Текст книги "Эпидемия (СИ)"

Автор книги: Руслан Темир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 38 страниц)

Пурпурный рассвет. Эпидемия

Пролог

«– Вы только не шарахайтесь», – сказал он. – Пусть вас не смущает размах. Нужно дерзать, Том. Давайте напишем с вами конец света. – Он выдержал паузу. – В натуральную величину.

Эрнест Хемингуэй

ю

Трасса Дон М4, где-то недалеко от Воронежа

27 августа

Скоро будет дождь. По-летнему сильный, и как обычно на два-три дня.

Тугой порыв ветра, несущий запах озона и мокрой пыли забрался под мотоциклетную куртку и приятно охладил изрядно уставшую от августовского зноя кожу. На горизонте, с юга, откуда принесло живительную прохладу, уже грохотало. Пора собираться в путь, иначе дождь застанет где-нибудь на трассе. Сделав последние глотки газировки, мужчина в запыленной одежде смял пустую банку и швырнул её в урну. Собака, копающаяся рядом с баком, встрепенулась, но тут же уткнулась мордой обратно, в ворох грязной бумаги. Без пятнадцати пять. До заката еще далеко, но вот надвигающаяся гроза торопит. Сегодня хочется остановиться где-нибудь, где можно добыть электричество и горячую воду. Последний раз имел такую роскошь не меньше четырех дней назад, все остальное время приходилось мыться в водоемах.

Расстояние от Москвы до небольшого поселка на трассе Дон-М4 можно было проехать за десяток часов, но это заняло уже больше недели. Спешить не куда. Каждый город, поселок, деревню, любое место по пути, где можно разжиться полезным скарбом, задерживали на несколько часов. Аптеки, военные части, отделения полиции, крупные торговые центры, спортивные и охотничьи магазины, все, где мог найти хоть что-то интересное. Первое время собирал много вещей, которые имели ценность раньше, до «Пурпурного рассвета», но теперь, уже до конца осознав происходящее, выбирал то, что могло помочь выжить.

Сняв мотоцикл с подножки, еще раз осмотрел сгрудившиеся у дороги однотипные здания кафе. Обычная стоянка на трассе, где возле большой заасфальтированной площадки стихийно образовался перевалочный пункт. Раньше здесь было людно. Дальнобойщики, пассажиры автобусов, торговцы и кидалы, которые постоянно появляются в таких местах. Музыка, запах шашлыка, выпечки и выхлопных газов, бесконечные очереди в платный туалет, пыльные здания забегаловок. Теперь здесь не было никого. Вообще ни души, только несколько собак и стаи обнаглевших птиц полноправно хозяйничали в пустых залах. Ветер гонял целлофановые пакеты и бумагу по пустой дороге. Ни одной машины ни проехало за час, который тут провел. До эпидемии такие места массовых скоплений вызывали раздражение. Он был тем еще мизантропом, но сейчас ловил себя на мысли, что скучает по людскому гомону и суете.

Вложив в уши капельки наушников, прокрутил колесо перемотки треков на старом и затертом айподе, остановился на любимой песне, прибавил громкости и надел шлем. Тишину прервал приятный голос Иэна Гиллана. Мотоцикл чуть вздрогнул и заурчал мотором, толкнулась включенная передача и дорога побежала под колеса.

На скорости за шестьдесят даже горячий летний воздух обдувал приятной прохладой. Быстрее ехать опасался, можно не заметить внезапную преграду на дороге и свернуть себе шею, слетев с мотоцикла. Да и ехать вот так, никуда не спеша, останавливаясь сколько и где хочешь, раньше не приходилось.

Он любил дорогу. Каждый раз, когда оказывался в пути, не важно, на чем и куда, попадал в другую реальность, застывшую между прошлым и настоящим. На те часы, что тело перемещалось из пункта «а» в пункт «б», сознание освобождалось от оков насущных проблем и мысли текли свободнее. Кому-то нужно было прийти в храм, кому-то заниматься медитацией, для него же лучшим местом самопознания, была именно дорога. Ничего никому не должен, просто переместиться из одной точки в другую, и этим занималось твое тело, разум очищался и он полностью предавался размышлениям.

