когда он видит меня, в его глазах тут же появляется лед… тяжелый лед… Как будто я не человек, а… черт знает что. – Он нервно пробежал пятерней по волосам. – Вот поэтому я ненавижу море и все, что с ним связано. Оно предает тех, кто ему доверяется.

Сердце Эйвы разрывалось от жалости.

– Вот оно значит, что… Море и является той стеной, которая отделила тебя от Тони… Но почему бы тебе не сокрушить эту стену? Вместе с сыном?

– Я пытался, и не один раз! Бесполезно… По сравнению с Хейденом и другими сумасшедшими серферами я в глазах Тони выгляжу боязливым земляным червем. – Он прерывисто вздохнул. – Вот поэтому, моя милая девочка, я и не могу позволить себе думать о собственных желаниях… А, ладно! У меня такая беда, которую я и врага не попросил бы разделить со мной… Беда, по сравнению с которой все остальное просто пустяки.

С этими словами он покинул балкон. Эйва еще с минуту постояла в задумчивости, затем вернулась в зал, где все смотрели на то, как новобрачная разрезает свадебный пирог. Но Эйве было сейчас не до пирога. Во рту у нее ощущался вкус горечи. О Господи, какая же мука выпала на долю этого человека, который способен несколькими движениями скальпеля спасти человеческую жизнь. Других вытаскивает из ямы, а сам из нее выбраться не может. Она испытывала жалость к Тони, но гораздо сильнее ей было жаль его отца.

– Что-то ты задержалась там, – хитро зашептала ей на ухо Китти. – Что произошло?

Поборов предательские слезы, Эйва только покачала головой:

– Ничего. Ровным; счетом ничего.

– Не ослабляй контакта, – засмеявшись, посоветовала Китти. – Помнишь тот вечер, когда ты подумала, что я люблю его, а не Гари? – Китти поймала за руку мужа. На ее лице было написано невыразимое счастье. – Так почему же ты не делаешь того, что сделала я? Работает безотказно!

Но Эйва чувствовала, что Блейк Стонтон придет к ней и без этого. Она не хотела, не могла опуститься до тех уловок, на которые ее толкали Сара и Китти. От чистого сердца, конечно, но все равно. Блейк должен побороть в себе внутренние штормы и бури, и тогда он увидит ее. Несомненно.

С того вечера и до сегодняшнего дня она не виделась с Блейком.

Он склонился над собакой, мягко притрагиваясь к ней своими чувствительными руками и тихо отдавая необходимые распоряжения. Матт, весь трепеща, стоял рядом и ждал приговора.

Наконец доктор поднял голову на присутствующих, и его губы дрогнули в подобии улыбки.

– Наша почтенная леди, – сказал он очень серьезно, – готова явить на свет еще одного щенка.

Начались схватки, и он стал помогать Кадди. Наконец та испустила последний стон боли.

– Эй, гляди-ка! – восторженно прошептал Тони. – Какой крохотный! Меньше моей ладони, пап!

Эйва заметила, как их глаза встретились. Между ними протянулась тоненькая ниточка взаимосвязи. Ведь это именно Тони позвонил и позвал сюда отца, и это их совместное приключение могло вылиться в начало чего-то большего.

– Это последний из ее помета, сынок. Коротышка, – объяснил доктор. – Возьми его и положи с остальными. За ним нужен особый уход.

– Ты прямо акушерка! – засмеялась Эйва, когда они вдвоем отправились на кухню, чтобы вымыть руки. – Кто бы мог подумать, что Кадди еще способна на такое?

Блейк взял полотенце, протянутое ею.

– Ты подумала, – сказал он. – Вернее, подумала бы, если не была бы так занята со щенками. – Он кивнул в сторону Тони, который укладывал в корзинку самого маленького щенка. – После этого случая он может решить стать врачом.

– Ты поступил правильно, когда откликнулся на его звонок и пришел. Это… Для него это очень многое значит.

– Это был шанс. У меня в жизни их бывает так мало, что я не могу себе позволить их упускать. – Он потирал руки. – А ты знаешь, что за последние годы это первый раз – первый! – когда Тони меня о чем-то попросил!

Эйва схватила его за руку:

– Это начало, Блейк. Хорошее начало. Теперь главное – ничего не испортить. Как насчет того, чтобы разрешить ему взять себе одного из щенков?

Блейк рассмеялся:

– С миссис Блоджет случится удар! Я уже слышу, как она мечет громы и молнии!

– Да не обращай ты внимания на свою миссис Блоджет! Иди и предложи Тони.

Матт приготовил для них кофе. Руки старого мастера все еще дрожали от пережитого волнения. Тод пошел за молоком и сахаром. В маленьком домике царила праздничная атмосфера. Все почувствовали необыкновенное облегчение. Кадди подошла к корзинке, где возились щенки, и принялась обнюхивать свою большую семью, гордо виляя хвостом. Эйва увидела, как Блейк присел рядом с Тони на корточки и взял в свои большие руки самого маленького из щенков.