Прошло всего два месяца, а насколько кардинально изменилась жизнь. Шестьдесят дней между глубоким отчаянием и почти полным одиночеством. Восемь недель назад он метался как попугай в клетке, в попытке выбраться из очередного выкрутаса жизни. Новые проблемы, не первые, но как казалось, последние. И не потому, что видел перспективу раз и навсегда покончить с этими качелями, а потому что в этот раз глубина ямы, в которую залез, пробила все днища. Каждый год преследовал определенный цикл, в начале мая начинались проблемы, и в конце лета решались. В этот раз все было иначе. Нет, проблемы начались как обычно в мае, даже раньше. И просто проблемами это не назовешь. Скорее – полный крах. Если до этого все передряги, по сути, были временными трудностями, требующими лишь приложить к ним больше усилий, то в этот раз перспектив хоть как-то все исправить не было. Лишился работы, на этот раз не по своей вине. Влез в долги на приличную сумму, пока находился в поисках заработка. Но работы не было, банки безработному отказывали, долговая удавка давила на шею все сильнее и сильнее. Чтобы взять небольшую отсрочку и время для решения, уехал в Москву. Когда есть возможность просто сидеть спокойно дома, не дергаясь от каждого шага за входной дверью, это снимает накопившейся стресс и дает пространство для маневра. Но за два месяца так ничего и не смог решить.

Вся жизнь была похожа на войну, и каждый день он проигрывал и отступал, отдавая позиции, загоняя себя все дальше и дальше на дно. Каждый день вставал, выходил из съемной квартиры и шел то на встречу с новым кредитором, то на собеседование по новой работе. Все впустую. Люди, которые одним займом могли решить все проблемы, в последний момент давали отказ. Эйчары и кадровики лишь читали резюме и кидали дежурное «мы вам позвоним». А деньги, отложенные на самый черный день, таяли, несмотря на всю его экономичность. Надежда вернуть жизнь в нормальное русло исчезала с каждым днем. Перебрал уже все возможные варианты. Несколько раз, после пары-тройки пропущенных шотов алкоголя, приходили мысли о суициде, но тут же были отброшены, как что-то мерзкое и пошлое. С каждым днем, отказом, собеседованием все глубже погружался в пучину безнадеги. Пока однажды утром, проснувшись, не увидел небо с отливом ярко-сиреневого цвета.

Часть 1

Глава 1. Тимур.

22 июня

Новочеркасск, воинская часть

Сев на край свежевскопанной траншей, Тимур положил лопату с затертым черенком и посмотрел на свои ладони. Еще несколько часов такой работы и мозоли превратятся в кровавые. Сержант приказал прорыть траншею для прокладки труб до вечера, а как это будет сделано, его не волновало. Земля каменистая и плотная, иногда приходиться поработать и ломом, и киркой. Хорошо еще, что копать надо на два штыка, дальше – твердая глина вперемешку с гравием. Положение усугубляет жара, днем воздух разогрелся до сорока, а ближайшая тень только под навесом в ста метрах.

Достав из кармана выгоревшего кителя пачку дешевых сигарет, прикурил и глубоко затянулся. Табачный дым наполнил рот горьким привкусом. Если в армии просто присесть отдохнуть, то самое меньшее – услышишь отборную тираду сержанта, в худшем – отправишься дежурить на «губу», а пятиминутный перекур воспринимается абсолютно нормально. Тимур часто об этом думал, и никак не мог понять: в чем привилегия медленного самоубийства, перед простой передышкой?

Докурив, бросил бычок на дно траншеи и втоптал в землю каблуком. Лопата, после нескольких часов работы, казалось, весила раз в пять больше обычного.

В армии всего второй месяц, но уже ненавидел ее всеми фибрами. Забрали в мае, когда в родном городе на берегу Черного моря только-только начался летний сезон. Вместо того, чтобы купаться и знакомиться с приезжими девчонками, он потел, копаясь в земле словно крот. Повестка пришла оперативно, стоило только забросить университет, просто потому, что надоело учиться. Пропал стимул. Почти никто из студентов, в дальнейшем не устраивался по профессии. Менеджер гостиничного бизнеса. Белые рубашки, брюки со стрелками и натянутая улыбка. Нет, это точно не его. Отец больше сорока лет отдал армии, желая на него походить, с детства грезил носить форму. Патриотические фильмы, где бравые ребята в голубых беретах лихо стреляли из автоматов и раскидывали врагов в рукопашной, только разжигали в детском мозгу желание пойти под погоны. Но иллюзий быстро растворились еще на сборном пункте. Вместо спецназа или десанта, куда мечтал попасть, распределили в войска связи, под Новочеркасск. В части было попроще. Хоть он и был старше многих на два-три года, но из-за невысоко роста выглядел чуть ли не младше всех. Конечно, в армии – своя романтика, но для человека свободолюбивого это сродни заключению, колючка на заборе и вооруженные патрули лишь дополняют ощущение. Жестокое расписание, отсутствие личного пространства и свободы воли быстро ломают бунтарский дух.

Отвлекая себя мыслями, чтобы не чувствовать усталости, продолжал копать. До возвращения в часть не меньше полутора часов, до конца траншеи – около двух метров. Если поторопиться, получиться выкроить время на отдых.

– Пашите, пашите негры, солнце еще высоко!

Обернувшись, увидел двух парней в форме. Кители несли в руках, портупеи небрежно перекинуты через плечо.

– Тим, пить хочешь? – Высокий, худощавый, подошел к краю траншеи и протянул пластиковую полторашку.

– Что приперлись? Нам еще работать и работать. – Тимур взял бутылку и сделал несколько глотков теплой солоноватой минералки.

– Мы уже закончили. Теперь расслабон. Бери больше, кидай дальше, отдыхай, пока летит, как говориться.

Вытерев губы тыльной стороной ладони, Тимур начал копать быстрее – смотреть на отдыхающих сослуживцев, швыряя землю лопатой, не очень хотелось.

– Запарились рыть, в этой яме можно бассейн хороший сделать, а не септик! – Худощавый несколько раз согнулся и разогнулся, разминая спину.

Оба солдата повесили кители на торчащий из земли лом и улеглись на кучу песка, оживленно разговаривая.

– Интересно, сколько командиру части за нас – гастарбайтеров заплатили? – Высокий солдат лег и подложил под голову руки.

– Не знаю, я слышал это дача какого-то генерала, так что, ему вряд ли что-то перепало. Как при коммунизме – за идею работаем. – Второй, чуть полный, сидел рядом и чертил на земле палочкой. Складки рыхлого тела покрыты мелкими бисеринами пота, как запотевшее стекло.

– Сейчас большая часть войск в стране, по факту, стройбат! – Усмехнувшись, худощавый перелег на бок. – Тим, а ты на кого учился то?

– Да фигня такая, что и в жизни никогда не пригодится!

– Понятно, а мне предки сказали после армии в универ пойду. Еще сам не знаю, на кого. Разошлю результаты ЕГЭ в несколько ВУЗов, куда возьмут, туда и пойду.

Через полчаса, лоснящийся от пота и тяжело дыша, Тимур вылез из траншей, осматривая проделанную работу. Убедившись, что глубина везде больше двух штыков и сержанту не к чему будет придраться, растянулся рядом с сослуживцами.

– Жека, не знаешь, что сегодня на ужин? – Посмотрел на часы, до приезда машины – около получаса.

– Гречка с тушенкой, для повышения солдатского духа и чай с бромом, для понижения сам знаешь чего!

– Это бред, ничего никуда не добавляют. Еда такая, что и без брома не встанет. – Закрыл глаза и решил немного вздремнуть, накрыв лицо кепкой.

– О, хорошая мысль! Солдат спит, а служба идет!

Тимур почти сразу провалился в сон, утомленный организм требовал отдыха. Проснулся от приближающегося урчания двигателя. Толкнув лежавшего рядом сослуживца, осмотрелся по сторонам в поисках третьего. Толстый медленно приближался от перекошенного уличного туалета, на ходу поправляя ремень.