– Ты уже попросил Матта, чтобы он отдал тебе малыша?

Строгое лицо Тони мгновенно озарилось широкой улыбкой.

– Ты это серьезно, пап?

– Серьезно, сын. Впрочем, решать Матту.

– Э-э… – подал голос старик, пытаясь превратить и это в сделку. – Так сказать, взаимовыгодный обмен, а? Вот если бы мне пообещали один бесплатный вызов на дом?.. На всякий случай. На будущее…

Все рассмеялись. Кроме Тода.

– Да брось ты, Матт! – рассерженно воскликнул он. – Что ты хочешь на этом заработать?! Ведь если бы Тони не позвонил, доктор просто не пришел бы, и тогда…

– Так что скажете, док? – настаивал на своем Матт.

Блейк взял чашку с кофе, которую предложил ему столяр. Настроение у него было отличное. Он сказал, чуть подумав:

– По рукам. Тони, выбирай себе самого лучшего.

Мальчик тут же взял в руки последнего малыша и прижал его к своей груди. Щенок ерзал у него в руках.

– Я возьму этого, хорошо, пап? Он здесь не вытянет наравне с другими. К тому же ты врач, и если что-нибудь понадобится…

Они шагали по пляжу к тому месту, где Блейк оставил свою машину. Тони бежал впереди со своей драгоценной ношей. Блейк взял Эйву за руку:

– Сегодня хороший день. Просто волшебный. И все благодаря тебе, Эйва. Мне начинает казаться, что ты словно некий ангел-хранитель, где ты, там всегда происходит что-то хорошее. Достаточно вспомнить хотя бы Тода. Теперь это… У тебя будто какой-то особый дар доставлять радость детям и их одиноким папашам.

Это был комплимент, высказанный просто, в легкой форме. Но в то же время это была серьезная и глубокая оценка.

– Если у меня и вправду есть подобный талант, – улыбнулась Эйва, пытаясь говорить тем же беззаботным тоном, – то я с удовольствием стану его развивать. Есть какие-нибудь рекомендации по этому поводу?

– Есть. Просто… просто оставайся такой же милой, какая ты есть. – Его пальцы сжали ей ладонь. – Один твой взгляд, звук твоего смеха, такого необыкновенного, чистого, одно твое красивое платье… Все это снова возвращает меня к жизни, к надежде… – Блейк запнулся, его вдруг осенила какая-то мысль. В глазах засверкали искорки радости. – Слушай! – воскликнул он. – А ведь сегодня у миссис Блоджет выходной! Почему бы тебе не пообедать со мной и с Тони у нас дома?

– Это шанс, – засмеялась Эйва. – Помнишь, ты говорил? И я ни за что не упущу его!

– В таком случае я приготовлю тебе такой омлет, какого ты в жизни не едала!

Держась за руки, они направились к машине, возле которой их уже поджидал Тони.

Эйве не терпелось взглянуть на дом, который, согласно описанию Китти, каким-то непостижимым образом был построен полвека назад на прибрежных скалах по капризу некоего отставного капитана дальнего плавания. Блейк въехал в железные ворота и остановил машину на заасфальтированной площадке перед крыльцом. Особняк действительно был выстроен причудливо и несимметрично. Двор был засажен камелиями и гардениями.

– Я ленивый садовник, – сказал Блейк, улыбаясь и открывая перед Эйвой тяжелую парадную дверь.

Дом оказался теплым, уютным и очень просторным. В застеленном темно-красным ковром холле висели хрустальная люстра и красивые зеркала, стоял столик с мраморной столешницей. Блейк повел Эйву осматривать дом. Одна из комнат привлекла ее особое внимание тем, что была сверху донизу забита книгами, на корешках которых весело играл огонь из камина. Она не смогла сдержать восторженного возгласа.

– После смерти капитана Кармоди, – пояснил Блейк, которому польстил ее восторг, – я настоял на том, чтобы здесь ничего не трогали. Миссис Блоджет ворчит, но на нее можно положиться. Она протирает даже огромный телескоп, который установлен в мансарде. Оттуда видно окрест на несколько миль. Я тут сам все покажу мисс Кендалл, а ты, Тони, пока поди поищи корзинку и одеяльце для щенка.

Наверху, куда они поднялись по извилистой лестнице, находилось несколько спален, одна из которых была заперта на ключ. Может быть, это будуар Элен, подумала Эйва, и там лежат вещи, которые она любила. Будуар памяти…

Спальня Блейка была обставлена тяжелой массивной мебелью из темного дерева. Сверкали паркетные полы, кое-где покрытые небольшими ковриками. На стульях были в беспорядке сложены книги, на столе валялось несколько трубок. Несомненно, старый капитан любил здесь отдыхать. В комнате пахло душистым табаком. Эйва представила себе, как Блейк сидит за этим бюро и читает при свете венецианской лампы или ходит взад-вперед перед камином с мраморной облицовкой. Здесь жил мужчина, здесь он планировал свои дальнейшие жизненные шаги, размышлял и, возможно, мечтал о чем-то большом…