– Вот и прибыли за нами. – Женя стянул кепку и встал.

Через минуту на участок заехал зеленый УАЗик с военными номерами. Тимур накинул китель и застегнул портупею. Из машины вылез сержант, внимательно осмотрел траншею и удовлетворенно кивнул.

– Так, быстро загружаем инструмент и катим в часть, а то с ужином можем пролететь. А как говориться, нет ничего хуже голодного сержанта.

Закинув лопаты и ломы за заднее сиденье, втиснулись в УАЗик и захлопнули двери. Тент машины нагрелся на солнце, температура внутри, почти как в сауне. Солдаты моментально покрылись каплями пота, не спасала даже теплая вода из бутылки.

Машина завелась и, громыхая прогоревшим глушителем, начала удаляться от участка. Минут через пять выехали на шоссе и, набрав скорость, направились к части. Задувающий во все щели российского внедорожника ветер немного охладил салон. Тимур прислонился лицом к стеклу и смотрел на мелькающие вдоль дороги оградительные столбики. Еще один день службы прошел, еще один листик календаря из бесцельно потраченного года жизни, можно оторвать и выкинуть. Скоро в мусорном ведре жизни их наберется триста шестьдесят пять, и он вернется домой. Триста шестьдесят пять серых листиков-дней, похожих друг на друга, безликих и серых, изредка перемежающиеся парой цветных цифр увольнительных или приезда родителей.

Еще один ничем не примечательный вечер и ночь, плавно вписавшиеся в однообразный календарь службы. Подъем. Как обычно в шесть утра. Не успел проснуться, а уже одеваешь форму на ходу. Плац, утреннее построение. Только вот сегодня что-то не так. Не так, как всегда. Выражение лиц сослуживцев в строю потеряло былую отрешенность, и все они странно смотрят на небо. Тимур протер сонные глаза и тоже поднял голову. Никогда не видел небо такого цвета – фиолетового.

23 Июня 13.24 по московскому времени

Сидел в столовой и лениво ковырял тарелку супа с тушенкой. Аппетита не было, так же, как и у всех остальных. Треть служащего состава части отсутствовала, забив лазарет до отказа. Врач, капитан Снесоренко, сказал, что ничего серьезного, разновидность гриппа, но грипп никогда не валило с ног столько служащих одновременно.

В столовую быстрым шагом вошел дежурный по части.

– Через пятнадцать минут построение полного состава на плацу.

– «Скорее всего, дело не в гриппе, раз построение проводят в середине дня». – Тимур бросил ложку и направился к окну мойки.

Про небо, сменившее цвет, все молчали, только на утреннем построении провели разъяснение, что это – природная аномалия, связанная с глобальным потеплением и сильными магнитными выбросами на солнце, ионизирующими атмосферу. Телевизор в части выключили. Интернет на удивление молчал. Но непонятное чувство тревоги сворачивало желудок в тугой узел, наполняя живот холодными камнями. Тимур привык доверять своему чутью, которое порой сильно выручало и казалось сверхъестественным, настолько точно оно предупреждало о неприятностях.

Бросил взгляд на носки сапог, сверкающих свежим гуталином, одернул китель вниз, и поправив портупею, вышел на плац. Военнослужащие уже заполнили площадь ровными коробками взводов. Встал в строй, вытянулся по стойке смирно и чуть закинул голову назад, чтобы не затекала шея. Низкие тучи, затянувшие небо с самого утра, все так же имели странный фиолетовый цвет. Солдаты, то и дело,

запрокидывали голову наверх и внимательно рассматривали аномалию.

Стоять пришлось долго, подполковник задерживался, в строю уже начали переговариваться. В один миг все замолкли, услышав четкий стук каблуков, эхом разносившийся по плацу. Подполковник быстрым шагом направлялся к центру строя, за ним, еле поспевая, шел капитан Снесаренко. Военнослужащие вытянулись по стойке смирно, напряжение повисло в воздухе натянутой струной. Командир остановился и развернулся на каблуках.

– Сегодня без формальностей. На территории воинской части объявляется карантин. Отменяются все увольнительные и отпуска, выход с территории части запрещен, так же, как и вход посторонних. Обо всех случаях даже легких недомоганий, срочно сообщать офицерскому составу. Провести полную дезинфекцию столовой и продовольственного блока. Всем получить средства индивидуальной защиты, то есть респираторы. Информация для родственников: в части грипп, закрыли на карантин, максимум две недели. Всем ясно?

– Так точно, товарищ подполковник! – Единогласно громыхнул строй.

– Офицерский состав собирается у меня в кабинете. Остальным пройти в медчасть в порядке очереди. Командиры взводов, принимайте командование!

Начальник части развернулся и направился в сторону штаба, в след за ним потянулись остальные офицеры. Сержанты скомандовали выстроиться в колонну по двое и солдаты длинной змеем двинулись в сторону медблока, возле входа которого уже успела выстроиться очередь. Из другой двери здания выходил такой же ровный строй солдат с белыми респираторами на лицах. Тимуру эта картина показалась очень забавной: маски закрывали лица военнослужащих, превращая их в одинаковые манекены, мерно шагающие строем.

Ночью заступил на КПП. Воздух посвежел, но еще чувствовалась дневная духота. Засунув руки в карманы формы, ходил по проходной и подталкивал носком сапога маленький камень, невесть откуда взявшийся. До конца смены оставалось пара часов. Пара чертовски долгих часов. В звенящей тишине небольшой комнаты каждая минута тянулась вечность. Тимур старался реже смотреть на часы, надеясь, что прошло как можно больше времени. Но холодные цифры с изуверской точностью отсчитывали секунду за секундой. Глаза так и норовили закрыться, приходилось время от времени тереть лицо ладонями.

Небо оставалось фиолетовым, лишь оттенок стал более интенсивным. Жизнь в части замерла. Солдат разогнали по казармам, и не давали общаться друг с другом. Сержанты и офицеры постоянно находились в расположении, так что времени посидеть в интернете тоже не было. Напряжение нарастало. Призывники начинали роптать. Все знали, что лазарет забит, многие почувствовали недомогание и их тут же уводили. Никто не знал, что происходит за территорией части. Тимур пытался позвонить домой, но постоянно прерывал неожиданно появившейся офицер.

Зазвонил телефон на столе КПП, отгоняя дрему.

– Рядовой Юлаев! – Отчеканил в трубку начальник караула. – Сейчас к КПП подъедет «скорая», пропусти и объясни, как проехать к лазарету.

– Разрешите выполнять, товарищ сержант?

Через несколько минут по стеклам КПП скользнули желтые лучи фар. Раздался пронзительный сигнал. Щуря глаза, щелкнул засовом ворот и толкнул тяжелую створку. С легким скрипом ворота открылись. Машина скорой помощи поравнялась с воротами и остановилась. Из сумрака кабины выглянул водитель, синяки под глазами и бледная кожа выдавали крайнюю степень усталости.

– Где лазарет? – Охрипшим голосом пробасил водитель и сплюнул под колеса.

– Вдоль плаца, за казармой налево, первое же здание по правой стороне.

Мужчина окинул взглядом здания и нехотя надавил на газ. Шурша колесами по асфальту, "скорая" скрылась за казармой. Еще несколько минут смотрел на опустевшую дорогу, стоя у открытых ворот и вдыхая оставленные машиной выхлопные газы. Чутье уже не просто подсказывало, оно орало во все горло.

24 июня 7.12 по московскому времени

Солнце выползло из-за горизонта и начало прогревать еще свежий утреней воздух. Тимур стоял на плацу, молча разглядывая высокие облака. Со вчерашнего утра они до сих пор не изменили цвет. Необычная цветовая гамма небосвода удручала и вселяла первобытный страх. Хотелось забиться куда-нибудь поглубже, чтобы не видеть гнетущее фиолетовое марево.

Построение задерживалось, сержанты сновали между солдат, переписывая присутствующих. Плац необыкновенно пуст – на построение вышло меньше половины состава части. Военнослужащие встревоженно перешептывались, но Юлаев молчал и выглядел совершенно спокойно. Только выглядел. Внутри раздирали страх и сомнения. Телевизоры в части выключены, вся информация поступала только от офицерского состава. «Эпидемии нет, локальная вспышка, захватившая только несколько населенных пунктов.» Чутье и здравый рассудок подсказывали, что им лгут, интуиция. Смартфоны и планшеты изъяли, доступа в интернет нет, проверить информацию нельзя. Никто не знал, что творится дома, здоровы ли родственники и друзья. Неведение вселяло чувство беспомощной злобы. Злобы на себя, на офицеров, и на все государство в общем.

Старший лейтенант суетливо ходил из стороны в сторону перед строем и изредка поворачивался к штабу. Его эмоции тяжело было различить из-за скрывающего лицо респиратора, но и так было понятно, что он нервничает. Так и не дождавшись начальства, строй распустили без распорядка на день. Тимур отправился в казарму, и, сняв сапоги, рухнул в кровать. На службе редко удается безнаказанно поспать днем. Но отдохнуть не дали. Как только начал проваливаться в сон, громкий голос дежурного по части объявил повторный сбор. На этот раз построением командовал новый полковник. Его лицо сложно было не запомнить – обвисшее физиономия, побитая глубокими оспинами с маленькими поросячьими глазками над белой медицинской маской. Полковник стоял недалеко от служебного автомобиля, выдерживая дистанцию. Рядом с ним мялся на месте майор – высокий, худощавый, с тонким орлиным носом. Полковник приподнял респиратор и заговорил в мегафон.

– Командир части временно не может исполнять свои обязанности. Замещать его буду я – полковник Иваненко. Сегодня в двадцать один ноль ноль, в часть прибуду два ГАЗ-66 и два взвода отправятся на задание. Суть расскажут на месте. Остальному составу – не покидать территории части, и находится в состоянии полной готовности. Так же продолжается строгий карантин. Любое посещение части гражданскими, все контакты по сотовой или стационарной связи под запретом. Нарушение карантина – трибунал. Построение закончено! – Договорив, полковник сел в машину и покинул плац.

Сержанты развели строй по взводам. Два взвода, выстроившись в колонну, отправились в сторону складов, получать амуницию. Оставшихся загнали в учебные классы, повторять давно изученные дисциплины.

Напряжение уже не просто витало в воздухе, оно звенело сотнями колоколов. Офицеры взволнованы и встревожены, говорили на повышенных тонах и часто срывались на крики и ругань. Из-за забора то и дело доносились сирены скорых, пожарных и полиции. Тимур понимал, что происходящее уже переходит рамки простой инфекции. Даже обычно шумные сослуживцы разделились на небольшие группы, рассевшись в разных углах класса и тихо обсуждали происходящее. За дверью послышались шаги, разговоры сразу прекратились. В комнату вошел майор и пристально осмотрел сидящих.

– Через пятнадцать минут на построение. Завтрак отменяется, потом получите сухпай. – Выражение лица и голос майора давали понять, что ничего хорошего ждать не стоит.

Предчувствие оправдалось. Весь оставшийся день гоняли по плацу. На бетонной площади не осталось места, не протертого каблуком солдатских ботинок. Лишь в обед дали небольшой перерыв на еду. Кушать пришлось прямо на плацу, усевшись на примятую траву и вскрыв боксы дневных рационов. Как только солдаты справились с пайками, муштра продолжилась. Солнце, скрытое толстым слоем фиолетовых туч, почти спряталось за горизонтом, когда майор сжалился и отдал команду «вольно-разойтись». Обрадовала заработавшая кухня – кто-то из солдат вызвался заменить поваров, начальство не стало спорить. В столовую почти заползали, сил на болтовню не осталось, мечтали только о постели.

Закончив ужин, еле волоча ноги, поплелись из столовой в расположение, со стороны напоминая толпу зомби из дешёвого фильма ужасов. Тишина сохранилась и в казарме, военнослужащие молча принимали душ и укладывались по койкам.

Готовясь к отбою, Тимур вспомнил про два взвода, отправленные на задание. Кровати в дальней части казармы пустовали, значит, солдаты еще не вернулись. Обычно срочников возвращали в казарму до отбоя. После команды «отбой» сон, не смотря на утомительный день, долго не шел. Юлаев лежал, закинув руки за голову и рассматривая трещины на потолке. Мысли в голове носились хаотичным табуном, никак не выстраиваясь в более-менее разумное объяснение происходящему. Тревога о родителях не давала уснуть.

Тишину нарушил дежурный по роте, скомандовав подъем. Спешно натянув китель и затянув портупею, Юлаев побежал к выходу. В двери столкнулся с поднимающимися по лестнице с отправленными на задание. Вид у солдат был, словно они вернулись с похорон. У некоторых сильно тряслись руки, как с хорошего похмелья.

Перед казармой на бетонной тропинке собралась половина взвода. Построение проводил майор, мерно вышагивая перед строем.

– Смирно! – Все как один, вытянулись и подровняли шеренгу. – Сейчас отправляетесь на выполнение задания, абсолютно секретного. Распространение какой-либо информации повлечёт за собой трибунал и дисбат. Детали выдавать не буду, на месте получите инструкции. По окончанию построения, получить комплект ОЗК[1]1
  ОЗК – общевойсковой защитный комплект, средство индивидуальной защиты, предназначенное для защиты от отравляющих веществ, биологических средств и радиоактивной пыли.


[Закрыть] и строем выдвигаться к машинам. В сопровождение с вами едет лейтенант Сухорук и старший лейтенант Хвощов. Вопросы есть?

– Никак нет!

– Взвод, строем к складу, шагом марш! – Майор быстрой походкой направился в штаб, на ходу начиная разговор по мобильному.

Тимур послушно повернул левое плечо вперед и зашагал. Возле склада пришлось немного подождать, пока сонный прапорщик возился с замком. Отборный мат, который обычно поднимал настроение личному составу, сейчас только раздражал. На каждого выдали по полному комплекту ОЗК и четыре автомата на всю группу. Возле КПП ждали две машины ГАЗ-66 с заведенными двигателями. Водители грузовиков, завидев издали прибывающий взвод, побросали сигареты и залезли в кабины. Командующие заданием Сухорук и Хвощов стояли возле открытых задних бортов, выжидающие скрестив руки на груди. Сохраняя тишину, солдаты погрузились в машины и заняли свои места. Никто не разговаривал, не пересматривался, каждый погружен в свои мысли.

Закрыв борт, в кузов забрались офицеры, постучали по кабине, давая команду водителям. Грузовик рыкнул мотором и, набирая скорость, выехал и части.

– Товарищ Лейтенант, сколько ехать не подскажете? – Обратился один из сержантов.

– Около сорока минут. Кто хочет, может поспать.

Многие с радостью приняли предложение и, устроившись удобнее, тут же засопели. Хотя Тимуру сегодня и не удалось сомкнуть глаз, спать он не хотел. Молча разглядывая убегающие от грузовика назад дорожные знаки, пытался понять направление движения. Долго гадать не пришлось, крупная перечеркнутая надпись на светоотражающем щите мелькнула по левую сторону дороги. Ехали в город. За всю дорогу встретилось не меньше пяти экипажей скорой, резкий сигнал которых в тишине ночи было сложно с чем-то спутать. Почти все экипажи неотложки двигались в одном с ними направлении. Чем ближе к конечному пункту, тем чаще и чаще доносился пронзительный звук сирены.

Вскоре грузовики сбросили скорость, проезжая шлагбаум и Хвощов скомандовал подъем. Чуть кряхтя, солдаты продрали глаза и попытались размять затекшие от неудобных поз шеи и руки. С громким хлопком откинулся задний борт, и из-под тента кузова, как горох из стручка, посыпались срочники, тут же выстраиваясь в шеренгу.

– Смирно! Слушай мою команду! Сержантам выбрать двух бойцов для охраны и выдать оружие, остальные две единицы оставить себе. Вы отвечаете за то, чтобы в зоне проведения операции не появилась не одна живая душа. Оружие применять только в самых крайних случаях, то есть три предупреждения, выстрел в воздух, а потом… ну, в общем, всем знакомая схема, как в карауле. – Лейтенант Сухорук чуть прокашлялся и, не сбавляя темпа, продолжил. – Всему остальному составу одеть комплекты ОЗК и ни в коем случае не снимать до завершения операции. Если кому станет плохо, у меня и у Хвощова имеется нашатырный спирт. Всем собраться, вы не кисейные барышни, в бою и не такого бы повидали.

Солдаты нервно переглянулись.

– Команды вольно не было! – Рявкнул Лейтенант. – Всем немедленно одеть ОЗК и, по готовности, выстроиться в две колонны!

Срочники спешно повытаскивали комбинезоны и начали натягивать резиновые бахилы. Защитные костюмы пахли старой резиной и одевались с противным скрипом. Тяжелее всего пришлось рослым солдатам, так как почти все комбинезоны одного размера, и приходилось натягивать их на себя. Немного выбившись из норматива, солдаты, надев противогазы и прикрутив фильтра, выстроились в две колоны по направлению к видневшемуся в сумраке зданию.

Как понял Тимур – здание административного назначения. На это указывал шлагбаум на въезде и одинаковые шторы на окнах первых этажей, но так и не понимал, для каких целей служит строение. Все стало ясно, когда из низкой металлической двери вышел человек в белом халате с воспаленными от недосыпа глазами под толстыми линзами очков. Лицо врача скрывал плотный респиратор, непривычного для докторов вида. Он подошел к Хвощову и что-то проговорил почти на ухо. Старший лейтенант немного подумал и скомандовал вольным шагом двигаться следом за ним. Обогнув здание по широкой дорожке, вышли к одноэтажному строению с массивной двухстворчатой дверью, над которой висела мрачная табличка «морг». У дверей стоял рослый мужчина в темно-синем халате. Увидев приближающихся военных, выбросил недокуренную сигарету и, сплюнув на землю, опустил натянутый на лоб респиратор. Тяжелая дверь открылась, скрипнув петлями. Патологоанатом повернулся и посмотрел на военных.

– На пол не блевать, вот. – Он подтолкнул стоящее на кафельном полу ржавое железное ведро. – Или бегите на улицу.

Солдаты не успели прийти в себя от слов работника морга, как резкий сигнал автомобиля заставил вздрогнуть. Два бортовых грузовика выкатились на асфальтовую площадку перед моргом и заглушили моторы. Из кабины одного вылез Хвощов и громко хлопнул дверью. Узнать его можно было только по росту и фигуре, лицо скрывал противогаз.

– Разбиться на пары по двое. – На ходу скомандовал старлей. – И за мной.

Тимур, переглянувшись с доставшимся ему в пару, шагнул в дверь. Вошедшие перед ним сослуживцы уже скрылись за поворотом коридора. Немного мешкая, повернул следом за ними и желудок скрутило в приступе тошноты. Трупы. Много трупов. Так много, что им не хватало места в холодильнике и они были сложены друг на друга штабелями в коридоре. Взрослые, дети, женщины. Все обнаженные с бирками на больших пальцах ног: имя, фамилия, дата рождения и смерти. Черты лиц невозможно рассмотреть, так как тела больше походили на мумии из фильмов ужасов, чем на людей. Высушенная и сморщенная кожа, плотно облегающая кости. Почти полное отсутствие волос. И никакого трупного запаха. Подавил рвотные позывы и, собрав силы, зашагал дальше по коридору. Сзади послышался громкий плюхающий звук, один из солдат не выдержал и, сняв противогаз, начал извергать остатки ужина прямо под ноги.

– Твою мать! Я же сказал, на пол не блевать! – Патологоанатом с досады хлопнул себя по бедрам. – Убирать сам будешь! Давай быстрее, а то кто-нибудь поскользнётся! Ведро и тряпка у входа в шкафу.